Возвращение

— Хорошо. Скоро увидимся, — заканчивает Бьянка разговор и смотрит на меня, закатывая глаза.

— Что случилось?

— Модель вчера сломала лодыжку в моих туфлях. И хочет подать в суд.

— О, нет, — я сажаю Эйдена себе на колени.

— Янка! — Визжит сын.

— Привет, Эйди-Вэйди! — Бьянка тянется к нему, сжимает его щеки и пощекочет, а Эйден согнувшись заливается смехом. — Она не может подать в суд. Она глупая. В контракте черным по белому написано, что мы не несем ответственность за любые несчастные случаи или травмы. Черт. Сейчас слишком ранее время для этого дерьма. — Она смотрит на меня и пододвигает ко мне чашку кофе. Я беру ее, делая большой глоток. — Итак, что случилось? Я села на самый ранний рейс, который смогла найти. За моим сумасшедшим кузеном нужен глаз да глаз.

Я смотрю на Эйдена, который слишком занят с машинками, чтобы обратить на нас внимание. Сажаю его рядом с собой, а затем ставлю локти на стол, пробегая пальцами по волосам.

— Это... он, — выдыхаю я.

— Эйс? — шепчет она, быстро гладя на Эйдена.

— Да. Он пришел вчера вечером и вывел меня из себя.

— Я видела, как он готовился. Тебе понравился пурпурный? — Ее улыбка сияет радостью. — Бьянка Лав сделала это!

Я смеюсь.

— Все было прекрасно, а ночь идеальной... пока я не вернулась домой. — Я смотрю на свой кофе.

— О нет, — она приглушает голос. — Что случилось? Он уже трахнул тебя?

— Это плохое слово тетя Янка! — хмурится Эйден.

Она хватает его за руку, и прижимает палец к его губам.

— Извини, малыш, — тот серьезно машет головой и продолжает играться. — Так что?

— Он возвращается. Ты была права.

Бьянка откидывается назад, в ее взгляде чувство вины. Она качает головой.

— Я знала, что это все слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Ее лицо мрачнеет. — Вот зачем? Зачем он ехал сюда? Чтобы сказать, что вернется туда?

Пожимаю плечами.

— Я не знаю, но это конец, Бьянка. Я ожидала большего. Думала, что он вернется и останется со мной, — ловлю себя на том, что повысила тон и приглушаю голос, попутно посматривая на Эйдена. — Я не могу. Я не переживу этого снова. Теперь у меня есть приоритеты. И я предала Грега, — шепчу я, и на глаза наворачиваются слезы. — Никогда не прощу себе это.

— Лондон, — бормочет девушка. — Нет... Ты не можешь. Ты не можешь вот так отказаться от него. Я знаю, что говорила тебе быть осторожной, но...

— Мне все равно, — я прикусываю губу, чтобы не разреветься.

— Лондон, — Бьянка протягивает ко мне руку. — Я... Мне жаль. Клянусь, я не знала, что он вернется. Я думала, он стал лучше. Но именно поэтому я и сказала, чтобы ты все хорошо взвесила. Эйсу нельзя доверять. И раньше нельзя было доверять. Да и как ему доверять, после того как его похитили, заперли и избивали?

— Он рассказал тебе об этом?

— Нет, не он, а Морис. Эйс все рассказывает Морису, а тот мне. Я волновалась. Я видела шрамы. Пулевые ранения. Они на его теле.

Рубцы? Пулевые ранения? Я шокировано уставилась на стол.

— Как он отнесся к тебе и, сама знаешь, к кому? — спрашивает Бьянка, наклонившись.

Я закатываю глаза.

— Он ненавидит это.

— Но он все еще здесь. Понимаешь? Мы разговаривали утром. Может вам нужно это обсудить?

Хмурюсь, когда я вижу отчаяние на ее лице.

— Да ты шутишь, Бьянка, — в моем голосе ирония.

Она моргает, но не говорит ни слова.

— Серьезно? — Я встаю, хватаю Эйдена за руку и отступаю. — Нам пора.

Я не должна вымещать зло на Бьянку. Я люблю ее, и не хочу потерять еще и ее. Она мне словно сестра, но она знает, чего я заслуживаю.

— Лондон, ты должна подумать об этом... Как он отреагирует на твое решение. Эйс сейчас растерян. И это после всего пережитого это понятно. Он раздавлен. Не говори, что не следует проявлять осторожность, но ты не можешь отказаться от него, будто он ничего не значит для тебя.

Я гордо вскидываю голову.

— Бьянка, ты сошла с ума, если думаешь, что я вернусь к прошлому. Эйс всегда был бешеным.

Ее яркие карие глаза удивленно расширяются, напоминая мне об Эйсе. Мое сердце воет от боли, но я должна быть сильной. Ради себя. Ради сына. Независимо от того, насколько мне больно, так нужно. Я приняла решение.

— Если бы ты видела его, когда я спросила, вернется ли он. Если бы ты была там, когда я думала, что он придет за мной, чтобы утешить... А вместо этого я получила лишь пустоту.

Я отступаю. Сердце гулко стучит в груди, слезы бегут по щекам.

— Если бы ты знала, какую боль причиняет мне это решение. Я не могу вернуться, Бьянка. Эйс просто продолжает черпать силы везде, где может. Он вернется к прошлому, а я не могу простить этого. Я делаю то, что лучше для всех. Ему лучше быть одному.

Сбитая с толку и необычайно тихая, Бьянка опускает голову. Ей нечего сказать, а я не хочу спорить. Обычно в наших разговорах последнее слово всегда за ней, но не в этот раз. Она знает, что я права, но не предполагала, что я его брошу.

Я поворачиваюсь и, держа сына за руку, направляюсь к выходу.

— Позвони мне, когда вернешься в Вашингтон, — говорю ей, прежде чем выйти.

Пристегиваю Эйдена в автокресле и закрываю дверцу, но прежде, чем подойти к водительской дверце, глубоко выдыхаю, борясь с нахлынувшими эмоциями. Я никогда не спорила с Бьянкой, никогда не причиняла ей вреда и не пыталась ее опустить — сегодня это впервые, и чувствую себя ужасно. Мне больно, ведь я знаю, что она больше не позвонит мне, потому что сейчас она слабее меня. И она может сломаться в любой момент, точно так же, как и я. Она будет плакать. Будет чувствовать себя плохо, но, несмотря на все это, она поймет. Только она и поймет.

— Тетя Янка в порядке? — спрашивает Эйден, когда я наконец-то сажусь в машину.

Я смотрю в зеркало заднего вида и киваю.

— Да, милый. С ней все в порядке. — Я завожу машину, глядя в сторону кафе. Вижу в окне расстроенную Бьянку. — Все будет хорошо, — бормочу я.

***

Проведя несколько часов на пляже, мы с Эйденом приходим домой освежиться, а затем я завожу его в детский сад, попутно прихватив список продуктов, что нужно купить.

На этот раз мой ум ясен, и я могу поблагодарить за это пляж. Он — идеальное место для отдыха: поваляться на солнце, почитать книгу и расслабиться. Погода была идеальной, а мне нужно было отдохнуть после разговора с Бьянкой.

Беру тележку и заезжаю в супермаркет. Люди проходят мимо, и я искренне улыбаюсь, напевая песни, которые знаю. Сверяю список. Кажется, все хорошо, и ничто не может пойти не так. Мир омывает меня как нежная волна, и я свободно дышу. Но потом... я слышу Его голос.

— Оставь немного для нас. Я нанесу немного между твоих ног, и слижу его. — Голос заставляет волоски на коже встать дыбом, и мои уши начинают гореть, когда я беру мед.

Немного повернувшись, вижу Эйса, он в синих джинсах, держащихся на его бедрах и черном V-образном свитере. Он стоит, его голова высоко поднята. Я чувствую его взгляд. Тяжелый и похотливый.

Я хватаюсь за ручку тележки и иду вперед. Позади меня слышны шаги, я ускоряюсь, пробираюсь к следующему проходу. Другим покупателям не понять почему я бегу. Отлично. Мы одни.

Подхожу к стеллажу с крупами, но больше не слышу шагов. Оглядываюсь, но я стою одна.

Хмурюсь. Еще раз осматриваюсь вокруг. Его нет. Смеюсь над собой.

Я начинаю воображать?

Хватаю коробку из злаков, которые Эйден постоянно ест, но, когда дотягиваюсь до моей любимой овсянки, рука касается моей талии, я задыхаюсь и коробка падает на пол.

Ореховые глаза встречаются с медово-коричневыми. Я замираю, когда он подтягивает меня к себе, его голова наклонена и легкая улыбка появляется на его губах.

— Я скучал по тебе.

Борюсь с желанием вырваться из этих объятий. Мое дыхание неровное, сердцебиение неуверенное, но тело предает меня, откликаясь волной желания на звуки его хриплого голоса.

— Отпусти меня. У меня нет времени на это дерьмо, Эйс.

— Уверена? С прошлой ночи прошло много времени.

Я не отвечаю. Вместо этого выбираюсь из его рук и возвращаюсь к тележке. Надо мной раздается смех и я смотрю на мужчину, издающего его. Он смотрит на меня, засунув кончики пальцев в карманы. Я отталкиваю его, намеренно заставляя его отступить на несколько шагов.

Конечно же, он следует за мной, и я не могу остановить его... или могу? У меня плохая привычка лгать себе. Я могу убедить разум, но мое сердце неоднократно предает меня, когда дело касается этого безжалостного человека.

Он молчит, продолжая идти за мной. Я отправляюсь в отдел морепродуктов, ища любимый лосось Грега. Оглядываюсь назад, Эйс стоит скрестив руки, прислонившись к двери морозильника.

— Что, черт возьми, ты здесь делаешь? Вернись к тому, к чему стремишься.

Он хмуро смотрит из-под бейсболки. Затем отталкивается от морозильника и подходит ко мне той самой походкой, что поразила меня, когда мы впервые встретились. Его шаги медленны и размеренны, и с каждым из них мой пульс все громче гремит в моих ушах.

Я тяжело сглатываю, когда он хватает мою руку и пытливо смотрит в мое лицо. Я стараюсь бороться с чувствами, которые его прикосновение разжигает во мне. Хочу, чтобы он понял, что между нами все закончено.

— Уйди, — шепчу я.

— Нет.

— Отпусти меня, Эйс. Ты не подходишь мне.

— А Грег? — Он вздергивает бровь.

— А он — да. — Я отдернула руку и сжала губы.

— Как я уже говорил, — бормочет он, наклоняясь и прижимаясь губами к раковине моего уха, — гребанный, Грег. — Во мне все переворачивается. Что бы я ни думала, я погибла, и это чувство возвращается с удвоенной силой.

Эйс проводит носом по моей щеке, продвигаясь к шее. Он сжимает мои волосы, накручивает хвост себе на руку. Я напрягаюсь, пытаясь остаться абсолютно неподвижной.

Его губы касаются моей кожи, а тело кричит от желания секса, я схожу с ума. Эйс ухмыляется. Он смотрит на мою грудь, и я отступаю.

Я смотрю в его темные глаза, а затем невидящим взглядом хватаю тележку и качу ее вперед. Он снова смеется, и этот звук пронизывает меня, отзываясь влагой в моих трусиках.

Все, пора завязывать с покупками. В списке еще осталось несколько пунктов, но они могут подождать. Мое здравомыслие важнее нескольких коробок попкорна и других мелочей.

Я подхожу к кассе, оглядываясь назад, но не вижу Эйса. Он снова исчез, и я вздыхаю с облегчением, но плохая девушка во мне хочет, чтобы он вернулся.

Оплатив товар, я иду к машине и выгружаю покупки. Однако за время, пока я возвращала тележку, Эйс снова появился и ждал меня, прислонившись к дверце автомобиля.

Разочарованная, я иду к нему и пытаюсь оттолкнуть его от машины, но он не сдвигается. Он смотрит на меня, на мою грудь. Черт. Почему, черт возьми, я не надела лифчик?

Отступая, я фыркаю, и несколько прядей волос падают мне на лицо.

— Пожалуйста, уйди, Эйс. Я должна ехать.

— Что за спешка?

— У меня есть дела.

— Ты покраснела?

Меня так и тянет сложить руки на груди, но потом я понимаю, что именно этого он хочет. Он хочет, чтобы я чувствовала себя уязвимой. Открытой. Слабой. Он хочет, чтобы я просила его утешить меня.

Я молчу и просто смотрю на него.

— Встретимся в отеле «Валентина», — звучит как приказ, а не просьба.

Я все-таки скрещиваю руки на груди.

— Да пошел ты! Прочь с дороги!

Эйс хватает мой подбородок. Его бейсболка защищает глаза от солнца, поэтому все, что я вижу, это темнота, но в глубине его глаз я вижу тоску, которую он испытывает.

— Я мог бы открыть эту дверцу, взять тебя на заднем сиденье, и ты меня не остановишь. Ты любишь меня. А я люблю тебя. Так что давай не играть в эти игры. Мы уже прошли все это, Лондон. Пора взрослеть.

Я сжимаю губы и вырываюсь из его мягкой хватки. Но Эйс хватает меня, прижимая мои ягодицы, наши тела неоспоримо близки.

Мы как пазл. Идеальное прилегание.

Я замираю. Эйс прижимает свой эрегированный член к моему бедру, и я забываю как дышать, вспомнив, насколько замечательно этот член ощущался между моих ног менее двадцати четырех часов назад.

Он вдыхает меня, закрывая глаза, но через несколько мгновений отпускает:

— Сегодня, отель «Валентина». Номер 214. Мне нужно тебя увидеть. Мне нужно попробовать тебя. Мне нужно быть внутри тебя. Ты мне нужна. Ты мой разум. Будь там.

Неужели он действительно думает, что его слова тронут меня?

— Нет, — выдыхаю я. — У тебя был шанс. Но ты уничтожил его, нарушив обещание.

— Я что, сейчас в Нью-Йорке? — Он бросает вызов, внимательно глядя.

— Нет, но собираешься вернуться туда.

— Если бы я действительно хотел вернуться, я был бы уже там, — и он наклоняется ко мне.

— Не важно, — бормочу я, но знаю, что это так. Он здесь из-за меня. Он прав. Если он действительно хочет быть где-то, он будет там.

Эйс уходит, поворачивается ко мне спиной. Я смотрю ему вслед и мое сердце сдувается с каждым шагом, который все дальше отдаляет его от меня. Не хочу это признавать, но его прикосновения вызывают у меня привыкание.

Его голос.

Его аура.

Все в нем.

Я надеюсь, что он остановится. Надеюсь, он вернется, найдет оправдание, чтобы поговорить снова. Но...

Словно услышав меня, он, наконец, говорит:

— «Валентина», 214, — и затем исчезает за углом здания.

Глава 11

Эйс

Don’t Play This Song — Kid Cudi

Я сжимаю крепче бокал, когда слышу, как захлопывается дверь моего номера. Бьянка бросает свою дизайнерскую сумку на диван и твердо направляется ко мне. Я оглядываюсь и вздыхаю.

— Скажи мне, что это гребанная шутка! — выплевывает она, и рывком разворачивает меня, отрывая от созерцания заходящего солнца. Я отхожу от нее. Последнее, что я сейчас хочу, это спорить с единственным членом моей семьи, семьей, которую я оставил, естественно, кроме Лондон и моего сына. — Эйс, скажи, что ты не вернешься. — Она следует за мной, наблюдая, как я приканчиваю свой бурбон.

— Не вернусь.

— Ты долбанный идиот, если считаешь...

