Возвращение надежды

Глава 21

Найджел Хосорн проснулся от солнечного света. Щедрые золотые лучи блуждали по стенам спальни и высвечивали в воздухе сияющие танцующие пылинки. Аромат лимонного масла, которым была пропитана мебель, также как аромат свежего воздуха и душистого мыла, исходящего от свежих простыней, доставил ему большое удовольствие.

Даже постоянные толчки в правой ноге были своеобразным удовольствием. Значит, жив. В первый раз он чувствовал себя живым, с тех пор как его придавила эта несчастная лошадь. Он жив благодаря Богу и Рио де Варгасу. И кажется, пока ничего у него не убыло.

О тех часах, наполненных болью, остались смутные воспоминания. Он периодически впадал в беспамятство, и все приходы и уходы каких-то людей, все их разговоры остались на обочине его сознания.

Помнится, была высокая блондинка, которая кормила, купала, умывала его и помогала отправлять другие, более интимные потребности с уверенностью квалифицированной медсестры. У нее было, кажется, какое-то немецкое имя.

Эльке Саншайн. Да, именно так. Ее белокурые, как будто бы ледяные, волосы и бездонные голубые глаза почему-то вызвали в его воображении холодный замерзший пруд, окруженный купами деревьев. Эльке Саншайн успокаивала его лучше, чем любое лекарство.

Двое мужчин, спасшие его – хозяин ранчо Патрик Прайд и управляющий Рио де Варгас, – тоже приходили в комнату. Крепкие ребята, оба. Он обязан им своей жизнью. Найджел припоминал также доктора с кислым печальным лицом. Он долго щупал, что-то пробовал и скорбно вздыхал.

Последней по счету, но не значению была женщина, которую он принял вначале за ангела, пугающе красивая Шарлотта Прайд. Он даже не мог представить, что в этой глуши может обитать такая красота. И она здесь вянет попусту. Женщина, которая могла бы быть украшением лондонского света.

Дверь спальни отворилась. Повернув голову, он увидел Эльке с подносом. В накрахмаленном белом переднике с умным выражением на лице, она была удивительно похожа на знаменитую сестру милосердия Флоренс Найтингейл, прославившуюся во время Крымской кампании.

– Доброе утро, – сказала она, ставя поднос на стол рядом с постелью. – Как вы себя чувствуете, мистер Хосорн? Или мне следует обращаться к вам – лорд Гленхевен?

– Ни то и ни другое. Мистер Хосорн слишком уж официально, а лорд Гленхевен… я все еще думаю, что это мой отец. Зовите меня просто Найджел. Я вам очень признателен за заботу и чувствую себя уже лучше. – Он потрогал рукой свое лицо. Щеки и подбородок покрывала щетина. – Сколько времени я уже здесь?

– Неделю.

– Так долго? – вздохнул он. Вот откуда, значит, такая щетина.

– То, что вы почти ничего не помните, меня не удивляет. Большую часть времени вы спали, – произнесла Эльке, поправляя его подушки. – Доктор прописал вам опиум четыре раза в день.

«Вот оно что. Видимо, до сегодняшнего утра я был скорее мертвым, чем живым».

– Как моя нога?

– А как вы ее ощущаете?

– Болит, и довольно сильно. И еще зудит невозможно.

Она просияла, как будто он сообщил ей, что выиграл сто фунтов на скачках.

– Это чудесная новость. Нога зудит, потому что начинает заживать. Мне надо посмотреть, но предупреждаю, будет больно.

С тех самых дней, когда он учился ходить, ковыляя по Гленхевен-Холлу с бутылочкой теплого молочка в одной руке и ухом упирающегося спаниеля в другой, ни одна женщина так за ним не ухаживала. Черт побери! Неужели она собирается лезть под одеяло?

Хотя она откинула его с большой осторожностью, Найджел поморщился, и не только из-за своей покалеченной ноги.

Тот факт, что ему стало холодно, свидетельствовал, что там внизу у него ничего нет. То есть получается, что он голый. По-видимому, Эльке это нисколько не смущало, правда, и смущаться-то было не от чего. В его состоянии…

Когда ее нежные пальцы коснулись шин, которые покрывали место, где кость проходила сквозь кожу, он задохнулся стоном.

– Не думаю, что их следует менять. Признаков инфекции нигде не заметно. Великолепная работа Рио.

