Время вне времени

ГЛАВА 14

Запустив пятерню в волосы, Рэн отступил со слезами на глазах, пока Джесс пытался реанимировать Катери, которая лежала на земле у его ног. Но все попытки ковбоя оказались тщетными.

«Она мертва… Как?»

На самом деле, не важно. Ни капельки. Реальность такова, что Катери больше нет, и боль оказалась столь сокрушительной, что Рэн не мог дышать или сосредоточиться. За всю вечность ничто не причиняло ему такой мучительной агонии. Ничего. Рэн чувствовал, как окружающий мир распадается на куски. Как земля уходит из-под ног, поглощая его.

Катери недавно ворвалась в его жизнь, перевернув все с ног на голову, заставила снова чувствовать, а теперь ушла. Почему? Зачем боги так обошлись с ним?

Ему хорошо жилось в одиночестве. Он научился держать всех на расстоянии. Возможно, он не был безумно счастлив, но уж точно не был несчастным. Коротал век без этого вихря эмоций.

И кромешной боли, от которой хотелось проклинать богов и разорвать в клочья тех, кто отнял у Катери жизнь.

Тяжело дыша, он уставился на сумрачное небо преисподней.

«Я хочу ее вернуть! Будьте вы прокляты! Я хочу ее вернуть!»

«Как сильно?»

Его сердце замедлило хаотичный бег при звуке чужого голоса в голове. Но он не был незнакомым. Рэн его знал, но не мог припомнить, кому точно он принадлежал. И прежде чем вспомнил, справа от него появилась блеклая тень.

Ветер-провидица.

Красивее любой смертной, она стояла как приведение с суровым выражением лица, отчего ее скулы сильнее выделялись, а оливковая кожа светилась. Казалось, она ведет телепатический разговор еще с кем-то.

И Рэн знал, кто держит ее на поводке.

Гризли.

«Отойди от меня, сука!», — прорычал ей Рэн.

Ветер беспечно пожала плечами.

«Прекрасно. Дай ей умереть. Она для меня пустое место».

С этими словами Ветер-провидица стала исчезать.

Катери для них ничего не значит, но для него она стала целым миром.

— Рэн, мне так жаль. — Сандаун поднялся на ноги и почтительно снял шляпу, переместив вес на одну ногу. — Мы бессильны. Ее не вернуть.

— Hijo de puta[45], — прорычал Кабеса. — И кто теперь осуществит сброс календаря? А? Нас только что поимели по-крупному, mi hermanos[46]. Можем смело оставаться здесь и разбивать лагерь. Как только откроются врата, все отсюда рванут на поверхность. Это место превратится в город призрак.

Уриан закатил глаза.

— Это реально отстойный каламбур, Кан.

Джесс вздохнул.

— Это не хорошо. Совершенно.

Саша согласно кивнул.

— Рыгалово, друзья мои. Реальное такое рыгалово. Хвала богам, я таким не страдаю. Жду не дождусь, когда ворота распахнутся. — Его интонация сочилась сарказмом. Он с раздражением ухмыльнулся Сандауну. — А мы считали паршивым атаку убойных язв. Яху! Знаменательный день, часть вторая, вот мы и вернулись. Кто хочет попкорна?

Их слова ни капли не уменьшили боль, сдавившую грудь и горло Рэна. Пока они волновались за весь мир в целом, его заботило благополучие лишь одного человека.

Женщины, которая была мертва.

Сандаун посмотрел на Кабесу.

— Здесь есть место, где мы сможем ее похоронить?

Эти слова так поразили Рэна, что он отступил на шаг под тяжестью удара, глянув на Ветер-провидицу.

«Подожди!»

Ветер замерла, вопросительно изогнув бровь, пока все остальные начали искать место для могилы Катери.

Рэн запаниковал еще больше.

«Что ты хочешь в обмен на ее жизнь?»

Улыбка на красивом лице стала холодной и расчетливой. Ветер посмотрела на Катери.

«Гризли хочет на свободу и не желает сражаться за нее или делиться. Мы возвращаем жизнь сучке, она сбрасывает календарь. Тогда ты освобождаешь Гризли, сам. Никто другой не приглашен на нашу вечеринку».

