Все, что пожелаю

Глава 20

Июль 1870 года

В первое свое утро дома Анжи проснулась на широкой мягкой постели и мгновенно зажмурилась от яркого солнца, свободно лившегося в комнату. Тут же появилась Конча с кофе и аппетитно пахнувшими булочками, только что вынутыми из печи. Служанка поставила поднос на маленький столик и поскорее задвинула шторы.

— Доброе утро, хозяйка, — весело поздоровалась она, словно не ведая о всех неприятностях минувшего вечера. Анжи уселась, облокотившись на пышные пуховые подушки, все еще не придя в себя от вымотавшего ее глубокого сна.

— Все уже встали?

— Да. Даже сеньора, хотя она предпочла остаться у себя. Похоже, солдаты собираются уезжать, а красавчик лейтенант уже дважды справлялся о вас. Сказать ему, что вы скоро спуститесь?

— Да… пожалуйста. Одеваюсь я быстро… кстати, вода в кувшине есть?

— Конечно, хозяйка, и чистые полотенца. Ваше платье гладят, и как только эта девица Бетт закончит, я все принесу. Вам угодно что-нибудь еще?

Нет, спасибо! — выпалила Анжи и, неловко замявшись, принялась теребить лоскутное покрывало, глядя на него невидящими глазами. Ей хотелось узнать, покинул ли ранчо Джейк или, несмотря на явную напряженность между ними, все еще здесь. По правде говоря, это ее ничуть не беспокоит, а за внешней нагловатой дерзостью Риты Анжи угадала неуверенность в себе, словно девушка терзалась тем же ощущением собственной никчемности, что и она сама.

Почему-то Анжи казалось, что именно это сходство рано или поздно должно их сблизить, но пока выросший между сестрами барьер было не так легко преодолеть. И главным препятствием служил Джейк Брейден. Это ужасно злило Анжи, особенно при мысли о том, как он обманывал ее все это время, обольстил, будучи одновременно женихом сестры! Нет, трудно ошибиться в выражении глаз Риты, когда та следила за Джейком… слишком похожими на ее собственные взгляды в его сторону.

Но больше никогда! Теперь он всего лишь ненавистная часть ее прошлого, печальная ошибка, но зато она получила достойный урок! Больше Анжи не позволит ему одурачить себя, не станет воображать, что между ними может существовать нечто большее, чем обычная похоть!

Правда, он с самого начала дал ясно понять, что ему нужно лишь ее тело. Разве не сам без обиняков объяснил в ту ночь, на палубе идущего в Галвестон парохода? А она вес пропустила мимо ушей, как, впрочем, многое из того, что была обязана заметить.

Но теперь все позади. Она наконец здесь, в непривычном для нее свободном мире. Как только решится проблема Джейка Брейдена, она начнет новую жизнь.

И звуки этой новой жизни уже раздавались за окном крик петуха, мычание коров, шаги людей. Ранчо процветало поставляя мясо в военные форты и даже в резервацию апачей, в форте Стентоне. Кто ей это сказал? Ах да, Джейк.

Полная решимости не дать никому омрачить ее радость Анжи после ухода Кончи немедленно встала. Кофе оказало горячим и крепким, булочки — пышными и вкусными. Она уже поела и принялась умываться, когда появилась Бетт ее свежевыглаженным платьем. Горничная явно повеселела и весело щебетала:

— Ах, здесь столько всего интересного! Меня разбудил петух, когда было еще совсем темно! Устроился под моим окном и как закукарекает! А здешние женщины такие спокойные, не то что мужчины. Орут и требуют еду в самый неподходящий час… Кстати, я уже видела капитана Брейдена, когда все, кто здесь работает или живет, пришли на кухню позавтракать.

Анжи, не отвечая, продолжала обтираться мокрой тканью, изображая равнодушие, от которого, разумеется, была далека, как от Франции.

Не дождавшись ответа, Бетт лукаво усмехнулась:

— Но капитан Брейден здесь самый красивый, хотя месье Логан тоже неплох, как, по-вашему?

— Ты права. Солнце выбелило его волосы… местами, а голубые глаза на темном лице весьма привлекательны.

Анжи взяла платье у горничной и оделась, пожертвовав громоздкими нижними юбками ради свободы передвижения. Она больше не станет обременять себя и никому не позволит указывать, что ей делать.

— Чистая правда… — мечтательно пробормотала Бетт. — Логан неотразим.

— Говори по-английски, Бетт. Теперь мы в Америке, так что нужно приспосабливаться.

— Приспосабливаться? — Малышка горничная вскинула голову, так что темные локоны заплясали на розовых щечках: — Мне это несложно, а вот вам… о, вы не так-то легко следуете правилам и законам! Думаете, я не заметила, что вы предпочитаете быть одна? Сама себе хозяйка — вот ваше заветное желание! Да-да, это очевидно!

Невольная улыбка тронула губы Бетт, когда Анжи пронзила ее возмущенным взглядом. Но, заметив веселые искорки в глазах горничной, девушка покачала головой.

— Но ведь это правда? — настаивала Бетт.

— Да, Бетт, скорее всего. Ну а теперь помоги управиться с волосами, чтобы я могла достойно встретиться со всеми домочадцами.

Бетт расчесала длинные пряди и ловко заколола гребенками. Анжи нервно поежилась, не желая признаться себе, что ей страшно предстать перед теми, кто на нее работает. На нее! Почему не на Риту?!

Нужно как можно скорее побеседовать с Джейком Брейденом и выяснить подробности отцовского завещания. Слишком неловко спрашивать Риту, а кроме этих двоих, некому ей объяснить. Джейк все знает, и если понадобится, Анжи силой выдавит из него причину, по которой отец завещал ранчо именно ей, а не Рите, которая прожила здесь всю жизнь.

Преисполнившись решимости, Анжи вышла в коридор и направилась к гостиной. Сиреневое платье облегало талию и бедра, но свободно ниспадало к щиколоткам, не стесняя шагов. Тонкий шелк прихотливо клубился вокруг ног, и когда она появилась в гостиной, все мужчины немедленно поднялись.

Дейв Логан и Билл Норт вежливо кивнули, но Джейк стоял, прислонившись к ведущей во дворик двери, в нагло-небрежной позе. Когда их глаза встретились, он холодно наклонил голову, но что-то в его напрягшемся лице подсказало, что настроение его не из лучших. Что же, это ею дело! При мысли о том, как он провел ее, Анжи тоже не до смеха.

— Доброе утро, джентльмены, — произнесла она, подходя к креслу у огромного камина.

В ответ послышался хор приветствий, и только Джейк со странной настороженностью продолжал смотреть на нее.

— Надеюсь, вы хорошо спали?

Она села, и остальные, словно сговорившись, стали устраиваться на стульях. Джейк остался стоять, молчаливый и неулыбающийся.

Анжи немного смутилась, зная, что они ждут, пока она скажет что-то… Как жаль, что здесь нет мамы. Она всегда знает, как выйти из положения.

Она откашлялась и, встав, повернулась к ним лицом.

— Это мое первое утро здесь, и, конечно, я должна ознакомиться со всем, что происходит на ранчо, прежде чем производить какие-то изменения или вносить предложения. Так что, пожалуйста, простите, если мои вопросы покажутся глупыми, и отнесите их за счет моей неопытности, — начала она, глядя на Норта. Как оказалось, тот был старшим ковбоем, и его возмущенный вид заставил ее осечься. Однако вместо него заговорил Джейк.

— Не пытайтесь ничего менять, мисс Линдси, — резко бросил он. — Дела здесь и без того идут неплохо.

Потрясенная такой наглостью, Анжи мгновенно вспылила:

— Я обращалась не к вам, капитан Брейден. Насколько мне известно, главный здесь — мистер Норт.

— Может, и так, но он слишком вежлив, чтобы сказать вам в лицо, что вы не отличите овцы от бычка и будете только мешаться под ногами, вместо того чтобы заниматься домом и служанками.

— Предлагаете, чтобы я держалась подальше и не лезла в дела ранчо?

— Мэм, я всего лишь советую не торопиться. Послушать старших, прежде чем отдавать приказы. Эти люди все равно не станут слушать женщину, и если начнете перечить Норту, кончите тем, что придется самой пасти и клеймить скот.

— По-моему, я не так стара и еще не замужем, чтобы обращаться ко мне «мэм».

— Простите, — бросил он, хотя особого раскаяния в голосе не чувствовалось.

Анжи так и подмывало велеть ему убраться, но без Джейка она ни за что не разберется во всей этой путанице и не узнает того, что так хочет знать. Иначе придется настроить против себя Риту, а ей почему-то этого совсем не хочется.

— Спасибо за наставление, капитан Брейден, — холодно ответила она и снова обратилась к Биллу: — Мистер Норт, надеюсь, вы понимаете, что я никогда бы не стала оспаривать ваши приказы или способы ведения хозяйства.

Норт неуклюже встал, вертя и сминая в огромных ручищах фетровую шляпу.

— Конечно, мэм, уверен, что это так и есть. И вы вольны разгуливать где хотите, только было бы лучше, если кто-то покажет вам, что и где. Да вы и сами, разумеется, не захотите в одиночку бродить по незнакомым местам.

— Не захочу? Возможно, вы правы.

Норт облегченно вздохнул.

— Кстати, мэм, в конторе полно всякой бумажной работы; неплохо бы книги просмотреть, счета свести, и кроме того, Джордж Шерман, поверенный вашего папаши, наверняка захочет потолковать насчет акций рудника.

— Акций рудника? Норт неловко отвел глаза.

— Да, мэм. Шерман сам все объяснит, когда приедет.

— Билл имеет в виду рудник «Санта-Рита», Анжелика, — вмешалась Миньон, вплывая в комнату в облаке духов, и все присутствующие разом обернулись. Вид у миссис Линдси был весьма уверенный: сразу стало ясно, что она в отличие от дочери вполне владеет собой. — Разве не так, мистер Норт?

— Как же, мэм, тот самый.

— Что там добывают? Золото? Серебро? — допрашивала Анжи.

— Медь, — сухо сообщил Джейк, выдвигаясь вперед. Очевидно, тема разговора не слишком ему нравилась. — Когда-то рудник принадлежал испанцам, потом мексиканцу Франсисо Эльгеа из Чиуауа, но, когда Нью-Мексико стал частью Соединенных Штатов, владелец сменился. Мексиканцы заявляют, что рудник по-прежнему в числе их владений, но американское правительство категорически не согласно.

— В таком случае на чьей стороне правда? — резко спросила Анжи.

— Насколько мне известно, рудник — собственность твоего отца, — холодно бросила Миньон. — Вряд ли Джон от него отказался.

Джейк пожал плечами и взглянул на Анжи.

— Я попрошу Шермана обсудить с вами этот вопрос.

— Последнее время мне кажется, что вы знаете обо мне и моей жизни гораздо больше, чем полагалось бы постороннему, — отпарировала Анжи. — Тем не менее я буду очень благодарна, если уделите мне несколько минут.

— Именно несколько. Попрошу покороче, я скоро по кидаю ранчо.

Анжи с трудом сдержала порыв наброситься на него и исцарапать лицо.

— Вы не представляете, какую радость доставите мне своим отъездом! Однако следует уладить вопрос об оплате ваших услуг и прояснить некоторые не слишком понятные мне детали. Сделайте одолжение, останьтесь, после того как все уйдут.

— Никогда не мог устоять против вежливой просьбы, мисс Линдси, — с издевательской улыбкой, больно ранившей Анжи, поклонился Джейк. Остальные, поняв намек, потянулись к двери. Дейв Логан, помедлив в дверях, протянул руку Миньон.

— Мэм, если хотите, с радостью покажу вам сад. Там есть одна уютная скамейка, где приятно посидеть в жаркий день.

К удивлению Анжи, Миньон, хоть и недовольно поморщилась, все же приняла приглашение и вышла, не оглянувшись на Джейка и Анжи.

Оставшись наедине с Брейденом, Анжи немедленно на него напустилась:

— Ты лгал мне!

— Так и знал, что ты это скажешь.

— Если знал, то почему не позаботился рассказать, что у меня, оказывается, есть сестра, которая к тому же живет здесь! Воображал, что я сотворю что-нибудь ужасное, если станет известно о Рите?

— Мои соображения в данном случае не играют роли. Если бы Джон Линдси хотел сообщить тебе, то все прояснил бы в завещании. Может, он считал, что, узнав о Рите, ты откажешься приехать?

— Но почему? И не подумала бы! У меня появилась бы еще одна веская причина поскорее сюда добраться, особенно теперь, когда он мертв. Кто еще расскажет мне о нем?

Голос девушки дрогнул, и Джейк задумчиво прищурился:

— А твоя мать?

— Она… она старается вообще не упоминать о нем. Я думала… о, не знаю, что думала найти, когда окажусь здесь. Наверное, представляла, что отец жив и ждет меня, что все это чья-то злая шутка, а на деле он встретит меня в воротах с распростертыми объятиями и мы наконец узнаем друг Друга!

Она заметила жалость во взгляде Джейка и поскорее отвернулась, отчего-то не в силах вынести его сочувствие. Пусть уж лучше ненавидит ее, так будет легче для них обоих!

— Похоже, тебе показалось забавным быть рядом с невестой, вместе с ней приветствовать нежеланную гостью. Надеюсь, моя реакция не слишком тебя разочаровала.

— Ни в коем случае. Я получил все, на что надеялся.

— Подонок!

— Это вопрос или утверждение?

— Оценка характера.

Она круто повернулась, собираясь уйти, но он успел положить руку ей на плечо. Однако девушка увернулась и заколотила кулачками в его грудь, пока он не сжал ее запястья с такой силой, что она едва не охнула от боли.

— Не стоит, — предостерег Джейк, когда она подняла ногу, чтобы лягнуть его, и в его голосе прозвучало столько злобы, что она замерла. Но Джейк тут же тихо рассмеялся: — Ты слишком предсказуема, Анжи. Неужели никогда не сдаешься без борьбы?

— Никогда. Отпусти меня — или закричу.

— Интересно бы послушать, но если помнишь, ты уже угрожала мне раньше точно такими же словами.

О да, он прав. И тогда он прижал ее к себе и измял губы поцелуями.

— Пропади ты пропадом, Джейк Брейден! Ты аморальное, бесчестное животное, и мне не стоило даже на минуту тешить себя иллюзиями, будто в тебе есть хоть капля порядочности!

— Что ж, вини себя в своей ошибке. — Он отпустил ее и плотно сжал губы. На щеке дернулся мускул. — Следовало быть поосторожнее.

— Совершенно верно.

— Послушай, Анжи, — нетерпеливо отмахнулся он, — обмен оскорблениями ничего не решит. У меня были свои причины молчать о Рите. Не слишком на нее наседай, дай возможность опомниться. Ей куда тяжелее, чем тебе, потому что, кроме Джона Линдси, у нее никого не было Теперь он в могиле, и даже дом у нее отбирают. Не думаешь ли ты, что и она достойна того сострадания, о котором ты все время толкуешь?

Часы на камине громко тикали, назойливо врываясь в тишину. Мужчина и женщина молча смотрели друг на друга. Потрясенная Анжи никак не могла проглотить застрявший в горле ком. Значит, Рита действительно небезразлична Джейку, если он так старается ее защитить. О Господи, хоть бы сердце не болело так сильно, ведь она уже столько раз твердила себе, что ничуть не нужна Джейку, так к чему лишние страдания?

Наконец Анжи немного пришла в себя и с деланным равнодушием пожала плечами.

— Если ты так заботишься о ее чувствах, — язвительно заметила она, — следовало бы держаться подальше от меня. Или собираешься во всех подробностях расписать, что было между нами?

— Оставляю это приятное занятие тебе.

— Не жди, что я стану таскать для тебя каштаны из огня! Сам делай свою грязную работу! Это ты, подлая скотина, натворил столько пакостей! Сам объясняй своей драгоценной Рите, почему так любишь прыгать из ее постели в мою! Можешь заверить ее также, что отныне я не желаю иметь с тобой ничего общего. Предпочитаю джентльменов, таких, как лейтенант Уокер, который знает, как обращаться с женщинами.

— В таком случае вам следовало бы поговорить с ним, а не со мной, мисс Линдси. Он ждет вас все утро. Позвать его?

Дьявол бы его побрал! Ничуть не потерял выдержки и еще имеет наглость бесить ее, пронизывая при этом ледяным, презрительным взглядом глаз, похожих на осколки янтаря. А ведь когда-то из них лился теплый свет… Почему ей так плохо? О, она ведет себя как базарная торговка, но никак не может остановиться в своей неутолимой потребности ранить его так же сильно, заставить помучиться.

— Ни к чему, капитан Брейден. В отличие от вас Темп стал для меня бесценной опорой. Я дорожу его дружбой и нахожу, что между нами много общего. Что ни говори, а он истинный джентльмен, прекрасно воспитанный и образованный, не то что неотесанный дикарь!

У нее нашлось бы еще много что сказать, но Джейк не дал ей ни малейшего шанса. Повернувшись на каблуках, он устремился прочь, оставив ее одну в гостиной, где слабо пахло пчелиным воском и лимонной мебельной политурой. Столы блестели, а перед камином лежал большой ковер.

Подавив порыв броситься за Джейком, Анжи опустилась в кресло, где сидела перед этим, смущенная, растерянная, глубоко обиженная.

Джейк даже не отрицал, что помолвлен с Ритой, не попытался извиниться за свои поступки. Но ведь он обо всем предупреждал заранее, не так ли?

Почему-то даже это не оправдывало его в глазах Анжи, посмевшей на минуту посчитать, что между ними было немного большее, чем порыв случайной страсти.

Горло саднило, а глаза щипало от непролитых слез. Вес идет совсем не так, как ей представлялось в мечтах. А теперь откуда-то взялась сестра, и эти разговоры о руднике, права на который явно не были бесспорными.

Девушка горько усмехнулась. Мама была бы довольна, узнай она о том, какие чувства терзают Анжи. Наверняка снова стала бы уговаривать ее уехать.

Но она прошла весь путь, хотя поездка оказалась не такой ужасной, и совсем не готова повторить все в обратном порядке. Нет, она останется и, возможно, если поговорит с Ритой по душам, узнает много полезного и сумеет приспособиться к здешней жизни.

Ах, если бы не Джейк Брейден, они с сестрой могли б! даже стать друзьями. Теперь же такая возможность весьма сомнительна. Вряд ли они смеют быть даже вежливыми друг с другом, особенно если Рита узнает правду об Анжи и Джейке.

Словно подслушав ее мысли, Рита появилась в комнате и насмешливо воззрилась на Анжи:

— Ты уже видела моего жениха?

Анжи слегка покоробило от такой откровенности, но она все же настороженно кивнула:

— Да, он был здесь несколько минут назад.

Вместо того чтобы удалиться, Рита продолжала стоять в дверях. Сегодня на ней была белая ситцевая блузка с присборенным вырезом и короткими пышными рукавами и широкая юбка, в которой, должно быть, прохладнее, чем в платье Анжи. На ногах ловко сидели сандалии из сыромятной кожи, какие обычно носят мексиканские крестьяне. Со своей распущенной гривой черных волос и смуглой кожей Рита выглядела экзотичной, прелестной и очень юной.

— Ты хорошо его знаешь? — грубо выпалила она. Застигнутая врасплох, Анжи замялась в поисках тактичного ответа.

— О ком ты? О капитане Брейдене?

— Конечно, — нетерпеливо тряхнула головой Рита. — Я знаю его с двенадцати лет и любила все эти годы.

— Вот как, — пробормотала Анжи. Да и что тут говорить? В душе бушевала неприязнь, смешанная, однако, с желанием перекинуть мостик через разделявшую их пропасть. Джейк, кажется, обречен служить постоянным яблоком раздора, и она предпочитала бы вообще не говорить о нем. Даже с Ритой.

Рита принялась лениво слоняться по комнате, делая вид, что любуется безделушками, однако то и дело искоса поглядывала на Анжи.

— Твоя мать — настоящая красавица. Моя не была замужем за отцом, но ты, наверное, уже знаешь это.

— Ошибаешься. Еще неделю назад я и понятия не имела о твоем существовании!

— Правда?

Рита вытаращила было глаза, но тут же рассмеялась:

— Представляю, каким ударом для тебя была эта новость!

— И не говори. Но не поверишь: немного оправившись, я поняла, что счастлива.

— Счастлива? — с подозрением повторила Рита. — Хм. Это ты сейчас так поешь, а потом что скажешь?

— А что я должна сказать? Ты показалась мне очень милой.

— А я и есть милая.

Рита прислонилась к камину и, скрестив руки на груди, изучающе оглядела Анжи.

— Я представляла тебя другой.

— Неужели? И чего же ты ожидала?

— Не знаю. Что-то нежное. Недотрогу, похожую на пустынный цветок.

— А мне казалось, пустынные цветы — создания выносливые.

— Они долго не живут. Слишком хрупкие. Расцветают, когда идет дождь, и до конца дня чаще всего увядают.

— В таком случае я, наверное, цветок кактуса и живу дольше, потому что покрыта колючками.

— Ты не так уж плоха, — усмехнулась Рита. — Я не была готова полюбить тебя.

— Боишься, что я стану разыгрывать хозяйку и прогоню тебя отсюда?

— О, по условиям завещания ты не можешь меня прогнать. Я владею долей акций рудника, так что всегда буду иметь доход, во всяком случае, пока их не продам. Он отдал тебе ранчо, потому что мне оно не нужно.

Она внезапно кошачьим шагом двинулась вперед и встала перед сестрой, так что Анжи ощутила легкое благоухание. В эту минуту Рита казалась слабой и беззащитной, и Анжи еще больше захотелось все узнать о сестре.

— Почему ты отказалась от ранчо, Рита?

— Ненавижу здесь все. Слишком далеко от города. Я люблю слушать музыку и танцевать. Настоящую музыку и настоящие танцы, а не тот надоедливый вой, что издают мексиканские vaquero[17] по вечерам. Надоели их унылые песни, от которых уши вянут. Хочу увидеть Новый Орлеан, а может и Париж. Ты там бывала?

— Да.

— Какие они? — Рита уселась рядом, буквально дрожа от нетерпения поскорее услышать описание тех чудесных мест куда так рвалась. — Там много людей? Повсюду огни и много развлечений? Ты видела что-нибудь по-настоящему не приличное?

— Верно, людей там немало. — Анжи, поколебавшись тихо призналась: — Я побоялась сказать маме, но, когда был;;

моложе и приехала в Париж со своими родственниками, мы с кузинами как-то сбежали из дома и отправились в кабаре, где танцуют девушки в коротких юбках и задирают в воздух голые ноги, показывая мужчинам все свои тайны. Видишь ли, мы очень рисковали, потому что такие вещи нам строго запрещены, особенно потому, что тамошние мужчины приходят, чтобы выбрать… какую девушку взять под свое… крылышко.

Рита хихикнула:

— Понимаю, о чем ты. Вы были очень шокированы?

— Тогда… очень.

— Но не сейчас.

— Сейчас я стала старше и повидала мир.

Анжи запнулась, но все же задала вопрос, мучивший ее много лет:

— Каким он был?

— Кто? О, наш отец? Большой. Высокий, как горная сосна, и такой же упрямый. — Рита слегка улыбнулась. — Как-то я видела, как он скрутил бычка и даже не запыхался. И глаза у него были почти как твои. Темно-синие, иногда казались даже фиолетовыми… и волосы такие же, хотя у него были темнее, только с красноватыми прядями. У меня материнские глаза и волосы.

— Должно быть, и она была настоящей красавицей. Рита испуганно вскинула глаза, но тут же кивнула.

— Да. Наверное, хотя я не слишком ее помню. Она умерла, когда мне было два года.

— Мне очень жаль.

Рита, пожав плечами, встала и словно окуталась покрывалом равнодушия.

— Я почти ее не знала. Думаю, те же чувства ты испытываешь к отцу. — Нет… я чувствую, что меня бросили. Обманули. Мне бы хотелось узнать его получше. Жаль, что так и не успела полюбить его.

Кажется, она слишком разоткровенничалась. Но как ни Удивительно, не жалеет об этом. Эта девушка, ее сестра, так одинока и беззащитна, и, несмотря на ревность к отцу, она ощущала некое духовное единение с Ритой. Разве они не обе только что потеряли отца?

Рита, как-то странно взглянув на нее, отвернулась и пошла было к двери, но, помедлив, бросила через плечо:

— Как только выйду замуж, немедленно уеду.

Дверь за ней закрылась, но в комнате все еще звенело эхо ее слов. Анжи закрыла глаза. Что же, первый разговор прошел не так уж худо. Вероятно, удастся избежать открытой войны.

Глава 21

За двадцать лет здесь все изменилось.

Миньон сидела в тени дерева, стараясь разглядеть сквозь скрюченные ветви яблонь и персиков серо-голубые горы в туманной дымке. Солнце еще не палило в полную силу, птицы весело распевали на деревьях, и было сравнительно прохладно. Казалось, здесь царит неизменный покой, которого не посмеет нарушить ни один пришелец. Никто не проникнет за толстые стены, окружавшие ранчо.

Но там, за оградой, подстерегает смертельная опасность Да и здесь ей противно находиться.

Значит, Джон Линдси быстро нашел ей замену! Все это время жил с другой женщиной, имел от нее ребенка, в то время как Миньон спала одна в холодной постели. Ей следовало бы развестись с ним, как ни шокировано было бы общество таким поступком. Почему она ничего не знала и не подозревала? Будь у него сын, а не вторая дочь, вряд ли Джо; поспешил бы призвать Анжелику к себе. Наверняка напрочь позабыл бы о ней.

Господи, как трудно было сдержаться, когда Миньон узнала обо всем! И еще труднее не потребовать ответов от этой темнокожей девчонки, младшей дочери. Какое оскорбление, удар по ее гордости и положению законной жены! Даже после смерти он ухитрился ее унизить! И ведь наверняка понимал при этом, что Миньон должна испытывать, как будет страдать, и все же никогда не намекнул даже о ребенке от своего бесстыдного и незаконного союза с мексиканской крестьянкой! И остальные, включая Паттерсона, кому бы следовало пожалеть ее, ни словом не обмолвились. Какой позор! И что теперь делать с этой девчонкой? Впервые она, Миньон, не знает, как выйти из положения.

Миньон глубоко вздохнула. Нужно быть справедливой: Рита ни в чем не виновата, но пусть не ожидает ни уступок, ни компромиссов. Поместье принадлежит Анжелике, законной наследнице Джона Линдси, а не наглой особе в дешевых платьишках и с откровенно-зазывной улыбкой, особе, которая к тому же предъявляет права на капитана Брейдена.

Горячий ветер шевелил зеленые листочки на яблоне, приятно овевал щеки, и Миньон нахмурилась было, но тут же постаралась разгладить лицо. Не дай Бог, соберутся морщинки!

Миньон улыбнулась. Неужели в ней все еще сохранилось тщеславие? Желание молодиться? Глупая привычка, все равно она ни о ком не думала, кроме Джона. Если не считать еще… нет, все это было так давно… правда, если верить его клятвам, он до сих пор находит ее прелестной. Может, так оно и есть. Хотя, если проживет в Нью-Мексико еще несколько лет, ветер и палящая жара скоро превратят лицо в настоящую сушеную сливу, и уж тогда никто на нее не посмотрит.