– А ходить я смогу? – «…или заниматься любовью», – чуть не добавил он. Ему казалось, что его третья конечность находится в не менее печальном состоянии, чем та, которая сломана.

– Есть все основания надеяться.

Ничего себе ответ. Есть все основания надеяться. Что, черт возьми, это значит?

Эльке поправила одеяло, затем села в кресло у его постели и поставила ему на колени поднос.

– Я принесла вам завтрак. Вы почти ничего не ели целую неделю. Надеюсь, это вашему желудку не повредит.

Она протянула ему на вилке кусочек несказанно пахнущего омлета, и он открыл рот. Хотя, когда тебя кормят, как ребенка, это несколько оскорбляет джентльменское достоинство, но тем не менее ел он жадно и с наслаждением.

Его джентльменское достоинство было оскорблено еще сильнее, когда он закончил, и она вытерла ему рот салфеткой.

Черт! Что это за хозяйство у его благодетеля, Патрика Прайда? Разве нельзя было найти мужчину в помощь ему? И как, скажите на милость, этому парню удается в этой глуши удерживать двух таких красивейших женщин?

Прежде чем Найджел сделал попытку найти ответ на этот вопрос, возвратилась Эльке с коричневым пузырьком в руке.

– Теперь, мне кажется, вам следует принять ложечку опиума. Это ослабит боль, и вы сможете опять поспать.

– Скорее я приму яд.

К ее чести, она не настаивала. Просто взяла поднос и пошла к двери. У самой двери оглянулась.

– Я проведаю вас через час.

Найджел начал считать балки на потолке. Это единственное, что оставалось делать – неподвижно лежать на спине и считать переплетающиеся деревянные балки. Он попытался пошевелить пальцами ног и тут же был вознагражден ударом боли, которая чуть не лишила его чувств.

Но душевная боль Найджела была еще сильнее. Неожиданный инцидент в центре Техаса навсегда изменил его жизнь.

Не будет больше охоты, не будет приключений. Если повезет, остаток своей жизни он проведет инвалидом. Это если повезет. Он представил себя на инвалидном кресле – ноги укрыты пледом, рядом верный пес, и медленно текут бесконечные часы бесполезной, никому не нужной жизни.

Друзья будут навещать редко, а потом и вовсе перестанут, женщина, которая согласится делить с ним постель… с ее стороны это будет не больше, чем акт милосердия. Его пенис высохнет по причине неупотребления и опадет навсегда. Он закончит так, как эти старые идиоты с трясущимися руками, которых он наблюдал в Брайтоне. Они дремали на солнце в своих инвалидных креслах и слегка пускали слюни.

– Нет уж, лучше умереть, – пробормотал он сквозь стиснутые зубы.

– Ни в коем случае, только не это, – произнес томный живой голосок, и в его воображении возник ленивый полдень в душном тропическом порту.

Это было летний голос, полный чувственности – совершенно не похожий на пронзительные носовые голоса его детства. Просто с ума можно сойти от такого голоса!

Он повернул голову и увидел ангела.

– Вы что, можете ходить сквозь стены?

Она бросила на него лукавый взгляд и ослепительно улыбнулась, отчего померк солнечный свет, льющийся из окна.

– Я постучала. Поскольку вы не ответили, я прошла на цыпочках. Эльке сказала, что вы чувствуете себя лучше. Я подумала, что вам наскучило лежать одному. Хотите немного поговорить?

– Мне лучше. – «Много лучше сейчас, когда вы здесь», – добавил он про себя. – И я бы очень хотел поговорить.

– Но, сэр, вы для меня загадка. Если вам лучше, почему же вы сказали, что хотели бы умереть?

– Мне стало себя очень жаль.

– Чего ради? Я бы все отдала, чтобы быть на вашем месте. – Она мило покраснела и засмеялась. Это был самый музыкальный смех, какой он когда-либо слышал. – Вы, наверное, подумали, что я невероятно глупа. Но я не имела в виду, что хочу быть на вашем месте именно сейчас. Однако вы граф. Представляю, какую потрясающую жизнь вы ведете! Родители возили меня в Лондон пару лет назад, я просто с ума там сходила. Потрясающий город!

Найджел перевел взгляд с совершенного лица Шарлотты на другие не менее совершенные части ее тела. На ней был плотно облегающий костюм из персикового муара, который подчеркивал линию грудей, талию и бедра.

