Время для знакомства с незнакомцем

Часть третья

Холодная промозглая ночь, сменилась ещё более холодным утром. Наверное, самым холодным утром за всё это лето. За всю мою жизнь, если учесть, что я впервые провожу ночь на автобусной остановке.

Я ещё ночью утеплилась, как могла, раскрутила подвёрнутые штанины и влезла в рукава футболки, стараясь хоть таким способом сохранить тепло. И всё равно к утру мои зубы громко стучали, а тело била крупная дрожь. Теперь я жалела, что Марк не довёл своё дело до конца, может быть после этого он бы отвёз меня домой, просто пригрозив, чтобы я молчала о случившемся, а может быть и бросил мёртвой в ближайшей канаве. Но, сейчас дрожа от холода, согласилась бы и на такую учесть.

Летом светает рано и мне трудно сказать, сколько я уже мерзну, сжавшись в комочек на гнилой лавке. А ещё этот туман. Отличная декорация для фильма ужасов. Вот только это было не самым страшным.

Страх накатил тогда, когда я поняла, что сижу на богом забытой остановке без документов, без денег, без места, куда бы могла попросить отвезти меня. Да и за всё время, что я тут сижу, проехала только одна машина и то, кажется, это была не машина, а мотоцикл, но проехала слишком быстро, и было слишком темно, чтобы я могла сказать точнее.

Я, конечно, могла бы назвать свой старый адрес, но ту квартиру, что я когда-то снимала, скорее всего, давно пересдали. Я совсем не москвичка и даже дальнее Подмосковье мне не родина. Далекий сибирский городок Енисейск и я, попытавшая удачу в Москве. И Москва пусть ненадолго, но улыбнулась мне. Позвонить на родину? Кому? Родителям? Я с таким скандалом покидала дом. Мать буквально выплюнула мне в лицо проклятье, крича на весь дом, чтобы я больше никогда не возвращалась. У нас в семье всегда были напряжённые отношения. В общем, и частном деваться мне было некуда.

И только поняв это, я по-настоящему перепугалась, сильнее вжимаясь в стенку остановки. Как же хотелось, чтобы вместо этой стенки была надёжная грудь Алекса, чтобы его руки согревали меня от утреннего холода, чтобы он тихо шептал мне всякие глупости, щекотал колючей щекой, обнажённое плечо… Господи! О чём я только думаю!?

Я встряхнулась, обхватила себя руками за плечи, и просто побрела по трассе, опять на что-то надеясь и уже не сдерживая слёз.

И даже не заметила, как передо мной затормозила машина, очнувшись только тогда, когда старая волга просигналила. Я застыла, тупо пялясь на чёрный капот багажника, а из салона ко мне уже выходили двое людей. Меня замутило, как вчерашним утром, перед глазами сгустились сумерки и всё. Очнулась я оттого, что меня несильно хлопали по щекам, что-то обеспокоено приговаривая.

— Кажись, очухалась, — добродушно усмехнулся мужской старческий голос.

— Тихо ты, Коль, не до шуток сейчас, смотри какая она бледная, ей в больничку надо, вдруг что серьёзное, — укоризненно шикнул в ответ женский голос.

— Не надо в больницу, — почему-то испугалась я. — Со мной всё хорошо, просто перенервничала, — тут же начинаю оправдываться, наконец, видя своих спасителей. Пожилая пара лет шестидесяти — шестидесяти пяти. Седой мужчина, чуть лысоватый на макушке, с множеством усталых морщин, смеющимися добрыми серыми глазами и женщина, крашенная прямо как у меня в тёмно русый цвет и карими глазами.

— Уверена дочка? А то ты смотри, какая болезненная, тощая как палка, бледная, как покойница, с красным носом и глазами, — шутливо произнёс мужчина.

— Николай! — возмутилась женщина, толкнув его локтем.

— Да молчу я, молчу, — он поднял руки, сдаваясь и, улыбнулся.

— Вот и молчи, — старушка тоже улыбнулась. — Может быть, всё же в больничку? — ещё раз обеспокоено спорила она у меня.

— Нет-нет, всё правда хорошо, — я попыталась сесть, и у меня это даже получилось, а заодно я поняла, почему больше не мёрзну. Я лежала на заднем сидении машины, а пожилая пара в пол оборота сидела на передних.

— Ну раз говоришь, значит действительно всё хорошо, — с улыбкой согласился мужчина. — Вот только видок у тебя красавица… — осуждающе поцокал он языком, а я почему-то расплакалась.

— Довел своими шутками ребёнка! — встрепенулась пожилая женщина, очень живо выбираясь из машины и пересаживаясь ко мне на заднее сидение. У неё на плече я и прорыдала всё оставшееся время, пока машина куда-то ехала.

— Ну всё дочка, заканчивай сырость разводить, приехали, — сообщила женщина не прекращая успокаивающе гладить меня по растрёпанным волосам.

— Куда приехали? — всхлипнула я, вскидывая голову в попытке рассмотреть, куда они меня привезли.

— Домой к нам. Ну не можем же мы тебя в таком виде на дороге оставить. Не правильно это. Мало ли что с тобой приключится, может, красавица, — улыбнулся мне мужчина.

