Возвращайся, сделав круг. Книга 1

Глава 12

Дэйки оказался прав насчёт солнца. Каждый последующий день был жарче предыдущего. Мы выбирали самые тенистые тропы, но, когда выходили на открытое пространство, воздух казался раскалённым от зноя. Дэйки сыпал шутками, что теперь моя кожа станет смуглой, как у крестьянки, и ни один самурай на меня больше не взглянет, не говоря о том, чтобы взвить на дыбы коня. Я парировала, что мои глаза, которые так пугают многих, включая его, на загоревшем лице будут смотреться ещё драматичнее. Но на самом деле каса хорошо защищала от солнечных лучей. И я неплохо поработала над своим внешним видом в целом. Кто бы мог подумать, что умения дизайнера, полученные в далёком Голдсмитсе, так пригодятся здесь, в глуши средневековой Японии! С разрешения Иошинори-сама, мы с Дэйки заходили почти в каждую деревушку, попадавшуюся на пути. И постепенно я собрала всё необходимое, чтобы смастерить одежду, одновременно удобную и не сильно отличавшуюся от местной. Заузила хакама[1], так что они стали похожи на летние брюки. Изготовила из кожи что-то вроде сандалий. Сшила несколько топов, прикрывавших плечи и грудь, но открывавших руки. Правда, надевала их только когда жара становилась невыносимой — чтобы не смущать Дэйки, который каждый раз театрально хватался за голову из-за «легкомысленности» моей одежды.

— Ты под защитой Иошинори-сама! — притворно возмутился он, увидев меня в топе впервые. — А одеваешься, как юдзё[2]!

— Ты-то откуда знаешь, как одеваются юдзё?

Лис таинственно прищурил глаза и, понизив голос, признался:

— Видел на гравюрах!

Вообще, дружба с Дэйки становилась доверительнее день ото дня. Не настолько, чтобы позволить ему плескаться в водоёме одновременно со мной — какими бы настойчивыми ни были его просьбы. Но достаточно, чтобы считать его одним из самых близких друзей — разумеется, после Цумуги и Камикадзе. Камаитати полностью оправился от ран, но по выздоровлении остался со мной. И хотелось думать, что причиной была именно привязанность ко мне, а не любовь к куриным яйцам. Окрепнув, он снова мог перемещаться с ветром, но чаще предпочитал путешествовать в моих руках. При этом снисходительно терпел Дэйки и полностью игнорировал Иошинори-сама. Кстати, последний перестал игнорировать меня. Не то чтобы мы общались, но, по крайней мере, он не уходил, после первых же произнесённых мною слов, как раньше. Я почти преодолела свою робость перед этим молчаливым безэмоциональным существом и заговаривала с ним довольно часто. Но всё же не решалась спросить главного: сколько ещё осталось ждать, пока силы его восстановятся? Правда, времени прошло немного. И, надо сказать, пребывание в этом чуждом и опасном мире уже не внушало былого отвращения. Наоборот, я начала находить в нём определённое очарование.

— Знаешь, куда ведёт эта тропа? — Дэйки шутливо шлёпнул меня хвостом по руке.

— В Изумрудный Город?

На морде лиса появилось выражение, возникавшее всякий раз, стоило только упомянуть что-то из моей реальности. Обычно он тут же просил рассказать связанную с этим историю, но теперь желание рассказать самому, очевидно, пересилило желание послушать.

— К кузнецу Тецуо. Помнишь, я о нём говорил?

— Конечно, помню! Значит, Иошинори-сама заберёт свой меч? Никогда не видела оружия, сделанного из костей дракона!

— Думаешь, с виду меч будет отличаться от обычного? — Дэйки состроил снисходительную гримасу, от которой я сразу почувствовала себя ниже ростом. — Умельца, подобного Тецуо, способного выковать оружие, используя не только металл, найти не так просто. Но кузнец служил ещё Озэму-сама и теперь готов сделать всё для его сына.

— Повезло! — улыбнулась я.

