Все разбитые осколки

Глава 14

༺Эмери༻

Он проводил меня в гостевую спальню и ушел, не сказав ни слова. Я стояла как вкопанная у двери, комната раскинулась передо мной, чистая и изысканная, как и весь остальной дом. Большая кровать не была похожа на ту, которую я заметил в спальне Атласа, эта была простая, с плоским изголовьем и чистым серым постельным бельем, тогда как его кровать с четырьмя столбиками была достаточно большой, чтобы вместить несколько людей. Если я правильно разглядела, то на них были крючки, но я слишком боялась ходить по его комнате дальше. Вместо этого оделась в футболку и пошла на его поиски, но теперь мне было любопытно… зачем ему крючки на столбах?

Он использовал их для чего-то?

Мой разум прокручивал разные сценарии, а затем мои щеки вспыхнули от осознания этого. Веревка. Или цепи, или что-то в этом роде. Вот зачем, верно? Он использовал их на множестве женщин, приходящих к нему в дом.

Всплеск ревности заставил меня чувствовать себя неловко, а любопытство пошатнуло мои моральные установки. Каково было бы быть связанной им? Использованной и оттраханной с ограниченной подвижностью. Это то, что ему нравилось?

Я сглатываю и делаю шаг к кровати, чувствуя неприятный жар, расцветающий внутри меня, которое не утихнет сегодня ночью. Вот только мои ноги останавливаются при звуке глубокого мужского стона, который, кажется, эхом раздается в моей голове еще долго после того, как звук умолк. Нельзя было ошибиться в том, что это было, и, услышав это раньше, я точно знала, что вызывает такие звуки. И это только делало меня еще горячей, влажнее. Я прижимаю бедра друг к другу, надеясь подавить потребность прикоснуться к себе, чтобы облегчить боль.

И тут я слышу свое имя.

Эмери. Эмери. Эмери.

Господи. Блядь.

Стон вырывается из меня, хриплый и бессмысленный, и я слышу его, когда он кончает.

Я знала вид его удовольствия, чувствовала его, и от этих образов я была настолько влажная, что возбуждение вытекает на внутреннюю часть моих бедер. На этот раз я подавляю стон и забираюсь на кровать, шаркая под одеялами, и смотрю на дверь в комнату. Свет, просачивающийся из-под него, гаснет, и в моей комнате становится совсем темно. Ни свет, ни звук не проникают в комнату, как будто этот дом находился в совершенно другом городе, далеко-далеко от всех и всего.

Я лежала там в темноте, кажется, несколько часов, жар сжимался внизу моего живота, между ног. Он был прямо там.

Я не должна…

Я не должна…

Но, черт возьми, я хотела его.

Я встала с кровати и оказалась у двери, тихо поворачивая ручку, как будто боялась разбудить его, но разве не в этом был план? Разбудить его и позволить ему успокоить эту боль во мне?

Я не знала. Мои ноги бесшумно передвигаются по коридору и останавливаются у его закрытой двери. Я пыталась контролировать свое дыхание, пыталась остановить его прерывистый звук, но, тем не менее, оно было громким.

Что я делала?

Я качаю головой, это было так глупо! Кто идет в чужую комнату посреди ночи, потому что он так чертовски возбужден, что это причиняет боль?

«Просто разберись с этим сама,» — упрекаю я себя, собираясь отойти в сторону, но затем дверь открывается, и он тут же оказывается там.

Высокий, широкоплечий, окутанный тенью и тусклыми лучами света, льющимися из окон. Впадины его живота кажутся резкими и твердыми, мышцы напряжены.

Его грудь вздымается от собственного дыхания.

— Атлас… — шепчу я.

— Внутрь и на колени, Эмери. Сейчас же.

Я слепо следую приказу, проглатывая страх, который раздувается в моей груди. Он ничего не говорит, поскольку дверь за моей спиной с оглушительным щелчком закрывается, и его спальню внезапно освещает мягкий свет.

— На колени, — приказывает он на этот раз более резко.

Я опускаюсь на колени, как и просили, поворачиваясь лицом к нему, пока он идет к кровати и садится. Он все еще был в спортивных штанах, его член торчал перед ними.