— Вот именно, — подтвердила женщина и начала вылезать из машины. Я несколько секунд испуганно смотрела в открытую с её стороны дверь, но, решив, что всё равно терять мне уже нечего, тоже стала выбираться из машины.

Как говорится — у страха глаза велики, особенно после всего, что за мою короткую жизнь успело приключиться. Вот и сейчас всё оказалось куда проще. Деревенский домик с ровной оградкой палисадника, низкие расписные деревянные ворота с калиткой, такие же ставни на окнах и заливистый лай собаки с той стороны ворот.

Я осмотрелась и улыбнулась, первый раз за день. Обычная деревня недальнего Подмосковья, ещё не совсем поглощенная современной жизнью, но уже с электричеством.

— Не бойся дочка, в этом доме нету ничего страшнее Шарика, — подмигнул мне, кажется, Николай и распахнул калитку. И к нам с веселым приветственным лаем выскочил невысокий, короткопалый пёс, бешено виляя длинным хвостом. Дворняга оббежал несколько кругов вокруг хозяев, подбежал ко мне, обнюхивая и тут же начал облизывать мои ноги, обутые в открытые босоножки. Я не смогла сдержать смеха, опускаясь на корточки и чеша пса за ухом.

— Признал паразит, видать девчонка и впрям хорошая, — с усмешкой покачал головой мужчина. — Нука, давайте все в дом. А то устроили мне, тут понимаешь посиделки на сквозняке, а у меня, между прочим, радикулит! — беззлобно заворчал он, заходя в калитку.

— Давай дочка, идем, Коля прав. В доме куда лучше, — приветливо улыбнулась мне женщина и, дождавшись пока я и пёс зайдем во двор, закрыла за нами калитку, щёлкнув самой простой щеколдой.

Деревенский двор встретил меня крыльцом дома и несколькими сараями, в самом дальнем углу стояла небольшая кабинка, скорее всего туалет, а главное море яблок на двух раскидистых деревьях нависающих над воротами и крыльцом. Я вздохнула полной грудью, ещё раз потрепала пса по голове и, воспользовавшись приглашением хозяев, вошла в дом. Простенькая прихожая, где я скинула босоножки. Небольшая кухонька с закрытым разноцветной тряпкой дверным проёмом, видимо, в кладовую. Рядом деревянная дверь в основную просторную горницу. Но до этого ещё одна маленькая комнатушка с синим столом, лавкой и диваном. Что-то типа столовой. Справа помещалась настоящая русская печь и ещё комнатка, снова отгороженная занавеской, там лестница на печку и кровать. И сам зал. Минимум мебели. Старые обои в цветочек, одна кровать, небольшой сервант, тумбочка с телевизором и стол на котором стояло большое зеркало.

Меня немедленно усадили за стол на вполне ещё пригодный для жизни диван, дали большую кружку горячего чая и булку, которую я тут же заглотила. А пожилая пара сидела на лавке напротив меня, тоже неспешно завтракая, и как только я закончила с едой, засыпала кучей вопросов, на которые я честно отвечала. Почти честно, кое-что я от них скрыла, например про Алекса. Сказала, что приехала из далёкой Украины поступать в институт, но на вокзале у меня украли все деньги и документы, один сердобольный мужчина предложил помощь, а потом завёз в лес, где попытался изнасиловать. Мне повезло, и я умудрилась сбежать от него, вот после этого они меня и нашли. Версия укороченная, но им хватило и этого, чтобы тут же начать активные действия по звонкам в милицию и ещё чёрт знает куда. Кое-как я смогла их успокоить, сказав, что всё равно бесполезно и быстрее заберут меня как бездокументную, чем будут искать того насильника. Старички с доводами согласились и пока решили оставить всё как есть. Выставили передо мной коробочку со сладостями, дали принять душ и можно сказать приютили сиротинушку.

Вот так мне в первый раз в жизни попались добрые бескорыстные люди, а я то думала, что таких уже не существует. Оказывается, я просто не туда смотрела. В общем, разобравшись с моей историей, дед Николай и бабушка Лида оставили меня у себя, так сказать, на реабилитационный период. А я, разумеется, была не против, активно помогая им по хозяйству. И главное они ничего не спрашивали, не выяснили подробностей моей жизни, а просто жили и радовались, что у них появилась вот такая чуть не изнасилованная, ограбленная, без копейки за душой внучка Саша. А я первый раз за эти пол года почувствовала себя счастливой.

— Саш! Ну чего ты таскаешь такие тяжести? — с укоризненной, но как обычно доброй усмешкой выглянул из окна Николай Семенович.

— Да никакая это не тяжесть! — с улыбкой отвечаю ему, ставя на землю полное ведро воды. Это я поросятам несла. Живность тоже есть — пить хочет, а мне в кайф такая работа. Не могу я сидеть без дела, особенно в таком замечательном месте.

— Ох, смотри кнопка непоседливая, радикулит тебя стукнет, — заохал он, исчезая в окне. Деда Колю на днях прихватил очередной приступ, и теперь он ходил, беззлобно ворчал и придирался ко всему, что видел. Но мне и это нравилось.