Мы шли по дну ущелья. Вокруг высились скалы, начисто лишённые растительности. День только начинал клониться к вечеру, небо было ещё светлым, но здесь, у подножия, уже начинали клубиться тени. Иошинори-сама, скользивший, как обычно, впереди, вдруг остановился. Камаитати, дремавший у меня на руках, поднял мордочку и подозрительно принюхался.

— Мы почти пришли, — шепнул Дэйки. — Сейчас нас встретят.

— Встретят?.. — не поняла я и замолчала, увидев что-то мерцавшее меж камней. Послышалось приглушённое рычание, и я пробормотала:

— Собака Баскервилей?..

— Две истории, — хитро прищурился лис. — Про Изумрудный город и про эту… собаку. Как только распрощаемся с кузнецом, расскажешь!

— Хорошо… — рассеянно пообещала я, не сводя глаз с приближавшегося светящегося пятна.

Против ожиданий, это была не разрисованная фосфором морда гигантского пса, а фонарь, подвешенный к хвосту зверюги, при виде которой мне захотелось спрятаться за спину Дэйки. Каждый раз, сталкиваясь с новым представителем этого мира, думаю, что меня уже ничем не напугаешь и не удивишь. И каждый раз новое «столкновение» убеждает в обратном. Возникшее перед нами чудо сильно смахивало на Цербера, правда, имело только одну голову. Из оскаленной пасти, глаз и ушей вырывалось пламя. И, когда зверь рычал, сквозь вздымавшуюся на груди чёрную шерсть тоже проступал огонь. Камикадзе зашипел, но Дэйки и ухом не повёл, а Иошинори-сама спокойно проговорил:

— Отведи нас к твоему хозяину, Якэй[3].

Пёс угрожающе рыкнул, пыхнул пламенем, но тут же развернулся и потрусил по каменистой тропе.

— Он действительно отведёт нас к кузнецу? — шёпотом спросила я.

— Почему ты шепчешь? — передразнивая, лис тоже понизил голос. — Здесь бояться нечего. Якэй — страж и глаза Тецуо. Нежеланный гость его не минует. Конечно, к нам это не относится.

Мы прошли совсем немного, но местность вдруг изменилась, точно мы переступили невидимую черту, отделявшую от иной реальности. Скалы почернели, по ним струйками стекала лава, воздух казался раскалённым. И я поняла, зачем нужен был провожатый. Всё вокруг окутала мгла, превратившая ранний вечер в сумерки. Если бы не фонарь на хвосте Якэя, найти дорогу было бы невозможно. Густой стлавшийся понизу туман поднимался чуть не до колен, и я едва не вскрикнула, когда, сделав очередной шаг, оказалась по щиколотку в воде. Дэйки прыснул.

— Откуда вода? — не поверила я.

— Здесь собраны все стихии: воздух, земля, огонь и — вода. Эти владения кузнецу подарил отец Иошинори-сама — за верную службу. Разве не видела, мы пересекли барьер, отделяющий жилище кузнеца от остального мира?

— Какой ещё барьер?

Лис покачал головой.

— С тобой точно что-то не так. Как можно было его не заметить? Он расступился перед Якэем, и мы прошли за стражем через образовавшийся проход.

Вот почему местность так резко изменилась — мы в самом деле переступили черту. Но невидимой она была только для меня…

— Я сам был здесь лишь однажды, — продолжал Дэйки. — Но место производит незабываемое впечатление.

— Да уж, куда до него Изумрудному Городу… — проворчала я.

Ноги по щиколотку в скрытой туманом воде, тихое шипение раскалённой лавы, сползающей по склонам скал в невидимое озеро и мигающий впереди фонарь на хвосте местного «Цербера». Но вот фонарь остановился, и до меня донёсся звук металла, ударяющегося о металл. Мы подошли ко входу в гигантскую пещеру, в глубине которой горел огонь. Стук внезапно прекратился, что-то двинулось к нам из полумрака. Адский пёс издал радостный визг и бросился навстречу неведомому существу. В свете фонаря я рассмотрела исполинскую фигуру, скрытое под капюшоном лицо и… четыре руки… Две потрепали по загривку ластящееся чудовище, две другие отцепили от его хвоста фонарь. Не сразу поняла, что, стиснув лапу Дэйки, прижалась к нему всем телом.

