Глава восьмая

– Налить чаю, мисс Рэйчел?

– Нет… Я справлюсь сама. Ты мне больше не нужна, Норин, спасибо. Можешь идти.

Норин Шонесси посмотрела на хозяйку, потом бросила дерзкий взгляд из-под рыжих ресниц на высокого джентльмена, стоявшего у камина, затем, с почтением поклонившись, вышла из комнаты.

Рэйчел посмотрела служанке вслед. Несомненно, подумала она, Норин попала под обаяние Коннора. По всему было видно, что он ей понравился. Неодобрительно скривив полные губы, она быстро подошла к подносу с чайными принадлежностями, который Норин поставила на стол.

– Спасибо, что не отказали в моей просьбе и пришли, сэр… милорд, – поправила себя Рэйчел, обращаясь к Коннору. – Прежде всего, я должна извиниться за то, что попросила вас прийти в столь ранний час. Но мне показалось разумным, соблюдая приличия, обсудить возникшую проблему с глазу на глаз как можно скорее… – И снова ее пухлые, красиво очерченные губы искривились. Вступление явно не удалось! – с сожалением подумала Рэйчел. Но ей было необходимо поддерживать тот уровень относительного безразличия в отношениях с этим мужчиной, который установился между ними на вечере у Пембертонов. Впереди достаточно времени, рассуждала Рэйчел, чтобы Коннор понял, сколь враждебно она к нему относится. Сейчас необходимо сдержать свои чувства и эмоции и подготовить почву для исполнения задуманного. Рэйчел была готова на все, только бы не омрачить Джун счастливый день ее свадьбы в Уиндраше. С не меньшим упорством она намерена добиваться сохранения имения, принадлежащего ей по праву наследства. Медленно, но верно она будет приближаться к своей цели.

Взгляд Рэйчел скользнул по лицу Коннора. Его внешность не могла не волновать! Его наряд отличался невероятной элегантностью: темно-синий фрак с позолоченными пуговицами, бриджи, плотно облегающие крепкие ноги, белоснежная рубашка и такой же белоснежный, безупречно завязанный галстук, до блеска начищенные сапоги (видно, слуга трудился над ними не один час). Слабый солнечный луч, проникший в комнату сквозь кружевную штору, коснулся черных как смоль волос Коннора. Странно, но прежде Рэйчел не обращала внимания на то, что Коннор носит давно уже не модные длинные прямые волосы и никогда не завивает их. Да, ничего не скажешь, он хорош собой! Выглядит прекрасно! Ну и что?! – вздохнув, подумала Рэйчел. Коннор всегда был привлекательным, и сейчас не стоило придавать этому особое значение.

Рэйчел видела, что из-под тяжелых век Коннор смотрит на нее удивительными необыкновенно синими глазами. С первого взгляда манеры лорда Дивейна могли показаться несколько вялыми и томными. Но Рэйчел не могла не заметить, что Коннор начеку. И причиной его настороженности было приглашение Рэйчел посетить ее в Бель-Гарденс в одиннадцать часов утра – час слишком ранний для светской особы, которая в это время еще нежится в постели и уж тем более не выходит из дома. И, тем не менее, лорд Дивейн стоял перед Рэйчел. Он приехал вовремя, не опоздав ни на минуту. Его свежий, безупречный вид, по всей вероятности, стоил ему немалых усилий.

Впрочем, сама она сегодня тоже позаботилась о своей внешности. Ей хотелось забыть вчерашний вечер, когда она предстала абсолютной неряхой перед лордом Дивейном в его собственном доме.

Сегодня преимущество должно быть на ее стороне. Коннор должен был увидеть элегантную зрелую женщину, а не неопрятного подростка, каким она могла показаться ему вчера вечером.

Ее муслиновое платье с узором в виде веточек плотно облегало стройную фигуру. Многочисленные оборки украшали грудь. Юбка, слегка расширявшаяся книзу, подчеркивала красивые линии бедер. Лицо Рэйчел было бледным от усталости, тем не менее, она отказалась от румян. Рэйчел знала, что бледность, как ни странно, ей к лицу. К лицу были и темные тени под глазами, подчеркивавшие красоту ее синих глаз. Рэйчел постаралась выглядеть неким эфирным, слабым существом, нуждающимся в защите и заботе сильного мужчины. Ей и сегодня захотелось ощутить на себе заботу Коннора, каковой он (совершенно неожиданно) окружил ее вчера вечером. Хотя, честно говоря, в его вчерашнем поведении не было ничего удивительного. Ведь только бессердечный и равнодушный человек мог остаться безучастным к страданиям обиженной девушки, какой она, по всей видимости, казалась ему вчера. Итак, решила Рэйчел, нет худа без добра. Случившееся вчера – возможно, случайность. Но ей следует воспользоваться этой случайностью.

