Все могут короли

ГЛАВА ВТОРАЯ

Дженнифер остолбенела. Наследный принц Сан-Римини хочет, чтобы она приехала во дворец?

Нет, это нельзя воспринимать серьезно. Просто так — светский, ни к чему не обязывающий разговор с кронпринцем. Он слегка заигрывает с ней, и делает это превосходно. Она ответила в тон:

— Да, конечно.

— Пожалуйста, поедем! — Иосиф смотрел на нее полными надежды глазами.

Она ободряюще улыбнулась мальчику. Разве она может сказать «нет» ребенку, семью которого разбросала война! А как сказать «нет» принцу, перед взглядом которого невозможно устоять!

Тем не менее она не хотела, чтобы Иосиф возлагал слишком большие надежды на приглашение принца.

— Посмотрим, Иосиф. Сначала нужно поправиться.

Принц Антонио снова повернулся к мальчику и, ласково взъерошив волосы, сказал:

— Слушайся врачей, и через несколько месяцев приедешь ко мне. — Затем обратился к Дженнифер: — Как говорят у вас в Америке, на руках?

— По рукам, — как можно вежливей поправила его Дженнифер.

— Ура! — Иосиф захлопал в ладоши.

— Что ж, в таком случае не забудь о своем обещании. — Он поднялся и снова невероятно удивил Дженнифер, взяв ее под локоть. — Продолжим, — поторопил он. Рука была горячей, и ее тут же бросило в жар от его прикосновения. — Я хочу познакомиться с как можно большим количеством ваших пациентов.

Они продолжили обход госпиталя. Принц пожимал руки персоналу, находил нужные слова и для послеоперационных больных, и для женщин, которые искали родственников среди раненых; с детьми он был особенно приветлив, подбадривал их и желал поскорее поправиться, чтобы вернуться в школу, как только закончится война.

Наконец они вышли из госпиталя и направились к палаткам, в которых жили беженцы. Солнце палило нещадно.

— Как в такую жару сюда добираются раненые? — спросил принц, вытирая пот со лба. — Ближайшая деревня по ту сторону гор, а это очень далеко. — Он остановился и нахмурился. — Например, Иосиф. Невозможно представить, что он сам смог дойти, как, скажем, беженцы, которых мы встретили па дороге.

Дженнифер удивленно посмотрела на принца. Журналисты оторвались от них, фотографируя гонявших мяч мальчишек. Неужели героя бульварных газетенок действительно беспокоит, как беженцы добираются до лагеря?

— Многие приходят сами, — объяснила она, — некоторых на тележках везут такие же беженцы. Кроме того, местное отделение Красного Креста располагает несколькими машинами «Скорой помощи».

— А Иосиф? Как он у вас появился? — Его слова, полные тревоги за судьбу мальчика, показались Дженнифер искренними.

— Его привезли сотрудники Красного Креста Сан-Римини. С ним были мать и две сестры, на них наткнулись недалеко от границы: они прятались от боевиков в придорожной канаве. Мать больше не могла его нести, но боялась оставить, чтобы поискать помощь.

— А отец?

— Он процветающий модельер. Его похитили, а мастерскую сожгли. Мы пытаемся отыскать его следы.

— Как это, должно быть, ужасно для семьи, — принц сокрушенно покачал головой. Он снова взял ее под локоть. И снова ее бросило в жар от его прикосновения. — Напомните мне, чтобы я рассказал об Иосифе журналистам. Я бы хотел, чтобы телевидение тоже присутствовало, когда он приедет во дворец. Тогда у людей будет конкретное представление о том, как ваше Общество помогает пострадавшим семьям оправиться от войны.

Он отпустил ее руку и достал из кармана визитную карточку с номером телефона, по которому Иосиф должен позвонить после выздоровления. Неужели он действительно хочет показать, как благотворительные организации, подобные той, в которой она работает, помогают людям? Да еще приглашает телезрителей принять в этом активное участие?

Или это очередной рекламный трюк, чтобы привлечь к дворцу внимание прессы? Скорее всего, именно так.

Она опустила визитную карточку в нагрудный карман. Даже если принц Антонио охотится за популярностью, его отношение к Иосифу вызвало смятение в ее душе. Какими бы ни были его мотивы, Иосиф был совершенно счастлив и горд. А это произвело на нее куда более сильное впечатление, чем даже то, как он наклонился к ее уху еще у вертолета и как потом держал под локоть, когда они были в госпитале.