Ах, какое это имеет значение? И без того ее время прошло. Теперь главное — Анжелика и ее будущее. Все, о чем мечтает Миньон, — увидеть дочь замужем за порядочным человеком, не похожим на Джона… или Джейка Брейдена, который не сводит с нее пристального взгляда. Он слишком напоминает Джона, жесток и неумолим, как эта земля, с пристальным взором неулыбчивых глаз и пугающей самоуверенностью. По мнению Миньон, Джейк Брейден еще опаснее Джона. Человек, который будит в окружающих страх, всегда опасен. Неужели она одна это понимает? Временами так и казалось. Но никто не желает ее слушать, особенно Анжелика. Правда, Миньон ничего другого не ожидала. Анжелика слишком упряма и своевольна.

— Капитан Брейден не джентльмен, — заявила Миньон Дейву Логану. Тот пробормотал вежливое извинение и оставил ее одну в саду.

Она закрыла глаза, вспоминая, как сажались эти деревья, тогда еще тонкие прутики, под жарким солнцем, которое должно было почти наверняка их сжечь. Но яблони выросли. И не только они. Все изменилось с тех пор, почти неузнаваемо. И она тоже. А Джон? Каким он был перед смертью? Анжелика не знала о том, что мать тоже получила письмо, трогательное напоминание о том, что было между ними. В нем Джон умолял разрешить дочери приехать в Нью-Мексико. Но Миньон боялась не только этой неукрощенной земли, но и Джона… тех чувств, что питала к нему, схороненных в самой глубине души. Опасалась нарушить свой, как выяснилось, хрупкий покой.

Водоворот воспоминаний закружил ее с такой силой, что сердце сжало от боли. Миньон поспешно поднялась и направилась к дому. Ветер закружил маленький пыльный смерч по. самыми ее ногами, принося запах полыни и креозота. Как он, ненавидела этот смрад, напоминавший ей о прошлом.

И о Джоне…

Миньон тихо всхлипнула. С того момента, как она во шла в дом, муж мерещился ей в каждой комнате этой огромной асиенды, бывшей когда-то трехкомнатной глинобитной лачугой. Теперь же в ней пятнадцать комнат, не считая кухни. Есть даже ванна и туалет в самой глубине дома, современное чудо, установить которое вряд ли пришло в голову Джону. Нет, это, несомненно, идея Риты. Джон Линдси, которого она знала, не заботился ни о чем подобном. Но он. должна признаться хотя бы себе, что дом с красной крышей сверкающими белыми стенами, утопающий в зелени, — со всем не та примитивная постройка, которую Миньон ожидала увидеть. Такие прелестные детали, как душистые травы благоухающие цветы, высаженные в укромных уголках и огороженные тонкими планками, придавали саду изысканность и элегантность. Настоящий рай… окруженный толстыми стенами.

Но за ними… все то же самое, злоба и смерть таятся в холмах и каньонах.

Но как примирить это место с ранчо ее воспоминаний?

Не успела она приблизиться к крыльцу, как из кухни вышел Джейк Брейден и направился к ней. Длинные ноги в мгновение ока поднесли его к Миньон. На талии Джейка перекрещивались два широких оружейных пояса; обе кобуры висели на бедрах достаточно низко, чтобы можно было сразу выхватить револьверы. Брейден был похож скорее на разбойника, чем на армейского разведчика, и Миньон снова задалась вопросом, почему Джим Паттерсон именно ему поручил доставить их в Нью-Мексико.

И как всегда, при мысли о Джиме Миньон постаралась незамедлительно выбросить его из головы и приветствовала Брейдена холодным кивком.

— Доброе утро, капитан. Похоже, вы спешите.

— Как раз собирался вам сказать, мэм, что уезжаю.

— Неужели? Я думала, вы немного погостите.

— Нет, мэм. Здесь достаточно людей. Ни мне, ни Логану совсем ни к чему путаться у вас под ногами.

— А как насчет остальных?

— Спенсер, Хигдон и их спутники отправляются утром, но для обороны людей вполне достаточно. Норт — хороший человек, он сумел не только сохранить, но и укрепить ранчо. Не волнуйтесь.

— Понимаю.

Миньон поколебалась. За его внезапным решением что-то кроется. Намеренное безразличие этого человека слишком очевидно.

— Ваш неожиданный отъезд каким-то образом связан с моей дочерью, капитан? Я знаю, Анжелика иногда бывает неуправляемой, а последнее время всячески выказывает к вам неприязнь.

Выпад был сделан вслепую, поскольку Анжелика, наоборот, была явно заинтригована Джейком, но, должно быть, попал в цель: лицо Брейдена чуть побледнело.

— Простите за дерзость, мадам, но ваша дочь не просто неуправляема. Она слишком своенравна и может попасть в нешуточную беду, если будет и впредь пренебрегать здравым смыслом. Кто-то должен держать ее в узде.

— Возможно. Но Анжелика всегда была капризна и свое вольна, а после того как получила письмо Джона, с ней совсем сладу не стало. Она словно чужая. С тех пор как мы выехали и Сан-Антонио, я просто ее не узнаю, — пожаловалась Миньон но тут же сообразила, что Джейк ничего не выдаст, даже если у него и был роман с Анжеликой. И оказалась права.

Безразлично пожав плечами, он заметил:

— Все меняется.

— Да, но моя дочь, похоже, мгновенно повзрослела, капитан. Я нахожу это очень странным.

Джейк продолжал похлопывать шляпой по бедру, и Миньон ощутила его растущее нетерпение поскорее убраться отсюда.

— Ей двадцать один год. Давно пора стать взрослой, вы так не считаете, мадам?

— Взрослеть и набираться опыта — вещи совершенна разные, капитан.

— Не всегда, — бросил Джейк, глядя ей в глаза. — Иногда все происходит одновременно. Причина мгновенно рож дает следствие.

— Знаете, капитан, вы меня интригуете. Сначала я видела вас всего лишь грубого, примитивного приграничного жителя Теперь я не так уверена. Если пытаетесь скрыть, что получит образование, все же ваша речь и взгляды вас выдают.

— Но почему я стал бы скрывать, что получил образование, мэм? — насмешливо осведомился Брейден.

— Не знаю, если только у вас нет на это своих причин Однако вы достаточно знаете латынь, чтобы обмениваться остротами с другим наемником, и прекрасно говорите по-французски. Только не утверждайте, что выучили его в Новом Орлеане потому что это неправда. Произношение совсем другое.

Джейк снова пожал плечами.

— Девушка, которая преподала мне основы французского, родилась в долине Луары. Мы долгое время были близки.

— Вне всякого сомнения, но я все же не верю, что вы так невежественны, каким хотите перед всеми предстать. И временами вы кажетесь мне смутно знакомым, словно мы встречались до моего второго приезда сюда.

— Нет, мэм, ошибаетесь. Возможно, вы знакомы с моими дальними родственниками, живущими в этих краях.

Он отошел было, но тут же оглянулся, и в его глазах блеснуло искреннее сочувствие.

— Постарайтесь тщательнее выбирать себе друзей, миссис Линдси.

— Я всегда так делаю, капитан.

Он кивнул и поспешно направился к загонам, где перекликались мужчины, объезжавшие лошадей. Да, интересный человек, и Миньон могла бы поклясться, что уже видела его раньше.

Ах, рано или поздно она все равно вспомнит, где и когда встречала Брейдена. Он ухитрился каким-то образом стать частью их жизни, как и судьбы Риты Линдси. Будь ее воля, ноги бы его не было на «Дабл Икс», пока Анжелика не получит наследство и не вернется вместе с матерью во Францию. Все стало бы гораздо проще без его постоянного присутствия. Может, стоило потолковать с дочерью по душам, тогда между ними не было бы такого отчуждения.

Но теперь уже поздно сожалеть об этом. Необходимо что-то срочно предпринять, пока не случилось беды.

Миньон стала осторожно пробираться по мощенной битым кирпичом тропинке. Юбка волочилась по беспорядочно росшим душистым травам. Зеленые растения с блестящими листьями были усыпаны красными перчиками, стебли чеснока и лука тянулись к небу, наполняя воздух острым запахом.

В небольшом огороде росли бобы, тыква, кабачки и кукуруза для домашних нужд. Из кухни доносился смех, прерываемый длинными испанскими тирадами Кончи, журившей одну из мексиканских судомоек. Да, кажется, не так уж многое здесь изменилось за двадцать лет. Если закрыть глаза, снова очутишься в прошлом.

Через несколько дней она встретится со своим старинным врагом, единственным, кто может посодействовать ей, и хотя она ненавидела самую мысль о том, что придется вновь иметь дело с этим человеком, другого выхода нет. Придется идти этим путем.

Анжи с вежливым видом слушала Темпа, но думала при этом о Джейке. Он действительно решил уехать?

Джейк тем временем седлал у загона лошадь скупыми, точными движениями, одновременно толкуя о чем-то с Дейвом Логаном и стоявшими поблизости мужчинами. О, ей все равно, действительно все равно, пусть убирается! Почему она не может отрешиться от мыслей о нем? Ведь он ясно дал понять, что равнодушен к ней!

— Анжи, — тихо продолжал Темп, — я знаю, еще рано спрашивать об этом, но не согласитесь ли через две недели пойти со мной на праздник? Будет угощение, а потом танцы.

Анжи с трудом вернулась к действительности и вымучила улыбку:

— Конечно. С удовольствием. А что празднуют? Счастливая улыбка осветила лицо Темпа. Он и вправду красив. Если бы только…

— Я так и не смог узнать, но это не важно. Самое главное — хорошенько повеселиться. Праздник устраивает кто-то из местных жителей. Приходят большинство ранчеро, женщины одеваются в праздничные наряды и становятся настоящими красавицами, напоминая нам, одиноким холостякам, о том, чего мы лишены.

Раздался звонкий женский смех, и Анжи увидела, что при соединившаяся к мужчинам Рита едва не повисла на Джейке. У Анжи неприятно закружилась голова, когда Джейк с небрежной фамильярностью обнял девушку за плечи. Правда, Рит тут же отодвинулась, но ничто не могло смягчить удара.

Едва Джейк посмотрел в ее сторону, Анжи застыла. Пуст лучше не пытается заговорить с ней после того, что сейчас было! «Подлый предатель! А я глупа как пробка!»

Она с легкой улыбкой повернулась к Темпу, взглянул на него сквозь скромно опущенные ресницы и, поддавшие неожиданному порыву, положила ладонь ему на грудь.

— Намекаете на то, что одиноки? — мягко осведомилась она.

Он нашел ее руку, поднес к губам и запечатлел на пальцах долгий поцелуй.

— Был, пока не встретил вас, Анжи. Хрипловато-интимные нотки в голосе Темпа смутили Анжи, но она позволила ему задержать свою руку немного дольше того, чем позволяли приличия, и, играя глазами, кокетливо поинтересовалась:

— Но как вам может быть сиротливо среди стольких людей? Представить не в силах, что вам когда-то бывает грустно. Скорее уж подумала бы, что иногда вам хочется уединения, ведь вы постоянно окружены солдатами!

— Человек может быть одинок в толпе, — грустно ответил он, и в голубых глазах мелькнуло такое отчаяние, что она не сумела отвести свои. — Я так устал быть один. И хочу разделить с кем-то свою жизнь. Не до скончания же века мне служить в армии. У моего отца свое пароходство в Саванне, и я обещал стать его компаньоном, когда уйду в отставку. У нас будет все, Анжи. Мы сможем путешествовать, увидеть новые места. И Саванна прекрасна: голубой океан и теплый морской бриз. Вам понравится. Там столько зелени!

Ну почему он так серьезен? Неужели не отличает обыкновенного флирта от истинного чувства?

Анжи охватило раздражение, но не столько на него, сколько на себя. Угрызения совести не давали ей покоя. Вероятно, не стоило так бессовестно водить его за нос, потому что его намерения откровенны и честны, и она несправедлива по отношению к нему.

Отняв руку, она заставила себя беспечно покачать головой.

— Звучит чудесно, Темп. Но мне здесь нравится. О, — понимаю, что кажусь вам глупенькой, но вы здесь уже давно, а для меня все так ново и интересно…

Она запнулась, не находя слов, а Темп криво усмехнулся:

— Поначалу это место действительно кажется необыкновенным, я сам, помню, восхищался. Но теперь очарование несколько поблекло, особенно после беспрестанных набегов апачей и едва ли не каждодневных погонь за ними по горам и пескам пустыни.

— Неужели все обстоит так плохо? — осведомилась она, чтобы сменить тему разговора.

— Когда как. В основном по дорогам шарят исключительно бандитские шайки, остальные индейцы либо в резервациях, к востоку отсюда, либо рассеяны по всей Мексике. Но эти несколько банд руководствуются собственными правилами и не признают никаких законов белых людей. Вероятно, наглости им придают новые ружья, которые они всяческими путями ухитряются достать. Но мы не знаем, откуда поступает оружие и как положить этому конец.

Он нахмурился, глаза зловеще потемнели.

— Не поверите, но бандиты зачастую вооружены лучше чем регулярная армия.

— В таком случае здесь опаснее, чем мне говорили.

— Временами. Но не бойтесь, я стану вашим верным защитником, если позволите.

Но девушка, сама того не желая, уже снова смотрела сторону загона, где Джейк Брейден седлал коня. Не позаботившись вставить ногу в стремя, он одним грациозным движением вскочил в седло, снова напомнив Анжи индейского воина. И словно слился с животным, превратившись в настоящего кентавра прерий, опытного и способного на все.

Рита положила руку на его сапог, и он, глядя на нес сверху вниз, наклонился, чтобы поцеловать в лоб. Лицо Анжи горе.: от досады и волнения. Нужно бы отвернуться, но она так и не смогла. Неужели ему нравится выказывать свои чувства на людях?

Подъезжая к воротам, Джейк с иронической улыбкой осмотрел парочку, холодно кивнул и помчался догонять Дей Логана. Исчез, не сказав ей ни единого слова, ничего, кроме этой наглой, приводящей в бешенство ухмылки.

Девушка плотно сжала губы, чтобы не закричать от мучительного отчаяния.

— Анжи, так вы собираетесь на праздник? — допытывался Темп, и девушка с радостью ухватилась за возможность отвлечься.

— Праздник? Ну разумеется!

Ворота закрылись, неумолимо отсекая ее от Джейка.

— Уверена, что Бетт и Рита тоже захотят пойти, — пробормотала Анжи, не узнавая собственного голоса. — Может, мы сумеем убедить маму присоединиться к нам? Она наверняка знает всю округу.

— Возможно. Но прошло много времени, и с тех пор в окрестностях поселилось много новых семей. Правда, Ривера, Магуайры и Холты живут здесь с незапамятных времен. Еше с тех пор, как штат принадлежал Мексике.

Что она должна отвечать на это? Анжи не знала. Слишком далеко витали ее мысли.

Охваченная смятением, девушка все же старалась поддержать беседу:

— Неужели? А я думала, мексиканцы вернулись на родину.

— По большей части да, но не всегда добровольно. Правда, многие предпочли стать американцами.

— Буду рада познакомиться со всеми.

Темп не спешил прощаться, и Анжи удалось отделаться от него, только когда она рассыпалась в наспех придуманных извинениях, лепеча что-то о необходимости устраиваться на новом месте. Все же перед отъездом он пообещал через две недели вернуться и, собрав своих людей, уже успевших оседлать коней, ускакал. На этот раз, когда ворота открылись и закрылись, Анжи испытала лишь чувство невероятного облегчения.

Позже, стоя на широкой стене ограды и глядя на зубчатые горные пики, подпиравшие небо, она подумала о том, что вряд ли поступает честно, поощряя Темпа. Она не питала к нему ответных чувств и не имеет права подавать молодому человеку напрасные надежды.

Может, стоило вежливо отклонить приглашение? Это порядочнее, чем изображать интерес, которого она в действительности не испытывала. Но фиеста — лучший повод познакомиться с соседями, людьми, знавшими Джона Линдси. Она не хотела упускать такой возможности. При встрече она тактично даст понять Темпу, что хочет остаться его другом, и никем больше.

И дело совсем не в Джейке Брейдене. Совсем.

Глава 22

Дни тянулись медленно, в жарком пыльном тумане, но для Анжи время, казалось, летело. Она наслаждалась долгими часами, которые проводила, исследуя каждую комнату, радуясь любому новому открытию, помогавшему лучше узнать отца. Похоже, человеком он был непростым, ибо даже то малое, что неохотно рассказала Рита, находилось в полнейшем противоречии с тем, что Анжи слышала от людей. на него работавших.

Неспешно, кропотливо воссоздавала она портрет Джон; Линдси, одновременно интригующий и ничем не примечательный. Он стал для нее загадкой, совсем как окружающая земля. Богатый человек, хозяйственный ранчеро, но равно душный отец? Если верить Рите, это было правдой. Однако он ухитрился выстроить на этой жестокой земле процветающее ранчо, поставляющее мясо не только в форты, но даже в индейские резервации. И несмотря на все трудности, удержал и обработал такие большие владения в непрестанной борьбе с природой. Наводнения, свирепые зимы, палящая жар; набеги индейцев неумолимо преследовали поселенцев, но они оставались, зачарованные здешними красотами и обещанием будущего достатка.

Нью-Мексико — штат поразительных контрастов, где чудеса и экзотика шли рука об руку с несчастьями и горестями Анжи хотелось поездить по окрестностям, но при одном упоминании об этом Билл Норт и остальные ковбои принимались ее отговаривать.

— Невозможно, мэм, — учтиво уверял хмурый Билл. — Последнее время эти чертовы разбойники так и норовят учинить свару.

— Их что, кто-то видел в здешних местах?

Билл вынужден был признать, что вот уже неделю как индейцы не показываются, но никто не мог сказать наверняка.

Терпение Анжи истощалось. Ей так хотелось увидеть свои владения, поближе подобраться к горам, проехаться по широким равнинам, простиравшимся за стенами ее тюрьмы. Да-да. Она все чаще чувствовала себя пленницей! Мама посматривала на дочь понимающим взглядом, лучше всяких слов выражавшим ее мысли.

Правда, Миньон становилась все более замкнутой и предпочитала сидеть в своей комнате, чересчур часто жалуясь на головную боль. Вероятно, причиной этому стал визит поверенного отца Джорджа Шермана, сразу же решительно заявившего, что завещание Джона Линдси оспорить невозможно.

— Он был в здравом уме, миссис Линдси, когда писал его. Анжела получает права на ранчо, если захочет, и все доходы с него, после того как проживет здесь год. Если же решит покинуть ранчо, не дожидаясь истечения срока, поместье переходит к младшей дочери, Рите Марии. Обе девушки также становятся хозяйками рудника, но Рите завещана большая часть. Это справедливо, поскольку у Анжелы теперь есть ранчо.

Здесь Шерман помедлил, с извиняющейся улыбкой глядя на сестер.

— Если же обе молодые леди откажутся от ранчо или, не дай Господь, скончаются, контроль переходит к корпорации, во главе которой стоят три человека, имена которых я не уполномочен называть, пока в этом не возникнет необходимости.

— Понятно, — тихо выговорила Миньон после долгого молчания, в продолжение которого Шерман принялся собирать бумаги и запихивать в потертый кожаный портфель. — Не можете ли объяснить, что останется Анжелике, если она предпочтет уехать?

— Мама! Нет никакого смысла задавать подобные вопросы, поскольку я намерена остаться, — запротестовала Анжи, но Шерман, неодобрительно поджавший губы, все же ответил:

Ей будет выделено небольшое пособие из прибылей от рудника, но это все, миссис Линдси. Но видите ли, ранчо стоит целое состояние. Особенно ценны контракты на поставку мяса. Как только сюда дойдет железная дорога, стоимость увеличится вдесятеро. Мистер Линдси не желал, чтобы эти земли попали в руки человека бессовестного и недостойного, так что принял все меры предосторожности, чтобы предотвратить нечто подобное. Он любил эти места.

— Верно, — с горечью подтвердила Миньон, — мне это слишком хорошо известно. Спасибо, что потратили на нас столько времени, мистер Шерман.

Она встала, дав понять, что встреча окончена, а позже не пожелала говорить на эту тему с дочерью и под вечным предлогом головной боли удалилась в свою комнату писать письма. Но к удивлению Анжи, несколькими днями позже согласилась сопровождать ее в город, и они под защитой Билла Норта и нескольких ковбоев ненадолго отправились в соседний городок Донья-Ана, чтобы закупить припасы. Миньон сразу же устремилась на почту, и Анжи, подождав немного, вошла в крохотное помещеньице, где и обнаружила, что мать посылает телеграмму.

— Кому это, мама? — полюбопытствовала девушка, но Миньон пожала плечами и сказала, что у нее тоже могут быть свои дела.

— По-твоему, крошка, ты единственная, кто имеет право переписываться со знакомыми? Как видишь, и у твоей матери есть чем заняться.

За последнее время мать стала совсем чужой, скрытной и хотя Анжи ничего не понимала, все же выяснить не пыталась. Самое главное — спокойствие матери, а Миньон клялась, что с тех пор как оказалась на ранчо, всем довольна.

— Здесь многое изменилось, — признала она на обрат ном пути, — и я чувствую себя в большей безопасности, чем в прошлый раз.

— Значит, ты останешься со мной в Америке?

Миньон замялась, но тут же пожала плечами и пробормотала нечто уклончивое, вроде того, что время покажет, что будет дальше.

— Кроме того, — добавила она, — кто знает, может, ты сама захочешь уехать отсюда.

— О, не думаю, — беспечно бросила Анжи, рассматривая окружающий пейзаж — поросшие густой травой и кустами холмы и высокие горные вершины с темнеющими кронами деревьев. — Здесь все мое, и я не хочу это терять.

Миньон ничего не ответила, и, едва переступив порог, немедленно удалилась к себе, утверждая, что солнце напекло ей голову.

Как-то утром спустя несколько дней Рита отыскала Анжи в саду. Несколько минут девушка неловко переминалась с ноги на ногу, обрывая листья с яблоневой ветки, прежде чем спросить:

— Хочешь покататься верхом?

— Верхом? Выехать в прерию? Губы Риты дернулись в улыбке.

— Ну да. Это гораздо занимательнее, чем семенить вокруг загона.

Соблазн оказался чересчур велик, чтобы обращать внимание на язвительный укол. Анжи вскочила и радостно кивнула:

— Я бы с удовольствием, но удивительно, что мистер Норт передумал. Только вчера он и слышать ничего не хотел о том, чтобы я выехала за эти стены.

— Билл Норт — старая клушка, — фыркнула Рита, нетерпеливо приглаживая волосы и хмурясь. — Ты что, собираешься проговориться ему, куда мы едем? Кончится тем, что вместо прогулки нас засадят чистить картофель или вязать под присмотром этой ведьмы Хуаны.

— Вот как… — Анжи сразу потеряла охоту к приключениям. — Но это небезопасно.

— Подумаешь! Я родилась здесь, помнишь? И прожила всю жизнь. И опаснее пьяного ковбоя или гремучки ничего не видела. Итак, едешь со мной или нет?

— Да, только надену юбку-брюки.

— И поскорее. Я знаю место, где вода падает с высокого каменного гребня, а внизу что-то вроде озерца, где так хорошо поплавать в жаркий день. Ты плаваешь?

— Да, только давно не пробовала.

— Прекрасно. Встречаемся у конюшни. И не болтай много, а то кто-нибудь из этих хвастунов попытается нас удержать. Если не поспешишь, уеду без тебя. «Если Рита пытается наладить отношения, — думала Анжи, переодеваясь, — ее великодушие оставляет желать лучшего. Но она по крайней мере старается, так что придется пойти ей навстречу».

Несмотря на то что Миньон отказалась признать их родство, они все-таки сестры и должны относиться друг к другу сердечно. И без того атмосфера в доме достаточно напряженная, а ехидные реплики Риты за столом только обостряют обстановку.

По вечерам, за ужином, Рита становилась невыносимой, изводя колкостями Анжи и Миньон. Правда, по утрам, на кухне, в присутствии ковбоев, она смеялась и шутила с мужчинами, и только в такие минуты перед Анжи представала та девушка, какой Рита, вероятно, была до кончины отца.

Она понимала, что чувствует сестра, потому что ощущала то же самое. И почему нет? Ситуация более чем щекотливая, и Анжи до сих пор никак не могла понять, к чему отцу было все это устраивать.

Анжи выскользнула из дома, осторожно прикрыв за собой входную дверь. Было еще довольно рано, и солнце не жгло в полную силу. Прохладный ветерок клонил к земле головки цветов, растущих по обе стороны короткой тропинки до калитки крошечного дворика. Дом был окружен палисадником: не слишком удавшаяся попытка отгородить сад Но уцелевшие растения буйно цвели, и Анжи подумала об усилиях Риты «сделать шелковый кошелек из свиного уха» как та отзывалась о своем садике.

У конюшен никого не было. Рита уже успела вывести двух лошадей и привязать к ограде. Покровительственно улыбнувшись Анжи, она заметила:

— Похоже, мне придется оседлать и твою кобылку.

— Вовсе нет. Где тут у вас сбруя?

Брови Риты поднялись, но она молча кивнула на небольшую комнатку. Улыбка значительно поблекла, когда Анжи вернулась с попоной, седлом и уздой. Наконец-то она сумела взять реванш за все насмешки сестры! Рита не сводила с Анжи глаз, пока та медленно, но уверенно делала свое дело и, закончив, повернулась. Рита, разумеется, опередила Анжи, но самодовольство в ее глазах быстро сменилось нерешительным восхищением. Однако вместо похвалы Анжи удостоилась короткого одобрительного кивка.

— Почти все ковбои сгоняют скот, но некоторые слоняются здесь, делая вид, что очень заняты, стоит только показаться Биллу Норту. Следуй за мной и делай как я. И никто ни о чем не спросит.

Никто их не остановил и даже, казалось, не заметил, когда Рита открыла ворота и знаком велела сестре ехать за ней. Правда, когда они уже отъехали, один из работников что-то закричал, но Рита велела ему запереть ворота. Тот молча повиновался.

— Совсем легко, — удивилась Анжи, когда они немного удалились от ранчо. — Знай я, что это так просто, удрала бы еще на прошлой неделе.

— Одной этого делать не стоит, — пожала плечами Рита. — Тебя тут же остановят. Это я могу выезжать, когда захочу.

— И не боишься?

— Чего? — удивилась Рита, надвинув пониже на лоб широкополую шляпу и посылая лошадь в галоп. — Кстати, а где твоя шляпа?

— Разве не видишь? — Анжи показала на свой капор из соломки. — Я ношу его с самого Корпус-Кристи.

— Здесь этого недостаточно. Не понятно, как ты еще не обгорела и твоя мертвенно-белая кожа не облупилась.

Анжи раздраженно стиснула губы. Если Рита стремится затеять ссору, ей придется подождать. Слишком хорошо на душе! Наконец-то удалось удрать подальше от наставлений, лететь вперед так, чтобы в ушах свистел ветер! И никто не заглядывает через плечо! Никто не читает нотаций! Кроме того, она понимала чувства Риты.

— Может, ты права, — обронила она. Рита замолчала. Тишина прерывалась только стуком копыт по твердой земле. Солнце поднялось выше, жгло плечи даже сквозь одежду, и Анжи пожалела, что не захватила перчатки. Кисти рук постепенно краснели, поводья натирали ладони. Зато воздух был чистым, а горы — прекрасными.

По дороге встречалось множество незнакомых Растений, небольшой ручей струился по каменистому ложу. А прерии все не было конца, и кусты мескито приветственно размахивали тонкими ветками под зелеными листьями, на которых прятались острые шипы. Повсюду, словно серебряно-зеленые мечи, торчали длинные стебли юкки, достигавшие в высоту иногда до десяти футов.

Обе девушки молчали и скоро пересекли густо заросший травой бутелоуа луг, за которым струилась неглубокая речка Здесь растительности было меньше и земля местами совсем оголилась. Кое-где виднелись кактусы и пучки лисохвоста, забившиеся в каменистые щели.

