Всё получится!

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

– Ух ты!

Собственный голос показался Норе кваканьем, но она удивилась, что вообще смогла произнести нечто членораздельное. Конечно, отнюдь не выразить все то, что она чувствовала.

– Согласен.

Майк откатился в сторону и теперь лежал на спине, ловя ртом воздух, словно умирающий.

Нора глядела в потолок, наблюдая, как полосы света замедляют свою пляску.

– Ясно, мне не с чем сравнивать, – проговорила она, – но, по-моему, это было здорово.

Майк отрывисто рассмеялся.

– Я бы тоже так сказал.

– Послушай, я никогда не думала, что мне случится об этом спрашивать, это похоже на старую глупую мелодраму, но не спросить я не могу, я действительно хочу знать, а как же узнать, если не спрашивать, так что не так уж это и глупо, если подумать...

Майк протестующе поднял руку.

– Что такое?

– Тебе-то было хорошо?

Он бросил на нее взгляд, который без слов сказал ей, насколько идиотским был ее вопрос. Этот невероятный взгляд сообщил ей больше, чем она могла бы спросить, и все-таки слова были для нее не меньшей музыкой.

– Это было... потрясающе. – Он смотрел на нее так, будто видел в первый раз. – Невообразимо.

Он протянул руку и провел ладонью по ее телу, Нора ощутила острое покалывание, у нее захватило дыхание, и уже знакомое ощущение желания пронзило ее.

– Господи, – прошептала она и слегка передвинулась под его рукой, призывая его к себе.

Майк понимающе улыбнулся.

– Что?

Нора глотнула воздух.

– Вот не думала, что за один час неприступная девушка станет распутной женщиной.

– Путной женщиной?

Нора засмеялась.

– Распутной.

– Разве?

Майк притянул ее ближе и ловко устроил на себе. Они вытянулись, сливаясь телами, сердцами...

Нора закрыла глаза и отдалась во власть пальцев Майка, принявшихся массировать ее теплую плоть. Она чувствовала, как Майк пробуждается вновь, и ее тут же охватил такой жар, что кончики волос у нее, должно быть, засветились. Она захватила его лицо ладонями, жадно заглянула ему в глаза, опустила голову и поцеловала его. Губы их таяли, языки извивались, соединяясь в танце, призванном разжечь тела. Нора уже оседлала Майка, провела ладонями по его твердой, мощной груди, а поцелуй все продолжался.

Поцелуй любви.

Она любит его прикосновения, любит его голос, его гулкий смех, его нежность к Эмили. Любит силу, которая помогла ему заново выстроить жизнь. Она любит его чувство юмора – и чувство ответственности.

Его любит.

Эта мысль возникла в ее мозгу с неожиданной ясностью, в то время как руки приступили к новому тайному исследованию. Прервав поцелуй, Нора приподнялась на колени и увидела, как Майк смотрит на нее. От страсти, от жажды его зеленые глаза сделались темнее, и Нора ощутила в себе небывалую женскую силу.

Она раздвинула бедра, и Майк беззвучно ахнул, прикрыв глаза, словно моля Бога о ниспослании стойкости. Его призыв остался без ответа, так как Нора еще раз приподнялась, на этот раз принимая его в себя. Она приняла его в глубину своего тела, и он заполнил темные углы ее души и сердца, те самые, которые, как ей еще недавно представлялось, навеки останутся пустыми.

Груди Норы ждали пальцев Майка, а ее сердце жаждало тех слов, которые он не желал произносить.

Нора медленно раскачивалась, и в том же ритме в ней жаркими взрывами рассыпались искры. Она хотела запечатлеть в памяти каждое мгновение удовольствия, словно высечь на камне. Ни за что она не забудет этих минут, минут, когда она поняла, что любит Майка и эта любовь отныне наполнит смыслом всю ее жизнь.

Его руки двигались вдоль ее тела, ласкали груди, а она изгибалась, требуя большего. В ярком лунном свете ее волосы отливали серебром, кожа светилась фарфоровым блеском. При каждом движении она ощущала себя богиней иных миров.

А кровь Майка кипела, тело стонало, разум подернула пелена. Он думал только о том, чтобы прикасаться к ней, чувствовать ее, снова изведать ее вкус. Только бы она оказалась сейчас на спине, под ним. Главное – раздвинуть ей бедра... Ему нужно все. Все. Все – с Норой.

