Всё вернётся

5

Я могла бы привыкнуть к этому, думала Рената, наслаждаясь роскошной обстановкой дома Фарино. Чувствуя сильную усталость, она прикрыла глаза, и ее мысли поплыли по течению.

Она не сомневалась, что Мартин заблуждался насчет ее отца. То, что он рассказал ей час назад, не имело никакого отношения к человеку, которого она хорошо знала. Она так и сказала Мартину. Если уж говорить прямо, она накричала на него. Но как он смел выдвигать такие нелепые, ужасные обвинения против ее отца? Ренату только удивило, что, считая ее отца порочным, Мартин предложил ей остановиться в своем доме. Может, он опасался, что она дурно повлияет на местных жителей?

Ей пришлось согласиться, поскольку она не хотела жить с маленьким ребенком в гостинице. Но Рената поставила условие: они будут разговаривать на отвлеченные темы, например, о религии, политике, смертной казни, экономическом положении и так далее.

— Вы не верите мне, — резко сказал Мартин после того, как поведал ей о сексуальных похождениях ее отца.

— Если бы я не была так зла, я бы рассмеялась. Мой отец был добродушным человеком с легким, приятным характером. Он жил работой, своей живописью.

— И сексом, — добавил Мартин.

— Ничего подобного. Да, у него были женщины после того, как ушла моя мать, но в этом нет ничего плохого. Взрослые люди…

— Почему она ушла от него?

Рената скорчила пренебрежительную гримасу, позволившую Мартину заключить, что она не одобряет поступка матери.

— Она встретила мужчину более богатого и известного, чем мой отец! Папа тогда пробивал себе дорогу в искусстве, а ей надоело жить в бедности. Некоторые женщины могут существовать только в роскоши! — с вызовом сказала она.

— Я знаю, — резко проговорил Мартин, удивив Ренату. — Почему она вышла за него замуж, если он был бедным?

— По недоразумению, — с грустью ответила она. — Когда они познакомились, у папы был дорогой автомобиль и кое-какие драгоценности. Мать говорила, что купилась на это, и поняла свою ошибку, когда он начал продавать вещи, чтобы было на что жить.

— Деньги уходили у него сквозь пальцы, как вода…

— Это неправда! — возмутилась Рената. — Он откладывал каждую лиру. Многого лишал себя, чтобы одеть и накормить меня.

— Но о своих слабостях он тоже не забывал, — буркнул Мартин. — Вы не можете сказать, что ваш отец никогда не напивался.

— Нет, но…

— Я так и думал! — победоносно воскликнул он.

— Один раз, всего один раз! — горячо возразила Рената. — И у него была причина для этого!

Она замолчала. Ей было невыносимо тяжело вспоминать о том разговоре. Она была потрясена, когда отец сообщил ей о том, что он смертельно болен. Ей казалось, что в тот момент оборвалась и ее жизнь.

Отец всплыл в ее памяти — подавленный, страдающий от ужасных болей. Его голос прерывался, когда он пытался, как можно мягче сообщить ей о своей скорой смерти. Рената почувствовала, как в ней снова поднимается гнев. Что знает об отчаянии и горе этот сытый, обеспеченный владелец огромного поместья?

— В тот единственный раз мой отец напился, чтобы решиться сказать мне самую страшную вещь в жизни человека, — процедила она сквозь зубы. — Он думал не о себе, а обо мне. Он знал, что я буду переживать. — Рената помолчала. — Он сказал, что ему осталось жить очень мало. Я думаю, каждый имеет моральное право выпить немного лишнего в такой ситуации. Как вы считаете?

Мартина не убедили ее слова.

— Алкоголики очень ловко скрывают свои слабости от членов своей семьи…

— Он не был алкоголиком! — выкрикнула Рената.

Мартин пожал плечами, как бы отмахиваясь от этого утверждения.

— Может, он был извращенцем? Не помните, в вашем доме не устраивались дикие оргии?

