Вор

Глава 15

Моя бабушка поймала меня и моих друзей шпионящими в запретной комнате, тогда как мы должны быть в школе. И всё же, именно я была тем, кто чувствовал праведное негодование.

— Что случилось на лесопилке? — спрашиваю я, поражаясь своей самоуверенности.

— Лесопилке? — ей удалось даже не взглянуть на фотографии.

— Мередит сожгла ее сорок лет назад, — говорю я. — Ты была там. Твой друг умер тогда. И сейчас она вернулась, — я вздрагиваю, вспоминая горящие пальцы, удерживающие меня за руку. Но она не обожгла меня.

— Ты знала Создателя Зеркал, — я указываю на портрет. — Не так ли? Бьюсь об заклад, ты знаешь всё. В конце концов, ты ведь не можешь забыть, что все Грэмы являются охотниками…

— Неугомонная девчонка, — сердито говорит Беа. — Так в этом состоял план Саймона? Он отправил тебя сюда, некую невинную овечку, выпытывать информацию из своих друзей?

Я вздрогнула, будто от удара.

— Что?

— Думаешь, я не вижу, как ты жадно перебираешь каждый лист в Хэйвенвуде? Он послал тебя за зеркалом из Башни. Но я клянусь, он никогда его не получит.

— Речь не о зеркале! — закричала я.

— Почему еще ты копаешься в прошлом с таким рвеньем?

— Потому что хочу знать, кто я. Мне приходится извиваться, прятаться и врать, потому что никто не отвечает на прямые вопросы.

Вот. Я сказала это. И слова уже не воротить.

Камилла, Мак и Дестин замерли молчаливыми свидетелями моей вспышки.

— Все вы, — говорю я, — ты, Тейлор продолжаете говорить нам не обращать внимания на то, что происходит вокруг, но как мы можем? Мы здесь. Мы уже вовлечены. Если вы хотите защитить нас, то дайте нам что-то, что поможет защититься самостоятельно. Если этого не сделаете вы, то мы сами найдем, чем вооружиться.

Камилла подошла ко мне, став за моим плечом. Я была благодарна ей за эту молчаливую солидарность.

Беа смотрела недоверчиво, словно видела вовсе не нас с Камиллой, стоящих перед ней.

— Ты не ищешь зеркало? — сказала она, наконец.

Возможно, если я скажу всю правду, она поверит мне.

— Я знаю, где зеркало, — говорю я, наблюдая, как меняется выражение ее лица. — И даже была внутри, — я поднимаю подбородок. — Я многое прочла. Но отец не имеет к этому никакого отношения, — уверенно говорю я. — Он никогда не упоминал о нем. Никогда не позволял посмотреть на его исследования. Я даже не подозревала о существовании магии до глупой случайности. Я никогда не говорила про это моим друзьям, потому что это… слишком. — не ври, просто опускай детали о Рисе. Он не будет счастлив…

— Мне очень жаль, ребята, — я повернулась к остальным. — Я собиралась показать его вам… просто, это слишком личное, — смутилась я.

Он меня убьет.

— Не надо, — резко сказала Беа, после чего смягчила свой тон. — Никому не показывай его, пожалуйста, — она одарила меня долгим взглядом. — Ты хочешь знать правду, Джульетта? Тогда поклянись мне, что будешь держать в тайне его место нахождения с этого момента. Ото всех. Это зеркало важнее, чем вы, я, или даже весь этот город. Ты не можешь сказать Саймону, Камилле, — она посмотрела на блондинку. — Не скажешь даже Тейлору. Я серьезно. Я расскажу, что знаю, но взамен ты поможешь мне охранять его.

Я медленно кивнула. Рис уже знает о нём, но нужно ли мне говорить это Беа?

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Буду держать зеркало в секрете. А теперь расскажи о лесопилке.

Она выдохнула, даже не заметив, когда задержала дыхание.

