Впусти меня в своё сердце (СИ)

Глава 31

Марина.

Слушая Руслана прихожу в ужас от его родителей, вернее от их отношения к нему. Ведь он тоже их сын и достоин их любви и заботы. Как, он смог остаться человечным с таким отношением к нему, ума не приложу.

Заметила, что, когда он говорит про Никиту его голос становится мягче, и он непроизвольно начинает улыбаться. Он очень его любит и так тепло о нём отзывается.

Мне кажется он до сих пор не смирился с его потерей. Когда умер мой отец я долго не могла это принять. Это очень больно.

Обнимаю крепче Руслана, он тяжело выдыхает и замолкает. Мне очень жаль, что ему приходится вспоминать об этом и переживать заново, но ему надо выговорился и не держать ничего в себе. Надеюсь после этого ему станет легче. Ощущаю, что кожа на его щеке увлажнилась. Родной мой, как же тебе тяжело это всё далось.

— Солнышко моё — целую его в щёку и тихонько укачиваю, он должен вытащить это из себя, проговорить, пережить, но ему очень сложно.

Через некоторое время он успокаивается и немного отстраняется, вытирает глаза краем ладони.

— Это всё в прошлом — беру его за руку.

— Мне кажется, что это было вчера — тяжело выдыхает — тот звонок врача, после которого моя жизнь разлетелась на осколки. Я не мог принять что его больше нет. В тот момент жить не хотелось совсем.

Неужели его в этот момент никто не поддержал? Судя по реакции нет.

— Я напился в хлам и сел за руль. Хотел, чтобы это всё закончилось и въехал в первый же столб.

Господи…

— Руслан — сжимаю его пальцы в ладони — Как? Зачем?

Насколько ему плохо было, раз решился на такое!

Дурачок! Я в шоке от того, что вообще с ним происходило. Неужели родителей не было рядом в такой момент. Ведь он, наверное, себя загнобил из-за чувства вины, если решился на такое.

— Не бойся откачали меня после операции — грустно усмехается и тяжело выдыхает — неделю в себя не приходил. У меня как у Ника получилось, только я выжил, а он нет. Отец не очень рад был этому. Его разговор с врачом, наверное, навсегда запомню — в его глазах плещется боль.

— Что он сказал? — не могу удержаться от вопроса.

Неужели что-то плохое?

— Этот сволочь оказался живучим — его голос садиться — после того, что я сделал, я не сын для него больше, сволочь, который сотворил глупость, выжил и теперь своей физианомией напоминаю о Нике, которого больше нет.

— Господи, да как можно то так!

Что за люди! Обычно беды сближают людей. И начинаешь ценить близких ещё больше, а тут… У меня нет слов, чтобы выразить своё отношение к его отцу.

— Можно Марин — поджимает губы — они вычеркнули меня из своей жизни, после того как узнали, что я возможно не встану на ноги. Был повреждён позвоночник и мне сулили остаться в кресле навсегда. Зачем им сын овощ? Проще отказаться от него и выкинуть из жизни.

Господи в такой тяжёлый момент они его предали, да как-то? В голове не укладывается.

— С тобою был хоть кто-то рядом? Друзья? Девушка? Хоть кто-то.

Он усмехнулся грустно и помотал головой.

Неужели он был один на один со всем этим.

— Руслан- на глаза слёзы наворачиваются.

Как он это пережил. Ведь в больнице ещё был. Ему помощь нужна была и поддержка.

— Девушка ушла от меня на следующий день после того как пришёл в себя. Ей не нужен был парень овощ…

От него отвернулись самые близкие.

Он ведь подумал, что и я отвернулась от него вчера, как и его близкие?

Подумал, что предала, как он сказал.

Как же больно за него…

— Я никогда не отвернусь от тебя слышишь? — заглядываю в глаза, хочу, чтобы поверил — что бы с тобою не произошло я с тобою. Ты очень дорог мне и нужен больше всего на свете. Я очень тебя люблю. Знай об этом всегда. В жизни могут быть любые события, просто знай, что я никогда с тобою так не поступлю. И даже если тебе будет так казаться, как в эти два дня- это не так. Я ни на минуту не переставала думать о тебе. И пришла при первой же возможности.