Это не так просто. Рэн знал наверняка. С одной стороны, ему придется убить брата, чтобы освободить Гризли. Но с другой стороны, идея пожертвовать Койотом, который сам одержим идеей уничтожения мира, не казалась такой уж и плохой.

«Это все?»

Она зловеще расхохоталась.

«Конечно, нет. Ты станешь его слугой».

Рэн покачал головой.

«Я не буду сражаться за Гризли. Никогда».

«Мака'Али, Мака'Али…»

Рэн наверняка смог бы обойтись без ее покровительственного тона. Выражение ее лица стало безжалостным.

«Ты меня не правильно понял. Он не хочет, чтобы ты сражался за него. Гризли больше не верит в твою преданность. Ты станешь его вечным рабом, который будет выполнять все, что Гризли заблагорассудится. Полное порабощение».

У Рэна живот свело от страха только от одной мысли.

«Я не могу этого сделать. Я принадлежу Артемиде».

Ветер-провидица скептически глянула на него.

«Тогда пускай она придет за тобой, если ты ей так сильно нужен… Но ты, как и мы, знаешь правду. Ей, как и всем остальным, нет до тебя дела. Она не потратит и трех секунд, пытаясь разыскать тебя, поскольку даже не поймет, что ты исчез. Посмотри правде в глаза, Мака'Али, ты ничтожество. Ты никому не нужен и не важен. Даже нам».

Эти слова больно ранили. В основном из-за скрытой в них правды. Единственная, кто ценил Рэна за всю долгую жизнь, теперь лежала мертвой у его ног.

Или в этом есть что-то большее?

«Если во мне нет ценности, зачем я понадобился Гризли?»

«Пытать тебя, идиот. Зачем же еще? Ты его предал, и он в отместку жаждет твоей крови. Никто не смеет выставлять его дураком. Единственная так называемая ценность в твоей шкуре, что ты можешь подобраться к Койоту и пожертвовать им, освободив Гризли быстрей других. Но если ты не хочешь, чтобы твоя любимая игрушка вернулась в мир живых, прекрасно. Я найду кого-нибудь другого, у кого хватит духу сделать все необходимое для своих любимых».

Рэн заскрежетал зубами. Она тратит впустую время, оскорбляя его. Рэна мало заботили ее слова. Эти шипы давным-давно перестали жалить.

Катери единственная, кто мог причинить ему боль, а ее смерть разбила сердце.

«Я могу спасти ей жизнь».

Рэн посмотрел на единственного человека, который заставил его чувствовать себя необходимым. Ту, что могла вызвать улыбку на его губах, несмотря на обрушившийся на их головы ад. Все внутри скрутило от горя. Он не мог отказаться от предложения Ветра и Гризли, и им хорошо об этом известно.

«Как я могу продать свою свободу ради женщины, которую только встретил?»

Точно так же Бизон был готов рискнуть и навлечь на себя гнев и возмездие Рэна, встречаясь с Бабочкой во время его короткого правления. Когда он узнал о поступке Бизона, то был в ярости. Не потому, что сам хотел заполучить Бабочку, а из-за того, что почувствовал себя преданным, поняв о страхе Бизона перед ним. Его друг так низко о нем думал, предполагая, будто Рэн убьет его из-за любви.

Благодаря этому он осознал, насколько нелеп и беспричинен страх. Если бы Рэн на самом деле желал Бабочку, то получил бы ее, как только пленил Койота.

Вместо этого Рэн оставил ее в покое. Даже притом, что она была безбожно красива, и он бы с гордостью назвал ее своей. Но Рэн завидовал счастью своего брата, которое было куплено ценой его крови и достоинства, а невеста Койота тут не причем. Рэн никогда бы не пленил брата, если бы тот не отравил его, а потом попытался перерезать горло.

И он бы не мучил Койота, если бы брат держал рот на замке, а не оскорблял его каждый день. Это сводило Рэна с ума. С одержимостью, болью Койота и вечными издевательствами отца Рэн окончательно потерял себя. Он мечтал о том, чтобы это все прекратилось. И чтобы хоть один человек посмотрел на него как на человека с чувствами. Проклятье, даже когда он пришел убить отца, тот смеялся над ним.

— Ты не настоящий мужчина, пес.

Отец плюнул ему в лицо.