Наконец сестры добрались до водопада, и Анжи с облегченным вздохом спешилась.

— Восхитительно!.. Как ты нашла это место?

Вода обрушивалась с высокого гребня, отскакивая от валунов и скапливаясь в мелкой впадине. Кружевная тень тополей падала на берега. Здесь было прохладнее, и мысль о купании непреодолимо манила.

— Джейк прав, — резко заметила Рита, — »не так уж ты скучна.

Анжи на миг застыла.

— Не знала, что у капитана Брейдена вошло в привычку обсуждать меня.

— Вовсе нет. Это я про тебя расспрашивала. Ну и что? — вызывающе пробормотала Рита. — Как еще прикажешь узнавать о тебе?

— Могла прийти ко мне.

— Можно подумать, ты часто ко мне приходишь. Анжи, не сразу ответив, принялась потирать затекшую спину.

— Ты права, — неожиданно заключила она, удивив себя и сестру. — Может, нам следует все начать сначала? Не будем таиться друг от друга, хорошо?

Рита ослабила подпругу, и Анжи уже подумала, что сестра промолчит, но та, положив седло на землю, кивнула.

— Договорились.

— Ну, начинай. Что ты желаешь знать обо мне? — Ты влюблена в Джейка?

Она почти ожидала этого вопроса, но Рита оказалась более дерзкой, чем предполагала сестра.

— Вижу, ты понятия не имеешь о такте, — грустно усмехнулась Анжи. — Что ж, поскольку я сама предложила быть откровенными, отвечу: понятия не имею, что испытываю к Джейку Брейдену. Временами просто ненавижу его. А иногда… короче говоря, я не слишком его жалую. Ты поэтому привезла меня сюда? Допросить насчет Джейка?

— Это твой вопрос? — хитро осведомилась Рита и, когда Анжи нахмурилась, расплылась в улыбке: — Не важно. Да, наверное, именно так и есть. А может, просто хотела удостовериться, действительно ли ты так любишь эту землю, как утверждаешь.

— Трудно сказать. Слишком мало времени я тут провела. А тебе будет легче, если я все здесь возненавижу?

— Да. Тогда ты уберешься отсюда.

— Именно этого ты добиваешься?

— Наверное. Не перестаю удивляться тебе. Приехала с другого края земли, чтобы поселиться в этой глуши? Оставить город, чтобы обосноваться там, где ничего нет, кроме пыли, тарантулов, гремучих змей и апачей? Ничего не понимаю!

— Но ты все-таки живешь здесь!

— Я тут родилась. Просто выбора не было. Да, собственно говоря, и сейчас нет. — Рита уставилась в землю, ковыряя носком сапога желтую глину. — Пусть у меня теперь есть деньги, но некуда ехать.

— Боишься путешествовать в одиночку? — изумилась Анжи. — Но тут нет ничего страшного. Возьми с собой служанку и…

— Я не боюсь! — выпалила Рита, сердито сверкнув глазами. — И кроме того, собираюсь выйти за Джейка, помнишь?

— Помню. Он может увезти тебя куда пожелаешь.

— Но не хочет. — Рита отошла от лошади и, сев йод тополем, стянула сапожки. — Твердит, что ему тут нравится. Не знаю, смогу ли уговорить его покинуть Нью-Мексико.

Искоса поглядев на Анжи, она тихо засмеялась.

— Да что говорить, я даже не способна заставить его немного погостить на ранчо. Но так было всегда. Надеюсь, что когда-нибудь он вернется и остепенится. В конце концов, он уже изъездил весь мир и повидал все, что я мечтаю увидеть. Я-то думала, что мы побываем там вместе, но, видно, этому не суждено случиться. Забавно, верно? Он совершенно безразличен к путешествиям и все же посетил Францию, Англию и даже Индию, а я… я по-прежнему сижу в пустыне.

Анжи, ничего не ответив, уселась рядом и тоже сняла сапожки и чулки. Вскоре обе остались в сорочках и панталонах. Рита вошла в природный бассейн первой, предварительно попробовав воду ногой.

— Не так уж холодно, — объявила она и, нырнув, исчезла в глубине, но через мгновение всплыла и, откинув с глаз мокрые волосы, оглядела все еще стоявшую на берегу Анжи. — Ну? Ты идешь?

Анжи набрала в грудь воздуха и бросилась в воду, охнув когда нагретое солнцем тело охватил ледяной холод. Но ту) же опомнилась и встала на ноги, поскольку обнаружила, что здесь совсем мелко, по грудь. Только тут она сообразила, что придется как-то объяснять мокрое белье и волосы, но сейчас — это казалось далеким и совсем неважным.

Вне себя от восторга, она звонко плескалась в каменно! чаше. Рита плавала поблизости; темные длинные волосы рас кинулись вокруг собольим палантином. Глаза были закрыть мокрый ситец сорочки лип к груди, ничего не скрывая. Не здесь все равно никого нет, так что нечего стесняться.

Обе принялись весело плескаться. Здесь было так мирно и тихо… настоящее лекарство для души. Высоко в небе парил ястреб, описывая в безжалостно-раскаленной синеве ленивые круги и широко расправив крылья. Иногда до них доносились его резкие крики.

Впервые со дня появления в Нью-Мексико Анжи почувствовала себя дома. Как она благодарна Рите за то, что подарила ей этот день! Именно это Анжи искала всю жизнь .. ощущение покоя и духовной общности с этой землей, которых до сих пор не испытывала.

Может, все это лишь мимолетные эмоции, но поездка сюда излечила сердце, непрестанно нывшее после того, как Джейк Брейден так откровенно отверг ее, предпочтя Риту. И хотя Анжи знала, что это не должно ее так сильно волновать, ничего не могла с собой поделать, хотя не признавалась в этом никому.

Так приятно немного расслабиться и ни о чем не думать… особенно о Джейке Брейдене. Поэтому она решительно выбросила его из головы, слушая лишь ритмичный стук сердца.

Анжи закрыла глаза и попыталась забыться.

Но тут заговорила Рита и лениво предложила немного погреться на камнях и обсушиться.

— Иначе Конча узнает, где мы были. Она, вернее всего, и так пронюхает правду, но незачем облегчать ей задачу.

Анжи, смеясь, встала и принялась выжимать волосы.

— Насколько я поняла, ты часто удираешь из дома!

— Да нередко. С тех пор как я стала старше, Конча уже не так строго за мной следит, но все же вечно журит и упрекает, чего я пытаюсь избежать всеми силами.

Рита выбралась на берег и растянулась на плоском нагретом валуне. Анжи последовала ее примеру. И хотя только редкие солнечные лучи проникали сквозь кроны тополей, ей сразу же стало тепло, и она принялась пальцами расчесывать волосы.

— Похоже, ты вела беззаботную жизнь, — заметила она вслух и удивилась, когда Рита фыркнула:

— Много ты знаешь! Все не так-то легко! Если никогда не видела отца, то уже воображаешь, что лучше его на всем свете человека не было! О да, иногда он относился ко мне совсем неплохо, но чаще раздражался при одном моем появлении. Что я только не выкидывала, лишь бы привлечь его внимание! Он всегда был так занят: покупал скот, клеймил, продавал, чинил заборы, укрощал лошадей и вечно забывал о своей дочери.

Рита сопроводила свою речь беспечной гримаской, но Анжи, сочувственно вздохнув, пробормотала:

— Уверена, что он любил тебя.

— Конечно, любил! — вдруг вскинулась Рита. — Почему же нет? Я просто пыталась объяснить, каким он был, вот и все.

Анжи, бросив свое занятие, рассерженно свела брови:

— Я ничего такого не имела в виду, Рита. И никогда не видела отца, поэтому благодарна за все, что предпочтешь рассказать.

— Так и быть, сделаю все, что смогу.

Рита вытянула длинные загорелые ноги и мрачно уставилась на свои пальцы.

— Почему ты приехала сюда, Анжи? Я имею в виду истинную причину.

— Я уже говорила. Это шанс стать независимой и получше узнать, каким человеком был отец. Можешь не верить, но я чувствую себя обманутой, потому что меня лишили общения с ним.

— Да, все это я слышала.

Рита подтянула колени к груди, обхватила руками и положила на них голову.

— Неужели ты не могла обрести независимость во Франции?

— Нет, там все по-другому. Пришлось бы выйти за нелюбимого человека, только чтобы получить богатого покровителя. Мне этого не хотелось.

— Значит, ты явилась сюда, чтобы найти мужа?

— Нет. Я приехала к отцу. Но только в Новом Орлеане узнала, что он умер.

— Ты будешь горько разочарована, — сообщила Рита и, сорвав длинный стебелек, принялась жевать. Звон падающей с высоты воды заглушал остальные звуки. Одна из лошадей тихо заржала, другая продолжала жевать пучки травы, росшей под деревьями. — Здесь то же самое, что и во Франции. Мужчины считают, что есть только два сорта женщин: доступные и строгие, и каждой свое время. Шлюха в субботу вечером и святая в воскресенье утром. Я до сих пор не встречала такого, который стоил бы моего плевка. Если не считать Джейка. — Мрачно поморщившись, она выплюнула травинку и пожала плечами. — Правда, есть еще один. Тот красивый лейтенант, который липнет к тебе, как пчела к меду.

— Темп? — ахнула Анжи. — Почему ты это говоришь?

— Не знаю. Наверное, потому, что он всегда так мил со мной, когда приезжает покупать говядину. Раньше это делал Джейк. Поэтому мы и познакомились… я имею в виду Джейка… впрочем, и лейтенанта Уокера тоже. Джейк стал приезжать на ранчо, когда мне исполнилось двенадцать. Тогда он служил в форте Маклейн Теперь он заброшен, вот уже лет шесть-семь, но тогда стоял совсем неподалеку от ранчо. Ближе, чем форт Селден, что гораздо удобнее во всех отношениях, если понимаешь, о чем я.

Перехватив ехидную улыбочку и сообразив, что имеет в виду сестра, Анжи тем не менее сделала вид, будто ничего не замечает.

— Лейтенант Уокер очень нам помог, — безразлично обронила она. — Когда на пути к Эль-Пасо на нас напали индейцы, он сражался так храбро, что я даже не успела испугаться. Все было кончено в мгновение ока, и он спас мне жизнь, вовремя дотащив до форта Стоктон.

— Да, Джейк точно так же однажды спас меня, — кивнула Рита с очередным хитрым взглядом и, откинувшись назад на вытянутых руках, уставилась на пыльные неподвижные ветви тополя, нависавшие над головой. — Правда, это случилось давно. Мне было шестнадцать. Достаточно взрослая, чтобы знать, что к чему, но мы очутились в старой хижине у каньона Мимбрес. Думаю, тебе не стоит объяснять, с какой целью. Когда мы возвращались назад, на нас напала банда апачей. Джейк скакал рядом, отстреливая одного за другим, чтобы доставить меня домой в целости и сохранности. Как только я скрылась за воротами, он ускакал и вернулся позже, со скальпом, отбитым у индейца.

Рита тихо рассмеялась, когда Анжи с отвращением поморщилась и охнула.

— Разве ты не знала, что, по слухам, он сам наполовину индеец?

Анжи отвела глаза.

— Я предпочла бы не обсуждать Джейка Брейдена.

— Нет? Но почему?

Тон был определенно вызывающим, но Анжи лишь небрежно отмахнулась:

— Видишь ли, боюсь, что в отличие от тебя не нахожу его столь уж интригующим.

Наступила тишина. Наконец Рита сухо выдавила:

— Лгунья.

— Прости, ты о чем?

— Да только я видела вас вдвоем и смею заверить, еще не глуха и не слепа. И подметила, как ты пялишься на него.

— Если воображаешь, что я увлечена им, ошибаешься. Я нахожу его омерзительным.

— Я знаю его лучше, чем ты, и он совсем не таков, как ты считаешь! — выпалила Рита и, вскочив, потянулась за сорочкой и сапожками. Тонкая бретелька ситцевой сорочки скользнула по руке, и девушка рассерженно подтянула ее. — Уже поздно. Нужно возвращаться.

Анжи медленно поднялась. Ощущение покоя куда-то испарилось, настроение испортилось, но она так и не нашлась что ответить Рите. Сестра временами бывала совершенно непредсказуема и могла вспылить по малейшему поводу.

Она успела одеться и почти заплести косы, когда Рита подбежала к лошади и вскочила в седло. Когда Анжи подняла голову, сестра уже разворачивала свою кобылку.

— Подожди! — вскрикнула Анжи. — Я еще не готова.

— Жаль, — издевательски хмыкнула Рита, — но ничего не поделаешь. Ты всегда можешь меня догнать.»

Встревоженная девушка схватилась за болтающиеся поводья, а Рита поспешно пришпорила животное и галопом помчалась прочь от водопада. Когда Анжи попыталась последовать ее примеру, седло съехало набок, и ей пришлось подтянуть подпругу. К тому времени когда она справилась с нелегкой для нее задачей, в воздухе стояло негустое облачко пыли — единственный признак того, что Рита когда-то была здесь.

Анжи несколько раз глубоко вздохнула, чтобы унять панику. Нет, она не позволит себя запугать! Рита просто дразнит ее! Не оставит же она сестру одну в незнакомом месте!

Сев на кобылку, она поехала в том направлении, откуда, как ей казалось, они приехали. Рита наверняка совсем близко, прячется за камнем или рощицей мескитовых деревцев и посмеивается над трусихой сестрой. Но хотя Анжи действительно было не по себе, она не собиралась терять спокойствие. И когда догонит Риту, притворится, будто ничего особенного не произошло.

Крепко держа поводья, она стала медленно спускаться по узкой тропе, ведущей со склона на равнину. Он; ведь приехали этой дорогой, не так ли?

Длинный ряд деревьев выглядел смутно знакомым, а солнце осталось позади. Значит, она направляется на восток. Да, «Дабл Икс» в той стороне, и Рита, возможно, уже ждет, спрятавшись за каким-нибудь валуном.

Черт бы ее побрал, неужели она посчитала свою шутку такой уж забавной? Анжи так не думала и теперь просто кипела гневом. Возможно, давно пора перестать церемониться и высказать все, что Анжи думает о Рите. Дайте только отыскать глупую девчонку — она еще попляшет!

Однообразный ландшафт, играющий всеми оттенками охры, тянулся на многие мили, так что глазу не за что было зацепиться. Шло время… минуты… полчаса… а Рита все не показывалась, и раздражение быстро сменилось ужасом. Кругом ни живой души, только ястреб продолжает описывать круги в небе. Ни одной знакомой приметы, только бескрайняя пустыня. И каким бы невероятным это ни казалось сначала, похоже, Рита все-таки предательски бросила ее.

Анжи, охваченная отчаянием, безнадежно огляделась.

Глава 23

Миньон не веря собственным ушам ошеломленно воззрилась на Риту. Жалкая, растерянная девушка громко всхлипывала, не вытирая слез, катившихся по лицу, и дрожащим голоском повторяла, что всего лишь хотела пошутить.

— Я думала, она поедет за мной, клянусь, просто хотела немного ее напугать. Но она, должно быть, поехала не в ту сторону, потому что, когда я, не дождавшись, вернулась, Анжи уже ускакала и я не сумела ее отыскать. О, пожалуйста, поверьте, я не собиралась ее бросать таким образом!

— Нет? Каким же именно образом ты намеревалась от нее отделаться? — резко бросила Миньон. — Ты прекрасно знала, что она в два счета заблудится, и теперь твоя дурацкая выходка, возможно, стоила жизни Анжелике.

— Вы говорите так, словно я сделала это намеренно.

— А разве нет?

— Нет, — прошипела Рита, с ненавистью глядя на Миньон, и у той руки зачесались привести ее в чувство хорошей пощечиной. Но это ничего бы не решило и лишь усугубило бы неприязнь между ними.

Миньон повернулась к старшему ковбою, неловко переминавшемуся с ноги на ногу.

— Сколько людей вы берете на поиски?

Билл Норт, судя по виду, испытывал явное облегчение оттого, что неприятный разговор с Ритой закончен.

— Человек десять — пятнадцать. Еще не скоро стемнеет. Если она догадается не трогаться с места, мы быстро ее найдем, мэм.

— А если Анжелика попытается найти дорогу обратно? — не выдержав, спросила Миньон, хотя уже знала ответ. Как она может забыть тот день, когда очутилась совсем одна в этих безбрежных просторах? Опаленная солнцем, смертельно испуганная, бредущая по раскаленному песку, спотыкающаяся о камни, она почти потеряла рассудок и бредила, когда, к величайшему счастью, на нее наткнулся армейский конный разъезд. Ей выпал единственный шанс на спасение, и вот теперь ее дочь заблудилась в пустыне и, может, окажется не столь удачливой.

Миньон затошнило от дурного предчувствия.

— Если она где-то неподалеку, мы ее найдем, — снова заверил Билл, — если же поехала в другую сторону, доберется до Доньи-Аны или даже до форта Селден. На всякий случай я пошлю в форт за помощью.

— Обязательно. Благодарю вас, Билл, — со вздохом ото звалась Миньон. — Уверена, что в этом случае ее быстро обнаружат.

После ухода Норта в гостиную вошла Бетт с порошком от головной боли.

— Вы примете лекарство, госпожа? — тихо осведомилась она.

— Нет, не сейчас. Я не хочу спать. Подожду до возвращения Анжелики.

Бетт расстроенно кивнула, а Миньон отвернулась. Не хватало видеть сейчас грустное лицо горничной! Ей и своих бед достаточно!

— Я хотела бы побыть одна, Бетт. Пожалуйста, передай Конче, чтобы принесла ужин в мою спальню. И сообщи, как только будут известия.

— Хорошо, мадам.

Но одиночество лишь усугубило тревогу. Миньон металась по комнате, попеременно проклиная судьбу и негодницу, бросившую Анжелику среди стольких опасностей. Как могла Рита быть такой подлой? А Анжелика… оставить безопасность надежных стен и очертя голову ринуться в неизвестность! Просто безумие! Ах, никогда Миньон не простит себя за то, что позволила Анжелике приехать в это ужасное место!

Миньон сжала кулаки и застонала. Сегодня приехал человек с ответом на ее телеграмму. Сначала Миньон колебалась. Теперь же знала, как следует поступить. В конце концов, это ее материнский долг.

Если небеса благоволят Анжелике и вернут ее живой и невредимой, Миньон согласится на первое же предложение дона Луиса и сделает все необходимое, чтобы защитить дочь и избавить ее и себя от этой проклятой земли…

— Всадник скачет!

Эти два слова проникли сквозь пелену страха и беспокойства, и Миньон, распахнув двери, выскочила на веранду. Неужели это Анжелика? Или один из тех, кто отправился на розыски?

Миньон пробормотала короткую молитву.

Ночные тени сгущались, превращая горы в синеватую мглу, и тяжелые ворота со скрипом распахнулись. Свет фонаря выхватил из тьмы знакомые медные волосы. Миньон обмякла от облегчения и схватилась за столбик веранды. Слава Богу… Анжелика жива!

Один из ковбоев принял у нее поводья, другой помог спешиться. Бока кобылки покрывала пена. Животное почти загнано!

— Девушка соскользнула на землю, взяла под руку ближайшего мужчину и, слегка хромая, поковыляла к дому. Миньон сбежала вниз, стараясь казаться спокойной. Билл Норт нашел тебя, Анжелика?

— Нет.

Анжи откинула влажные локоны с горящего, обожженного лица.

— Я не встретила никого и ничего, если не считать ящериц, скорпионов и гремучей змеи, которая едва не добралась до меня. Я вся мокрая, измучена, умираю от жажды и, когда приму ванну, хотела бы потолковать с Ритой. Полагаю, она-то давно дома?!

— Да. И ждет в гостиной.

— Весьма кстати.

Когда они очутились в свете лампы, стоявшей на веранде, Миньон заметила полосы грязи на щеках дочери. Губы Анжелики были упрямо сжаты: плохой признак. Похоже, она сильно обозлилась и, кроме того, немало пережила. Проклятая девчонка! Сколько страха натерпелась Анжелика по ее вине!

— Моя малышка… как же ты нашла дорогу обратно?

— Лошадь, слава Господу, проголодалась. Вероятно, она прекрасно знает, как добраться до дома! Мне следовало бы сразу отпустить поводья, но я думала… — Девушка всхлипнула и по-детски шмыгнула носом: — Я воображала себя чертовски независимой. О, мама, как же ужасно там, за стенами ранчо!

— Знаю. О, как же хорошо я понимаю твои чувства! Миньон положила руку на плечо дочери, но в эту минуту дверь открылась и на веранду вышла улыбающаяся Конча, поэтому она лишь тихо добавила:

— Может, когда-нибудь я расскажу все…

— Хозяйка! — громко воскликнула Конча, заключив Анжи в теплые объятия. — Мы так волновались! С вами ничего не стряслось? Вы, должно быть, умираете с голоду и пить хотите, так что скорее на кухню… нет, сначала нужно умыться. Бланка! Мария! Немедленно помогите госпоже принять ванну и почистите ее одежду! Не волнуйтесь, я присмотрю, чтобы вам принесли обед и прохладительное!

Миньон слегка улыбнулась, глядя вслед дочери, над ко торой хлопотала Конча, очевидно, оказавшаяся в своей стихии. Подумать только, эта жизнерадостная мексиканка совсем не меняется! По-прежнему готова утешить и дать добрый совет! Как приятно сознавать, что некоторые люди никогда тебя не подведут!

Едва Конча успела проводить Анжи в огромную ванную в глубине дома, на веранде появилась Рита и с каким-то странным выражением уставилась на Миньон. Та насмешливо подняла брови:

— Итак, мадемуазель, она дома. Вы разочарованы?

— Конечно, нет! — вспыхнула Рита. — Я уже говорила, что не хотела ее бросить! Если бы я задумала избавиться от нее, существует немало других способов! Я могла бы утопить сестрицу или продать индейцам, и в этом случае она никогда бы не вернулась!

— Похоже, ты уже не раз обдумывала, что лучше выбрать! Уж очень хорошо тебе известны подобные фокусы!

— Вы не любите меня, поэтому все равно не поверите, что бы я ни сказала, — тихо произнесла Рита, подвигаясь ближе. — И хотя я понимаю причину вашей неприязни, это еще не означает, что позволю разговаривать со мной таким тоном. Теперь это мой дом, не ваш.

— Вот тут ты ошибаешься, кошечка. Я была законной женой Джона Линдси, и мы не разводились. У меня больше прав на этот дом и земли, чем у тебя, так что не воображай, будто отнимешь их у меня и моей дочери!

— Это все, что вас заботит? — горько рассмеялась Рита. — Дом и земли? Я могла бы с самого начала успокоить вас, объяснив, что мне они не нужны. Терпеть их не могла и, как вы, всегда мечтала уехать отсюда. Но в отличие от вас старалась уважать желания отца. Нравится вам или нет… вероятно, не слишком нравится… но он мой отец. Моя мать жила здесь после того, как вы его бросили, и я тут родилась. И скорее сожгу этот дом, прежде чем оставлю кому-то вроде вас, той, кто так его ненавидит! Думаю, отец одобрил бы меня.

— Либо ты не слишком хорошо знала отца, либо он сильно изменился за последние двадцать лет, — сухо заметила Миньон. — Тот Джон Линдси не позволил бы и палку спалить без его одобрения. Он любил свое поместье и коров куда больше, чем любое человеческое существо. Но не думай, что я не поняла смысла его завещания. Он хотел оставить все Анжелике, считая, что она влюбится в это место так же, как он сам, и, Господи, помоги ей, вероятно, оказался прав. Но я ее мать и надеюсь убедить Анжелику, что ее место не здесь, а в цивилизованной стране, где никто не боится дикарей, спускающихся с холмов, чтобы грабить и убивать.

— Простите, но я как-то читала об одном событии, называемом Французской революцией и случившемся не так давно. Тогда чернь уничтожала ваши города, а аристократов убивали в их же постелях и казнили на площадях. Или я не права?

— Я знакома с историей своей родины, — холодно усмехнулась Миньон. — Но она не имеет ничего общего с этой страной.

— Нет? А я думаю иначе. И не знаю места на земле, где не бывало бы войн. Нью-Мексико не слишком отличается в этом отношении.

— Так теперь ты защищаешь землю, которую, по твоим же словам, ненавидишь? Похоже, я не слишком несправедливо отнеслась к тебе, когда утверждала, что ты была бы рада лишить Анжелику наследства.

— Но почему она должна получить все? — выпалила Рита, страстно сверкая глазами. — И ранчо, и долю в руднике только потому, что у нее мягкая белая кожа и дурацкий французский акцент и мужчины бегают за ней, как за сукой в течке!

Глядя в полыхающее румянцем лицо девушки, Миньон наконец сообразила, что дело тут не только в ранчо. Неприязнь Риты коренится глубже. Ах, как могла она быть настолько слепа, так поглощена своей скорбью, чтобы не заметить очевидного?

Она неверно судила о Рите… впрочем, как и о Джейке Брейдене. Все еще можно исправить, если действовать умно.

Миньон улыбнулась.

Лейтенант Уокер вместе со своим эскадроном прибыли в «Дабл Икс» через несколько часов после возвращения Анжи До сидевшей на веранде девушки донесся приветственны! лай собак, выбегавших навстречу пропыленным, измученным кавалеристам. Анжи тихо вздохнула. Ей совсем не хотелось пускаться в долгие разговоры с лейтенантом. Сегодня ей не до учтивостей, особенно после нелегкого испытания.

— Если хочешь, я скажу Уокеру, что ты отдыхаешь, — неприветливо буркнула Рита, и Анжи подозрительно прищурилась.

Ей хотелось верить, что жестокая выходка сестры не была намеренной, но… это было так трудно. Кроме того, Рита не позаботилась ничего объяснить, весьма неубедительно пробормотав, что не думала, будто Анжи не знала, куда ехать.

— Я считала, что у тебя хватит ума отправиться по моим следам, — ехидно сообщила она, и Анжи так и не дождалась чего-то хотя бы отдаленно напоминавшего извинения.

И теперь решила, что не стоит вечно уступать сестре. Пожав плечами, она встала с плетеного кресла.

— Нет, я повидаюсь с Темпом. Он удивится, если я стану избегать его.

Рита, не ответив, исчезла за углом дома. Наверняка отправилась в сад, где любила проводить время в старой беседке, увитой розами.

— Анжи!

Темп, не потрудившись отворить калитку, перепрыгнул через ограду и устремился к веранде. Схватив девушку за плечи, он принялся внимательно рассматривать ее лицо в тусклом свечении лампы.

— Мне сказали, что вы сумели выбраться в одиночку. Туго пришлось?

— Разве по мне не видно, что все в порядке? — с вымученной улыбкой осведомилась девушка.

— Вы прекрасны всегда и везде! — Он приподнял ее подбородок, продолжая взволнованно изучать Анжи. — Сразу же после того как прибыл посланец от Норта, я помчался сюда.

— В таком случае я рада, что оказалась здесь, а не в прерии, ожидая, что кто-то придет на помощь.

Темп на мгновение растерялся, но тут же криво усмехнулся:

— Сначала требовалось узнать, в каком месте вы находились, прежде чем заблудиться. Без этого легко выбрать неверную дорогу. Нужно же было по крайней мере спросить, куда вы отправились на прогулку.

— Да, Темп, знаю. Простите. Похоже, я все еще Никак не приду в себя.

— Я так и подумал, дорогая. Садитесь скорее. Должно быть, вы устали. Как это произошло?

Анжи поспешно уселась, ухитрившись при этом ловко высвободить руки, и откинулась на спинку кресла.