Дженнифер глубоко вздохнула: не следует так много думать о принце — она должна делать то, что необходимо беженцам. Судя по заголовкам газет, Антонио не более чем принц-плейбой, богатый прожигатель жизни. Она почти ни с кем не встречалась после окончания колледжа, когда решила пойти по стопам родителей и посвятить свою жизнь помощи нуждающимся. Принц же общается с огромным количеством женщин, причем женщин богатых и знатных. Он тратит отцовские деньги, а благотворительные поездки совершает, вероятно, потому, что от него этого ждут.

Ну и пусть, пусть он всего лишь хочет поставить лишнюю галочку в списке добрых дел — она тоже должна извлечь пользу из этого визита. Эта польза — в мечте маленького Иосифа, в щедрой сумме пожертвования от королевской семьи и, самое важное, в том, чтобы люди узнали, как лагерю беженцев Хаффали нужны рабочие руки.

— Конечно, я напомню вам об этом, — пообещала она, — но мне бы хотелось получить от вас кое-что взамен.

Он взглянул па нее, и она поняла, что ей никуда не деться от его голубых глаз. Изо всех сил пытаясь сконцентрироваться и не замечать озорных искорок в глазах принца, она попросила:

— Не могли бы вы во время брифинга сказать, что лагерь нуждается в рабочих руках? — Она протянула ему проспект о работе Общества, отгоняя от себя мысли о невероятной дерзости своего заявления. — С сегодняшнего дня начинает функционировать наша горячая линия. Если вы призовете людей звонить нам, это очень поможет семьям беженцев, и Иосифа в том числе, оправиться от войны. Позвонив по указанному номеру, они смогут больше узнать о нашей организации и, возможно, помочь нам.

— Только и всего? — Он явно был в легком замешательстве. — Я полагал, самое главное для вас — получить финансовую поддержку.

— Денежная помощь тоже необходима, — согласилась она, — но нам сейчас срочно нужны люди, готовые приехать и ухаживать за ранеными, кормить голодных, ставить палатки. Наконец, копать ямы для отхожих мест… — Она резко оборвала себя на полуслове, надеясь, что он понял, затем продолжила: — Одна лишь финансовая помощь не может решить проблемы организации, подобной нашей. Знаю, люди жертвуют деньги от всей души. Но даже все деньги мира не в состоянии обеспечить наших больных необходимой помощью и лекарствами, если рядом нет квалифицированных специалистов. С тех пор как начал функционировать лагерь, вы первый официальный гость. — Она жестом показала на яму для нового отхожего места: — Вдвоем с Пиа мы вчера три часа месили грязь, работая лопатами. Нам катастрофически не хватает людей даже для этого. Вам то же самое скажут все сотрудники: и врачи, и рабочие столовой. Нам нужны люди.

— Поэтому я здесь, — он тепло улыбнулся. — Я хочу лично сделать все возможное, чтобы помочь соседям Сан-Римини. — С этими словами он вытащил из кармана сложенный листок бумаги.

Дженнифер благодарно протянула ему ручку, чтобы оп записал телефоны горячей линии.

— Благодарю вас, ваше высочество. Иногда некоторым кажется, что достаточно чека — и проблемы исчезнут. Но они не понимают, что сами по себе деньги мало значат, если…

Она замолчала, поняв, что желание помочь беженцам заставило ее сказать бестактность, и молила Бога, чтобы принц не воспринял ее слова как оскорбление в свой адрес, затем продолжила на более оптимистичной ноте:

— Своим примером вы учите людей беспокоиться о судьбе ближнего. То, что вы от нашего имени обратитесь к ним, призывая лично принять участие в нашей миссии, будет значить для нас больше, чем чек, пусть даже на большую сумму.

Антонио нахмурился, и Дженнифер тут же отругала себя. Лучше уж не продолжать. Она продиктовала ему номера телефонов Общества в США и в Европе.

— Сделаю все, что в моих силах. Продолжим осмотр?

— Конечно. Пресса, как видите, готова.