Когда Рэн напал, отец мог выжить, если бы хоть раз отнесся к нему серьезно. Но он издевался над ним вплоть до того момента, когда Рэн нанес удар.

За всю жизнь Рэн никогда не чувствовал себя любимым, даже Бизоном. Их отношения рождены из долга Бизона и чувства жалости к Рэну. Хотя они стали близкими друзьями, Бизон подружился с ним не потому, что Рэн ему нравился или у них было что-то общее.

Только Катери увидела его настоящего. Она ничего ему не должна. И не испытывает к нему жалости. На самом деле он ей просто нравится, а все ее подколы были добродушными и игривыми. Рэн чувствовал это каждый раз, когда Катери смотрела на него. В каждом ее прикосновении.

Со слезами на глазах Рэн обратился к Ветру-провидице:

«Спаси ее. Цена не имеет значения».

Ветер безжалостно улыбнулась.

«Мы говорили, что однажды ты к нам вернешься».

«Будь они прокляты, что оказались правы».

Через секунду Катери глубоко и отрывисто вздохнула, а потом открыла глаза.

С бешено колотящимся от радости сердцем, Рэн упал на колени и притянул ее в объятия, наконец дав волю слезам.

Ветер-провидица переместилась, став между Кабесой и Джессом, но не один из них не мог ее видеть.

«Запомни свои слова, Мака'Али. Если ты обманешь нас, мы ее не убьем. Гризли предъявит на нее права, а ты знаешь, как он поступает со своими игрушками. Ею попользуются вволю».

Рэн проигнорировал Ветер, нежась в аромате кожи Катери и чувствуя ее тепло.

— Кому-то кроме меня еще неловко? — спросил Саша. — Ребят, снимите комнату.

Рассмеявшись, Рэн разомкнул объятия, обхватив ее лицо руками, убеждаясь, что с ней все хорошо.

Катери провела пальцами по его влажным щекам.

— Я что-то пропустила?

Саша фыркнул.

— Не-а, ничего особенного. Только свою смерть.

— Что? — неодобрительно хмурясь, спросила она.

Рэн кивнул.

— Ты умерла на моих руках.

— Как?

— Не знаю.

Но у него имелись веские причины подозревать в этом Гризли. А еще Рэн был уверен, что именно благодаря Гризли на них не нападали. Вполне вероятно, ублюдок подарил им это время, зная, как поступит Рэн. Гризли прекрасно понимал, что Катери для него значит.

Сначала Гризли послал Ветер-провидицу, чтобы словить его на крючок, а теперь он повторил трюк с женщиной, которая даже не подозревала, что ею попользовались как орудием против Рэна.

Но это не ее вина. Это он идиот, неспособный оградить сердце. Он не может просто переспать с женщиной и уйти. Его самого слишком часто использовали, чтобы теперь Рэн так поступал с другими.

И сейчас враг точно знал, как сильней его можно ранить. Гризли узнал о самой большой слабости Рэна. Катери.

«Я так облажался…»

Катери ахнула, когда Рэн сильней стиснул ее.

— Милый, я не могу дышать. Ты меня задушишь.

Он слегка ослабил стальные объятия, но продолжал прижимать ее к себе, словно стремясь слиться с ней воедино.

Джесс откашлялся.

— Возможно, Саша прав и нам стоит их ненадолго оставить вдвоем.

— Не вопрос, какого черта? — ехидно сказал Уриан. — Не судьба ли всего мира висит на волоске или еще что-то важное. Так что не торопитесь. Кусты там, они вам дадут кое-какое подобие уединения.

Рэн отпустил Катери и поднялся с очень пугающим выражением лица. Он окинул Уриана убийственным взглядом.

— Ты как никто другой должен понять мои чувства.

Встав в боевую позу, Рэн протянул руку Катери, а Уриан пристыжено отвел глаза.

Катери взяла Рэна за руку, и он ее поднял на ноги. Она стерла слезы с его щек, удивившись, что он позволил кому-то их увидеть. Особенно после всех ее видений, где он пошел на многое, чтобы никто не стал свидетелем его слабости или боли. Катери поцеловала прохладную щеку.

— Ты в порядке? — прошептала она ему на ухо.

Ее опалила всепоглощающая искренность в его взгляде.

— Сейчас, да. — Он повернулся к остальной их компании. — Кого ждем? Не мы ли должны спасти человечество? Апокалипсис никого ждать не будет.