Он думал, что в эту ночь ему назначена роль наставника, но неожиданно обнаружил, как много еще не испытал. Такого у него не было никогда, ни с одной женщиной. Но сейчас не время над этим размышлять.

Его рука скользнула туда, где соединились их тела. Он дотронулся до самого нежного места, дотронулся так, что Нора с трудом сдержала крик. Она обвивала его и сжимала в крепких бархатных объятиях.

А когда уже невозможно было выжидать, Нора перевернулась на спину и взглянула в его расширившиеся от изумления глаза.

– Майк...

– Нора. – Майк вымученно улыбнулся. – Сделай милость, помолчи.

– Да.

Она подняла ноги, обвила ими его бедра и привлекла его к себе, двигаясь синхронно с ним, сливаясь с ним. Ее ногти впивались ему в спину. Он знал все, впитывал все, а когда Нору стала бить дрожь, замер на миг и одним долгим движением отправил ее и себя в пропасть самозабвения.

Час прошел или два – кто знает? Нора ковыляла из спальни в кухню на непослушных ногах. Воды. А может быть, и поесть. Никогда в жизни она не тратила столько энергии, не уставала так... Никогда не чувствовала себя такой тяжелой. Да, наверное, секс – это лучшее, что есть в этом мире. Почему же об этом никто не говорит в фильмах и книгах?

Нора передернула плечами и плотнее затянула пояс изношенного махрового халата Майка. Она обнаружила этот черный халат в главной ванной и завладела им без спроса, так как Майк еще посапывал. Выйдя в прихожую, Нора тут же ушибла палец ноги и завертелась на месте, чтобы унять боль.

– Так тебе и надо, если свет не включаешь, – проворчала она.

Она вошла в ярко освещенную кухню, подошла к холодильнику и открыла дверцу. Солидные запасы, особенно если учесть, что все покупки делал мужчина. О, настоящий мужчина, повторила про себя Нора, доставая жареную куриную ногу и бутылку воды.

Устроившись у стола, она открыла бутылку и сделала долгий, успокаивающий глоток. До сих пор в ней пульсировала каждая жилка, а мозг пытался справиться с проблемой под названием «Я люблю Майка». Но тут она услышала, как открывается задняя дверь и как Рик закричал:

– Майк!

Нора вскочила, прижав ладонь к горлу.

– О-о...

Голос у нее прервался, и наступило сконфуженное молчание. На ней под халатом ничего нет, а халат во многих местах прохудился... Помилуй меня, Боже. Да что ей с того, что халат дырявый?

Рик заметил ее, стащил шляпу, оглядел Нору и поспешил отвести взгляд – все равно куда.

– Простите, Нора, я не... Я не знал, что вы здесь, а у меня...

Что же он смущается? Он-то одет?!

– Что тут за шум?

Майк ворвался в кухню. Он успел натянуть джинсы, но не застегнул их и не обулся. Темные волосы, взъерошенные пальцами Норы, торчали в разные стороны, и вообще его вид... Его вид свидетельствовал о веселых танцах – с ней.

А как ему еще выглядеть?

Рик перевел взгляд на Майка и провел ладонью по лицу.

– Прости, что я помешал... Но у Донны начались схватки. Мы едем в больницу и к утру, может быть, не вернемся.

Майк глянул на Нору, потом опять на Рика и слегка хлопнул его по спине.

– Рик, честное слово, я рад. Поцелуй Донну за меня.

– Да, конечно. – Рик направился к двери, упорно не глядя в сторону Норы. Но на пороге помедлил и проговорил: – До встречи, Нора.

Когда дверь за ним закрылась, Нора подняла глаза на Майка.

– Забавно получилось, а?

Уголок рта Майка тронула улыбка.

– Знаешь, если бы он тебя сейчас и не увидел, то заметил бы утром твою машину. Так что все равно узнал бы, где ты провела ночь.

– Да уж, – согласилась Нора. – Но он по крайней мере не запомнил бы, как я выгляжу в твоем халате. – Она притронулась к тому месту, где полагалось быть лацкану. – К слову сказать, ковбой... Ты просто обязан найти денежки на новый халат.