— Просто помни, что сама попросила об этом, — говорит она. — Тебе это не понравится. Чем больше узнаешь, тем больше будешь бояться.

Камилла ахнула, глядя в окно. Беа проследила, куда она посмотрела, но быстро успокоилась, столкнувшись взглядами с желтыми глазами.

— О, не беспокойтесь о нем. Он просто голоден, — отмахнулась Беа. Она обвела нас всех взглядом. — Кто еще голоден?

Мак медленно поднял руку. Остальные последовали его примеру несколько застенчиво.

— Я так и думала. Давайте на кухню, пока не разбили мой фарфор.

— Я никогда не устану от той части, где бес домашнее животное, — говорит Мак, полностью погруженный в созерцание существа на заднем крыльце.

Беа стояла у кухонного стола, пытаясь соединить воедино части того, что она называет «длинным сэндвичем» для ребят, я же жевала морковку.

— Я бы не стала называть его домашним животным, — говорит Беа, закладывая во французский хлеб мясо, сыр и соус. — Но он безвредный. В основном. Бесы крадут только то, что никому не принадлежит, и, возможно, и выглядят как порочные маленькие паразиты, но по-настоящему они опасны только для людей, которые их обидели при жизни, или же если им угрожают. Быстрые маленькие байстрюки, — говорит она, оборачиваясь на существо за окном. — Этого я кормлю уже много лет, но он до сих пор не подходит близко ко мне. Бесы просто не верят тому, что не украли сами.

— И они едят конфеты и пироги? — нетерпеливо спрашивает Мак.

— Этот, да. Они все разные. Вы ведь знаете, какие они, ведь так?

— Не имеем ни малейшего понятия, — беззастенчиво говорит Мак.

— Хорошо, — Беа наблюдала, как желтоглазое существо осторожно нюхает пирог. — Когда люди умирают, они «переходят дальше», что бы это не значило. Возможно, есть другая жизнь. Возможно, они бесследно исчезают. Кто знает? Но иногда встречается такой идиот, который не может уйти по какой-либо причине, — она пожимает плечами, открывая духовку, чтобы положить в нее половинки сэндвичей.

— Так они призраки? — не терпится узнать Маку.

— Ты прыгаешь впереди меня, мальчик, — делает ему замечание Беа, закрывая духовку. — Когда сердце человека недостаточно сильное, чтобы справиться с переходом, отголосок его ума становится призраком. Вот почему призраки не могут чувствовать. А бесы не могут думать, потому как они результат того, что происходит, когда ум человека достаточно слаб. Они всего лишь далекая тень сердца какого-то несчастного идиота. Они пугливы, непостоянны и импульсивны. Что касается того, что они едят — это зависит от людей, которыми они были. Этот малый не прикоснется к тому, что не сделано из чистого сахара, — говорит она с усмешкой.

Камилла морщится.

— Это еще ничего, — говорит Беа, заметив ее реакцию. — Я как-то видела одного, который существовал исключительно за счет лягушек. Это было отвратительно.

Бес снаружи головой зарылся в пирог, крошки летели повсюду. Мой желудок скрутило от мысли, как эти зубы впиваются в живую плоть.

— Этот всё время был неподалеку, — продолжает Беа. — Впервые я заметила его, будучи маленькой девочкой. Я понятия не имею, как долго он бродит вокруг Хэйвенвуда.

— Вы уверены, что это один и тот же? — спрашивает Дестин.

— Я никогда не видела таких глаз прежде. Я не знаю, кем он был при жизни, или как долго мертв, но одно я скажу вам наверняка: он ненавидит Мередит.

— Мы заметили, — кивает Мак.

Мы уже рассказали ей о встрече с Мередит в лесопилке. Беа восприняла это лучше, чем я ожидала — очевидно, она менее зациклена на прочтении лекций, чем Тейлор, и была рада, что мы усвоили урок насчет Эндер.