Я смотрю на Бьянку, мои глаза улыбаются, и она прерывает свою тираду. Она шокирована.

— Подожди, — она хмурится. — Ты, правда, не вернешься?

— Неа.

— Тогда что за ерунду я сегодня утром слышала от Лондон? Что ты ей сказал?

— Ты виделась с ней?

— Да. И она сказала, что ты уезжаешь. Ну, она не говорила, что ты прямо так и сказал, но ты этого не опроверг. Ей больно, Эйс. Она не хочет иметь с тобой ничего общего. Что, черт возьми, происходит?

Она садится на стул напротив меня.

— Я обхаживаю ее.

— Она не собирается сдаваться. Сегодня утром она казалась весьма серьезной. Она держится за то, что у нее уже есть. И еще, она никогда не спорит со мной перед Эйденом.

Я смеюсь, складываю руки и прислоняюсь к холодильнику.

— Возможно, она обманула тебя, но ей не обмануть меня. Она придет. Может, не сегодня, как я просил, но скоро. Она упряма и не бросится вот так сразу ко мне.

— Значит… — Бьянка жует нижнюю губу. — Ты думал об этом? Ты не вернешься?

— Нет. — По крайней мере, не сейчас.

Она облегчает вздыхает.

— Уф! Слава богу! — Отталкивая стул, она идет к дивану, дрожа от безмолвного смеха. — Я не знаю, что делала, если бы ты вернулся.

— То же дерьмо, что и всегда, когда меня не было рядом. Жила бы своей жизнью.

Она хмурится.

— Без тебя, Эйс, нет. Я не чувствовала себя защищенной. У меня не было никого, кто бы по-настоящему понял меня, некоторые... вещи. В некоторых ситуациях мне очень был нужен мой непрошибаемый кузен. Ты же знаешь, что Кроу — это часть и моего бизнеса.

Я наливаю ей выпить и сажусь рядом.

— Этого?

— Да. — Она хватает холодный стакан и пьет, прежде чем начать говорить. — Я имею в виду, «Кроу» не светится, но это символ для эмо, темная одежда для девочек — привязка к Ворону. Как и вот это. — Она указывает на татуировку на своей шее. — Я сделала ее, чтобы помнить, откуда я и с кем выросла. Помнишь, я ведь тоже была той сумасшедшей эмо-цыпочкой, которая потеряла родителей.

— Я удивлен.

Она смеется.

— Что? В этом нет ничего удивительного.

— Ты же ненавидишь Кроу. — Я замолкаю и спустя некоторое время продолжаю. — Мы... оказались в плохих условиях, прежде чем поняли, что произошло.

Ей нужны несколько секунд, чтобы осознать.

— Я помню, — мягко говорит она.

— И ты понимаешь, что я сожалею об этом, — я пытливо смотрю на нее. — Верно?

— Я тоже сожалею об этом. Я не думала... — Она перестает говорить, чтобы собраться с мыслями. — Я понимала, что-то обязательно случится, просто не думала, что это будет инсценированная смерть.

Я протираю шею, а Бьянка трогает мое плечо, и я смотрю в точно такие же медовые глаза.

— Но я очень рада, что ты здесь, Эйс. Правда. И надеюсь, что ты на самом деле станешь лучше.

Ее лицо изменилось. Это странное выражение, будто она знает, что говорит. Словно все сказанное, это ложная надежда. Она опускает взгляд на свои колени.

Решив переключить тему, говорю:

— Я рад, что тебе лучше, Бьянка.

Она смотрит на меня и в ее глазах сверкают слезами. Неожиданно. Я ждал улыбки или хотя бы намека на нее, но никак не слезы.

— Лучше? Каково думаешь, мне было после твоего исчезновения?

Меня удивляет ее внезапная смена настроения, осознание того, что с ней. У Бьянки есть тайные демоны, но никто не знает о них. Она может казаться спокойной — изворотливой, живой и злобной, но в глубине души она испорчена. Она никогда не была чистой. И хоть она хотела измениться, она знала, что никогда не станет другой. То, как мы выросли, наша жизнь, круто изменившаяся за несколько лет, не допускает ничего, кроме примесей и несовершенства. Со всем, что мы видели, и всем, через что прошли, мы — Кроу и никогда не будет чистыми, как бы мы ни стремились.

Я встаю, с недоверием глядя на Бьянку.

— Не надо, Эйс. Не сердись. Все нормально. Я в порядке. С этим покончено.

— Что ты сделала? — Она испуганно моргает, но не отвечает. Я с силой сжимаю ее плечи. — Не говори, что ты вернулась к этому дерьму, Бьянка.

Она бледнеет. Вырвавшись, Бьянка убирает прядь за ухо и больше не смотрит на меня. Тишина стоит вокруг нас, но напряжение все возрастает. Я пытаюсь понять то, что она сделала, но мне сложно. Ведь понимаю, что если бы я был рядом, она никогда бы не вернулась к... наркотикам. И не простым. Черт, «мы никогда не будет чистыми».

— Я была на реабилитации четыре месяца. Лондон и Моррис помогли мне пройти через это. Теперь я чиста. Клянусь. У меня был тяжелый период, но это было несколько месяцев назад. Мне стало лучше ради Эйдена и Лондон. Они нуждаются во мне.

С зажатой челюстью я отступаю, тяжело дышу и прилагаю все усилия, чтобы сохранить самообладание, но мне трудно, стоит только представить, во что Бьянка вляпалась. Я всегда был рядом, помогал ей. Я — тот, кто заставил ее понять, что можно достичь желаемого и без наркоты. Ей нужно было найти еще одно увлечение, а не только моду.

Я злюсь на себя больше, чем на нее.

Я не должен был позволять Бьянке покидать Нью-Йорк.

Я должен был быть там, а вместо этого я выбрал «бизнес».

Я обманул ее. И конечно, она ненавидела меня. Бьюсь об заклад, она обвинила себя в том, что случилось со мной, и поэтому прибегла к наркотикам.

Я задыхаюсь, и со всей злостью отшвыриваю табурет.

Бьянка вздрагивает, а я хватаю стакан и разбиваю его об стену. Осколки рассыпаются и один падает к моим ногам.

— Эйс...

— Я рассказывал тебе об этом, Бьянка, — я возвышаюсь над ней, но мне нужно сказать ей это. — Я никому не рассказывал об этом дерьме и никто не знает о твоих привычках, потому что хочу, чтобы ты была лучше. Ты — хорошая. Ты — хорошая Кроу, Бьянка. Я говорю тебе это!

— Я не могла ничего с собой поделать! — кричит она. — Я... я напилась. Пошла в клуб, и встретила этого парня... Просто случайного парня. Он отвел меня в VIP, и я увидела его... прямо на столе. Он словно ждал меня. Я только думала о наркотиках и тут, раз, вижу это. Прямо там. И он... будто звал меня.

— Ты видела что?

— ...Героин. — Ее голос едва слышен.

— Черт, Бьянка!

Две одинокие слезы текут по ее щекам.

— Я знаю! Я клялась тебе, что больше никогда не прикоснусь к нему, но это было так давно, Эйс. Прошло несколько месяцев после того, как мы узнали, что ты погиб.

Я смотрю ей в глаза, и она расслабляется. Что ж, я распустил охрану, и это и моя вина. Я — настоящий монстр. Я — причина, по которой Бьянка прибегала к наркотикам. Я — причина всего плохого в ее жизни. Мне хочется плакать, но я давлю в себе этот порыв. Хотя первые же срывающиеся слова доказывают мне насколько я слаб.

— Я был здесь. Я был здесь, Бьянка. Ты не могла меня видеть, и я извиняюсь от всего своего гребанного сердца... но я был здесь.

Она фыркает.

— Часть меня хотела верить, что ты был. Я представляла, что ты здесь. Притворялась, что ты рядом. Но единственный способ, который помогал мне это все представить, это...

Я представляю месяцы, которые она провела в реабилитационном центре. Пройдя через многочисленные болезненные ломки.

В прошлый раз я не показал этого, потому что был крут и слишком горд, но когда ты видишь, как меняется человек, о котором ты заботился годами... Ты понимаешь, что причинил ему больше зла, а не окружил заботой и любовью. И тогда ты ненавидишь себя за все это.

Я ненавижу себя.

Лучше бы я умер.

— Но ты здесь сейчас, — шепчет Бьянка, обнимая меня и содрогаясь от слез, — и я не могу больше терять тебя, Эйс. Не возвращайся. Даже не думай. Мы — все, что тебе нужно. Мы все изменились, когда думали, что ты умер. Понимаешь ты это или нет, ты оказываешь огромное влияние на нашу жизнь. Ты много значишь для нас. Мы нуждаемся в тебе.

Я тяжело сглатываю. Мое сердце грохочет. Я смотрю на плачущую Бьянку, а затем снова на горизонт. Я остаюсь неподвижным, позволяя ее словам погрузиться в меня.

У меня есть влияние.

Это важно.

Я не могу уйти сейчас.

И плачущая Бьянка тому доказательство. Ведь в последний раз я видел ее слезы, еще когда мы были подростками.

Я не могу уйти. Я остаюсь.

Я здесь. Время для нового начала.

Глава 12

Лондон

Skin — Rihanna

У Грега сегодня ночная смена, что дает мне достаточно времени все проанализировать. Мне тяжело. Я беспокоюсь об Эйдене. Он наблюдает за мной.

— Мамочка? Ты в порядке? — он заходит на кухню в своей любимой пижаме с гоночными машинками, у него сонный взгляд.

Я отстраняюсь от раковины и опускаюсь перед ним на колени.

— Я в порядке. Просто задумалась, мой хороший. — Я сгребаю его в объятия, когда он потирает глаза. — Идем. Ты сонный. Хочешь, чтобы я почитала тебе сказку?

— Я хочу про Гринча!

Я смеюсь, поднимаясь по лестнице.

— Значит будет Гринч.

Эйден уютно устраивается в постельке, и я читаю его любимую историю. Он стойко борется со сном до окончания сказки, я поцеловала его в лоб и включила ночник.

— Если я понадоблюсь тебе, то я буду внизу, хорошо? — Он кивает, но я знаю, что как только выйду, он сразу же уснет. Прогулка по пляжу и день в садике вымотали его.

Я вздыхаю, когда спускаюсь вниз в гостиную. Включаю свет и беру пульт от телевизора. Бездумно перещелкиваю каналы, надеясь, что это поможет очистить мой разум. Моя похоть… или стоит назвать это любовью?

Я все еще люблю его. Я все еще беспокоюсь о нем. Но Эйс все испортил. Не моя вина, что он принял такое решение. Он отпустил меня.

Но он пытается вернуть тебя, Лондон!

Новый канал приковывает мое внимание эротической сценой и я не могу оторваться от созерцания чужой страсти. Мое дыхание учащается.

Его руки движутся по ее талии, бедрам и направляются к священной долине.

Меня поглощает желание. Я хочу получить удовольствие. Откидываюсь назад, быстро оглядываясь.

Грега еще долго не будет. У меня много времени.

Я вспоминаю слова Эйса этим утром, то, как он касался меня.

Смотрел на меня.

Хотел меня.

Бросаю взгляд на банку меда, стоящую на столешнице на кухне, и смеюсь, но это не мешает моей руке скользнуть по моему бедру. Я откидываюсь на подушку дивана, опуская руки, мои пальцы приближаются к влаге. Зубами впиваюсь в нижнюю губу и закрываю глаза, вспоминая, что произошло на кухне меньше сорока восьми часов назад. Его толстый, восхитительный член, скользящий во мне. Член, по которому я так сильно скучала.

Неожиданный стон заполняет комнату, но я не останавливаюсь. Палец находит волшебную точку среди моих складочек и слегка нажимает на нее. Это волнует. Я не трогала себя там больше года. До встречи с Грегом все, о ком я думала, был лишь Эйс и то, как он мне нравился, заботился обо мне и потряс мое тело. А Грег стал временным отвлечением — просто членом, которым я могла воспользоваться.

Палец сильнее прижимается к клитору, все больше погружаясь во влагу. Я представляю вьющиеся темные волосы между моих ног. Сильные руки, сжимающие мои бедра.

Теплая, коричневая кожа, глубокие гортанные стоны.

Кроу...

Мое дыхание срывается. Я слышу стоны, доносящиеся с экрана, и они доводят меня до экстаза. Трудно не кричать, но я и не сдерживаюсь. Стон срывается с моих губ и мое тело медленно затихает.

Боже. Что это сейчас было?

Мои глаза открылись, и я огляделась, сажусь и подтягиваю ноги к себе. Кладу голову на подлокотник, успокаиваю дыхание и меняю канал.

Улыбка появляется на моих губах, и я засыпаю.

С мыслью об Эйсе Кроу.

Дикие, эротические мечты о нас.

Прикосновения. Поддразнивания.

Стоп! ... О нас?

Дерьмо.

***

— Я не хочу яичницу, — сетует Эйден, отталкивая тарелку. Я сижу рядом с ним за столом.

— Ладно... никаких яиц. Я это съем. — Я улыбаюсь, поднимаю вилку и погружаю ее в яйца. Малыш улыбается и берет кусочек бекона.

Слышен скрип лестницы, и спустя мгновение из-за угла появляется зевающий Грег. Я встаю.

— Есть хочешь? — лишь вопрос, чтобы не смотреть ему в глаза. Он улыбается Эйдену, взъерошив его волосы, а затем подходит ко мне. Его рука обнимает меня и притягивает к себе. Его подбородок ложится мне на плечо. Я задыхаюсь, но не от удовольствия. Я не уверена, что чувствую, и это не хорошо.

— Я думал, что мы забросим Эйдена в сад и позавтракаем, — бормочет он мне на ухо.

Я не моргаю, когда убираю яйца с помощью лопатки.

— Ты сегодня уходишь? — спрашиваю.

Чувствую, как он кивает, и меня наполняет радость. Я использую день, чтобы приехать сексуальной к отелю «Валентина». Сглотнув, поворачиваюсь и кладу руки Грегу на грудь.

— Я хочу... но через час мне нужно на йогу.

— На йогу? Когда это ты начала ходить?

— Вчера. Я сказала инструктору, что приду посмотреть, что это и как происходит. Она проведет для меня бесплатную пробную тренировку. Она на сто процентов уверена, что мне понравится. — Я усмехаюсь.

Он освобождает меня, и немного растерянно почесывает голову. Я сжимаю губы, ожидая, что он расстроится, но вместо этого слышу:

— Это здорово! Можем попробовать другое утро. Как насчет бекона? — Теплый поцелуй на моей щеке. — Рад, что ты наконец решила выбраться, детка. Не стану тебя останавливать. Это важно. Что ж, тогда я съезжу на пару часиков в автомастерскую.

— Отлично. — Я заставляю себя улыбнуться, но глубоко внутри просто сияю. Я рада, что он уедет, поскольку эти несколько часов запросто могут растянуться в целый день, а может и ночь. Мои планы не рухнут. Я поеду к отелю. Но войду ли? Осмелюсь ли увидеть Эйса? После прошлой ночи я знаю, что мне нужен другой мужчина, но я не могу бросить Грега, он ведь так доверяет мне. Он помог мне в трудную минуту. Принял моего ребенка.

Вина гложет меня, когда я кладу завтрак на чистую тарелку и ставлю ее перед улыбающимся Грегом.

Мне не все равно. Хотя нет, мне все равно, но я знаю, что как бы я ни хотела, чтобы чувства исчезли, они живут в моем сердце. Я должна пойти к Эйсу. Мне это нужно. Я должна знать, почему он передумал ехать в Нью-Йорк и что случилось три года назад. Зачем его похитили?

