Возвращение в Бэлль-Эмбер

Глава четвертая

Кэрин с волнением готовилась к предстоящему вечеру. В слове «бал» была какая-то вечная магия. Она стоически отказалась взглянуть в гардеробной на ряды умопомрачительных туалетов с ярлыками мельбурнских кутюрье. У нее было сильное искушение схватить одно из платьев из шифона, цвета осенних листьев, но она подавила его. Это значило бы, признать свое полное поражение, а разве она не поклялась, что справится со всеми трудностями собственными силами?

Она в раздумье подошла к туалетному столику, перебирая свои вещи. Ее ничто не привлекало. Если бы шифоновое платье принадлежало ей, она выглядела бы совершенно бесподобно, по крайней мере, один раз в жизни она имеет право выглядеть бесподобно? Ну, разве нет? Кэрин изнемогала в безнадежной борьбе с характерной для каждой женщины невозможностью спокойно видеть красивую одежду. Она пошла в гардеробную, взяла длинное вечернее платье, приложила его к себе, лениво покрутилась перед зеркалом, внимательно глядя на свое отражение. Она обратила внимание на цвет очаровательного платья, сшитого по последней моде. Надо было это предвидеть! Он, безусловно, знал, что делал, подвергая ее угрызениям совести. Она ходила взад и вперед в мечтательно-романтическом настроении.

«Вот это — настоящая я», — блаженствуя, подумала она. Но все это мечты! Надо быть сильной! Овладев собой, Кэрин повесила платье обратно и взяла свое единственное белое вечернее платье из тафты с муаровой отделкой. Она надела его в первый и последний раз на ежегодное вручение премий в школе святой Хильды. Ну что ж, в этом нет ничего плохого, пока не попадаешь в избранное общество семьи Эмбер. Она приняла ванну, вдыхая аромат дорогого мыла и солей для ванн. Тетя Патриция выделила ей все это в достаточных количествах. Одетая в белое платье из тафты, с темными волосами, причесанными блестящим колоколом, она выглядела тем, кем и была на самом деле: молодой девушкой в скромном вечернем платье, похоже, что первым в ее жизни. Разумеется, так оно и было! После некоторого колебания, Кэрин надела жемчужное ожерелье матери, стараясь выглядеть понаряднее. Она отступила перед зеркалом, чтобы бросить на себя последний взгляд, и, полностью неудовлетворенная, опустила уголки губ. Вероятно, окончательный приговор вынесет тетушка Патриция. Никто на балу и не посмотрит на нее, тем более, что там будет уйма изысканных красавиц!

У центральных дверей, Кэрин встретила Гая Эмбера, выходящего из погреба. Она кинулась было под лестницу, но поздно. Заметив ее, он высокомерно взметнул брови, и с нарочито важным видом подошел к ней.

— Великий Боже! Кем же тебя считать? Школьницей, пытающейся избежать выступления в концерте?

Кэрин высоко подняла голову, и глаза ее сверкнули.

— Несправедливо и немилосердно. По-моему, я выгляжу очень мило, просто, непритязательно, но мило!

Гай оценивающе оглядел ее с головы до ног.

— Дорогая моя Кэрин, слова «мило» и «просто» к тебе не подходят! Но платье, безусловно, непритязательно. В самом деле, не слишком вдаваясь в детали, скажу, что оно ужасно!

— Благодарю вас. Я знала, что вы не одобрите. — Кэрин отошла от него; тогда Гай, схватив ее за запястье, повел туда, откуда она только что вышла.

— Может быть, вы скажете, что вы делаете? — Ее юбка развевалась, когда она пыталась не отставать от него. — Добавлю, что вы сжимаете мою руку, словно в тисках!

Гай ослабил хватку и посмотрел на ее блестящие темные волосы, безупречную линию щек.

— Я просто даю тебе шанс отдать себе должное, Кэрин.

— Отдать вам должное, хотели вы сказать?

— Если хочешь, хотя это может быть одно и то же!

Гай быстро шел по длинному коридору, пока они не достигли комнаты Кэрин. Он открыл дверь и ласковым движением втолкнул ее. Кэрин безвольно стояла посредине ковра цвета ржавчины и смотрела на него большими глазами.

— Вы, конечно, не намерены установить за мной личное наблюдение?

— А как мне еще узнать, что ты собираешься делать? — Он вошел в гардеробную и стал перебирать платья, которые висели там ровными рядами. — Сделает это тебя счастливой или нет, — сообщил он несколько приглушенным голосом, — я намерен довести дело до конца. Я же не могу допустить, чтобы ты скряжничала из-за своей глупой гордости.