— Это и есть Тецуо?..

Лис тут же меня обнял и лукаво фыркнул:

— Держись ближе ко мне, Момо, и он тебя не тронет!

Остановившись у порога пещеры, кузнец опустился на колени и низким хрипловатым голосом произнёс:

— Я ждал тебя, господин. Добро пожаловать в скромное жилище твоего слуги.

Мы вошли в пещеру. Иошинори-сама — царственно, Дэйки — поддерживая меня, Камикадзе — принюхиваясь, я — спотыкаясь. Пещера была скорее кузницей, чем «жилищем». Пылающий очаг, огромная наковальня, молот, по сравнению с которым Мьёльнир Тора[4] показался бы игрушкой, вдоль стен — очень смахивающие на кости предметы самых разнообразных размеров и форм.

— Это…

— Останки ёкаев и кайдзю, — подсказал Дэйки.

Его лапа по-прежнему крепко обвивала мою талию. Я было хотела отстранится, но тут Тецуо поднял голову, отсвет огня упал на его лицо, и, охнув, я прижалась к лису теснее. Из-под капюшона смотрели глаза рептилии. Коричневая, похожая на черепашью кожа, толстые губы и ноздри едва обозначенного носа. Но кузнец тотчас опустил голову и, исчезнув за ближайшим каменным выступом, вернулся, держа в руках с виду ничем не примечательный меч и длинную трость. Снова опустившись на колени, он протянул меч Иошинори-сама. Тот взял его в руки, вынул из ножен… и меч будто ожил. Издав звук, похожий на биение сердца, полыхнул ярко-синим огнём и потух.

— Он признал тебя, господин, — тихо произнёс кузнец.

Вложив меч обратно в ножны, Иошинори-сама прикрепил его к поясу. Тецуо осторожно покосился на меня.

— Я выполнил и другое твоё поручение, господин.

Ёкай величественно кивнул, и кузнец, поднявшись с колен, направился ко мне. Я наконец отлепилась от Дэйки — вовремя, чтобы остановить странное существо от колепреклонения передо мной.

— Что ты делаешь, не нужно!

Кузнец остановился, явно удивлённый, и я рассмотрела трость, которую он держал в руке.

— Невозможно… — ошеломлённо повернулась к Иошинори-сама. — Разве она не сгорела?..

Это была ветка, подаренная мне деревом-вампиром, оставшаяся в горящих развалинах «замка» ао-ниобо.

— Нет, — коротко ответил ёкай.

— Но как…

— Сейчас не время, — Дэйки легко ткнул меня в бок. — Просто прими её.

Избегая смотреть на лицо Тецуо, я стиснула поданную им трость. Концы были окованы, но она осталась лёгкой, как прежде.

— Спасибо…

Кузнец поклонился и отступил в тень.

— Для меня будет честью, если ты и твои спутники проведёте ночь под моим кровом, господин.

Скользнувший по мне взгляд чёрных глаз, и ещё один царственный кивок.

Потрескивающий огонь, невероятно вкусная похлёбка, попробовать которую я поначалу согласилась только из вежливости, мягкие шкуры, на которых мне предстояло спать. Гостеприимство кузнеца было впечатляющим и трогательным. Я довольно быстро привыкла к его странному лицу и четырём рукам, а, когда из-под длинной накидки выскользнул хвост ящерицы, даже не поморщилась. Цербер-Якэй, дремавший в углу, уже нисколько меня не пугал. Камикадзе, выпив два яйца — теперь Дэйки всегда носил несколько штук в узле — расположился на моих коленях, довольно урча. В общем, вечер оказался неожиданно приятным. Правда, Иошинори-сама, не притронувшийся к похлёбке, произнёс с десяток слов от силы. Но, когда к делу подключился Дэйки, разговор стал оживлённее.

— Я ошибаюсь, или ты действительно усилил барьер вокруг своего жилища, Тецуо-сама? — поинтересовался он.

— Кайдзю пытались проникнуть ко мне не так давно. Я счёл это случайностью, но потом… — рептилевидные глаза кузнеца утремились к Иошинори-сама. — Я видел её сквозь барьер, господин. Понимая, что не может проникнуть внутрь, она приняла соблазнительный облик и молила её впустить. Не знаю, что ей было нужно от твоего бедного слуги, но, думаю, она ищет тебя.