Куда он пошел и почему? Планировал ли свое исчезновение и почему все пошло наперекосяк? Очень много вопросов и слишком мало ответов.

После переодевания и собирания ланчей для Эйдена и Грега, я выхожу на улицу. Грег предлагает отвезти Эйдена, и я соглашаюсь. Чем раньше я буду там, тем меньше у меня будет времени, чтобы передумать.

Я машу им рукой, когда авто Грега выезжает с дорожки, сажусь в свою машину. Завожу мотор, но жемчужное ожерелье на приборной панели завладевает моим вниманием. Я останавливаюсь, широко раскрыв глаза и медленно протягивая к нему руки.

Я моргаю, удивленно открыв рот, и перебираю глянцевый жемчуг между пальцами. Я знаю, что Грег не дарит ювелирных украшений. Нет, не так. Грегу нравится наблюдать мою реакцию, и если бы это он купил ожерелье, то это был бы набор или какой-то исключительный случай. Да и он бы скорее покупал бриллианты, а не жемчуг.

Только один человек мог сделать такой подарок.

Это в его стиле.

Я нюхаю жемчуг, зная, что он наверняка сохранил его запах.

Мои глаза закрываются, а на губах появляется улыбка.

Вдавливаю педаль газа и мчусь к «Валентине».

Я точно знаю, где это. У берега. Всего в пятнадцати минут, но я там буду через десять.

Я так хочу.

Ставлю машину на парковке и смотрю на большой отель. Мансарда, тонированные окна, в которых все отображается, белые стены, лепная крыша и здание — весь ансамбль напоминал мне о дорогом испанском доме.

Мой пульс звучит в ушах. «Что, черт возьми, ты делаешь? — Ругаю себя. — Почему ты здесь? Почему ты сдалась?»

Я смотрю на вход: постояльцы входят и выходят, и я знаю, что меня с Эйсом разделяют всего несколько этажей. Откидываюсь на сиденье. Веки закрываются, в надежде, что я передумаю.

Нет. Я здесь не просто так. Прошлой ночью, когда я играла с собой, я решилась.

Я хочу снова кончить, но на этот раз с ним.

Я смотрю на свои черные штаны для йоги и сливовый топ. Это не то. Это все ложь. Завожу машину и выезжаю с парковки. Здесь за углом есть небольшой, но дорогой бутик. Это моя жемчужина — место, куда я иду, когда хочу купить что-то приятное, особое.

Я хочу удивить его, поэтому выбираю плащ и кружевные трусики.

Я беру жемчуг, который был в машине, и, помня, насколько он его любит, кладу его в кошелек. Я помню, как он связывал им мои запястья, когда брал и владел мною. Никто и никогда не был так со мной. Лишь он брал меня сзади, вторгался в мое священное место.

Я беру сумку и открываю большую стеклянную дверь, мои щеки краснеют от воспоминаний. Это странно, учитывая, что сегодня довольно прохладно.

Прежде чем идти в номер 214, я иду в туалет и переодеваюсь, снимаю теннисные туфли и спортивную одежду. Вытаскиваю плащ, и надеваю его на голое тело. Далее следуют трусики и каблуки. Готово.

Я складываю одежду в сумку, выхожу из кабинки и заглядываю в зеркало.

Проверяю тушь.

Губы.

Хорошо.

Волосы... Я стаскиваю резинку, держащую хвост, и распушиваю прическу.

Последний штрих.

Жемчуг. Надеваю его на шею и улыбаюсь своему отражению.

Не много. И не мало. Идеально для такого случая.

Только то, что он хочет.

Я выхожу из туалета взволнованная и испуганная, но направлюсь в номер 214 за удовольствием.

***

Лифт останавливается. Мое сердце бьется, как никогда.

Двери открываются, я осторожно выхожу; ладони потные, голова идет кругом. Я смотрю на длинный коридор. Не верится, что я здесь. Чувство вины пытается воззвать ко мне, но я отбрасываю его. Начиная с холла, исчезло все, кроме стука моего сердца и барабанного боя в ушах.

Я прохожу дверь за дверью, и когда вижу номер 210, начинаю отсчет. «Одиннадцать. Двенадцать. Тринадцать…»

Останавливаюсь перед номером 214, и рука непроизвольно тянется к нитке жемчуга на шее. Я слышу свое дыхание, и не понимаю, почему действую так, а не иначе. Я была с Эйсом много раз. То же самое произошло, когда мы впервые встретились. Я бежала к нему, нуждаясь в освобождении. Я бежала к нему, нуждаясь в искушении. Из любопытства и, главное, от голода. Я искала удовольствие. Настоящее удовольствие, которое только он мог мне подарить.

И теперь, я здесь для того же, чтобы оказаться на вершине любви.

Искушение. Такой маленький шаг между похотью и всепоглощающей любовью.

Моя рука скользит по глянцевой коричневой двери. Я делаю вдох. Я решилась.

Стучу и жду.

Несколько мгновений спустя, дверь распахивается. И, черт, на нем лишь полотенце. Простое белое полотенце, висящее на бедрах и открывающее этот прекрасный, соблазнительный V-образный изгиб, заставляющий женщин желать. Несмотря на шрамы, о которых рассказывала Бьянка, я не могу отвести глаз. Я хочу целовать каждый сантиметр его тела, словно это избавит его от этих отметин.

Он стоит, будто ждал меня.

Идеальное время. Вперед, девочка!

Он окидывает меня взглядом. Затем ухмыляется и сжимает дверную ручку.

— Красная. — Прозвище такое простое, но такое восхитительное, что мои губы дрожат, а щеки горят, словно яблоки.

Я вхожу, обойдя его и его коварную ухмылку, и иду в центр гостиной. Но услышав звук закрывающейся двери останавливаюсь, хмурюсь и поднимаю вверх указательный палец.

— Давай сразу все поясним, — я сердито указываю на него пальцем. — Это не игра, Эйс. Это не Нью-Йорк. Это не мы, преследующие друг друга, и спорящие о всяком дерьме. — Он серьезно смотрит на меня и делает шаг ко мне. — И я пришла сюда не потому, что ты мне сказал.

— Нет? — Он поднимает бровь. Бессознательно мои глаза сползают с его лица на торс.

Шесть кубиков... Боже. Как же он прекрасен и сексуален.

— Тогда почему ты здесь, Красная? — Еще два шага.

Я поднимая дрожащую руку, чтобы расстегнуть первую кнопку моего плаща. Глаза Эйса удивленно расширились, остальная же часть его лица осталась прежней.

Жесткой.

Серьезной.

Никаких эмоций.

— Потому что... — Господи, неужели я это делаю? — Я устала лгать себе. — Руки дрожат на последней кнопке. Плащ раскрывается и я позволяю ему упасть к моим ногам.

Его глаза загораются голодом, пальцы сжимаются в кулаки, говоря, что он пытается сдержаться. Это плохо. Он словно собака, а я стейк.

Он смотрит на меня, почти обнаженную, а мои мысли витают где-то в прошлом. Когда-то я была смелой с Эйсом, но не сейчас. Я боюсь.

О чем он думает? Ему нравится то, что он видит, или он рассматривает растяжки, появившиеся на моем теле, когда я вынашивала его ребенка, выросшего до трёх с половиной килограммов в моей утробе.

Я чувствую унижение, стыд и начинаю прикрываться, но Эйс останавливает меня, сжимая мое запястье. Наши тела сталкиваются, но он не отступает. Его взгляд, горячий и тяжелый, сталкивается с моим.

Обнимаю.

Так долго.

Желаемая влага накапливается в моих трусиках, и мои губы дрожат, сражаясь с так и не произнесенными словами. Ты все еще любишь меня? Ты все еще хочешь меня? Ты видишь меня иначе? ЧТО ЭТО?!

Вопросы, которые я хочу задать, но не могу.

Наконец я слышу:

— Черт, как же ты нужна мне, — бормочет он, будто прочитал мои мысли. Мои глаза расширяются, но вопрос на моих губах украден, а он сокрушает своим ртом мой, со свирепым стоном потянув меня еще ближе.

Боже, первый раз за три года он целует меня, как хочет он, и я не останавливаю его. Это отличается от того, что было на кухне. Там наше время было ограничено и нас могли застать, но здесь... У нас бездна времени. Я хотела этого, увидев его тогда на пляже, и если бы я не потеряла сознание, то поцеловала бы его, как сейчас.

Дико, но так романтично.

Несмотря на оставшиеся вопросы.

Вот как сильно я его жажду.

Нетерпеливость становится больше меня. Я чуть наклоняюсь и срываю полотенце с его талии. Он стягивает мои трусики и они падают у моих пятнадцатисантиметровых шпилек.

Он прижимает ко мне свой возбужденный член, и я стону в предвкушении. Эйс поднимает меня, сжимая мою задницу, и несет к дивану. Мы падаем слишком грубо, обрушиваясь на холодную кожу. Я не против. Абсолютно.

Поднимая мое бедро, он тонет между моих ног. Я вся горю. Он тоже ждал достаточно долго. Его член горячий, длинный и толстый входит в меня и мои стенки, моя киска не сопротивляются его напору.

— Черт, Лондон, — рычит он, уткнувшись лицом в шею. — Скажи, чего ты хочешь, — и его дыхание отзывается мурашками на моей голой коже.

Хриплю и стону одновременно:

— Я хочу, чтобы ты взял меня, Эйс. Не надо нежности. Будь грубым. Трахай меня. Просто... трахни меня.

Его глаза пылают, и в них я вижу голод. Это были именно те слова, которые он хотел услышать. Он хотел услышать их уже много лет. Я задыхаюсь, когда он одной рукой сжимает мою задницу, а второй поглаживает мои волосы.

Быстро.

Бесконтрольно.

Он понимает.

— Знаешь, ты смущаешься, — мурлычет он, почти издеваясь. Если бы в данный момент, я не была в такой позе, то послала бы его в ад.

Он погружается глубже. Мои ноги фиксируются вокруг его бедер, и я пальцами впиваюсь в его задницу.

Его пальцы в моих волосах, и он откидывает их, обнажая мою шею. Стоны вырываются из меня, когда он сосет мою кожу, подталкивая нас к краю, когда он долбит меня.

Он слегка освобождает мои волосы, и целует. Его язык проскальзывает сквозь мои губы, пробует меня, а вторая рука скользит по моему бедру к возбужденному клитору. Он мучительно водит пальцами вокруг, будто это деликатный орех, и мои нижние губы приоткрываются. Он стонет в восторге, наблюдая, как я закрываю глаза и извиваюсь с неоспоримым удовольствием.

— Ты хочешь кончить, верно? С моим членом глубоко внутри тебя. — Его губы касаются моих.

— Да, — выдыхаю.

— Как долго ты этого хочешь?

— Очень долго.

Он держится крепче.

— Я здесь, Красная, — пробормотал он мне на ухо. — Я здесь, и никуда не уйду.

Его голос. Его слова. Его обещания. Все это может меня уничтожить. Но я не хочу, чтобы он уходил. Никогда. Я хочу, чтобы то, что он сейчас говорит, было правдой. Влажные стенки сжимаются вокруг горячей плоти, его движения продолжаются.

Я встречаю его и горячо целую. Эйс держится за меня, но держит палец на клиторе, и, когда мы смотрим друг другу в глаза, приходит кульминация. Звезды и фейерверк, которые я не видела годами, посетили меня, и я расслабленно разжимаю ноги.

— Черт, — стонет Эйс. Он двигает бедрами, даже после того, как кончает, пока, наконец, не падает на меня, и я всхлипываю, чувствуя, как мое лоно пульсирует.

Мы задыхаемся от чувств.

Поднявшись на локоть, Эйс смотрит на мои губы, наклоняется и его зубы мягко захватывают мою нижнюю губу.

— Я никуда не уйду, — повторяет он, сжимая мое лицо и круша мои опухшие губы.

Я киваю, разрывая поцелуй.

— Пожалуйста.

Он моргает, его верхняя губа дергается.

— Как сильно ты хочешь, чтобы я остался?

Я кладу руку на его влажную грудь.

— Мне нужно, чтобы ты остался.

— Тогда брось его. — Приказ. Не вопрос.

Я приподнимаюсь на локтях.

— Ты знаешь, что я не могу это сделать сейчас. Мне нужно время.

— Не говори, что не можешь. После всего, через что мы прошли, я больше не верю в это слово, когда дело касается нас. — Он встает и отходит от меня.

Я тоже поднимаюсь, не веря, что наш чудесный момент так быстро превратился в плохой. Эйс идет в спальню, нахмурившись я направляюсь за ним. Прежде чем я начинаю говорить, он поворачивается и сжимает мои плечи. Его ноздри вздрагивают, глаза темные и яркие.

— Оставь. Его, — требует он.

— Я не могу, Эйс. Это не просто.

Он отходит, верхняя губа снова дергается.

— Почему, черт возьми?

Я начинаю говорить, но он обрывает меня.

Мне не нравится, что ублюдок касается тебя. Мне не нравится, что он рядом с тобой. Он мне не нравится. Точка.

— Он хороший парень, — прошептала я.

— Он не я. — Его голос повышается. Почти рычание. Он прав. Грег не Эйс. Он полная его противоположность. — Мой сын не должен расти, думая, что другой мужчина его отец. Я не буду мириться с этим.

Он отступает, опустив плечи, и мое сердце болит. Я подхожу и обнимаю его. Он тяжело дышит и избегает моего взгляда.

— Так не будет. Просто дай мне немного времени.

— Времени для чего, Лондон? — Он смотрит на меня. — Я здесь только из-за тебя. Чего, черт возьми, мы ждем? — Мои руки опускаются.

— Как я могу знать, что ты останешься? Ты обещал мне, но солгал той же ночью.

Эйс молчит. Вместо этого он тянет меня к себе и изучает мое лицо. Я задыхаюсь, когда его рука скользит вниз по моей талии, а затем обратно на затылок. Он откидывает мою голову назад, убедившись, что я смотрю на него. Его губы касаются раковины моего уха, и он шепчет:

— Я больше никогда не совру тебе. — Внутри меня все вспыхивает и тепло заполняет меня. Почему так происходит каждый раз, когда он говорит? — Ты права, это не Нью-Йорк. Я знаю это. Вот почему я остался.

— Так что же это?

— Это реальность, Лондон. Это ты и я. Я люблю тебя. Я нуждаюсь в тебе. Я не вымысел, а реальность. Мы, — он медленно опускается передо мной на колени, — настоящие. — Его руки проходятся по моим ногам, а затем тянутся к моей заднице. Он сжимает мои ягодицы, потянув меня ближе, его рот у моей неуемной киски.

— Эйс.., — шепчу я.

— Я знаю, что ты заботишься о нем, но ты не любишь его так, как любишь меня. И давай посмотрим правде в глаза..., — говорит он, целуя лобок, а потом внутреннюю поверхность бедра, дразня. Меня окутывает жара. — Он не может удовлетворить тебя так, как я. Он не может трахнуть тебя, как я. И он не тот, о ком ты фантазировала. Я видел. — Его голос вибрирует между моих ног, когда он раздвигает их.

А потом меня озаряет.

— Ты серьезно? Ты видел меня вчера вечером?

Его смотрит на меня снизу вверх и на его губах ухмылка.

Мои щеки горят от смущения и я прикусываю нижнюю губу. Это объясняет жемчуг сегодня утром. Он увидел меня... как я мастурбировала, думая о нем. А потом уснула с довольной улыбкой.

