Возврата нет

Глава 3

Выходя из кабинета, Мэри буквально натолкнулась на Сальваторе, спустившегося из детской с Моной на руках.

– Ребенка, кажется, пора кормить, – сообщил он, с облегчением передавая ей малышку.

Мона, румяная, в красивом платьице с оборками и вязаных башмачках, радостно заулыбалась при виде няни и что-то залепетала на своем языке.

– И еще, синьорина, – сдержанно добавил старик. – Перед тем, как отправиться домой, я должен объяснить вам, как работает система охраны ворот. Идите за мной.

Он провел ее на кухню – просторное помещение, оформленное в сельском стиле: большой общий стол, дубовый буфет, сверкающий кафельный пол. В дальнем углу располагались пульт и монитор. На экране Мэри увидела ворота, через которые сегодня днем въехала в этот дом. Они были подсвечены прожекторами.

Сальваторе продемонстрировал действие кнопок, и ворота на экране раскрылись и снова закрылись.

– Не забывайте спрашивать у каждого подъехавшего, кто он и с какой целью прибыл. Синьор Поттер – занятой человек и принимает лишь по предварительной договоренности. Понятно?

– Да, – кивнула Мэри. Только сейчас она поняла, как ей повезло. По замыслу писателя, на территорию виллы и мышь не должна была проскользнуть, не то что репортер. Но самая совершенная техника не защищает от чисто человеческих ошибок.

– А теперь, если у синьорины нет вопросов, я отправлюсь домой. Как только я выеду, сразу же закройте за мной ворота.

– Да, разумеется, – заверила его девушка. – Так вы живете не здесь?

– Нет, у меня дом в паре миль отсюда.

Мэри внутренне возликовала. Еще бы – на ночь одним надсмотрщиком меньше! Пока Поттер будет работать у себя в кабинете, она сумеет как следует осмотреть дом, не опасаясь того, что кто-то ей помешает.

Мона, долгое время прислушивавшаяся к их разговору, решила, по-видимому, что ничего интересного она не услышит, и приготовилась заплакать.

– Пора тебя кормить, маленькая ты моя! – сказала ей Мэри и, улыбнувшись Сальваторе, усадила малышку на детский стульчик.

Сальваторе распахнул перед девушкой дверцу буфета.

– Надеюсь, синьорина найдет здесь все необходимое для ребенка, – сказал он.

Мэри взяла несколько банок с детским питанием и успокоилась, прочитав на этикетках четкие инструкции по приготовлению и употреблению продуктов.

– Как я вам признательна, Сальваторе! – вырвалось у нее.

Старик улыбнулся в ответ на столь чистосердечное выражение чувств, но тут же снова стал серьезен.

– Я пойду, синьорина. Не забудьте закрыть ворота – это самое важное.

– Нет, что вы, как я могу подвести вас, – пообещала Мэри и с симпатией подумала: «Вот настоящий добряк! Будь он чуть поразговорчивее, цены бы ему не было!» – А каковы ваши обязанности в этом доме? – дружелюбно поинтересовалась она.

– Присматривать за садом, чистить бассейн… – пожал плечами Сальваторе. – Проще говоря, поддерживать в образцовом состоянии дом и территорию вокруг него.

– И вам нравится работать у синьора Поттера?

– О да! – закивал старик. – Я и жена двадцать лет работаем на его вилле. Точнее, теперь работаю только я, потому что жена полгода тому назад умерла… – Голос Сальваторе дрогнул, глаза увлажнились, и он торопливо достал из кармана носовой платок. – Извините, синьорина, – пробормотал он.

– Как я вам сочувствую, Сальваторе, – сказала Мэри.

Старик неловко улыбнулся и похлопал ее по плечу.

– Спасибо… Что ни говори, а тридцать лет совместной жизни – дело нешуточное. Впрочем, у меня остались дети и внуки. Да еще – моя работа. Синьор Поттер чуткий и отзывчивый человек. Кроме того, ему тоже приходилось терять любимого человека…

– Терять любимого человека?…

– Что-то я разболтался, – заторопился Сальваторе. – В общем, не забудьте закрыть ворота. Всего хорошего и до утра!