Рэйчел вспомнила, как нелегко ей было выбрать теперешний наряд из кучи платьев, которые она в досаде разбросала на кровати. Было без пяти минут одиннадцать, экипаж Коннора уже подъехал к дому, когда она в панике еще застегивала платье. Норин, суетясь вокруг хозяйки, пыталась завить ее волосы щипцами и уложить в прическу. Но игра стоила свеч. Все эти неистовые приготовления к встрече с Коннором не должны были пропасть даром. Рэйчел хватило ума понять: бесстрастие ее бывшего и обманутого ею жениха может быть поколеблено ее женским очарованием. И она была серьезно намерена воспользоваться этим средством (другого у нее не было), чтобы подчинить себе этого мужчину. Рэйчел надеялась очаровать Коннора и вынудить его пойти на уступки. Не надо забывать, что когда-то они чуть было не стали мужем и женой…

Взглянув на чашки и блюдца, Рэйчел вдруг поняла, что слишком увлеклась своими мыслями и забыла о чае, которым собиралась потчевать своего гостя. Она налила чай в чашку. Вспомнив, о чем перед тем говорила, Рэйчел торопливо продолжила тихим голосом:

– Я подумала, что мы оба только выиграем оттого, что встретимся рано утром. И вам, и мне будет лучше, если никто из наших знакомых не увидит ваш экипаж около моего дома. Мне бы не хотелось подавать людям еще один повод для сплетен.

– Я понимаю…

– Да, я так и думала, что вы поймете… Сливки? Сахар?

– Да, спасибо.

Рэйчел старалась быть радушной и гостеприимной хозяйкой. Добавив в чай сливки, она понесла чашку Коннору, но, сделав всего несколько шагов, увидела, что чай из переполненной чашки льется через край на блюдце.

– Какая я неловкая! Извините. Я налью чай в другую чашку…

– Не стоит беспокоиться…

– Нет, нет, никакого беспокойства, – упрямо сказала Рэйчел. – Я налью свежего чая. В чайнике его много. – Она пошла назад к столу, держа чашку перед собой, будто боялась опрокинуть ее и разлить оставшийся в ней чай. Почему она не доверила Норин исполнение всей этой чайной церемонии? – молча упрекала себя Рэйчел.

Несмотря на то, что взгляд Рэйчел был сосредоточен на тонкой фарфоровой чашке с цветным орнаментом, она краем глаза увидела, как Коннор отошел от камина. Рэйчел ускорила шаг.

Чашка покачнулась в ее дрогнувшей руке, но в эту секунду Коннор крепкими пальцами обхватил запястье Рэйчел, взял чашку из ее руки и быстро поставил на стол. Затем он достал из кармана платок и вытер им мокрую от чая руку Рэйчел. Через несколько мгновений платок вновь был в кармане, но Коннор все еще продолжал держать Рэйчел за руку, а она никак не могла оторвать глаз от его пальцев у нее на запястье. Близость Коннора, его легкое прикосновение, несомненно, напомнили ей о вчерашнем вечере. На бледных щеках Рэйчел появился слабый румянец, когда она вспомнила, как сидела, не стыдясь, прижавшись к Коннору, в его экипаже, когда он провожал ее домой. По дороге в Бель-Гарденс они почти не разговаривали, лишь обменялись несколькими фразами, из которых Коннору стало известно, что она остановилась в Бель-Гарденс, и в Лондон ее сопровождали только слуги…

Рэйчел отдавала себе отчет в том, что вчера вечером она возмутительно вела себя в доме Коннора. Усевшись без приглашения на стул в его прихожей, она уснула так крепко, что Коннор был вынужден будить ее, чтобы отправить домой. Рэйчел отлично помнила, что уже готова была покинуть дом лорда Дивейна, когда вдруг подумала об Изабель. (В минуты огорчения или волнения она часто вспоминала сестру.) Веки ее отяжелели, на сердце тоже было тяжело… Ей захотелось повидаться с сестрой, поговорить с ней… Хотя бы немного…

Одному Богу было известно, что мог подумать о Рэйчел сводный брат Коннора, увидев ее вчера в таком состоянии. Впрочем, она наверняка знала, о чем он подумал. Джейсон никогда не любил ее. Когда ей было девятнадцать, он считал ее пустой, легкомысленной девчонкой, готовой пофлиртовать с красивым мужчиной. Сейчас же он, вероятно, считал ее уже старой девой, стремящейся привлечь к себе внимание благородного и добропорядочного холостяка и отвлечь его от других достойных его женщин. Примерно такого же мнения о Рэйчел была и миссис Пембертон. Оба они полагали, что она стремится изо всех сил понравиться Коннору Флинту и не побрезгует ничем, чтобы достичь своей цели. Да, в чем-то они, пожалуй, правы, но не во всем…

– Спасибо, что проводили меня домой вчера вечером, – вдруг сказала Рэйчел. – Я должна извиниться за свое вчерашнее непристойное поведение. Должна объяснить…

– Извините, что вчера вам пришлось так долго ждать меня, и что в мое отсутствие вам не оказали должного гостеприимства. Я обязательно поговорю об этом с Джозефом.