Боже.

— Держись, детка, — бормочет Эйс. — Ты вчера дразнила себя, пытаясь избавиться от мыслей обо мне. А сейчас, я собираюсь сделать так, чтобы моя жизнь зависела от этого. Я хочу, чтобы ты думала об этом последующие дни. — Горячий язык Эйса скользит между моими складками, срывая вздох с моих губ. Он снова сжимает мою задницу, создавая вибрационное ощущение, из-за которого дрожат ноги.

Я тяжело дышу, касаюсь рукой его головы. Его короткие курчавые волосы путаются в моих пальцах, и я сжимаю их, получая взамен его стон и шлепок по заднице. Он хорош. Его волшебный язык, помогающий мне в любой момент, — самое лучшее, что я когда-либо имела.

Он заботится обо мне.

Он наполняет меня.

Он совершенен.

Эйс всасывает мой клитор. Он зарывается между мокрыми складами, ворчит, рычит и снова шлепает. Я дрожу, глаза закрываются, а ноги держатся только благодаря ему. Но через несколько секунд Эйс забрасывает мои ноги себе на шею. Невероятно... я никогда раньше не пробовала эту позицию. Я на его плечах, а он ест меня, словно изысканное блюдо.

В тишине спальни слышно лишь прерывистое дыхание. Моя спина трется о стену, в такт движений Эйса, он наполняет меня так, как обещал, — словно его жизнь зависит от меня. Мои бедра на его плечах, мои пальцы в его волосах. Я беспомощна перед танцем его языка, пока, наконец, не взрываюсь от удовольствий.

— О, черт, Эйс! Черт! Черт! Черт! — Меня не остановить. Я закрываю глаза.

Он. Мое. Совершенство.

Господи.

Самый. Лучший. Оргазм.

Когда мое тело успокаивается, Эйс отпускает меня, его губы сверкают от влаги. Он смотрит на меня, целует мои бедра, ставит на ноги, нежно берет подбородок и грубо целует меня. Его язык врывается в мой рот, и я чувствую свой вкус.

А затем он говорит то, что заставляет меня желать его еще больше. Запустив руку между моими складочками и прижав мое лицо к своей груди, он говорит:

— Твоя киска, Лондон, принадлежит мне. Так будет всегда. Он не будет делать то, что делаю с тобой я. Он думает, что ты слишком сломана, но я... — Он качает головой, широко улыбаясь. — Ты же меня знаешь. Я знаю, что ты достаточно сильная, чтобы взять все, что я даю. И знаю, на что способна эта сладкая киска. На что способна ты. — Он касается жемчуга на моей шее, и его улыбка становится еще шире. — Мы используем его в ближайшее время.

Я проглатываю усмешку. Я рада видеть в его глазах возбуждение.

Он рад жемчугу. Он рад мне. Он рад, что я пришла.

Рад, потому что это означает, что у нас действительно есть шанс.

Глава 13

Эйс

Thinking Out Loud — Ed Sheeran

Поднимается ветер, когда я беру руку за Лондон. Солнце садится. Слишком быстро заканчивается наше время. Я обхватываю девушку за талию и вдыхаю соленый воздух, наслаждаясь минутами блаженством.

Не могу поверить, что так скучал по ней. Думал, что слишком остро реагирую, поскольку был вдали от нее, но понимаю, что это не так. Все именно так, а не иначе. Это реально, как никогда.

Мы собираем вещи, которые были раздражающими препятствиями между нами. Препятствиями, подобными долбаному Грегу.

Подняв вибрирующий телефон, Лондон начинает ругаться, а затем пытается устроиться на моих коленях. Она поворачивает голову и смотрит на меня. Ее взгляд убивает. Я знаю кто это. И ненавижу это.

— Я должна вернуться домой, — шепчет она.

— Он может подождать.

— Нет. — Она качает головой. — Это его третий звонок, Эйс. Он будет волноваться. Он коп и если я не отвечу, то пошлет кого-нибудь искать меня. Я всегда отвечаю на звонки.

— Где ты сказала ему, что будешь?

— На йоге, — вздыхает она, вставая. — Но это было утром. Несколько часов назад. Я уже должна вернуться. — Я смеюсь, и Лондон, нахмурив лоб, с подозрением смотрит на меня. — Что смешного?

— Йога. Интересно, сколько раз я согнул тебя за последние тридцать минут. — Ее щеки заливает румянец и она кусает губы, отступая и прижимаясь спиной к балке. Я встаю и иду к ней. Приподнимаю ее голову, чтобы она посмотрела мне в глаза.

— Я не хочу, чтобы ты уходила.

— Но я должна, — в голосе Лонни грусть.

— Ты не понимаешь, как я скучал по тебе.

Она погладит рукой мою щеку.

— Я тоже скучала, Эйс. Больше, чем ты думаешь, — и она отворачивается, но я вижу в ее глазах слезы. Последнее, что я хочу, это заставить ее плакать.

Я крепко сжимаю ее лицо.

— Ты же знаешь, как я люблю тебя?

Девушка кивает.

— Я сделаю все для тебя, Красная. Но это тебе придется сделать самостоятельно. Я понимаю, что он помог тебе в трудную минуту, хотя мне и больно признавать это.

— Почему?

Я отпускаю Лондон.

— Не знаю. Могу лишь сказать, он подходит Эйдену. Подходит тебе. Вероятно, он лучше, чем я, когда я был с тобой.

— Нет, — она отрицательно качает головой, затем хватает мои руки и заглядывает мне в глаза. — Он не ты, Эйс. — Моргая, девушка отпускает меня и отступает. — Я... я не знаю. Я поговорю с ним. Клянусь. Мне просто нужно время подумать о том, как это сделать. Я не могу все вот так вывалить на него.

Я киваю и подхожу к Лондон, пробегаю пальцем по уголку ее рта. Ее губы зовуще двигаются под моим пальцем. Я наклоняюсь ближе. Ее дыхание неглубокое, а тело все еще дрожит от нашей близости.

— Скажи, что ты моя.

Ее губы остаются закрыты.

Я тяну ее ближе.

Она вздыхает, мы встречаемся взглядами.

— Эйс...

Я поцелую ее. Просто поцелуй.

Глубокий.

Грубый.

Страстный.

Я никогда не думал, что захочу такой жизни, но Лондон дополняет меня. Наши языки танцуют, наши тела сталкиваются, заставляя страсть поглощать нас.

После стольких лет, почему меня все еще так тянет к ней? Ее кожа словно сатин, а волосы, как шелк. Ее губы — бархат. Ее сердце из чистого золота.

Она — идеал моей женщины.

Мой член напряженно вздрагивает, желая утонуть в ее идеальной киске. Я должен остановиться и отпустить ее, но не могу. И когда Лондон вытаскивает мои яйца из боксеров, а затем проводит пальчиком по мошонке, я понимаю, что не позволю ей уйти без еще одного раунда.

Ворча, я разрываю поцелуй и сдергиваю с нее леггинсы, в которые она переоделась. Она углубляет поцелуй. Я же поднимаю ее за талию, давая ее ногами обнять меня.

Тяжелые стоны раздаются у моего уха, когда спина Лондон упирается в стену балкона. Я приподнимаю ее и насаживаю ее нетерпеливую киску на свой член.

— Черт, Красная, — стону. Она такая тугая и такая чертовски мокрая.

Я сразу вхожу в нее на всю длину. Девушка кричит мое имя, ее ногти впиваются в мои плечи, а голова откидывается назад. Я запускаю пальцы в ее волосы и дергаю на себя.

Я трахаю ее, словно это мой последний раз. Ведь кто знает, возможно, это действительно мой последний раз. Она может не вернуться, и я не стал бы винить ее. Сегодня прекрасный день, но в наших жизнях есть еще кое-кто.

Наш сын.

И другой мужчина, который заботится о них.

Я хочу избавиться от него, поступить эгоистично, как делал раньше, но не могу. Если с ним что-то случится, она не простит меня.

И столько вопросов. Останется ли она? Позволит ли он ей уйти? Она бросит все и убежит со мной? Я, она и наш сын?

Я не уверен, что она сделает выбор в мою пользу. Столько всего произошло. Она заслуживает лучшего. Заслуживает быть с тем, кто не стремится вернуться в Нью-Йорк. Заслуживает того, кто свободен от дерьма. Я испорчен и насквозь прогнил, а она заслуживает чистой души.

Ей нужен кто-то, с кем она будет в безопасности.

И это не я.

Пока я жив, этого никогда не будет.

Вот почему мне нужно услышать эти слова. Мне нужно, чтобы она сказала их.

— Скажи, что ты моя, — снова прошу, и выхожу из нее. Нежно хватаю зубами ее нижнюю губу, и волна возбуждения пробегает по моему телу. Я на грани освобождения. Ее глаза закрыты. Она тоже на грани.

Она выдыхает мое имя.

Мое тело напрягается, и мой член врывается в ее глубину, чтобы через пару секунд замереть. Я кончаю, и в этот миг мне чертовски хорошо.

— Я твоя, Эйс.

Она улыбается мне.

Мое сердце радостно стучит, и я хочу сказать ей тысячу вещей, но не делаю этого. Я получил то, что хотел.

Она моя.

Навсегда.

Она поступит правильно. Я знаю.

***

Лондон уходит спустя десять минут.

Я чувствую себя опустошенным. Моя девочка идет к другому. Я ненавижу это. Не хочу думать об этом, но не могу не думать.

Глядя на стол, я замечаю свой телефон, и тянусь к нему, желая разобраться во всем.

Меня предали, но кто?

Меня похитили и избивали, но кто-то отдал этот приказ?

Кто, черт возьми?

Я не в Нью-Йорке. Я обещал, что не вернусь, но это не значит, что я не могу узнать, кто стоит за произошедшим.

Беру небольшой блокнот со стола и просматриваю страницы. Стелла Бейкер, мой бывший адвокат. Как бы я не отпихивал эту любопытную суку, она знала почти все обо мне.

— Черт.

Нет, я должен сделать, как советовал Морис. Забыть о прошлом. Забыть о бизнесе и сосредоточиться на будущем. Уйти, пока все еще дышу.

Но это не мой метод. Я болен на всю голову. И до сих пор не знаю, почему жив. Ненавижу оставшиеся без ответа вопросы. Ненавижу чувство слабости. Ненавижу чувство, будто проиграл. Я обязан выяснить, что случилось. Мои люди погибли из-за меня. Я никогда этого не забуду.

Но не сейчас.

Вздохнув, я закрываю блокнот. Вызов.

— Что случилось, мужик? — отвечает Морис, на фоне слышна музыка.

— Занят?

— Нет. Сижу в баре, в Монтеррее.

Я пробегаю пальцами по волосам. Вот почему я не могу использовать то же лечение?

— Я приеду к тебе. Мне нужно напиться.

— Давай, я спасу тебя, — слышится смех на том конце.

***

Через двадцать минут я вхожу в бар и сразу же вижу Мориса. Он в выцветших джинсах, коричневом свитере и с новой стрижкой сидит в конце барной стойки и смеется с барменом, обсуждая футбольную игру, идущую по телевизору.

Дружелюбный итальянский ублюдок. Не знаю, как он может быть таким, ведь его детство мало отличалось от моего. Мудак-отец. Больная мать. Запуск крупного бизнеса и провал, но он смог начать новый.

Я подхожу и сажусь справа от него.

— Привет! — Он радостно хлопает меня по плечу с широкой усмешкой. — Ты пришел.

Я киваю, а Морис говорит бармену.

— Налей-ка парню Хенни со льдом. Ему нужно выпить!

Бармен ставит передо мной стакан, и я отпиваю, прежде чем спросить:

— Что вызвало в тебе желание выйти и выпить? Пристальное внимание Бьянки?

— Нет, она занята. Сидит с помощником над проектом. Его нужно закончить до отлета в Бельгию. Я сказал ей, что уйду. Чтобы не отвлекать, — смеется он.

— Думаю, у нее всегда были чувства к тебе.

Он пожимает плечами.

— У меня тоже, с тех пор как я впервые увидел ее. Помнишь, нам было по семнадцать, и мы проставлялись?

Я ухмыляюсь.

— Как я могу забыть такое?

— Она была такая сексуальная. Ты устал нянчиться с ней и оставил ее на меня.

— И еще добавил, что если тронешь ее, то я сломаю тебе руки. — Мы смеемся, привлекая к себе внимание нескольких посетителей.

— Мужик, это было чертовски трудно. Она меня дразнила, подстрекала облапать ее и снять трусики. К счастью, она вырубилась. Но, честно говоря, — он поднимает свое пиво, — я не хотел ее останавливать.

— Тогда почему?

— Э-э... Ну, ты для меня как брат. Я не мог этого сделать. Не мог рисковать нашей дружбой.

Я киваю.

— И посмотри на себя сейчас. Наверное, трахаетесь как кролики.

— Настоящий мужчина никогда не рассказывает о любовных похождениях, брат. — Он отпивает пиво. — Знаешь, как-то странно разговаривать об этом сейчас с тобой.

Я пожимаю плечами.

— Что есть, то есть.

Он молчит мгновение. Я допиваю виски, и показываю бармену, чтобы налил по новой. Чувствую на себе взгляд Мориса.

— Ненавижу, когда люди так смотрят, — бормочу я.

— Я беспокоюсь о тебе, мужик.

— Не надо.

— Ты уверен, что с тобой все в порядке?

Я стараюсь не злиться:

— Все зашибись.

Он вздыхает, ставя пустую бутылку.

— Я просто... То, что с тобой сделали, чувак, это какой-то трэш. Я все пытаюсь понять, кто за этим стоит. Ты работал с многими.

— Знаю. — Список подозреваемых бесконечен.

Морис щелкает пальцами и полностью разворачивается ко мне.

— Вот дерьмо! Уверен, во всем виноват ублюдок Питер, — и он ударяет кулаком по стойке. — Точно!

Я пристально смотрю на Мориса.

— Ты его знаешь?

— Бьянка рассказывала. Говорила, он пытался помешать тебе рассказать Лондон о брате и его секретах. Еще говорила, что ты угрожал ему. Похитил, но затем отпустил. Глупый ход, мужик. Концы надо обрубать. Дядя Брюс всегда так делал.

Я смотрю в сторону, изучая бутылки ликера на витрине напротив.

— Кто знает, — пожимает плечами Морис, — возможно, он вернул услугу. Может, он хотел... твои деньги.

— Я думал о нем, но он был слишком напуган и отказался встретиться.

— Эй, — Морис неуверенно поднимает руки. — Никогда не знаешь. После подобного некоторые мужики за ночь отращивают себе яйца, чтобы вернуть свою жизнь обратно. Он знает твои слабости. Твой стиль жизни. Он хотел чего-то и не получил, поэтому, возможно, попытался пойти по другому пути. Работал в системе, узнал твоих врагов. Изучил тебя и твои недостатки. У него было время. Просто продавец часов? Фигня.

Я фокусируюсь на нем и его глазах. Черт. Морис и его хитрожопые размышления. Однако, они не лишены смысла. Но заказал меня не Питер Бриджес. Он недостаточно умен, чтобы это сошло ему с рук. Опять же, подстава с Крейном была неожиданной. Я доверял ему. Что, если он слил информацию Бриджесу и заключил с ним сделку?

Этот Питер где-то затаился. Сомневаюсь, что он остался в Нью-Йорке. Но если это он, то он знает, что я сбежал и Уэст мертв. Вероятно, он наблюдает за мной... и за Лондон.