Как только к ним присоединились журналисты, она повела группу по территории лагеря, не делая попыток обойти самые грязные, наиболее перенаселенные места. Она хотела, чтобы принц — а с ним и весь мир — до конца осознал поистине бедственное положение беженцев и то, с чем они вынуждены мириться. И чтобы увидел надежду в глазах обитателей лагеря, для которых важно даже самое небольшое участие в их судьбе. Возможно, тогда он до конца поймет значительность ее просьбы.

Наконец группа вернулась в столовую, где их ждали дети. Принц выразил готовность ответить на вопросы журналистов. Он сдержал слово и сразу заговорил о том, что лагерю нужны рабочие руки:

— Можно позвонить по телефон горячей линии…

— А вы готовы вдохновить общественность личным примером? — весело перебил его один из журналистов.

Принц покачал головой:

— Я бы с удовольствием, но, к сожалению, у меня слишком напряженный график.

— А как насчет леди Бианки Карателли? — пошутил другой, намекая на женщину, которая, насколько было известно Дженнифер, принадлежала к одному из аристократических семейств Сан-Римини.

Журналисты засмеялись, принц тоже не удержался от улыбки.

— Вы по-прежнему встречаетесь с леди Бианкой? — подал голос самый беззастенчивый репортер. — Или это другая женщина, о которой нам следует знать?

— Например, Даниэла Хайт, — добавил другой голос.

Значит, он встречается с леди Бианкой Карателли? Да еще и с Даниэлой Хайт? Определенно, работая в Расове, Дженнифер совершенно перестала быть в курсе того, что творится в свете.

Какой-то американский журналист возле нее вполголоса обратился к своему оператору, но так, что она расслышала его слова:

— Господи, с какой стати он решил, что сюда нужно ехать! Жуткое место. Нас здесь даже не покормили.

— У меня в автобусе остался бутерброд. Хочешь, поделюсь?

— Обойдусь. Все равно мы скоро вернемся в Сан-Римини. У принца сегодня вечером романтический ужин, так что ему наверняка тоже не терпится поскорее отсюда выбраться.

У Дженнифер перехватило дыхание от охватившего ее отчаяния. И не столько потому, что принц пользуется таким успехом у дам, хотя ей это, к сожалению, тоже не было безразлично, сколько потому, что журналистов гораздо больше, чем проблемы лагеря беженцев, волнует, как бы получить подробности личной жизни принца Антонио.

Хуже того — он даже не смог продиктовать помер горячей линии. А она-то мечтала, что телефон завтра же раскалится от беспрерывных звонков. Она отвернулась, чтобы скрыть от окружающих нахлынувшие на нее чувства. Не дай бог, подумают, что она завидует леди Бианки или этой — как ее там — Хайт!

Через боковую дверь в столовую вошла медсестра, толкая перед собой коляску, в которой сидел Иосиф. Глаза мальчугана засветились восторгом, когда он сначала увидел ее, а потом принца.

Потянув Дженнифер за руку, он показал на свою перевязанную ногу.

— Смотри, мисс Дженнифер, — закричал он, перекрывая гомон журналистов. — Я хорошо! В коляске! Скоро мы поедем к принцу, да? Поедем?

У Дженнифер упало сердце. Она никак не могла допустить, чтобы мечта Иосифа разбилась на такие же мелкие осколки, как только что — из-за дурацких вопросов журналистов — ее собственная.

В этот момент принц, глядя поверх голов журналистов, встретился с ней взглядом и подмигнул. Уж не показалось ли ей? Чтобы королевский отпрыск подмигивал ей? Потом он опустил глаза, улыбнулся Иосифу, перевел взгляд на его забинтованную ногу, как будто говоря «Поправляйся», вернулся взглядом к журналистам и продиктовал им номер телефона Общества.

— Как знать, малыш, — отвечая на вопрос мальчика, Дженнифер почувствовала, что у нее поднялось настроение, когда принц снова заговорил о значимости работы в лагере беженцев, — может быть, поедем.

Лимузин принца Антонио бесшумно въехал на территорию дворца, где его ожидала секретарь Софи.

Антонио неохотно вышел из машины. Он многое бы отдал, чтобы дольше оставаться в обществе Дженнифер Аллен. Он так хотел побольше о ней узнать и понять, почему она работает в лагере. Она, пожалуй, резковата, но ее отличает удивительная преданность делу и людям, которым она помогает, — сам он никогда ничего подобного не испытывал, хотя постоянно занимается благотворительностью.