– Джозефом? Вашим дворецким? О, нет… Его не стоит ругать, – запротестовала Рэйчел. – Должна признаться, что я вела себя самонадеянно, даже дерзко. Удивительно, что он вообще пустил меня на порог вашего дома. Он угостил меня лимонадом и печеньем. Честно говоря, я не собиралась ждать вас долго. Я надеялась, что вы вернетесь домой к ужину. Словом, я сама во всем виновата. Глупо было ждать вас столько времени и, в конце концов, заснуть… Вы ведь не знали о моем приезде, поэтому не стоит винить себя за поздний приход.

– Вы правы. Я не стану ругать Джозефа, – протяжно, мягким голосом сказал Коннор. – Более того, мне даже кажется вполне справедливым, что вам пришлось провести вечер в ожидании моего возвращения домой. Я хорошо помню, как мне, уже будучи помолвленным с вами, приходилось подолгу ждать вас вот в этой самой комнате.

Рэйчел сглотнула и попыталась высвободить запястье из плена крепких пальцев Коннора. Ей следовало бы знать, подумала она, что у этого мужчины хорошая память.

– Почему, Рэйчел, вы так часто заставляли меня ждать вас?

– А почему вы так часто мирились с этим, майор Флинт? – с раздражением ответила Рэйчел вопросом на вопрос. Откинув назад золотистые волосы, она бросила на Коннора ледяной взгляд. В глазах Коннора промелькнула искра удовлетворения, а губ коснулась едва уловимая улыбка.

Судя по всему, решила Рэйчел, ему хотелось, чтобы она признала его право на реванш, признала, что у него есть для этого все основания. Как бы не так! У нее тоже хорошая память! И она не собирается плясать под его дудку. Тон будет задавать она, а Коннор будет плясать под ее дудку… Как это было всегда!

– Вчера ваши слуги с подозрением смотрели на меня, не желая впускать в дом. Ничего удивительного! Женщина в грязном платье на пороге вашего дома – явление невиданное… – заметила Рэйчел с поразительной откровенностью и резким движением высвободила руку, которую крепко держал Коннор. Подойдя к вазе с желтыми розами, стоявшей в середине стола, Рэйчел поправила высокие стебли цветов и собрала со стола опавшие лепестки.

Слова ее остались без ответа, но, проходя по ковру с зажатыми в руке благоухающими лепестками, Рэйчел почувствовала на себе пылающий взгляд Коннора.

– Вчера вы, наверно, заметили дорожную грязь на моем платье и растрепанные волосы, – сказала она, взмахнув свободной рукой и слегка коснувшись аккуратно уложенной сегодня прически.

Предстояло как можно скорее обсудить по существу волнующую ее проблему с лордом Дивейном, так, чтобы ни один человек не увидел экипаж лорда у ворот ее дома. Иначе сплетен не избежать. Если станет известно, что, находясь в Лондоне одна, она, Рэйчел, встречалась с лордом Дивейном, то разразится настоящий скандал. Необходимо вести себя очень осмотрительно, чтобы никоим образом не запятнать доброе имя своей сестры Джун и не расстроить ее свадьбу.

– Мне очень жаль, – сказала Рэйчел, – что пришлось потревожить вас сегодня утром. Я понимаю, что у вас было слишком мало времени для отдыха после того, как вчера поздно ночью вы проводили меня домой. Я бы не посмела тревожить вас так рано, если бы дело не было столь безотлагательным, и если бы не возникла необходимость срочно поговорить с вами. Разумеется, в столь ранний час вам было бы приятнее находиться в постели…

Коннор неожиданно засмеялся, и смех этот заставил Рэйчел похолодеть.

– Я не имею ничего против того, что мне пришлось так рано сегодня проснуться, Рэйчел, но вы правы, я бы предпочел быть сейчас в постели… – сказал он и с усмешкой посмотрел на Рэйчел, швырнувшую на стол пригоршню измятых лепестков. Их аромат в ту же минуту наполнил комнату. Рэйчел, явно нервничая, взяла чашку, налила в нее чай и тут же отпила глоток.