Дерьмо. Лондон.

Я встаю с табурета и кидаю на стойку двадцатку.

— Я пошел.

Морис кивает, поднимая бутылку.

— Я уверен, что скоро увижу тебя. Бьянка хочет собрать всех на обед до отлета в Бельгию. Лондон тоже будет.

— Да... посмотрим.

— Эйс....

Я поворачиваюсь.

— Она все еще любит тебя... Лондон. Когда я был рядом, она говорила только о тебе. Она никогда не оставит тебя.

Я смотрю на Мориса, его влажная загорелая кожа мерцает в свете бара. Кивая, поворачиваюсь и выхожу, сажусь в свою машину и еду в Креол.

Глава 14

Лондон

Here For You — Laura Welsh

Я вхожу в дом со спящим на моих руках Эйденом, и увидев нас Грег встает с дивана, чтобы помочь мне и отнести малыша в детскую. Через несколько мгновений, когда я убираю вещи, Грег возвращается.

— Где ты была? — спрашивает он. — Я начал волноваться.

Я сажусь.

— Почему? — Я притворно улыбаюсь, притворяясь, что все в порядке. — Я забрала Эйдена из детского сада, мы пошли в парк, а затем ели мороженое.

— О, — он кивает, но ясно, что беспокойство никуда не делось. — Я вернулся около четырех. Мы могли бы встретиться и погулять вместе.

Не могу поверить, что слова лжи так просто слетают с моих губ.

— Извини, — отвечаю, не глядя на него, — я много работала. Когда мы ушли, я забыла телефон в машине. Этого больше не повторится.

Его губы сжимаются, и он изучающе смотрит на меня — признак того, что он разочарован, но не сердится. У меня сжимается сердце. Мне не нравится ему лгать. Ведь пока я была с Эйсом Кроу, за эти четыре часа я даже ни разу не вспомнила о Греге. Невероятно. И эгоистично.

До меня долетает аромат специй.

— Чем это пахнет?

Грег берет меня за руку и ведет на кухню, где на столе стоят блюда с жареным цыпленком, картофельным пюре и тушеной спаржей.

Черт. Какая же я сволочь!

Пока я трахалась с Кроу, он здесь готовил, ждал меня.

— Я... я не знал, что делать, поэтому приготовил то, что у нас было. Ты оставила курицу оттаивать в раковине. Надеюсь, не против, что я использовал ее. — Он с улыбкой смотрит на меня, запустив вальцы себе в волосы. — Я могу подогреть, если хочешь.

Молчание зависает между нами. Я просто смотрю на тарелки. Он сделал это... для меня.

— Грег, мне так жаль...

Он качает головой, подходит и убирает мои волосы за уши.

— Все в порядке, детка. Я понимаю. Не расстраивайся.

Я изо всех сил пытаюсь изобразить искреннюю улыбку. Невозможно чувствовать себя настоящей, когда чувствуешь себя эгоисткой.

— Разогрей еду, — говорю я, — а я пока приму душ.

Нужно смыть запах Эйса до того, как Грег что-либо заметит.

— Иди. Все будет готово, когда ты спустишься. — Он целует меня в лоб и возвращается в гостиную. Я смотрю, как он садится на диван и закидывает одну ногу на другую. Он спокоен. А вот я накручиваю себя. Нужно успокоиться, прежде чем он узнает об измене.

Черт.

Тихо поднимаюсь вверх. В ванной я снимаю одежду. Затем включаю душ, следя за тем, чтобы вода была в меру горячая. Захожу в стеклянную кабинку и тону в потоке воды. Она стекает по моим волосам, смывая его прикосновения. Его губы на мне. И с водой исчезает все, кроме саднящего чувства между ногами.

Мне не нравится то, что я делаю, но сейчас мне нужна ясная голова. Грег ждет меня, думая, что я, как обычно, буду хорошей девушкой и посижу с ним. Но как я могу сделать это после секса с другим? Как я могу так поступить?

Я решаю, что лучше мне пойти спать. Надеваю пижаму и закутываюсь в одеяло. Не знаю, сколько времени проходит, но слышу, как дверь спальни открывается. Я закрываю глаза, зная, что это Грег.

Он вздыхает, обходит кровать, и, скорее всего, разочарованно смотрит на меня. Думаю, он чувствует себя ужасно. Будто это он сделал что-то не так. Но нет. Он совершенен, и мне грустно, что я хочу уничтожить все, что есть между нами.

Слышу как открывается шкаф. Жду, что он ляжет спать со мной, но он уходит. Я жду минут пятнадцать, а затем встаю и на цыпочках иду по коридору и спускаюсь по лестнице. Заглядываю за угол и этот миг слышу храп.

Он спит на диване? Он не трогает меня, потому что думает, что в чем-то провинился? Грег нежен, но до сих пор не знает, как обращаться со мной.

Я хмурюсь, когда возвращаюсь к себе. Закрываю дверь, но как только разворачиваюсь, то вижу высокую тень перед открытым окном. Мое сердце замирает и я начинаю кричать.

Тень бросается ко мне и закрывает мне рот. Тащит меня к кровати, и затем твердое, массивное тело прижимается ко мне.

— Это я, — слышу голос Эйса в темноте.

Я удивленно моргаю.

— Эйс? Что ты здесь делаешь? Как ты попал внутрь?

— Научись запирать дом.

— Я не должна это делать. Я живу с копом. Христа ради, мы же в пригороде.

— Это не означает, что ничего не может произойти. К тому же здесь мой сын. Если мне не составило труда войти, представь, что сюда заберется грабитель.

— Ты преувеличиваешь.

— Нет, — он берет мой подбородок, поглаживая его большим пальцем. — Просто я хочу, чтобы ты была в безопасности.

Я приподнимаюсь на локтях, пытаясь разглядеть его глаза, но почти не вижу его.

— Почему ты думаешь, что я не в безопасности?

Он смотрит на дверь. Я жду ответа, но, к сожалению, его не следует.

— Эйс, ты не можешь просто так прийти. Не здесь. Я же говорила.

Он смотрит на меня, ухмыляясь.

— Что, я здесь лишний хер? В любом случае он ничего не сделает.

— Почему ты так смотришь на меня?

— Наблюдаю.

— Почему?

— Ты — любовь всей моей жизни. И я должен знать, что ты в безопасности.

— Грег отлично справляется с моей безопасностью.

— По-видимому, нет, если я в его спальне. — Эйс складывает на груди руки и его серая футболка натягивается на бицепсах. Он быстро оглядывается, а затем вновь смотрит на меня.

— Эйден… — Его голос срывается.

Я качаю головой.

— Эйс.. нет.

Он шагает вперед.

— Не говори этого.

— Ты не можешь. Сейчас слишком рискованно.

Эйс смотрит на меня. Не знаю, почему мне кажется это неожиданным, учитывая его характер, но он направляется к двери и отпирает ее. Я спрыгиваю с кровати, готовая возмущаться, но понимаю, что не должна шуметь.

Он продолжает идти, и мое сердце замирает, когда он поворачивается к двери Эйдена. Я чувствую себя, как будто мне пятнадцать лет, и мой парень лезет ко мне в окно спальни. Боже, Грег может проснуться в любую минуту. У него чуткий сон.

К счастью, Эйс не шумит и тихо входит в детскую. Я закрываю за собой дверь, и хочу остановить его, но, когда вижу Эйса, стоящего на коленях и наблюдающего за спящим Эйденом, останавливаюсь.

Это его единственный ребенок. У него не было шанса видеть его рождения. Он пропустил это событие и первые три года жизни малыша, и я знаю, что это его убивает.

Эйс нежно поглаживает волосы Эйдена.

Я никогда не видела его таким мягким. Таким спокойным.

Эйден вздыхает, но не просыпается.

Эйс продолжает гладить его по голове, а затем начинает шептать:

— Однажды мы встретимся. Ты и твоя мать будете со мной. Я люблю тебя, сынок. И у нас еще будет время узнать друг друга.

Через несколько секунд он убирает руку и встает. Затем медленно поворачивается и ночник освещает его глаза, в которых светится печаль.

— Эйс... — Я подхожу к нему, но он молча отходит от меня. Я выхожу за ним, прислушиваюсь и смотрю на лестницу, прежде чем снова войти в свою спальню.

Эйс подходит к окну. Я тихо закрываю дверь и бросаюсь к нему, хватая его прежде, чем он исчезнет.

— Что случилось?

— Я ухожу.

— Почему?

— Я зашел узнать, что ты благополучно вернулась домой, Лондон. Хотя тебя здесь уже не должно быть.

Я игнорирую его слова.

— Что там произошло? — шепчу.

Он смотрит на меня, и в его глазах боль. Выражение его лица ожесточается, когда он поворачивается к окну. Я смотрю как он выходит и спускается по лестнице, но прежде, чем он пересекает улицу, то оглядывается.

Мне больно за него. Эйс ранен. Он умирает изнутри. Его собственный сын не знает его.

Я хочу остановить его. Хочу сказать, что все будет хорошо, но не могу. И он это знает.

Не сейчас.

Эйс поворачивается ко мне спиной и садится в машину. Я слышу шум мотора, и через пару секунд мужчина уезжает. Я стою и наблюдаю, как он едет по улице, пока фары автомобиля не исчезают за поворотом.

Вздохнув, начинаю закрывать окно, но останавливаюсь.

Я надеюсь, что он вернется. Или хотя бы позвонит. Сажусь на постель, и, к моему удивлению, в этот же миг телефон начинает вибрировать. Мое сердце стучит от радости.

— Алло?

— Увидимся завтра, Лондон.

Я крепко держу телефон и погружаюсь в уютное тепло одеяла. Низ живота начинает сводить от предвкушения. Я закрываю глаза, вспоминая секс, который был всего несколько часов назад.

Во второй раз за сегодня он спрашивает:

— Ты ведь знаешь, что я люблю тебя?

Я киваю, как будто он видит меня.

— Знаю.

— Хорошо.

— А ты знаешь, что и я люблю тебя, верно? — бормочу я.

— Знаю. — Я слышу, как потеплел его голос.

— Однажды вы встретитесь.

Он смеется.

— Это я тоже знаю.

Улыбка касается моих губ.

— Спокойной ночи, Эйс.

— Сладких снов, Красная.

Я заканчиваю разговор и кладу телефон на тумбочку.

Мысли об Эйсе не отпускают меня. Романтические мысли. Мысли о нем и о любви. О том, что он борется за нас. За меня.

Мои глаза открываются, когда я понимаю, что должна сделать.

Грег.

Я должна отпустить его.

Я должна поступить правильно.

Я должна следовать за своим сердцем.

Глава 15

Эйс

Losing My Way — Justin Timberlake

Мой сын.

Моя кровь.

Он совершенен.

Я не могу оставить его.

Я не знаю его, и он не знает обо мне, но у меня чувство, что знаю его всю жизнь. Но, наблюдать за тем, как он спит, не зная, кто я и что я существую, больно.

Как я могу любить кого-то такого маленького? Такого невинного? Того, кому не нужен такой, как я?

Я не могу испортить своего ребенка. Не хочу, чтобы он рос таким, как я. Рвачём, который всюду ищет выгоду. Желающим власти больше, чем жизни. Стремящимся стать властителем мира.

Сын заслуживает быть свободным, но сможет ли он быть таким со мной?

Что, если он станет похожим на меня? Будет эгоистичным, упрямым и жестоким? Что, если он узнает о моем прошлом?

Он меня возненавидит.

А что если?..

Я лежу на кровати в спальне отеля и, положив руку себе на лоб, смотрю в потолок. Слышу лишь звук работающего вентилятора и то, как кровь стучит в ушах. Я чувствую, что потерял свой путь. Я не знаю, чего хочу. Я хочу быть с ними и в то же время не хочу.

Так чего же я хочу?!

Часы на стене идут, секундной стрелкой отмечая каждый удар моего сердца. Темно. Поздно. Я покинул Лондон три часа назад, но все еще бодрствую.

Мой сын…

Лондон ...

Они мне нужны, или я обманываю ее и себя, думая о них?

Честно говоря, из-за меня они много чего пережили.

Но я не могу отпустить их.

Блять, я эгоист, когда дело доходит до того, чего я хочу. А я хочу их. Они нужны мне.

Я отказываюсь отпускать их.

Oни. Мои.

Глава 16

Лондон

Dead In The Water — Ellie Goulding

Проснувшись, я слышу голоса, доносящиеся с первого этажа. Перед тем, как встать, я сажусь потираю глаза и зеваю. Затем иду в ванную, умываюсь, переодеваюсь и спускаюсь вниз. Там я вижу за столом Грега и Мориса, сидящего напротив него, с кружкой кофе в руке.

— Морис, — я рада его видеть.

— Лондон Бридж! — Он встает со стула, чтобы обнять меня. — Как ты?

— Замечательно. — Чувствую, как Грег смотрит на меня, но избегаю его взгляда. Вчера я притворилась, что мне не хорошо, теперь же, когда я «притворяюсь», он наверняка что-то заметит. — Бьянка с тобой?

— Да, — указывает он на двери патио. — В бассейне с маленьким Эйденом.

— Ааа. Конечно. — Я подхожу к Грегу и целую его в щеку, он настораживается, но улыбается мне. Знаю, он ничего не скажет при Морисе, поэтому быстро выхожу во внутренний дворик.

Яркие лучи окутывают меня, и я направляю свое лицо к теплу, греясь по дороге к бассейну. Бьянка и Эйден сидят на краю, их ноги в воде.

— Доброе утро, соня! — кричит Бьянка, когда я подхожу.

Я улыбаюсь и приставляю руку козырьком к голове.

— Ты так рано.

— Да. Я ведь сегодня уезжаю в Бельгию, помнишь?

— О. — Я сажусь рядом с Эйденом. Целую его в макушку и он радостно болтает ногами в воде. — Эйден, почему бы тебе не пойти за новой машинкой и не показать ее тете Бьянке?

— Да! — Сын радостно брызгает на нас водой и бежит к дому. Я смотрю, как он исчезает в дверном проеме и сглатываю, замечая взгляд, которым Бьянка смотрит на меня.

— Прости, за произошедшее на днях.

— Пф. — Она пожимает плечами. — Я понимаю, Лондон. Не извиняйся. У меня часто бывало, когда я что-то делала в порыве эмоций. — Она улыбается мне и я улыбаюсь в ответ. — Тебе сейчас лучше?

— Да.

— Хорошо.

— Я собираюсь рассказать все Грегу сегодня, — сообщаю ей.

Ее лицо недоуменно кривится.

— Расскажешь ему что?

— Ну, что возможно, нам стоит отдохнуть ...

Она прищуривается.

— И разойтись? — Она качает головой. — Будем реалистками, Лондон. Ведь это будет больше, чем просто перерыв. Это навсегда. — Она пнула ногами воду. — Ты разобьешь ему сердце.

— Я не могу лгать самой себе, Бьянка. Рано или поздно, но он встретится с Эйденом, не спрашивая меня. Я не могу удерживать его.

— Думаешь, это хорошая идея?

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду... Он вернулся на несколько дней. Я знаю, он любит тебя и ты любишь его. Но каковы его мотивы, Лондон? Ты их знаешь? Он рассказал, чего хочет? Он действительно вернулся к тебе и Эйдену, или погрузится в прошлое, как только заполучит вас?

Я удивленно смотрю на Бьянку. Я не думала об этом в таком ключе. У меня не было повода. Эйс здесь, и, кажется, он приехал к нам. Он сказал, что не вернется туда. Он пообещал. И Эйс Кроу не нарушает обещаний. По крайней мере пока что.