Еще больше ему не давало покоя то, что Дженнифер не просила его о деньгах. Она лишь попросила благосклонно отозваться о своей организации и дать понять журналистам, что лагерю катастрофически не хватает рабочих рук. Обычно руководители всевозможных благотворительных организаций и миссий пытались получить от него лишь денежные суммы. Некоторые даже не могли скрыть разочарование, когда он передавал им чеки с меньшим, чем они рассчитывали, количеством нулей.

Конечно, он должен радоваться тому, как прошел визит. Чек на миллион риминийских драхм так и остался у него в кармане. Что ж, если они не страдают от недостатка средств, его вполне можно передать на нужды Красного Креста, или в фонд Онкологического центра, или отдать на реализацию других, не менее благородных, целей.

Но он не испытывал никакой радости по этому поводу. Скорее наоборот.

Обходя с Дженнифер территорию лагеря, вслушиваясь в музыку ее голоса, когда она подбадривала людей, находящихся под постоянной угрозой смерти, и отмечая, с какой благодарностью улыбались ей в ответ беженцы из своих практически непригодных для жилья укрытий, он вдруг понял, что очень хочет помочь.

Он хочет помочь не только беженцам, но и лично ей.

На обратном пути он со всех сторон оценивал увиденное и услышанное, пытаясь найти выход. Он думал, как избавить Дженнифер от изматывающего копания под палящим солнцем этой жуткой ямы для отхожего места. Как, пользуясь своим именем и положением, набрать медицинский персонал, чтобы с ее лица исчезла озабоченность, — он вспомнил, как она нахмурилась, узнав, что один из врачей остается работать дополнительную смену. А еще нужно доставать еду, одеяла, вакцины.

Принц всегда полагал, что деньги могут сделать практически все, но сегодня впервые в жизни увидел, что это далеко не так. Дженнифер утверждала, что в первую очередь люди должны быть небезразличны к тому, что происходит вокруг.

Еще в вертолете он пришел к выводу, что Дженнифер считает, хотя она и не сказала этого вслух, что его мало заботит происходящее вокруг. Вероятно, исполнение королевских обязанностей не ограничивается раздачей чеков — необходимо вкладывать душу. Как Дженнифер.

Это стало для него настоящим откровением. Но еще более удивительным было то, как эта женщина сумела зацепить его за живое.

Софи вежливо его поприветствовала и, проводив до ступенек дворца, передала электронный ежедневник.

— В вашем расписании на вечер появилось еще одно мероприятие, — обратилась она к нему по-итальянски с легким британским акцентом. — Его величество выразил желание увидеться с вами в своих апартаментах, как только вы немного отдохнете.

— То есть немедленно?

Софи мягко улыбнулась.

— Он особо подчеркнул, что ему необходимо встретиться с вами до запланированного вами ужина. Однако я уверена, он не будет возражать, если вы появитесь у него, скажем, через полчаса.

Надо же, он совершенно забыл об обещании поужинать с леди Бианкой. Что бы такое придумать, чтобы отменить предстоящий ужин? После сегодняшнего посещения Расова у Антонио не было никакого желания выслушивать ее бесконечную болтовню о том, кто с кем спит. Может быть, он найдет предлог отказаться от ужина при помощи отца?

— Мой отец не говорил о цели встречи?

— Нет, но насколько я поняла, он затронет тему номер шесть.

Много лет назад они с Софи выработали особый код, при помощи которого обозначили любимые темы короля для нравоучений. «Тема номер шесть» означала, что Антонио выслушает лекцию о том, что «королевский долг выше личных амбиций». И это после того, как в течение дня он только и делал, что исполнял этот самый королевский долг. Между прочим, он при этом еще и подавлял в себе желание побыть наедине с одной рыжей красоткой, в жилах которой нет ни капли королевской крови.

Он открыл ежедневник:

— Как вы думаете, это надолго?

— Не могу себе даже представить.

— Гм… А Федерико виделся сегодня с королем? — Обсуждать тему номер шесть короля обычно вдохновляли встречи с младшим братом Антонио. Тот был женат и успел произвести на свет двух наследников — продолжателей династии ди Талора, что делало его образцовым представителем королевского рода.