Саша погладил подбородок, когда они двинулись вперед.

— Знаешь, именно об этом я хотел спросить. Как, по-твоему, апокалипсис, правда, никого не ждет, или все же поджидает четырех всадников? Может нам стоит организовать их похищение.

— Такая затея плачевно обернулась для Сизифа[47]. Аид по-прежнему его пытает, — с насмешкой сказал Уриан.

— Хорошо подмечено, я научился не вмешиваться в дела богов и становиться на чью-либо сторону. Это реальное попадалово, — Саша стал насвистывать песенку гномиков из Белоснежки.

Пока Уриан не схватил его за горло.

— Если ты вдруг забыл, мы в аду, где томится куча демонов и некоторые из богов, которых ты не захочешь злить. Нам по возможности не стоит привлекать внимание.

Саша оттолкнул руку от горла и скривился.

— Не стоит быть такой сволочью.

— А ты не будь идиотом.

— Довольно! — прорычал Рэн. — Давайте придержим яд для схватки с врагами, замышляющими наше убийство, а не для нападок друг на друга.

Они шли, а Катери становилась все задумчивей, наблюдая за мужчинами. Она восхищалась ими. Столь разношёрстные личности, но объединённые в войско, призванное защищать людей, с которыми они даже не знакомы. Человечество, которое в прошлом не проявило к ним ни грамма доброты. Каждый из них горько предан тем, кому он доверял.

Сандауна застрелил лучший друг на ступеньках церкви, где он собирался обвенчаться с любимой женщиной. Уриана предал отец и дед. Кабесу — женщина, ради защиты которой он бы отдал свою жизнь. Сашу — собственный брат. Рэна…

За него у нее разрывалась сердце. Она взяла его за руку. Он вздрогнул, потому что не привык к такому.

— Ты будешь вздрагивать каждый раз, когда я к тебе прикасаюсь? — поддразнила Катери.

Рэн наслаждался веселой интонацией ее голоса. Ему никогда не привыкнуть к такой непринужденной манере общения с ним.

— Интересно, а он боится щекотки? — сказал Саша, выразительно шевеля бровями. — Но поскольку я люблю свое имущество не выпотрошенным, не буду говорить, что умираю от желания узнать. Но, Катери, ты узнай, а потом расскажешь.

Она озорно улыбнулась.

— Так как, боишься?

Рэн пожал плечами.

— Откуда я знаю?

Катери поморщилась от столь бесстрастного тона. На долю секунды она забыла, что таких обыденных вещей у него не было в детстве. Никто никогда не играл с ним. Он почти вырос, прежде чем Бизон подружился с ним, хотя у Рэна был брат-одногодка. Койот играл с друзьями, а Рэна оставлял в стороне наблюдать за ними.

На нее нахлынуло видение его прошлого. Солнечный летний день, жара стояла просто невыносимая.

— Эй, Мака'Али, мы идем купаться. Хочешь с нами?

Рэну тогда было где-то двенадцать или тринадцать лет, он оторвался от работы по дому и посмотрел на Койота и Чу Ко Ла Та с другими мальчишками его возраста.

— Я-я-я-я д-д-должен з-з-з-закончить.

— Да ладно, мы ненадолго. Ты сможешь закончить, когда вернемся. Сейчас середина дня. Давай отдохнем, пока такая жара.

Несмотря на неприятные предчувствия, Рэн кивнул. Его раньше никогда не приглашали с собой, и он побоялся, что брат со своими друзьями больше не предложат, если он откажется.

Рэн отложил в сторону инструмент и стер пот со лба, прежде чем присоединился к компании мальчишек. Всю дорогу до озера они подшучивали друг над другом и смеялись, полностью игнорируя Рэна.

Как только они добрались до небольшой поляны, около которой поблескивало озеро, все разделись до набедренных повязок и запрыгнули в воду.

Рэн заколебался. Будут ли они смеяться над ним? Он еще ни перед кем не раздевался.

— Давай, Мака'Али, — позвал Койот. — Ты много теряешь.

Готовясь к худшему, Рэн тоже разделся до набедренной повязки, а потом залез в воду. К его облегчению, ребята его полностью игнорировали, купаясь и резвясь в воде.

