Восемь недель

ГЛАВА 5

«Наши часы тикают, пока не проломят стекло между нами, и я опять утону в тебе» — Clarity — Acoustic by Foxes

Аарон

— Ты можешь в это поверить? — спрашивает Майлз, лучший друг «номер два из трех», когда я сажусь рядом с ним в нашу кабинку. — Кажется, Картеру действительно нравятся девушки?

Нет, я не могу в это поверить, но я очень надеюсь, что он искренен. Я не смогу смириться с тем, что мне придётся отдалиться от своего лучшего друга, потому что он разбил сердце моей сестры, что в конечном итоге привело к её смерти. Если это в любом случае не закончится её смертью.

Буквально неделю назад мне пришлось узнать, что моя сестра хочет умереть. И я имею в виду, что она не просто говорит, что хочет умереть, она планирует свою смерть. Она занята написанием прощальных писем. Похоже, Колин тоже узнал.

На прошлой неделе Лили и Колин провели ужасно много времени вместе, а еще неделю назад они даже не знали друг друга. Так что я предполагаю, что Колин пытается спасти ей жизнь. По крайней мере, я надеюсь, что он, блять, спасает её иначе я его прикончу.

Хуже всего то, что я даже не могу поговорить об этом с собственной сестрой. Она, скорее всего, отговорится от моей конфронтации.

Сегодня это не имеет значения. Моя сестра в безопасности с Колином, я это знаю. Так что нет необходимости беспокоиться прямо сейчас. Сегодня вечером я буду веселиться. Я напьюсь и забуду ту маленькую сексуальную сцену, свидетелем которой мне пришлось стать сегодня днем, когда я вернулся домой из Уэсли-Хиллз.

Я не думал, что мне когда-нибудь придется напиться до беспамятства, чтобы забыть, что я видел, как кто-то занимается сексом, но вот мы здесь. Даже если речь идет о трахе пальцами, но видеть, как рука твоего лучшего друга засовывается в штаны твоей сестры-близняшки… нет, спасибо, после этого мне определенно нужно выпить пару стаканчиков.

— Давайте выпьем еще по стопке! — Я аплодирую достаточно громко, чтобы вся остальная команда закричала. Они знают, что сегодняшний вечер за мной. Или скорее за Колином Картером. Этот парень пообещал дать мне свою кредитную карту, если ему не нужно будет дарить мне подарок.

Ему в любом случае не нужно платить за меня, но я имею в виду, что он может позволить себе оплатить пару напитков.

Не поймите меня неправильно, я сам имел честь вырасти богатым. Но Колин Картер лучше всех в Сент-Тревери. Его отец хоккейный тренер. Впрочем, не просто тренер… он тренирует «Нью-Йорк Рейнджерс». Ну, не сейчас. В настоящее время он является занозой в наших задницах.

Колин сказал, что мистер Картер хочет какое-то время оставаться рядом со своей семьей, поэтому он взял перерыв в Нью-Йорке. Не то, чтобы меня это действительно волнует. Тренер есть тренер. Они все занозы в наших задницах. Но он… он экстра-заноза-в-наших-задницах.

Грей, лучший друг «номер три», также известный как мать в нашей группе друзей, застрял языком во рту своего парня, поэтому Изан и Грей оказались самыми последними кто заметил следующую порцию текилы, которую раздают всем.

На счет три мы все слизываем соль с тыльной стороны ладоней, выпиваем текилу и пихаем в рот ломтик лайма.

В ту секунду, когда моя рюмка падает на стол, мои глаза устремляются к входным дверям. Обычно меня не волнует, кто входит в этот бар, я не утруждаю себя проверкой, даже если сюда марширует какая-нибудь студентка из колледжа, но сейчас меня это волнует. Меня волнует, потому что женщина, идущая внутрь — София, одетая совсем не в то, что я ожидал от нее.

Сейчас октябрь, и эта девушка решила надеть черное платье, которое не доходит до середины бедер. Платье облегающее, с треугольниками, вырезанными прямо вокруг ее талии до ребер. А декольте… кто, черт возьми, позволил ей выйти в таком виде. Без телохранителя, я имею в виду.

Она выглядит чертовски сексуально, без сомнения, мой член встает в считанные секунды. И, судя по взглядам других одиноких мужчин в этом спорт-баре, они со мной согласны.

— Она новенькая в городе? — спрашивает Майлз, оглядывая Софию с ног до головы, но на этот раз он кажется не слишком заинтересованным. Обычно Майлз первым прикасается к женщине, как только у него появляется шанс. Назовите это борьбой с пустотой.