— Думаю, тебе нужно больше времени. Присмотрись к Эйсу. Понимаешь, о чем я?

Я киваю, но мои чувства в смятении после ее слов.

— Я... была с ним вчера в гостинице. И он был здесь ночью.

— Что!? — глаза Бьянки готовы вылететь из орбит.

— Да. В нашей с Грегом спальне. — Она задыхается от возмущения, но я продолжаю. — К счастью, Грег спал внизу.

— Он сумасшедший, — стонет она. — Он ведь рискует. Как будто хочет, чтобы его разоблачили.

— Ты, правда, так думаешь?

Она пожимает плечами.

— Может так тебе будет легче. Чтобы у Грега была причина уйти.

Хм... Об этом я не думала. Так вот почему Эйс продолжает появляться и оставлять вещи? Например, жемчуг? Грег мог заметить его. Прошлой ночью Грег мог подняться наверх в любой момент и застать его. Или даже, когда Эйс появился на кухне в первый раз. Грег мог вернуться, потому что мог что-то забыть, ведь он бывает довольно рассеянным.

Я вздыхаю.

— Я не хочу и дальше врать Грегу. Он хороший и заслуживает лучшего. Ему не нужна такая, как я.

Бьянка подкладывает ладони под себя.

— Если бы это была я, то я бы подождала. Помнишь, как я говорила, что не доверяю Эйсу на сто процентов? Так вот, ничего не изменилось. Я безумно люблю его, но что-то сдерживает меня. В конце концов, он может не вернуться. Эйс ненавидит оставлять нерешенные вопросы. Ему нравится чувствовать себя на вершине. И ты это знаешь так же, как и я. Я не говорю, что ты должна сомневаться в нем. Кто знает, может произошедшее действительно изменило его, но не верь всему, что слышишь, Лондон. Не позволяй своей любви застлать тебе глаза. У Эйса Кроу всегда есть план и скрытый мотив. И в большинстве случаев мы никогда не знаем, что это, пока все не произойдет, и мы не окажемся в ловушке. Все его люди должны знать, что там произошло с ним.

Она смотрит на пляж, и я слежу за ее взглядом и ее чувствами. Она любит Эйса. Она не доверяет ему, но хочет доверять. Он — огромная часть ее жизни, но она не я. Я люблю Кроу. Но это ее кузен, родная кровь, так что она видит то, чего не хочу замечать я. Точно так же, как не замечала в Джоне.

— Я рассказала ему об этом, — говорит она и смеется. — Он был очень зол.

— Почему?

Она оглядывается, проверяя никто ли не может услышать ее.

— Я обещала ему, что никогда не вернусь. Что я бросила это. Он думает, что я буду лучше Кроу. Хорошей Кроу.

— Не обвиняй себя, Бьянка. Ты была расстроена и уязвима. Ты впала в искушение. Это со всеми происходит. Все делают ошибки.

Она поднимает руку, вытирая слезы. Повернувшись, она хватает мои руки.

— Могу я тебе кое-что сказать?

— Да. Что угодно.

— Я в ужасе от нового Эйса.

— Что? Почему? — Я хмурюсь.

— Он... другой. У него еще больше секретов. Он ничего не рассказывает. Он все это держит в себе, и я знаю, что когда-нибудь он взорвется. Я вижу боль в его глазах, а такого никогда не было. Он опустошен, но в то же время полон тайнами и болью. Я знаю, что рядом с тобой он вновь чувствует и оживает, но со мной это совсем другой Эйс. Он разговаривает, но не дает касаться произошедшего.

— Он никогда не навредит тебе, Бьянка. Ты знаешь это. Я знаю это.

— Да, но пока я не вижу, что он отпустил прошлое и движется дальше. Поэтому я и уезжаю.

Мое сердце бухает вниз.

— Поэтому?

Она вздыхает и пожимает плечами.

— Просто... Я сосредоточусь на работе. Займу себя делом. Это не значит, что я не буду звонить. Обещаю, что буду звонить каждый день.

Она улыбается, но я все так же серьезна. Она не может уехать. Боже, почему? Вернуть одного Кроу и потерять вторую?

— Эйден будет спрашивать, где ты, — говорю я, борясь со слезами.

Бьянка смотрит на дом, и я вижу слезы, бегущие по ее щеке, но она вытирает их. И вовремя, как раз появляется Эйден со своим автомобилем.

— Посмотри, тетя Янка! — кричит он, мчась на нее.

— Помедленнее, милый, — смеется она, подхватывая его. — Что я говорила тебе о беге рядом с бассейном? Ты можешь пострадать.

Эйден извиняется, и она целует его в щеку. Он объясняет ей каждую деталь, и она слушает его. Ее голова падает на его плечо, и мое сердце болит. Я хочу плакать, но не могу. Нет, пока мой сын здесь.

Он будет волноваться. Грег рядом, и он тоже будет беспокоиться.

— Она замечательная. Не теряй ее, хорошо? — говорит Бьянка.

— Я не буду, — уверяет Эйден. Он отходит от нее, идя к одному из шезлонгов. Я наблюдаю за ним, а затем вновь поворачиваюсь к Бьянке. Она смотрит в сторону океана.

— У Эйдена все будет хорошо. Когда я прилечу, то позвоню, скажу ему, что у меня много работы. И, Лондон, — она машет рукой в ​​воздухе, — я уйду не навсегда. Это временно. Только, пока я не узнаю, что Эйс действительно обосновался здесь. Со своей семьей. — Медно-карие глаза встречаются с моими. — Я не смогу потерять его еще раз. Если я буду держать дистанцию, и он действительно туда вернется, мне будет легче это пережить. Я не смогу быть рядом и ничего не делать. Это убьет меня. Я должна поставить себя на первое место, как и ты, Лондон. — Бьянка подталкивает меня к шезлонгу. — Но, пока я все еще здесь, как насчет позавтракать, а затем отвезти Эйдена в аквапарк? — Она роется в сумке и вытаскивает пять билетов. — У меня есть билеты!

— Хорошо. Как насчет того, чтобы ты приготовила Эйдена — на его сборы уходит больше времени, а я скажу Грегу, чтобы собирался. — Я отхожу, но Бьянка ловит мою руку и качает головой.

— Нет. Пятый билет не для Грега.

— А для кого? — удивленно спрашиваю я.

— Для моего упрямого братца. — Она прячет билеты обратно. — Хоть я и уезжаю из-за него, но это не значит, что я не хочу проводить с ним время, пока я еще тут.

— И как мы объясним это Грегу?

— Я уже поговорила с ним. Он идет на работу. Да, да, занятой мужчина, — и она закидывает хохочущего Эйдена себе на плечи и идет с ним в дом. Когда двери за ними закрываются, я поворачиваюсь к воротам, ведущим к пляжу, и спускаюсь по деревянным ступеням.

Мои ноги погружаются в теплый песок.

Мне нужно мгновение.

Или два.

Я сажусь на своем любимое место, поближе к берегу. Подтягиваю ноги, обнимаю руками колени и смотрю вдаль. Наблюдаю, как люди ловят волны, катаясь на досках для серфинга. Бесконечные мысли наполняют голову, а слезы угрожают сорваться.

Бьянка уезжает, и я не знаю, как долго это будет длиться. Но я понимаю ее. То, что она пережила, ужасно, и я бы не хотела, чтобы она снова испытала это. Она может что-то видеть в Эйсе, но почему этого не вижу я?

Я люблю его.

Я хочу быть с ним.

Я хочу, чтобы он был с Эйденом.

Он сказал, что не вернется к прошлому, и мое сердце верит ему. Иначе он бы не вернулся к нам. Ведь правда?

Я поворачиваюсь и смотрю на свой дом. Вижу, что Бьянка ищет меня, поэтому встаю и возвращаюсь назад, натягивая на лицо фальшивую улыбку.

Глава 17

Эйс

The Thrill — Miguel

Яркое солнце слепит меня. Я прохожу огромные ворота и не могу понять, какого черта делаю здесь. Шум. Крики дети. Родители, бегающие за своими невоспитанными отпрысками. Вода, блять, везде вода. Аквапарк. Гребаный аквапарк. И я здесь по вине Бьянки Кроу.

Закидываю полотенце себе на шею и направляюсь к восьмому павильону. Кузина сказала, что будет там. Я быстро нахожу ее в сине-фиолетовом купальнике и Мориса, лежащих на шезлонгах. Подхожу к ним, и обращаю на себя внимание покашливанием.

Опустив солнцезащитные очки, она садится прямо и хмурится.

— Эйс, отодвинься. Ты загораживаешь солнце!

— Загораешь? — Сажусь рядом с ней. — С какого чуда?

— Как я уже говорила, — вздыхает она, переворачиваясь на живот, — многое изменилось с тех пор, как ты пропал.

— Вижу.

Морис отходит к автомату за кока-колой, по ходу говоря:

— Дети везде. Здесь даже нет сраного пива. Вода, Кола и соки — все, что у нас есть. — Я принимаю бутылку, откручиваю колпачок и делаю глоток.

— Бьянка, что, черт возьми, мы здесь делаем?

— Я загораю, — бормочет она.

— В аквапарке? Не могла полежать на пляже?

Она кладет руки под голову.

— Неа.

Я встаю, сжимая губы, проходясь по ней взглядом.

— Не трать мое гребаное время.

Бьянка быстро садится и хватает меня за локоть. Я пристально смотрю на нее.

— Можешь ли ты хоть на одну гребаную секунду раскинуть мозгами? — шипит она, пытаясь говорить как можно спокойнее. — Аквапарк. Куча детей. Черт возьми, зачем мне здесь быть, Эйс? В моей жизни есть только один ребенок... и он связан с тобой и со мной.

Стараюсь не выказывать удивление, но сердце предает меня. Я смотрю вокруг, когда она отпускает мою руку, но не вижу их. Оглядываюсь. Нету. Я вновь смотрю на Бьянку.

— Где?

— Он пошел за мороженым с Лонни. Они скоро вернутся. — Бьянка указывает головой на шезлонг за своей спиной. — Сядь. Потерпи.

— Лондон еще не готова познакомить меня с ним.

— Она согласилась. Мы говорили об этом по дороге сюда. — Она смотрит мимо меня, и я вижу, что выражение ее глаз смягчается. Взглянув через плечо, я вижу Лондон в черно-белом бикини.

Ее кожа блестит от масла. Она смеется с Эйденом, но, когда поднимает взгляд и замечает меня, улыбка сползает с ее губ. Ее взгляд мечется между Бьянкой и мной.

Я смотрю прямо на нее.

Она ошеломляет. Ее загорелая кожа сверкает. Ее полная грудь подпрыгивает с каждым шагом. Уверен, что и задница отлично смотрится. Лонни сексуальна, как никогда.

Наконец, они подходят к нам, и я наконец-то обращаю внимание на Эйдена.

Мой сын.

Я остаюсь неподвижным, когда он смотрит на меня, и не могу поверить, но он мне улыбается. Не знаю почему, но я ожидал худшего. Я удивленно рассматриваю его. Большой и красивый, как и его мать. Пухлые маленькие щеки и вьющиеся волосы.

Он совершенен.

— Что у тебя на шее? — спрашивает он, дотронувшись до татуировки. Я непреднамеренно отодвигаюсь назад, не привыкший к прикосновениям без предупреждения. Он отдернул руку, изучая меня.

— Эйден, — шепчет Лондон, отводя его от меня.

Игнорируя ее, он говорит:

— Я — Эйден. — Он вытаскивает руку из руки Лондон и подходит ближе. Я моргнул, не зная, что сказать. У меня в голове уже был план того, как я представлюсь ему. Я бы улыбался и был веселым. Я заставил бы его полюбить меня и доверять мне, но кажется, что он уже делает все за меня. Черт, почему я чувствую себя так неловко?

Он не шевелится, и смотрит на меня своими большими карими глазами. Очевидно, он чувствует себя комфортно рядом со мной. Он улыбается. Мой ребенок, улыбается мне? Я никогда не думал, что увижу это.

— Все хорошо. Я — Эйс.

— Эйссс. — Он повторяет мое имя, и я смеюсь. — Вас здесь не было?

— Нет, — говорю я, глядя на Лондон, которая выглядит крайне обеспокоенно. — Не было. Я только что пришел.

— О. — Он разворачивается к водным горкам и фонтанам. Затем смотрит на Лондон, но хватает мою руку. Я вздрогнул, его жест совершенно неожиданный. Затем он произносит: — Можно Эйсу пойти с нами?

Смущенная Лондон смотрит на Эйдена и на меня, затем на Бьянку. Краем глаза, я замечаю кивок Бьянки. С каких это пор Бьянка стала доверенным лицом Лондон? Кажется, действительно что-то изменилось.

— Я могу пойти с вами? — Я смотрю на Лондон, и губы самопроизвольно расплываются в довольную улыбку.

— Э-э... конечно, сынок, — говорит она Эйдену. — Он может пойти.

Малыш улыбается и смотрит на меня, сжимая мою руку.

— Пойдем! — Он дергает меня, и я чувствуя себя одновременно неловко и радостно. Он нравится мне. Он верит, что я пойду. Может, глубоко внутри, он знает, что у нас есть что-то общее.

Эйден выпускает мою руку и направляется к мелкой части бассейна. Я иду за ним мимо Лондон, но она хватает меня за руку.

— Не говори ему, кто ты, Эйс.

— А если я сделаю это?

Она смотрит мне в глаза, и в ее глазах я вижу гнев.

— Тогда я никогда не заговорю с тобой снова. Уж поверь. Еще рано.

Я смотрю на нее, понимая, что она не верит в то, что я сдержу слово.

— Ты меня недооцениваешь, Красная, — я шепчу ей на ухо. — Неужели ты подумала, что я бы смутил его? Мы же договорились. Поверь мне. — Облегчение заменяет гнев в ее глазах, и она отступает, глядя на Эйдена, который кричит, чтобы я поспешил. Я говорю ему, что я приду через секунду, и тише спрашиваю: — А ты идешь?

Она моргает, но не говорит ни слова. Сжав губы, я снимаю майку и даю ее ей. Замечаю как глаза изучают мою грудь, бицепс и, конечно, шрамы.

Мне все равно. Я хочу, чтобы она знала, через что я прошел, за что я боролся, чтобы снова быть здесь с нею.

Она должна мне доверять.

Единственная причина, по которой я не сдавался, в том, что я хотел быть с ней. Потому что знал, независимо от того, где она, она надеялась, что в один прекрасный день я вернусь. И я и произошло.

— Ты всегда была в моей голове. — Я провел пальцем по ее губе, когда она смотрела на один из шрамов. — Всегда. Ты — причина, по которой я все еще жив, Лондон.

Ее глаза увлажняются, когда она смотрит на меня, но я не нахожу времени для ответа. Я поворачиваюсь к бассейну и улыбаюсь нашему сыну.

Я буду всегда помнить этот день, первый день, когда я встретился со своим ребенком.

Я никогда не отпущу его.

Раньше я думал, что никогда не познаю этого.

Но, черт, я никогда не чувствовал себя более живым, чем сейчас.

Глава 18

Лондон

You Da One — Rihanna

Он не перестает смотреть на меня.

Он смотрит, когда я играю с Эйденом в бассейне.

Он смотрит, когда я отвожу сына в туалет.

Он смотрит, когда я заворачиваю его в пляжное полотенце, и мы выходим из аквапарка.

