Возврата нет

Глава 4

Мэри лежала под хрустящими льняными простынями практически голая, и все равно ей было непереносимо жарко. Она чувствовала себя безумно уставшей и, может быть, именно поэтому не могла уснуть. В темном доме стояла полная тишина, и это еще больше действовало ей на нервы.

Она пыталась определить свое отношение к Поттеру. Чем дальше, тем большее впечатление он на нее производил. Мэри восхищала преданность Ирвина дочери, и ей было с кем его сравнивать. Ее собственный отец не отягощал себя ответственностью за детей и после смерти матери бросил их, оставив Мэри на руках ее старшей сестры, которой тогда только-только стукнуло шестнадцать. Бедняжке Уне пришлось взвалить на плечи воспитание малолетней сестры, и она тянула свою лямку до тех пор, пока та не повзрослела. Мэри была бесконечно благодарна сестре за все, что та для нее сделала, и любила ее, как родную мать.

Девушка отбросила простыни и взглянула на светящийся циферблат настольных часов.

Три часа ночи. О Господи…

Сна не было ни в одном глазу, и Мэри решила мысленно набросать то, о чем она напишет в статье.

…Кстати, Виола Дрэнкер вскоре уехала. Мэри, притаившись на лестничной площадке, слышала ее шаги и звук открывающейся двери и гадала, удалось ли мисс Дрэнкер соблазнить Поттера завтрашней вечеринкой.

Мэри злорадно улыбнулась, вспомнив, как Ирвин отмахивался от ухаживаний этой дамочки. Он был явно не из тех, кто бросается за первой юбкой и покупается на приторное воркование и дешевую лесть. А какой он первоклассный отец!

Девушка соскочила с постели и пошире открыла окно, впуская в комнату ночной воздух – тоже теплый, но чуточку более свежий. Полная луна висела в бархатисто-черном небе, с мягким рокотом бились о берег волны Адриатического моря, умиротворяюще трещали цикады. Сырой Лондон с его лихорадочной спешкой и журналистской возней казался таким далеким, будто он был расположен на другой планете.

В те редкие моменты, когда Мэри оказывалась на юге у моря, ею овладевало искушение бросить эту собачью работу и убежать с холодного, туманного севера в субтропические широты. Но это означало поставить крест на карьере журналистки и встать перед проблемой выбора новой профессии.

Кроме того, Мэри помнила, сколько лет своей жизни сестра положила на то, чтобы она нашла работу и начала продвигаться по служебной лестнице. Уна и сейчас не оставляла заботу о ней. Она пыталась выдать Мэри замуж, знакомила сестру с подходящими, на ее вкус, людьми.

Ни один из них Мэри не приглянулся, да она и не стала бы вступать в брак по чужой рекомендации. Единственный мужчина, который сумел на время войти в ее жизнь, был ее коллегой. С Нейлом Бонсом, свободным фоторепортером, она познакомилась во время командировки в Сингапур. Нейл умел произвести впечатление на женщин, и Мэри влюбилась в него как кошка. Была ли это любовь? Скорее затмение! Вскоре они поняли, что не подходят друг другу.

Нейл оказался не способен к глубоким чувствам и не желал нести ответственности за других. По большому счету, он любил одного себя, и никто другой ему не был нужен. Впрочем, и Мэри обнаружила, что не желает находиться в зависимости от кого бы то ни было, даже если это необходимо для построения семейного счастья. Опыт общения с мужчинами оказался для нее на редкость разочаровывающим, и после происшествия с Нейлом она решила, что отныне будет полагаться только на себя…

Крик ребенка пронзил тишину дома. Как была – в одних только кружевных трусиках – Мэри сломя голову кинулась в соседнюю комнату.

– Что с тобой случилось, детка? – тревожно спросила она, склоняясь над кроваткой и зажигая ночник. – Мона уставилась на нее круглыми, заплаканными глазами. – Может быть, ты испугалась?

– Я не специалист по воспитанию детей, но если девочка плачет, мне кажется, лучше всего взять ее на руки, – донесся от двери голос Ирвина, и Мэри окаменела от ужаса. Он не должен, не должен был заходить сюда среди ночи, не постучав, не предупредив о своем приходе, заходить, когда она почти голая!

Несколько секунд Мэри стояла в растерянности. Потом взяла на руки Мону и обернулась, закрывшись ребенком, как щитом.

– Как вы смеете заходить ко мне в спальню без стука? – набросилась она на него.

Ирвин, судя по всему, еще не ложился.

