Все по-взрослому

***

Элис: Я летала три часа и, приземлившись, чуть не разрыдалась. Я так скучала по полетам. Ты можешь говорить? У меня такое чувство, что я сейчас сойду с ума.

Элис: Знаю, что ты занят на предварительных встречах. Ещё два дня и ты будешь дома. Твоё отсутствие иногда так бесит.

***

Рейф: Малышка, прости, ты здесь?

***

Элис: Рейф! Я играла в гольф, и было та-а-ак скучно. Серьёзно. Помогло только пиво. Мне кажется, что люди пьют пиво на скучном мероприятии, которое сами же и устроили, только чтобы сделать его веселее. Куда проще развлечься таким образом, чем признать, что сама задумка была никакой. Почему бы им просто не сказать: «Ну, в теории идея выглядела довольно неплохо, но оказалась слишком скучной, чтобы воплощать в жизнь». Гольф? Не-ет.

Рейф: Элис, я уверен, что тебе нужно погуглить историю гольфа.

Элис: А я все же думаю, что люди, когда придумывали гольф, были пьяны.

Рейф: Говоришь как новоиспеченный алкоголик. Может, лучше заняться вязанием?

Элис: Ха-ха.

Рейф: Ты сейчас гуглишь вязание, да?

***

Элис: Я только что закончила обустраивать дворик Голландки.

Рейф: Элис, ты просто нечто! Ты, должно быть, потратила на это весь день!

Элис: Вообще-то, два. Я и вправду не пригодна к работе во дворе. Всё болит, я даже двигаюсь с трудом.

Рейф: Мои обе руки, готовые облегчить твою боль, в твоём полном распоряжении.

Элис: Я надеялась, что ты так скажешь.

Рейф: Ты одна?

Элис: А что?

Рейф: Я хочу, чтобы ты сняла трусики.

***

Элис: Спасибо за розы. Они прекрасны.

Рейф: Ты заслуживаешь их. Мне нужно идти разминаться.

Элис: Сделай их, Пуля. Целую.

***

Рейф: Ты только что бросила трубку?!

Элис: Ты — параноик. Не собираюсь ругаться дальше.

Рейф: Я в шестистах километрах от тебя, а ты присылаешь мне фотку, где зависаешь с каким-то парнем.

Элис: Мне было скучно. Он женат. И он помогал мне с моими картинами. Я показывала тебе свои картины! А ты хочешь, чтобы я просто сидела дома две или три недели в месяц? Ни за что.

Рейф: Я не могу обсуждать это сейчас.

Элис: Вот и не надо.

***

Элис: Рейф, от ссор с тобой так больно. Прошу, не игнорируй меня. Я скучаю по тебе каждый день. Я не могу сидеть дома, думая о тебе. Ничего не помогает. Фильмы не помогают. Я думаю о тебе и только о тебе. Я не делала ничего плохого.

Рейф: Кажется, что ты не понимаешь, каково мне было видеть то фото. Знаю, что отреагировал неправильно, но я не могу мириться с этой хренью, Элис.

Элис: Тебе и не придётся.

Рейф: Люблю тебя.

Элис: Я тоже тебя люблю.

Рейф: У нас всё хорошо?

Элис: Всегда.

***

Рейф: Несколько часов назад ты была в моей постели. Ты, как всегда, рассказывала мне о всякой всячине, а я думал только о том, как я снова буду сидеть в этом автобусе, как сильно буду хотеть снова оказаться в нашей постели и слушать твои рассказы о домашнем жирафе Майкла Джексона и других экзотических животных-питомцах знаменитостей. Ответ на твой вопрос: нет, я не собираюсь заводить обезьянку или змею-альбиноса. Элис, с тобой я смеюсь. С тобой я двигаюсь вперёд. Ты — лучшее, что случилось со мной в течение очень долгого времени. Малышка, если ты и дальше будешь ждать меня, я и дальше буду возвращаться домой.

Элис: Согласна.

Рейф: Чёрт, как же я тебя люблю.

***

Как сделать карьеру

Элис

Я сидела в офисе и ждала Рейфа — он должен был вернуться из четырехдневной поездки в Мертл. Он отлично отыграл, и мне не терпелось отпраздновать с ним вместе. Въехав в город, он сразу же набрал меня и настоял, что заедет и заберёт меня. Мне не хотелось спорить, потому что я отчаянно по нему соскучилась. Я испытывала непередаваемый кайф в том, чтобы принадлежать такому талантливому, безумно сексуальному и настолько подходящему мне мужчине. Я полностью отдавалась времени, которое мы проводили вместе. Хотя оно и было коротким. Печаль по поводу прошлой жизни, выглядящей теперь совершенно серой, исчезла. Сейчас в моей новой жизни, наполненной красками, приключениями и любовью, та прошлая жизнь стала далеким воспоминанием. Я постоянно грезила о новой реальности, которая, кстати, оказалась гораздо лучше, чем в давних мечтах. Я могла заглядывать в свои мечты хоть тысячу раз, но они всё равно были не такими яркими, как окружавшее меня сейчас.

— Малышка, ты выглядишь так сексуально… Как же ты красива, — выпалил Рейф прямо с порога, и я посмотрела на него, широко улыбаясь. На его лице появилось почти страдальческое выражение, и я восприняла это как комплимент.

Помня, что ему нравилось, когда я в красном, на работу сегодня я надела красное плотно облегающее платье. А ещё сделала укладку и накрасила губы его любимой красной помадой. Поднявшись, я быстро направилась в его сторону. Рейф уверенно шагнул навстречу, заключил меня в объятия и присосался к моим губам. Когда я решила было отстраниться, он обнял меня и притянул к себе еще сильнее. Его губы были мягкими, а теплый язык бессовестно хозяйничал у меня во рту. Не удержавшись, я застонала и страстно поцеловала его в ответ. В конце концов, Рейф, прошептав нежно: «Я люблю тебя», отстранился и усыпал поцелуями мой подбородок и шею. Теперь рты у обоих были ярко-красного цвета. Я захихикала и стёрла помаду с его губ и уголка рта. Рейф снова наклонился — в его глазах светилась нежность — и накрыл мои губы мягким поцелуем. И тогда в его объятиях я почувствовала... отчаяние?.. и отступила на шаг назад.

Я пристально посмотрела в глаза Рейфа и мгновенная догадка больно ударила по моему самолюбию. Шикнув на себя, я выдала с искренней и гордой улыбкой:

— Тебе позвонили.

Он вздохнул с явным беспокойством на лице, и я покачала головой.

— Не стоит, Рейф, это же фантастика! Я так рада за тебя, правда. О Господи, наконец-то это случилось!

Стены моего мира стали тоньше льда. Я старалась не показывать, но знала, что Рейф уже увидел, как они покрылись трещинами.

— Рада?

Он протянул ладонь и пальцем вытер с моей щеки влагу.

— Слезы счастья, — соврала я.

Рейф притянул меня к себе и нежно приподнял подбородок.

— Я люблю тебя, — прошептал он.

В ответ я сказала только одно. То единственное, что удалось протолкнуть через ком в горле:

— Я знаю.

***

Перед возвращением домой Рейф захотел заехать к Энди и рассказать ему новости лично. Я была уверена, что хорошо скрывала свое подавленное состояние, но Рейф всю дорогу не отпускал мою руку и, пока мы ехали, часто на меня посматривал. Я молчала, стараясь проглотить жгучий комок, застрявший в горле. Немного успокоившись и осмелев, я спросила:

— Куда?

— Денвер.

— Ты рад?

— Абсолютно.

— Когда?

Он взглянул на меня.

— Я в порядке, — соврала я с улыбкой. — Рейф, когда?

— Завтра.

— Завтра, — повторила я эхом, и мое сердце, ухнув вниз, разбилось на мелкие кусочки. Завтрашний день будет худшим днем в моей жизни. Я смирилась, сглотнула, и, схватив его за руку, повернулась к нему. — Ты заслужил. Это случилось. Это должно было случиться.

Рейф посмотрел на меня и поднес к губам мою левую руку. Он дважды поцеловал мой безымянный палец и отпустил.

— Элис, это не конец.

***

Мы стояли у входа в бар, куда несколько месяцев назад я впервые вошла полным новичком. Рейф крепче сжал мою руку. Я заметила Энди, который, склонившись над стойкой, разговаривал с Маком — постоянным посетителем бара. Я несколько раз с ним болтала. Вообще-то, по имени я знала здесь каждого. Здесь я нашла близких мне по духу людей, своё место, и теперь казалось, что один лишь телефонный звонок мог всё разрушить. И снова из груди готовы были вырваться рыдания, но я молилась, чтобы моя улыбка была достойна «Оскара». Энди увидел, что мы не двигались с места, и в его глазах появилось любопытство. Он перевёл взгляд на Рейфа, и с выражением на лице «не может быть!» медленно расплылся в улыбке.