Она чуть не ударила его по лицу.

— Что за бред?! Как вы смеете говорить такие вещи?!

— Не было никаких вечеринок? — продолжал он, не обращая внимания на ее возмущение.

— Они что, запрещены? — огрызнулась Рената.

Брови Мартина взлетели вверх.

— Зависит от того, что на них происходит, — цинично сказал он.

— Туда можно было приглашать священника, — зло парировала Рената. — Если музыку, пение, смех, оживленные разговоры вы называете «дикими оргиями», тогда они у нас были! Там не происходило ничего плохого, — уже более спокойно добавила Рената. — Люди приводили своих детей. Какие родители позволят своим детям смотреть на безобразия? Отец ни разу в жизни не обидел ни одного человека.

— Но ваша мать была не в восторге от него, — заметил Мартин не без иронии.

— Будь я злопамятной, я сказала бы то же самое о вашей бывшей жене, — позволила себе выпад Рената. — А также о своем бывшем муже. Но разве нас с вами можно считать чудовищами из-за этого?

Мартин сверлил ее своими блестящими глазами, словно пытался проникнуть в ее мозг и узнать, что в нем творится.

— Если вы сохранили такую энергию после перенесенных испытаний и утомительного путешествия, — с удивлением заметил он, — какой же вы бываете, когда находитесь в наилучшей форме?

— Динамит. Так что берегитесь! — предупредили ее сверкнувшие огнем глаза.

— Да… Я верю в это.

Его низкий, хриплый голос проник в самую глубину ее существа. Сексуальная аура Мартина неудержимо затягивала Ренату. Она испугалась и быстро спросила, можно ли принять ванну и отдохнуть.

И вот Рената опустилась в пышную пену — такой роскошной ванны она еще не видела. Ванная комната тоже поражала своим великолепием. Когда Рената вошла туда, ее ноги утонули в толстом мягком ковре, и она уже предвкушала, как завернется в одно из огромных пушистых полотенец. Теперь, когда она поняла, что ее отец не сделал ничего ужасного, Рената могла расслабиться.

Рената мечтала, как после этого блаженства ляжет в широченную постель и проспит до тех пор, пока не подойдет время кормить Ника. Малыш спал сейчас в старинной колыбели, которая наверняка помнила не одного потомка семьи Фарино.

Однако, как ни нравилось Ренате в Гринвуде, у нее не было причин задерживаться здесь. Она выполнила предсмертную волю отца и, кроме того, нашла его корни. Тайна раскрыта.

Не хватало лишь одного звена — почему ее отец все-таки уехал из этого рая на земле. В нелепые объяснения Мартина и его семьи Рената не верила. Мартин даже признался, что никогда не видел ее отца, но кто забил ему голову этими надуманными историями, не сказал.

Мартин предпочел лично проводить Ренату в отведенные ей комнаты в западном крыле дома, и сказал, что зайдет за ней в семь часов вечера, чтобы отвести на ужин.

— Я сама могу найти дорогу.

— Подождите, пожалуйста, меня, — твердо сказал Мартин. — Я буду плохим хозяином, если позволю вам заблудиться в здешних длинных коридорах.

Странно, подумала Рената, вылезая из ванны и закутываясь в мохнатое полотенце. Мартин был очень напряжен, когда настаивал, чтобы она никуда не уходила без него. Уж не боится ли он, что она начнет шарить по комнатам и украдет несколько старинных вещичек?

— Знаете, Мартин Фарино, — бодро произнесла Рената, яростно вытирая свое тело полотенцем, — завтра в это время я уже буду лететь в самолете домой. А вы и ваше драгоценное семейство можете оставаться со своими предрассудками и черными мыслями — я не хочу иметь ничего общего с вами. Несмотря на то, что вы самый сексуальный мужчина в мире, — с грустью добавила Рената, окинув медленным взглядом свое тело.