Когда подоспело время ужина, Мэри ощущала себя совершенно измотанной. Мона устроила ей такую веселую жизнь, что на осмотр дома не осталось ни минутки.

Уход за ребенком оказался на редкость трудным занятием, но, к удивлению Мэри, чем больше она втягивалась в работу, тем больше та ей нравилась. Девушке интересно было попробовать себя в новом деле, к тому же Мона была славным ребенком, и на ласку отвечала самой искренней и неподдельной любовью.

Когда Мэри внесла в кабинет Поттера поднос с кофе и сандвичами, тот сидел за машинкой и с невероятной скоростью стучал по клавишам.

Стараясь не шуметь, девушка поставила поднос на письменный стол.

– Как Мона? – не отрываясь от рукописи, спросил Ирвин. Мэри обнаружила, что мысленно зовет его по имени, должно быть, потому, что они остались одни в доме, а значит, были не совсем чужими друг другу людьми.

– Слава Богу, наконец-то уснула, – чистосердечно призналась Мэри и, не дожидаясь приглашения, уселась в кресло. – Просто диву даешься, откуда в таком маленьком существе столько энергии…

На лице Поттера появилось выражение озабоченности.

– Что вы думаете по поводу ее поведения? Она не может привыкнуть к новому дому или дело еще в чем-то?

Мэри неуверенно пожала плечами.

– Если бы она была чуточку старше, я бы сказала, что ей не хватает матери. Кстати, как самочувствие мисс Моури? Без изменений?

Он кивнул головой.

– К сожалению…

У Мэри сжалось сердце.

– Бедная девочка! – сказала она тихо.

Ирвин пристально посмотрел на нее.

– Я заглядывал на кухню и обратил внимание, что вы с ней нашли общий язык, – сказал он с улыбкой.

Девушка зарделась. Уговаривая Мону есть, она не только разговаривала с малышкой, но и пела песенки, рассказывала стишки и считалочки – только что не плясала.

– Я не заметила, как вы заходили, – отвела она взгляд.

– Вы были так увлечены разговором с Моной, что я решил не мешать вам. Не скрою, на меня произвели впечатление та простота и естественность, с которой вы общались с ребенком. Мона так нуждается сейчас в заботе и внимании.

Мэри промолчала, смущенная, и, пользуясь случаем, исподтишка залюбовалась твердым, будто из мрамора вырезанным лицом Ирвина, его густыми, иссиня-черными волосами.

– Скажите, – заговорила она, когда пауза затянулась, – вы работаете над новой книгой?

Поттер нахмурился и, оторвавшись от машинки, повернулся к ней.

– Да! – ответил он коротко, словно давая знать, что она ступила на запрещенную территорию. Но Мэри не могла так просто уступить, когда рядом был знаменитый на всю Европу человек, писатель, наставник душ человеческих. Она окинула взглядом полки и обнаружила одну, сплошь заставленную его книгами.

– Ого, и все это написали вы? – воскликнула она, подошла поближе к полке и взяла один из томов. – Ирвин Поттер «Теория убийств». Эту книгу я не читала, – сообщила она, проглядывая аннотацию на обложке. – Хотя, если не ошибаюсь, ее уже экранизируют в Голливуде?

Ирвин кивнул в ответ и бросил:

– Я вам ее дарю. Можете почитать перед сном хотя на ночь ее лучше не читать. Политический триллер – товар на любителя.

– Вообще-то я люблю этот жанр, но, к сожалению, не хватает времени. Урывками серьезные вещи читать не станешь, поэтому последние несколько лет я в основном потребляю детективы. Без глубокой мысли, чтобы тут же о них забыть, и в бумажной обложке – чтобы не жалко было выбросить в первую попавшуюся урну.

– И при этом вы, несмотря ни на что, предпочитаете серьезные произведения?

Мэри пожала плечами.

– Я люблю преимущественно романтические вещи. Из ваших книг, например, мне больше других нравится «Предосудительная любовь». Одного не пойму, – повернулась она к нему, – почему вы так не жалуете высокие чувства?