— Слушайте все, — выкрикнул Энди, перекрывая шум. А потом, не отрывая от Рейфа глаз и продолжая улыбаться, сказал: — Этот мужчина в дверях — Рейф «Пуля» Хэмбри, и он отправляется на большое шоу!

Весь бар просто взорвался, а Рейф, отпустив мою руку, пошёл вперед. Энди обошёл барную стойку и, встретив Рейфа на полпути, по-мужски крепко его обнял. Посмотрев за спину Рейфу, Энди нашёл мои глаза. Я подмигнула и посмотрела на Кристину. Та стояла, словно в ступоре, и взглядом выискивала у меня на лице признаки каких-либо эмоций. Я продолжала держаться уверенно, наблюдая, как все посетители, один за другим, направились поздравлять Рейфа.

— Напитки за счет заведения! — заявил Энди, когда в баре стало шумно.

На какое-то мгновение я дала себе слабину и увидела, как ко мне направилась Кристина, но покачала головой в твердом «нет».

Она коротко кивнула и, вернувшись к сыпавшимся один за другим заказам, стала разливать напитки. Я направилась было ей помочь, но Энди схватил меня за руку. Я посмотрела в его добрые голубые глаза.

— Кристине может понадобиться моя помощь, — сухо рассмеялась я, — и твоя тоже.

— Элис...

— Прошу, не надо, — сказала я, отдернула свою руку и встала за барную стойку. Мы с Кристиной занялись заказами, пока Рейф и Энди оживленно болтали за одним из коктейльных столиков.

— Элис, — решительно позвала меня Кристина, протирая полотенцем высокий стакан. — Ты в порядке?

Я выдохнула. Оцепенение наконец-то немного меня отпустило, и я смогла говорить.

— Мне просто хотелось немного больше времени. — В груди поднялась очередная волна оглушающей боли, и я пожала плечами. — Всё было слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Ты не веришь.

— Мужчины, как он… — начала я, взяв пустую кружку Мака и наливая слишком много пены. — Мужчины, как Рейф... их слишком сложно удержать.

Обернувшись, я посмотрела на Кристину и увидела, что та смотрела на Рейфа. Я отступила на шаг назад. Рейф бросил в нашу сторону быстрый взгляд и улыбнулся. Я улыбнулась в ответ, а Кристина отвела взгляд. Внимательно к ней присмотревшись, я поняла, что она была, как и я, подавлена. Меня словно ударило током, потому что вдруг поняла, что у неё тоже разбито сердце. Осознав, насколько всё было очевидным, я слегка разозлилась, но потом испытала огромное чувство понимания. Ну, конечно же! Она любила Рейфа. А я ничегошеньки не замечала. С самой первой нашей встречи она была ко мне очень добра. В придачу ей ещё пришлось наблюдать за развитием нашего романа.

Увидев, как она отвела наполненный болью взгляд, моё сердце сжалось: это выражение на её лице появлялось в присутствии Рейфа не один раз. А я, с головой окунувшись в счастье вновь обретенной любви, совсем упустила из виду и Кристину, и её страстную влюбленность. Ощутив, как гнев уступает чувству вины, я подошла к Кристине и, положив ей руку на талию, приобняла.

— Наш любимый мужчина уезжает.

Кристина взглянула на меня глазами, полными слез.

— Чёрт, Элис, прости.

— Не нужно. Не плачь или я тоже заплачу.

— Тогда и я заплачу, — сказал заплетающимся языком пьяный Мак. Кристина проигнорировала его и пристально посмотрела на меня, стараясь понять, сержусь я или нет. Я повернулась к ней и, притянув к себе, прошептала: «Я тоже тебя люблю, но отвали от моего парня, сучка».

Она засмеялась и, проглотив не успевшие появиться слёзы, отстранилась.

— Я была такой дурой. Он даже не замечал меня. — Подавив снова подступившие к горлу слёзы, Кристина принялась вытирать водяные следы от кружек на барной стойке, а потом посмотрела на меня с неприкрытым чувством вины: — Я бы никогда в жизни не посмела бы...

— Я знаю.

Взяв бутылку, я налила нам две порции чего-то синего. Она забрала наши стаканы и вылила их содержимое в раковину.

— Это не выпивка, Элис.

— Давай чего-нибудь покрепче, — командовала я, когда Кристина начала собирать бутылки. Я снова к ней присмотрелась: Кристина была безумно красивой. Вот этого я точно никогда не пойму. — Как он мог не заметить тебя?

— Похоже, он ждал только тебя.

— Ты могла бы мне сказать.

— Тогда я не смогла бы узнать тебя.

— Энди? — задала я вопрос и увидела, как Кристина поджала губы и в волнении прикрыла глаза.

— Он знает, — ответила она, качая головой. — Он догадался. — Кристина встряхнула шейкер со льдом и спиртным и сказала: — Я уезжаю в Атланту через две недели. Энди до сих пор против, но я не могу остаться. Я чувствую вину, понимаешь?

— За то, что не любишь его?

— Я пришла к выводу, что люблю их обоих, — ответила Кристина, сначала глянув в сторону столика мужчин, а потом с беспокойством на меня. — Только прошу не нужно ненавидеть меня.

— Это ты должна была ненавидеть меня. Ты могла бы сделать всё по-другому. Но даже не приняла брошенный вызов.

От обжигающего напитка перехватило горло, и я только покачала головой.

— У меня то и шанса не было, — повернувшись ко мне, заметила она. — Я так рада за вас двоих.

Я пожала плечами.

— Это была сказка и сейчас наступила полночь. Как я справлюсь без тебя?

— Не думай об этом, — сказала Кристина уверенно. — Кроме того, я буду всего в пяти часах езды.

— Как бы мне хотелось, чтобы всё сложилось иначе, — проговорила я задумчиво.

— Мне тоже. Но, знаешь, — заявила она дрожащим голосом, — я найду его. Он где-то есть. Или... нет. К черту. Это он найдет меня.

— Выпьем за это, — согласилась я. Кристина наполнила наши стаканы, и я опрокинула в себя сладкий, но крепкий коктейль.

Через час мы обе хорошенько надрались. Было опрокинуто слишком много шотов, и в конце, пока злые посетители ждали своё пиво, мы обливали друг друга из барных пистолетов.

Мы уже сотню раз сказали друг другу «я люблю тебя». Рейф, глядя на нас, только ухмылялся, а Энди, попытавшись отобрать пистолеты, полностью вымок. Совершенно мокрая и всё еще в расстроенных чувствах, я взглянула на Рейфа. И вот тут-то я поняла, что совершила ошибку, потому что меня накрыло. Похоже, моё подавленное состояние проявилось во всей красе. Очнулась я пару минут спустя, в «Джипе» Рейфа: я смотрела на небо и старалась вспомнить, как нужно дышать.

***

Через несколько часов, закончив помогать Рейфу упаковывать вещи, я лежала в его объятиях и пялилась в темноте на вентилятор на потолке. Комнату тускло освещала луна в окне и синие огоньки наших заряжавшихся айфонов. Мне не удавалось заставить себя смотреть куда-нибудь ещё. Я помнила, что на полу возле ванной стояли его сумки с упакованным самым необходимым уже не на недели, а на месяцы. Я понимала, что на моем брелоке на столике рядом с сумками появился запасной ключ от его «Джипа». Рейф не особо вдавался в подробности, но, похоже, скоро вся комната опустеет, и он будет жить в Денвере, а я останусь в Чарльстоне.

Рейф уезжал.

Он уезжал, чтобы начать карьеру в высшей лиге, и эта карьера, возможно, станет нашим концом. Я пялилась на вращающийся вентилятор. Рейф обнял меня крепче. С момента, когда я благодаря ему почувствовала себя снова цельной, прошло всего несколько часов. И вот сейчас, при взгляде на его лицо, я снова чувствовала себя разбитой. Не отваживаясь взглянуть на него, не зная, спал он или нет, я прошептала в темноту:

— Рейф?

— Да, малышка?

Поняв, что сейчас ему так же грустно, как и мне, я почувствовала подступившие к горлу слёзы.

— Научи меня сохранять спокойствие.

Он прикоснулся губами к моему виску, и в груди у меня резко что-то оборвалось. Я с трудом подавила рыдание. Мягкие губы легонько коснулись моего плеча, а потом он нежно прошептал мне на ухо:

— Не могу.

— Почему? — послышался мой дрожащий голос.

Рейф прижал меня к себе крепче и прошептал снова:

— Я люблю тебя такой, какая ты есть.

— Эгоистично.

— Когда дело касается тебя, так всегда будет.

— Обещаешь?

Я взглянула на него и, даже несмотря на темноту, прочла у него на лице явное беспокойство. Я ненавидела себя за то, что омрачала день, который должен был стать самым великим днём в его жизни.

— Элис...