– Зачем? – Майк неторопливо приблизился к ней. – Отсюда ты здорово смотришься.

– Что, правда?

– Точно.

Он остановился перед ней и опустил руки ей на талию, развязал пояс, распахнул халат и сжал ее груди.

– А-ах...

Нора подалась вперед, приникла к нему, наслаждаясь ощущением его пальцев на сосках. Такие легкие пальцы, такие зовущие, они сжимают, тянут, вызывая отклик совсем в других частях тела.

– Что, проголодалась? – спросил он, кивнув на позабытый на столе кусок курицы.

– Ммм...

– Я тоже.

Не дав ей времени опомниться, он быстро подхватил ее и усадил на край стола.

– Майк...

Сердце у Норы заколотилось так, словно всерьез вознамерилось выпрыгнуть из груди. А если выпрыгнет – тогда что?.. Он опустился на колени, и она с усилием втянула воздух. Что он?.. Она собралась с силами, чтобы не броситься к нему.

– Майк, что ты?..

– Я же сказал. – Он осторожно раздвинул ей бедра. – Хочу закусить.

Он поднялся, наклонился и слегка прикусил ее нижнюю губу, Нора ответила едва слышным стоном. В ней зарождалось что-то невероятное, что-то пронизывающее, трепещущее. Воздух вырвался из легких, она не могла отвернуться, она могла смотреть только на Майка. Пусть он пробует ее, смакует, а она растворится в очередной волне страсти.

Пальцы Норы впились в край старой дубовой столешницы. Она качнулась вперед и чуть не упала, когда его язык проник в нее. Сколько же в нем силы, подумала она, как много и все-таки недостаточно. Не останавливайся, беззвучно взмолилась она. Он подхватил ее ноги и закинул себе на плечи. Его руки крепко обхватили ее бедра, а губы нашли нежные интимные места.

На этот раз она разбилась вдребезги и уже не могла думать о том, что не все на свете следует облекать в слова. Она выкрикнула его имя, и мир переменился.

– Майк! – прошептала она. – Я люблю тебя.

Прошло сколько-то минут, а произнесенные слова все еще висели в воздухе, подобно неоновой рекламе. И отмахнуться от них не представлялось возможным.

Майк помог Норе слезть со стола и прошелся по кухне, раздумывая о том, как сказать нужные слова и при этом не обидеть Нору. Но, вероятно, найти идеальное решение невозможно.

– Нора, – проговорил он, глядя через окно в темный двор, – я уже говорил тебе... я не тот, кто тебе нужен.

Она приближалась к нему, босые ноги почти беззвучно ступали по линолеуму, в оконном стекле возникло ее отражение. Она замерла за его спиной. Глаза у нее неестественно блестели, и Майку очень хотелось верить, что виной тому все-таки не слезы.

К черту. Он не имел права нырять в омут желания, он был обязан отослать ее домой, когда она, как голубая мечта любого мужчины, очутилась на его кухне. Но для этого нужно быть святым. А он не святой, Бог тому свидетель.

Она положила руку ему на плечо, и его охватило ее тепло. Как давно это было... когда прикосновение женщины представляло для него такую головокружительную опасность.

– Успокойся, Майк, – сказала Нора, прижимаясь лбом к его плечу, – я ни о чем не прошу.

– Нора, я не хочу причинить тебе боль, – с трудом заговорил Майк, сознавая, что делает именно то, чего на самом деле не хочет, – но ты неверно понимаешь. Это секс, потрясающий, но секс. А не любовь.

Она не отвечала – значит, придется продолжать. В первый раз за три недели она молчала, и тем сильнее нервничал он. Повернувшись к ней, он заставил себя посмотреть ей в глаза. Слез нет, уже хорошо.

– Ты девушка, и...

– Была.

– Правильно. В тебе говорят эмоции. Я хочу сказать, я у тебя первый, и поэтому ты относишься к этому серьезнее...

Нора поправила полы халата и потуже затянула пояс. Трудно держаться надменно, когда на тебе изношенный до дыр мужской халат. Каким-то чудом ей удалось принять горделивый вид.

– Майк, не нужно говорить со мной как со слабоумной, иначе я за себя не отвечаю.

Только этого ему не хватало.