Майлзу Кингу нужно что-то, или, скорее, кто-то, чтобы заполнить пустоту в нем с тех пор, как умерла Милли, оставив его с дочерью на попечении в возрасте восемнадцати лет. Теперь, в возрасте двадцати двух лет, Майлз — самый крупный мужчина-шлюха, которого я знаю, — разумеется, он берет за это денег и не предлагает их. А для чего? Так он может отключить свой мозг хотя бы на минутку и забыть, что Милли больше нет в его жизни.

— И да, и нет, — быстро отвечаю я. Быстро, потому что София заметила меня и направляется к нам.

На её лице белоснежная улыбка, по крайней мере, до тех пор, пока какой-нибудь парень не свистит ей вдогонку. В этот самый момент София оборачивается, ища парня, который смотрит на ее грудь, а не в глаза.

Как только она повернулась, мой взгляд остановился на банте цвета глицинии у нее на затылке.

У нее всегда должна быть эта чертова ленточка в волосах.

— Ты никогда не видел женщину? — Слышу я, как спрашивает София, даже сквозь голоса окружающих и музыку, играющую на заднем плане.

Арчер Кингстон теперь ведет себя ужасно тихо. Боже, он у меня в черном списке с тех пор, как всего час назад он поднял руку на мою сестру, а теперь он переходит другую черту.

— Одеваться подобным образом — призыв к вниманию.

— Нет, это не так, — говорит София. — Я не прошу, чтобы меня называли кошкой только потому, что я немного обнажаю кожу. Вопрос, который ты должен задать себе, заключается в том, хочу ли я, чтобы ты сделал несколько отвратительных комментариев о том, как сексуально я выгляжу в своем платье и как отчаянно ты хочешь снять его с меня, или ты просто мыслишь как насильник.

Её грудь заметно вздымается и опускается, когда она дышит слишком тяжело, как я предполагаю, от ярости.

— Но дай угадаю, ты играешь в футбол ради девушек? Как тебе это удается?

Не очень. Все это знают.

У Арчера может быть и красивое лицо. И да, он привлекает внимание своим лицом и телом, но как только он открывает рот… все кончено.

Он неприступный, его трудно расколоть. По крайней мере, так он сказал своим друзьям-футболистам, которые распространили этот слух. Но это не так. Ни в малейшей степени.

— Отлично удается.

София смеется прямо ему в лицо, откидывая волосы назад за плечи.

— Так вот почему ты сидишь один за этим столом, а?

Я вношу поправку, София изменилась. Очень. Но я не уверен, что мне это очень нравится. Она больше не невинная девушка, которая пятится от громких звуков. Она больше не та София, которую я знал. Но держу пари, она думает то же самое обо мне.

Я тоже изменился. Вот что бывает, когда ты взрослеешь.

Если подумать, может быть, болтливая София может стать моим новым приключением.

— Откуда ты вообще её знаешь? — До меня доносится голос Майлза. Я поворачиваю голову и вижу, что он делает глоток пива.

— Почему ты думаешь, что я её знаю?

— Ладно, Марш, я думаю, с тебя достаточно алкоголя, — говорит он, пододвигая мой стакан, наполненный какой-то смесью, Грею. Честно говоря, я даже плохо помню, что заказывал его. — Я спросил, новенькая ли она в городе, ты дал мне ответ. О, и она уже идет сюда.

Как только слова слетают с губ моего лучшего друга, к нам подходит София.

— Аарон?

Отвернувшись от Майлза, я поворачиваюсь и смотрю на Софию, встречаясь с ее темными глазами.

— Будь моей гостьей, София. Садись, — я указываю на единственное свободное место в нашей кабинке.

Благодаря тому, что Лили и Колин рано ушли, у нас появилось лишнее место. Естественно, кабинка не вмещает до двадцати пяти человек, поэтому команда как бы рассредоточилась по всему бару, но это не беда. Я со своими самыми близкими друзьями и их компаниями.

София смотрит на Грея, широко улыбается, затем садится рядом с ним, прямо напротив меня.

— Я знаю, что уже за полночь, но… с днем рождения, Аарон.

— Спасибо, Льдинка.

— Перестань называть меня так.

София кладет руки на стол, сцепляя их. Я протягиваю руку, кладя свою руку прямо на её. Холод мгновенно переходит на мою кожу.

— Ты все такая же холодная.