— Ты прав. Не нужно мне обещать. И никогда не нужно было.

— Всё не так.

Он навис надо мной и попытался стереть с моего лица боль сначала пальцами, а потом словами и поцелуями.

— Ты веришь, что я люблю тебя, Элис?

Злясь на саму себя, я кивнула:

— Да.

— Вот это и есть моё обещание.

Я снова кивнула. Рейф пылко меня поцеловал и устроился у меня между ног.

— Элис, послушай меня, — сказал он, поднимая и стягивая с меня футболку. — Мне плевать на весь мир, даже если он исчезнет завтра. Меня заботит судьба только крохотной кучки людей. Но, не видя твоего лица, я не смогу дышать, — заявил он, проталкивая внутрь меня пальцы.

У меня перехватило дыхание. Выгнув спину, я раздвинула ноги шире. Рейф поочередно втянул губами мои соски, а потом потерся головкой толстого члена о мою промежность. В теле чувствовалась приятная боль, но я всё равно призывно застонала.

Он толкнулся внутрь, и я хрипло выдохнула:

— Рейф.

— Мы не исчезнем, — пообещал он, яростно в меня вбиваясь. — Мы сможем.

***

Пурпурный дождь

Спустя две недели

Тяжело. Именно так я ощущала себя, проходя в день игры мимо флагов к входу, где стояла Голландка. Она с надеждой всматривалась в толпу, пока не увидела меня. Уголки её губ приподнялись в мягкой улыбке, и по напряженной позе я поняла, что она была уверена, что я не появлюсь.

Я пришла только из-за Энди. На протяжении всего дня я не могла представить себе, как поднимусь по ступеням на стадион, где не будет моего горячо любимого питчера с дерзким взглядом.

Для Энди. Это для Энди.

На следующий день после отъезда Рейфа Энди отправился к менеджеру и попросил об отмене своего контракта. Удивительно было узнать, что Энди решил закончить свой последний сезон досрочно, но ещё более удивительным было то, что его просьбу одобрили. Конечно, мы знали, что Энди собирался бросить бейсбол и посвятить себя продвижению Рейфа. Но до того самого момента, мы не думали, что он был настроен настолько серьезно. Энди сильно всех нас удивил решимостью закончить карьеру на своих условиях и в нужное ему время. Поразительным было то, что с его рекордными показателями в этом сезоне он мог бы спокойно войти в высшую лигу. Рейф негодовал по поводу решения Энди, о чём и сказал мне в наш последний с ним разговор.

Жжение в груди только усилилось, когда Голландка, здороваясь, кивнула мне, и я с трепетом начала подниматься по ступеням. Рейф уехал. Он не увидит последнюю игру своего друга. По щеке скатилась слеза. Я вспомнила всё, что случилось с момента, когда, увидев флаер, я доверилась ему отвести меня туда, где было моё место.

Моё разбитое сердце проклинало тот день, когда гонимая чертовым безумием ощутить свою нужность, я искала что-то... кого-то, желая стать его частью... и нашла Рейфа.

— Он будет сильно злиться, что не попал, — заметила Голландка, когда мы усаживались на свои места.

Не способная скрыть боль, нарывавшую внутри большим гнойником, угрожавшую в любой момент вскрыться и выплеснуться наружу, я только кивнула. Прошло всего несколько недель, а я уже чувствовала себя так, словно меня лишили жизни.

— Хочешь пива? — предложила Голландка.

Ища предлог не смотреть на поле, чтобы только не ощущать внутри пустоту, я поднялась.

— Я схожу.

— Оставайся на месте, юная мисс, — приказала она. — Я справлюсь.

— Прости, сейчас я — плохая компания. Я угощаю, хорошо? — Я передала Голландке двадцать долларов и уселась на место. Она с нежностью посмотрела на меня сверху вниз и печально скривила губы.

— Знаешь, я всё видела. С первой минуты, как вы взглянули друг на друга, я всё видела. Было на что посмотреть. Не думай, что ты одинока в своих чувствах. Ты не одна.

Смахнув с нижнего века одинокую слезу, я натянуто улыбнулась и согласно кивнула:

— Спасибо... з-за твои слова. Иди за пивом. Давай выпьем за Энди.

— Уже иду, юная мисс, — ответила она и легонько постучала по козырьку моей бейсболки.

— Голландка?

— Да, — быстро ответила она. В её глазах читалось беспокойство. Чувствовалось, что ей ужасно хотелось меня утешить, и я ненавидела себя за то, что ещё не начавшуюся игру смогла превратить в сплошную тоску и печаль.

— Спасибо тебе. Спасибо за то, что позволила сидеть на месте Герберта.

Голландка только кивнула, а потом, преодолев несколько ступеней, направилась к проходу, где стояли торговые лотки.

— Дамы и господа, просим подняться! Звучит государственный гимн!

Я встала, прижав ладонь к своему разбитому сердцу, и, прежде чем спрятать телефон в карман, быстро проверила уведомления на экране. Сегодня он не прислал ни слова. Да, я понимала, что он был занят, что адаптировался к новому окружению и притирался в новой команде, но у меня уже появилось ощущение, что наша связь разорвана и наше будущее очень туманно. В голове постоянно крутились его слова:

«Это не закончится, Элис. Не закончится».

И словно услышав его шёпот, я согласно кивнула. Моя жизнь рушилась. Но я была не одна. Люди вокруг меня время от времени поглядывали в мою сторону. Они больше не были мне незнакомцами, они были моим сообществом. Я взглянула направо, туда, где сидел женатый мужчина. Я видела его практически на каждой игре. В этот раз у него на руках спала белокурая малышка. Он посмотрел на меня с сочувствием и утешающе подмигнул, а я, кивнув, слабо улыбнулась в ответ.

Услышав, как комментатор начал объявлять игроков команды, я глубоко вздохнула.

— Дамы и господа, сегодня мы отдаём честь номеру три — Эндрю Прахту!

Я смотрела, как Энди выходил на поле и махал ревущей толпе. Буквально через несколько минут весь стадион встал и отдал честь, прощаясь с одним из своих любимых игроков. Я аплодировала, свистела и подбрасывала в воздух бейсболку. И всё это время по щекам текли слёзы. Энди глазами нашел меня в толпе, улыбнулся и по-дружески приподнял кепку. Я гордо засмеялась, и тут с пенистым пивом в руках показалась Голландка. Мы пили за номер три и в течение девяти иннингов наблюдали за превосходной игрой Энди. Благодаря ему два бегуна коснулись «дома», и «Свэмпгейторс» в восьмом иннинге смогли заработать последнее очко в хоум-ране, выиграв тем самым финальную игру. Про своё разбитое сердце я не вспоминала с момента первой подачи и до минуты, когда Энди вернулся в «дом».

Понимание пришло внезапно, и, повернувшись к Голландке, я выдала:

— Я люблю бейсбол.

— Я знаю, — ответила она без тени удивления.

— А я не знала, — сказала я, улыбаясь. — Мудрая пожилая леди, — прокаркала я треснувшим голосом и пихнула её локтем. — Что ещё ты знаешь?

— Т-с, — шикнула она и кивнула в сторону «Свэмпгейторс», которые обходили стадион с Энди на плечах, отдавая ему последнюю дань уважения. Мы с Голландкой закричали. Энди смотрел на толпу с признательностью и тоской. Когда поле начало пустеть, я уселась рядом с Голландкой и наблюдала, как рассасывалась толпа.

— Неужели всё и вправду закончилось? — проговорила я, посмотрела на Голландку и тихо выругалась — на глаза снова навернулись слёзы.

— Ещё не закончилось, — ответила она, бросив взгляд на поле. — Сезон ещё не...

Внезапно она запнулась, потому что свет выключился и весь стадион погрузился в темноту. Комментатор молчал, что всех сильно озадачило, и в толпе послышалось недовольное ворчание.

— Какого чёрта?

— Я нихрена не вижу. Могли бы дать хотя бы несколько минут, чтобы добраться до выхода. Включи фонарик на телефоне...

А потом вдруг... аккорд на гитаре. Всего лишь один простой аккорд заставил меня открыть от удивления рот и посмотреть на Голландку.

— О БОЖЕ!

— Что происходит?

Как только она произнесла эти слова, мощный столб огня взметнулся в небо и, осветив его, с шипением взорвался фиолетовыми вспышками. Еще один быстрый столб огня ударил в небо прямо над большим экраном и рассыпался вверху пурпурными искрами. Толпа остановилась, тут и там послышались восторженные возгласы, а в моей груди поднялась буря эмоций.

— Рейф, — прошептала я и прижала руку к груди, сдерживая рвущееся наружу сердце.

Почувствовав, что плотина наконец-то рухнула, я взглянула на Голландку и хрипло сказала:

— Ты знала, что одна песня может всё изменить?