Он практически безотрывно смотрит. И я знаю почему. Он может все сказать, и это меня беспокоит. Нам надо поговорить. Немедленно.

К счастью, Бьянка приходи мне на помощь.

— Мы собираемся заказать пиццу. Вы с Эйденом должны присоединиться к нам. Эйс сказал, что тоже придет. — Она моргает, и улыбка сходит с ее губ. — Я расскажу ему сегодня. После того, как вы уйдете.

Я киваю.

— Хорошо, Бьянка. Если ты уверена.

— Я уверена.

Мы приближаемся к ее машине, когда та, взяв ключи, поворачивается ко мне со словами:

— Как насчет поездки с Эйсом? Мы с Морисом должны кое-куда зайти и кое-что сделать. Да, дорогой? — Она смущенно смотрит на мужчину, очевидно, только что придумав этот план, но он все равно кивает.

— Ага-ага. Мне тоже нужно кое-что сделать.

— Бьянка, — прищурив глаза, серьезно произношу.

И в тот же момент Эйден выдергивает свою руку из моей и мчится к Эйсу.

— А какой у вас автомобиль? — он подпрыгивает возле него.

Эйс улыбается ему, а затем смотри на меня и подмигивает. И в тот же момент во мне все затрепетало.

— Как насчет того, чтобы я показал, и ты мне скажешь какой он?

Эйден кивает, сжимая руку Эйса.

— Да! Я люблю машины!

Посмеиваясь, Эйс начинает идти, но оглядывается на меня через плечо и говорит:

— Пойдем, мама Кроу.

Мама Кроу? Боже, помоги мне.

Я растерянно смотрю на Бьянку, которая просто пожимает плечами.

— Эйс знает, что это его место. Вот, — она смеется и вытаскивает автокресло Эйдена. — Увидимся позже!

Она садится в свою льдисто-белую Теслу и уезжает с парковки. Я смотрю ей вслед, а затем на Эйса и Эйдена, идущих рука об руку.

Эйс поворачивается направо и останавливается перед черным Бэнтли, и в тот же миг Эйден громко визжит от радости. Эйс открывает ему машину, периодически поглядывая на меня. Он пытается успокоить Эйдена, но тот слишком взволнован. Эйс, не знающий, как нужно общаться с такими возбужденными детьми, просто смеется и вручает ему ключи. Я тоже смеюсь, наблюдая, как Эйден нажимает кнопку, чтобы разблокировать машину и забирается на заднее сиденье.

Они. Вместе. Это прекрасно. Я никогда не видела Эйса таким сильным. Он счастлив. По-настоящему счастлив. Как я могу это испортить?

Я наслаждаюсь этим моментом и приближаюсь к своим мужчинам, надеясь, что дальше все будет так, как я себе представляю. Надеюсь, Эйс будет держать дистанцию, пока Эйден рядом. Когда мы будем одни, тогда, возможно, ситуация обостриться.

***

Автомобиль гладко едет по открытой дороге. Эйс смотрит в зеркало заднего вида на Эйдена. Я тоже оглядываюсь и наблюдаю, как грудь Эйдена поднимается и опускается, глаза плотно закрыты.

— У кого-то был тяжелый день, — улыбается Эйс.

— Это точно.

Отъехав подальше, он понижает громкость радиоприемника, и когда мы достигаем светофора, он смотрит на меня:

— Я ждал весь день, чтобы дотронуться до тебя.

Я смотрю на него, качаю головой и нерешительно оглядываясь.

— Он может проснуться в любую минуту.

— Если он это сделает, я остановлюсь. — Его правая рука прижимается к внутренней части моего бедра, и я рвано выдыхаю, когда он разводит мои ноги. С легкостью он скользит по ноге вверх, все ближе и ближе к клитору. Желание окутывает меня, доказывая, насколько я еще в аквапарке хотела, чтобы он коснулся меня. Ведь Эйс без рубашки — это крышесносно.

Его рука продолжает движение, и я пытаюсь не обращать на нее внимания, но, когда он наконец касается моего входа, чувствительных складок, я вздыхаю. Один палец медленно и нежно входит в меня, затем второй. Светофор мигает зеленым, и мы едем дальше, но Эйс не прекращает ласкать меня. Мужчина усиливает нажим, заставляя мои глаза закрыться, а грудь двигаться быстрее.

— Эйс. — Шепчу я его имя, как будто хочу, чтобы он остановился, но в глубине души я этого не делаю.

Словно прочитав мои мысли, он говорит:

— Нет. — Пальцами он ласкает меня и надавливает на клитор, увеличивая стимуляцию.

— Ах. — Я стону как можно тише, прошептав его имя. Он давит ладонью на мой клитор. Я пульсирую и сжимаю лоно вокруг его пальцев, и он стонет, толкая еще сильнее.

Когда мы подъезжаем к другому светофору, я чувствую нарастание. Пик. Пот скапливается у меня на лбу. Мои ноги раздвигаются шире. Тело замирает в ожидании разрядки. Я прижимаюсь затылком к подголовнику, выдыхая его имя.

— Моя сладкая киска, — голос Эйса словно ток вибрирует во мне, а затем меня накрывает. Я с тихим вскриком кончаю от этих двух пальцев во мне. Я сжимаю его руку, впиваясь ногтями в кожу, чувствуя, как по его пальцам стекает мой сок. Довольный он наклоняется, и целует меня в плечо, все еще лаская мой клитор.

Затем он вытаскивает их, подносит к своим губам и слизывает теплый нектар.

— Так чертовски сладко. Ты даже не представляешь насколько. — Он борется с улыбкой и отводит взгляд.

Я возвращаюсь в прежнее положение на сиденье с дрянной усмешкой на лице, и оглядываюсь на спящего Эйдена.

Глава 19

Лондон

Promises — Wiz Khalifa

К моему удивлению, мы все-таки добираемся до номера Бьянки, полного пиццы, напитков и спиртных напитков. Увидев пиццу, Эйден мчится к тетке и просит кусочек.

Я вхожу внутрь, Эйс за мной. Он закрывает дверь, пристально глядя на меня, и ухмыляется, прежде чем направиться к Морису. Прячу свой румянец, и, извиняясь, ухожу в ванну, чтобы освежиться. Кое-как приведя себя в порядок и собравшись духом, выхожу в комнату. Эйс и Морис сидят на диване, пьют пиво и смеются над чем-то, а Бьянка с Эйденом у стойки поедают пиццу. Я решаю присоединиться к Бьянке, но, проходя, чувствую на себе взгляд.

Его взгляд.

Жажду.

Желание.

Я сражаюсь с улыбкой, наблюдая за сыном и Бьянкой.

— Как пицца? — спрашиваю я, взъерошивая волосы малышу.

Он кивает, не смея говорить с полным ртом. Целую его в лоб, и поворачиваюсь к Бьянке.

— Бери, — говорит она, протягивая мне стакан, заполненный на треть чем-то прозрачным. — Это понадобится после того, как я расскажу о своих планах.

— Ты уверена?

Она смотрит на меня, но молчит, доказывая, что не уверена.

— Я думаю, он пробует меняться, — шепчу я. — Действительно.

— Конечно, Лондон. И еще у него есть член. Не говоря уже о том, что ты его любишь. Ослеплена им. А вот я вижу того старого Эйса. И это беспокоит меня.

Мне больно это слышать, но поднимаю стакан и выпиваю его до дна. Алкоголь огненной рекой пробегает по внутренностям, и я рада этому — мне нужно что-то, чтобы отвлечься от обуреваемых чувств.

Телефон Бьянки вибрирует, и та со вздохом поднимает его. Она идет на балкон и там отвечает на звонок. Я смотрю ей вслед, а затем перевожу взгляд на Эйса и понимаю, что все это время он наблюдал за мной. Мужчина ставит пиво на стол и идет к нам. Я замираю, когда он садится рядом с Эйденом.

— Ты повеселился сегодня, малыш?

— Да. Этот торнадо-водолаз был потрясающим!

Эйс улыбается.

— Сходим еще как-нибудь.

Эйден кивает, возвращаясь к любимой пицце.

Смотрю на Эйса, и он, схватив меня за руку, притягивает к себе. Указывая на Бьянку он тихо, но требовательно говорит:

— Что, черт возьми, происходит?

— О чем ты?

— Ты знаешь о чем. Я хорошо знаю ее, и знаю, когда что-то беспокоит ее. Не играй со мной, Красная.

— Это не моя тайна, Эйс.

Его ноздри вздрагивают, а челюсть напряженно сжата. Он отслоняется, и пристально смотрит на Бьянку. Рывком он поднимается, и секунду спустя дверь балкона закрывается за ним, а телефонный разговор Бьянки заканчивается.

Морис хмурится, затем смотрит на меня, но я качаю головой, показывая, что не нужно мешать им. Не сейчас. Он остается, но всей своей фигурой выказывает тревогу. Он переживает за Бьянку. Он поклялся любить и защищать ее, после того как мы думали, что Эйс умер, и делал все, чтобы ничто и никто больше никогда не причинил Бьянке такой боли.

Я сосредотачиваюсь на Бьянке и Эйсе. Девушка протягивает руку, требуя, чтобы он вернул телефон. Эйс шагает к ней и что-то спрашивает, а Бьянка отводит взгляд. Эйс снова делает шаг. Морис ходит около дивана, зная, что не должен вмешиваться, но борясь с желанием защищать ее.

— Эйден, почему бы тебе не посмотреть телевизор, — говорю я сыну. Он уходит, совершенно не обращая внимания на спор, происходящей между его отцом и тетей.

Я направляюсь к Морису и кладу руку ему на плечо.

— Им нужно поговорить. Эйс не навредит ей. Он никогда этого не сделает. Ты ведь знаешь.

— Нет, — бурчит он, — я этого не знаю. Он изменился. Мы все это видим. И мне сложно понять, на что теперь он способен.

Я моргаю, и удивленно говорю:

— Как ты можешь? Он же твой лучший друг.

— Он БЫЛ моим лучшим другом. Теперь же все по-другому. И мы все это знаем. Мы пытаемся двигаться вперед, а он сосредоточен на прошлом. Все было хорошо, но он вернулся и все усложнил. Я думал, что он здесь, чтобы измениться. И ошибся. Он рассказал, что хочет восстановить Кроу. Я промолчал, но это ужасная идея. Бьянка не хочет снова участвовать в этом, и я тоже.

— H-но когда он сказал тебе это? — Морис не отвечает и просто смотрит на меня. — Я не верю тебе. Наверное, это было давно. Он изменился, Морис. Он не возвращается туда, потому что любит нас, и не хочет терять...

— Он любит ТЕБЯ. Ты, Лондон, единственная причина его возвращения. Он не сделал этого для кузины или для меня. Он сделал это ради тебя. — Морис смотрит на меня, а затем переводит взгляд Эйса и рыдающую Бьянку.

— Черт, — Морис подбегает к балкону и рывком открывает двери. В этот миг я отчетливо слышу слова Эйса:

— Я правильно понимаю, что пока я жив, ты хочешь забыть обо мне?! Я — причина того, что ты сражаешься! Причина того, что ты хочешь быть лучше?! Я помог тебе! Кто был там, когда твой отец избил тебя? Кто тебя поддержал, Бьянка? Черт, конечно же не наши отцы! И не Морис! Это был я! Это был Я!!!

Морис отталкивает Эйса, говоря ему успокоиться. Эйс тяжело дышит, глядя на своего друга, глядя на Бьянку, а затем поворачивается ко мне.

Слезы наполняют мои глаза не только из-за него, но и из-за Бьянки. Я знаю, насколько это причиняет им боль. Когда в твоей жизни нет семьи. Когда кто-то родной говорит тебе прямо в лицо, что не доверяет тебе. Эйс не покажет этого, но ему больно. И люди, которые могут по-настоящему ранить Эйса, — я, сын и Бьянка.

Эйс поворачивается, отталкивает Мориса с пути, и идет мимо меня. Он хватает ключи со столика.

— Эйс? — зовет Эйден, вставая, когда Эйс доходит до двери.

Мужчина останавливается, поворачивается к малышу и смотрит вниз. Эйден приближается и Эйс встает на одно колено, при этом выдавливая из себя улыбку.

— Да?

— Ты вернешься?

Мое горло сжимается от слез, просящих пролиться. Я прижимаю пальцы к губам, не зная, что делать. Прежде чем ответить, Эйс смотрит на меня, а затем на Бьянку и Мориса, держащего ее в объятиях и что-то шепчущего ей на ухо.

Положив руку на плечо малыша, он говорит:

— Я вернусь. Обещаю.

Обещание? Я не знаю, верить ему или нет. Но он обещает сыну. Или он просто не хочет обидеть его?

Улыбаясь, Эйден обнимает Эйса за шею, а тот потрясенный неловко держит его. Наконец, решив проявить ласку, он обнимает Эйдена, и когда сын отходит, он встает на ноги.

— До скорой встречи, малыш. — Он смотрит на меня и затем выходит из номера.

Он просто ушел! И я не знаю куда!

Раненый Эйс опасен. Он не знает, как контролировать себя.

Я сажаю Эйдена на диван и говорю ему, чтобы он сидел там, пока я не вернусь, затем выхожу и бегу по коридору за мужчиной. Он еще там и я хватаю его за локоть. Я поворачиваю его к себе, и прежде, чем он начинает говорить, наши губы встречаются и мои руки оказываются на его шее.

Он тихо стонет, хватая меня за руки. Ощущение момента. Жизнь. Он должен знать, что мы не хотим, чтобы ему не пришлось выходить на улицу и делать что-то безрассудное, чтобы забыть о боли внутри.

Мое лицо в его руках, его язык между моими губами, танец страсти у меня во рту. Это длится... Я не знаю, как долго. Эйс внезапно отворачивается, глаза темные, опухшие губы и красные. Я не вижу своего лица, но знаю, что глаза скажут все.

Отчаяние.

Потребность в нем.

Я не хочу отпускать его.

— Ты должна вернуться к Эйдену и Бьянке.

— А ты куда?

— Мне надо выпустить пар.

Я шагаю вперед, уменьшив разрыв между нами.

— Не делай ничего сумасшедшего, — шепчу я.

Он тихо смеется, что заставляет меня улыбнуться.

— Ты слишком хорошо меня знаешь.

Я хватаю его подбородок, пристально глядя ему в глаза.

— Ничего сумасшедшего. Обещай.

Он поднимает руку, чтобы погладить мою щеку.

— Обещаю, если ты пообещаешь прийти ко мне сегодня.

— Вечером? — Я хмурюсь.

— Ночью.

— Я... я не могу.

— Тогда я не могу обещать, что не буду делать ничего сумасшедшего.

Невероятно. Он проворачивает этот трюк со мной? Старый трюк Эйса Кроу?

Он улыбается, лаская мою щеку. Я знаю, чего он хочет. Знаю, что ему нравится чувствовать, будто он победитель. Я знаю, он хочет, чтобы я была с ним ночью, а не с Грегом. И честно говоря, я тоже хочу этого, но...

— Эйден, — шепчу я. — Грег, возможно, задержится сегодня.

Он пожимает плечами.

— Оставь его с Бьянкой. Я уверен, что до отъезда она хочет провести с ним больше времени. — Последние слова похоже, жалят. Он опускает взгляд в пол.

— Я дам тебе знать.

— Нет. — Он берет мои руки. — Скажи, что ты придешь.

— А что я скажу Грегу?

— Скажи, что останешься у Бьянки, так как утром она уезжает. Не знаю. Придумай что-нибудь.