Коннор вновь подошел к камину и встал, облокотившись на него. Он молил Бога, чтобы Рэйчел не заметила возбуждения, вызванного ею, которое ему с трудом удавалось скрывать. Он также надеялся, что сможет скрыть и свою невежливость по отношению к ней. Но нет, не получится. Почему он говорит с ней как с куртизанкой? – спрашивал себя Коннор, раздраженно барабаня пальцами по выкрашенному белой краской дереву. Верно, потому, что видел в этой женщине любовницу. Да, Рэйчел была благородного происхождения и, вероятно, все еще оставалась целомудренной, но несколько лет тому назад она дала ему все основания относиться к ней с презрением, даже с отвращением. Однако с тех пор, как она сбежала из-под венца, прошло уже шесть лет, и никакого презрения он к ней не чувствовал. Хотя неудивительно, что вчера его слуги приняли ее за одну из бывших любовниц хозяина, которая осмелилась появиться на пороге его дома и бесстыдно заявлять о своих претензиях…

Коннор был уверен, что знал, чего хотела от него Рэйчел. Он ожидал ее визита, но не ожидал такого напора с ее стороны. Он недооценил смелость и дерзость этой женщины. Но едва ли ей известно все, что произошло между ним и Эдгаром Мередитом. Несомненной удачей для Коннора было то, что он выиграл в карты у отца Рэйчел. В его руках оказалось прекрасное имение Эдгара, а теперь еще может оказаться и его дочь… Коннор задумался. Ему не терпелось знать, как далеко сможет зайти Рэйчел в своем желании получить то, что она хочет. И как далеко он позволит ей зайти… прежде чем позволит уйти…

Коннор заскрежетал зубами. У него была любовница. Искусная, чувственная, терпеливая, не жалевшая сил, чтобы доставить ему удовольствие. К сожалению, временами он недооценивал ее. Жаль, что Марии приходится с трудом отвоевывать себе место в его жизни, подумал Коннор и поймал себя на том, что нервно постукивает побелевшими пальцами по стене.

А вот Рэйчел… Кровь Коннора закипала мгновенно, стоило ему лишь увидеть эту холодную блондинку, И никаких усилий с ее стороны не требовалось. Но почему это удивляет его? Почему волнует? Ведь он и прежде реагировал на эту женщину подобным образом. Рэйчел всегда обращалась с ним как с любимой собакой. Она была уверена, что приручила его…

В девятнадцать лет Рэйчел Мередит была ветрена, капризна, раздражительна, обидчива и могла привести в ярость кого угодно. В то же самое время она была красива, привлекательна и необыкновенно сексуальна. И Коннор оценил все эти достоинства юной девушки. Он понял, что ему улыбнулось счастье. О такой эротичной женщине можно было только мечтать. В свои двадцать четыре года Коннор был готов пойти на любые жертвы, потратить все свое состояние и даже залезть в долги, лишь бы горячая, страстная Рэйчел была рядом с ним и позволяла ему любить ее. В моменты, когда разум брал верх над вожделением и пылкостью, Коннор понимал, что любит эту женщину. И дело было вовсе не в пленительной красоте ее тела, не в ее природных талантах и уж тем более не в ее приданом. Коннор просто любил эту женщину. Рэйчел!.. Боже, как же глуп он был тогда! Как одурманен! Но нет, теперь он не позволит поймать себя на эту удочку. Подобное никогда не повторится.

В тот памятный год (шесть лет назад) из большого числа невест Коннор выбрал Рэйчел. Было объявлено об их помолвке, и вскоре должна была состояться свадьба. Как нельзя кстати оказалось его продвижение по военной службе – чин гвардейского капитана он сменил на чин майора гусарского полка. Коннор был рад этому. Он понимал, что от его положения в обществе зависит и положение в обществе его жены. Коннор очень надеялся, что Рэйчел, будучи помолвленной с ним, изменится. Не сомневаясь, что Рэйчел очень скоро станет его женой, он был готов терпеть ее капризный характер и ее ребячество. Довольно большой опыт в отношениях с женщинами подсказывал ему, что Рэйчел повзрослеет сразу же после их первой брачной ночи…

Но следует признать, он никогда не знал Рэйчел по-настоящему. Оказалось, что она мастерски вела домашнее хозяйство Мередитов. Подтверждением тому был безупречный порядок в их делах и счетах. Но теперь от чувственной пылкости, воодушевлявшей девятнадцатилетнюю Рэйчел, не осталось и следа. Она из вежливости пробормотала несколько неловких фраз, отпрянула от Коннора, когда он коснулся ее, потому что он явно не вызывал в ней никаких нежных чувств, да к тому же напугал ее, ведя себя как неопытный юноша. Ему следовало бы завладеть Рэйчел, когда у него было на это больше прав и возможностей…

Вчера, забыв о благоразумии, Рэйчел позволила ему успокоить ее и проводить домой. Но сегодня (судя по тому, как строго она держала себя с ним) Рэйчел вновь обрела рассудительность и, видимо, дала себе слово никогда больше не проявлять слабость в его присутствии. Коннор, видя ее искреннее страдание, понимал, что подал ей лишний повод ненавидеть его. Смерть сестры Изабель бесконечно опечалила Рэйчел, и ему, вероятно, не следовало тогда вмешиваться в ее сугубо личное дело, не следовало теребить ее душу. Но он, тем не менее, был рад, что оказался рядом с нею в трудную для нее минуту. Нет, конечно, он не помог ее горю, но был доволен, что смог облегчить ей душевную боль. И вот теперь круг замкнулся. Она пригласила его к себе в дом. Интересно, язвительно подумал Коннор, уж не хочет ли она отдать ему должок… Ведь он был уверен, что Рэйчел намеревалась попросить его о чем-то. Но о чем?..