— Ты меня слушала, светлячок?

— Да.

— Ты промокла от этого? — я сглатываю и киваю. — Ты хочешь быть моей грязной маленькой шлюхой, дорогая? — его голос звучит грубо, пропитанный желанием. Эта мысль пронизывает меня, и мне хотелось быть огорченной тем, что его слова вызвали тупую пульсацию в моем центре, а мои бедра сжались от этого чувства.

Он понимающе ухмыляется.

— И вот ты здесь, Эмери. Идеальная женщина, такая чистая и невинная, приходящая в комнату своего сводного брата, как маленькая шлюха.

Стон срывается с моих губ, и пальцами я сжимаю верхнюю часть бедер.

Он закусывает нижнюю губу и жестоко улыбается.

— Ты трогала себя, пока меня слушала?

Я качаю головой.

— Нет, я этого не делала.

— О, тебе, должно быть, сейчас больно, — он наклоняется вперед, упираясь локтями в колени, и его взгляд падает на мои ноги, на пространство между ними, которое действительно причиняло боль, учитывая то, насколько я была возбуждена, но было прикрыто подолом футболки.

— Покажи мне, какая ты мокрая, — я замерла. — Не стесняйся, светлячок, покажи мне, какая ты горячая, какая ты мокрая для меня.

Выдыхая, я поднимаю подол футболки, наблюдая, как темнеют его глаза, когда он оценивает мое состояние.

— Коснись себя, — он приказывает.

Сглотнув, я позволила руке скользнуть между ног, пальцы нежно раздвинули складки, потирая скопившуюся там влагу. Он следит за этим движением, как загипнотизированный, тяжело дыша. Я поднимаюсь вверх, обводя свой клитор, и мои бедра непроизвольно вздрагивают, я была так сильно возбуждена что это не заставило себя долго ждать.

Я стону, когда удовольствие сжимает мою киску. Я прекращаю тереть клитор, скользя пальцами вниз и ко входу, где затем толкаю его внутрь. Я была настолько мокрой, что мне следовало бы смутиться, но, глядя на то, как Атлас наблюдает, закусив губу и следуя за моими блестящими пальцами, входящими и выходящими из меня, я не могла найти в себе силы стыдиться.

Моя уверенность растет, когда я наблюдаю, как он поправляет свой твердый член, сжимая и разжимая челюсти. Он едва контролировал себя.

— Давай, Эмери, — хвалит он. — Покажи мне, как ты трахаешь эту киску.

Я слегка сгибаю запястье и раздвигаю бедра, позволяя пятке ладони тереться о клитор, а затем передвигаюсь по нему, трахая пальцы и потирая клитор, наблюдая, как он следит за мной. Я стону от ощущений, от того, насколько я была мокрой, и когда он издает этот болезненный звук в глубине горла, я взрываюсь.

Я вскрикиваю с облегчением, замедляя движение бедер, наслаждаясь последней каплей удовольствия, которую могу себе доставить.

Мои глаза лениво поднимаются, чтобы встретиться с горящим взглядом Атласа.

— Красивая, — бормочет он, — Ты чертовски красивая.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но он качает головой.

— Иди сюда.

Последние два раза, когда мы были вместе, он не проявлял такого контроля и власти, но я не ненавидела это. Мне это даже понравилось, что он знает, чего хочет, и подчинит меня всему, чего пожелает.

Он хватает меня за бедра, когда я останавливаюсь перед ним, поднимая ткань футболки, которая покрывала меня. Он толкает мою ногу вверх, а затем хватает меня за заднюю часть бедра. Его рот опускается, и моя голова откидывается назад от новой волны экстаза, проникающего через мою кровь.

— Такая чертовски сладкая, — он ворчит в мою киску. — Такая чертовски идеальная.

— Атлас, — стону я.

Он ласкает меня, облизывая мою щель, пробуя на вкус каждый дюйм и втягивая мою влагу в рот. Он стонет, прижимаясь ко мне, а затем останавливается. Там, где он меня держит, появляется легкая боль.