— Мы с Ритой катались по прерии и потеряли друг друга.

— Господи, катались по прерии! О чем вы только дума ли? Покинуть ранчо без эскорта! — возмутился Темп, качая головой. — Вас могли убить или… что еще хуже… — Он запнулся было, но тут же докончил: — Норта следовало бы примерно наказать за то, что отпустил вас!

— Билл Норт не имеет к этому никакого отношения! Мы, с Ритой улизнули потихоньку, потому что очень хотели вырваться на волю. Не заблудись я, никто бы ничего не заметил. Кроме того, не пойму, из-за чего вся эта суматоха» Страшнее создания, чем гремучая змея, я не встретила, да и та мгновенно уползла, завидев меня.

Темп снова сжал руки Анжи и, встав на колени, горячо воскликнул:

— Пожалуйста, обещайте, что не сделаете этого снова Анжи! Слишком велика опасность.

— Ничего я не собираюсь обещать! — отрезала Анжи И не намереваюсь торчать за стенами, словно средневековая принцесса в башне.

Темп сокрушенно уставился на нее, и Анжи наперекор всякой логике пожелала, чтобы он не стоял перед ней на коленях, словно моля о милости, а вел бы себя как мужчин; и проявил твердость. Он казался таким… слабым!

— Анжи, я понимаю, честное слово, понимаю. Но вы должны послушать тех, кто живет здесь дольше и набрался опыта. Я не вынесу, если что-то с вами случится!

В голосе лейтенанта слышалось тихое отчаяние, и Анжи захотелось куда-нибудь скрыться от молящих глаз и цепких рук. Ну почему она не терпит его прикосновений?

— Темп… пожалуйста, уже поздно, и я устала. Может мы все обсудим подробнее в другой раз?

Она встала, и Уокер немедленно поднялся и, прежде чем Анжи успела увернуться, вновь завладел ее руками.

— Конечно. Я просто негодяй, что не подумал об этом Но утром я еще буду здесь. Поскольку фиеста через два дня, нет смысла уезжать.

— Фиеста? Ах да, праздник… я и забыла! Где он состоится? В форте Селден?

— О нет, на асиенде Ривера, как, впрочем, и каждый год. ривера всегда приглашают офицеров, но я буду там всего второй раз. В прошлом году меня перевели сюда из форта Дэвис как раз перед великим торжеством.

— Понятно, — пробормотала Анжи.

Какое-то насекомое прожужжало мимо ее уха и принялось описывать круги над лампой. Раздался яростный собачий лай. От бараков, где жили ковбои, донесся смех.

Анжи попыталась освободиться, но лейтенант держал ее слишком крепко.

— Темп, прошу, отпустите меня, я хочу спать, — не выдержала она, но он привлек ее к себе и наклонил голову. Анжи повернулась как раз вовремя, чтобы уклониться от поцелуя, и губы лейтенанта скользнули по ее щеке.

Не пытаясь припасть к ее губам, он отступил и позволил девушке пройти.

— Доброй ночи, дорогая Анжи.

— Доброй ночи, Темп.

— Оставьте для меня все танцы! — крикнул он вслед, и Анжи, слегка улыбаясь, кивнула:

— Может быть. Но если вам быстро надоест мое общество и мне придется подпирать стену?

— Никогда. Ради вас я согласен танцевать всю ночь.

— Посмотрим, — рассмеялась она. — Посмотрим.

Глава 24

Асиенда, выстроенная на этой плоской, как лист бумаги, равнине, была видна за много миль. Дом высился среди могучих дубов с толстыми ветвями, затенявшими красную черепичную крышу. Белоснежные стены про сто сверкали под солнцем так, что глазам было больно. Ранчо «Де Тезон» казалось волшебным оазисом среди голой пустыни.

Путешественники благополучно перебрались через перевал Сан-Августин, в горах Орган. Впереди лежали Джарилльяс, зубчатый гребень из гранита и известняка поднимавшийся на триста футов над долиной и расположенный на полпути между горами Орган и Сакраменто. Хребет тянулся почти на десять миль и разделялся на несколько от рогов узкими перевалами или ущельями. Асиенда семейств Ривера находилась в самой стратегически важной точке: до лине, окруженной горами, как в чаше.

Пока их экипаж подпрыгивал и трясся на выбоинах ухабистой дороги, ведущей по склонам к ранчо «Де Тезон», Анжи краем уха прислушивалась к болтовне Бетт и Риты, внезапно ставших едва ли не лучшими приятельницами. Склонившие друг к другу темными головками, они вечно шептались о чем то и, очевидно, делились шутками и секретами, .

Бетт с давних пор была наперсницей Анжи, и теперь считала ее растущую дружбу с Ритой предательством. Как могла она поверять невзгоды и беды той, которая теперь способна проболтаться, пусть и невольно, человеку, ставшем главной причиной ее тревог, тем более что Рита при каждом случае не упускала возможности уязвить сестру!

Поэтому Анжи все больше и больше отдалялась от горничной и теперь старалась держать все свои неприятности при себе. Пожалуй, так даже лучше. После недавней выходки сестры стало ясно, что та способна на любую подлость.

— О, ты славно повеселишься, — пообещала Рита, небрежно махнув рукой в сторону асиенды. — На свой день рождения хозяин обычно приглашает всю округу. Офицеров, ранчеро, политиков — словом, каждого, кто имеет хоп. какой-то вес в здешнем обществе. Фиеста продолжается два дня или больше. Музыка, танцы, вкусная еда! Думаю, ты тоже можешь к нам присоединиться.

Бетт колебалась, искоса поглядывая на Миньон.

— Не думаю, что мне позволят. Ведь я всего-навсего горничная.

— Насчет этого не волнуйся. Ты француженка, и никто ничего не поймет. Разве не так, донья Миньон?

Последнее время она обращалась к Миньон только так — I по мнению Анжи, не столько из уважения, сколько для того, чтобы позлить мать. Миньон, слегка повернув голову, презрительно созерцала девушку.

— Я не привыкла считать слуг ровней, хотя, насколько полагаю, здесь все по-другому. Вероятно, потому, что большинство американцев если не простолюдины, то наверняка бывшие крестьяне.

Укол попал в цель, и Рита залилась краской.

— Если имеете в виду мою мать, то она не служила у отца.

— Нет? Припоминаю, что она ворочала котлы на кухне. Впрочем, это могла быть какая-то другая мексиканка, — бросила Миньон, расправляя серое шелковое платье и равнодушно отворачиваясь, очевидно давая понять, что эта тема закрыта.

— А мне нравится помогать Конче на кухне, — поспешно вмешалась Анжи. — Она показала мне, как жарить бобы, делать тортильи и стряпать что-нибудь вкусное почти из ничего. Ужасно интересно!

— Наверное, если кому-то по вкусу грубая пища, — равнодушно обронила Миньон, и Анжи захотелось хорошенько встряхнуть матушку. Хотя ее мнение о Рите было не таким уж высоким, все же в чем-то она сестру понимала. Неужели сама Анжи на месте Риты не испытывала бы того же? Не задумывалась о будущем? Не питала бы недобрых чувств к людям, вторгшимся в ее дом? Если быть честной, конечно, питала бы. И пусть она не доверяла сестре, но все-таки сочувствовала.

Лейтенант Уокер подъехал к коляске и хотя ни к кому в особенности не обратился, все же не сводил глаз с Анжи.

— Скоро мы доберемся до асиенды и до вечера не увидимся. Но я настаиваю, дамы, чтобы каждая оставила мне танец, и я стану предметом зависти всех мужчин.

— Мы польщены, лейтенант, — хрипловато смеясь, ответила Рита, — но думаю, что у женщин тоже потекут слюнки при виде такого кавалера.

Уокер усмехнулся и, коснувшись пальцами полей шляпы, с прощальным взглядом на Анжи отъехал к своим людям.

Улыбка Риты мгновенно померкла.

— Он даже не дает себе труда скрыть, кого предпочитает, верно? — со смешком заметила Бетт, и Рита, помрачнев, огрызнулась:

— Он просто старается быть вежливым. Не всякий влюбляется в Анжи с той минуты, как узреет!

Бетт, растерявшись, тут же умолкла. Напряжение росло, становясь почти невыносимым, но, к счастью, экипаж свернул на широкую, ведущую к поместью дорогу.

Прибывающих гостей немедленно провожали в комнаты, и Анжи обнаружила, что придется делить одну спальню не только с Ритой, но и с другими девушками. Повсюду были расставлены огромные кровати с газовыми пологами от москитов, и слуги то и дело вносили охапки белья и платьев.

К счастью, кроме Риты, с которой приходилось еще и спать в одной постели, в комнате было еще несколько чело век, так что особой неловкости от присутствия сестры Анжи не испытывала.

— Я слышала, что ты наконец приехала, — заметила веснушчатая девушка с каштановыми волосами, чувственно! улыбкой и странным именем Наташа. — Мама все гадала соберешься ли ты в Америку, а если да, сразу же уедешь или останешься. Ты как… поживешь здесь?

— Пока да.

Девушки расселись на пушистом ковре, подобрав под себя ноги. Легкий ветерок дул через открытые двери, ведущие на веранду, где-то тихо играла музыка. Время послеполуденной сиесты — обычай, принятый как здесь, так и в Мексике.

— А твоя мать? Я, разумеется, не помню ее, слишком маленькой была в то время, но моя мама ничего не забыл; Твоя матушка уехала вскоре после той мерзости, что сотворили апачи. Мы думали, она никогда не вернется.

— Апачи? — Анжи бросила быстрый взгляд на Риту, но лицо сестры ничего не выражало. — О, ты имеешь в вид набеги.

Наташа кивнула.

— Тогда были ужасные времена, да и сейчас не лучше. Я подслушала, как мой отец говорил, что новая шайка беглых индейцев держит в страхе многие фермы и те ранчо, что поменьше. Они даже напали на «Донью-Ану» несколько недель назад. Правда, взяли в основном лошадей и припасы из лавки.

— Но почему же военные сидят сложа руки? — удивилась Анжи, вздрагивая при мысли о том, какой опасности подвергалась на днях. — Неужели не могут остановить их?

— Если бы могли, — рассмеялась другая девушка, Линда, — здесь было бы больше людей, чем в Нью-Йорке. Именно угроза нападения индейцев удерживает людей от приезда сюда, и я думаю, политикам это на руку. Позволяет украсть еще больше земли.

— Ты говоришь совсем как мой отец, — мрачно заметила Наташа. — Он вечно твердит то же самое. Кстати, разве губернатор не обещал приехать?

— Нет, только сенатор. Похоже, дон Луис решил удариться в политику. Во всяком случае, связи у него огромные. Думаю, что на праздник соберется немало молодых, богатых, честолюбивых мужчин. Во всяком случае, я сильно на это надеюсь. Поэтому так сюда рвалась, — пояснила Линда с лукавой усмешкой.

— Чтобы послушать споры политиков? — поддразнила Наташа, и все рассмеялись.

Рита, потянувшись, словно кошка, таинственно улыбнулась:

— Возможно, Диего, племянник дона Луиса, тоже захочет поздравить дядю с днем рождения. Кто-нибудь его знает?

Какая-то из девушек печально вздохнула, чем снова рассмешила остальных.

— Знаю? Еще бы, — простонала Линда. — Жаль, что не могу узнать поближе. Он так красив…

— И настоящий мужчина, — вставила Наташа. — Я танцевала с ним в прошлом году, но он почти сразу же уехал. И как всегда, перед этим поссорился с дядей.

— Отец говорит, это потому, что Диего считает, будто дядя украл его наследство.

— Что же, вещь не редкая в наши дни, — заметила Рита, небрежно пожимая плечами, и, видя, что остальные смущенно уставились на нее, шутливо посетовала: — Боюсь, Диего вообще не приедет в этом году, так что нам остается лишь вздыхать и тосковать по нему.

— Ничего подобного, он всегда приезжает, — запротестовала Линда. — По крайней мере хоть другие будут ревновать, когда он пригласит нас на танец, а мы притворимся, что нам все равно, и начнем капризничать и мучить их, пусть стараются нам угодить.

Девушки хором согласились, что это было бы неплохо, и принялись одна за другой рассказывать самые невероятные истории о племяннике дона Луиса, а потом и о других холостяках. В комнате царила праздничная атмосфера, только Анжи было не до веселья. Да разве ей могли быть интересны неопытные девчонки, у которых в голове только одно — кокетничать и флиртовать с молодыми людьми, а ей это все уже приелось. Она по сравнению с ними — опытная взрослая женщина и чувствует себя чужой в их обществе. Девушки неплохие, но глупенькие и слишком наивные.

Позже Бетт, придя помочь Анжи и Рите одеться, рассказала, что в асиенде полно гостей, и с каждым часом прибывает все больше.

— А какие красивые мужчины! И наряды на женщинах необычные, похожи на испанские. Мантильи, кружева, а многие девушки приехали с компаньонками, которые здесь зовутся дуэньями и следят за каждым шагом своих подопечных. Донья Рита, вот ваш наряд. Кремовый шелк для…

— Ни за что! — решительно воскликнула Анжи, не обращая внимания на растерянную Бетт. — Я это не надену. Отдай кому угодно, а мне принеси темно-синий туалет. Я сама положила его в сундук, так что неси скорее.

Бетт опустила голову.

— Мадам велела мне его вынуть. Только не сердитесь на меня. Я говорила, что вам это не понравится, но она настояла.

— Ты должна была сказать мне перед отъездом! И что Же теперь делать?

Удрученная Бетт только вздохнула, но Анжи не унималась:

— Теперь придется найти мне подходящее платье, Бетт. Я больше в жизни не стану носить это дурацкую тряпку! Выгляжу дорогой куклой, в оборках и лентах! Настоящая бонбоньерка!

— Но где я возьму другое платье?

— Не знаю, но в изобретательности тебе не откажешь. Уверена, что ты найдешь что-то подходящее.

Дождавшись, пока Бетт поспешила прочь, Рита вопросительно подняла брови:

— Неужели наряд так уж плох?

— Хуже не бывает. Ты его видела?

— Ну да… Довольно пышный. Мне было бы в нем не по себе.

— Да и мне тоже. Не понимаю, почему мама настаивает, чтобы я его носила, когда сама предпочитает модные, элегантные, облегающие платья. Я хочу выглядеть сегодня неотразимой, а она все мечтает, чтобы я подольше оставалась ребенком.

— Надеешься кого-нибудь увидеть? — словно невзначай осведомилась Рита. Она сняла платье, оставшись в сорочке и панталонах. Босые ступни тонули в ворсе ковра, темные локоны прихотливо обрамляли лицо. — Или обзавестись новыми поклонниками?

— Ни то ни другое. Просто хочу предстать перед соседями в самом выгодном свете. Хочу, чтобы они стали моими друзьями, и не собираюсь чувствовать себя скованно в их присутствии. Кстати, Рита… ты, случайно, не приготовила мне никаких сюрпризов?

— Сюрпризов? В толк не возьму, о чем ты.

— Ну разумеется! — Анжи подошла ближе, чтобы остальным девушкам не было слышно. — Может, тебе не слишком нравится мое присутствие здесь, но я все-таки останусь. И поскольку ты меня все равно не выгонишь, почему бы нам не перестать враждовать? Подумай об этом, когда соберешься сыграть свою очередную шуточку!

Слова прозвучали объявлением войны и одновременно предложением мира. Немного подумав, Рита кивнула:

— Так и быть… если ты тоже не станешь делать мне пакостей.

— А ты считаешь, что я способна на такое?

— Думаю, что и ты, и твоя мать смотрят на меня как на помеху своим планам. Ты с самого начала дала понять, что не желаешь видеть меня в доме, где я родилась.

Анжи проглотила резкий ответ, уже вертевшийся на кончике языка. Ей не терпелось напомнить Рите, что именно она вела себя вызывающе с самой первой встречи, предъявив права на Джейка Брейдена. Но она промолчала и вместо этого тихо заметила:

— Я тоже родилась в этом доме. И хотя унаследовала ранчо, никто тебя не лишит родного крова. Неужели мы не сумеем ужиться?

— Это зависит от тебя.

Рита пошла к кровати, пробираясь между разбросанными по полу нижними юбками и туфлями, и на ходу бросила:

— Дашь мне знать позже, если еще захочешь со мной разговаривать.

Анжи молча смотрела ей вслед, терзаясь дурным предчувствием. Она отчего-то почти не сомневалась, что сестра что-то задумала.

Гитары в сопровождении медных рожков и маленьких барабанов наигрывали грустную мелодию. Двор, сад и веранды были украшены цветными китайскими фонариками, из окон и дверей струился свет. Гости собирались компаниями под огромными старыми деревьями, бродили по дорожкам, а небольшие оркестры местных музыкантов «марьячес» услаждали их слух мелодичной музыкой. Сильное сопрано итальянской оперной певицы временами перекрывало смех и разговоры.

Здесь смешались старые испанские семьи и новые поселенцы. Слышалась испанская и английская речь, перебиваемая фразами на всех мыслимых диалектах. Длинные столь ломились от еды, а на нескольких площадках были настланы деревянные полы для танцев.

Анжи, стоявшая в тени балкона, одернула юбку, готовясь к тому моменту, когда мать увидит ее наряд. В волосы девушки был воткнут высокий испанский гребень, с которого свисала мантилья, прикрывая прозрачной дым кой распущенные волосы. На ней было не то платье которое просила надеть Миньон, а облегающий наряд с черными, доходившими до щиколоток юбками и корсажем с глубоким круглым вырезом, не слишком откровенный, но не оставляющий сомнения, что его обладательница — взрослая женщина. Вряд ли Миньон одобрит подобный туалет. И хотя она слишком хорошо воспитана, чтобы устраивать публичные сцены, Анжи была уверена, что позже ей предстоит услышать немало неприятного. Но разве она виновата? Почему мама вечно пытается нарядить ее как младенца! Она женщина, хотя мать по-прежнему не желает признать это!

Бетт обменяла платье Анжи на менее дорогое, зато оно ей шло, и кроме этого, тут было немало других девушек, одетых почти так же.

Набрав в грудь воздуха, Анжи покинула свое убежище и пересекла комнату. По мере ее приближения глаза Миньон раскрывались все шире. Все же мать превосходно владела собой и, ничем не выдав своей досады, холодно кивнула дочери.

— Вот и ты наконец. Анжелика, познакомься с владельцем этой чудесной асиенды доном Луисом де Риверой, чей день рождения мы празднуем сегодня.

Анжи сделала реверанс, и высокий джентльмен с серебряными волосами улыбнулся в ответ. Весьма представительный мужчина с темными глазами под мохнатыми, низко нависшими белыми бровями и аккуратно подстриженными усиками. Кожа светлее, чем у метисов, типичная скорее для креолов.

— Добрый вечер, мадемуазель, — приветствовал он на безупречном французском, торжественно кланяясь. — Вы оказали мне большую честь, посетив мой дом. Осмелюсь сказать, что вы так же прелестны, как матушка, хотя она слишком молода, чтобы иметь такую взрослую дочь!

— Вы слишком добры, месье, — пробормотала Анжи. Улыбка дона Луиса стала еще шире.

— Как мило с вашей стороны надеть костюм моего народа! Польщен вашей любезностью.

Анжи, не глядя на Миньон, сухо усмехнулась.

— Рада, что вы оценили мои ничтожные усилия, дон Луис.

— Разумеется! Такой великодушный жест не может пройти незамеченным. Надеюсь, что вам у меня понравится и вы повеселитесь вволю. Если вдруг вам что-то понадобится, не стесняйтесь. Одно ваше слово — и у вас будет все. Мой дом — ваш дом.

— Ваше великодушие к незнакомым людям меня смущает, дон Луис.

— Ах, мы с вашей матерью давние приятели, хотя не думал увидеть ее снова. Рад, что ошибался.

Он помолчал, приглаживая усики и мрачно хмуря брови.

— Дон Луис, если не возражаете, я хотела бы поговорить с дочерью, — сдержанно заметила Миньон и, когда хозяин отошел, возмущенно прошипела: — Я велела тебе надеть другое платье!

— Да, мама, знаю, но я захотела появиться именно в этом!

— Понятно, — скривила губы Миньон. — Поговорим об этом позже. А пока прошу тебя быть как можно вежливее с доном Луисом и его гостями.

— Я всегда вежлива.

Миньон раздраженно уставилась на дочь. Неужели Анжелика не понимает, сколько неприятностей может доставить дон Луис, если она чем-то ему не угодит? Пусть сейчас он надавал Анжелике обещаний, все может перемениться в любой момент. Дело у нее к дону Луису весьма деликатное но если все пойдет как надо, наверняка решится ко всеобщему удовлетворению. Анжелика получит деньги вместо этого обременительного наследства, они вернутся во Францию, а дон Луис завладеет землями, о которых давно мечтал. Да, ведь могло бы устроиться, не будь Анжелика так упряма!

Все шло не так, как она надеялась! С той самой минуты как они узнали о смерти Джона Линдси! Миньон надеялся лишь на короткий визит, но вместо этого жизнь ее превратилась в кошмар. Как Анжелика не видит, что здесь ей грози постоянная опасность! Почему история с блужданием по пустыне ничему ее не научила? Ах, своевольная девочка! Воображает, что мать больше ей не нужна! Дети вырастают. уходят… и ты ничего не можешь сделать. Да и мужу она была ни к чему. Он любил только эту ужасную землю, и это чувство погубило их брак. Наверное, они просто увлеклись друг другом, иначе почему ей оказалось так легко его покинуть?

Миньон глубоко вздохнула. Что толку думать о прошлом, когда есть вещи поважнее? Дон Луис пообещал ей отнять права на ранчо у ее глупой дочери, а Миньон, в свою очередь, продаст ему земли за целое состояние. Сначала Анжелика наверняка не поймет ее мотивов, но вскоре увидит, как права Миньон, и будет вечно благодарна матери.

— Верно, — сказала она вслух, — ты не грубишь посторонним. Но сегодня постарайся превзойти себя — хотя бы потому, что дон Луис — старый друг твоего отца.

— Правда? — воскликнула Анжела, глядя на дона Луиса, стоявшего у беседки, увитой цветочными гирляндами. Глаза девушки заинтересованно блеснули, как и предполагала Миньон. Еще бы! Стоит дочери узнать, что кто-то знал ее отца, как она готова засыпать беднягу вопросами! К сожалению, Миньон сказала неправду. Джон не выносил дона Луиса, называя его исчадием ада и стервятником, который растерзает Нью-Мексико, если дать ему волю.

— Ривера — одно из старейших семейств в Нью-Мексико, Анжелика, и поселились здесь два века назад, когда местность еще принадлежала Испании. Насколько мне известно, твой отец приобрел земли у него, хотя подробности улетучились из памяти. Если попросишь, он, конечно, будет рад рассказать тебе о Джоне все, что пожелаешь услышать.

Глаза Анжи загорелись.

— Спасибо, мама!

Она уже хотела направиться к дону Луису, но, случайно повернув голову, смертельно побелела. Миньон сразу поняла, кого увидела дочь. Жаль, что он явился не вовремя, когда у нее созрел такой удачный план.

Проследив за взглядом дочери, она сразу узнала стоявшего рядом с доном Луисом человека. Ох, лучше бы держался он подальше! Его присутствие только все усложнит!

Дон Луис с улыбкой выступил вперед:

— Донья Миньон, надеюсь, вы помните моего племянника Диего? Он приехал помочь мне с приготовлениями к празднику.

— Диего? — выпалила Анжи. — Этот человек — ваш племянник?

Джейк Брейден, облаченный в короткую испанскую куртку-тореро и расширявшиеся книзу брюки, выглядел настоящим красавцем. Отвесив небрежный поклон, он с издевательской улыбкой пояснил дону Луису:

— Мы с мисс Линдси уже встречались, дядюшка.

Между молодыми людьми словно молнии проскакивали, и Миньон с чем-то вроде отчаяния подумала, что ей следовало бы узнать маленького мальчика, которого видела однажды, много лет назад, в надменном молодом человеке, сопровождавшем их в Нью-Мексико.

Как она могла быть настолько слепа? А теперь все еще больше запуталось, ведь вражда между доном Луисом и его племянником была давней и непримиримой. Она в жизни не подумала бы, что Диего Ривера и Джейк Брейден — одно и то же лицо. Господи! Какая неприятность!

Глава 25

Дон Луис, должно быть, все же почувствовал почти ощутимое напряжение между племянником и мисс Линдси, но все с той же учтивой улыбкой продолжал распространяться о красоте ночи, предстоящих развлечениях и важности крепких родственных связей. Лицо его напоминало маску полузакрытые глаза, растянутые в приветливом оскале губы, и Джейк саркастически подумал, что дядя ничуть не изменился за все эти годы, разве что стал еще более алчным и коварным. Должно быть, по-прежнему строит подлые планы.

Но Джейк знал, чего ожидают от него, поэтому снов, поклонился, наслаждаясь потрясением Анжи и растерянностью Миньон. Недаром он все это время гадал, по мнит ли Миньон их давнюю встречу. Оказалось, нет.

Анжи, как он и ожидал, быстро пришла в себя. Фиалковые глаза потемнели, а губы пренебрежительно сжались в тонкую линию. Черная кружевная мантилья и облегающий корсаж шли ей, эффектно оттеняя белую кожу и блестящие волосы. Она в самом деле неотразима. Неудивительно, что Уокер так ее добивается! Он готов поставить золотой, что лейтенанту не понравится его появление, так что вечер обещает быть весьма интересным.

— Понятия не имела, что ваш племянник вращается в столь светских кругах, — резко бросила Анжи, но старик не подал виду, что заметил иронию.

— Не удивлен, что вы встречали Диего раньше, донья Анжела, потому что его хорошо знают в этих местах. Мой племянник успел прославиться по всей округе. — Дон Луис снова улыбнулся, но глаза остались холодными. — Теперь он навещает меня только раз в год, хотя совсем недавно часто приезжал к старому дядюшке.

— Вряд ли тебе стоит входить в подробности, — заметил Джейк по-испански и, поймав вопросительный взгляд дона Луиса, процедил сквозь зубы: — Может, желаешь объяснить дамам, почему именно я не стремлюсь видеть тебя чаще? Давай! Хоть раз не солжешь!

Дон Луис пожал плечами и, предложив Миньон руку, попросил оказать честь и потанцевать с ним.

— Если мои старые кости не подведут. Но я оставлю быстрые танцы молодым и умоляю вас о терпении, донья Миньон. Просто невозможно поверить в то, что вы мать взрослой дочери! Я помню вас совсем девочкой, словно все случилось вчера. — И, все еще улыбаясь, погладил ее пальцы: — Совершенно непонятно, кто из вас прелестнее.

Джейк перехватил неприязненный взгляд Анжи, направленный в спину матери, и пробормотал:

— Думаю, вам вряд ли захочется танцевать.

— Не буду обременять вас, Диего, поскольку думаю, что моя бальная книжечка будет заполнена и без вашей помощи.

— Верным поклонником лейтенантом Уокером, вероятно?

— По-вашему, он единственный, кто пригласит меня? — взорвалась Анжи.

— Нет, просто спрашиваю.

— Спрашиваете? Или это такая манера приглашения? В устах такой личности, как вы, даже стихи звучат проклятиями!

— Совсем забыл, какая ты мегера, Анжи! — ухмыльнулся он. — Знаешь, я, кажется, скучал по тебе.

— Я так и думала, — бросила девушка, поводя плечами Камешки в гребне, отражая свет фонариков, словно сыпали искры на ее волосы. — Похоже, вы забыли, что обзавелись невестой?