Такие костюмы ему приходилось видеть в лучших лондонских салонах. Была видна рука большого мастера, такого, как Ворт. Кольца на ее пальцах и украшения в ушах были, несомненно, от Тиффани. Все это вместе свидетельствовало об очень большом богатстве.

– Ваш муж, миссис Прайд, без всяких сомнений, богатый человек. Я уверен, он может повезти вас в любое место, куда пожелаете.

– Но он не делает этого. Он весь в своем ранчо.

– Вот как?

– Именно так, – проговорила Шарлотта, надув губки, став от этого еще более соблазнительной.

– Какое трагическое заблуждение! Как можно такой женщине, как вы, отводить второе место в своей жизни после каких-то комков грязи?

– Вы мне льстите.

– Это не лесть, миссис Прайд.

– Пожалуйста, зовите меня просто Шарлоттой.

– Только если вы будете меня звать Найджелом. Она восхитительно взмахнула ресницами. «Какое очаровательное создание», – подумал он, забыв обо всех своих болях – и физических, и душевных.

– У вас был такой бледный вид, когда я вошла. Хотите, я дам вам опиум? Он хорошо снимает боль.

– И сознание затуманивает тоже. К нему ведь быстро привыкаешь. В Индии я видел людей, которые за этот наркотик продавали душу. Нет уж, лучше буду переносить боль, чем стану наркоманом.

Ее дивные, похожие на бриллианты глаза расширились.

– Вы действительно были в Индии?

– В Индии? Да. И во многих других экзотических странах, о которых большинство людей только читали, – сказал он, отбрасывая ложную скромность.

Затаив дыхание, Шарлотта подалась вперед.

– Представляю, какие вы можете рассказать захватывающие дух истории. Скорее бы вы поправились, очень хочется их послушать.

Подобной женщины, которая бы так бурно реагировала на любое его высказывание, Найджел еще не встречал.

– Теперь у меня появилась цель в жизни.

– А сейчас я могу вам чем-нибудь помочь?

– Хорошо, если бы вы прислали кого-нибудь из слуг-мужчин, чтобы меня побрили. С этой бородой я стал похож на старика.

– У моего мужа нет слуг-мужчин. И вы вовсе не старик. Даже с бородой. Но я могу побрить вас, если хотите. Насколько я припоминаю, у вас, под этой ужасной щетиной, довольно привлекательное лицо.

Шарлотта произнесла эти слова и сама удивилась. Она не флиртовала уже многие месяцы. С тех пор как Господь оставил ей жизнь, она решила ее начать по-новому, стать более серьезной, как Эльке.

И вот, значит, опять принялась за старое. Но, что интересно, заниматься этим доставляет ей огромное удовольствие.

Что за вред, спрашивается, может быть, если я развлекусь слегка с Найджелом Хосорном? Надо будет вечером не забыть написать маме об этом симпатичном молодом графе.

– А вам прежде приходилось этим заниматься? – спросил он. В его светло-карих глазах промелькнула тень сомнения.

– Вообще-то есть очень много вещей, которыми я ни разу не занималась. Ну и что? Просто надо быть смелее и пробовать все. – Она даже толком и не понимала, о чем говорит, пока не встретилась с ним взглядом.

Найджел сиял. Ведь в этих словах для мужчины может быть заключено очень многое. Буквально все. Нет, такой очаровательной маленькой шалуньи, такой дерзкой и смелой он еще не встречал.

– Может быть, стоит подождать и попросить Эльке?

– Ой, какая чепуха! Вы что, мне не доверяете, лорд Хосорн?

– У меня такое чувство, что вы очень опасная женщина.

– Ах вот вы как! А я-то думала, что вы смелый мужчина. Даже боитесь попробовать?

К своему удивлению, он вдруг понял, что хочет произвести на нее впечатление. Сделать что-то такое, чтобы она знала, что остаток своей жизни он не собирается проводить, лежа в постели на спине.

– Мне в своей жизни приходилось рисковать больше, чем многим мужчинам. Если бы не так, то я бы здесь не оказался. Так что одним риском больше, одним меньше, какая разница.

– Я схожу за бритвой Патрика и сейчас вернусь.

Шарлотта торопилась, боясь, что он передумает. В холле она задержалась перевести дух. Ее сердце колотилось так сильно, что она боялась, как бы оно не выскочило из груди и не упало на пол.