— Кажется, они вместе обедали.

— В таком случае придется выслушать лекцию в полном объеме, а не в сокращенном варианте. Благодарю вас, Софи. Буду очень признателен, если вы позвоните леди Бианке и перенесете ужин. Я могу опоздать и вряд ли буду способен ее развлечь. Кроме того, после поездки мне необходимо отдохнуть.

Она коротко кивнула и направилась к выходу.

— Кстати, Софи…

Она повернулась:

— Да, ваше высочество?

— Если поступит просьба, чтобы я посетил лагерь беженцев Хаффали, прежде чем планировать визит, обсудите его со мной.

— Ваше высочество, приношу свои извинения, — сказала она виновато. — Из-за сбоев связи госпожа Аллен, очевидно, не сумела как следует подготовиться. Вы полагаете, два часа — это слишком долго?

— Наоборот. Я смог осмотреть далеко не все, что хотел.

— Ясно.

Двадцать минут спустя Антонио вошел в приемную отца. Его вдруг поразил резкий контраст между роскошью покоев королевской семьи и убогостью жилища беженцев в Расове, где он побывал всего несколько часов назад. Он посмотрел на висевшую на стене известную картину эпохи Возрождения. Деньги от продажи одной такой картины могли бы обеспечить месячное пропитание всех обитателей лагеря Хаффали.

Но Дженнифер Аллен считает, что мировые проблемы можно решить, просто привлекая добровольцев, готовых заниматься их решением. Он смотрел на картину, сожалея, что у него было так мало времени, чтобы лучше понять эту женщину.

Низкий требовательный голос прервал его думы о рыжеволосой красавице:

— Присядь, Антонио.

В приемную в сопровождении дворецкого вошел король, медленно пересек комнату и сел, прямо держа спину, в любимое кожаное кресло — подарок королевы Нидерландов. Пройдя мимо кресла покойной матери, королевы Алетты, Антонио устроился на бархатном диване напротив отца.

Их разделял антикварный кофейный столик, заставленный склянками с сердечными каплями, которые прописали королю врачи.

У короля был хмурый вид. Совершенно определенно он намеревался развивать тему номер шесть в полном объеме, так что следовало подготовиться к долгому разговору.

— Судя по всему, сын мой, твой визит в Китай прошел чрезвычайно успешно. Надеюсь, то же можно сказать и о сегодняшней поездке. — Король посмотрел на Антонио поверх очков. — Полагаю, нашим деньгам там найдут полезное применение.

Антонио почувствовал себя виноватым. Чек на щедрую сумму так и остался в кармане, только на обратной стороне появился номер телефона Общества.

Тщательно подбирая слова, он произнес:

— Они сейчас разрабатывают вполне реальные проекты привлечения добровольцев для работы в лагере.

— Рад слышать, что… — король сделал движение, морщась от боли.

Тут же и лагерь в Хаффали, и красавица директор отошли на второй план. За время его пребывания, сначала в Китае, затем в Расове, состояние здоровья отца явно ухудшилось. Он выглядел даже хуже, чем всего несколько недель назад, когда не появился на праздновании дня рождения Антонио.

— Как вы себя чувствуете, отец? — тихо спросил Антонио.

Эдуардо подал знак дворецкому, незаметно стоявшему в углу, и тот тихо вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дубовую дверь. Как только отец и сын остались наедине, король как-то сразу обмяк, на глазах превратившись в больного старика, хотя ему было всего пятьдесят четыре года.

Он закашлялся и с трудом произнес:

— Последние две недели я принимаю такое количество лекарств, что это, наверное, серьезно ударило по запасам королевской аптеки. Я не смогу долго скрывать от окружения, не говоря об общественности, состояние своего здоровья.

Значит, это вовсе не тема номер шесть. Они, очевидно, будут обсуждать совершенно особую тему, о которой не знает даже Софи, — больное сердце короля.

— Что говорят врачи?

— Необходимо срочное хирургическое вмешательство.

Их взгляды встретились. Они понимали друг друга с полуслова. Ни один не хотел вслух говорить о риске, связанном с операцией. Хуже того, как бы они ни скрывали, газетчики все равно пронюхают о состоянии здоровья короля.

— Хирурги гарантируют выздоровление?