— Господи, Анжи, ты прекрасно знаешь, что это неправда И когда в ответ глаза девушки широко раскрылись, сокрушенно покачал головой:

— Только не говори, что поверила! Я знаю Риту с самой детства, и ее судьба мне небезразлична, но я еще не готов жениться. Ни на ком, — подчеркнул он, стоило Анжи от крыть рот.

Немного подумав, девушка пожала плечами.

— В таком случае жестоко и дальше оставлять ее в уверенности, будто свадьба все-таки состоится.

— Она и сама все понимает. Скорее всего просто тебя дразнит. Вижу, это ей удается.

Слегка поколебавшись, Анжи коротко рассмеялась:

— Мне и вправду стоит держать с ней ухо востро, особенно после всех ее выходок. Ну и идиоткой я, должно быть, кажусь!

— Рита способна быть весьма убедительной, — заверил Джейк, склонив голову набок. — И хотя ненавижу признавать правоту дядюшки, может, нам действительно следует потанцевать? Не совсем прилично стоять так, у всех на виду, без дуэньи.

— Не находишь, что оберегать меня немного поздно? — язвительно бросила она, но все же позволила ему увлечь себя на площадку, где другие пары как раз начинали кружиться в вальсе под бдительными взглядами родителей и дуэний.

Джейк заметил мать Анжи, стоявшую с доном Луисом на другом конце комнаты. Оба были слишком поглощены беседой, чтобы обращать внимание на Анжи, и Джейк впервые задался вопросом, насколько хорошо они знают друг друга.

Судя по всему, совсем неплохо.

Джейк нахмурился, вспомнив недавнее предупреждение Джима Паттерсона:

— Дон Луис сделает все, чтобы наложить лапы не только на «Дабл Икс», но и акции медного рудника. Если ему это удастся, он практически станет хозяином всего Нью-Мексико. Не спускай с него глаз, Джейк. Он совершенно аморален, жесток и полон решимости. Опасное сочетание.

— Одно дело — продавать оружие индейцам, но ему придется убить обеих наследниц, чтобы завладеть ранчо и рудником, а в этом случае подозрение сразу падет на него. Пусть мой дядя и негодяй, но при этом не настолько глуп, чтобы рисковать попасть в тюрьму или на виселицу. Паттерсон поднял брови:

— Существует немало способов избавиться от нежелательных наследников, не возбуждая лишних толков, Джейк. У Луиса всегда найдется тот, кто сделает за него грязную работу. Можно подумать, это впервые! Да ты и сам все знаешь!

Паттерсон был прав. Ему лучше других известно, как действует дядюшка. Что ему нужно? Пытается сделать Миньон Линдси пешкой в очередной подлой игре? На него это похоже.

Вальс закончился, и Джейк остановился. Анжи, по-видимому, чувствовала себя неловко, и Джейк на мгновение забыл, что должен следить за Луисом. Вместо этого он смотрел на нее, любуясь игрой света на милом лице. И снова вспомнил, как она билась под ним, забывшись в порыве страсти, как нежна и мягка ее кожа, как возбуждали его ее стоны… Нет, лучше не думать об этом, иначе все начнется сначала и ему уже не совладать с собой.

— Хочешь лимонада? — резко спросил он, и ее глаза как-то странно блеснули.

— Джейк, что ты делаешь здесь? Скажи правду.

— Сегодня день рождения дядюшки. Я уже говорил, он каждый год ожидает моего приезда.

— Но ты с ним в ссоре. Я слышала, как об этом толковали, только не знала, что имели в виду именно тебя. Говорят у вас старая вражда, верно?

Джейк выругался про себя.

— Да, но это тебя не касается. Это мое дело.

— Ты же все знаешь о моих делах, почему мне нельзя знать о твоих?

— Если не возражаешь, я предпочел бы не обсуждал свою личную жизнь посреди людного общества, Анжи. Господи, да не смотри ты на меня так!

Не переставая что-то говорить, он повел девушку в тень притиснул к покрытой зеленью колонне, поддерживавшей верхнюю галерею, и положил ей руки на плечи.

— Джейк, что… — растерянно начала Анжи. Но он, к собственному величайшему удивлению, нагнулся и поцеловал ее, заглушив тихий протестующий звук. Молния желания пронзила его, и Джейк немедленно понял, какую ошибку совершил. Слишком просто мечтать об изящном душисто» теле Анжи, вместо того чтобы выполнять задание Паттерсона; слишком соблазнительно забыть на время, что он должен следить за гостями и выяснить, кто из них сообщник дяди.

Но несмотря на все благие намерения, Джейк прижал Анжи к себе и, ощутив упругость груди, потерял разум. Из головы мгновенно вылетели все соображения о важности ею миссии. Ее глаза таинственно поблескивали, а губы зовуще приоткрылись.

— Джейк, я…

— Не сейчас, — невнятно пробормотал он и снова поцеловал ее, на этот раз крепче, и, услышав, как тяжело она дышит, понял, что пора остановиться. Едва Джейк поднял голову, как Анжи прошептала:

— Почему ты вернулся?

Джейк опустил руки и со вздохом сожаления отступил.

— Не спрашивай ни о чем, Анжи. Единственное, чего мне хочется, — взять тебя прямо сейчас. Согласись, было бы несколько неудобно, если бы нас застали на месте преступления. Но если ты хочешь…

— Ты всегда говоришь ужасные вещи, — негодующе начала она, но Джейк поймал ее за руку и впился в рот. Когда на этот раз он отпустил девушку, она не стала протестовать, не убежала. Только слегка припухшие губы были свидетелями недавних ласк. Музыканты заиграли громче, и Джейк узнал испанскую балладу, часто слышанную в детстве. Гитары рыдали, рожки всхлипывали, выпевая мелодию о потерянной любви и безжалостной судьбе, и Джейк с сожалением вернулся к реальности.

— Анжи, мне нужно кое с кем встретиться, но мы должны поговорить позже, если ты способна обменяться тремя словами без ссор и споров.

— Не могу обещать, — покачала головой Анжи, поправляя сбившуюся мантилью. — Может, лучше подождать до завтра?

— Нет. Что, если мне придется уехать ночью? Встретимся у фонтана, в заднем саду, ближе к полуночи. Если не придешь, я все пойму.

— Неужели? — Девушка горько усмехнулась. — Подумаю, соглашаться или нет.

— Анжи, черт побери, — нетерпеливо бросил он, — у меня нет времени объясняться, особенно потому, что твой верный защитник направляется к нам, но нам необходимо объясниться. Ты будешь там или нет?

— Буду. Не исключено, что опоздаю, но буду обязательно. Дождись меня.

Он тут же исчез, растворившись в тени и оставив ее одну под низкой крышей галереи, тянувшейся по всей стене асиенды. Анжи нерешительно посмотрела ему вслед и по лицу вставшего перед ней Темпа поняла, что и он заметил соперника.

— Что здесь делает Брейден? — резко спросил он, и его осуждающий тон мгновенно вывел Анжи из себя..

— Пожалуй, вам следует задать этот вопрос его дяде, — взорвалась она, и Темп удивленно уставился на нее.

— Мне казалось, что они в ссоре.

— Не знаю, — окончательно обозлившись, выпалила Анжи. — Почему я вечно обо всем узнаю последней? Как вы могли не сказать, что Джейк Брейден — родственник дона Луиса?!

Темп мгновенно насторожился:

— Не думал, что это для вас важно. Вы даже не были знакомы с доном Луисом до сегодняшнего дня, и какое значение имеет его родство с Брейденом?

— Не такое, о котором вы подумали, — солгала Анжи. Просто мне надоело вечно оказываться в дурочках из-за собственного невежества.

Немного успокоившись, Темп улыбнулся ей. Сейчас он показался Анжи необычайно красивым в синем кавалерийском мундире с начищенными медными пуговицами и желтыми нашивками. Будь все по-другому, она могла бы выйти за Темпа и жить счастливо, но теперь слишком поздно. Она сама выбрал, свой путь и, как бы ни боролась со своим влечением, мгновенно таяла в объятиях Джейка, хоть это сводило ее с ума.

— Так вы оставили мне танец, Анжи?

— Целых два.

Она взяла Темпа под руку и позволила проводить себя в ярко освещенную гостиную, где к началу танцев сдвинул всю мебель. Мать все еще беседовала с доном Луисом и каким-то незнакомцем, стоя в небольшой нише на противоположном конце комнаты. Никто, казалось, не замети, отсутствия Анжи, да она почти никого здесь и не знала.

Танцуя с Темпом веселый рил, она наконец заметила Рит;, флиртовавшую с молодым человеком, одетым почти так же как Джейк. Темно-розовое платье с широкой юбкой, круглым вырезом и пышными рукавами очень шло к ее смуглой коже и смоляным волосам.

Только когда рил свел их вместе, Рита увидела сестру и не преминула поинтересоваться:

— Ну, как тебе понравился племянник дона Луиса? Анжи умудрилась беспечно хмыкнуть и, ловко переступая ногами в такт мелодии, бросила:

— Кажется, мы уже встречались раньше.

Рита засмеялась и сжала пальцы Темпа, меняясь партнерами. Анжи осталась с молодым испанцем. Они промчались по своеобразному туннелю, образованному поднятыми руками танцующих, и снова расстались, чтобы встать в самом конце линии и хлопать в такт.

Темп бросил на нее быстрый взгляд и пожал плечами, но Рита, смеясь, подхватила его и повторила па. Неприязнь Анжи немного уменьшилась. По крайней мере Рита отвлекает Темпа, хотя ни за что не сделала бы этого, знай она о свидании сестры с Джейком Брейденом.

Позднее она с удовольствием сбежала от назойливой музыки, смеха и невыносимой духоты и с радостью обнаружила, что задний сад с фонтаном был почти пуст. Только едва г слышный шепот свидетельствовал о том, что еще кому-то захотелось назначить здесь свидание, оставшись при этом невидимым. Самое лучшее укрытие для любовников! Идеальное место для встречи.

Анжи медленно пошла по изразцовой дорожке, рассматривая пышную растительность, заткавшую стены и решетки. Вода тихо плескалась в чаше фонтана, тонкой струйкой изливаясь изо рта большой каменной рыбы.

Странно, что на такой бесплодной земле, изуродованной оврагами и ущельями, может оказаться достаточно воды для фонтана. Но может, на асиенде, как и на «Дабл Икс», тоже бьет подземный источник, спасающий людей и скот во время засухи? Большинство коров и быков можно спасти, скрупулезно экономя живительную влагу. В этой стране ручьи гораздо ценнее золота.

Девушка, нахмурившись, легонько провела рукой по резному бортику фонтана. Она пробыла в Нью-Мексико уже две недели, но решение остаться только окрепло. Что именно так ужасает и гнетет ее мать? Что в этой стране такого отвратительного? О да, Анжи перепугалась, когда заблудилась, но ведь сумела самостоятельно найти дорогу домой, не так ли? А эти постоянные слухи о бесчинствах индейцев… она еще не встречала того, кто бы за последнее время подвергся нападению! Похоже, все эти страхи преувеличены. Все больше фортов строится, все больше индейцев попадает в резервации.

И местность постепенно становится цивилизованной, тем более что у немалого количества людей хватает мужества селиться здесь, на необжитых просторах, воздвигать города и создавать фермы. Когда-нибудь там буде. все: вода, газовое освещение, и новые поселенцы потянутся на Запад.

Но как ни странно, Анжи совсем не хотелось, чтобы это день поскорее настал. Ей нравилась дикая, ничем не испорченная природа. Непонятно почему, но разница между Нью-Мексико и крохотной деревушкой Сен-Дье, где она провел, ! так много лет, поистине огромна. Может, из-за того, что там люди жили устоявшейся жизнью, зная почти наверняка, что будет завтра, послезавтра и через год. Что после смерти земля перейдет детям, а потом и внукам, как было заведено испокон веку. Здесь же царил дух авантюризма, любви к свободе и приключениям, и она наконец поняла, что испытывал Джон Линдси, бывший кем-то вроде азартного игрока, которым ставит на карту все, ежеминутно рискует собой, чтобы подогреть бурлившую в жилах кровь.

Ночной ветер шевелил края мантильи, охлаждал разгоряченное лицо. Нестройные звуки музыки врывались в тишину: это сразу два оркестра «марьячес» соревновались за благосклонность публики. Правда, звуки становились вес тише, по мере того как девушка удалялась от главного дома.

Время шло, и ей уже начинало казаться, что Джейк не при дет. Кстати, где он был весь остаток вечера? Анжи больше не видела его, хотя с удивлением заметила Дейва Логана, облаченного в костюм-тройку, сидевший на нем как на корове седло Выглядел Логан при этом довольно жалко и, очевидно, чувствовал себя не в своей тарелке. Правда, он перекинулся с Анжи двумя словами, спросил, приехала ли Бетт, и тут же исчез.

Отправился на поиски горничной? Что ни говори, а он определенно уделял ей внимание во время путешествия, хотя всегда держался на почтительном расстоянии, чем доводил Бетт едва не до слез.

Анжи невольно улыбнулась этому воспоминанию, но тут охнула, когда от темнеющего куста отделилась тень и заскользила к ней. Она уже хотела было повернуться и убежать, но тут же узнала Джейка.

— Ты испугал меня, — попеняла она, когда он подошел ближе.

— Что поделаешь, не мог же я кричать во весь голос. Это просто невежливо по отношению к тебе.

— С каких это пор ты стал беспокоиться о приличиях?

— Когда понял, как грубо ты себя ведешь. Мне это не понравилось, — насмешливо протянул он, и девушка пренебрежительно усмехнулась.

— Ты именно поэтому пригласил меня сюда? Чтобы оскорблять?

— Нет.

Он одним движением притянул ее к себе. От неистового, головокружительного поцелуя у Анжи подогнулись колени и все бунтарские мысли мгновенно испарились. Но Джейк тут же разжал руки, и Анжи бессильно опустилась на бортик фонтана, растерянно глядя в его лицо, едва очерченное лунным светом.

— Я позвал тебя, чтобы предупредить, — резко пробормотал он.

Страсть, вспыхнувшая было в глазах девушки, сменилась недоумением:

— Предупредить? Насчет чего?

— Не вдаваясь в подробности, скажу только, что ты в опасности, потому что есть бесчестные люди, желающие любой ценой завладеть твоими землями.

Анжи на мгновение лишилась дара речи, и прошло несколько минут, прежде чем она, недоуменно покачав головой, прошептала:

— Но это чистый вздор! Не могут же они ее украсть?

— Могут. Черт побери, Анжи, не будь дурочкой. Существует немало способов лишить прав законного владельца. Подлецы всегда добиваются того, чего хотят.

— Но кто и почему хочет завладеть моей землей?

— Подавая заявку на эту территорию, Джон знал, что ее богатство кроется не только в пастбищах. Гораздо важнее рудник «Санта-Рита», и ходят слухи о том, что в горах есть золото. И что самое важное, на «Дабл Икс» есть глубокая природная скважина, которая дает более чем достаточно воды и для людей, и для скота. Сама земля не имеет такой ценности, как эта скважина, потому что без воды все остальное не стоит и цента.

— Но это еще не объясняет…

— Слушай, Анжи, у меня нет времени спорить с тобой. Мне нужно уезжать, или я сам проводил бы тебя домой. Возьми Риту и мать и попроси Уокера немедленно доставить тебя на ранчо, только изобрети какой-нибудь подходящий предлог для отъезда, чтобы не возбуждать подозрений.

— Ты рассуждаешь так, словно они…

— Здесь? — докончил он за нее. — Именно. Если сведения, которые я добыл, верны, вскоре в Нью-Мексико разразится настоящий ад. Некоторые из гостей не доберутся до дома живыми. Не хотелось бы, чтобы ты стала одной из них.

— Джейк… если это правда, почему ты не расскажешь всем?

— Пустая трата времени. Я уже сообщил тем, кто наверняка меня послушает, а остальные… придется им узнать на собственной шкуре. Вы с Ритой в смертельной опасности, Анжи. Да не будь ты идиоткой и послушайся! Вы наследницы Джона Линдси, и если обе исчезнете или умрете, земля достанется тому, у кого больше денег и наемников.

Анжи вскочила:

— Немедленно расскажу маме и посоветуюсь, что делать.

— Нет! — Он схватил ее за руку и развернул к себе. Даже в полумраке было заметно, как напряжено его лицо. — Пожалуйся матери, что внезапно заболела и хочешь немедленно вернуться. Но обо мне ни слова.

— Почему?

Джейк нетерпеливо дернул уголком рта. На его щеке внезапно прорезалась глубокая морщинка, и Анжи отчего-то поняла, что он считает, будто мать каким-то образом замешана во всем этом. Вырвав руку, она негодующе воскликнула:

— Ты не смеешь! Мама никогда не позволит принести кого-то в жертву только ради того, чтобы избавиться от этой земли! Сущий вздор! О, только последняя дурочка могла вообразить, что ты способен на благородный поступок! Я просто зря потратила время…

Но Джейк снова стиснул ее руку, не давая уйти.

— Твою мать используют, Анжи, — хрипло бросил он. — Как тебя и Риту. Поверь, ты горько пожалеешь, если не послушаешь меня. На твоей совести будет их смерть… если сама к тому времени останешься жива.

Девушка, раздираемая сомнениями, нерешительно уставилась на него. Какие у нее основания доверять этому человеку? Хотя до сих пор он никогда не лгал ей, все же, несомненно, утаивал какую-то часть правды или умалчивал о самом важном. С чего бы именно сейчас такая искренность?

Словно догадавшись, о чем думает Анжи, Джейк тихо сказал:

— Я не могу открыть тебе подробности или факты, но даю слово, что никогда не допустил бы, чтобы с тобой что-то случилось, особенно если в силах заранее все предвидеть и предупредить.

Ей отчаянно хотелось верить ему. Но в прошлом Джейк не раз ранил Анжи и сейчас, вполне возможно, имеет свои, темные, причины запугивать ее.

Он снова потянулся к ней, но вместо того чтобы схватить в объятия, притянул к себе и прошептал в пересохшие от волнения губы:

— У тебя просто нет иного выхода.

Анжи закрыла глаза. Руки ее сами собой обвили его шею, и он снова принялся целовать ее. Она не замечала, что край бортика больно впивается в бедра, ощущая только сладость его поцелуя, жар руки, ласкающей грудь сквозь кружевной корсаж. Услышав тихий звук рвущейся ткани, она вздохнула и подумала, как хорошо, что сегодня на ней не парижское любимое платье.

Джейк подхватил ее на руки и понес сквозь чащу сада в крохотную уединенную беседку, выстроенную из кедровых досок, наполнявших воздух смолистым ароматом.

Опустив девушку на пол, Джейк встал на колени. Лунный свет крошечными квадратиками падал сквозь решетчатый потолок и неясными бликами ложился на ее платье.

Анжи скорее почувствовала, чем увидела, что глаза Джейка снова превратились в жидкое золото.

— Останься у меня хоть немного здравого смысла, — тихо признался он, — я немедленно отвел бы тебя к матери.

— Да. Будь у тебя хоть немного здравого смысла, — согласилась Анжи с ленивой чувственной улыбкой, одновременно зовущей и дразнящей, и Джейк, не в силах устоять, схватил ее в объятия.

Было нечто невыразимо эротическое в их любовных играх на полу беседки под слабый звон воды в фонтане. Джейк ласкал ее медленно, не торопясь, сняв мантилью и расстегнув пуговицы корсажа так же ловко и быстро, как Бетт. И когда Анжи осталась в одной белой шелковой сорочке, присел на корточки, откровенно ею любуясь.

— Господи, точно такой ты мне снилась, — прошептал он. — Но так значительно лучше. По крайней мере я могу тебя коснуться, ощутить под пальцами мягкую кожу, слышать, как ты мурлычешь, когда ласкаю тебя здесь… и здесь. Да, amante[18], именно так.

Его руки словно сами находили особо чувствительные местечки на ее теле, зная, когда остановиться, оставив ее желать недостижимого… Она потянулась к нему, и он навис над ней, отсекая свет, а когда вошел в нее и стал двигаться, проникая все глубже с каждым выпадом, Анжи смутно подумала, что, должно быть, так же безумна, как он, если пошла на такое. Но похоже, стоит им встретиться, как дальнейшее неизбежно.

— Querida… te qiero…[19]

Гортанный, почти неслышный шепот будоражил Анжи Твердые губы нашли мочку ее уха, щеку, завладели губами в исступленном поцелуе, заставившем Анжи забыть все, кроме этой минуты и человека, который так хотел ее.

Их слияние было диким, бешеным под мягким ветерком, овевавшим полуобнаженные тела, луной, смотревшей сверху, и Анжи знала, что экстаз, который способен пробудить в ней этот мужчина, не сравним ни с чем на свете. Ни с одним, самым искусным любовником она не переживет ничего подобного.

Анжи отдалась потоку наслаждения и со всхлипом выгнула спину, запустив руки в жесткие темные волосы, ловя ритм его движений встречным движением бедер. Он продолжал раз за разом погружаться в ее лоно, убыстряя толчки, унося ее за собой в темную бездну страсти.

Гораздо позже, когда она вынырнула на поверхность, он снова обнял ее, и Анжи уткнулась головой в его плечо, слушая, как его дыхание из неровного становится мерным и глубоким.

Но тут Джейк вздрогнул и приподнялся, вглядываясь в темноту. Анжи ощутила, как напряглось его тело под ее ладонями.

— Джейк? Что случилось?

Ей было так хорошо, хотелось вечно оставаться в этой уютной тьме, но когда он выругался и вскочил, вдруг стало не по себе.

Он принялся лихорадочно шарить по полу в поисках одежды и, разогнувшись, сухо приказал:

— Немедленно оденься, Анжи. И оставайся здесь, пока я не приду за тобой.

— Что… ты о чем?

Уже по-настоящему встревожившись, она села, поспешно натянула платье и принялась возиться с пуговицами.

— Неужели не слышишь?

До нее доносились негромкие взрывы и крики, но гостей предупредили, что будет фейерверк, поэтому Анжи не придала этому значения.

— Петарды?

— Господи, Анжи! — раздраженно взорвался Джейк, натягивая сапоги. — Это перестрелка! И если она не входит в программу развлечений, в чем я сомневаюсь, похоже, на ранчо явились незваные гости. А я без оружия… следовало бы не слушать дядюшку и взять револьверы.

Анжи, забыв о чулках и мантилье, вцепилась в него.

— Не оставляй меня здесь!

— Тут ты в большей безопасности, чем в доме. Нападающие первым делом бросятся туда. Сиди тут и не выходи, пока кто-нибудь не придет за тобой, поняла? Не шуми, и никто не узнает, где ты.

— Это индейцы?

— Ружья у всех одинаковы. Пока трудно сказать, — сухо отозвался он, выглядывая наружу.

— Джейк…

Он сжал ее плечи, снова поцеловал, крепко и наспех, и тут же выскочил из беседки, мгновенно растворившись во тьме. Только серебряная тесьма испанского костюма все еще поблескивала во мраке, и Анжи, опустившись на пол, припала глазом к решетке и долго смотрела вслед, пока Джейк не исчез окончательно.

Господи, что же ей делать?

Анжи молилась, чтобы мама и Рита уцелели… Неужели это действительно индейцы? Она вспомнила слышанные рассказы, истории о жесточайших насилиях, убийствах, грабежах и затрепетала от ужаса.

«Нет, — с мрачной решимостью думала она, — нельзя поддаваться этому унизительному, тошнотворному страху, нельзя!»

Но сдержать слово было труднее, чем казалось. Девушка вздрагивала при малейшем шуме и сжималась, заслышав очередные выстрелы и дикие вопли. Живы ли ее родные? Что с мамой? С Бетт и Ритой? О, если бы она только сумела увидеть своими глазами, что происходит, добраться»до дома…

— Анжи!

Девушка встала на четвереньки и снова припала к дырочке. К беседке мчался высокий мужчина… на Джейка не похож. Девушка с бешено бьющимся сердцем вцепилась в решетку, пытаясь увидеть лицо приближавшегося человека.

— Анжи, вы здесь? Ответьте, ради Бога!

Он был уже почти у беседки, когда лунный свет упал на светлые волосы и отразился от медных пуговиц. Темп!

— Я здесь! — всхлипнула девушка, едва не плача от облегчения. Она с трудом поднялась на ноги и, поковыляв к выходу, почти упала в его объятия.

— О да, это я! Темп… все кончено? Они ушли? Что происходит?

Темп, прижав ее к себе, принялся укачивать, как ребенка. Он все еще не успел отдышаться и опомниться, но, очевидно, думал не о себе, а об Анжи.

— Господи, Анжи, я повсюду вас искал! Если бы дон Луис не догадался, где вы можете быть… С вами все в порядке? Какого дьявола вы делаете здесь одна?

Анжи, разумеется, вовсе не собиралась объяснять ему истинную причину, приведшую ее сюда, и поэтому всего лишь покачала головой.

— Пряталась. Кто напал на нас?

— Похоже, это один из тех молниеносных набегов, которыми славятся индейские шайки, и, думаю, они получили по заслугам, — мрачно сообщил Темп. — Ворота были закрыты, а пожары, вызванные зажженными стрелами, тут же были потушены. К сожалению, вряд ли им дали достойный отпор, поскольку почти все мужчины к тому времени были пьяны, но могло быть хуже.

— А мама? Бетт и Рита? Что с ними?

— Они находились почти у дома и успели благополучно туда добраться. Рад, что у вас хватило присутствия духа остаться тут. Кто знает, что вышло бы, попытайся вы пробраться назад. Часть негодяев перебрались через стены и успели похитить несколько человек, прежде чем их заметили и подстрелили. К сожалению, невозможно расставить стражу по всем стенам, и я удивлен, что дон Луис не удвоил количество часовых. Вероятно, посчитал, что индейцы не посмеют напасть в присутствии стольких людей.

— Видимо, он ошибался.

— Верно, — выдохнул Темп, легонько прижав ее к себе. — Пойдемте. Пора возвращаться. В доме безопаснее, чем здесь.

Анжи, все еще вздрагивая, взяла его под руку, и они отправились назад, стараясь держаться в тени.

Как только они ступили на изразцовую дорожку, ведущую к фонтану, сзади внезапно послышался шум, и Темп быстро обернулся, одновременно поднимая револьвер и отталкивая Анжи к стене. Раздался противный тупой стук, кто-то вскрикнул, и Анжи не веря глазам с ужасом увидела, как Темп медленно валится на землю. Из груди торчала стрела. Револьвер покатился к ногам Анжи. Девушка на четвереньках подползла к лейтенанту.

— Темп… о Боже, Темп, ты можешь говорить? О, пожалуйста, не умирай, пожалуйста…

Она скорчилась рядом с ним, схватилась за древко стрелы, потянула и услышала душераздирающий стон. Какое счастье! Значит, он не погиб!

— Лежи спокойно, Темп, я побегу за помощью.

Он попытался приподняться, удержать Анжи, но та толкнула его назад, задев при этом револьвер. Пальцы ее машинально сжали рукоять.

— Анжи… — прохрипел он, и девушка нагнулась было ближе, пытаясь прислушаться, но тут сзади что-то зашуршало.

Анжи повернула голову, истерически вскрикнула при виде выросшей сзади тени и не задумываясь выстрелила. Пронзительный вопль разорвал ночь, и другой человек немедленно набросился на нее и выбил оружие. Револьвер закувыркался по песку, и девушка принялась отбиваться что было сил. Неизвестные перебрасывались гортанными фразами и резкими междометиями, и силы были явно неравны, но Анжи продолжала брыкаться и царапаться, хотя ноги путались в длинных складках юбки.

Паника туманила голову. Ее наверняка убьют и бросят труп рядом с несчастным Темпом.