В таком состоянии она не была с того самого вечера, когда впервые встретила Патрика.

«Нет, – поправила она себя, – я и тогда не испытывала подобного восторга».

От мысли о том, что ей придется брить едва знакомого мужчину, на душе становилось сладостно тревожно.

Бритва Патрика, кувшин для бритья и кисточка – все это было расставлено на полке в ватерклозете. Шарлотта собрала их и наполнила водой белый эмалированный таз. Она была уже на пути к двери, как вдруг поспешно возвратилась к зеркалу над раковиной.

Щеки пылали так ярко, что вовсе не нуждались в румянах. Костюм, который она надела сегодня утром, прекрасно оттенял ее темные волосы. Она изогнула бровь, увлажнила губы и несколько раз улыбнулась, следя за появлением ямочек на щеках. После этого, удовлетворенная, поспешила назад, в комнату Найджела.

У двери Шарлотта остановилась собраться с мыслями. В конце концов никаких оснований чувствовать себя, как будто она собирается пуститься в тайное и рискованное путешествие, у нее не было. Только и всего, что предложила раненому человеку небольшую помощь. Что здесь такого?

Она постучала один раз и, не дожидаясь ответа, вошла.

– Не придется ли нам потом сожалеть об этом? – проговорил Найджел со своим удивительным английским акцентом.

– Обещаю, что живым вы останетесь. Он тихо засмеялся.

«Как он мило смеется», – подумала Шарлотта, устраивая полотенце под подбородком Найджела. Ей всегда нравилось, когда мужчины смеялись над ее проказами.

Она окунула кисточку в миску с водой, затем в мыльную пену и сильно размешала, после чего покрыла пеной щеки и подбородок Найджела.

Она не раз наблюдала, как слуги брили ее отца и братьев, но никогда не задумывалась над этим. Что-то интимное по своей сути было в том, что она сейчас бреет этого мужчину. Особую пикантность ситуации придавал тот факт, что мужчина этот симпатичный английский аристократ.

Об аристократическом происхождении Найджела говорили его высокий лоб и орлиный нос, равно как и стройная фигура и чудесные пепельные волосы, пряди которых падали на лицо.

Патрик своей мужественностью ее слегка перегружал. Наружность Найджела была куда более утонченной. Она водила бритвой по твердой щетине, покрывающей его лицо, и было такое ощущение, что фундамент дома покачивается у нее под ногами.

Она почувствовала вдруг, что связана с ним, причем связь эта выходила далеко за пределы физического влечения – хотя и этого было здесь с избытком – она чувствовала себя так, как будто уже знала его насквозь.

Это было очень странно! Как она, замужняя молодая женщина, счастливая в браке, может испытывать подобные чувства к какому-то еще мужчине, кроме своего мужа.

Про Патрика, про то, как он ей нравится, она рассказывала своей матери, делилась с Эллой Мэй и другими своими приятельницами, у которых было желание слушать. Но Шарлотта бы никогда не отважилась поделиться тем, что чувствовала сейчас, ни с одним живым существом, разве что сама бы сказала Найджелу лично. Может быть, когда-нибудь они вместе посмеются над этим.

– Я все делаю правильно?

– У вас прирожденные способности.

– Вы просто мастер делать комплименты.

Она покончила с правой стороной и наклонилась через распростертое тело Найджела, чтобы начать брить левую.

Найджел оторопел, когда ее, если можно так выразиться, верхняя часть приблизилась к его лицу. Он отклонился назад насколько мог, но этого было явно недостаточно. Она источала экзотический аромат, который возбуждал все его чувства… все без исключения.

Господи, неужели она не осознает, что стоит ему только поднять чуть-чуть голову, и он может поцеловать ее грудь? Если в ближайшее время она не закончит, он за некоторые части своего тела не отвечает.

Рио де Варгас проделал мастерскую работу по спасению его ноги. Патрик Прайд создал ему здесь райские условия. Доблестная Эльке Саншайн ухаживала за ним. Но Шарлотта Прайд – он сейчас осознал это с восторгом – вернула к жизни его третью часть тела, о которой он только недавно так печалился.

Даже если ему будет суждено прожить еще сотню лет, этот момент он все равно никогда не забудет. Она что, специально дразнит его или просто такая добрая от природы? Искусная соблазнительница или ангел? Он горел нетерпением это выяснить.