— Я хочу, черт возьми, наказать тебя! — он рычит, резко вставая. — Я хочу услышать, как ты кричишь.

Я сглатываю.

— Почему?

— Почему? — он смеется без юмора. — Потому что ты забралась мне под кожу!

Он поднимается, а затем прижимается своим большим телом к моей спине, его твердый член давит на выпуклость моей задницы. Его рука ложится на мое плечо, и он мягко толкает его…

Я сгибаюсь, ставя колени на матрас, оставляя задницу в воздухе, а грудь на кровати.

Он что-то рычит, но я не слышу, кроме стука крови в ушах. Я была уязвима, и все же я добровольно находилась в этом положении, горячая, все еще мокрая и возбужденная, несмотря на то, что кончила.

— Я сделаю эту задницу красной, светлячок, — он замирает.

Я открываю рот, не зная, что сказать, хотя не хочу сразу от этого отказываться. Я чувствовала, как его гнев кипит на грани его желания, его похоти и злости. Но я не могла понять, почему.

— Скажи мне, что ты не хочешь, чтобы я это сделал, — хрипит он. — Скажи мне сейчас, Эмери

Я могла бы остановить это, но обнаружила, что не хочу этого. Я хотела этого, что должно было меня напугать, но я была больше взволнована, чем напугана.

— Нет, — отвечаю я. — Я хочу этого.

Его руки сжимают обе ягодицы, крепко, но не грубо, а затем он двигается, прижимая одну руку к основанию моего позвоночника, другую…

Шлепок.

Я кричу и стону одновременно, закрыв глаза.

— Раздвинь бедра, дай мне посмотреть, что с тобой сделает мое наказание.

Я делаю, как он просит, и получаю очередной удар. На этот раз с моих губ срывается чистый стон, восхитительная боль заставляет мое тело сжаться и возбудиться сильнее.

— Моя грязная маленькая шлюшка, — рычит он, нанося новый шлепок, а затем массирует эту область, лаская красную кожу. Затем, макушкой своего члена, он вонзается в мою киску, дразня, прежде чем вытащить его обратно, и повторяет это движение, как будто мучая нас обоих.

— Черт, — тихо стонет он. — Черт, ты такая тугая

Он поднимает меня и переворачивает, заставляя лечь на спину, прежде чем потянуть вниз, поднять мои бедра и погрузится в меня с сильным, глубоким толчком.

Я кричу, откидывая голову назад на матрас, а он начинает свои грубые движения, толкаясь снова и снова. Не быстро, но глубоко и верно. Он растягивает меня, и я заставляю себя открыть глаза, заставляю их сфокусироваться на его лице. Но он не смотрит на меня, он смотрит туда, где наши тела соединяются, туда, где его член вонзается в меня, исчезая в моем теле.

Мышцы шеи напряжены, глаза горят. Его руки крепко держат меня, его руки притягивают меня к себе, когда он двигает бедрами вперед, добавляя больше силы с каждым толчком.

— Черт, Эмери, — стонет он, откидывая голову назад, как будто удовольствия слишком много. — Светлячок.

Он был эротичным, сексуальным и чертовски красивым.

И это было похоже на рай. И ад. Все, что между ними. Столкновение, которое самым прекрасным образом разорвало меня на части.

— Да, — кричу я. — Блядь, да!

Его рука хлопает меня по клитору. Это достаточно сильно, чтобы появилась боль, но затем он ласкает его, успокаивает, поднимает меня все выше и выше, все сильнее и сильнее, а затем я кончаю. Оргазм пронзает меня так сильно, что я клянусь, я вижу звезды за своими глазами и чувствую жжение слез, мой крик эхом разносится по комнате.

Он следует за мной, бедра беспорядочно двигаются, член пульсирует внутри меня, когда он стонет, наполняя меня спермой. Он укладывает меня на матрас, а затем падает рядом со мной, у нас прерывистое дыхание.

— Ты снова сожалеешь об этом? — шепчет он, почти уязвимо.

Я качаю головой, но затем замечаю, что он не смотрит на меня.

— Нет, Атлас, — шепчу я в ответ. — Нет.