Рэн нырнул под воду. Живительная прохлада ослабила полуденный зной. Несколько минут он спокойно плавал на спине с закрытыми глазами.

Пока его не схватили.

Прежде чем он опомнился, Чу Ко Ла Та сорвал с него набедренную повязку и смеясь побежал на берег.

Рэн бросился за ним. Как только он оказался на суше, его схватил Койот и бросил назад в воду. Рэн выплыл, кашляя и хватая ртом воздух, а потом обнаружил, что мальчишки сбежали. Прихватив с собой всю его одежду.

Он попытался позвать их, но ничего не получалось. Челюсть заклинило, и слова застряли в горле.

Оскорбленный и рассерженный Рэн поплыл к берегу и вылез.

«Я должен попытаться вернуться в город незамеченным. Есть несколько троп, которыми редко пользуются.

Оказавшись дома, я смогу…»

Он не закончил мысль, столкнувшись лицом к лицу с компанией девушек, пришедших искупаться. При виде его наготы они завизжали и начали смеяться над ним.

С красным лицом Рэн руками попытался прикрыться и побежал в лес, пытаясь спасти остатки своего достоинства. Но внутри у него все вопило от боли и унижения.

К тому времени, как он вернулся домой, отец уже ждал его. Девушки вернулись сразу же, рассказывая всем подряд, что он онанировал в общественном водоеме.

— Где твоя одежда?

— З-з-з-з…

Отец ударил его так сильно, что сбил с ног.

— Отвечай!

Рэн попытался, но был столь расстроен, что не смог сказать ни слова в свою защиту. Вообще ни словечка.

Отец дернул его за руку.

Рэн споткнулся, а глаза от боли заволокло слезами. Он попытался вырваться из хватки, но отец не отпускал. Он потянул его к столбу. Рэн стал сильней вырываться.

Отец безжалостно тащил голого Рэна по дому. Когда они проходили мимо Койота, наблюдавшего за ними широко распахнутыми глазами, Рэн потянулся к брату.

— П-п-п… — Он попытался сказать «пожалуйста», чтобы брат рассказал о случившемся и не позволил избить Рэна.

Койот не обращал на него внимания, идя за ними следом на задний двор. Отец привязал Рэна к столбу и всыпал двадцать плетей за осквернение общественного водоема.

— Ты никогда снова туда не пойдешь, — прорычал отец Рэну в лицо. — Ты меня понял?

По его щекам текли слезы, а губы дрожали, когда он попытался заговорить.

Отец зарылся рукой в окровавленные волосы сына и рванул их.

— Ты меня понял, слабоумный ублюдок?

Рэн кивнул, глотая слезы.

Отец развязал его.

— Теперь иди, оденься и закончи уборку. Если хоть что-то не успеешь сделать до заката, мы сюда вернемся, и ты получишь еще двадцать плетей.

Рэн попытался встать на ноги, но он был сильно избит, чтобы стоять. Ноги дрожали даже сильней губ.

Он лежал так несколько минут, пока Койот не принес одеяло и не накрыл его.

— Прости, Мака'Али. Мы просто пошутили. Я не знал, что девочки всем расскажут. Мы думали, они посмеются и подразнят. Ни у кого и мысли не возникло, что они скажут всем, будто ты занимался чем-то непристойным.

Тем не менее, его спина огнем горела от петель.

— П-п-почему ты не с-с-сказал…

— Не хотел нарваться на неприятности. Кроме этого, ты же знаешь отца. Он все равно нашел бы причину избить тебя. Зачем нам двоим страдать.

«Брат прав. В любом случае меня бы избили».

Койот помог ему подняться на ноги. Закинул руку Рэна себе на плечо, чтобы помочь брату добраться до его комнаты.

На полпути отец встретил их и улыбнулся Койоту.

— Мой дорогой сын, ты всегда так добр даже к тем, кто этого не достоин. Хотя я ценю твое милосердие, все же тебе не следовало это делать. — Он брезгливо скривил губы, глядя на Рэна. — Нельзя баловать преступников после наказания. Иначе они никогда не извлекут урока. Теперь отпусти его и забери одеяло. Он считал забавным разгуливать голышом… пусть так и идет в свою комнату.

Рэн ждал, что брат хоть слово скажет в его защиту.

Вместо этого Койот кивнул.