– Нора, ты мне очень нравишься, я привязался к тебе...

– Бедное мое сердце!

Он решил не обращать внимания на саркастические интонации и зайти с другой стороны:

– Нора, ты – поразительная женщина, я в восторге от тебя, мне невероятно хорошо с тобой. – Он крепко стиснул ей плечи, удерживаясь тем самым от того, чтобы привлечь ее к себе и стиснуть в объятиях. – Но о любви речь не идет.

Нора подняла голову и увидела тоску в его глазах. Что-то в ней оборвалось, разочарование, несомненное и горькое, подступило к горлу. Глупо, конечно, но ей показалось, что стоит ей сказать, и он сознается, что между ними не только влечение. Но он, разумеется, уже принял твердое решение игнорировать электрический ток, который возникает между ними.

И что с того? Она не даст ему повода жалеть ее, в этом она не нуждается. Ей нужна не жалость, а любовь. А если ей не суждено испытать его любовь, значит, так тому и быть. Вообще-то честность – один из ее принципов, но бывают случаи, когда самый честный человек обречен на притворство.

Глубоко вздохнув, Нора встретилась с Майком взглядом и решилась на самую серьезную в своей жизни ложь:

– Не страшно, Майк, мне от тебя ничего не нужно. – Она погладила его по щеке, на сердце скребли кошки, но голос звучал чисто. – Я тебя люблю, но справлюсь с этим.

Он моргнул, вздрогнул, а Норе от произнесенных слов стало легче, непонятно почему. Она продолжала:

– Да-да, ты мне очень помог, и поскольку я больше не девственница, значит, могу надеяться, что найду кого-нибудь.

Глаза у него вправду сузились или ей просто хотелось бы так думать?

Нора приподнялась на цыпочки и поцеловала его – быстро, но так крепко, что почти обожгла губы.

– Я не сомневаюсь, что ты останешься в моем прошлом, когда моя жизнь завертится по-настоящему.

А лгать-то с каждым словом все легче! Дурной знак, не иначе.

Нору удивляло, с какой легкостью Майк глотал ее ложь. Неужели он в самом деле верит, что она развернется к нему спиной и выбросит его из головы? После всего?.. Нет, она его не забудет, не забудет его волшебства. Она даже не представляет, как позволит еще кому-то прикоснуться к ней.

Но ему-то знать это не обязательно.

– Жизнь завертится по-настоящему? – жестко переспросил Майк, и его нижняя челюсть дрогнула.

– Ты понял, что я имею в виду. – Нора провела рукой по волосам. – Мы оба знали, что у нас это временное, так что теперь, когда это произошло, я буду искать своего мужчину, потому что вряд ли нам с тобой разумно проводить время вместе, и...

– Кончай трепаться.

Он с силой притянул ее. Прижавшись к нему, она ощутила его грозную, властную силу. Как хотелось ей верить, что это не в последний раз!

Майк вглядывался в ее черты.

– Если бы все было по-другому...

– Все и так по-другому, – перебила его Нора. – Я – не Викки.

– Знаю, – бросил Майк. – Тогда я тоже думал, что у нас получится. Ан нет. Я не могу рисковать счастьем Эмили.

Будь проклята его бывшая жена. Она-то ушла, а вот наследство оставила не приведи Господь.

Эта женщина прожгла Майка так, что он предпочел замкнуть свое сердце и отказаться от других возможностей.

– Я тебя и не прошу.

– Но тебе нужно что-то.

Верно. Ей нужен путь к его сердцу, но он не готов дать ей то, что ей нужно. Или не хочет. Значит, остается искать нового волшебства.

– Может, поцелуешь? – невинно спросила она. – На дорогу?

– Нора...

– Помолчи, ковбой, и поцелуй меня.

Их губы сомкнулись, и Нора отдалась счастью этого мгновения. А когда он нес ее обратно в спальню, она гнала от себя мысль о том, что это, должно быть, происходит в последний раз.

Ночь прошла в кипении желания и страсти, а утром, когда Майк открыл глаза, Норы не было.

Он остался один.

Дни плелись друг за другом, и она повторяла себе, что ей вот-вот станет легче. Стоит только позабыть Майка.

Нет проблем.

Это, должно быть, не труднее, чем забыть, как дышать.