В плане интервью, набросанном ею еще перед отъездом из отеля, этот вопрос стоял одним из первых, и Мэри была довольна, что сумела ввернуть его в беседу.

– Не хочется говорить о любви всуе, – неохотно заметил Ирвин. – Слишком редкая гостья в этой жизни. Страсть, вожделение, влечение – вещи, гораздо чаще встречающиеся, а потому более определенные. Если вы читали «Дорогу в ад», то там именно страсть превращает главную героиню из обычной женщины в хладнокровную убийцу.

– Да, я читала эту книгу, – сказала она, поежившись при воспоминании о том впечатлении, которое на нее произвел Роман. – Я чувствовала себя раздавленной. И дело даже не в убийствах. Для героини, да и для автора, как мне показалось, понятия «любовь» не существует вовсе.

– Скорее они понимают это слово очень конкретно, – развеселился Поттер.

– Да, если понимать под любовью секс, – чуть покраснев, улыбнулась Мэри. – Но это очень узкая трактовка.

– Вы находите? – почти глумливо спросил Ирвин. – Но главный герой романа так не думает.

– И тем не менее, поскольку он так и не нашел своей любви, говорить о счастливом конце не приходится. Скорее это трагедия, хотя там все и завершается как нельзя лучше.

Поттер стал серьезен.

– Возможно, возможно, – протянул он, отворачиваясь к машинке, – но такова, к сожалению, жизнь, и тут ничего не поделаешь.

– Весьма безрадостное утверждение.

– Я бы сказал – реалистическое.

– Возможно, с ним и в самом деле удобнее жить. Но это означает всего лишь, что вы скорее скептик, чем романтик. Хотя, впрочем, не знаю…

– Я не скептик и не романтик, – опустив взгляд на страницу, сказал Ирвин. – Я всего лишь писатель, и мне нравится моя работа, особенно когда мне дают ею заниматься.

Слова его прозвучали как почти открытое предложение закруглить разговор. Однако некое ощущение недоговоренности заставило Мэри спросить:

– Я вам мешаю?

Поттер снова повернулся к ней, задумчиво и, как показалось ей, с некоторым сожалением прищурившись.

– Если честно, – сказал он тихо, – то да!

Оба замолчали, глядя друг на друга.

И тут загремел телефон.

Ирвин торопливо схватил трубку и почти радостно крикнул:

– Я вас слушаю! – Впрочем, тут же между его бровей появилась складка. – Нет, Лукас, – сказал он устало. – Никаких новостей. Я совсем недавно звонил в больницу, и мне сказали… – Он лихорадочно взъерошил рукой волосы. – А тут еще эта проклятая забастовка авиадиспетчеров. Я планировал навещать ее в больнице каждый день, а теперь сам видишь, что получается. Ехать поездом и машиной слишком далеко, а у меня на руках Мона, и я не могу… – Он оглянулся и, прикрыв рукой трубку, резко спросил: – У вас остались какие-нибудь вопросы?

– Нет, – фыркнула Мэри. Она поднялась и медленно двинулась к двери, всячески оттягивая момент ухода.

– С Моной все отлично! Я нанял в дом… – Он снова оглянулся и рявкнул: – Мисс Брэйдли, я вас прошу немедленно уйти и закрыть за собой дверь! Живо!

– Грубиян! – пробормотала себе под нос девушка, оказавшись за порогом.

В детской уже заливалась безутешным плачем малышка Мона.

– Что случилось, сладкая моя? – с улыбкой спросила Мэри. – Отчего ты не спишь?

Вид у ребенка казался совершенно горячечный, но, пощупав ей лоб, Мэри облегченно вздохнула – температуры у Моны не было. Она взяла девочку на руки.

– А может быть, ты просто хочешь переодеться? Ты ведь девочка, а значит, любишь одеваться во что-то новое. Вот мы и сменим для начала твой подгузник.

Девушка положила Мону в кроватку и направилась к гардеробу. Малышка мгновенно перестала плакать, села и восторженно застучала игрушкой по деревянным перильцам.