– Ваша спальня там. – Он кивнул на соседнюю дверь.

– И все равно вы не имели права вламываться сюда в такой час, – кипела от возмущения девушка.

– Но и вы не имели права бродить по дому в таком виде, – возразил он, не отрывая взгляда от ее длинных ног.

– Я, между прочим, не брожу по дому, а только что вскочила с кровати.

– А вы всегда спите голая? – поинтересовался Ирвин, переводя взгляд на ее плечи. – Неудивительно, что у вас возникали проблемы с прежними хозяевами – холостыми мужчинами.

– Перестаньте! – в запальчивости бросила она. – Если хотите знать, я забыла свою ночную рубашку в личных вещах, за которыми вы не разрешили мне съездить. Но если бы я знала, что вы до сих пор обожаете играть в индейцев и имеете привычку незаметно входить в комнату, то не поленилась бы приобрести новую. А теперь прошу вас выйти, чтобы я могла заняться ребенком.

Губы Ирвина изогнулись в подобии улыбки. Потом, к ее удивлению, он молча повернулся… и вышел.

Мэри поглядела на Мону. Та прекратила плакать и теперь только всхлипывала. Девушка поймала руку малышки и поразилась тому, какая она горячая.

В дверях детской снова возник Поттер.

– Это вам! – протянул он ей купальный халат. – Ради нашего общего блага прошу вас надеть его.

– Спасибо! – поблагодарила Мэри. – Хорошо, что вы зашли. Я начала беспокоиться за Мону. От нее так и пышет жаром.

Ирвин положил руку ребенку на лоб.

– Да она вся горит!

– Вы не знаете, что это может быть? – в панике спросила Мэри, даже не подумав о том, что со стороны опытной няни такой вопрос к отцу-дилетанту не вполне уместен.

– Пока ничего не могу сказать, но, надеюсь, сейчас мы в этом разберемся. Оденьтесь, пожалуйста.

Мэри заколебалась.

– Я закрою глаза, – сухо пообещал Ирвин и действительно сделал это.

Мэри мгновенно передала ему девочку и тут же завернулась в объемистый халат. Судя по всему, он принадлежал самому Поттеру – она уловила даже тонкий аромат его одеколона.

Тот снова открыл глаза и пощупал подгузник Моны.

– Все сухо, я уже проверяла, – сказала Мэри и ласково обратилась к Моне: – Так в чем дело, малышка?

Девочка повернула голову и, запихнув кулачок в рот, принялась сосать пальцы.

– Зубы! – в один голос воскликнули Ирвин и Мэри, повернувшись друг к другу и одновременно улыбаясь.

– В гардеробе должен быть гель для десен. Я его видела, когда… – Она чуть не сказала «фотографировала», но вовремя спохватилась и закончила: -…когда искала чистое белье. – Девушка отыскала флакон и, чувствуя на себе внимательный взгляд Ирвина, бодро сообщила Моне: – А вот сейчас твои зубки больше не будут болеть! – Десны у девочки оказались горячими, а местами под ними прощупывались прорезывающиеся зубы. – Бедняжечка! Как ей должно быть больно! – сочувственно прошептала Мэри, смазывая десны гелем.

Малышка прекратила кричать и всхлипнула, словно подтверждая правильность ее слов.

Мэри подняла глаза. Ирвин стоял совсем рядом, и вид у него был утомленный.

– Только что кончили работать? – сочувственно спросила она.

Поттер кивнул.

– Мне хотелось поскорее дописать книгу, чтобы полностью посвятить себя Моне.

– Для ухода за девочкой вы наняли меня. Не вижу смысла в том, чтобы мы оба не спали.

– Какая замечательная идея! – усмехнулся Поттер. – Она мне очень нравится. Вот что, отправляйтесь-ка спать!

– Нет, я не могу!… – возмутилась Мэри.

– Не понимаю, – сказал вдруг Ирвин. – Вы так замечательно ладите с детьми. Почему вы сами до сих пор не замужем и не завели ребенка?

– Вообще-то женщине таких вопросов не задают, – заметила Мэри, качая Мону на руках. – А если честно, то пока еще не встретила человека, которого полюбила бы достаточно сильно, чтобы выйти за него замуж.

Ирвин скептически приподнял бровь.

– Ой ли!

– Уж можете мне поверить. – Мэри не сводила глаз с Моны. Девочка засыпала, веки у нее смыкались. – Правда, был момент, когда я решила, что вот он – мой рыцарь на белом коне. Мы обручились, но случай помог мне понять, что я страшно ошиблась.