— Из-за моей глупой гордости? — озадаченно повторила Кэрин, не глядя в сторону Гая.

— Вот это! — Он вернулся к ней, похлопав ее по щеке. — Примерь вот это, если уже не примерила. Черт возьми, я уверен, что ты в достаточной степени женщина, чтобы выглядеть красиво.

— И вы думаете, платье мне в этом поможет?

Гай оставил без внимания ее сарказм, пристально глядя на заливающуюся краской матовую щеку цвета слоновой кости.

— Поможет!

Кэрин выпорхнула из его рук, вошла в гардеробную и закрыла длинную дверь с зеркалом таким жестом, будто она умывает руки. Белое платье из тафты с муаровой отделкой соскользнуло на пол. Так оно ужасно, да? Кэрин кипела от бессильной злобы. На самом деле, оно вовсе не ужасно! Некоторые из учеников говорили, что оно им нравится. Она влезла в прекрасное расклешенное платье из шифона, отказываясь сначала признать свое преображение; потом рассмотрела себя в зеркале, приведя в порядок глубокий вырез и маленький драпированный корсаж. Она, еще никогда в жизни, не осмеливалась столь откровенно показывать свою кожу молочной белизны. Но, по крайней мере, это еще не так неприлично! Просто здесь этого может показаться недостаточно. Она толкнула дверь и быстро заговорила, чтобы скрыть свое смущение:

— Вам придется «молнию» закрепить на этом месте, большего я допустить не могу!

Она повернулась к нему гладкой спиной цвета слоновой кости, и он одним точным движением сделал все необходимое, а потом его руки ненадолго задержались на ее тонкой талии. В зеркале Кэрин увидела его глаза, и сердце ее лихорадочно забилось. Физическая привлекательность Гая была для нее своеобразной ловушкой. У них не было никаких оснований для дружбы. В действительности, они оба скользили по тонкому льду антагонизма.

Ее голос звучал по-прежнему доброжелательно, хотя это стоило ей больших усилий:

— Я чувствую себя кем-то вроде Лукреции Борджиа, нарядившейся для какого-то важного задания. Вы уверены, что не хотите поразить одного из своих деловых партнеров? Ну, знаете, чтобы испробовать на нем мои женские уловки для семейной выгоды?

Гай рассмеялся довольно ехидно.

— Чтобы не быть к тебе немилосердным, Кэрин, скажу, что ты не способна ни на какие уловки. Ты прямодушна, как дитя, и это меня тревожит!

Кэрин закусила губу.

— Я коварна, как оползень, вот что! — В ее глазах мелькнула ирония. — Я, может быть, удивлю вас к концу ночи!

— Я в этом нисколько не сомневаюсь. А теперь позволь мне взглянуть на тебя!

Гай повернул ее лицом к себе.

— У меня всего понемногу, — нелепо затараторила она, — два глаза, нос…

— Тебе понадобится немного больше, — невозмутимо пробормотал он. — Может быть, подкрасить глаза… Триш все об этом знает.

— Вы несправедливы к себе. Мне кажется, вы делаете большие успехи в качестве горничной при леди! Во всяком случае, меня не беспокоит вся эта чепуха!

— А пора бы уже и побеспокоиться, — грубовато парировал Гай.

Кэрин закружилась, наслаждаясь волнующим водоворотом юбки. Ее взгляд скользнул по его смуглому лицу.

— Если вы пытаетесь подавить меня, а вы пытаетесь, могу вас заверить, что вам это не удастся! У меня большой запас внутренних сил!

На этот раз в его взгляде мелькнуло одобрение.

— И тебе они понадобятся, если ты примешь во внимание, что сейчас я просто проявил к тебе снисходительность.

Кэрин улыбнулась Гаю, ответив многозначительным тоном:

— Вы всегда удивляете меня, Гай Эмбер! Можно простить тех, кто считает, что вы поступаете всегда невероятно своевольно!

Он сверкнул глазами.

— Еще немного, и я укажу…

Он резко осекся и повернулся в сторону двери. Раздался повторный легкий стук, и Патриция ласково спросила:

— Кэрин, я могу войти?

Гай рассмеялся и открыл дверь.

— Ты, как ангел, появляешься всегда в нужный момент!

— А кому я нужна? — Карие смеющиеся глаза остановились на стройной фигурке Кэрин и расширились от удивления. — Кэрин, да ты выглядишь, как моя «царица Савская»!

Кэрин улыбнулась этому лестному сравнению: «царица Савская» была одной из любимых орхидей тетушки Патриции.

Лукаво стрельнув на Гая своими мерцающими глазами, Кэрин пояснила:

— Только благодаря изысканному вкусу вашего брата, тетя Патриция!