— Кто? — шёпотом спросила я Дэйки.

— Приспешница Ракурая, Шай… — но сразу замолчал под взглядом ёкая.

— Остерегайся, господин, — добавил Тецуо. — Вероятно, твой недруг стоит за её спиной.

Кузнец вдруг посмотрел на меня и, вздохнув, поспешно опустил глаза. Я покосилась на ёкая. Но тот лишь невозмутимо объявил, что всем пора отдохнуть. Дэйки тотчас занялся приготовлением «постелей», а я попросила Тецуо согреть мне немного воды.

— Если для ванны, можешь искупаться в озере, госпожа, — учтиво проговорил кузнец.

— Я не госпожа. Зови меня Мо… Аими. В озере — перед входом в пещеру? Покажешь, где лучше всего войти в воду?

По лицу кузнеца мелькнуло удивление, он неуверенно обернулся к Иошинори-сама. Тот коротко кивнул, и Тецуо склонил голову.

— Следуй за мной, госпожа.

Подмигнув Дэйки, не сводившему с меня недоумевающего взгляда, я подхватила полотенце и заторопилась вслед за кузнецом.

— Ещё толком не поблагодарила тебя за трость. Она окована обычным металлом?

— Нет, — Тецуо явно избегал на меня смотреть. — Для твоей дзё[5] я использовал тот же материал, что и для меча господина. По его распоряжению.

— Но я — всего лишь человек, — фраза вырвалась у меня сама собой. — То есть… в моих руках палка вряд ли полыхнёт синим светом, как меч Иошинори-сама.

— В любом случае она защитит тебя лучше, чем обычная… палка.

— Даже от этой… кем бы она ни была, которую ты видел за барьером?

Мне казалось, переход от оружия к теме, ради которой я, собственно, попросила кузнеца меня сопровождать, удался ловко. Но Тецуо напрягся, будто я спросила, есть ли у него внебрачные дети. Я притворилась, что ничего не заметила.

— Кто она? Ты посмотрел на меня, когда упомянул о ней. Почему?

— Не думаю, что я смею ответить на этот вопрос, — сдержанно проговорил кузнец. — Войти в воду лучше всего…

— Мне тоже нужно её остерегаться?

Мы уже стояли у выхода из пещеры, и Тецуо наконец поднял на меня глаза. Странно, что моей первой реакцией на его внешность было отвращение. И я совсем не обратила внимания на спокойное достоинство и ум, которые излучало его некрасивое лицо.

— Да, тебе нужно её остерегаться. Дзё от неё не защитит, это под силу только господину. И, уверен, он это сделает. Войти в воду лучше всего здесь, — одна из рук указала мне под ноги. — За тем каменным порогом дно уходит, а вода становится слишком горячей. Поэтому заплывать за него не следует.

Он поклонился, собираясь уйти.

— Спасибо, Тецуо-сама, — тихо проговорила я.

Черепашьи черты смягчились, будто он пытался улыбнуться. Я нерешительно мяла в руках полотенце. Так много вопросов, которые так хотелось задать… Конечно, есть Дэйки, но знает ли он о таинственной особе всё, что явно известно кузнецу?

— Можно ещё спросить… Кто она вообще?

Почти улыбка Тецуо погасла.

— Древний демон коварства и лжи, — и, точно опасаясь следующего вопроса, заторопился прочь.

Вздохнув, я сбросила одежду и вошла в воду. Ощущение, будто паришь в горячем тумане… в окружении извергающихся вулканов. Дэйки прав, место в самом деле оставляет незабываемое впечатление…

— Настолько не хочешь видеть меня в озере рядом с собой, что теперь не смею даже проводить тебя к нему?!

От неожиданности я чуть не захлебнулась, окунувшись с головой в воду.

— Д-дэйки…

Лис стоял на пороге пещеры, скрестив лапы.

— Господин решит, ты избегаешь меня, потому что… Я и так старался, чтобы… — он вдруг злобно фыркнул и, развернувшись, двинулся обратно в пещеру.