— Я ненавижу лгать ему, Эйс.

Он поднимает мой подбородок.

— А с кем ты хочешь быть?

— Ты... Ты это знаешь.

— Ладно. Приходи ко мне вечером. Перестань притворяться. Пусть этот ублюдок уйдет.

— Я же просила дать мне время...

Он поднимает руки вверх.

— Хорошо. Время, — и отступает, вздыхает и, поворачиваясь говорит: — Это я, Лондон. Ты хочешь меня. Избавься от него. Я устал просить.

Несколько секунд и он ушел, оставив меня стоять в коридоре. Побежденную.

***

Через час я добираюсь до отеля Эйса.

После того, как Бьянка успокоилась, она с Морисом согласилась присмотреть за Эйденом несколько часов. Но прежде, чем я ушла, Бьянка сказала то, что беспокоит меня.

— Я же говорила, — пробормотала она, — он не тот, что раньше. Не ожидала такого. Наверное, я надеялась, что появится старый Эйс и забудет об этом. — Она пожала плечами. — Знаю, он не причинит мне вреда. А еще я знаю, что он не навредит тебе. Но это не значит, что он не эгоистичный сукин сын, который прошел через ад.

И теперь я захожу в его гостиницу. Притворится ли он, что ничего не случилось? Или, наконец, расскажет, что, черт возьми, удерживало его от нас эти три мучительных года? Кто его захватил и так травмировал?

Я не знаю. Как же трудно его понять.

Я выхожу из лифта и, приближаясь к его номеру, замечаю, что дверь приоткрыта. Останавливаюсь с бьющимся сердцем. В голове сразу же появляется мысль, что его снова вырвали из моей жизни, и я бросаюсь вперед.

Испуганно все рассматриваю, пока, наконец, не замечаю Эйса возле окна, смотрящего вдаль. Адреналин резко покидает меня, и я выдыхаю слово «Дерьмо».

Эйс оглядывается, замечает меня и возвращается к созерцанию окна. Я жду, что он скажет, но он и дальше играет в молчанку. Пришла бы я или нет, он не собирался возвращаться в ад. Он переоделся — белая футболка и черные штаны Nike.

— Эйс? — Зову я, закрывая за собой дверь и подходя к нему. — Что случилось? Почему дверь открыта? Я думала, что...

Он отвечает не сразу. Я тяжело сглатываю, наблюдая, как он засовывает пальцы в карманы брюк.

— Знал, что ты скоро придешь.

Я смотрю на него.

— Поговори со мной, — прошу.

К сожалению, он, как и раньше смотрит на все, кроме меня.

— Она сказала, что я не достоин тебя или Эйдена. — Его голос монотонный. — Она говорит, что я... — он сухо смеется, покачав головой. — Не знает, хочет ли видеть меня после всего дерьма, через которое я прошел. Чтобы стоять здесь. Живой.

Я хватаю его руки, видя боль в его глазах.

— Расскажи мне, что тогда произошло.

— Не могу.

— Если я правильно помню, ты сказал, что больше не веришь в слова, когда дело касается нас. — Я поднимаю бровь.

Наконец он оживает и берет мое лицо в руки:

— Поверь, я пытаюсь, — шепчет он.

Я кладу руку на его щеку:

— Я знаю.

— Не думал, что причинил ей такую боль. Я думал, что мое исчезновение заставит ее почувствовать себя лучше. Ведь без меня безопаснее.

— Она же любит тебя. Поверь. Я не знаю, что сейчас происходит с Бьянкой, но это тоже меня пугает.

— Ты любишь меня, верно? — спрашивает он.

— Да. Ты же знаешь.

Его рот атакует мой. Наши губы встречаются, и он притягивает меня к себе. Его язык сразу погружается мне в рот, дегустируя меня.

Он стонет, кладя руку мне на задницу, и я стону, задыхаясь от его напора. Все так нежно. И так... восхитительно совершенно.

Разрывая поцелуй, он смотрит на меня.

— Что?

Он отпускает меня, и направляется к креслу возле стены. Садится и вздыхает, жестом требуя меня подойти к нему.

Я поворачиваюсь, но не двигаюсь.

— Зачем?

— Иди сюда, Лондон.

Его глаза впервые смотрят на меня. Я решаю, что лучше подчиниться. Я хочу, чтобы он расслабился, и направляюсь к нему. Начинаю залезать к нему на колени, но он останавливает меня. Хмурюсь.

— Что не так?

— Наклонись.

Нерешительно я смотрю, как его глаза искрятся горячим желанием. Я опускаюсь и встаю на колени между его разведенными ногами. Да, я знаю, чего он хочет. Улыбка на его лице говорит мне все. Он хочет меня. Только меня.

Приподнимая бедра, он позволяет мне снять с себя штаны и трусы. Когда они опускаются вокруг его лодыжек, я наклоняюсь и вдыхаю его свежий, мужественный запах. Боже, как же он хорошо пахнет.

— Освободи меня. — Его глубокий, но столь провоцирующий голос, заставляет тепло пульсировать в моих трусикам.

— Удовлетвори меня, Красная. Помоги с тем, что я носил... Мне нужно это ебаное освобождение. Понимаешь?

Я киваю.

— Я все сделаю, — провожу ладонями по его бедрам. Шепчу: — Я здесь, чтобы позаботиться о тебе, — мое тело расслабляется, а в голосе звучит соблазн. — Я здесь, Эйс. Ты мой.

Он наблюдает за мной, смотрит, как я складываю губы буквой «о» и погружаю в рот головку его члена, облизываю блестящий, соленый преякулят. Его глаза закрылись на мгновение, и он застыл перед тем, как открыть их снова, наблюдая за мной, как ястреб за своей добычей.

Мой взгляд захватывает его, фиксируя мои губы, сплющивая мой язык, и определяя его путь в мой рот. Я хватаюсь за его ствол, что, очевидно, радует его, потому что он выпускает глубокий, гортанный стон.

Я не останавливаюсь. Я сосу, поднимаясь и опускаясь, от головки до основания. Моя рука обхватывает его массивный член, и я чувствую ладонью его выпирающие вены, своей второй рукой я дразню и играю его безупречными шарами.

— Чёрт, Красная. — Его тело застывает. Я усиливаю темп, вбирая головку в рот и обводя языком кончик — теплый, острый вкус распространяется по моим вкусовым рецепторам, и я хватаю его за бедро, стону, наслаждаясь каждой секундой этого вкусного человека во рту.

Эйс чертыхается, его рука ложится на мою голову, заставляя ее опуститься. Он усиливает темп и трахает мой рот, ныряет мне в горло, заполняет мой рот, вызывая удушье, но я не останавливаюсь. Я пропускаю эту приятную боль. Это жестко, но я скучала по Эйсу. Я не соглашусь на меньшее. Особенно от него. Такой сумасшедший, но внутренне слабый человек. И я видела его слабую сторону.

Стон, Эйс вбивается своим массивным членом в мой рот, приподнимая бедра. Он хватает меня за волосы, и выдыхает мое имя, чтобы в следующую секунду, наполнить мое горло теплой и густой спермой. Я проглатываю каждый грамм, пока он, наконец, не замирает.

Отпустив меня, он тяжело вздыхает и откидывается в кресло, а я провожу рукой по рту и встаю.

— Черт, Лондон.

Он дергает меня за руку, заставляя сесть на его коленях. Я смеюсь, когда он целует мои щеки, и опускается к шее и груди. Он целует меня много раз, пока сам не останавливается. Я смотрю на него, а он на меня, обволакивая своими медовыми глазами.

— Сегодня. Сегодня я расскажу тебе все.

Глава 20

Эйс

Life Support — Sam Smith

Черт.

Никогда не думал, что смогу сделать это. До этого момента. Мне становится чертовски страшно от того, что Лондон может посчитать меня слабаком. Хоть я и оказался там против своей воли.

Я был избит.

Оскорблен.

Пристыжен.

Унижен.

Но я расскажу ей реальную историю, которая покажет меня настоящего. А не брутального Эйса Кроу. Кто же знал, что есть другой, отличимый от меня Эйс? Я чувствую себя жалким, как сказала Бьянка.

Сейчас мы оба в повседневной одежде. Я мог бы переодеться, но хочу, чтобы Лондон было комфортно. Мы заходим в небольшую закусочную с видом на океан — это мой последний рубеж, отделяющий нас от молчания, и того, что я собираюсь рассказать.

Бледная серповидная луна высоко в небе, вода мерцает в ее свете, поднимается легкий бриз и Лондон дрожит.

— Холодно?

Она пожимает плечами.

— Это просто ветер срывается по ночам.

Снимаю куртку и накидываю ей на плечи. Она смотрит на меня, но при этом поднимает воротник, словно укутываясь с куртку.

— Не надо было.

Я улыбаюсь, и ставлю стул рядом с ней.

— Моей леди должно быть удобно. — Мой взгляд опускается на еду перед нами, а затем вновь возвращается к лицу Лондон. На ее губах легкая улыбка, ее глаза светятся нежностью. Она берет меня за руку, обещая мне поддержку.

Это так... Кроме Бьянки, никто не вызывал во мне таких чувств — понимание того, что за тобой есть рука, которая поддержит тебя. Я живу для этой женщины. Я люблю ее. Она — мой спасательный круг.

— Начинай, как только поймешь, что готов. — Ее голос сочувственный. Мягкий. И где-то далеко от меня.

— Сейчас. — Я судорожно вдыхаю, молча сижу и бездумно смотрю вперед. Я наблюдаю за переливами воды, людьми, идущими вдоль пляжа. И сердце пускается в бешеную пляску, когда я вспоминаю одну ночь.

Голоса.

Темнота.

Бессилие.

Там был мужчина... другой голос. Там был кто-то еще.

— Был кто-то еще, — начинаю я, пораженно смотря вдаль.

— Кто?

— Кто-то, кроме Никсона Уэста. Это ведь он забрал меня, подлатал, а затем снова сломал. Никсон Уэст был грязным копом. Сраный мудак, который хотел достать моего отца. Уэст методично убирал его ребят, и потому каждые пару месяцев отец нанимал кого-то нового. Законники не верили, что он убивает, но мы-то знали, потому что он постоянно угрожал нам — хотел, чтобы мы боялись. Однажды, когда Кроу стала моей, Уэст сказал отцу, что ждет не дождется, чтобы увидеть, как исчезнет его бизнес, и как он хочет окунуть свои руки в нашу кровь. Тогда я этого не понимал, потому что знал, что этот упырок просто треплет языком. Но ничего бы этого не произошло, если бы не моя ошибка.

— Это не твоя вина, — шепчет она.

— Моя, Лондон. Я должен был быть более осторожным. Я не должен был недооценивать любого, кто угрожал мне, включая Бриджеса. Помнишь, он пытался насолить мне в Нью-Йорке, до того, как я решил уйти с тобой и отказаться от Кроу. — Она моргает, не зная, что сказать, так что продолжаю. — Во всяком случае, я не мог понять, кому принадлежит другой голос. Предполагаю, что хорошо знаю его, а он меня. Кем бы он ни был, я уверен, что это он стоит за всем. Он приказал Никсону. Вероятно, пообещал ему что-то — наличку или еще что-то. После того, как ты ушла из переулка, он спорил со своим бывшим напарником, прежде чем убить того. Сказал, что он жадный и не может делиться. Он использовал тело Паркса, одел его в мою одежду, и затем поджег все, а чтобы все выглядело натурально — обстрелял двигатель автомобиля. Думаю, копы не заморачивались с ДНК-тестом, а у него были люди, которые были обязаны ему.

— Вот почему они не позволили нам забрать твой прах...

— Вероятно. Он не хотел, чтобы меня искали. Он собирался пытать меня, сколько бы времени ни потребовалось — лишь бы получить ответы.

Я закрыл глаза, вспоминая. Главный ушел, и Уэст привалил ко мне в камеру, поднял мое тогда еще безвольное тело и кинул меня в стену. «Я буду убивать тебя и всех, кого ты любишь одного за другим, если ты не скажешь мне, черт возьми, то, что я хочу услышать! Прямо сейчас!» — рявкнул он мне в лицо. Каждый раз я плевал на него, а он избивал меня, так и не получая ответов.

Я вздрагиваю, будто это происходит снова, и Лондон сжимает мою ладонь. Когда я открываю глаза и смотрю на нее, понимаю, что сейчас я в безопасности. Что я не там. Я выбрался.

Она не говорит, но ее глаза умоляют меня продолжить. Официантка подходит к нам, спрашивая, хотим ли мы заказать что-нибудь еще, и Лондон просит кусочек яблочного пирога с ванильным мороженым, давая нам время посидеть здесь еще.

С уходом официантки, я продолжаю.

— Он запер меня, требуя рассказать, как совершал сделки и с кем... Требовал сдать мои связи. Ему нужен был подход к тем людям, занимающимися наркотиками и оружием, которые доверяли мне больше, чем другим. Я был вхож в их круг. Они ценили меня и уважали мое слово. — Я потираю запястье, словно кандалы все еще там. — Он хотел знать, где мои деньги. Все. Хотел, чтобы я отдал ему все. Думал, я щенок, которого он легко сломает. Но это не так. И тот, кто стоит за этим, знает это. Три гребаных года, и я все равно не сломался.

В тот день, когда ты видела меня в последний раз, произошло так много дерьма. — Я нервно сглатываю и смотрю на Лондон, в глазах которой стоят слезы вины. — Не плачь, детка. Они готовили ловушку задолго до того, как я встретил тебя. И так получилось, что все случилось, когда мы были вместе. — Я тихо посмеиваюсь. — Ты видела, как застрелили Уэса, но когда ты ушла, мишенями стали Геррик и я. Тай был последним, но все мои ребята умерли у меня на глазах. Мужчины, наиболее верные мне. Мужчины, которых я поклялся защищать. Мужчины, которые были мне братьями. Мужчины, которые следили за моим чертовым отцом. Они были со мной… и теперь они мертвы из-за меня. Я обещал их семьям... детям... Этот человек хотел, чтоб я страдал. Он знал, что произойдет и хотел, чтобы я страдал.

Я чувствую, как мои глаза горят от нежелательных слез, поэтому закрываю свои веки и сжимаю кулаки. Лондон молчит, но еще крепче сжимает мою руку, говоря, что она понимает.

— Как же я сожалею об этом, — вздыхаю. — Ведь этого я точно не могу исправить. С тобой я могу что-то исправить или хотя бы попытаться. Я могу начать все заново и быть здесь с тобой и своим сыном, но не с ними... Они мертвы. Я не могу вернуть их. Я был слишком слаб, чтобы поехать к их семьям и, глядя им в глаза, сказать, что эти мужчины умерли из-за меня. Я испугался. Людей, которые любили их и пускали меня в свои дома, не задавая никаких вопросов. Они знали, что я собой представляю, но они приняли меня. Он угрожал, что сделает тебе больно... Уэст. Он испытывал меня. Дразнил. Говорил, что ты забыла обо мне, как и все остальные.

— Это неправда. Я думала о тебе каждый день.

— Знаю.

Она немного успокаивается, и расчесывает пальцами кончики своих вьющихся волос.

— А что случилось... с Уэстом?

На секунду я поворачиваюсь к Лондон:

— Я убил его. — Затем отвожу взгляд. — Взял ключи, машину и съебал оттуда так быстро, как только мог. Он должен был использовать кандалы покрепче. Цепи, в конце концов, лопнули. Вот тогда я и узнал, что был в каком-то заброшенном доме на Род-Айленде.