– Я скажу вам, что привело меня вчера в ваш дом и почему я, забыв о приличии, настаивала на встрече с вами, – резко заявила Рэйчел, ставя чашку с блюдцем на полированный стол.

– Стоит ли волноваться по этому поводу? – оборвал ее Коннор довольно грубо. – Надо ли притворяться и делать вид, будто я не знаю, почему вы вернулись в Лондон и срочно захотели поговорить со мной? Ведь не прошло и двух недель со дня вашего отъезда из города, и я хорошо помню ваше безразличие ко мне. Вы даже не замечали моего существования. Смею думать, что вас привело в Лондон известие о том, что я выиграл в карты у вашего отца принадлежащее вам наследство.

Вот оно! Коннор произнес это! Рэйчел похолодела. Будто что-то бесшумно взорвалось рядом. Что же… Предмет их разговора больше не был секретом. Коннор сам раскрыл его.

– Думаю, вы ошибаетесь, говоря о моем к вам безразличии, – сказала Рэйчел. – Но если вам все же показалось, что я уделяла вам недостаточно внимания, то боюсь, сэр, в этом нет моей вины… Это вы захотели, чтобы мы с вами вели себя на вечере у Пембертонов так, будто между нами ничего не произошло. – Рэйчел слегка улыбнулась. – И вы поступили совершенно правильно. Это была очень разумная идея. Нам с вами удалось избежать злых сплетен. По-моему, мы вели себя очень пристойно. Неужели вы недовольны?

Коннор улыбнулся, продолжая нервно стучать пальцами по дереву.

– Неужели вы недовольны? – повторил он тихим голосом, с мягким ирландским акцентом. – Откуда я помню эту знакомую фразу? Произнося ее, моя дорогая, вам следует находиться рядом со мной и смотреть на меня, делая вид, будто вам совершенно небезразлично, что я отвечу.

Рэйчел почувствовала, что готова разрыдаться от злости. Глаза ее были полны слез. Коннор, видимо, был готов делать все, чтобы вызвать ее неприятие.

– Честно говоря, я вернулась в город, чтобы помочь своей подруге Люсинде Сандерс, которая ждет прибавления в семействе. Так что, пожалуйста, не думайте, что сюда меня привели только несчастья моего отца. Но вы затронули этот вопрос… Не скрою, да, мне бы хотелось поговорить об этом. Мне бы хотелось обсудить с вами возможность аренды на короткий период времени имения Уиндраш, которое является моей собственностью, с тем, чтобы Джун смогла отпраздновать там свою свадьбу.

– Имение теперь мое.

– Не буду с вами спорить. Но я хотела бы арендовать его на весь следующий месяц, на время подготовки и празднования свадьбы моей сестры.

Коннор медленно повернулся и посмотрел на Рэйчел из-под длинных черных ресниц. Она усилием воли заставила себя спокойно встретить его взгляд и даже попыталась улыбнуться.

– Зачем вам это поместье? – спросила она. – Ведь у вас в Лондоне есть дом Мейфэр. Сейчас пик сезона и вся аристократия находится здесь, в городе. В загородных поместьях почти никого нет. Уверена, что ваши друзья и знакомые будут в Лондоне…

– Откуда вам знать, кто мои друзья и знакомые?

– Извините. Я вовсе не хотела показаться самонадеянной. Я всего лишь прошу вас…

– Именно так. Просите. Повторяю вам еще раз, Рэйчел: если хотите добиться успеха, вам следует подойти ко мне ближе. – Коннор говорил сладчайшим голосом. Цвет его глаз был сродни синеве летнего безоблачного неба. На губах усмешка.

Рэйчел, пожав плечом, шагнула вперед, навстречу Коннору. Подходя к нему, она надеялась, что он не заметит, как она скрежещет зубами, и что пальцы рук у нее за спиной сжаты в кулаки. Остановившись перед Коннором, Рэйчел выпрямила спину и подняла голову.

– Я подошла к вам, сэр. Не могла предположить, что с возрастом у вас притупятся зрение и слух. Так вот, слушайте меня внимательно, – сказала она холодно, чеканя каждое слово и сдерживая себя от грубости в адрес этого мужчины. – Я готова заплатить вам за аренду моей… вашей собственности. На мой взгляд, это хорошая финансовая сделка. Я предлагаю вам сто фунтов и готова это обсудить…

– Я хочу тысячу.

Рэйчел в ужасе широко раскрыла синие глаза.

– Тысячу?

– Да. Никаких других предложений я не приму. Либо соглашайтесь, либо оставьте свою затею.