— Дэйки! — забывшись, я чуть не выскочила из воды. — Не уходи! При чём здесь ты?

Лис остановился.

— Почему ты попросила кузнеца проводить тебя?

— Может, потому что это — его дом, и он лучше знает местные воды?

На мгновение лис прижал к голове уши — признак сознания вины, но тут же вернул себе оскорблённый вид.

— И это — единственная причина?

— Нет, — призналась я. — Ещё хотела спросить его об этой Шай…, пытавшейся пробраться сквозь барьер. Разве не видел, как странно он посмотрел на меня, когда заговорил о ней?

Теперь Дэйки не только прижал уши, но и втянул голову в плечи, виновато протянув:

— Момо…

— Кстати, можешь ко мне присоединиться, — великодушно предложила я.

Стлавшийся над водой туман был настолько густым, что просто ничего не будет видно.

— Правда?

Я едва успела отвернуться — с такой скоростью лис освободился от одежды. Секунда — и из воды рядом со мной вынырнула его голова, а тут же ставшее человеческим лицо расплылось в улыбке.

— Доволен? — хмыкнула я. — И что теперь?

— Ничего. Хочешь что-то предложить?

— Хочу, — я чуть отодвинулась, Дэйки покачивался в воде слишком уж близко. — Хочу, чтобы ты рассказал об этой… Чему, собственно, так радуешься?

В глазах Дэйки плясали бесенята, казалось, он едва сдерживается от смеха.

— Ничему, — он всё-таки хихикнул. — Ты пустила меня в воду потому что туман?

— Если сейчас скажешь, что можешь сквозь него видеть, дёрну тебя за волосы, честное слово!

— Я не против.

На мгновение уйдя под воду, Дэйки вынырнул настолько близко, что его нога задела мою, наши глаза встретились… и мне вдруг впервые пришло в голову, что шутливые заигрывания лиса, ставшие неотъемлемой частью нашего общения в последнее время, могли быть не только… шуткой. Чувствуя, как краска заливает лицо, я брызнула на него водой и, стараясь скрыть смятение, рассмеялась.

— Вот поэтому это — первый и последний раз, когда ты купаешься вместе со мной.

— Почему? — удивился он. — Я ведь ничего не сделал! И не стал бы… пока господин поблизости.

Я снова чуть не захлебнулась, Дэйки подхватил меня за плечи.

— Ты что, Момо?

С плеча его ладонь скользнула к моей щеке, но я тут же вырвалась.

— Мне слишком жарко, пора выходить. Ты — первый!

— Мы ведь только зашли… и ты хотела, чтобы я о чём-то рассказал.

Но я состроила строгое лицо, и лис, вздохнув, повиновался.

Ещё ни разу не испытывала такой неловкости, как сейчас, возвращаясь в пещеру. Казалось, взгляд Иошинори-сама пронзил меня насквозь, хотя на самом деле ёкай едва глянул в мою сторону. Дэйки, вернувший себе лисий вид, вёл себя как ни в чём не бывало. И, следя за тем, как он возится с узлом, я устыдилась, что придала его «заигрываниям» такое значение. Конечно, это был флирт, но флирт безобидный. А я отреагировала так, будто лис предложил вынашивать его детей. Он вдруг обернулся и, поймав мой взгляд, хитро прищурился.

— Вспомнила, что хотела спросить?

— Я и не забывала, — растянувшись на приготовленной шкуре, погладила подобравшегося ко мне Камикадзе. — Спокойной ночи!

[1] Хакама — традиционные японские длинные широкие штаны в складку, похожие на юбку. У мужчин х. крепятся на бёдрах, у женщин — на талии.

[2] Юдзё — досл. «женщина для удовольствий», собирательное название проституток и куртизанок (но не гейш), существовавших на протяжении всей японской истории.

[3] Якэй — яп. ночной сторож.

[4] Мьёльнир (др. — сканд. «сокрушитель») — в германо-скандинавской мифологии молот бога грома Тора, настолько тяжёлый, что никто, кроме Тора, не мог его поднять.

[5] Дзё — яп. посох, трость, палка. Деревянное оружие, представляюще собой палку-шест.