Ее руки скользили по скользкой от жира коже, в нос бил неприятный запах, а перед ней маячило грубо раскрашенное лицо.

Индеец отстранился и ударил ее по лицу так сильно, что голова бессильно дернулась. Кажется, кто-то поднял ее… ужасно тошнит… несут куда-то…

Она смутно поняла, что ее перебрасывают через стену и кто-то другой подхватывает ее.

Потом была долгая тряска на несущейся куда-то лошади, и она лежит на седле лицом вниз, так что ошметки грязи и травинки летят в глаза… Как противно пахнет сыромятной кожей… Всему конец…

Глава 26

Голоса то появлялись, то пропадали. Смех, звучавший совсем рядом, перебивался тихими женскими причитаниями и плачем, сверлившим уши. Джейк попытался открыть глаза. Ощущение было такое, словно его огрели томагавком по голове. Морщась от тупой боли, он пытался вспомнить, что произошло.

Внезапно воспоминания обрушились на него водопадом ужаса, и он, судорожно дернувшись, открыл глаза и попытался сфокусировать взгляд на ближайшей к нему персоне. По щекам Риты катились слезы, блестевшие в свете фонаря крошечными бриллиантами.

— Как ты, Джейк? — с беспокойством осведомилась она. Он застонал и попытался сесть, перевернувшись сначала на бок и схватившись за спинку деревянной скамьи, куда его кто-то положил.

— Плохо. Терпеть не могу, когда в меня стреляют, — пробурчал он, взглянув на дядю, стоявшего на другом конце комнаты. Глаза дона Луиса напоминали непрозрачные камешки. — Особенно когда стреляют свои.

— Неприятная ошибка, Диего, — заверил дон Луис с некоторым нетерпением. — В такой суматохе несложно послать пулю в друга. Но ты цел и невредим, если не считать ссадины на лбу.

— Будь эта ссадина чуть пониже, меня бы завтра хоронили.

Джейк неуклюже поднялся на ноги, пошатнулся, но сумел сохранить равновесие и, оглядевшись, спросил:

— Где Анжи?

Дрожащие губы и пепельное лицо Риты лучше всяких слов говорили о случившейся беде, и Джейк так свирепо надвинулся на дядю, что тот даже попятился.

— Клянусь Богом, если хоть волос упадет с ее головы, кое-кто заплатит полной мерой! Где она?!

— Боюсь, исчезла. Диего, говори потише, ни к чему еще больше расстраивать ее мать. Сам видишь, что с ней творится. Разве можно спокойно слышать, что твоя дочь похищена?

Миньон полулежала в кресле. Несколько дам хлопотали вокруг нее, утешая и поднося воду. Бетт принесла чашку с успокоительным настоем и дрожащей рукой протянула госпоже.

— Выпейте, мадам, — всхлипнула она, — может, когда вы проснетесь, она уже вернется к нам.

Джейк шагнул было к двери, намереваясь выйти, но сильнейшее головокружение едва не свалило его с ног. Он едва успел схватиться за спинку стула и наградил дядю ледяным взглядом.

— Так где она, дядюшка?

— Но, Диего, ты позоришь меня своими намеками на тс что я знаю о судьбе прелестной доньи Анжелы. К чему мне причинять ей зло или что-то замышлять против бедняжки Какая мне польза от такой гнусности?

— Тебе лучше знать.

— Диего, немедленно прекрати!

Дон Луис взмахнул рукой, и двое вооруженных до зубов объездчиков немедленно оказались рядом.

— Эти люди засвидетельствуют, что я отдал приказ защищать всех в этом доме. Они храбро сражались, чтобы от биться от нападавших.

— В таком случае, может, потрудишься объяснить, почему на стенах не были расставлены часовые? Ни одного человека»

— Отчего же, стражников у меня достаточно.

— Почему же они не предупредили о нападении? Вероятно, намеренно?

— Собака! — выругался один из наемников, наступая на Джейка, и остановился, только когда дон Луис поднял руку Черные глаза объездчика злобно сверкнули. — Ты у меня еще попомнишь, — прошипел он, и Джейк презрительно хмыкнул.

— Если я прежде не пошлю тебя в ад, — спокойно по обещал он, но возникший за спиной Джейка Логан предостерегающе положил руку на его плечо. Дождавшись, пока Джейк немного успокоится, Дейв подтолкнул его локтем и пробормотал:

— Выйди со мной. Свежий воздух приведет тебя в чувство И когда они оказались во дворе, безапелляционно заявил:

— Ты знаешь, кто за этим стоит.

— Да, — кивнул Джейк, но тут же скривился от остро) боли в висках. — Объясни, что тут было, пока я валялся без сознания.

— Когда в тебя выстрелили, я попытался сообразить, где ты был все это время и откуда пришел.

Подумал, что у тебя есть причины прятаться в обычном месте, как всегда, когда мы следим за доном Луисом. Дейв запнулся, и Джейк, морщась, признался:

— Понимаешь, мне эта идея показалась совсем неглупой. Дейв ухмыльнулся и продолжал так же тихо:

— Я и отправился туда, да только наткнулся на Темпа Уокера, лежавшего на дорожке со стрелой в груди. Повсюду были лужи крови. К счастью, он еще жив, так что может рассказать остальное, как только врач вытащит наконечник. Если, конечно, не умрет в ближайшие полчаса. Он успел шепнуть мне, что Анжи застрелила одного из нападавших, ; но помочь ей Уокер ничем не мог. Похоже, они охотились именно за ней, потому что выждали, пока Уокер найдет девушку в беседке и поведет в дом. Джейк, судя по раскраске, стрела принадлежит команчам.

— Команчам? Весьма кстати. Даже слишком.

— Вот именно, слишком.

Дейв задумчиво почесал подбородок.

— Дон Луис рвал и метал и даже собрал людей, чтобы пуститься в погоню за команчами. Старается развязать полномасштабную войну.

— И вполне может добиться своего, хотя скоро горько пожалеет о содеянном. Слушай, Дейв, я еду за ней. Если Анжи у команчей, в чем я сомневаюсь, они добровольно выдадут девчонку; если же ее там нет, пойду по следу настоящих похитителей.

— Уверен, что не хочешь взять меня с собой?

Джейк покачал головой, но неосторожное движение послало в виски новую волну кинжально-острой боли.

— Нет. Один я быстрее подберусь к ним.

— Да, я совсем забыл, что ты жил с команчами.

— Это было давно, но думаю, они и до сих пор доверяют мне настолько, что расскажут все, о чем ни спрошу. Позаботишься, чтобы дамы благополучно добрались до ранчо? И постарайся глаз не спускать с матери Анжи. Вряд ли она сама устроила похищение дочери и, уж конечно, не желала такого ужаса, но, думаю, знает больше, чем говорит. Сообщи Паттерсону.

Уже через час Джейк скакал прочь от ранчо «Де Тезон». Тезон по-испански — «упрямый, упорный». Подходящее название, ибо семейство Ривера за двести лет не уступило добровольно ни пяди земли. Может, он несправедлив к дяде? В конце концов, дон Луис только следует древней фамильной традиции и готов любым, даже нечестным, способом удержать свои владения.

Все улики указывали на то, что именно он продает оружие беглым индейцам, чтобы поддерживать пламя войны, и без того пылающее высоко, и тем самым отпугивать новых поселенцев. Он жаждал захватить все: земли, воду, рудники, чтобы получить полный контроль над территорией Нью-Мексико.

Если Анжи Линдси принесли в жертву алчному желанию дяди прибрать к рукам ее ранчо и тем самым заполучить больше денег и могущества, Джейк найдет способ отнять у него все.

Но сейчас самое важное — отыскать Анжи, прежде чем похитители причинят ей непоправимый вред. Вероятно, ее не убьют, но есть вещи куда хуже смерти. Намного хуже. Всем известно, какова участь белых женщин, захваченных индейцами.

— Неужели они будут скакать всю ночь? — прошептала Анжи потрескавшимися губами. Она и ждала, и боялась этого. Пока с ней ничего особенного не случилось, поскольку остановки были немногочисленными и короткими: ее отпускали одну за кусты, наспех поили водой, пахнувшей кожаным мехом, где она, должно быть, хранилась, протягивали кусок жесткого вяленого мяса — и снова в путь.

Похитителей было шестеро. Лошади шли ровным галопом, не сбавляя шага. Куда ее везут? И, о Господи, сможет ли кто-нибудь потом отыскать ее?

В горах было холодно, и девушка дрожала в своем влажном платье, промокшем насквозь при переправах через мелкие речки. Изнемогая от страха, она не протестовала, когда ей связали руки спереди и посадили на лошадь, зато старалась не опускать голову и замечать хоть какие-то ориентиры, особенно когда встало солнце и тьма сменилась первым Сероватым светом. К сожалению, пейзаж оставался на редкость однообразным: скалы, громадные валуны, искривленные деревья, похожие на горбатых карликов, скорчившихся в грязи. Ужас стискивал сердце мохнатыми лапами.

Одним из всадников был мужчина, которого она ранила. Он держался поблизости и время от времени, показывая на нее, что-то рычал на незнакомом языке. Девушка невольно съежилась, но державший ее индеец грубо бросил несколько фраз. Окинув Анжи свирепым взглядом, раненый ударил пятками по бокам лошади И, к облегчению девушки, отъехал.

Когда же она начала трястись в ознобе, человек, на чьей лошади она ехала, презрительно сплюнул, явно ее осуждая.

— В таком случае найди мне одеяло! — вспылила девушка, хотя была уверена, что он не понял ни единого слова. Но воин, к ее удивлению, сунул руку за спину и вытащил грубое одеяло, которое и набросил на спину Анжи. Она с благодарностью приняла нежданный дар и попыталась завернуться в него, неуклюже действуя стянутыми руками.

Дорога вновь пошла вниз, и лошади стали спотыкаться на камнях. Стало еще светлее. По обе стороны горной тропы тянулись сплошные гребни скал, и кони пошли медленнее. Анжи напрягала память, пытаясь запомнить, по какому пути они едут, но тут же поняла тщетность своих усилий, особенно когда за очередным перевалом раскинулся точно такой же горный пейзаж.

Интересно, как они ухитряются не заблудиться среди такой невыразительной, без малейших примет, местности? Однако индейцы с мрачной решимостью продвигались вперед, понукая измученных коней, бредущих по почти невидимым ; тропинкам, где и собака бы прошла с трудом, — тропинкам, ; высеченным в крутых скалах, зачастую возвышавшихся на краю глубоких каньонов. Что ждет ее в конце путешествия? Анжи боялась даже подумать об этом.

Казалось поистине невероятным, что участники налета сумели пробраться через высокие стены ограды и украсть ее. Недаром, по-видимому, Джейк предупреждал, что она и сестра в опасности.

«Вы наследницы Джона Линдси, и если обе исчезнете или умрете, земля достанется любому, у кого больше денег или наемников».

Господи, как он был прав. Несомненно, ее похитили не просто так, не случайно, хотя вряд ли команчей интересуют ее земли. Разве что их наняли…

Анжи с ужасающей ясностью поняла все, что Джейк хотел ей сказать. Ей суждено стать жертвой не столько обстоятельств, сколько чужой алчности и жажды власти. Но как ее ни страшила эта мысль, все же существовала некоторая надежда на то, что она сумеет остаться живой. Если ее похитили, чтобы лишить прав на ранчо, можно всегда предложить его в обмен на жизнь. Проще простого. Она пойдет на все, чтобы спасти себя и родных.

Немного воодушевившись, Анжи продолжала терпеть бесконечное путешествие. И когда индейцы остановились на ночь в узком каньоне, уже успела придумать, что сказать. Это последний, самый рискованный шанс, но все еще может обойтись, ибо, желай они прикончить ее, не тащили бы в такую даль.

Ее бесцеремонно стащили с седла, но затекшие ноги подломились, и она с позором растянулась на земле. Кто-то из мужчин рассмеялся, но тот, с кем она ехала, вновь рывком поднял ее, как нашкодившего щенка, и Анжи прикусила губу, чтобы не выпалить что-нибудь опрометчивое. Индеец подтолкнул ее вперед, не грубо, а равнодушно, словно отбившуюся от стада корову, и посадил на одеяло, разостланное прямо на камнях.

Индейцы стали переговариваться между собой, время от времени оценивающе поглядывая на Анжи. Девушку трясло от ужаса. Неужели она ошиблась и с ней попросту расправятся? Окаменев от безнадежности, она старалась не дышать. Связанные руки были прикрыты лохмотьями разорванной юбки, свисавшими едва не до земли; терновые шипы до крови исполосовали голые ноги, и каждая частичка тела надсадно ныла. Волосы свисали беспорядочными прядями: гребень где-то потерялся, а мантилья осталась в беседке.

Она подумала о Джейке и помолилась о том. чтобы он остался жив и отправился ее искать. А Темп? Что с ним? О, мама, должно быть, вне себя от тревоги за нее! Хоть бы Бетт догадалась сварить ей сонное снадобье!

Несмотря на все разногласия, Анжи знала, что мать глубоко любит ее. Ее любовь словно обоюдоострый меч — ранящая и целительная одновременно.

Но Анжи тут же с неприятным чувством вспомнила, что Джейк предупреждал ее насчет матери. Нет, этого быть не может! Мама никогда не сделает ей дурного, хотя… хотя Анжи знала мать достаточно хорошо, чтобы убедиться: она готова почти на все, лишь бы добиться того, что считала правильным и истинным. Разве не она пыталась убедить Джейка запугать Анжи и заставить отказаться от приезда сюда? Неприятный осадок до сих пор отравлял горечью душу Анжи, несмотря на то что мать в конце концов оказалась права. Ее глупенькая недоверчивая дочь пребывала в смертельной опасности, и Бог знает, останется ли жива к следующему дню.

Анжи попыталась незаметно развести руки, чтобы хоть немного растянуть сыромятные ремни, и ей это удалось. По крайней мере теперь путы не так отчаянно сдавливали онемевшие запястья.

Но тут ее внимание привлекли громкие голоса. Опасливо вскинув голову, она увидела, что двое затянутых в кожу мужчин затеяли громкую ссору. Душа Анжи ушла в пятки: кажется, именно она стала причиной спора, недаром раненый то и дело тычет рукой в ее сторону! Предплечье индейца было наспех замотано тряпкой. И хотя рана, очевидно, была легкой, он то и дело бросал на нее мрачные, свирепые взгляды, от которых та невольно сжималась.

Анжи с бешено заколотившимся сердцем наблюдала за мужчинами. Наконец тот, на чьей лошади она ехала, покачал головой и, пожав плечами, сел на корточки у невысокого огня. Правда, он посмотрел на нее, но тут же отвел глаза и отвернулся, и девушка с внезапной ясностью поняла: в чем бы ни заключались их раздоры, он уступил. Сдался. Значит, дело в ней? Вероятно, поскольку раненый индеец подступил ближе. В темных безжалостных зрачках светилось злобное удовлетворение. Он бросил несколько слов, и девушка вздрогнула. Хоть истинного смысла она не поняла, но намерения его достаточно ясны.

Но тут мужчина отвернулся и тоже пошел к костру, словно забыв о девушке. Кожаный мешок пошел по кругу, и, опустошив его, индейцы стали разговорчивее и шумливее.

Измученная, запуганная девушка тем не менее продолжала тянуть и дергать путы, надеясь освободиться. Если она сбежит, то скорее всего погибнет в этих диких горах, но даже эта судьба казалась более приемлемой, чем та, которую они уготовили для нее.

Но прежде чем она сумела добиться своего, мужчина, которого она ранила, поднялся и направился к ней, растягивая губы в дьявольской ухмылке. Он выхватил нож, и Анжела сжалась, но индеец одним махом перерезал ремни и, вцепившись в ее волосы, поставил на ноги. Потом, не обращая внимания на гневные вопли, потащил к огню, сказав что-то своим товарищам. Те дружно засмеялись. Один принялся подкидывать дрова в огонь. Оранжевые языки взметнулись к небу.

Анжи, задыхаясь и плача, безуспешно пыталась вырваться.

— Послушайте, — дрожащим голосом обратилась она к тому, кто привез ее сюда, — вы ведь говорите по-английски? Я точно знаю! Вы поняли, когда я попросила одеяло, так что и сейчас поймете. Если все дело в земле, которую оставил мне отец, я подпишу все, что потребуете, только отпустите меня.

Мужчина бесстрастно смотрел на нее, словно не слыша. только рот едва заметно дернулся. Наконец он медленно покачал головой, отвернулся, и Анжи с трудом сдержала слезы. Значит, все зря?

Но она не сдастся так просто!

Девушка гордо выпрямилась, не обращая внимания на хищно вцепившиеся в нее руки, и громко отчеканила:

— Только трусы способны так обращаться с безоружны ми женщинами. Если собираетесь убить меня, дайте по край ней мере оружие, чтобы и у меня был шанс. Или так боитесь женщины, что не смеете рискнуть своей жизнью?

Забыв о привычной сдержанности, мужчины с удивлением уставились на Анжи, а державший ее мужчина хрипло расхохотался.

— Ты глупа, если воображаешь, что мы позволим тебе выстрелить еще раз! И без того едва не прикончила меня, — прорычал он.

— Поэтому теперь ты струсил? Неудивительно, что вы прячетесь в горах, как жалкие трусы!

Проворчав что-то на своем языке, он беспощадно дернул Анжи за волосы, заставляя обернуться, и та проглотила крик боли.

— Мы не убьем тебя, — пообещал он, — просто повеселимся, что скажешь? Как ты веселилась в маленьком домике.

Охваченная ужасом и паникой, Анжи, однако, думала только о том, что они подсматривали за ней и Джейком, но по какой-то причине не напали сразу. Господи, она не вынесет, если они прикоснутся к ней; сама мысль о ласках этих мужчин, похотливо пялившихся на нее, тошнотворна и омерзительна!

Он толкнул ее в спину так, что она упала на четвереньки, и снова захихикал, когда Анжи попыталась уползти. Комья глины и камешки царапали ладони, но она продолжала пятиться, пока он снова не поднял ее за волосы и стал дергать с такой силой, что на глазах выступили слезы.

Послышался отвратительный треск рвущейся ткани, и обнажившуюся спину обдало ледяным ветерком. Лохмотья кружева полетели в воздух, и хотя она отчаянно отбивалась, брыкаясь и вопя, двое индейцев схватили ее за руки, а мучитель продолжал срывать с нее одежду. Анжи, полыхая от стыда, боролась из последних сил, но вскоре белая сорочка, последний оплот скромности, оказалась на земле. Девушка затрепетала, оставшись обнаженной под пристальными взглядами. Шершавые пальцы гладили ее вздрагивающую плоть, щипали соски, ныряли между ног, и Анжи снова попробовала отбиваться ногами. Но они грубо раздвинули ее бедра и в четыре руки подняли в воздух. Она билась, выгибалась, а пламя освещало эту чудовищную сцену, бросая яркие отблески на раскрашенные лица и бронзовые тела, словно в ожившем наяву кошмарном сне.

Грубый смех звенел в воздухе, черные глаза сладострастно блестели. Мужчины с растущим возбуждением продолжали исследовать ее извивающееся тело. Кто-то дернул ее за кустик рыжих завитков внизу живота, и индейцы окончательно развеселились. Боже, уж лучше умереть, чем подвергаться такому унижению!

Каким-то образом ей удалось вырвать руку и вцепиться ногтями в щеку похитителя, пропахав кровавые борозды. Раздался вопль боли, сопровождаемый диким воем злобы и возмущения.

На голову опустился тяжелый кулак, и из глаз посыпались искры. Ее почти бросили на землю. Двое держали руки над головой, двое навалились на ноги. Раненый встал на колени между ее разверстыми бедрами. И когда зрение наконец прояснилось, Анжи с удушливым отчаянием увидела, что он с гнусным удовлетворением смотрит на ее непристойно выставленное напоказ тело.

— Ну что, зря старалась? Сама видишь, что тебе не сладить с нами! Теперь заплатишь за то, что стреляла в меня, так?

Она с отвращением сжалась, когда он снова коснулся ее грудей, щипая соски так жестоко, что Анжи кусала губы, стараясь удержаться от криков. Когда она сжалась, он снова рассмеялся и бесцеремонно сунул руку между ее ног и стал с унизительной наглостью ощупывать каждую складку.

Грубое вторжение заставило ее выгнуться. Паника нарастала, страх и стыд превратились в пытку предчувствия чего-то еще более ужасного. Но он продолжал терзать ее, словно зная, как ей противно терпеть его прикосновения и громкие насмешливые восклицания.

Наконец он отодвинулся и принялся сосредоточенно возиться с веревкой, придерживающей у пояса набедренную повязку. Потом что-то бросил остальным, и те силой поставили девушку на четвереньки, продолжая придерживать, поскольку она не потеряла надежды освободиться.

Волосы ее волочились по земле, острые камешки впивались в груди. Эта поза была еще более оскорбительной, потому что она не могла видеть лица похитителей. Но тут ее снова подняли и раздвинули бедра еще шире. Один из тех, кто держал ее за руки, схватил и сжал ее грудь и пробормотал что-то одобрительное, продолжая играть с соском в чудовищно-непристойной пародии на любовную игру, и Анжи застонала.

Второй сжал другую грудь. Кто-то дернул ее за волосы так, что шея болезненно выгнулась. О нет, значит, индейцы все-таки хотят, чтобы она наблюдала за ними, сознавала, что они с ней делают, видела их лица, когда они по очереди станут ее насиловать.

Девушка сквозь слезы боли и отчаяния смотрела, как человек, до сих пор остававшийся в стороне, приближается к ней. Несмотря на внешнюю невозмутимость, глаза жарко горели, и она поняла, что он намеревается участвовать во всех мерзостях. Он остановился перед ней, перебросился замечанием с товарищами и принялся расстегивать штаны.

— Не думала, что и вы такое же животное, — пробормотала она сухими, растрескавшимися губами.

Его рука замерла на пуговицах. Что-то вроде раскаяния отразилось на лице, но надежды Анжи испарились, когда он пробормотал:

— Не в моих силах спасти тебя.

— Но вы могли бы, если бы захотели.

— Нет. Ты останешься жить. Разве этого недостаточно?

— А если бы такое сделали с вашей матерью или сестрой? Для вас было бы достаточно, что они живы?

Он заколебался, но один из мужчин что-то резко бросил и снова запустил пальцы в ее лоно.

— Не слушайте его, — изнемогая, попросила она, но он покачал головой. И Анжи поняла: спасения нет.

Ее опозорят, изнасилуют, загрязнят, и она не сумеет их остановить. Чужие пальцы вновь неумолимо раскрывали ее бедра. Анжи крепко зажмурилась и выплеснула в громком крике свой ужас и страдания. Жалобный вопль, похожий на вой койота, наполнил воздух душераздирающей тоской.

Глава 27

Не успел ветер унести последние отзвуки ее крика, как оглушительный взрыв вырвал девушку из цепких лап, и Анжи растянулась на камнях. За первым выстрелом последовал второй. Бандиты было метнулись к оружию, но тут же замерли, когда из-за ближайшего валуна показались несколько человек. Один выступил вперед и, взмахнув ружьем, заговорил с похитителями на их языке, издавая странные грудные звуки. Анжи, кое-как присмотревшись сквозь спутанный занавес волос, увидела индейца, совсем голого, если не считать набедренной повязки, обнажавшей длинные ноги. Молнии, нарисованные белой краской, избороздили его лицо, придавая незнакомцу такой же свирепо-дикий вид, как у его сородичей.

Может, эти новые негодяи решили отобрать добычу у старых?

Она поднялась на четвереньки, упираясь пальцами ног в подвернувшийся булыжник и дожидаясь возможности сбежать. Мужчины долго спорили, пока тот, что с ружьем, не выпалил снова. Пуля ударила в скалы над головами его противников, послав вниз дождь мелких осколков.

Девушка непроизвольно сжалась, ожидая, что следующая пуля будет предназначена для нее. Все ее пилы сосредоточились в одном порыве: нужно скрыться, и пусть они хоть поубивают друг друга!

Она старалась незаметно отползти вбок. Пятки скользили по гальке и глине. Если бы только она не осталась совсем голой, наверняка бы не чувствовала себя такой беззащитной и слабой!

Но тут ее вновь схватили за волосы, потянули назад и бесцеремонно толкнули к большому валуну. Слезы поражения заскользили по ее щекам, и Анжи плотно сжала губы. Нет, она не доставит им удовольствия мольбами о пощаде! Она уже сообразила, что все призывы к милосердию только забавляют их, и если не сможет изменить свою судьбу, по крайней мере хотя бы умрет достойно.

Приготовившись к худшему, Анжи подняла голову, но, к счастью, индейцы все еще продолжали спорить из-за нее. Может, они все-таки начнут перестрелку и в суматохе ей удастся улизнуть?

Дрожа от холода и страха, она скорчилась под нависшим карнизом, не обращая внимания на то, что острые камешки больно впиваются в колени. Мужчина с ружьем что-то приказывал своим соратникам.

Еще несколько минут, и обе стороны, очевидно придя к взаимному соглашению, успокоились, и Анжи съежилась при виде того, как раскрашенный индеец отбросил ружье и вытащил длинный острый нож.

Мужчина, собиравшийся изнасиловать ее первым, выхватил свой, не менее устрашающий, а остальные образовали круг, подбадривая противников криками. Анжи пыталась отвернуться, но не могла и широко раскрытыми глазами наблюдала, как они медленно двигаются по импровизированной арене, то наступая, то отступая. В блестящем металле отражался огонь костра, рассыпаясь множеством искр на остро наточенных лезвиях.

Волосы насильника были длинными и жирными. Более короткие пряди его соперника перехватывала полоска кожи, повязанная вокруг головы. Во всем остальном они казались неотличимыми, особенно когда сошлись в молчаливой смертельной схватке: сцеплялись, расцеплялись, обходили друг друга, лишь изредка отпуская издевательские, судя по тону, реплики. Кровь текла ручьями по бронзовым голым торсам.

Несмотря на неотвязный страх, Анжи постепенно увлеклась этим необычным, захватывающим, хотя и жестоким зрелищем. Оба напряжены, как сжатые пружины, жаждущие высвободиться, но осмотрительность берет верх: в таком деле торопливость смерти подобна.

Наконец один из мужчин рванулся вперед, и кончик ножа мелькнул подобно змеиному жалу, чтобы снова напиться крови.

В наступившей тишине слышалось лишь тяжелое дыхание дерущихся. Они сцепились в который раз, и тут похититель вдруг с каким-то странным неверящим выражением отступил, замер на миг и медленно повалился на колени. Второй оседлал его, и не успела Анжи крикнуть, как его нож вонзился в податливую плоть.

Давясь рвотными спазмами, Анжи спрятала лицо в ладонях. Что же теперь будет с ней? Отдадут победителю или изнасилуют? Или убьют? Ведь несмотря на то что ей пообещали жизнь, новая шайка явно взяла верх над старой!

Она осторожно подняла голову. Размалеванный индеец все еще стоял над своей жертвой, широко расставив ноги, всем своим видом вызывая на бой очередного соперника. Но никто не принял вызова, хотя мужчина, давший ей одеяло, что-то глухо пробормотал. Победитель кивнул, сунул нож в чехол и, выпрямившись, неторопливо направился к Анжи. Она со страхом сжалась. От запаха свежей крови и зверств, свидетельницей которых она стала, ее тошнило.

— Нет! Не смей притрагиваться ко мне… О Боже, уж лучше убей сразу, чем это…

Она попыталась схватиться за его нож, но он ребром ладони ударил ее по сразу онемевшим пальцам. Паника перевесила доводы разума, и Анжи принялась бороться с ним, не боясь смерти, скорее наоборот, надеясь на быстрый конец.