– Но вы ведь знаете, что у меня нет таких денег…

– Значит, мисс Мередит, мы зря тратим время. Если вам больше нечем соблазнить мужчину, у которого отсутствует мораль…

– Не нахожу в этом ничего смешного… – выдавила из себя Рэйчел сквозь зубы. – Вы намерены испортить свадьбу моей сестры. Как вы смеете! Мы готовились к ней целых восемь месяцев. Мой отец, соблюдая все приличия, счел необходимым пригласить вас на свадебную церемонию, а вы в ответ на это готовы все разрушить… Вы жадны и мстительны… Но вам не нужны мои деньги. Вы хотите лишь отомстить мне! Вы ненавидите меня. При чем же здесь моя сестра? Зачем заставлять ее страдать? А ведь она, глупышка, когда-то любила вас, была вами ослеплена. Вы позволили себе играть в карты с мужчиной, который был слишком пьян. Человек, играющий на большие ставки с очень молодыми и неопытными или очень пьяными людьми, может вызывать лишь отвращение. И все же вы позволили себе это! Да, мой бедный отец говорит, что все правила были соблюдены, никто их не нарушал… Но мне на это наплевать! Вы обманщик! Негодяй! Скряга! Ваше место в аду!

– Так мужчину не соблазнить, Рэйчел. Думаю, вам стоит изобрести что-нибудь получше, – тихо произнес Коннор, увидев, как на ресницах Рэйчел сверкнули слезы.

Охваченная злостью, Рэйчел бросилась на Коннора и замахнулась на него кулаками, готовая ударить. Но когда руки ее коснулись его шеи, она вдруг замерла, будто не зная, что делать дальше. Может быть, ей следует крепко поцеловать Коннора? Ведь он явно вызывал ее на это. А может, лучше схватить его за горло и лишить жизни? Продолжая дрожать от злости и пережитого унижения, Рэйчел тем не менее, крепко обхватив Коннора за шею, чувствовала себя очень уютно. Подобное чувство она испытала и вчера в экипаже, сидя рядом с этим сильным мужчиной.

Коннор тем временем разжал кольцо ее рук и неожиданно оттолкнул Рэйчел от себя. Она тут же опустила голову, стараясь спрятать глаза, полные слез.

– Рэйчел, что ты себе позволяешь? И почему ты так часто вела себя подобным образом? Скажи мне… – Коннор явно ее провоцировал.

Рэйчел подняла голову.

– Потому что ты этого заслуживаешь… Потому что я презираю тебя… Я ненавижу тебя… Ненавижу твои прикосновения ко мне… Ненавижу твои поцелуи… Ты вызываешь во мне отвращение. – Она хотела отвернуться от Коннора, но было уже слишком поздно. Губы Рэйчел в мгновение ока оказались в плену губ Коннора. Она попыталась вырваться из его рук, но напрасно. Коннор привлек ее к себе, крепко удерживая одной рукой обе руки Рэйчел. Свободной рукой он слегка коснулся ее спины и потом еще крепче прижал Рэйчел к себе. Не почувствовать его возбуждения Рэйчел не могла. Оно было слишком явным. От волнения у Рэйчел перехватило дыхание, но она лишь подалась вперед, прижимаясь к Коннору всем телом. Пальцы его, нежно лаская бархатную шею Рэйчел, скользнули вниз и через секунду уже коснулись ее набухшего соска. Рэйчел со стоном блаженства выгнула спину, желая еще более страстных, обжигающих ласк Коннора.

Губы Рэйчел уже болели от поцелуя, которым она никак не могла насытиться. Но вдруг она почувствовала, как Коннор коснулся языком ее уха.

– Так ты говоришь, что ненавидишь мои ласки? Что я вызываю у тебя отвращение? – прошептал он ей на ухо. – Повтори это сейчас, а потом вернемся к разговору о твоем имении. Я хочу, чтобы ты снова попросила его у меня.

Нижняя губа Рэйчел словно застыла от холода. Голова ее упала на плечо Коннора.

– Ты настоящий дьявол.

– Я мстительный человек. – Коннор нежно одним пальцем приподнял голову Рэйчел и пристально посмотрел в ее темно-синие глаза, после чего взгляд его упал на ее грудь, еще не остывшую после его ласк. – А ты горячая штучка! Хоть куда! Распутница, какой я всегда тебя считал! Жаль, что я уже не так молод, чтобы заниматься любовью с женщинами при первой же возможности, не задумываясь, где и как это произойдет. Иначе, я бы не отказал себе в удовольствии испытать на себе твою любовь…

Коннор ловко увернулся от удара кулачка Рэйчел, и он пришелся на каминную полку, сметя на пол стоявшие на ней часы. Коннор направился к двери, наступая на разлетевшиеся по полу осколки стекла и пружины.