Гай не обратил на эту эскападу ни малейшего внимания.

— По-моему, она могла бы немного подкраситься для вечера, Триш. Предоставлю это тебе. — Он наклонился и дотронулся губами до щеки сестры. — Ты, как всегда, очень элегантна, дорогая!

— Вероятно, Гай, это взгляд пристрастного человека!

Кэрин, в задумчивости, смотрела на высокую, грациозную фигуру в сверкающей парче.

— И я тоже так считаю, тетя Патриция, — вырвалось у нее. — Годы обошлись с вами на редкость благородно, вы так же очаровательны, как и прежде!

В глазах Патриции показались слезы.

— Я не расстроила вас? — забеспокоилась Кэрин.

— Нет, конечно! — Она быстро заморгала. — Конечно, нет, дорогая! — повторила она. — Просто иногда… какая-нибудь шутка…

Она осеклась, и глаза ее стали странно спокойными.

— Ну, так как же насчет макияжа?

Гай остановился рядом с сестрой и поднял брови.

— Ну, конечно! Кэрин сама не справится!

Патриция весело повернулась к ней, хотя губы ее еще дрожали.

— У тебя глаза такого невероятного цвета, что лучше всего было бы подчеркнуть их естественную красоту! — Она взяла брата за руку и подвела его к двери. — Я сейчас же вернусь, Кэрин. У меня есть украшения, которые подойдут к твоему платью!

Оставшись одна, Кэрин какое-то мгновение стояла, молча, потом подошла к зеркалу и обратилась к своему отражению:

— Так или иначе, бедная глупая девочка, но ты будешь выглядеть на балу именно так, как хочет Гай!

Когда Кэрин без стука вошла в комнату Филиппа, тот, сидя в постели, наслаждался какой-то очень шумной телепередачей, глядя в переносной телевизор. Недовольно взглянув на сестру, он выключил телевизор. Кэрин, изумленно улыбаясь, заметила:

— Господи, я бы никогда тебя за это не похвалила! Где ты это взял?

Она кивнула в сторону телевизора.

— У тети Триш, — беззаботно ответил Филипп. — Честное слово, Каро, ты на себя совсем не похожа! Прямо как превращение Золушки!

— Черт возьми, тебе придется хоть немного думать, что говоришь.

Кэрин подошла к зеркалу и еще раз взглянула на себя. Превращение Золушки!

— Нет, Каро, в самом деле. Ты выглядишь великолепно! — Филипп принялся подпрыгивать на постели, видно было, что в его мозгу происходит долгая, мучительная работа. — Я не понимаю, почему ты идешь на бал, а я нет! — наконец, выпалил он.

Кэрин удивленно обернулась.

— О Боже, только этого не хватало! Знаешь ли, есть небольшая разница между десятью и девятнадцатью годами!

— Я знаю — Филипп понимающе прищурился. — Это была ошибка!

Кэрин подошла к брату, удивленно уставившись на него.

— Прости, не поняла?

Филипп слегка покраснел.

— Я сказал, что догадываюсь об ошибке. Это мне сказал один мальчик из класса. Когда брат или сестра значительно старше тебя, то ты — результат ошибки!

Кэрин разрывалась между изумлением и необходимостью поправить брата.

— Позволь мне заметить, Пип, — сухо сказала она, — что бы то ни было, но ты — не ошибка. Ты всегда получал львиную долю маминого внимания, да и папа, насколько я помню, обожал тебя. Кроме того, мне вообще не нравится этот разговор.

Филиппу стало стыдно.

― Прости, Каро. Я знал, что Мэрф не понимает, что говорит. Всегда пытался сострить.

— Наверное, — Кэрин ласково улыбнулась, — а теперь, Пип, не тяни и ложись спать.

— А, ладно, Каро. После того, как я посмотрю твое отправление на бал!

— Вовсе нет, Пип, — твердо ответила Кэрин. — Самое позднее — ты ляжешь в девять часов, да и то только потому, что сегодня — суббота. — Она наклонилась и поцеловала брата в щеку. — Итак, в девять часов?

Она испытующе посмотрела ему в лицо, требуя обещания.

— В девять часов! — повторил Пип, глядя на сестру ясными глазами. — Кроме того, тетя Триш потом придет проверить меня. Она мне тоже не доверяет!

Кэрин ответила на его улыбку и направилась к двери.

— Утром я все расскажу тебе!

— Держу пари, ты будешь царицей бала! — крикнул ей вслед Пип, потом откинулся на подушки и выключил телевизор.

Украдкой вытащил из-под подушки недоеденную плитку шоколада и развернул серебряную обертку. Каро убьет его за то, что он лег спать, не вычистив зубы!