— Справедливости ради, следует заметить, я еще не встречала человека, который не ненавидел ее, — говорит Беа, доставая из духовки хрустящие половинки сэндвича. Она ловко перевернула их и, поставив на разделочную доску уже собранный бутерброд, нарезала 2-х дюймовыми кусочками.

— Она бывала в Хэйвенвуде дважды, на моей памяти. И единственная ее цель — убить Волка.

— Да, да, мне всё еще ужасно любопытно узнать, что же это значит? — Говорит Мак, протягивая руку за кусочком сэндвича. — Очевидно, что это не в самом деле живой волк, — добавляет он уже с полным ртом. Его глаза широко открылись. — Я только что понял, то это вкуснейший бутерброд, который я ел за всю мою жизнь.

— Волк — это человек, — говорит Беа, пододвигая доску к Дестину и Камилле, пока Мак не съел всё до последней крошки. — Точнее, комплект силы, который прилагается к человеку. Убей волка, и в этот же год родиться новый. Но невозможно предсказать, кто и где. И каждый из них — плохая новость. Сила волка неизбежно развращает человека, или так говорится, — ее взгляд был обращен вдаль. — Я видела двух из них, и всё еще не уверена насколько неизбежно это на самом деле. Мередит убеждена в этом, и даже имея доказательства обратного, она не помнит о них. Не знаю, почему так получается, но, каждый раз, когда волка убивают, ее воспоминания стираются.

— Но она бессмертна? — спрашиваю я.

— В этом и проблема, — отвечает она, смотря на меня. — Сейчас у нее не больше воспоминаний, чем у тебя. Бессмертные, сделанные из огня, подростки по своей сути.

— Я не обижаюсь, — говорит Мак снова с набитым ртом.

Беа делает ему молчаливое замечание.

— Вы хотите узнать о пожаре на лесопилке. Я расскажу вам. Но вначале необходимо сделать шаг в прошлое, чтобы вы поняли полный смысл. Меня зовут Беатрикс Грэмм, столетия назад Гримм. Мои предки изменили фамилию после перехода из Зазеркалья на эту сторону зеркала, желая скрыться от тиранов. Мои родители ничего не говорили мне, — Беа многозначительно глядя на меня. — Они решили, что в безопасности, что прошло достаточно времени, чтобы их история растворилась для остальной части человечества, — сейчас она встретилась со мной взглядами. — У Сорена были другие предположения.

Видя недоумение на лицах ребят, она пояснила:

— Сорен был Создателем Зеркал. Когда он был еще ребенком и только осваивал свои силы, он создал несколько непреднамеренных аномалий. Одна из них привела меня в Зазеркалье, — выражение ее лица стало абсолютно пустым. — Закончилось тем, что я провела там много времени и привела с собой несколько друзей — сирот войны, которые хотели жить здесь нормальной жизнью, без магии. Цинния Уальд — моя лучшая подруга, и два одичавших мальчика. Марко Херон, — она посмотрела на Дестина, — и Омен Тафт. Омен был словно младший брат для всех нас. Он хотел остаться и сражаться в войне, в которой погибли его родители. Нам же хотелось для него лучшей жизни. Что-то проще. Безопаснее. Цинния нашла ему работу носильщика лесоматериала. Марко стал офицером полиции. Мы думали, что с другой стороной покончено, что может забыть о ней. Но появилась Мередит, — ее тон стал достаточно мрачным, что даже Мак отвлекся от еды и полностью сосредоточился на ее истории. — Я слышала рассказы и слухи о ней, — печальная улыбка скользнула по ее лицу. — Они звучали действительно здорово. Бессмертный хранитель, защищающий мир от монстров праведным огнем. Вначале, я даже хотела помочь ей найти волка, когда она заявила, что он прячется в нашем городе. Но это было до того, как мы узнали, что это Омен.

Она подошла к окну, смотря, как бесенок свернулся калачиком на сковороде и уснул в остатках сахарной пудры.