– Не забудь привести себя и свое платье в порядок, перед тем как позвать служанку подмести пол, – засмеялся Коннор, остановившись у двери. – Слугам не стоит знать, что их хозяйка не прочь позабавиться с мужчинами…

– Ненавижу тебя, – прошептала Рэйчел, одергивая платье. Сама того не заметив, она последовала совету Коннора.

– Хорошо, – сказал он небрежно, взявшись за ручку двери. – По крайней мере, сейчас мне кажется, что я уже проделал часть пути, чтобы оправдать твою ненависть ко мне. К тому времени, когда я пройду весь этот путь, думаю, мы будем квиты. Вероятно, вы скоро отправитесь домой, не так ли?

Рэйчел в ответ лишь кивнула головой.

– Могу ли я попросить вас об одолжении? Помогите скряге (как вы изволили меня назвать) сэкономить на стоимости пересылки одного документа вашему отцу. Захватите его с собой, когда поедете домой. Мое доброе сердце не позволяет мне ссориться ни с вашим отцом, ни с вашей сестрой, ни с Пембертонами. Поэтому я оставляю за вашим отцом право владения этой собственностью до первого июля. Документ сейчас будет подписан и скреплен печатью. Вы можете отвезти копию этого документа своему отцу.

Рэйчел подняла золотистую голову и посмотрела на Коннора, стараясь понять, говорит ли он правду или обманывает ее.

Коннор попытался улыбнуться.

– Не надо думать, моя дорогая, что мною овладели нежные чувства. Ничего подобного. Никакой сентиментальности. Второго июля твое наследство будет выставлено на аукцион и продано за максимальную цену.

Коннор успел закрыть дверь, прежде чем о нее разбилась фарфоровая чашка с цветочным орнаментом, которой Рэйчел запустила в него. Осколки рассыпались по ковру, а струйки чая, который Коннор так и не попробовал, растеклись по двери.


Мария Лавиола лежала на животе в кровати, листая модный французский журнал. Рядом на подносе стояла чашка с горячим шоколадом, и лежал хрустящий тост. Услышав, как хлопнула дверь, Мария повернула голову и посмотрела через плечо. На губах ее появилась улыбка, настроение поднялось. Швырнув на пол журнал, Мария перевернулась на спину, приподнялась на локтях и качнула головой, чтобы убрать с глаз черные пряди волос. Она ждала, прислушиваясь к сердцу, гулко бившемуся от волнения. Знакомый звук шагов (мужчина взбегал по лестнице через две ступеньки) заставил Марию запрокинуть голову и, глядя на красный балдахин над кроватью, улыбнуться в предчувствии наслаждения. Вот уже два дня и две ночи она не видела Коннора и невольно стала думать о маленькой негоднице, соблазнительнице мужчин, о которой говорили в свете. Неужели в этих глупых сплетнях была правда? Мария знала, что Коннор измучен, что он устал от постоянного к нему внимания. Но ведь это было неизбежно! Мужчина с исключительно привлекательной внешностью и завидным положением в обществе совершенно естественно привлекал к себе внимание женщин. Мария хорошо знала и то, что мужчины, подобные Коннору, пресыщенные удовольствиями, часто пытаются возродить свой интерес к жизни, увлекаясь юными, невинными созданиями. Но разве юность и невинность могут соперничать в любви со зрелым опытом? А у Марии подобного опыта было в достатке. За свою жизнь она овладела всеми тонкостями искусства любви.

Неужели ее дни в качестве любовницы лорда Дивейна сочтены? – думала Мария. Эта мысль терзала ее. Нет, этого она никак не хотела… не была готова, время расставания с этим мужчиной для нее еще не наступило. Коннор не только красив и прекрасно сложен, не только щедр, не только страстный и искусный любовник – он еще и известный человек в обществе, центр всеобщего внимания. Все стремились к знакомству с ним. Всем хотелось знать о его военных заслугах, о его участии в битве при Ватерлоо, награды за которую украшали его грудь. Всех интересовал вопрос: почему герцог Веллингтон предпочел Коннора и дал ему высший чин в своем штабе?

Мария знала, что ее любовник является предметом зависти абсолютно всех светских дам. Ей было хорошо известно, что очень многие леди были бы не прочь занять ее место, надеясь сделать то, чего она сделать не смогла: согреть не только тело Коннора, но и его душу, его сердце.

Впрочем, завидовали не только Марии, но и Коннору. Ему завидовали как молодые щеголи, так и зрелые джентльмены. И те, и другие при виде Марии испытывали вожделение и провожали ее страстными взглядами. Она это знала, и ей это нравилось. Мария считала, что она и Коннор – обаятельнейшая пара, что они идеально подходят друг другу. Она была уверена, что ее отношениям с Коннором ничто не угрожает и ей не стоит обращать внимание на его нынешнее увлечение молодой особой.