Разобравшись со свинками, я блаженно потянулась, помахала бабе Лиде, кормящей шумных и вечно голодных кур. И Шарик как обычно крутился у меня под ногами, требуя порцию ласки и завтрака, так и норовя при этом уронить меня.

— Ну что дружек, проголодался? — я присела на корточки, чеша пузо разомлевшей наглой псине, а тот только высунул язык и счастливо вильнул хвостом.

— Щас всё будет, потерпи блохастый, — щелкаю пса по носу и встаю. И либо я встала слишком резко, либо мир стремитесь начал меня точку соприкосновения со мной — в глазах потемнело и начало мутить.

Баба Лида видя, что мне плохо, бросила корзинку с кормом, на которую тут же налетели куры, кинулась ко мне, вовремя подхватив и усадив, на моё счастье, на рядом стоящую лавку, иначе бы я точно упала. Стало легче, мир перед глазами постепенно прояснился, но мутить не перестало. В итоге с завтраком всё же пришлось расстаться, и мне стало значительно легче. Бабушка принесла мне в ковшике колодезной воды, которой я промыла рот и устало откинулась на лавку, прикрыв глаза и обмахивая себя ладошкой.

Я почувствовала как Лидия Михайловна села рядом.

— Саш… — негромко позвала она.

Я открыла глаза, посмотрев на женщину. Она сидела, скрестив руки на коленях, как-то странно и очень внимательно смотрела на меня. А меня под её взглядом снова начало мутить.

— А ты случаем не беременна? — осторожно спросила она и на меня нахлынула волна паники.

Не может такого быть. Не могу я быть беременной. Какое сегодня число? Кажется, 23-е и значит… Стоп! Как 23-е!? Месячные в этом месяце должны были прийти числа 17-18-го. Не позднее. Мой организм никогда не подводил меня в этом плане. Один день в большую или меньшую сторону. Строго и точно как часы. Но чтобы пять дней! Да не может такого быть! Это всё из-за нервов. Слишком много переживаний и встрясок, вот организм и шалит. Я же не пила ничего, кроме того, дорогущего противозачаточно и всё было в порядке. Никогда не было такого чтобы. Если только… В прошлом месяце у меня адски болела голова, и я за день выпила целых три таблетки сильнейшего обезболивающего. К вечеру всё прошло. И как раз той ночью Алекс вспомнил о моём существовании…

Господи! Я закрыла рот ладонью, вскакивая с лавки и тут же села обратно. Снова начало мутить.

Если это так и он узнает, он же меня убьет! Нет-нет-нет! Я не верю! Это всё шутки моего организма. И больше ничего. Я не хочу.

— Тихо-тихо Сашенька, чего же ты плачешь глупенькая? Радоваться должна, если даже тот мужчина идиот, — я рыдала на плече у Лидии Михайловны, а она, как и тогда в машине, успокаивающе гладила меня по волосам.

— Он же убьет меня если узнает, — глотая слёзы пробормотала я. — Вы просто не знаете его.

— Да что ты такое говоришь Саш?! — чуть громче, чем нужно возмутилась она, перестав успокаивать меня. А я всё так же рыдала у неё на плече.

— Что за шум, а драки нет? — с улыбкой высунулся из окна Николай Семенович.

— Да тихо ты, Коль, тут такие дела творятся, а ты со своими шуточками. Сашенька, солнышко, ну почему ты так думаешь? — очень осторожно спросила баба Лида. А дед Николай лишь непонимающе смотрел на нас из окна. И тогда я решилась. Рассказала всю правду. От чего мне стало только тошнее. Лидия Михайловна на правду схватилась за сердце, Николай Семенович выругался таким отборным матом, что мне на секунду стало страшно за Алекса, а я лишь всхлипывала, поджав под себя ноги с чашкой уже остывшего чая. Рассказ был долгим, и на этот раз я не стала скрывать ни одной подробности. Рассказала даже то, что Маркус не просто пытался меня изнасиловать.

Но, не смотря на всё, они не выгнали меня, наоборот, стали заботиться ещё больше, словно я им не чужой человек, а родная дочка. Своих детей у них никогда не было и может быть, поэтому они были так добры, а может просто, потому, что хорошие они. Мне немедленно запретили всю тяжелую работу, кроме как лежать на диване, есть, и гулять на свежем воздухе. А после таких прогулок у меня даже появился не один поклонник, но это не главное.

Я, конечно, ещё пару дней понадеялась на то, что мой организм действительно перенервничал и играет со мной злую шутку, но не через несколько дней, не через две недели, месячные так и не пришли…

Я беременна. И Алекс отец ребенка. Он точно меня убьёт.

Несколько раз, по ночам мне приходила в голову идея сделать аборт, но руки сами ложились на живот, мне становилось так тепло и спокойно, что идея умирала вместо моего ребёнка. А потом ладошка сама скользила вниз, повторяя путь руки Алекса. И я понимала, что никогда в жизни не смогу убить его частичку в себе.

Как бы я ненавидела своего похитителя, но, кажется, я люблю его…