— Нет. Я знаю, что операция всего лишь несколько оттягивает неизбежный конец. — Лицо короля на секунду омрачилось. — Боюсь, у меня те же проблемы с сердцем, что и у твоего деда. Голова остается по-прежнему ясной, а вот тело быстро дряхлеет.

Король поднялся и начал очень медленно ходить по комнате. Наконец он остановился, повернулся — и Антонио снова увидел гордого правителя, стоически переносящего боль.

— Поэтому я и просил тебя прийти, сын мой. С раннего детства я внушал тебе, что твой долг члена семьи ди Талора, а главное, наследника престола Сан-Римини — выше личных желаний.

Значит, все-таки тема номер шесть…

— Конечно, отец.

— Твоя главная обязанность — дать стране будущего наследника престола. И совершенно очевидно, для этого ты должен жениться.

— Но, отец…

Король жестом остановил Антонио.

— Дай мне закончить. Да, я когда-то требовал, чтобы ты не торопился с выбором и встречался с как можно большим количеством претенденток. Через высокопоставленных друзей я даже сам организовывал для тебя нужные знакомства и долго не напоминал, что Федерико женат и в полном соответствии с долгом уже произвел на свет наследников, в то время как ты продолжаешь утверждать, что пока не встретил женщину, достойную стать королевой. К сожалению, я больше не могу молчать. — Дрожащей рукой король провел по густым седеющим волосам. — Дела сейчас обстоят таким образом, что я могу не дожить до празднования тысячелетнего юбилея династии в будущем году. Следовательно, хочу того или нет, но я обязан позаботиться о решении чрезвычайно важного и серьезного вопроса о том, кто окажется на троне после меня. Это мой королевский долг.

Антонио согласно кивнул. На протяжении многих лет они с отцом часто обсуждали, что означает быть хорошим королем для народа Сан-Римини. Династия ди Талора существовала вот уже тысячу лет, сохраняя и поддерживая освященные веками традиции, и это привело к стабильности во внешней политике Сан-Римини и положении внутри страны.

— Я понимаю ваши чувства, отец. Но вы должны знать, что меня этот вопрос тоже волнует. — Он не хотел затрагивать тему, которая не давала ему покоя. — Отец, организуя для меня все эти встречи, вы, конечно, действовали из благих побуждений, но в результате я заслужил весьма сомнительную репутацию в прессе. Меня начали называть принцем-плейбоем, что мне совсем не нравится. Кстати, сегодня в лагере беженцев очень удивились моему приезду. Полагаю, сейчас моя так называемая репутация бежит впереди меня. Меньше всего я сейчас хочу начинать встречаться с очередной женщиной, которая, с моей точки зрения, мне, как будущему королю, не подходит.

— Удачная женитьба положит конец дурной репутации, особенно если ты женишься до восшествия на престол. — Король вернулся в кресло и, наклонившись вперед, внимательно посмотрел на сына. — Начиная с сегодняшнего дня у тебя ровно год, чтобы составить подходящую партию. Твоя невеста должна иметь благородные корни и понимать, что значит быть королевой династии ди Талора. Подобно твоей покойной матери, она должна следовать высоким принципам свободы и заниматься благотворительностью. И как можно скорее произвести на свет наследников. — Король несколько раз кашлянул, приложив руку к груди, затем продолжил: — Ты должен еще раз подумать о кандидатуре леди Бианки. Мне показалось, ты решил с ней больше не встречаться, но, думаю, из нее бы вышла достойная королева. Если тебя не устраивает она, возможно, подойдет старшая дочь графа Алессандро.

— Вряд ли — она моложе меня на двенадцать лет.

— Возможно, — король пожал плечами, но оставался непреклонен, — но есть еще Даниэла Хайт. Я, правда, не в восторге от модельного бизнеса, которым она занимается, но у нее королевские корни, и, насколько я понимаю, она трепетно относится к нашей стране. И все-таки я бы остановил выбор на леди Бианке. Она делает щедрые отчисления в фонд Красного Креста, она почетный председатель Комитета по борьбе со СПИДом. Народу это понравится. Плюс в ее жилах течет королевская кровь.

Король произносил имена женщин из самых аристократических фамилий Европы тоном, не оставлявшим сомнения в серьезности его намерений.