Голландка подняла глаза к небу, ярко засвеченному фиолетовыми вспышками. Из динамиков послышалась песня Принса. Каждое слово западало прямо в душу. Не выдержав, я расплакалась, наконец, выпуская наружу всю свою любовь и сердечную боль.

— Рейф, — прошептала я снова, теряя связь с реальностью.

Я взглянула на пурпурные облака, которые расцвечивали парк лучами прекрасного света, созданного специально для меня. Отчаянно надеясь найти признаки присутствия Рейфа, я огляделась по сторонам, но его нигде не было. Прошло несколько секунд, и моё сердце готово было выскочить из груди: я почувствовала, как кто-то сжал мою левую ладонь. Повернувшись, я увидела ободряюще улыбавшегося Энди, который уставился в расцвеченное небо и кивнул головой. По его глазам было видно, что он гордился своим лучшим другом.

Рейфа здесь не было... но он здесь был.

Целых семь минут, пока звучала песня, я купалась в его любви, и этого было достаточно.

Я сжала ладонь Энди и, слушая песню, просто поплыла по течению. В кульминационный момент композиции на стадион обрушился дождь из пурпурных сверкающих блёсток. В восторге от прекрасного зрелища толпа снова взревела, а я, проглотив оставшуюся боль, шёпотом поблагодарила небеса за каждую прожитую минуту последних месяцев. Окрыленная новой надеждой, я обняла упирающуюся Голландку.

— Так это было для тебя? — спросила она, наконец-то сжав меня в своей медвежьей хватке. — Ну, что ж, юная мисс, я могу повториться: я же тебе говорила.

Я кивнула и отстранилась. Голландка посмотрела на меня и уточнила:

— Увидимся на следующей игре?

— Я приду, — ответила я с энтузиазмом.

Она собралась покинуть свой второй дом, чтобы вернуться в первый, а я повернулась к Энди и рухнула ему на грудь.

— Господи, как же я его люблю, — прошептала я.

Народ продолжал расходиться, свет на стадионе зажегся, высветив облачка рассеивавшегося дыма.

— Уверен, что это чувство взаимно, куколка, — прошептал мне в ответ Энди.

Я отстранилась и улыбнулась.

— Хорошая игра, Энди, — заявила я и бросила на него восхищенный взгляд. — Ты в порядке?

— Пошли лечить свои разбитые сердца, — сказал он дрогнувшим голосом.

Я вопросительно на него взглянула, и он кивнул: Кристина уехала. Проглотив готовое вырваться возмущение по поводу её неожиданного отъезда, я решила, что, возможно, оно и к лучшему. Нам всем требовалось время.

— Полный звездец, — кивнув, прокомментировала я и пошла за Энди к проходу.

Рейф

— Хембри, на выход, — услышал я, как за дверью душевой меня позвал тренер питчеров.

— Иду, — выкрикнул я, закончив смотреть видео с Элис.

Я всё видел. И момент, когда она поняла, что происходило, тоже. Я не отрывал взгляд от видео, снятого на телефон Энди, и видел, как черты её прекрасного лица исказились, а потом полились слёзы. Элис, улыбаясь в свете ярких небесных огней, выглядела, как никогда, потрясающе. Я почувствовал внутри обжигающую боль и укол зависти к тем, кто находился с ней рядом.

В аэропорту, чтобы просто отойти от Элис, мне пришлось засунуть поглубже все свои эмоции, что так и рвались из груди. Я не хотел торопить события, я хотел, чтобы между нами и дальше всё развивалось естественно. Я открыто заявил о своей любви. Я сказал ей, что не бросаю её, что она никогда не будет одна. Я говорил серьезно и сдержу своё обещание. Но связать ей со мной своё будущее я предложу лишь тогда, когда буду уверен, что Элис действительно этого хочет. Когда я со всей искренностью целовал Элис на прощание, она держалась стойко и сохраняла невозмутимый вид. А я, с неохотой отпустив её и направившись к зданию аэропорта, ощущал, как разрываюсь напополам, и изо всех сил старался не оглядываться назад. Но прошло буквально несколько минут, и я, сдавшись, как дурак, метался в попытке отыскать её машину. Я нашёл её, но опоздав всего на какие-то полминуты, запустил вслед уезжавшему «Приусу» перчатку. Я не знал, что скажу Элис, но видя, как её машина становилась всё меньше, чувствовал, что она увозила с собой и моё чертово сердце, и мою душу. Я любил Элис, и доказать это я мог, только сдержав своё слово и сохранив ей верность, неважно, сколько времени пройдет. Я был в полном раздрае: одна часть меня желала увидеть исполнение мечты, а другая часть ненавидела треклятую судьбу, которая всё усложнила, и тряслась от страха потерять самого дорогого мне человека.

Когда Элис решилась любить меня, то отдала мне всё. И я отдам ей всё, что смогу в этой жизни. У меня не было ни малейшего представления, как мы с этим всем справимся, но я точно знал, что не отпущу Элис ни за что на свете. Телефон зажужжал, когда я уже было собирался закинуть его в свой шкафчик.

Элис: Ты подарил мне волнующий момент. Люблю тебя. И всегда буду любить.

Рейф: Прости, малышка, что меня не было рядом.

Элис: Ты был. Ты был там. Я чувствовала тебя везде.

Рейф: Нельзя говорить мне такое сейчас. Я как раз собирался разминаться.

Элис: Будь хорошим мальчиком, Понибой. Будь паинькой.

Рейф: Серьезно?

18 глава

Самолетом, поездом и автомобилем

Элис

Спустя два месяца

— Вы уверены, что не хотите остаться, мисс Бойд?

— Уверена, — ответила я без тени сомнения.

— Чем займетесь?

— Надеюсь, чем-нибудь в приватном или коммерческом секторе. Я хочу вернуться в небо, — ответила я, забирая сумку и пожимая руку Гаррету, своему руководителю.

Мне удалось расторгнуть свой контракт досрочно, а им — найти мне замену и отпустить меня с миром. Это было маленьким чудом. Но несмотря на него, я чувствовала себя так же неуверенно, как и месяц назад.

— Нам будет вас не хватать, — заверил Гаррет, провожая меня из кабинета. — Если надумаете вернуться, моя дверь для вас всегда открыта.

— Спасибо.

Я запихнула в «Приус» небольшую коробку с вещами, которые, добравшись домой, точно выброшу. У меня имелись только небольшие сбережения, что никак не придавало мне уверенности в следующем шаге. Сказав Гаррету про свое желание вернуться в небо, я говорила правду, но даже не представляла, что ждало меня дальше.

Вспомнив о Рейфе, я вздохнула. Он уехал из Чарльстона два месяца назад и, хотя мы разговаривали каждый день и виделись при первой возможности, мне все равно его не хватало. Первый месяц я провела в полном отрицании. Я заново переживала наши отношения, часто бывала в местах, куда мы ходили вместе, ездила на его «Джипе» и спала в его кровати. И еще постоянно торчала в баре Энди. Жизнь Рейфа быстро превратилась в шоу, особенно после того, как он начал делать подачи, хорошие подачи, на высшем уровне. Его рука стала работать на него, привлекая истинных фанатов, а его лицо и тело... в общем, он стал новой знаменитостью среди масс, если точнее, среди женщин. И еще о нем говорили, как о следующем Дереке Джитере.

Мужчина, которого я любила, в мире спорта был, как Элвис в шоу-бизнесе.

А я стала его верной Присциллой.

Маленькой девочкой я пересмотрела мини-сериал «Элвис и я» бесчисленное количество раз. Наивную и молодую Присциллу затянуло в водоворот любовных отношений с самой большой, наверное, во всей Вселенной звездой и потом надолго выбросило на обочину. Люди вспоминали о Присцилле только в сплетнях и оскорбительных статьях, убивавших все надежды.

Нам же с Рейфом оставался только видеочат, ежедневные сообщения, звонки, да несколько выкроенных в месяц дней. Мы стойко держались, но я была уже на грани. Рейф ни разу не дал повода усомниться в его любви. Но расстояние, разделявшее нас, продолжало сжимать мое сердце в болезненных оковах.

С присущим мне эгоизмом, но отчаянно стараясь радоваться успехам Рейфа, я все равно очень хотела вернуть обратно ту жизнь, когда Рейф играл в нашей младшей лиге. Когда мы с ним собирались побыть вместе, его агент по рекламе разве что не устраивала саботаж и, казалось, ненавидела меня. Большая ставка делалась на репутацию Рейфа, как одинокого и пробивного парня и пресса не отходила от него ни на шаг. Всем хотелось заполучить кусочек Рейфа, и только я была той счастливицей, которой принадлежало его сердце.

Но надолго ли?