Убирая свою руку, я откидываюсь на спинку сиденья, держа руки за затылком.

Она смотрит на меня. Ясно, что ей не нравится снова слышать свое прозвище, но именно поэтому я называю её так, я всегда называл её так. София ненавидела это прозвище с той секунды, как я его придумал, и хмурое выражение ее лица всегда было для меня отличной причиной продолжать называть ее «Льдинка».

— Как угодно, Никс, — София хватает стакан, который Майлз оттолкнул от меня две минуты назад, и делает глоток. — Что это за девчачий напиток?

Если бы мне пришлось угадывать, то почти все за этим столом в данный момент смотрят на Софию с более чем тремя вопросительными знаками над головами. Я точно знаю, что не заказывал какой-то «девчачий напиток», что бы это ни было.

— Это водка.

София качает головой.

— Это Клюква, вот что это такое. Может быть, однопроцентная водка или полпроцента.

— Да что ты? Ты здесь эксперт по алкоголю? — спрашивает Грей, самодовольно улыбаясь Софии. Это так не похоже на Грея. Грей тихий и милый. Он не вызывающий и не самодовольный. Думаю, алкоголь ему не на пользу.

— Я еще не представилась должным образом, — говорит София и поворачивается к Грею. Она протягивает руку, ожидая, что он возьмет её. — Я София. Все свои подростковые годы я провела в Германии. Наш законный возраст употребления алкоголя — восемнадцать. Пиво и вино, однако, разрешено в возрасте шестнадцати лет. Но если ты живешь в маленьком городке или еще лучше в деревне, скорее всего, ты начинаешь пить в двенадцать лет.

Грей пожимает ей руку и качает головой с опущенной улыбкой, как будто он впечатлен.

— Германия? — выпаливает Майлз, словно совсем этого не ожидал. — У тебя даже акцента нет.

— Это потому, что я родилась здесь. Мои родители из Нью-Йорка, и я жила здесь, пока мне не исполнилось семь лет. Вот откуда я знаю этого гнома, — она указывает на меня пальцем, затем мгновенно встает. — Позвольте мне показать вам, что такое настоящие напитки.

— Если ты выпьешь это, я заплачу за все твои напитки, — говорю я, подталкивая «Огонь Прерии» к Софии.

У меня голова идет кругом от всего того дерьма, которое я выпил благодаря Софии. Ни за что, черт возьми, я бы никогда не выпил рюмку, в которой водка, виски и табаско, и давайте не будем забывать про перец. Неа. Такого не будет.

Это начиналось как пари — кто осмелится выпить странную смесь из коктейлей? Сейчас — это желание умереть. Однозначно, я не хочу ничего из этого, но я выпью эту штуку, если мне придется.

Кроме того, София не знает, что я плачу за все напитки сегодня вечером. Особенно за её напитки, учитывая то, что ей еще нет и двадцати одного. Без меня она бы здесь не выпила ничего, кроме безалкогольных.

— Серьезно? Аарон, это около ста долларов.

Я пожимаю плечами.

— Для тех, кто не может себе позволить…

Ее рука сталкивается с моей рукой, когда она дает мне пощечину.

— Напомни мне об этом еще раз, и я сделаю кое-что хуже, чем просто дам тебе пощечину.

Ухмыляясь, я спрашиваю:

— Например?

— Я введу жидкость для электронных сигарет в твою кровь, и тебе остается только надеяться, что ты выживешь.

— Должен сказать, Льдинка, если ты так пытаешься флиртовать со мной, это не сработает. Угрожать, что ты отравишь меня — не лучший ход. Что случилось с первой просьбой о поцелуе?

Я кладу руку ей на бедро, чувствуя, как она напрягается от моего прикосновения. Её дыхание становится более прерывистым, неконтролируемым.

Значит, я все-таки имею на нее какое-то влияние.

— Позволь мне сначала нанести триоксид мышьяка на губы, может быть, тогда ты его получишь. — Это звучит как вызов для меня.

— Это который выглядит как сахар? — Она кивает. — Слишком очевидно, Льдинка. Попробуй что-нибудь бесцветное. И, возможно, все, что не убьет тебя же в процессе. Если, конечно, ты не планируешь умереть вместе со мной, в таком случае ты можешь использовать триоксид мышьяка.

София смахивает мою руку со своего бедра, хватает рюмку и в мгновение ока выпивает ее содержимое. Её лицо даже не дергается от взрыва, который, должно быть, происходит внутри нее.