– Как хорошо, что ты не знаешь про болезнь мамочки, – приговаривала Мэри, переодевая ребенка. – Дай Бог, чтобы она поскорее выздоровела. Зато у тебя на редкость заботливый папочка. Только мечтать можно о таком папочке. Он бывает грубоват, но он так тебя любит…

То, что Ирвин – отец Моны, еще предстояло доказать, но Мэри в этом почти не сомневалась. Чтоб мужчина взял в дом чужого ребенка и с такой любовью о нем заботился? Да никогда в жизни!

Мэри не очень понимала, почему она сама получает столько удовольствия от возни с малышкой и не переживает по поводу того, что могла бы в это самое время загорать на солнце, пить джин с тоником и отшучиваться в ответ на комплименты окружающих мужчин. Парни всегда вились вокруг нее, но она не воспринимала их всерьез. Хотя, в отличие от Ирвина, не переставала надеяться на то, что есть на этом свете любовь, а значит, и счастье.

Доставая тальк, девушка нечаянно опрокинула коробку, и весь пол оказался засыпанным белым порошком.

– Только этого нам с тобой не хватало! – горестно охнула Мэри. – Не знаю, как тебе, малютка моя, но мне никогда не нравилось заниматься уборкой на ночь глядя. – Мона радостно залопотала в ответ. – Смеешься над своей няней, негодница? Что ж, у тебя есть на это основания.

– Что-нибудь случилось, мисс Брэйдли? Девушка вздрогнула и оглянулась. В дверях стоял предполагаемый папа девочки. Очевидно, это его хобби – неслышно подкрадываться к дверям, раздраженно подумала Мэри.

– Ничего, с чем я не могла бы справиться, мистер Поттер, – немного раздражённо ответила она, отправляясь за веником и совком.

– Я слышал плач Моны…

– Ей всего-навсего стало жарко! Когда я ее раздела, она снова повеселела.

Мэри отложила веник и попыталась застегнуть на Моне непромокаемые штанишки, но под взглядом Поттера липучки никак не желали сходиться. Девочка тем временем пыталась схватить ее за нос, и Мэри приходилось то и дело отворачиваться от нее.

– Тальк попал на липучки, – констатировал Ирвин, наблюдая за безуспешными попытками девушки справиться с этим делом. – Давайте я. Иди ко мне, киска моя! – Мэри одновременно с раздражением и восхищением смотрела, как он ловко надевает и застегивает на Моне новые штанишки. – Ну, вот и порядок! – Он улыбнулся Мэри.

– Я бы сама справилась, – сказала она, глядя на него исподлобья.

– Нисколько в этом не сомневаюсь! – засмеялся он в ответ. Они стояли друг против друга, и Мэри вдруг показалось, что он любуется ею. – У вас на носу тальк, – сказал он вдруг, и она дернулась, как от пощечины. Дура! Поверила, что может представлять интерес для человека, который если и крутит романы, то только со звездами.

Но, прежде чем она успела смахнуть тальк, Ирвин сделал это за нее.

– У вас на редкость миленький носик! – сказал он глуховато, и Мэри почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног.

– А личико разве хуже? – улыбнулась она, но шутки не получилось. Лицо Ирвина стало очень серьезным. Казалось, он собирался сказать ей что-то очень важное…

Но тут же отвернулся и резко отошел от кроватки.

– Я думаю, – сказал он куда-то в сторону, – не уложить ли нам эту маленькую леди спать?

– Отличная идея! – преувеличенно веселым тоном отозвалась Мэри. – Я надену на нее эту вот рубашечку, и она уснет как миленькая. Правда ведь, Мона? – Девушка погасила свет, включила ночник и немного покачала кроватку.

– Кажется, она почти угомонилась, – заметила она через несколько минут, склонившись над девочкой.

– Господи, лишь бы у Шейлы все было хорошо! – вырвалось у Ирвина.

– Никто нам не заменит мать, – тихим шепотом согласилась с ним Мэри. – Но ничего, все образуется. Она вернется, и жизнь наладится.

– Иногда вы мне кажетесь на редкость милой, Мэри Одри Брэйдли, – со странной улыбкой прошептал Ирвин.

– Ну, почему же только иногда? – чуть разрумянившись, ответила Мэри. – Я и есть милая, только вот… – Она тяжело вздохнула.