Антонио поднялся с места и направился в противоположный конец комнаты. Отец хочет, чтобы он женился и произвел на свет наследников, — это можно понять. Но сделать это в течение года! За такое короткое время невозможно найти женщину, достойную стать королевой, которая при этом любила бы в нем прежде всего человека, а не принца. Он не хочет прожить жизнь в браке без любви, с женщиной, которую больше устраивают его деньги и королевский титул. Честно говоря, гораздо больше его привлекла бы женщина вроде Дженнифер Аллен. Она по крайней мере не боялась в его присутствии высказывать собственное мнение.

Он сжал зубы, сожалея, что не может, как простой смертный, со всего маху стукнуть кулаком по столу. Призвав на помощь всю свою выдержку, он все-таки возразил:

— Отец, при всем уважении к вашему мнению, я не представляю, как…

— Антонио, если ты этого не сделаешь, — король оставил без внимания протест сына, не дав ему закончить, — тебе придется отказаться от титула наследного принца в пользу Федерико.

Антонио резко повернулся, не в силах сдержаться:

— Вы не можете так поступить, отец!

— Могу и поступлю именно так.

— Но вам понадобится одобрение парламента.

— Оно у меня уже есть. — Король поднялся и пошел в сторону спальни, сразу как будто сгорбившись под тяжестью ответственности. — На прошлой неделе, когда ты был в Китае, я обедал с председателем парламентского комитета по делам престолонаследования. Он задал мне вопрос, не собираешься ли ты в ближайшее время жениться, а потом дал понять, что комитет не будет возражать, если на троне меня сменит Федерико.

Антонио нахмурился. Закон Сан-Римини этого не запрещал. Принимая во внимание, что у Антонио нет детей, комитет по делам престолонаследования мог вместо него рассматривать Федерико в качестве возможного наследника престола. Однако такое решение было довольно необычным: за тысячелетнюю историю династии ди Талора трон всего дважды переходил не к старшему сыну короля.

— Комитет в курсе того, что у вас больное сердце? — спросил принц. — Моя коронация как наследника престола проходила шесть лет назад при единогласном одобрении комитета. Почему они решили, что нужно обсуждать этот вопрос?

— Я ничего не говорил о состоянии своего здоровья, но слухи ходят с тех пор, как год назад прекратились мои ежедневные утренние пробежки по парку. Газеты об этом пишут постоянно. Год — достаточный срок, чтобы комитет задумался об изменении твоего статуса. — Король горестно покачал головой, продолжая мерить шагами комнату. — Как только журналисты пронюхают об операции, комитет, я уверен, начнет активно поднимать вопрос о Федерико. У него двое сыновей, а это гарантирует продолжение династии ди Талора по мужской линии. Принцесса Лукреция даже публично объявила, что надеется вскоре подарить Федерико третьего ребенка. А ты не даешь Сан-Римини никаких гарантий.

— Вы хотите успокоить общественное мнение, не допустив меня к трону, хотя я посвятил массу времени разработке долгосрочной программы экономического процветания страны? — Он широко развел руками и посмотрел на отца, с трудом понимая, что происходит. — Федерико не принимал в этом участия, он понятия не имеет, что делать, чтобы страна шла в ногу с остальными государствами Европы. И уж конечно, он не готов, как я, заниматься серьезными внешнеполитическими вопросами. У него гораздо меньше дипломатического опыта. Вместо того чтобы возглавить свой народ, как меня к этому готовили, я должен успокоить общественное мнение, вступив в брак без любви? Но это угрожает расколоть страну так же, как скандал вокруг брака Чарлза и Дианы расколол Англию.

Или, подумал он, брак без любви, как у Федерико, с тайными проблемами, о которых вне королевской семьи пока никому не известно.

— Конечно, я бы предпочел, чтобы ты женился на любимой женщине, но мой первейший долг состоит в том, чтобы династия ди Талора не перестала существовать после моей смерти. Я не ставлю под сомнение ни твои способности будущего короля, ни прозорливость, которую ты продемонстрировал, планируя будущее для нашего государства. Однако пока у тебя нет собственного сына, который бы продолжил осуществление твоих грандиозных замыслов. У меня нет выбора. — Король открыл дверь в спальню и, потянув за толстый бархатный шнур, вызвал дворецкого. — Прости, сынок, у тебя тоже нет выбора. В течение года ты обязан жениться.