Ее груди налились у нее на глазах. Глядя, как твердеют потемневшие соски, Рената тихо застонала. В эту минуту она хотела Мартина так, как не хотела еще ни одного мужчину.

Рената отвернулась от зеркала и невидящими глазами уставилась в огромное окно. Вдруг ее взгляд поймал какой-то движущийся объект. Рената присмотрелась: кто-то во весь опор скакал на лошади через парк. Высокая темная фигура на вороной лошади.

Это был Мартин.

Ренату захлестнула жаркая волна. Он являл собой силу, власть, физическую энергию и мужественность.

Такой мужчина в постели похож на тигра, выпущенного из клетки, подумала Рената и устыдилась своих мыслей.

У меня давно не было мужчины, поэтому в голову и лезут разные фантазии, сказала себе Рената. Я даже не нравлюсь ему. Каждый раз, когда он оказывается рядом, я ощущаю его напряжение. Он злился оттого, что я оскорбляю его дом, поскольку я дочь паршивой овцы в благонравной семье Фарино.

Вздохнув, Рената отвернулась от окна и постаралась забыть о Мартине. Она пообещала себе, что будет сидеть за ужином молча, потом сразу ляжет спать, а утром уедет в аэропорт, даже не попрощавшись. Мартин Фарино не заслуживает вежливого обращения. Не говоря уже о том, что он будет рад ее отъезду.

После бешеной скачки у Мартина все звенело от приподнятого настроения. Обычно ему требовалось меньше времени на то, чтобы сбросить накопившиеся эмоции. Мартину казалось, что Рената завладела его сознанием. Почему его потянуло к ней, его, который оставался равнодушным к десяткам женщин, более подходящих ему? Мартин решил, что Рената опытная обольстительница. Это было видно по ее жестам, позам, по красноречивым, завлекающим взглядам, по провокационно надутым губкам. Словом, она выглядела невероятно сексуальной.

Мартин затеял эту сумасшедшую скачку, чтобы выбросить Ренату из головы и навсегда забыть о ней.

Чувствуя приятную усталость, он навестил мать и просидел у нее целый час. Как всегда, Мартин рассказал ей о событиях дня. О Ренате он умолчал, разумеется.

Миссис Скотт и остальная прислуга были предупреждены, что Лаура не должна знать о гостящей в поместье женщине с ребенком. Мартин видел, что его просьба озадачила домочадцев, но не сомневался, что они выполнят ее беспрекословно.

Было немного рискованно оставлять Ренату на ночь в доме, но он не мог допустить, чтобы она расспрашивала местных жителей о своем отце. Главное, проследить за тем, чтобы она случайно не забрела на половину его матери.

Кроме того, Мартин не мог отправить Ренату в длительную дорогу, не дав ей отдохнуть, — она выглядела уставшей и измученной. Это самое малое, что он мог сделать для Ренаты, для женщины, вызывающей у него нестерпимое желание…

Он вспомнил, как показал Ренате генеалогическое дерево семьи Фарино. В какой-то момент ему пришлось поддержать ее, когда она побледнела и покачнулась, увидев аккуратно вырезанный квадрат в том месте, где должно было стоять имя ее отца. Ему всегда говорили, что при составлении генеалогических ветвей семьи была допущена ошибка, но теперь Мартин знал, что имя Стивена убрали намеренно.

Мартин обнял Ренату за плечи и хотел прижать к себе, но она глубоко вздохнула и сбросила его руку, холодно заметив при этом, что у них общие прадеды.

— Мой дед и ваш были братьями, — подтвердил Мартин. — А наши отцы двоюродными братьями.

— Пока моего отца не вычеркнули из семейного списка, — колко заметила Рената. — В вашей семье кто-то лжет, Мартин! Тот, кому это выгодно!

Уверенность Мартина была поколеблена, но он не мог поверить, что его мать, находясь на смертном одре, лгала.

— Я могу понять, почему вы не хотите поверить в это, но то, что я сказал, правда.