Коннор ворвался в спальню Марии и прямо с порога приказал ее молодой служанке-француженке удалиться из комнаты. Франсина, покраснев и прошептав «Доброе утро, милорд», тут же ушла.

Ничего удивительного, что девушка смутилась, подумала Мария, глядя на своего любовника из-под темных ресниц. Коннор уже снял галстук и держал его скомканным в руке. Пуговицы на рубашке были расстегнуты.

Увидев его обнаженную загорелую грудь, Мария задохнулась от восторга.

– Коннор, у тебя великолепная фигура. Как красиво сидит на тебе одежда! Иногда мне хочется подольше любоваться тобою в одежде. Сегодня утром ты особенно хорош… и появился так рано… – Взгляд темных миндалевидных глаз Марии упал на пальцы Коннора. Он расстегивал бриджи, плотно облегавшие его ноги. Коннор был явно возбужден и торопился как можно скорее удовлетворить свое желание, скрыть которое он уже не мог. В предвкушении удовольствия Мария откинулась на кровать, учащенно дыша. – Милорд, – нежно сказала она, продолжая любоваться Коннором, – как приятно, что вы сегодня так рано решили навестить меня. – Мария облизнула губы и почувствовала негу во всем теле. Как приятно, подумала она, что сегодня утром у нее нет никаких важных дел, и она может всецело предаться любви. Коннор, сняв одежду, небрежно бросил ее в угол и предстал перед Марией во всей своей прекрасной наготе. Она (впервые с момента его сегодняшнего появления у нее в спальне) посмотрела ему в глаза. Но что это? Коннор явно чем-то обеспокоен. Чем же? Выяснять это не было времени…

Коннор с жадностью прильнул к Марии и, не желая тратить время на любовные игры, сразу же овладел ею. Что касается Марии, то она не возражала против такого натиска. Она, как и Коннор, сгорала от желания. Ей, как и ему, не терпелось утолить свою страсть. Любовь была для них обоих источником утоления жажды, и они с восторгом припали к нему.

Спустя некоторое время буря страсти утихла, и Мария почувствовала сладкое изнеможение. Глядя на лежавшего рядом Коннора, она вспоминала его горячие поцелуи и пылкие ласки, которыми он только что одаривал ее. Марии не хотелось расставаться с ним. Что же ей сделать, чтобы Коннор остался? – думала она. Ведь ей так хотелось еще раз пережить сладкие мгновения близости с этим мужчиной!

Она коснулась пальцем его руки, которой он прикрывал глаза.

– Милорд, сегодня вы сравнимы разве что с тигром. Где вы скрывались эти два дня? Нет, я не имею ничего против. Наоборот, я вижу, что у вас разыгрался аппетит… Вы пришли ко мне, переполненный желанием видеть меня… и не только видеть… – Это действительно было так, подумала Мария. Что же касается его аппетита… Конечно же, он может «перекусить» где-нибудь на стороне, потому что «обедать» все равно придет к ней. В этом Мария не сомневалась.

Коннор отстранил от себя раздражавший его палец Марии. Хорошо бы, думал он, у него хватило сил подняться и пойти домой. Ему было необходимо увидеться с Джейсоном по поводу размещения в своей конюшне лошадей и экипажей сводного брата, которыми тот решил возместить Коннору долг в две тысячи фунтов.

Коннор чувствовал себя обессиленным, но бурное и довольно длительное свидание с Марией не имело к этому никакого отношения. Силы оставили его в тот момент, когда он сегодня рано утром хлопнул дверью, уходя от Рэйчел. С той минуты мысли об этой женщине не покидали Коннора, терзая его душу.

Мария, почувствовав раздражение Коннора (которое он пытался скрыть), поджала губы, будто догадалась, что он сосредоточенно думает о другой женщине. Только мысли о другой женщине могли отвлечь его сейчас от нее. Тихо, крадучись, будто боясь спугнуть, Мария подползла к Коннору и стала ласкать его грудь. Она осыпала поцелуями его шею, подбородок, губы. Она соблазняла Коннора всеми своими прелестями, чтобы вновь оказаться в его объятиях.

Но Коннор действительно в эту минуту мысленно был с другой женщиной. Он думал о том, что ему следует вернуться к Рэйчел и извиниться перед ней за свое поведение. Да, ему следует вернуться и сказать этой разъяренной даме, что за один лишь ее поцелуй и доброе слово он готов отказаться от своих прав на ее усадьбу. Нет, думал Коннор, Рэйчел вовсе не была с ним такой холодной, какой стремилась казаться. Боже, он хотел эту женщину! Коннор понял это. Он был в этом уверен. Губы Марии в очередной раз коснулись его губ, но Коннор крепко сжал их, не желая отвечать на ласки любовницы. Он приподнялся, коснулся рукой волос Марии и представил себе, что в эту минуту под его ладонью могли бы быть золотистые пряди волос Рэйчел…

Загрузка...