— Его характер и вправду ухудшался, но мы все считали это подростковыми гормонами. Он был намного сильнее, чем ему предполагалось, но он был одичавшим, так что мы не обращали на это особого внимания. Думаю, у меня было некое предчувствие, потому как каждый раз, когда Мередит хотела посетить завод древесины, я отвлекала ее… но это был просто вопрос времени. Когда Омену исполнилось шестнадцать, Мередит точно знала, где он. Он, Цинния и я делали инвентаризацию на лесопилке. Вы видели ее останки. Можете представить остальное, — резко говорит она. — Он сопротивлялся, но её нельзя остановить, только задержать. Она сожгла его заживо. Ему было всего лишь шестнадцать. Он даже никому не навредил. Пока… Она говорила: «это пока что», но ведь это был Омен, — Беа повернулась спиной к нам, я не могла видеть выражение ее лица. — Вот тогда я и узнала, что она — настоящий монстр. И поняла, что невозможно укрыться от подобной силы, — она по очереди посмотрела на каждого из нас. — Джон Тейлор до сих пор считает, что возможно. Я же не буду рассказывать вам сказок. Я училась на ошибках, допущенных по неосторожности, независимо от того есть ли у вас сила или нет, — она красноречиво взглянула на Мака, — вы вовлечены, Джульетта права. У Мередит нет пристрастий, мотивов, симпатий, помимо охоты на Волка. Она, не колеблясь, причинит вред любому, кто станет на пути к ее цели, — Беа пристально посмотрела на нас. — Так что, достаточно, чтобы убедить вас держаться от нее подальше?

— Татуированная леди под запретом, — сказал Мак. — Понятно.

— Но мы все еще не знаем, кого она ищет, — говорю я. — В смысле, кто является Волком.

Беа пожала плечами.

— Думаю, я знаю, — говорит Камилла с окаменевшим лицом. — Точнее, думаю, Габриэль знает. Я спрошу у него.

— Габриэль, — мрачно говорит Беа, — не скажет вам ничего, если это не в его интересах. Он приходил в Хэйвенвуд и до этого, и как только получит, что ему нужно, исчезнет. Запомните мои слова.

Камилла резко встала.

— Спасибо за еду, — официально говорит она. Слова Беа расстроили ее.

— Да, лучше вернуться домой, пока мама не стала ничего подозревать, — сказал Мак, предусмотрительно забирая последний кусок сэндвича.

После того как все разошлись, я достала из кармана замшевую коробочку и положила ее на стол перед Беа. Она ахнула, узнавая ее, и, казалось, лишилась дара речи. В конце концов, она нашла слова.

— Где ты нашла ее? — мягко спросила она.

— В шкафчике в лесопилке. В записке было сказано, что она для тебя, так что я подумала, ты захочешь получить ее. Это казалось личным.

Без преувеличений так и было.

Ее задумчивый взгляд остановился на мне на минутку, а потом она снова уткнулась в шкатулку, пальцами едва касаясь ткани.

— Некоторым людям, — начала она рассеянно, — никогда не положено жить нормальной жизнью, как бы они этого не хотели. Неважно, насколько тяжело мы работаем, чтобы выпутаться, зеркальный мир тянет нас обратно…

— В общем-то, это же сказал нам и Тейлор. Он еще добавил, что если мы будет избегать директора, то сможем жить…

Она внезапно засмеялась.

— Несмотря на весь свой гнев, Джон остается оптимистом даже после того, что произошло. Не думаю, что он сможет помочь себе. Что бы он ни говорил, он никогда не теряет надежду. Но он ошибается, Джульетта. В тот момент, когда ты родилась, твоя судьба предопределилась. Твоя мать только усложнила ее, оставив вас с Саймоном, — она вздохнула. — Боюсь, что я сама ничего для вас не сделала. Сможешь простить меня?

Уголки моих губ изогнулись в полуулыбке.

— Мне следует находить для тебя пустые коробки почаще.