– А почему вы решили, что ошиблись?

– Потому что он не любил меня, – помолчав, ответила девушка. – К тому же у нас было мало чего общего. – Она мельком взглянула на Поттера. – Он, например, не хотел иметь детей, а я всегда мечтала о большой семье. Но это скучная история…

Мэри и сама не понимала, зачем завела речь про Нейла. Она давно никому о нем не рассказывала.

– Мне ваша история вовсе не кажется скучной, – тихо заметил Ирвин.

– Не знаю, почему меня потянуло на сентиментальность, – натянуто засмеялась она.

Глаза ее хозяина лукаво блеснули.

– Предрассветный час – идеальное время для самых интимных признаний, – заметил он негромко.

– Так, значит, и я могу задавать вам вопросы?

– Попробуйте, хотя я не обещаю, что отвечу на любой из них.

– Сальваторе проговорился сегодня о том, что вам приходилось терять любимого человека. Это правда?

– Два года назад я лишился отца, – уклончиво ответил Ирвин и, нахмурившись, добавил: – Впрочем, скорее всего, он говорил про мою жену.

– Вы были женаты? – изумленно воскликнула Мэри. – Если не ошибаюсь, этот факт из вашей биографии никому не известен.

– Это и неудивительно. История давняя, и концы ее спрятаны в воду. Те немногие люди, которые могли бы о ней рассказать, не сделали этого. Все произошло задолго до того, как я начал свою писательскую карьеру.

– И что же это за история, если не секрет?

Ирвин какое-то мгновение колебался, а потом заговорил:

– Я по образованию биолог-маринист. Моя жена, Стефани, специализировалась в той же области. Мы познакомились во время экспедиции на Суджал – есть такой затерянный остров. – Голос у Ирвина звучал глухо и отрешенно. Казалось, он снова видел то, о чем говорил, и непросто видел, но и был там. – Мы изучали редкий тип планктона, обитающий в морских водах возле острова. Суджал – волшебное место. Вулканы, тропические джунгли, девственная природа. А Стефани была красавица, но при этом честная, веселая, естественная. Полюбили друг друга с первого взгляда и, выхлопотав специальное разрешение, поженились прямо на острове. Это к вопросу о том, почему факт моей женитьбы не отражен ни в каких периодических изданиях.

– При чем тут газеты или журналы, – поморщилась Мэри. – Вы, судя по всему, были действительно счастливы, только это и имеет значение.

– Да, полтора месяца блаженства. Так это время отпечаталось в моей памяти. А затем произошел несчастный случай. Стефани находилась на большой глубине, когда у нее возникли проблемы с водолазным костюмом. Короче говоря, пока ребята подняли ее со дна… – Он беспомощно пожал плечами. – В общем, они не успели.

– И вы присутствовали при этом?

Он отрицательно покачал головой.

– Нет. Я с утра вылетел на материк – передать в лабораторию образцы исследований. Когда я вернулся, Стефани не было в живых. Я часто думал о том, что если бы я в тот момент оказался рядом… – Ирвин осекся и покачал головой. – Видите, я прав. Предрассветный час располагает к сентиментальности. Я много лет ни с кем не говорил о жене.

– Бывают моменты, когда необходимо выговориться, – тихо сказала Мэри. – Нельзя все таить в себе…

– Это как сказать! Не верю я во все эти штучки. И если на то пошло… я ведь вас почти не знаю…

– И не одобряете фамильярных отношений хозяина с прислугой! – закончила за него Мэри. Хотя она собиралась пошутить, слова ее прозвучали как обвинение.

Ирвин рассмеялся.

– Предлагаю навсегда забыть о моих словах, а в качестве первого шага к примирению перейти на «ты».

– Пожалуй, я все-таки отправлюсь спать, – сказала она торопливо, погладив по головке Мону, мирно посапывавшую на руках Ирвина. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Мэри. И до утра!

Мэри сидела на кровати с блокнотом в руке и пыталась набросать первые строки своего очерка об Ирвине Поттере. За один-единственный день пребывания в его доме она получила массу материала, о котором может только мечтать репортер. Чего стоил один романтический сюжет о счастливом и коротком браке популярного писателя!

Но лист бумаги как был, так и остался чистым. Уже забравшись под легкую простыню и повернувшись лицом к стене, Мэри поняла, что не давало ей ни работать, ни спать: во время их странно откровенной беседы Ирвин в перечне качеств, которые привлекали его в жене, на первое место поставил честность.