Я сблизилась с Энди. Мы вместе проводили время, стараясь привыкнуть любить Рейфа издали. Вообще-то Энди справлялся лучше, не останавливался на месте и уже успел побывать на нескольких свиданиях. Он открыто говорил со мной о своей любви к Кристине, но однажды признался, что это было больше похоже на страстное увлечение. Я же была влюблена, условно свободна и полностью зациклена на том, чтобы тихо дождаться возвращения Рейфа. С бесконечным терпением я играла свою роль понимающей и поддерживающей девушки бейсболиста и часто притворялась, что мне хватало тех немногих проведенных вместе украдкой моментов. Мне казалось, что со временем я привыкну, но вместо этого, я теряла уверенность, а моя решимость слабела с каждым днем.

В конце концов, Элвис пришел за Присциллой. И хотя мне и не хотелось, чтобы наши отношения уподобились их проблемной истории, я не могла отделаться от вопроса, который буквально сводил меня с ума.

Где, черт подери, шлялся мой Элвис?

Я не сказала Рейфу о своем решении уйти с работы и с нетерпением, до дрожи, ждала, когда закончится сезон, и мы сможем провести несколько месяцев вместе. Но до конца сезона оставались еще недели, а я уже официально стала замкнутой прилипалой высшего уровня.

Я не могла понять, почему Рейф так спокойно относился к разделявшему нас расстоянию и тому, что мы так мало виделись. Время от времени я могла видеть его боль, но никогда не требовала больше, чем он давал.

Мы обсуждали выходные и планировали встретить снежное Рождество в Денвере. Это было единственным, что помогало мне держаться на плаву. Когда мы не общались, мне казалось, что Рейф был от меня на расстоянии световых лет. Даже когда я приехала к нему и ходила на его игры, в его новой жизни все бурлило и менялось так стремительно, что даже было немного некомфортно. Наши отношения строились в Чарльстоне. В Чарльстоне было безопасно. Теперь же наш мир, казалось, растягивали и рвали на части. В глубине души я понимала, что просто нужно набраться терпения и дать Рейфу время привыкнуть к тому, что мечта всей его жизни становилась реальностью. И я была уверена, что, если бы потребовалось, ждала бы его вечно. Но это понимание никак не помогало мне перестать оставаться эгоисткой в своих желаниях.

Больше всего меня мучило то, что я ждала Рейфа не несколько месяцев с момента его отъезда, а значительно дольше. Я начала ждать его задолго до нашей встречи. И он, уверена, об этом даже не догадывался.

Вторую половину дня в середине сентября я провела, наблюдая за волнами, жалея себя и пытаясь облиться ледяной водой из ведра (прим. пер. — речь идет о челлендже «испытание ведром ледяной воды»). После решения принятого по поводу своей карьеры, меня затянуло в водоворот неуверенности и ограниченных возможностей. Мне нужно было найти работу по душе. Нужно было укрепить свои отношения с Рейфом по окончанию сезона настолько, чтобы ожидание стало для меня комфортным. Нужно было найти способ удержать своего Элвиса.

Другого выхода не было.

Рейф играл на выездном матче. Можно было сделать ему сюрприз и поехать к нему, что я косвенно и сделала, расторгнув контракт с «Боинг». Но что потом? С Рейфом все казалось зыбким, а я бы никогда не стала давить на него и требовать чего-то большего. И неважно, как отчаянно мне хотелось ощущать его постоянное присутствие в своей жизни.

— Рейф, — прошептала я, наблюдая за набегавшей одинокой волной.

Достав телефон, я прочла сообщение, полученное больше часа назад, и улыбнулась.

Рейф: Скоро должна начаться игра, а я не могу перестать думать о своей пыльной квартире.

Пальцы застыли над кнопками в ожидании, пока я думала, как бы мне похитрее и поостроумнее ответить, но тяжелое и ноющее сердце отказалось мне помочь. Всего один раз я решила нарушить данное себе обещание оставаться сильной. В момент слабости я отправила ему ссылку на песню, которая точно передавала мои чувства. Моя душа кричала и взывала к его душе.

Элис: «Без тебя», Эдди Веддер (https://youtu.be/r_AHWi7HR5g).

***

— А наш парень мастак надирать всем задницу! — воодушевленно воскликнул Энди, пока я открывала свой почтовый ящик и доставала оттуда посылку.

— Я видела, — ответила я менее восторженно, чем планировала.

— Куколка, через несколько недель он вернется.

— Знаю, — ответила я рассеяно, с любопытством осматривая пакет. Я прижала его к бедру и начала подниматься по лестнице к своей квартире. — И что потом? Несколько месяцев вместе, и сколько потом еще месяцев придется провести в одиночестве? — Энди молчал, пока я снова проклинала свое решение, высасывавшее из меня последние силы. — Энди, я устала. Я просто... не думала, что все будет так. То есть, знаешь, я надеялась видеться с ним чаще. И совсем не думала, что буду чувствовать себя женой военного. Он так поглощен своим сезоном. У меня такое чувство, что он колесит по всему миру, а я тихо сижу дома.

— Так оно и есть.

— И это БЕСИТ до чертиков!

Энди тихо засмеялся:

— Он любит тебя.

— Он говорит это каждый день. Я просто... скучаю по нему.

— Держись, куколка.

Я положила пакет на кухонный стол и, готовая вот-вот расплакаться, прошептала:

— Энди, скажи, что все скоро наладится.

— Приходи сегодня вечером в бар, — сказал он уверенно.

— У меня нет настроения, — ответила я, открывая пакет и доставая оттуда футболку. Осмотрев ее, я улыбнулась. Это была женская модель с треугольным вырезом и логотипом команды Рейфа. Я повернула ее и увидела на спине номер Рейфа и чуть выше надпись жирными буквами: «Киска Рейфа».

Я расхохоталась и прижала футболку к груди.

— Звучало очень хорошо, — заметил Энди с улыбкой.

— Подарок от Рейфа, — ответила я, вздыхая и бросая взгляд на телефон. — Он такой упрямец.

— Упрямец, который любит тебя. Помни об этом. Поговорим позже, куколка.

— Спасибо, Энди.

***

Стук в дверь в час ночи не стал для меня неожиданностью. Похоже, пришла Эйприл. С тех пор, как в одно из тихих и ленивых воскресений я встретилась с ней у городского бассейна, мы часто проводили время вместе. У Эйприл бы легкий характер и она заставляла меня смеяться над своими наблюдательными и остроумными замечаниями. Встречаясь с ней, я всегда вспоминала про Энди. Даже однажды, попытавшись сыграть роль купидона, предложила ей сходить со мной в бар познакомиться с ним. Но Эйприл отказалась, заявив, что после последнего провального романа с парамедиком не готова пока к свиданиям. Мне нравилась ее компания. Так в отсутствие Кристины жизнь казалось более сносной. Эйприл была оператором в службе 911 Чарльстона и работала в неурочное время. И еще она знала, что сегодня — мой последний день в «Боинг». Скорее всего, она пришла с бутылкой чего-то крепкого и подробностями какого-нибудь забавного звонка, которыми она меня отвлекала от неуклонно надвигающейся неопределенности будущего. Одетая в присланную Рейфом футболку и мальчишеские шорты я с улыбкой распахнула дверь. На пороге стоял растрепанный и безумно сексуальный бейсболист в униформе. В груди у меня что-то взорвалось. Собираясь вцепиться в него, я сделала шаг вперед, но он предупредительно поднял руку.

— Повернись.

Замерев, я уставилась на возвышавшегося передо мной Рейфа. Потрясенная я не могла поверить, что Рейф стоял сейчас прямо передо мной. Что этот момент наконец-то настал.

— Рейф, — сказала я, дрожа от волнения всем телом.

— Элис Бойд, я только что отыграл игру, отказался от душа и сбежал на пять часов, только чтобы увидеть тебя в этой футболке. Повернись.

Он покрутил указательным пальцем в воздухе, а я улыбнулась и медленно подчинилась.

— Я могла бы отправить тебе фото, — сказала я с поддевкой, обернувшись вокруг своей оси.

В бейсбольной униформе он выглядел божественно. Светло-карие глаза смотрели на меня внимательно, и я увидела, как его черты лица исказила боль. Рейф отпустил себя и без извинений или оправданий дал боли просочиться наружу. В моем взгляде тут же появилось облегчение и такое же страстное желание. По его лицу было видно, что он страдает. Рейф разочарованно выдохнул, и моё сердце тут же сжалось.

— Я устал от фотографий, — сказал он низким и жарким шепотом и бросил свою сумку через порог. — Я устал от грёбаной переписки и голосовых сообщений, — просипел он и, взяв меня под мышки, потянул на себя.

Оттолкнувшись от пола, я подпрыгнула, обняла ногами его талию, и Рейф, шагнув внутрь, закрыл ногой дверь. Он отнес меня к кухонной стойке и усадил на столешницу.