Днем хлопоты в кондитерской отвлекали ее, но по ночам, когда она оставалась одна, ее осаждали воспоминания, тело горело, ища прикосновений Майка. Она ловила себя на том, что прислушивается, не подъезжает ли к дому грузовик, подумывала, как бы навестить его, и наконец решительно запретила себе столь мелодраматическое поведение.

Она не превратится в ноющую, томящуюся самку, она прожила без мужчины двадцать восемь лет, значит, проживет и дальше. Но, вынимая из духовки очередной противень с рулетом, она пробормотала про себя:

– Легко прожить без того, чего у тебя никогда не было, а вот когда узнаешь, тогда тебе этого уже не хватает.

– Опять сама с собой разговариваешь?

Нора обернулась к двери и выпрямилась, улыбаясь входившей в кухню Молли.

– Привет.

– Bay! Так теперь здороваются, когда хотят подарить человеку тепло и радость.

– Тебе чего-нибудь теплого и радостного? – Нора кивнула в сторону противня. – Прошу.

Молли покачала головой и подтащила стул к кухонному столику, за которым Нора начинала трудиться над очередной порцией теста.

– Здесь дико жарко, – объявила она.

– От печки, – коротко пояснила Нора.

Шорты и майка с глубоким вырезом помогали ей выдерживать атмосферу пекарни, к тому же в каком-то отношении жара успокаивала ее.

– Прячешься, – с упреком бросила подруга.

– Я не прячусь, – ответила Нора, – я просто работаю.

– Ты мне так и не рассказала, как у тебя тогда прошло с Майком.

Нора подняла голову.

– А-а, – сочувственно протянула Молли, – видно, не блестяще.

– Если по-честному... – Нора помолчала, занося нож над куском теста, – это было изумительно.

– Поздравляю, дело сделано.

– Сделано по высшему разряду, – улыбнулась Нора, – несколько раз.

– У-у...

В голосе Молли послышалась зависть.

– Все было просто замечательно, – Нора вздохнула, – пока я не сказала ему, что люблю его.

– Вот оно что...

– Собственно, все...

– Он кретин.

Все-таки Молли преданная подруга.

– Согласна. – Нора вновь принялась за работу, затем ловко разложила кусочки теста на противне. – Но это мой кретин.

– Угу. – Молли потянулась за еще горячим куском рулета. – И что ты решила?

– Дам ему поскучать.

– А результат?

– Я скучаю по нему, – призналась Нора. – Это идет в счет?

Молли откусила рулета.

– Насколько я могу судить, если ты по нему скучаешь, то и он скучает по тебе.

Слабое утешение, подумала Нора, ставя противень в духовку. Не так уж он скучает, раз не появился в городе. Вот уже три дня, как она не видела ни Майка, ни Эмили.

Она выпрямилась и повернулась к подруге.

– Любовь требует жертв, правда?

Молли тряхнула головой.

– Правда. Но она их стоит, раз уж дело доходит до любви.

– Не знаю, Молл. – Нора присела напротив, оперлась локтями о столик, и холод мрамора проник в нее. Что ж, может быть, это поможет погасить пламя, до сих пор бушующее в ней. – Наконец-то я нашла любовь – полюбила человека, которому не нужна.

Трудное признание. Сестры Норы рвали и метали при упоминании Майка, мама штудировала брачные объявления, а посетители кондитерской начинали перешептываться, когда Нора выходила в кафетерий. Ее отношения с Майком обсуждал весь Тесоро.

А ей все равно. Работа потеряла для нее прелесть, коль скоро не суждено рассказать Майку о дневных успехах. Дни, когда она не могла поехать на ранчо помочь Майку ухаживать за лошадьми, тянулись бесконечно. Вечера без чтения сказок Эмили, без объятий и поцелуев на ночь были пусты.

Но хуже всего ночи – темные, одинокие, наполненные воспоминаниями о другой ночи, с Майком. Она помнила каждое касание, каждый поцелуй. Как она протягивала руку и находила его. Биение его сердца, его руки, слияние тел.

Лицо Молли вдруг поплыло, и Нора моргнула, чтобы прогнать навернувшиеся слезы.

– Молл, я схожу по нему с ума, – грустно проговорила Нора. – У нас было бы все, если бы он так не берег свое сердце.