Выплевывая ругательства на испанском, французском и английском, она сопротивлялась что было сил, но он только посмеивался, отражая каждый бесплодный удар с почти пренебрежительной легкостью. Девушка стала уставать. Воздуха не хватало, но страшнее всего было омерзительное сознание собственной беспомощности. Она вцепилась было ему в глаза, но он грубо вывернул ее руку, так что Анжи упала на колени. Индеец что-то издевательски прохрипел под хохот остальных и, подняв ее на ноги, прижал спиной к своей окровавленной груди. Анжи дернулась, но индеец распластал ладони на ее голом торсе и что-то объявил остальным. Те дружно кивнули.

Он, разумеется, предъявил на нее права, и сквозь дымку страха и безнадежности Анжи подумала, что обречена на самое худшее в руках этого грязного дикаря, который сражался и убил своего собрата за ценный приз — возможность взять пленницу первым.

И хотя разум твердил о необходимости подчиниться, потому что повиновением часто добьешься большего, чем сопротивлением, она принялась инстинктивно вырываться, когда индеец потащил ее к зарослям полыни на краю лагеря, где было не так светло.

Она все-таки попыталась отстранить его руку, обвившую талию, но его мышцы напряглись, и он, прижав ее к себе и приподняв, поволок за собой.

Добравшись до пыльных кустов, он свободной рукой швырнул на камни одеяло, подтолкнул туда Анжи и прижал ее к земле своим телом. Она порывисто вскинула колено, пытаясь ударить его в пах, и, кажется, это ей удалось, потому что индеец негромко охнул.

— Прекрати! — рявкнул он по-французски, и Анжи от неожиданности застыла. Какой знакомый голос! — Делай вид, что сопротивляешься, — продолжал он на том же языке, — иначе они заподозрят недоброе.

Нет, этого быть не может! Или все-таки может?

Откинув голову, она вгляделась в его глаза. Не черные, даже не карие… желтые, как заморский янтарь! Тигриные. Джейк? Это лицо Джейка, покрытое толстым слоем краски? О Иисусе… если так, почему он это делает?

— Это ты? — прошептала она.

Вместо ответа он погладил ее по животу и нетерпеливо дернул свою набедренную повязку. Ледяной взгляд пригвоздил ее к месту. Ни искорки милосердия, ни унции жалости!

— Кричи, — процедил он. — Погромче. Спектакль должен быть достаточно убедительным.

— Но что… нет!

Он грубо раздвинул бедра Анжи и одним толчком вонзился в лоно, так неожиданно и больно, что она не смогла сдержать крика, которого требовал Джейк. Тот, согнув руку, придавил ее грудь и взял девушку быстро и грубо. Анжи наконец дала волю эмоциям и страху, изводившему ее все это время, и зашлась в истерическом вопле, пока не надорвала горло. Пробормотав ругательство, Джейк наконец ослабил хватку, приподнялся и с кривой усмешкой заключил-:

— Думаю, ты неплохо сыграла.

Он присел на корточки, одернул кожаную безрукавку, прикрыл Анжи краем одеяла и обернулся к собравшимся у костра мужчинам. Те остались безразличными. Тогда Джейк громко бросил фразу на наречии апачей, поднялся, оставив девушку лежать в полыни, направился к огню и пригвоздил одного из сидевших презрительным взглядом:

— Hakani unu nahanu? — перешел он на наречие команчей.

Команчи отвел глаза, очевидно удивленный тем, что к нему обращаются на родном языке, и пожал плечами.

— Ничего со мной не случилось, — угрюмо выдавил он.

— Почему же в таком случае ты стакнулся с людьми, не уважающими обычаи команчей? — допытывался Джейк, пренебрежительно ткнув пальцем в остальных. — Вижу, тебе не слишком по душе то, что они вытворяют.

— Мне не по душе то, что вытворяют белые люди. Нужно бороться не между собой, а с ними, иначе нас уничтожат поодиночке.

Джейк, немного помолчав, кивнул:

— Это правда. Но такой способ не годится.

— А ты знаешь другой, получше?

— Знаю только, что белых слишком много» и если станешь сражаться с ними пулями и стрелами, никогда не победишь.

Горькая улыбка была ему ответом, и Джейк от всей души пожалел, что не может предложить этому человеку столь необходимого решения. Поднявшись, он объявил:

— Мы уезжаем. Я беру женщину с собой. Команчи тоже встал и кивнул:

— Ты завоевал ее в драке. Она твоя. Если отдашь ее дону Луису де Ривера, он заплатит золотом.

— Спасибо за совет.

Его подозрения подтвердились, но Джейк по-прежнему горел молчаливой яростью. До какой же низости опустился дядюшка!

Он подхватил Анжи с земли. Девушку все еще трясло, но она не протестовала, когда Джейк завернул ее в одеяло, бросил поперек седла, а сам сел сзади. Вскоре лагерь остался позади. Хотя погони он не ожидал, все-таки рисковать не следовало, и поэтому лошадей гнали во весь опор. Один за другим команчи, сопровождавшие его, исчезали, растворялись в ночи, словно по какому-то молчаливому соглашению, и он наконец остался наедине с Анжи. Теперь возможным преследователям придется разделиться: следы ведут сразу в нескольких направлениях.

К утру Анжи, немного успокоившись, забылась от усталости в его объятиях. Одеяло сползло, открывая мягкие белые груди. Джейк вспомнил, как она боролась с похитителями, выказывая поразительные стойкость и мужество, и снова ощутил холодную ярость при мысли о том, что чужие грязные руки касались этого изящного тела.

Ему страстно захотелось прикончить их всех. И совсем недостаточно, что он расправился с тем, кто хотел первым обесчестить Анжи. Будь ситуация несколько иной, Джейк зарезал бы его как свинью, по обрядам апачей, как полагается при подобного рода преступлениях. При мысли о том, как он едва не потерял ее в ночи и отыскал только благодаря крику Анжи и отсветам костра, у него кровь стыла в жилах. Насильников было шестеро. Вряд ли бы Анжи пережила эту ночь.

И всему виной его дядя.

Больше всего на свете он хотел бы заставить дона Луиса заплатить за эту гнусность, но доказательств нет. Вряд ли кто-то поверит словам грязного индейца. Даже если против дона Луиса выступят люди, затаившие на него зло, показания их наверняка окажутся слишком расплывчатыми и неубедительными. Джейку нужно нечто большее. Неопровержимые улики или свидетели, словам которых поверят, если против столь влиятельного человека будет возбуждено судебное расследование. Но за все эти годы не удалось найти ни того, ни другого. Оставалось надеяться, что когда-нибудь безнаказанность сделает его неосторожным и чересчур самоуверенным. Когда-нибудь…

Анжи пошевелилась.

— Куда мы едем? — сонно спросила она. — Нужно скорее увидеть маму или дать ей знать, что я жива.

Джейк, умудрившись заплести ее волосы в подобие косы, свисавшей со спины, поспешно прикрыл одеялом ее груди.

— Мы пока не можем вернуться, Анжи.

— Почему нет? — вскинулась девушка, и он только сей час заметил расплывшийся по ее скуле багровый синяк. — Я не вернусь на ранчо «Де Тезон»!

— Ни в коем случае. Но я не рискну отвезти тебя домой Если такое случилось однажды, значит, вполне может повториться.

— Хочешь сказать, бандиты… я действительно в опасности? И все из-за этой земли?

Вместо ответа Джейк натянул поводья под укрытием карниза, нависающего над крытым откосом Собачьего каньона. Столовые горы с плоскими вершинами окрасились алым под лучами рассветного солнца. Каньон прорезал каменные пласты, поднимаясь к вершине горы, самой западной из хребта Сакраменто, и петляя прихотливыми изгибами между огромными многоцветными отрогами. Извилистая горная тропа, льнувшая к скалам, серпантином поднималась все выше, до перевала, где росли горные сосны и узкая речушка прокладывала звенящую дорожку среди валунов, собираясь природными бассейнами в каменных впадинах.

Это ущелье, которое мексиканцы именовали каньоном де Перро, считалось местом сбора апачей мескалеро. Часто безрассудные горячие мексиканцы, преследуя шайки индейцев, попадали сюда по узкой тропе, загороженной скалами с обеих сторон, и слишком поздно замечали, что за каждым кустиком и булыжником прячется враг. Град камней и стрелы сбивали их вниз, с огромной высоты, в бездонную пропасть, где поджидала старуха с косой. Многие находили на дне каньона свой последний приют.

Идеальное место для засады.

Джейк спрыгнул на землю, снял с седла Анжи и отнес в тень. Она что-то пробормотала, но Джейк молча, несмотря на слабое сопротивление, отнял одеяло, проделал ножом дыру и надел на Анжи импровизированное пончо, которое к тому же подвязал кожаным ремешком.

— Придется обойтись этим, пока не найдем тебе одежды поприличнее, — коротко буркнул он, вкладывая нож в расшитый бисером чехол.

— Я сначала посчитала тебя одним из них, — созналась Анжи. Это было первое ее упоминание о прошедшей ночи, и он мрачно свел брови.

— Знаю. Но никто, даже ты, не должен был узнать во мне племянника дона Луиса. Если бы это произошло, я никогда бы не сумел отнять тебя у них.

Анжи вздернула подбородок, а рот упрямо сжался. Как хорошо он помнил этот жест!

— Мог бы каким-то способом дать понять, что это ты!

— Ты и сама знаешь, что не мог. Девушка, тяжело вздохнув, отвернулась.

— Да, ты прав. Представить не могу, что сказала или сделала, если бы подумала… поняла, что это ты.

Лицо ее слабо порозовело. В глазах сгустились тени, нижняя губа слегка задрожала. Джейк потянулся к ней, но Анжи отстранилась.

— Нет! Пожалуйста. Не касайся меня, Джейк! Рука Джейка бессильно повисла.

— Господи, Анжи, неужели боишься, что я обижу тебя? Девушка уставилась в землю, поросшую желтой травой и усыпанную галькой.

— Нет. Но ты видел. Видел, что они делали…

— Причинили тебе боль? — с трудом выдавил Джейк. Глаза девушки наполнились слезами.

— Конечно! — гневно выпалила она. — Не в том смысле, какой ты, верно, подразумеваешь, но бесцеремонно дотрагивались до меня там, где… где… раньше касался… только ты… и это было так… так постыдно! Мерзко! Ах, Господи, я хотела умереть или убить и… — она прерывисто вздохнула, — чувствую себя такой грязной! И теперь все гадаю, что я должна была сделать, чтобы остановить их или удержать… предотвратить то, что произошло… может, если бы мы не встретились в беседке, или я не выбежала бы навстречу бедному Темпу, или…

— Анжи, тут нет твоей вины. Как ты могла справиться с шестерыми индейцами? Подумай хорошенько! Ты ничего не могла поделать. Именно это я и пытался объяснить тебе тогда, но не хотел пугать и вдаваться в подробности, боясь, что ты не поверишь. Но хоть теперь, может, поймешь меня. Случившееся не имеет ничего общего с тобой. На карту поставлены ранчо, вода и рудник, а может, и золото. Людям рот не заткнешь. Ходят разные слухи, правдивые или нет. Но эти негодяи способны на все, лишь бы разбогатеть. Их не интересует, кто попутно будет принесен в жертву в процессе получения желаемого. Главное — захватить «Дабл Икс». Вы с Ритой попали в паутину, вырваться из которой будет сложно.

— Рита жива?

— Да. Во время нападения она находилась в доме, и двое армейских офицеров пришли ей на помощь. Повезло. К тому же им главным образом нужна была ты, поскольку в этом случае Рита быстро сдалась бы и отказалась от всяких прав на землю и рудник.

— Кто это они? О ком это ты все толкуешь? Джейк спокойно встретил ее взгляд.

— Мой дядя и твоя мать.

Побелевшая как полотно Анжи покачала головой:

— Твоя дядя — возможно, но не мать. Она не стала бы!

— Анжи, говорю тебе, она тут замешана, хотя не думаю, чтобы она знала о намерениях дона Луиса.

— Ни за что не поверю, — с бешенством прошипела девушка, — чтобы мать рисковала жизнью собственной дочери!

— Ты совершенно права, и Миньон не позволила бы, чтобы с твоей головы хоть волос упал! — И когда Анжи недоуменно подняла брови, добавил: — Если бы все знала.

— Мать не настолько глупа!

— Да, но с дядей ей не тягаться. Он жаден, коварен, лжив, но чертовски умен и привык говорить людям то, что они хотят слышать. Он наверняка сказал матери, что увезет тебя в безопасное место и убедит продать землю, а потом даст вам достаточно денег, чтобы вы смогли вернуться во Францию и жить в роскоши. Но как только ты подпишешь бумаги, он отречется от своего слова, не отдаст ни цента — и что ты сможешь поделать? Ничего. — Но это нечестно!

— Будь он честен, из него вышел бы чертовски хороший политик, ну а так… он попросту покупает сенаторов. Если он сумеет заполучить ранчо и рудники, значит, завладеет почти всем югом Нью-Мексико и станет некоронованным королем этой территории.

— Но что ему нужно? Денег? Всех земель этого штата? — раздраженно бросила она.

— Может быть. Но думаю, что добивается он не этого, хотя некоторые глупцы политики считают, что могут всю жизнь выманивать у него подачки в обмен на некоторые одолжения.

— Но в таком случае ради чего он готов на преступление?

— Ради независимости.

Анжи, как-то странно посмотрев на него, чуть усмехнулась.

— Независимости не того рода, что необходима большинству людей, но свободы от того самого правительства, которое беззастенчиво использует. Думаю, ему нужна очередная революция, Анжи, война между Соединенными Штатами и Мексикой, и на этот раз исход наверняка будет иным, если, конечно, он станет цепко держать в руках эти земли. Когда в Мексике были французы, он пытался с помощью конфликта со сторонниками президента Хуареса вбить клин между Америкой и Мексикой, но не сумел. Теперь он подбивает индейцев на восстание, натравливая их на поселенцев. Те грабят, убивают, жгут дома, а он прибирает к рукам все новые земли, уверяя мятежников, что не намеревается удерживать их в своем владении. Кроме того, он снабжает индейцев деньгами, продает оружие по низким ценам, а говядину вообще за сущие гроши. И одновременно отсылает виски, скот и оружие в резервации, а все деньги использует на разжигание новой войны с Мексикой.

— А… а отец знал об этом? — сокрушенно прошептала Анжи.

Джейк покачал головой.

— Далеко не все. Черт, да я сам до последнего времени понятия не имел, насколько далеко все это зашло. Видишь ли, я не часто виделся с ним по вполне понятным причинам.

— Но почему отец позволил мне ввязаться во всю эту историю, даже ни о чем не предупредив?

— Скорее всего у него просто другого выхода не было, девочка. Он однажды признался, как сильно хочет, чтобы ранчо досталось той, в жилах которой течет его кровь, а ведь Рите не терпелось убраться отсюда подальше. Может, он посчитал, что именно ты будешь сражаться за него зубами и когтями.

— Понятно.

Девушка надолго замолчала. Разговор на этом прервался.

На следующее утро они въехали в сонную деревушку, притулившуюся под сенью хребта Сакраменто. Смыв белую краску и переодевшись, Джейк приобрел новую одежду для Анжи, объяснив толстой мексиканке, с подозрением уставившейся на него, что на них напали индейцы и пришлось уносить ноги. После этого она немного смягчилась и согласилась отдать простую белую сорочку, красную юбку и сыромятные башмаки за несколько раковин «кончо», служивших в тех местах разменной монетой. Увидев размер раковин женщина расплылась в улыбке и добавила черную шаль и несколько свежих лепешек. Джейк вежливо поблагодарил ее и, забрав с собой всю охапку, вышел.

Когда Анжи оделась и выбросила донельзя истрепанное серапе, они отправились в крошечный кабачок. Из открытой двери доносились невероятно соблазнительные запахи, и путники с жадностью съели по огромной миске бобов с мясом и тортильями.

Устроившись поудобнее на жестком деревянном табурете, Анжи подняла глаза.

— Куда мы едем, Джейк? Ты так и не сказал мне. Поколебавшись, Джейк честно признался:

— По правде говоря, я сам не знаю. Как только дон Луис узнает о твоем побеге, немедленно сообразит, какую ты представляешь для него опасность как потенциальный свидетель Разумеется, не известно еще, кому поверят, ему или тебе, но я не рассчитывал бы на такое. Он вознамерится любой ценой заткнуть тебе рот.

— Свидетель? Но чему?! — охнула Анжи, широко распахнув полные страха глаза. — Я ничего не видела и не слышала… просто эти ужасные люди пытались…

— Но ведь дон Луис ни в чем не уверен! К этому времени тебя должны были доставить в условленное место, где он собирался «спасти» несчастную пленницу. Но индейцы признаются, что кто-то из команчей выиграл тебя в честном поединке. Будем надеяться, что он не догадается, кто именно пришел тебе на помощь, но я бы и на это не рассчитывал. Он слишком проницателен и помнит, что когда-то я жил с команчами, а если не сумеет меня отыскать…

Анжи, крепко сжав руки, невидящим взглядом уставилась в стену. Солнечные зайчики, игравшие на столах и потолочных балках, превращали ее волосы в сверкающий нимб. Хотя они в основном путешествовали по ночам, кожа девушки приобрела нежный персиковый оттенок. Она похудела, высокие скулы выдавались более четко, глаза казались огромными, но это лишь красило ее, и Джейк заметил, какие взгляды бросают на Анжи сидевшие за соседним столиком мужчины. Чересчур пристальные, по его мнению.

Он незаметно расстегнул кобуру. Анжи, поглощенная своими мыслями, не обратила на это внимания.

Поднявшись, он протянул руку, и девушка растерянно моргнула, не сразу вернувшись к действительности.

— Накрой волосы шалью, Анжи, — пробормотал Джейк, и она недоуменно подняла брови, но тут же послушалась, натянув лоскут темного ситца на лоб и связав концы на затылке в подражание местным жителям.

Они вышли на длинное деревянное крыльцо. К коновязи было привязано три измученных пыльных лошади с покрытыми пеной боками. Джейк неспешно проследовал мимо, не отнимая руки от талии Анжи.

Едва они добрались до проулка, где он оставил лошадь, за спиной послышались шаги. Джейк немного переместился, так что Анжи оказалась слева. Теперь правая рука свободна, и выхватить револьвер можно в мгновение ока.

Лошадь оказалась на месте, в конце проулка, и Джейк, подсадив в седло Анжи, вручил ей поводья. Потом взял животное под уздцы и повел на главную улицу. Но там уже поджидали двое мужчин из кабачка. Джейк небрежно положил ладонь на рукоять револьвера.

— Вы ждете меня, джентльмены?

— Может быть, — бросил один и, сплюнув в грязь, бесцеремонно оглядел Анжи. — А вернее, поджидаем даму.

— Она со мной.

— Это можно исправить.

Он усмехнулся одними губами, а его спутник отступил в сторону и тоже схватился за оружие. Но тут же с ужасом уставился в черный зрачок револьвера, направленный прямо ему в грудь.

— Вряд ли, — процедил Джейк. — Уж такая у меня привычка: не люблю ни с кем делиться.

Анжи тихо ахнула. Лошадь фыркнула и переступила с ноги на ногу, звеня сбруей. Звук прозвучал особенно громко в душной тишине. Джейк взвел курок.

— Что-то еще, джентльмены?

Говоривший осторожно попятился, но его компаньон злобно оскалился:

— Черт, мистер, ни к чему так на нас напирать! Мы всего лишь хотели потолковать с маленькой леди! Давненько мы не видели белой женщины в этой глуши: одни скво и мексиканки!

Джейк качнул головой, но ничего не ответил, продолжая пристально смотреть на мужчин. Наконец оба поспешно ретировались, звеня шпорами. Как только они исчезли из виду, Джейк вскочил в седло, направился назад по проулку и холмами объехал деревню.

— Это было так уж необходимо? — осведомилась Анжи, когда деревушка осталась позади.

— Да, если только ты не собиралась остаться с ними. Что, по-твоему, они хотели от тебя? Поговорить по душам?

— Нет, но теперь они могут пуститься за нами в погоню.

— Сомневаюсь. Судя по виду, они слишком ленивы, чтобы влезать в неприятности. Не снимай шали, и в следующий раз нам не о чем будет беспокоиться.

Раздраженный ее недогадливостью, Джейк пришпорил лошадь, обнял Анжи, и они полетели вперед. Жара наконец ослабла, стало прохладнее, когда они направились по каменистому склону, к россыпи огней, сверкающих в сумерках. Речка привела их в городок Ла-Лус, угнездившийся на западном откосе гор Сакраменто. Внизу тянулись уродливые натеки вулканической магмы, застывшей тысячелетия назад грубыми острыми гребнями.

— Нельзя ли нам остановиться здесь на ночь? — устало пробормотала Анжи. — Мне бы хотелось для разнообразия провести ночь в постели.

— Возможно.

Он не упомянул, что кто-то их преследует. Не стоит зря тревожить ее.

— Нам нужна другая лошадь, эта скоро свалится. Ненавижу идти пешком.

В отель они не пошли. Пришлось лечь на охапках сена в платной конюшне. Он не хотел показываться на людях, на случай если за ними гонятся те люди, с которыми у него случилась стычка в деревне. Правда, Анжи яростно протестовала:

— Не понимаю, почему мы не можем снять комнату и лечь в настоящую постель! Я столько времени спала на земле, что все мое тело покрыто синяками!

— Предлагаю сделку, — лениво усмехнулся Джейк. — Дай мне посмотреть, и я, вполне вероятно, соглашусь.

— Пропади ты, Джейк Брей… ой! Он грубо дернул ее за руку:

— Лучше, если не станешь называть меня по имени, девочка. Никогда не знаешь, чьи любопытные уши могут оказаться поблизости.

Анжи молча потирала то место на запястье, куда впились его пальцы.

— А по мне, было бы лучше, если бы ты откровенно объяснил, что происходит. Я устала блуждать в темноте, как малое дитя. Кто знает, если бы ты мне сказал правду в Новом Орлеане, я бы держалась подальше от Нью-Мексико!

— В самом деле?

Девушка, немного подумав, вздохнула:

— Нет. Я в любом случае поехала бы.

— Но ты нашла здесь то, что искала?

— А ты?

Она с улыбкой склонила голову набок. Обычно бледное лицо сейчас порозовело. Глубокий вырез сорочки обнажал точеные плечи, юбка раскинулась на душистой соломе.

— Я так мало знаю о тебе. Расскажи, чего ты хочешь от жизни?

Джейк, неловко заерзав, прислонился к толстому деревянному столбу.

— Крышу над головой, теплую постель и женщину, которая разделит все это со мной.

— Одну или несколько?

Джейк ухмыльнулся и сунул в рот сухой стебелек.

— Это зависит от женщины. Если она окажется мне под стать, значит, вполне подойдет.

— Под стать? В постели, конечно? — ехидно осведомилась Анжи. — Ты слишком предсказуем.

Джейк тихо рассмеялся, вспомнив свой собственный едкий укол в тот первый день на ранчо, перекинул соломинку в другой уголок рта и весело заметил:

— Видишь ли, мужчинам это очень важно. Будь я того сорта мужчина, что женятся, хотелось бы, чтобы она стала для меня всем.

— Женой, нянькой, экономкой и потаскухой? Все в одном лице? В субботу вечером шлюха, в воскресенье утром — святая?

— Немного опыта в ведении счетных книг не помешало бы, — фыркнул Джейк и, когда Анжи скривилась, подался вперед и накрыл ладонью ее подбородок. — Честно сказать, я никогда об этом не задумывался. Просто был уверен, что не доживу до женитьбы.

— И очевидно, ошибался.

Джейк растерянно уставился в фиалковые глаза, как громом пораженный хрипловатым голосом и слабой улыбкой. Длинные ресницы легли на ее щеки, а на шее чуть заметно бился пульс. Невольная усмешка тронула его губы: — Очевидно.

И Анжи, словно ожидавшая такого ответа, подалась вперед и зажмурилась, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, и сладостное жаркое пламя страсти, всегда тлевшее между ними, сейчас поднялось к самому небу. В этот поздний час в конюшне никого не осталось, кроме них и лошадей, и Джейк не спешил, долго, трепетно лаская Анжи, прогоняя страхи ласками, шепча любовные слова, медленно раздевая ее и укладывая на одеяла, разостланные на соломе.

Сначала Анжи, терзаемая воспоминаниями о той ужасной ночи, была скованной, неловкой, и Джейку пришлось проявить значительно больше терпения и доброты, чем он предполагал. Ни одну из его женщин не приходилось уговаривать так долго. Но и ни одна не была Анжи.

И когда он вошел в нее и она тихо вскрикнула, волна небывалой нежности затопила Джейка, волна, испугавшая и встревожившая его. Нельзя было позволять Анжи так властно вторгнуться в его жизнь, но с самой первой встречи она заполнила все его мысли. Господи, просто несправедливо… хотеть ее… заботиться… любить… Нет, он не мог. Не желал любить ее, потому что это сделает его уязвимым. Он и не погиб до сих пор лишь потому, что оставался одиноким и враги не могли использовать против него ни семью, ни родственников. Джейк знал, что дядя без всяких колебаний пойдет на нечто подобное, если будет уверен, что сумеет сломить племянника.

Делая выпад за выпадом, вздрагивая от утонченного наслаждения, погружаясь в бархатистые глубины, Джейк с ужасом сознавал, что, если даст волю чувствам, им обоим конец.

Глава 28

Джейк разбудил Анжи еще до рассвета. Девушка, недовольно бормоча, пыталась поглубже зарыться в одеяло, нагретое их телами. Но Джейк настойчиво прошептал ей на ухо:

— Нужно трогаться, Анжи. Пора в путь.

В голосе звучали непривычно тревожные нотки, и Анжи, мгновенно забыв о сне, потянулась к одежде. Она оделась быстро, вздрагивая на холодном ветру, и поспешно зажала лошади морду, чтобы та не шумела. Так велел Джейк. Девушка не задавала лишних вопросов, просто молча повиновалась. Джейк знает, что делает.

За ними действительно шли по пятам. Два человека, возможно, те, с кем они столкнулись в деревне, держались позади и ехали окольными тропками. Джейк, похоже, не слишком встревоженный, оставался на большой дороге, ведущей на юг от Лас-Крусес, огибавшей Чок-Хилл и УилдиУэлл, и не слишком подгонял коней.

Только когда они приближались к перевалу Сан-Августин, он изменил тактику и, сделав круг, вернулся назад, так что теперь они оказались позади преследователей.

— Жди меня здесь, — сухо приказал он Анжи и оставил ее под защитой большого валуна. Она легла на одеяло, подремала немного, пытаясь не волноваться. Но испытала подлинное облегчение, увидев, что он возвращается.

— Все в порядке?

Джейк кивнул, но, не вдаваясь в детали, сказал только:

— Их наняли, чтобы найти нас. Очевидно, теперь я преступник и беглец от правосудия.

— Но почему?

— Похищение и насильственный увоз, — сообщил он, широко улыбаясь. — Твоя мать обратилась в полицию.

— Какая чушь!

— Может быть, но я не собираюсь рисковать. Охотникам за людьми приказано стрелять без предупреждения, и поскольку во всем этом деле видна рука дядюшки, я буду мертв задолго до того, как кто-то позаботится задать соответствующие вопросы. Думаю, выжидать больше не имеет смысла. Пора вступать в игру.

— Джейк, но что ты будешь делать?