— Я устал просыпаться и жалеть, что тебя нет рядом. Каждый-чертов-день, — прошептал он, пристраиваясь у меня между ног и кладя на них теплые ладони. — Я устал от расставаний, — проговорил он, наклоняясь ближе, и в его глазах я увидела бурю эмоций. — Никаких больше разлук. Я не могу так больше. Я так сильно по тебе скучаю. Я люблю тебя, Элис.

С трудом подавив рыдание, я притянула его к себе.

— Слава Богу, — хрипло ответила я и совершенно поникшая посмотрела на него. — Я тоже не могу так жить без тебя. Просто не могу, Рейф. Это слишком больно.

— Малышка, прости, — ответил он, властно впиваясь мне в губы.

И я отпустила боль, копившуюся и пронзавшую всё моё нутро. Мне было всё равно, что он увидит. Уже не было больше сил терпеть. Мне нужно было, чтобы он знал. Я всегда была честна с ним и начала лгать, только когда подумала, что я ему тоже нужна.

— Я по тебе так скучаю. Сильно скучаю. Я здесь совершенно потерялась. Я не могу снова быть одна.

— Я приехал, — сказал Рейф, а потом поцеловал мой лоб, веки, щеки, нос и мягко коснулся моих губ. — Вдали от тебя меня разрывает на части. Не могу больше притворяться, что все в порядке, когда на самом деле я полностью раздавлен, потому что не могу видеть твое лицо, не могу прикоснуться к тебе. Я хочу, чтобы ты была со мной. Вся эта хрень, что мы делаем... мне её недостаточно.

— Я не говорила тебе правду. Я несчастна. И больше не справляюсь. Ненавижу всё это.

Я снова страдальчески всхлипнула, и Рейф прижал меня к себе крепче. Он впился губами в мой рот, и наши языки сплелись в желании. Мы впечатались друг в друга, ощущая одежду, как помеху. Всё остальное стало неважным. После нескольких минут прикосновений и поцелуев мы оба почувствовали, что должны прикоснуться кожей к коже.

— Ты что, выгуливал сегодня какую-то бродячую псину? — насмешливо заметила я, вытягивая его футболку из брюк и с усилием дергая за пояс. Покусывая ему шею, я вытащила его член и начала медленно поглаживать. Рейф на миг прикрыл глаза, а когда снова открыл, в них уже светился огонь. Он наклонился и поцеловал меня долго, пока у меня не закончился воздух.

— Заткнись, — пробормотал он, ухмыляясь.

Затем Рейф отошел, и я начала стягивать футболку.

— Нет, она останется, — приказал он, резко сдернул с меня шорты и, подбросив их вверх и назад, зашвырнул себе за спину. — Раздвинь ноги.

Он развел мне колени, а я, отклонившись назад, застонала. Истекая влагой, готовая принять его, я посмотрела на Рейфа и увидела, как он внимательно наблюдал за моим ерзанием. Я выжидательно на него уставилась. Тогда Рейф лизнул большой палец и, засунув его внутрь меня, начал массажировать.

— А-а, — выдохнула я, застонав.

Рейф наблюдал за мной сверху, жадно считывая с моего лица каждую эмоцию, а потом перевел взгляд ниже, между бедер. Я проследила за ним. Он гладил меня практически с трепетом.

— Мы оба скучали по тебе, — сказал он с самодовольной улыбкой, и его набухший член согласно дернулся.

Я коротко хохотнула, погружаясь почти в трансовое состояние от того, что вытворял его палец. Пока он ублажал меня пальцами и зажигал взглядами, я, задыхаясь, повторяла его имя вперемежку с несколькими словами любви и сильнейшей привязанности. И когда он жестко схватил меня за бедра и, потянув на себя, наконец сократил то малое, разделявшее нас расстояние, я продолжала произносить его имя. А потом Рейф толкнулся, ворвался в меня на всю длину, и я забыла, как нужно дышать. Выгнув призывно спину, я ухватилась руками сзади за край столешницы, и Рейф, полностью потеряв над собой контроль, прошептал мое имя. Нависая надо мной, он был, казалось, воплотившейся в реальность фантазией: в светло-карих глазах светилось страстное желание, а когда он облизывал полные губы, его скулы напрягались. Я прошлась взглядом по его точеным, крепко державшим меня рукам. Мрачный, прекрасный, сексуальный и опасный на вид Рейф каждым движением лепил из меня другого человека, каждым своим взглядом и каждым своим словом.

— Рейф, — простонала я.

Он, сильно толкнувшись, медленно вытянул член, а затем, покрутив бедрами, вжался в меня глубже. Когда Рейф начал сбавлять темп, до моего оргазма оставались считанные секунды.

— Нет, — запротестовала я, глубоко принимая все, что он мне давал. — Мне очень нужно.

Он вышел из меня и, нежно перевернув на живот — мои ноги едва доставали до пола, снова толкнулся внутрь и крепко зажал в кулаке мою футболку. Он вошел глубоко, и я, пронзительно закричав, кончила. Рейф, который был тоже близко, последовал за мной и с глухим рыком излился внутрь. Голыми задницами мы оба рухнули на пол кухни. Рейф усадил меня к себе на колени и бесконечно долго целовал, исследуя мой рот языком. Наконец отстранившись, он заявил:

— Навсегда.

***

Вернувшись к привычному старому ритму, мы с Рейфом на несколько часов зависли в кровати, что-то жевали, спали и смеялись. Каждую минуту я лгала себе, притворяясь, что это продлится вечно. Что это не временно. Что через несколько часов Рейфу не нужно улетать обратно.

Рейф лежал рядом и копался в своем телефоне, а я, склонившись, покрывала поцелуями его твердый живот и грудь. А потом накрыла обоих с головой одеялом и сделала что-то наподобие шалаша. Когда я уселась в центре нашего импровизированного вигвама, Рейф посмотрел на меня с интересом.

— Сэр, мобильные телефоны в шалаше запрещены.

— Дай мне две минуты.

Я взяла в ладошку его мошонку и сжала. Живот Рейфа дернулся, он хрюкнул и опустил телефон на грудь.

— Малышка, нам нужно поговорить.

Я покачала головой и не дала ему продолжить:

— Рейф, через несколько часов ты снова вернешься к ним. То есть ты скоро уедешь.

Я не хотела, чтобы в моем голосе прозвучало отчаяние, но Рейф его услышал.

Он посмотрел на меня полным заботы взглядом, но я быстро отвернулась и опустила одеяло вниз.

— Черт, прости.

— Элис, — прошептал он, потянув меня за руку. — Я хочу сделать фотографию.

— Я не в настроении улыбаться, Рейф.

Даже спустя несколько часов после клятвенных уверений, что наше соглашение — полный провал, он все же возвращался в Денвер, а наше будущее оставалось без изменений. Я не хотела снова поднимать больную тему, но из-за Рейфа я была просто в бешенстве.

Он встал с кровати и, восхитительный в своей наготе, прошел через всю комнату к сумке. Вытащив оттуда крошечную перчатку и какие-то трусы, он вернулся обратно.

Рассмотрев, что он держал в руке, я немного оживилась:

— Это же...

Натягивая трусы, он тепло мне улыбнулся и бросил мне перчатку. Пока я рассматривала ее, Рейф встал возле кровати на колено.

— Такая маленькая, — заметила я, пытаясь просунуть в нее ладонь.

Рейф поднял камеру, и одновременно с щелчком затвора я нащупала внутри теплый округлый металлический предмет.

Я ошарашенно уставилась на Рейфа. Он подтянул меня к краю кровати и поставил перед собой как раз в момент, когда я достала из перчатки кольцо. Мой подбородок дрожал.

— Элис, — прошептал он сдавлено мое имя.

Я смотрела на него сверху, по моему лицу текли слезы и на кончике языка, готовое сорваться, вертелось громкое «да». Рейф напрягся, пытаясь произнести слова, и его глаза увлажнились. В этот самый миг я почувствовала, что вознаграждена за каждую минуту, которую провела в ожидании, каждую секунду, когда тосковала и скучала по нему, и каждый миг прошлого, когда мечтала о том дне, когда в моей жизни появится кто-то похожий на него. Но Рейф уже превзошел все мои ожидания. Он забрал у меня кольцо и поцеловал мой безымянный палец дважды, как сделал в день своего отъезда. Тогда я не поняла, но он давал мне молчаливое обещание.

— Я вижу свое новое будущее, и оно напрямую связано с тобой. Я хочу, чтобы ты была со мной. Я хочу, чтобы «мы» существовало еще столько сезонов, сколько только возможно. Я тебя так люблю, — прошептал он, забирая у меня перчатку и выискивая у меня на лице подтверждение, что я поняла смысл сказанного. — Я так сильно тебя люблю. Ты станешь моей женой?

Кивнув, я прошептала «да» и, вцепившись в него, поцеловала без ненужного притворства. Потому что мне, и вправду, не нужно было притворяться и никогда не нужно будет, пока Рейф будет моим.