— Я была сурова с Саймоном, — призналась она, отодвигая шкатулку, не заглянув внутрь. — Я чувствовала, что должна. Его отец умер еще до его рождения, даже не узнав о существовании сына… Я боялась воспитывать ребенка одной. Мои родители умерли задолго до этого, у меня не было родственников. Я делала то, что считала будет лучше для него. Я думала, что если он будет расти в строгости, то так я научу его контролю… Я спрашиваю себя, была ли я той, кто заставил его ненавидеть меня и уйти из дома.

— Он Волк? — спрашиваю я.

— Нет, Джульетта, он не Волк. Последний умер шестнадцать лет назад. Тот, кем он является сейчас, вашего возраста, если шаблон остался прежним. Как и Саймон. Он никогда не демонстрировал ту силу, которую видела я. Теперь я знаю, что это из-за Тейлора. Даже когда он был слишком молод, чтобы понять это, Джон поразительно уменьшал силу тех, кто находится рядом. Я никогда не встречала Нуля, имеющего такое сильное влияние, и мы даже не могли подумать, на что он способен, пока Саймон и Кира не ушли. Я пыталась помочь Джону контролировать это, но дело продвигалось слишком медленно. Не так уж и много литературы на этот счет. Почти вся его семья была убита в Зазеркалье, прежде чем они бежали сюда. Джон гасит способности любого фэйри или одичавшего примерно в миле от него. Не думаю, что Рин Унимо это поняла. Если бы она знала, что его присутствие в школе ставит под угрозу ее планы на учеников… вряд ли она бы держала его привязанным к школе. Скорее всего, она загружает его работой в лаборатории ее [своей] сестры.

— Так это из-за Тейлора, чувства Камиллы не работают? — спросила я недоверчиво. — Это сводит ее с ума.

— Думаю, Саймон также бесился из-за этого, — призналась она. — Он был расстроен отсутствием сил. Но Джон всегда находился рядом с ним. Даже я не знаю, как он выбрался. Скорее всего, ты видела что-то дома, — спросила она, пристально глядя на меня. — Ты единственная, кто был с ним рядом последние пятнадцать лет. Ты должна была что-то заметить.

В общем-то, те же слова сказал мне Габриэль.

— Он не так уж много времени проводил дома, — призналась я. — Чаще всего он занимался исследованиями в университете. Он приносил домой гигантские стопки книг и запирался в своей комнате. И выходил только поесть, — я сглотнула возникший в горле комок. — Или же накричать на меня, чтобы прибралась в квартире.

— И не было никакой поющей мыши, чтобы помочь тебе, — грустно улыбнулась Беа. — Должна признаться, никогда не любила Золушку. Просто не могу понять героиню, которая не знает, когда достаточно.

— Тяжело сказать, когда «достаточно», если не с чем сравнивать, — говорю я, не отрывая взгляда от бледно-голубой столешницы.

Через некоторое время Беа толкает по направлению ко мне упаковку шоколадного печенья.

— Я никогда не думала об этом в таком ключе, — серьезным тоном говорит она.

Я посмотрела на нее с благодарностью, откусывая печенье.

— Так ты знаешь многих Создателей Зеркал? — медленно спрашиваю у нее.

— Только одного, — она подняла брови.

— Каким он был?

— Отрешенным, — через некоторое время ответила она. — Почему ты спрашиваешь.

— Слышала кое-что о семье Райанов, что делает их…

— Неприятными? — криво улыбается она.

— Но Сорен был другим? Он часто разочаровывался, — призналась она. — Но он был хорошим человеком. Просто не имел столько контроля над своей жизнью, как над зеркалом.

Я могла бы рассказать ей о Рисе, но сдержалась.

— Так ты думаешь, тяжелые люди достойны усилия?

— Это зависит… — она на секунду замолчала.

— От чего?

— Имеют ли они стоящую причину для того, чтобы быть тяжелыми людьми, — ответила она, протягивая руку за печеньем.