Но Джейк, не отвечая, притянул ее к себе и стал осыпать безумными поцелуями, и Анжи, как всегда, растаяла, возвращая страсть с удесятеренной силой. Конец дня они провели в маленькой пещере за валуном, спали, ели и любили друг друга. Ночью снова пустились в путь, и Джейк без труда находил дорогу в темноте.

Луна превращала землю в серебро, а небо — в черный бархат, и Анжи подумала, что никогда раньше не видела столько звезд. Они низко висели над головами, переливаясь хрустальным светом.

С этих пор они в основном путешествовали по ночам, а днями отдыхали в тени скалы или в сосновых рощах на вершинах гор. Несколько раз они останавливались в деревушках или домах крестьян, которых он знал, и обедали бобами и тортильями с острыми пряностями.

— Некоторым из них я спокойно доверил бы жизнь, — сказал он ей как-то и слегка улыбнулся, когда Анжи удивилась. Она-то думала, что он никому и никогда не доверяет. — Почему же! Есть и у меня близкие люди.

Позднее, прежде чем на землю спустились сумерки, они перебрались через узкий мелкий ручеек и поднялись на холм. Откуда-то появились вооруженные объездчики, и страхи Анжи тут же улеглись, когда послышались приветственные крики и в воздух полетели шляпы.

— Это тоже твои друзья?

— Что-то в этом роде.

— Дон Диего! — завопил один из мужчин, подъезжая ближе. — Мы не знали, что вы едете!

Джейк, широко улыбаясь, здоровался со всеми, хлопал по плечам, справлялся о здоровье, одновременно обмениваясь новостями. Анжи сначала было немного не по себе, но мужчины почтительно кланялись. Между собой они говорили по-испански, и девушка молча слушала, только все шире раскрывала глаза, сообразив, что вот уже некоторое время они едут по землям Джейка. В сущности, это не должно было бы ее удивить, но почему-то поразило.

— Это небольшое поместье вот уже двести лет принадлежит нашей семье, совсем как ранчо «Де Тезон», — пояснил он и, предупреждая вопросы, добавил: — Отец оставил его мне одному. Это единственное, чего не сможет получить дон Луис.

— Но если оно твое, почему же…

— Не остался здесь? Когда-нибудь такой день настанет. Он не вдавался в подробности, а она больше ни о чем не спросила, но когда они приблизились к роще неохватных дубов, услышала собачий лай и ощутила, как мгновенной тоской сжалось сердце. Анжи вспомнила о маленькой французской деревушке Сен-Дье, где провела детство, и поняла, что никогда больше не назовет ее домом. Теперь им стала Америка, потому что каждый раз при слове «дом» на ум приходило огромное ранчо, построенное отцом.

Впереди мелькнули огни, и Джейк громко объявил:

— «Каса эн Пас», Дом мира. Временами он становился для меня обителью покоя.

Многие посчитали бы здание совсем маленьким и непритязательным: все те же глинобитные, чисто выбеленные стены, красная крыша, а вокруг сплошные заросли, защищающие его от солнца. Тяжелый запах луноцвета наполнял воздух, а толстые лозы с листьями сердечком затянули низкие каменные стены.

Невысокое крыльцо тянулось по всей стене двухэтажного строения, увитого лианами и душистыми цветами. В окнах горел свет. Едва они въехали во двор, дверь распахнулась и на пороге возникла коренастая улыбающаяся мексиканка.

— Дон Диего! Наконец-то вы дома! — воскликнула она по-испански, и Джейк, немедленно спешившись, швырнул поводья мальчишке и обнял женщину:

— Si, Мария, и привез кое-кого.

Он поставил Анжи на землю, взял за руку и потащил за собой. При виде вежливо-вопросительного лица Марии Анжи покраснела. Что женщина подумает о ней, грязной, пропыленной, лохматой, в помятой одежде? В обществе, где правила этикета были крайне строги и за соблюдением их неусыпно следили, считалось, что только потаскушки путешествуют в таком виде, без дуэньи, в компании мужчины, с которым их явно связывают довольно близкие отношения!

Но Мария, ничем не выказав ни удивления, ни осуждения, вежливо приветствовала Анжи и повела в дом. Гостиная оказалась на удивление большой, обставленной сверкающей мебелью красного дерева, крепкой, но изящной и дорогой. Анжи скоро обнаружила, что падает с ног от усталости, и от души поблагодарила Марию, когда та проводила ее в спальню.

Кровать оказалась огромной, с ярким домотканым покрывалом и белоснежными простынями. Тяжелые шторы прикрывали двойные двери, ведущие на небольшой балкон. В комнате тоже стояло цветочное благоухание. Рядом помещалась ванна, и девушка долго отмокала в горячей воде впервые за несколько недель, утонув до подбородка в душистых пузырьках. Такой ванны она никогда не видела: утоплена в пол, с изразцовыми бортиками и окружена зеленью.

Позже, лежа в постели после легкого ужина, состоявшего из сыра, фруктов и холодного цыпленка, Анжи сонно подумала, что, будь она на месте Джейка, ни за что не покинула бы этот маленький, похожий на рай оазис.

Наконец она, расслабившись, погрузилась в сон и почти не слышала, как он пришел, лег рядом и притянул ее к себе, баюкая в объятиях.

Исполненная невероятного блаженства, покоя и чувства безопасности, она с довольным вздохом прижалась к нему.

Потянулись долгие, ничем не омраченные, исполненные блаженного покоя дни. Анжи почти все время проводила в прохладных комнатах или патио, тенистом внутреннем дворике, за бокалом ледяного лимонада. И часто-часто обращала взор на голубеющие вдали вершины гор. Джейк пробыл дома всего два дня, прежде чем уехать. Исступленно впиваясь губами в ее губы, он что-то неразборчиво бормотал, обещая вернуться как можно скорее.

— Не могу сидеть и ждать, пока они сделают ход, — бормотал он, прижимаясь к ее лбу своим. — Я должен их опередить.

— Джейк… не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

— Знаю. Не бойся, все обойдется. Только дай слово, что останешься здесь, Анжи. Если сам не приеду за тобой, пришлю Дейва Логана. Не верь никому, кроме него.

— Почему?

— Хоть раз послушайся меня, хорошо?

И Анжи в конце концов поклялась, но безумно по нему тосковала.

Сначала она бродила по комнатам дремотно, как во сне, одна неделя перетекала в другую незаметно, неслышно, но по мере того как душевное равновесие постепенно восстанавливалось, возвращалась былая энергия, и Анжи стала изнемогать от вынужденного бездействия. Она начала выезжать верхом, правда, всегда в сопровождении вооруженных людей, каждый из которых, судя по виду, с радостью бы отдал за нее жизнь.

Здесь, у подножия гор Сан-Андрее, расстилались чудесные пейзажи. Земля была покрыта густой и сочной растительностью, но невысокие, поросшие кривыми соснами горбы вершин служили постоянным напоминанием о том, как смертельно опасны горы для попавших в беду неопытных путников. Не будь рядом Джейка, вряд ли она осталась бы в живых.

Может, мама и была права насчет этой земли, но это не означает, что Анжи должна отказаться от своей мечты. Она еще вернется на ранчо и обязательно найдет способ бороться с доном Луисом и теми, кто хочет отнять у нее наследство. Может, именно этим и занимается сейчас Джейк? Он так мало открыл ей, сказал только, что должен оправдаться и опровергнуть выдвинутые против него обвинения.

Временами она грустила, плакала, и Мария утешала ее, как мать, уверяя, что дон Диего вполне способен позаботиться о себе.

— Никого не боялся с самого детства, даже когда мальчишкой был, а родителей зверски убили при налете.

Мария печально покачала головой, но Анжи осторожно попробовала выспросить у нее подробности.

— Расскажите мне, каким он был тогда, Мария. Вы его знали?

— Да, с тех пор, когда ему исполнилось четыре. Его отцом был дон Диего-и-Сандоваль Ривера, прежний вице-мэр Санта-Фе. Но все это было до того, как начались нападения и его обвинили в пособничестве бандитам, — всхлипнула Мария, вытирая катившиеся по пухлым щекам слезы. — Грязная, гнусная ложь. Вот его брат, дон Луис… плохой человек, и я никогда ему не доверяла. Он завладел почти всеми его землями, когда дона Диего нашли убитым вместе с женой, прелестной Сарой. Говорили, что с ними расправились апачи. Господи, как он обожал свою жену, сеньорита, никогда не видела подобной любви, ни раньше, ни потом. Может, даже к лучшему, что они умерли вместе, и только милость Господня уберегла маленького Диего от той же участи. Его нашли под перевернутой коляской. Индейцы так спешили, что не заметили ребенка. Правда, обычно они берут детей с собой и воспитывают как своих.

— Но Диего упоминал, что одно время жил с команчами.

— О да. С тех пор как его родители ушли на небо, бедняжка стал совсем диким, на каждом шагу дерзил дону Луису, то и дело убегал сюда с ранчо «Де Тезон». Когда дон Луис выпорол его, он скрылся и отправился в горы, где прибился к племени команчей. Даже такой маленький мальчик, как Диего, знал, что это единственное место, где дон Луис до него не доберется.

Анжи подумала о том, какие ужасы пришлось пережить четырехлетнему малышу. Неудивительно, что он не привык выставлять напоказ свои чувства и всегда бесстрастен внешне. Подумать только, иметь такого дядюшку, как дон Луис! Как же горько было Джейку, как тяжело на душе!

Постепенно, мало-помалу она узнавала о детстве и юности Джейка. Рассказы Марии помогли ей лучше понять, почему он стал таким, и теперь Анжи все время повторяла про себя слова, которые скажет Джейку при встрече. В чем она признается? Что любит его? Но как поведать о том, что испытывает, что переживала все это время, если сама все поняла лишь сейчас?

Когда-то, давным-давно, она обязательно помчалась бы к Симоне поделиться своим счастьем, но теперь будет нема как рыба. Правда, временами ей казалось, что место кузины займет Рита, но для этого слишком поздно. И что же теперь делать? О, если бы мама была рядом!

Джейк пропадал уже две недели, когда вошедшая в патио Мария объявила, что прибыли посетители и спрашивают ее.

— Не знаю, что сказать, донья Анжела, но это армейские офицеры и настаивают на встрече с вами. Я их приму, — согласилась Анжела, поднимаясь со стула, в котором мирно дремала. Рядом валялась позабытая книга, выбранная из небольшой библиотеки. Пригладив волосы, девушка отправилась в гостиную.

— Мэм, — торжественно начал сержант Лопес, — простите, что беспокоим вас, но полковник Паттерсон потребовал вашего присутствия в Лас-Крусес.

— Могу я спросить почему?

— Недавно арестовали человека по имени Джейк Брейден, и полковник Паттерсон настаивает, чтобы вы прояснили некоторые недоразумения.

— Арестован… о нет! Когда?

— На прошлой неделе. Если будете так любезны собрать немного вещей, мы проводим вас в Лас-Крусес, к полковнику.

— Разумеется, — рассеянно бросила Анжи и попросила Марию уложить самое необходимое.

— Донья Анжела, вы не должны ехать с этими людьми, — твердила мексиканка, встревоженно хмурясь. — Неужели не помните, что обещали?

— Но с тех пор обстоятельства изменились, Мария. Кроме того, я хорошо знаю полковника Паттерсона. Он не только честный человек, но и друг Джейка. Пожалуйста, исполните мою просьбу. Нельзя медлить. Нужно как можно скорее освободить Джейка.

Несмотря на мольбы Марии, Анжи села на лошадь и отправилась в путь с незнакомыми военными.

На этот раз маршрут оказался короче: очевидно, они выбрали прямую дорогу и уже через два дня оказались в Лас-Крусес. Анжи немедленно отправилась в отель, где, по словам сопровождающих, ее примет полковник. Ее почтительно проводили в номер рядом с главным вестибюлем. Время шло, но Паттерсон все не появлялся, и девушка принялась нервно метаться по комнате, но тут же сообразила, что он, должно быть, выехал из форта Селден или форта Филмор, как только ему сообщили о ее приезде, так что стоит подождать и потерпеть. Когда наконец дверь распахнулась, Анжи растерянно отпрянула при виде матери.

— Матушка! Что ты здесь делаешь? О, я так рада видеть тебя!

— Я тоже, Анжелика. Мне нелегко пришлось. Я сильно о тебе беспокоилась.

Закрыв за собой дверь, она с улыбкой двинулась навстречу дочери. Анжи поразили настороженные глаза матери.

— Разве ты не получала моего письма?

— Почему же? Получила весточку, что ты жива и здорова… но ты все не возвращалась… и… но все хорошо, что хорошо кончается!

— Да. Ты видела полковника Паттерсона? Я должна поговорить с ним, ведь Джейка арестовали!

— Знаю, малышка, — кивнула Миньон, усаживаясь на маленьком диванчике. — А ты ожидала, что ему сойдет с рук твое похищение?

— Но он ничего подобного не делал! — вскинулась Анжи. Поведение матери по меньшей мере странно: очевидно, ей не по себе. Недаром руки напряженно сжаты. — Кому как не тебе знать это, мама!

И тут на ум пришли слова Джейка. Тот был уверен, что Миньон знала о предстоящем набеге и похищении дочери. Правда, допускал при этом, что мать была одурачена доном Луисом.

Анжи устроилась рядом с матерью и сухо спросила:

— Мама, надеюсь, ты не советовалась с доном Луисом? Он не тот, каким кажется, и…

Но Миньон, настойчиво сжимая руку дочери, пробормотала:

— Не тревожься попусту! Все хорошо. Анжи с облегченным вздохом кивнула:

— Мне следовало бы догадаться, что ты не так глупа, чтобы ему доверять.

Уголки рта Миньон чуть приподнялись в улыбке. Она долго молча смотрела на дочь, прежде чем тихо сказать:

— Теперь мы уедем домой, Анжелика.

— Да. Мне не терпится вернуться. Надеюсь, все хорошо? Рита здорова?

Губы Миньон дернулись.

— Более чем. Она вышла замуж.

— Замуж?!

— Да, за лейтенанта Уокера. После того несчастного случая она не отходила от его постели, пока тот не поднялся. Очевидно, за это время между ними зародилась и расцвела любовь.

Потрясенная новостью, Анжи не знала что и сказать, но, немного опомнившись, улыбнулась.

— Я счастлива за нее, — искренне воскликнула она, — и надеюсь, что Рита тоже довольна!

— Думаю, так оно и есть. Теперь за ней присмотрит муж. Они собираются в Саванну, на родину лейтенанта, где у его отца свое пароходство. Но прежде всего она уговорила его отправиться в Европу, куда, как ты знаешь, всегда рвалась. Как только он окончательно поправится, они уедут.

Анжи грустно вздохнула.

— Я буду скучать без нее. Но у меня остались ты и Бетт.

— Совершенно верно. Я и Бетт.

— Но Рита и Темп все еще на ранчо? Я бы хотела повидаться с ними.

И снова на лице Миньон промелькнуло странное выражение. Она отвела глаза, потом резко вскинула голову, и Анжи невольно сжалась.

— Анжелика, ранчо продано.

Анжи не шелохнулась, ничего не сказала. Только непонимающе уставилась на мать. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем она недоверчиво выдохнула:

— Это невозможно!

— Я сказала правду.

— Но оно мое! Никто не имел права продать его без моего разрешения или подписи! Как это произошло?!

Ужасное подозрение обожгло ее еще до того, как Миньон спокойно объявила:

— Я сделала это, когда тебя похитили и посчитали мертвой.

— Если что-то случится со мной, ранчо должно было перейти к Рите, и…

— И она отказалась от него. Сказала, что оно ей ни к чему. Я заказала билеты на пароход до Франции. Утром мы уезжаем, Анжелика.

— Кто купил его? — жестко перебила Анжи. — Немедленно говори, кому ты его продала, хотя я, кажется, уже знаю ответ!

— Дон Луис де Ривера предложил огромную сумму, и поскольку мы думали, что ты мертва, а я — твоя единственная наследница, то и действовала от твоего имени.

Потрясенная Анжи пыталась осмыслить слова матери, сопоставить их с тем, что сказал Джордж Шерман.

— Мама, но это незаконно, — возразила она, покачав головой. — Ты не имела никакого права. Ранчо мое. Мистер Шерман утверждает, что завещание никоим образом нельзя изменить. И что если мы с Ритой откажемся от ранчо, оно переходит кому-то еще.

— Да, этих людей было трое, Анжелика. И двое мертвы.

— А третий?

— В тюрьме, за предательство, продажу оружия индейцам и похищение молодой девушки, — язвительно усмехнулась мать. — Говорят, что казнь назначена через два дня.

Анжи вскочила, но тут же пошатнулась. Значит, дон Луис все-таки победил!

Теперь она знала, что делать. Игра еще не закончена!

Глава 29

Джейку казалось, что он провел в тесной камере много лет. Так много…

Он не отходил от крошечного зарешеченного окна, часами вглядываясь в манящую гряду гор. С самого своего ареста в форте Селден он часами размышлял о своей жизни. И снова вспоминал слова Чабби, цейлонского мудреца, который не зря утверждал, что в жизни важна не столько конечная цель, сколько пути ее достижения.

Если это правда, как же Джейк умудрился все запутать!

Может, он заслуживал такой участи, потому что убил немало народа, хотя никогда не начинал дуэль первым. Ведь Чабби всегда говаривал, что жизнь — это замкнутый круг, где одно деяние является следствием другого, пока не начинается очередной цикл.

Какая ирония в том, что Джонни Ринго снова возник из ниоткуда и свидетельствовал против него на процессе, слишком коротком, где все улики были явно подтасованы. Но Джейк и ожидал чего-то в этом роде. Наемник клялся, что сам видел, как Джейк продавал оружие индейцам, и присяжные ему поверили.

Только когда их взгляды встретились, Ринго явно заколебался, но тут же отвел глаза и продолжал говорить. Джейка обвинили в измене и приговорили к смерти.

Непонятно по какой причине Анжи не выходила у него из головы. Жаль, что он так и не сказал ей о своих чувствах! Похоть и любовь — вещи неизмеримо различные. Ему следовало бы во всем признаться. Джейк так и сделал бы, распознай он раньше владевшие им чувства. Но озарение пришло только после томительных часов одиночества, проведенных в камере.

Дейву Логану было разрешено единственное короткое свидание. Он рассказал, что Анжи Линдси все-таки продала ранчо дону Луису.

— Сначала доверенность за нее подписала мать, но Анжи потом все подтвердила.

Джейку следовало бы удивиться, но он с достоинством выдержал удар. Разве могла Анжи устоять против дядюшки? Редкому мужчине это удается! Что же говорить о слабой женщине, лишившейся всякой поддержки? Он не винил Анжи. Зря только она не осталась у него на ранчо, как обещала.

— Присмотри за ней, Дейв, — попросил он, и Логан молча склонил голову. — Кстати, бандитов нашли?

— Нет. Но ты и сам понимаешь, как чертовски сложно найти их. Все равно что иголку в стоге сена. Укрылись в какой-нибудь деревушке и посматривают сверху, как мы прочесываем заросли. Джейк кивнул. Кому и знать как не ему!

— Я велел твоим друзьям-команчам пуститься за ними в погоню. Может, им больше повезет, чем мне и Стиву Хаустону.

Но день казни приближался с ужасающей быстротой, а новостей не было. Если полковник Паттерсон не прибудет вовремя, болтаться Джейку в петле! Несмотря на весьма шаткие улики, присяжные были единодушны, и Джейк подозревал в этом руку своего дядюшки. Он жаждал устранить племянника не только как свидетеля, но и как возможного наследника «Дабл Икс». Остальные были мертвы, и только Джейк стоял на пути у дона Луиса. Как только его повесят, будет не важно, кто именно продал ранчо, Анжи или мать: все равно ни один человек, кроме дона Луиса, не посмеет предъявить на него права.

Вечером накануне казни Джейк попросил перо и бумагу и попытался написать Анжи письмо.

Он бесконечно долго смотрел на чистый листок, прежде чем начертать три слова и подписаться. Она заслуживает того, чтобы знать правду.

Он сложил письмо, запечатал конверт и отдал тюремщику, а потом аккуратно разложил все свои вещи на маленьком трехногом табурете. Это все, что у него осталось, если не считать «Каса эн Пас», да и то после его смерти перейдет к дяде. Дон Луис получит все. Будь он проклят!

В сумерках он услышал под окном шум скандала, женские вопли и, насторожившись, сел на топчане. Но к своему полному изумлению, увидел не Анжи, а Риту. Пытаясь скрыть, как разочарован, Джейк тем не менее придвинулся к решетке.

По лицу девушки градом катились слезы.

— Никто не желает меня выслушать, Джейк, — всхлипнула она, вытирая кулачком мокрые глаза. — Я твердила, что ты никогда не станешь продавать оружие бандитам, но они говорят, что получили улики!

Джейк положил руку на тонкие пальчики, вцепившиеся в железные прутья, и улыбнулся.

— Не волнуйся, девочка. Все обойдется.

— Не обойдется! — выкрикнула Рита и снова разрыдалась. — Темп тоже не желает ничего слышать! Зря я вышла за него!

Джейк от удивления даже рот открыл. Рита замужем?!

— Ты обвенчалась с лейтенантом Уокером?

— Да, — шмыгнула носом Рита.

— Значит, он все-таки ухитрился выжить после набега!

— Ну конечно, — улыбнулась сквозь слезы Рита. — О, Джейк, я не хочу сказать, будто не люблю его… но во всем, что касается тебя, он упрямее мула!

— Замужем… Джон гордился бы тобой, Рита.

— Правда?! — просияла она. — Потому что я теперь замужняя женщина?

— Нет, потому что стала красивой, сильной и умной. Видимо, ты скоро уедешь?

— Ты слышал о ранчо? — вздохнула Рита. Лицо ее мгновенно потемнело. — Может, мне стоило побороться с Луисом, но я никогда не хотела возиться с землей. А Темп, как только поправится, повезет меня в кругосветное путешествие. Увижу Париж, Рим, Нью-Йорк, места, где много людей и…

— И крахмальные скатерти на столах, — докончил он, и оба рассмеялись. Но Рита, немедленно став серьезной, снова прижалась лицом к решетке.

— Я могу что-то сделать?

— Постарайся, чтобы Анжи получила письмо.

— Обязательно, Джейк. Но может, ты сам это сделаешь? Я послала телеграмму полковнику Паттерсону, но для этого пришлось ехать в Туларосу. Надеюсь, он вовремя ее получит и успеет прийти на выручку. Он все может, если захочет.

После ее ухода Джейк снова лег на топчан и заложил руки за голову. Мгла медленно кралась в камеру, наполняя крохотное пространство непроглядным мраком. Он опять представил горы в ночной тиши, исполненные красы и тайны. Как ему не хватает всего этого! Но больше всего он тосковал об Анжи. Иногда, закрыв глаза, он видел ее перед собой, почти ощущал вкус и запах, и если жалел о чем-то в своей жизни, то лишь о том, что не признался ей.

Солнце едва осветило вершины гор Орган, когда Джейка вывели из тюрьмы и потащили к виселице, сколоченной специально для сегодняшней казни. Несмотря на ранний час, улицы были забиты народом. Многие даже залезали на крыши, чтобы получше увидеть все происходящее. Джейк направился к эшафоту. Толстая веревка с петлей внизу легонько раскачивалась на утреннем ветерке.

Несмотря на такое огромное сборище, вокруг царила напряженная тишина, и Джейк отчего-то удивился тому, что стольким добрым людям не терпится увидеть, как он умрет.

Он оглядел толпу, пытаясь узнать знакомых… тех, кому небезразличен его конец, и, к своему удивлению, заметил круглое лицо Марии, искаженное горестной гримасой и залитое слезами.

Джейк нахмурился. Ей не следовало находиться здесь и тем более знать о казни до того, как все будет кончено. Нечасто Мария покидала мирный кров ранчо. Жаль, что она присутствует при его последних минутах.

Дон Луис скромно стоял в сторонке, и при виде дяди горло Джейка снова перехватило от бешеной ненависти. Пришел позлорадствовать! Как же, последнее препятствие сметено с дороги! Жаль, что под рукой нет оружия! Хотя бы по крайней мере захватил Луиса с собой в ад!

Стоявший позади шериф подтолкнул Джейка в спину. Тот молча прошел еще несколько шагов, поднялся по ступенькам и снова остановился. Народу еще прибавилось; многие, очевидно, всю дорогу погоняли лошадей, чтобы не опоздать к началу зловещего спектакля.

Палач поставил его над самым люком, надел на шею петлю и затянул. Джейк не сопротивлялся, охваченный ощущением некоей нереальности происходящего. Может, он так до конца и не понял, что настала его последняя минута, но оцепенение, которое нашло на него с той минуты, в форте Селден, когда он понял, как его одурачили, так и не рассеялось.

Раздался крик, и Джейк моргнул, когда веревка еще туже захлестнулась на горле. Палач протянул ему черный капюшон, но Джейк покачал головой. Не хотел в последний раз увидеть мир в черном цвете.

Снова чей-то крик, послышались ругательства, оглушительно прогремел выстрел. Джейк дернулся, заметив полковника Паттерсона, скакавшего во весь опор на коне, бока и морда которого были в пене. В ушах Джейка отчего-то стоял дикий рев, заглушивший все остальные звуки. Откуда-то появился мрачный Дейв Логан. Внизу разразился настоящий хаос, и Джейк сквозь застилавший глаза туман увидел, как на лице дона Луиса отразились сначала возмущение, потом растерянность: несколько солдат в синих мундирах взяли его в плотное кольцо.

«Отсрочка», — мелькнуло у него в голове, но тут эшафот внезапно провалился под ним, и тело словно стало на миг невесомым, прежде чем он начал падать, готовясь к тому моменту, когда веревка натянется и сломает ему шею, как сухую ветку. А в голове промелькнуло последнее сладостное воспоминание.

Анжи…

Вся толпа, как один человек, подалась вперед. Завязалась перестрелка. Дейв Логан с ужасом наблюдал, как Джейк, словно камень, пробил доски и исчез под эшафотом.«Значит, он все-таки опоздал!

Логану хотелось выть от тоски. Теперь уже все равно, что он сумел найти того команчи, который участвовал в похищении мисс Линдси, и тот подтвердил показания Джейка. И весьма слабым утешением служил тот факт, что еще трое засвидетельствовали, будто дон Луис вел переписку с правительством Мексики, обещая поддержку в случае нового восстания за возвращение территории Нью-Мексико. Дона Луиса арестовали именно за те преступления, в которых он обвинял племянника, а Джонни Ринго скрылся из Лас-Крусес, но разве это так важно, когда Джейк мертв?!

Дейв не помнил, как пробился к виселице через военный кордон и толпу зевак, ожидая увидеть Джейка висящим в петле. Но тот сидел на земле, весь опутанный веревкой, и ошеломленно тряс головой, а палач, осторожно перегнувшись через край люка, заглядывал внутрь.

— Джейк… Господи, с тобой все в порядке?

Дейв, не зная, смеяться или плакать, бросился на колени рядом с другом.

— Не совсем. Кажется, я сломал ногу, когда приземлился. Чертов идиот палач: кто-то должен был объяснить ему, что следует привязать другой конец веревки к виселице, если, разумеется, он хочет, чтобы все вышло как следует.

Несмотря на небрежный тон, глаза друга подозрительно блеснули, и Дейв ухмыльнулся:

— Вечно ты жалуешься!

— Заткнись и помоги встать.

Дейв подчинился, и к тому времени как Джейк дохромал до нижней ступеньки эшафота, подоспел Джим Паттерсон.

— Да, капитан, — покачал он головой, — на этот раз все висело на волоске.

— Не то слово, полковник. На паутинке. Но с меня довольно. Найдите себе другого разведчика и шпиона. У меня дела поважнее.