***

В день отлета в Денвер мы с Рейфом держались за руки и говорили о нашем будущем. После устроенного им шикарного разноса за молчание о моем уходе с работы и более милой беседы о том, что теперь меня в Чарльстоне ничто не держало, Рейф настоял начать нашу новую жизнь немедленно и упаковал мои вещи, заверяя, что всё остальное мы проясним позже. Из-за разделявшего нас расстояния Рейф, как и я, чувствовал себя несчастным, поэтому не собирался ждать ни секунды, чтобы забрать меня с собой в Денвер. И у меня не было на его аргумент ни малейших возражений.

Мое ожидание закончилось.

Я помогла Рейфу упаковать мои вещи, и только это позволило мне оставаться в одежде. Мы едва успели на самолет.

Попав на борт, Рейф немедленно уснул, а я смотрела в окно с той же надеждой и эйфорией, с которой приземлялась в Чарльстоне шесть месяцев назад. Никогда в своей жизни даже в самых безумных мечтах я не думала, что пойду на бейсбольный матч, который перевернет всю мою дальнейшую жизнь. Я любовалась своим кольцом и с таким же восхищением смотрела на своего жениха. Наклонившись к нему, я прошептала:

— Я свела тебя с ума и приручила.

И увидев, как на его сонном лице проступила медленная улыбка, тихо засмеялась, а Рейф снова провалился в сон.

Это был лучший день в моей жизни.

19 глава

Принцесса-невеста

Элис

Наша свадьба была настоящей катастрофой. Серьезно. Мы решили устроить небольшую церемонию в доме Голландки в Чарльстоне. Переехав в Денвер через несколько недель после окончания сезона Рейфа, нам все же казалось правильным пожениться там, где мы так сильно полюбили друг друга. Я любила Денвер так же, как и Чарльстон. Но Рейф был категорически против моих страстных попыток покататься на лыжах и сноуборде, да и любых других занятий, которыми мне хотелось заняться в его отсутствие.

Чарльстон для нас двоих был идеален и, хотя мы выбрали начало весны за две недели до начала тренировок, внезапная жара слегка подпортила наш великий день. Пока шаферы потели в своих смокингах, подружки неустанно помогали мне держать платье, пока я писала… через каждые две минуты.

Как только мои нервы успокоились, и я направилась по проходу к самому красивому в мире жениху, началась сильная гроза. Вся свадебная церемония вместе со мной и промокшими насквозь гостями сделала безумный марш-бросок в живописный амбар, который был куплен специально для подобного случая. Открытые с обеих сторон двери помогали создать иллюзию аэродинамической трубы просто эпических размеров. Наш четырехуровневый свадебный торт, тысячи полотен ткани и украшений свалились на пол, когда диджей, подумав, что мы поженились, метнулся ставить нашу песню. Заиграла песня «Свободная». В этом хаосе Рейф схватил меня и держал за руку, пока остальные безрезультатно пытались закрыть двери и спасти то, что осталось от месяцев планирования. Во время нашего танца я увидела в глазах Рейфа беспокойство, но оно было не из-за него. А из-за меня. В своем дизайнерском платье и с широкой улыбкой на лице я взглянула на своего без пяти минут мужа.

— Не нужно от меня скрывать, — прошептал Рейф, покрытый с головы до ног смесью из пота и дождевых капель.

— Лучший день в моей жизни, мистер Хембри. Может, нам найти священника и сделать этот день лучшим официально, как думаешь?

— Ты так прекрасна, — прошептал Рейф с облегчением и нагнулся меня поцеловать.

— Нет-нет, тебе придется подождать.

***

После недели удивительного медового месяца, проведенной в Ирландии, мы, решив отпраздновать, возможно, наихудшие свадебные фотографии в истории, устроили в баре у Энди небольшую вечеринку. Каждый из снимков, отлично отредактированных и отрегулированных по освещенности, отражал полный и абсолютный беспорядок, царивший в тот вечер. По ходу мы все хорошенько надрались, так что фотографии стали легендарными. Энди их увеличил и, когда мы с Рейфом пришли на них посмотреть, стратегически развесил по всему бару. Мы переходили от одного ужасного снимка к другому, и в баре постоянно слышался смех. Вот Эйприл стоит в насквозь промокшем платье подружки невесты и с наглой ухмылкой держит мой испорченный букет. Вот элегантные друзья жениха с красными пятнами от бутоньерок, расплывшимися на белоснежных рубашках. А вот Энди на переднем плане с улыбкой чеширского кота крутит сосок стоящего рядом Уотерса. У того на лице написаны настоящие страдания. На следующем снимке моя мама и водитель «Убера», который стал сожителем и будущим женихом, прячутся под его пиджаком и смеются. Еще одна откровенная фотография гордо показывает хлынувший с неба поток воды и ужас на лицах гостей, когда те в поисках укрытия от молнии бросились врассыпную. Еще на одной фотографии изображен коллаж из грязной обуви гостей свадьбы. Следующий отличный снимок: снятые крупным планом керамическая фигурка невесты и жениха-бейсболиста на полу амбара в месиве из торта и кучи обломков. А вот еще интересная фотография. На ней Энди и Эйприл стоят возле туалета довольно близко друг к другу — волосы у обоих в беспорядке (вряд ли из-за непогоды) — и держатся за руки. Мне так и не удалось выведать у них, что это была за история.

Каждое фото отражало хаос и жизнерадостную атмосферу, царившую в тот день. Настроение внутри амбара было кардинально противоположным погоде. Разочарованных лиц не было. Наша свадьба не могла быть более идеальной.

Мы с Рейфом остановились у последнего фото и, сжимая ладони друг друга, внимательно его рассматривали. На снимке был показан момент, когда нас объявили мужем и женой, и Рейф прошептал мне: «Навсегда». Я тепло улыбнулась ему как раз в тот миг, когда щелкнул затвор и за несколько секунд до поцелуя Рейфа, который стал лучшим поцелуем в моей жизни. Подол свадебного платья был заляпан грязью, а с Рейфа продолжала стекать вода, но выражения на наших лицах не давали повода для сомнений. На фото были мужчина и женщина, которые искренне любили друг друга и с волнением и восхищением смотрели в своё будущее. Рейф взглянул на меня своими светло-карими глазами с тем же, как и на фотографии, обожанием, а в баре послышался очередной взрыв смеха. И прямо перед тем, когда он собирался подарить мне поцелуй, от которого могло остановиться время, я подумала: «Стоп-кадр, звучит песня Thompson Twins (прим. пер. — британская группа) If You Were Here, а потом экран гаснет».

Эпилог

Любовь не купишь

Два с половиной сезона спустя

Рейф: Что делаешь?

Элис: Ищу четырехлистный клевер.

Рейф: ☺ Нашла?

Элис: Нет, но думаю, скоро найду.

Рейф: Я в этом уверен.

Элис: Хорошо бы, ведь я становлюсь старше с каждой минутой.

Рейф: Я скучаю по тебе.

Элис: Хватит ныть и будь готов показать идеальную игру.

Рейф: Кое-кто тоже скучает.

Элис: Ты понял это из моего сообщения?

Рейф: Конечно. Нашла клевер?

Я открыла шкаф рядом с входной дверью нашего просторного дома, и оттуда послышался громкий вопль. Я быстро ответила Рейфу, пока наша малышка вразвалочку ковыляла мимо меня и взвизгнула, когда я бросилась к ней.

Элис: Нашла!

— Кловер, — улыбаясь, запротестовала я, наблюдая, как она помчалась через весь дом в одном подгузнике. Она, как и ее отец, любила быть голышом. Я погналась за дочкой, и та взвизгнула, когда я её поймала, держа в руке футболку «Денвера» и джинсовые шорты.

— Давай, девочка, нам нужно одеться. Мы полетим на самолете к папе!

Кловер остановилась и, хотя по внешности и характеру была больше похожа на Рейфа, уверена, что её заставило замереть именно слово «самолет». Кловер взглянула на меня и подняла пухлые ручки, позволяя надеть футболку. Я посмотрела в светло-карие глаза Рейфа, а потом расчесала её темно-каштановые волосы и заплела в крошечные косички.

Телефон снова завибрировал, и я со смирением вздохнула — Кловер снова умчалась, теперь уже в футболке и с заплетенными волосами.

Рейф: Я просто не понимаю, почему ты не хочешь приехать. Мы могли бы сводить ее в зоопарк!

Элис: Снова ноешь?

Рейф: Ладно. Люблю вас. Увидимся в воскресенье.

Я улыбнулась, понимая, что сейчас он разочарован и возможно, обижен, но это та цена, которую я готова была платить. Рейф играл в плей-офф (прим. пер. — финальная серия игр), и я была уверена, что он был близок к победе в своем первом чемпионате. Каждый сезон он изумлял меня, и я старалась по возможности приехать на каждую игру, независимо от погоды. И эту игру я ни за что бы не пропустила.