— Спасибо, что не ушла сегодня. Мне было очень плохо без тебя.

— Я бы не смогла уйти от тебя. Даже если ты против этого.

— Я подумал, что ты из жалости со мною — бурчит, опуская взгляд.

— Дурачок. Я люблю тебя очень, поэтому я здесь, поэтому я с тобою — касаюсь его щеки и тихонько поглаживаю — я бы всё равно не ушла никуда от тебя, даже если ты просишь об этом. Ведь я не могу без тебя.

— А я без тебя — его глаза заблестели.

Он притянул к себе ближе и уложил на плечо, прижался губами к моему виску.

— Не исчезай больше, пожалуйста, я не вынесу этого больше.

— Обещаю — обнимаю его крепче.

Не оставлю его больше никогда.

Кроме тебя у меня никого нет — вспоминаю его слова, аж сердце сжимается.

— Ты всё это время был один? — решаюсь спросить.

Он кивает молча, подтверждая мои догадки.

— Как давно это произошло?

— Полтора года назад — говорит хрипло.

Не очень давно и раны на сердце ещё свежи. Как ты выдержал всё это родной мой?

— Не так давно. Я так рада, что ты нашёл в себе силы встать на ноги — говорю ему.

— Это было моей целью, во что бы то ни стало, но не сразу. Сначала ничего не хотелось, даже жить. Потом — тяжело выдыхает — благодаря соседу по палате начал приходить в норму. Он был весь переломанный, но такой позитивный, что порой поражался ему. Он, наверное, заразил меня тягой к жизни. Через некоторое время сел в кресло. Было сложно решится на это. Но потом понимаешь, что это лучше, чем ничего. Так хотя бы я могу передвигаться. Ты не представляешь, как страшно было в нём остаться — садиться его голос.

Обнимаю крепче его, тяжело выдыхает.

— После больницы написал матери первый раз. Попросился пожить в квартире Никиты, так как там всё оборудовано для колясочников. У меня были ключи от неё. Она полдня не отвечала, потом ближе к вечеру написала можно, только, чтобы я сам оплачивал счета за неё. И если будет долг за квартиру меня вышвырнут оттуда.

— Это эта квартира? — немного отстраняюсь и оглядываюсь.

— Нет это другая квартира. Ту я попытался сдать, как только встал на ноги, чтобы хоть немного денег было, больничный очень маленький приходит, так как я год с лишним не работаю. И сейчас не понятно, когда меня выпишут на работу.

— А родители не против, что ты сдаёшь?

— Мать нет, отец наверняка не знает об этом. Я позвонил ей, когда собрался съехать, но она не взяла трубку. Я написал смс. Она долго не отвечала. Потом написала, чтобы сдавал от её имени и в договоре прописывал её данные. Наверняка, чтобы отец не догадался, а может, чтобы половину денег ей отдавал, не знаю.

Вместо помощи ещё и деньги забирают, зная, что сейчас они ему нужны на лечение.

— То есть с матерью ты поддерживаешь связь?

— Ну если считать переводы на карту раз в месяц связью, то да — усмехается горько — она просила ей больше не звонить и не просить ни о чём, они и так одолжение сделали для меня, Марин.

Одолжение… Поражаюсь его терпению в отношении к ним. И ведь чувствуется, что относится к ним с теплом, несмотря ни на что. Мать, отец называет. Другой бы так же отвернулся от них, после всего. Возможно от того, что всё ещё нуждается в их любви и заботе, которую не видел вовсе.

— Ты самый замечательный человечек, ты знаешь об этом — говорю ему, обнимаю крепко-крепко, чтобы почувствовал это, упираюсь носом ему в шею, вдыхая его будоражащий хвойный аромат.

— Марин — говорит хрипло— откуда ты такая взялась, а? — прикасается нежно губами к виску.

— На твою голову? — усмехаюсь. Он мотает головой.

— На мою душу — улыбнулся и немного склонился. Прильнул губами к моим очень трепетно и ласково, от его нежности просто оглоушило. Люблю его до безумия.