Помедлив минуту, Ирвин усмехнулся, бросил последний взгляд на спящую Мону и двинулся к дверям, негромко бросив на ходу:

– Если что-то понадобится, я в кабинете!

С фотоаппаратом в руках Мэри осторожно шагала по пустому коридору. Наконец-то Мона уснула, и она могла заняться тем, для чего, собственно, и прибыла сюда.

Обдумав состоявшийся совсем недавно разговор с писателем, она пришла к выводу, что Ирвин Поттер совершенно определенно влюблен в Шейлу Моури, только о ней думает и тревожится, но, не имея возможности высказать свои чувства кому-то близкому, подсознательно ищет сочувствия у нее, Мэри. А раз так, не следовало обращать внимания на тот неожиданно дружелюбный, если не сказать – интимный тон, который он избрал для общения с нею во время последней беседы. Следовало заниматься работой, которая – и Мэри знала это не понаслышке – действительно является лучшим лекарством от душевных ран и прочих неврозов.

Слыша, как колотится в груди сердце, девушка принялась заглядывать по очереди во все комнаты, красивые, но никакого интереса для нее не представляющие. Так продолжалось, пока она не открыла дверь прямо напротив детской, оказавшись, судя по всему, в спальне хозяина.

Стиль этой комнаты можно было охарактеризовать как чисто мужской. Панели из темного дуба, темно-синие обои, на стенах – картины авангардистов, вне всякого сомнения – оригиналы. На дверце бельевого шкафа – костюм на пластмассовых плечиках. На туалетном столике – несколько фотографий в золоченых рамках.

Затаив дыхание, Мэри вошла в альков. Она сняла громадную кровать, потом подошла к столику, желая получше рассмотреть то, что изображено на снимках. Пожилые женщина и мужчина, вероятнее всего – родители, и молодая женщина, возможно Шейла, но, может, и не она. Фотография была плохого качества, да и актриса могла быть в гриме – кинозвезда как-никак.

Щелкнув еще раз затвором, Мэри почти бегом вернулась в детскую, спрятала фотоаппарат – и вовремя.

Раздался звук зуммера, он был слышен и в детской. Кто-то стоял у ворот и ждал, что ему откроют. Мэри проверила, не проснулась ли Мона, набросила на нее на всякий случай одеяльце и выскочила из комнаты.

Впрочем, когда она вышла на лестничную площадку, Поттер уже отворял парадную дверь.

В свете яркого прожектора виден был красный спортивный автомобиль. Из него вышла женщина лет тридцати – стройная, привлекательная шатенка с модной короткой стрижкой, одетая в брючный костюм.

– Ба, кого я вижу! – воскликнул Ирвин, воздев к небу руки. – Виола! А я думал, ты в Нью-Йорке.

– Я там и должна быть, но забастовка авиадиспетчеров сорвала мне все планы, – сказала гостья, по-свойски целуя Ирвина в щеку. – Ну как, дорогой, есть какие-нибудь новости? Что с Шейлой? – Они подошли почти к самым дверям.

– Никаких, – мрачно ответил Ирвин.

– А как дела у нашей малышки Моны? Представляю, какой это был для вас с Сальваторе кошмар – везти крошечного ребенка аж из самого Парижа.

– Все было не так уж и страшно, пока мы не привезли ее сюда. Она плакала не переставая. Впрочем, зачем мы здесь стоим? Пойдем в бар, там я тебе обо всем расскажу. – Он обнял Виолу за плечи и, повернувшись к лестнице, небрежно крикнул, повысив голос:

– Что-нибудь случилось, мисс Брэйдли?

Мэри, перепугавшись, хотела захлопнуть входную дверь, но потом сообразила, что это будет глупо и смешно, а потому как ни в чем не бывало вышла вперед и улыбнулась во весь рот.

– Нет, мистер Поттер, все в порядке. Мона спит без задних ног, – отрапортовала она.

Губы Ирвина чуть дрогнули, Мэри овладело странное ощущение, будто он с самого начала знал, что она подслушивает.