В том, чтобы быть женой бейсбольного игрока и пилотом, есть своё преимущество — его восьмизначная зарплата. В течение нескольких лет я стирала одежду Рейфа, а он купил мне маленький самолет. Теперь я пилотировала частные чартерные рейсы для богачей Денвера и одновременно посещала игры Рейфа в любой точке страны. Звучит как мечта? Так и было.

Хорошая сделка для упрямого спортсмена и пилота-ботана.

Пришло еще одно сообщение. В нем было фото Дилана на церемонии окончания третьего класса. Он выглядел потрясающе и широко улыбался. Под фото был текст.

Кристина: Будущий муж Кловер?

Элис: Чтобы спланировать, у нас еще есть где-то двадцать лет.

Кристина: Скучаю по тебе.

Элис: Я приеду через две недели.

Кристина: Наконец-то!

Элис: Мне сейчас нужно разыскать твою будущую невестку, но ты же расскажешь мне о свидании?

Кристина: Я вернулась домой с трусиками в сумочке.

Элис: Это хорошо?

Кристина: Думаю, он нашел меня.

Элис: Ты расскажешь мне всё. Две недели!

Буквально через несколько секунд пришло еще одно сообщение.

Энди: Мы только что приземлились. Скоро увидимся.

— Кловер, — позвала я ее умоляюще, когда она меня снова проигнорировала. Кловер почти всегда игнорировала меня, потому что ей было два года, и она была вечно занята собственными делами.

— Ты не сможешь меня найти, мама!

Её голос послышался из того самого шкафа, в котором я её только недавно нашла. В какой-то момент мне стало страшно за её будущее. Кловер немного приоткрыла дверь, чтобы внутрь попадал свет, и я засмеялась. Она не особо любила темноту, и я с удивлением заметила, что Кловер продержалась в этом шкафу довольно долго. При взгляде на свою дочку у меня сжалось сердце.

В тот миг, когда я узнала про свою беременность, я поняла, что нашла мой клевер. Наши с Рейфом отношения были не типичными, и любовь была безграничной. Мы дополняли друг друга своей непохожестью — что было большой редкостью, а Кловер была нашим доказательством. Когда я сообщила Рейфу, что он станет отцом, тот совершенно растерялся. Он довел себя до слез, выставляя себя на всеобщее обозрение, и в тот момент я поняла, что не смогу полюбить его сильнее. Он был мужем, который слепо меня обожал и всеми силами старался облегчить мою тяжелую беременность.

Во время наших долгих разговоров, начиная со дня знакомства, ни один из нас не затрагивал тему детей. Я понимала, что когда-нибудь захочу ребенка, и была уверена, что Рейф с его любовью к детям тоже захочет. В нашем союзе это была самая странная часть, но она была просто… данностью. Пока мы не заимели семью, ни один из нас не понимал, насколько же сильно мы стремились к ней.

Это был лучший день в нашей жизни.

На свет появилась Кловер, покрытая желтухой и протестующая в полный запас воздуха в легких. Рейф держал нашу желтенькую малышку и начал свою роль любящего родителя с того, что заявил, будто это я её описала.

Этот день тоже был лучшим днем в нашей жизни.

И такие дни случались снова и снова.

Например, тот, когда я отдраивала до блеска наш громадный одноэтажный дом на ранчо для нашей малышки и зациклено стремилась сделать его самым лучшим для своего мужа, который доверил мне всю свою оставшуюся жизнь. Я была, как никогда, настроена сохранить навсегда всё, что он мне так щедро давал.

Поэтому в тот день я собрала нашу малышку и, завершив полет, после небольшой паузы планировала отправиться в Калифорнию и устроить мужу сюрприз.

— На-на-го! — завопила Кловер, увидев на пороге рядом с Энди Голландку. Та протянула руки и, схватив свою правнучку, крепко прижала её к себе. По щеке Голландки скатилась одинокая слеза счастья.

Энди улыбнулся ей, подмигнул и обнял меня:

— Хорошая работа, куколка!

— Это все ты, Энди, — ответила я, возвращаясь к Голландке и Кловер.

Мы знали, что Голландка сделала большой прорыв: она впервые согласилась на поездку в Денвер. Собственно она вообще впервые куда-то путешествовала со дня смерти деда Рейфа. Вскоре после нашей помолвки Рейф признался, что Голландка была матерью его отдалившегося отца и что она тоже встала на сторону Рейфа после того, как ее сын предал своего сына. Сначала она потеряла сына, а потом и мужа. Голландка всегда была интровертом и под пристальным вниманием чувствовала себя неуютно. Поэтому Рейф и Энди защищали её от навязчивых СМИ и обращались с ней, как самым ярым своим фанатом, которым она оставалась и по сей день. Но любовь Голландки к своей правнучке сложно было с чем-то сравнить и, похоже, что это было для неё новым началом. С момента появления малышки на свет Голландка менялась прямо на глазах. Я никогда не осуждала Рейфа за то, что он умолчал правду о своей бабушке. Он всегда защищал тех, кого любил и кому безоговорочно доверял. И мне пришлось доказывать, что я достойна войти в круг этих людей. Похоже, предложение Голландки посмотреть с ней каждую игру, было тому поводом. По какой-то причине, которую она мне никогда так и не объяснила, она что-то во мне нашла, и я была ей за это безмерно благодарна.

Спустя несколько месяцев после свадьбы и нескольких поездок домой, я поняла, что Рейф был очень преданным, и эта преданность была одной из самых потрясающих его черт. У нас было не так много свободного времени за исключением зимних месяцев, когда не было игр, но мы старались приезжать в Чарльстон при первом появившемся окне в нашем графике. Для Рейфа Чарльстон всегда оставался домом, а для меня — местом, где я нашла свой дом. И мой муж старался наведываться в него почаще.

Мы ходили с Кловер на пляж и засыпали на песке. Мы могли наведаться в рыбный ресторан Peggy’s Fish Camp и пообедать со Сью или покопаться на заднем дворе Голландки. У нашей малышки были и корни, и крылья. А для нас это было очень важно. Мы делали всё возможное, чтобы стать теми родителями, которых отчаянно хотели иметь. Хотя мы с мамой полностью пересмотрели и наладили свои отношения, отец для Рейфа по-прежнему не существовал, как и мой для меня.

Наша новая жизнь в Денвере сильно отличалась от жизни в Чарльстоне, но Рейф оставался тем же мужчиной, в которого я влюбилась. Он был упрямым, верным, любящим, восхитительным, ненасытным… и дерзким.

В свои восемнадцать мой муж вместо славы и легких денег выбрал путь любви и верности, хотя вряд ли это тогда осознавал. И когда я размышляю о нашей нынешней жизни и силе его преданности, то прихожу к выводу, что эти сокровища он сберёг специально для нас, для своей семьи.

Выйдя из машины, Энди, Голландка, Кловер и я взялись за руки и отправились на стадион. Я была в полном восторге, потому что в день, когда мы нужны были Рейфу больше всего, мы были рядом.

Меня не переставало удивлять, насколько сильно отличались игры младшей и высшей лиги. Стадион был забит фанатами, и когда начали объявлять игроков, толпа забесновалась и оглушительно завопила. Рейфа я заметила в дагауте — с наших мест слева его было прекрасно видно. Я усадила Кловер себе на колени. Мой муж, совершенно не подозревая о нашем присутствии, снял кепку, бросил быстрый взгляд на внутренний шов и достал оттуда маленький клочок бумаги. Это была написанная мной записка. После свадьбы мы начали новую традицию. Иногда я писала разные факты о кино, иногда что-то романтичное, а иногда непристойное. В сегодняшней записке было написано:

Посмотри налево, папочка.

С любовью, Кловер.

Кловер уже заметила Рейфа и среди ревущей толпы неистово замахала ему и закричала: «Папочка!».

Рейф повернулся, увидел нас, и на его лице медленно появилась улыбка. Потом он скривил губы, и радостное выражение сменилось недоверием: прозвучало объявление, что первую подачу сделает его кумир. Рейф уставился на горку, а потом с трепетом взглянул на меня. Через несколько минут к нему подошел его кумир, и я, облегченно вздохнув, внимательно наблюдала за их разговором. Нолан точно рассказывал Рейфу, какой убедительной была его жена, уговаривая прийти на игру. Я увидела, как Рейф, дернув подбородком, громко рассмеялся, а потом быстро глянул в мою сторону и покачал головой. Когда они обменялись рукопожатиями, Рейф нашел глазами мой взгляд и прошептал: «Лучший день в моей жизни», и я ответила: «Каждый день».

Энди, Кловер, Голландка и я сидели на трибунах, а Рейф делал одну подачу за другой, воплощая в жизнь свою мечту об игре в высшей лиге и семье, которая поддерживала его, обожала и любила, не размениваясь на мелочи.

***КОНЕЦ***