— Прости, отец. Этого больше не повторится.

Он забрал у Рэна одеяло.

Рэн едва держался на ногах. Полными слез глазами он смотрел, как отец треплет Койота за волосы и целует в макушку.

— Пошли, сынок, у меня есть для тебя подарок.

Катери не могла дышать от ужасной боли, вызванной этим видением прошлого. Печально, что к Рэну так редко относились с состраданием, что он цеплялся за эгоизм брата и всегда защищал его.

«Как Койот мог быть столь жесток к нему?»

Ее охватила дикая опаляющая ярость. Не задумываясь, она помчалась вперед и толкнула Сандауна.

Потрясенный он обернулся и посмотрел на нее как на шизанутую.

— И что это было?

— Ублюдок! Почему ты так медлил, прежде чем подружился с ним? Знаешь, ты мог бы хорошо к нему относиться до того, как стал обязан жизнью матери и сестры!

— Ты о чем? — Сандаун нахмурился. — Она окончательно сбрендила?

Рэн развернул ее к себе.

— Катери, он не помнит о том времени, когда был Бизоном. Некоторые фрагменты и куски, но не так много. Хотя внешне они похожи и у них есть общие черты, все же Сандаун совсем другой человек.

Катери зажмурилась и кивнула.

— Прости, Рэн. — Она посмотрела на ковбоя. — Джесс. Меня это сводит с ума… — Она повернулась к Рэну. — Они не имели права так обращаться с тобой.

— У тебя опять было видение?

Она кивнула.

— Теперь я понимаю мою бабушку. Мы гуляли по улицам, и она беспричинно вздрагивала. Каждый раз, когда я спрашивала, в чем дело, она отвечала: «Это прошлое, дитя. У некоторых оно настолько несчастное, что создает цикл из плохих воспоминаний, которые крутятся в сердце как заезженная пластинка. Цикл настолько плохой, что его видят те, кто на это способен. Благодаря этому мы знаем, что нужно помочь пострадавшему избавиться от боли. Так человек узнает, что, несмотря на жестокость, не все в мире плохие. А ужасное прошлое не должно разрушать их будущего. Улыбайтесь, сколько хватит сил. Улыбка дает полет душе и приносит в мир краски. Возможно, вы не можете купить дорогую одежду и обувь, но у каждого человека уникальная улыбка, которая стоит миллионов, особенно для тех, кто нуждается в доброте». — Катери стиснула волосы в кулак. — Тьфу! Кажется, Джесс прав. Я сдурела.

Рэн костяшками пальцев провел по ее подбородку, отчего по рукам Катери побежали мурашки.

— Ты не сошла с ума. Ты обретаешь силу, которую пока не можешь контролировать. Поверь мне. Мы все думали, что теряем рассудок, когда овладевали силой. Вот бы ты была рядом, когда я впервые обернулся в ворона. Я влетел прямиком в дерево, потом пришлось состряпать историю, чтобы объяснить огромный синяк на лбу, который не сходил две недели.

Она покачала головой.

— Ты замечательный.

— Он прав, — сказал Саша за спиной Рэна. — Когда я учился перемещаться, то попадал на свадебные вечеринки к незнакомцам. Ты об унижении говоришь. Так вот, мои силы вмиг меня покидали. И вот я стою во всей красе, прикрывая ладонями хозяйство, и думаю: «Почему я, боги?.. Почему это случилось со мной?»

Они все рассмеялись.

— Как я тебя понимаю, — сказал Уриан. — Я случайно превратил своего брата на неделю в козла. Я так боялся, что отец со мной сделает, поэтому не смог ему рассказать. Только мать обо всем догадалась, когда увидела в моей кровати козла, который моментально снова стал аполлитом. Я очень рад, что брат просто посмеялся, а не убил меня. Но до конца его дней меня мучило охрененное чувство вины.

Катери решила развить тему насчет его брата.

— С ним потом все было в порядке?

— Да, только у него после этого появилась странная тяга жевать кожу, но, по крайней мере, от этого у него были острыми клыки.

Кабеса поднял руку, призывая всех к молчанию. Джесс бесшумно стянул с плеча винтовку, а Рэн натянул тетиву и установил стрелу.

Что-то мчалось слева.

И оно направлялось прямо к ним.