– В таком случае я бы попросил вас принести мне и мисс Дрэнкер по чашечке кофе, – сказал он.

– О да, конечно!

И Ирвин скрылся в доме, пропустив вперед спутницу.

Через четверть часа Мэри постучалась и вошла в гостиную с подносом в руках. Гостья никак не прореагировала на ее появление. Она уютно устроилась на диванчике и сидела там, свернувшись в клубочек и сбросив обувь на пол. Ирвин, прислонившись к мраморному камину, держал в одной руке бокал, в другой – бутылку коньяка и рассказывал собеседнице, судя по всему, что-то очень смешное. Та хохотала, откинув голову и открыв любопытному взору молочную белизну шеи и глубокое декольте.

– Спасибо, – поблагодарил Ирвин, перехватывая у Мэри поднос. – Познакомься, Виола. Это Мэри Одри Брэйдли, няня Моны. Без этой девушки мы с Сальваторе скорее всего не дождали бы до вечера.

– Вот как? – приподняла брови гостья и бросила настороженный оценивающий взгляд на Мэри. – Странно, вы нисколько не похожи на няню.

– А на кого я похожа? – враждебно спросила девушка, уязвленная ее покровительственным тоном. – На русскую шпионку или арабского террориста?

– Простите, – пробормотала сквозь зубы Виола. – Я сморозила глупость. Я просто хотела сказать, что вы очень миленькая, право.

Мэри скрипнула зубами. Она терпеть не могла, когда с ней разговаривали, как с дурочкой.

– Не знаю вашей профессии, – вызывающе сказала она, оглядывая собеседницу с ног до головы, – но вы тоже очень хороши собой.

Она покосилась на Ирвина и растерялась, увидев, что тот от души веселится, наблюдая за этой сценой.

– Виола – мой литературный агент, – сообщил он добродушно. – Эта женщина, Мэри, соавтор моего успеха, и нас связывает куча общих дел.

Только сейчас до Моны дошло, что она нагрубила не просто какой-то там дамочке, а самой Виоле Дрэнкер – литературному агенту, представляющему интересы целого ряда самых известных и процветающих писателей Британии, личности, с авторитетом и деловыми качествами которого считались как в Европе, так и по ту сторону Атлантического океана.

– Агент… успех… – надула губы Виола. – Зачем сразу все сводить к делам, Ирвин, мы еще и друзья, не так ли? – кокетливо спросила она.

– Да, и эта дружба не мешает нашей работе, потому что не грозит перерасти в нечто большее, – пояснил Ирвин, ничем не подыгрывая гостье, но и не отвергая прямо ее намеки. Казалось, он привык к такой манере разговора и воспринимал ее с терпением и снисходительностью взрослого человека, вынужденного выносить капризы собственного ребенка. Это явно не составляло ему труда – от женщин он, вероятно, не знал отбоя. Мэри и сама не избежала искушения пофлиртовать с ним в первый же момент их знакомства.

Виола приняла из рук Поттера кофе и тем же многозначительным тоном сообщила:

– Между прочим, дорогой, раз уж мне пришлось задержаться в Италии, я решила устроить вечеринку и завтра вечером приглашаю к себе на виллу всех, кто пожелает. Начало – часов в восемь. Жду и тебя тоже.

– Не могу, прости, – покачал головой Ирвин. – Во-первых, мне сейчас не до веселья, а во-вторых, на руках у меня Мона.

– Но вечеринка – именно то, что тебе нужно! – не сдавалась Виола. – А что касается девочки, то есть же няня…

– Няня – это прекрасно, но я не хочу даже на минуту оставлять Мону. Уж тебе-то должны быть понятны мои чувства.

Мэри не хотелось уходить, но пришлось это сделать. Взявшись за дверную ручку, она оглянулась и с искренней симпатией взглянула на Ирвина. Впрочем, слово «симпатия» мало подходило для описания ее чувств. Его следовало заменить другим, куда более определенным, но девушка не рисковала произнести его даже про себя.

Поттер поймал ее взгляд, и уголки его губ чуть приподнялись.

– Спокойной ночи! – бросила Мэри, испугавшись, что сердце сейчас выскочит у нее из груди.