— Нет! — крикнула она.

Рената нуждалась в утешении, и Мартину было трудно сдерживать себя.

— Дайте мне ваш адрес, — попросил он. — Будем поддерживать связь.

И она дала. Мартин собирался в недалеком будущем пригласить ее в Америку, чтобы посмотреть, готова ли Рената взять на себя заботы о Гринвуде. Но пока, ради спокойствия его матери, ей лучше быть подальше отсюда.

— Привет, папа!

Томми стремительно ворвался в дверь и налетел на задумавшегося Мартина. Мартин ловко поймал сына.

— Ты когда-нибудь научишься стучать в дверь? — дружелюбно проворчал Мартин.

— Зачем? Здесь же никого нет, только ты! — удивился Томми.

Мартин вдруг подумал, что в этот момент он мог заниматься любовью с Ренатой. Он живо представил, как ее чувственное тело извивается под ним в сладко-мучительном экстазе, но тут же уничтожил это провокационное видение.

— Ты надел свой самый красивый костюм, — заметил его слишком наблюдательный сын. — Значит, Рената будет ужинать? А можно мне с вами?

— Ты уже поел. Я видел, какую большую тарелку спагетти ты слопал, потом две хрустящие булочки с маслом и две порции клубники.

— Тогда я только буду смотреть, как вы едите. — Томми повис на отце, как обезьяна на дереве. — Ну пожалуйста. Я очень хочу! Пожалуйста, папа! — начал он канючить. — Я уберусь в своей комнате и даже вымою руки еще раз…

Мартин засмеялся.

— Ну, это уже слишком!

Он подошел к зеркалу и попытался красиво завязать галстук. Пальцы вдруг стали неуклюжими — Мартин поймал себя на том, что думает, как будет сидеть за столом рядом с Ренатой. Горящие свечи, интимная обстановка…

— Я позвоню в центр защиты детей, — пригрозил Томми. — Покажу им свою мокрую подушку и скажу, что не мог заснуть, потому что плакал весь вечер.

— Дурачок! — с нежностью сказал Мартин. Внезапно мысль о присутствии Томми на ужине показалась ему удачной. Томми, войдя в роль жертвы, начал фальшиво всхлипывать.

— Если ты расстроен, то скулить при этом необязательно, — заметил Мартин, сдерживая смех. Позволив сыну пойти на ужин, он решил не упустить воспитательный момент. — В течение недели будешь убирать свою комнату и без напоминаний чистить зубы утром и вечером. И чтобы я не слышал никаких жалоб. Понял?

Мальчик энергично закивал.

— Тогда пойдем за Ренатой.

— Я буду учиться у вас, как надо вежливо разговаривать, — сказал маленький хитрец.

Мартин кивнул.

— После ужина ты без звука ляжешь в постель.

На ужине Томми будет хорошим отвлекающим моментом, о соблазнительной Ренате некогда будет думать. Мартин был доволен.

— Ты сегодня долго одевался и четыре раза расчесывал волосы, — с осуждением сказал Томми.

— Потому что они непослушные, — сердито ответил Мартин, недовольный тем, что его поймали с поличным. — Ладно, пошли.

— Поскакали! — потребовал мальчик, и отец согласился, к его удивлению.

Изображая лошадь, Мартин поскакал по коридору. Острые коленки Томми врезались ему в ребра, и он подумал — не без сожаления, — что его вид убьет у любой женщины желание заниматься сексом.

Мартин только надеялся, что такое желание пропадет и у него. Его никогда не устраивала женщина на одну ночь. И он не мог вообразить, что будет хотеть женщину так сильно, что ему будет все равно как, лишь бы удовлетворить свою страсть.

Черт! Он опять возбудился. Пора взять себя в руки.

— Папа!

Мартин удивился, когда понял, что стоит на месте, а Томми бьет его ногами по ребрам. Он ощущал тепло своего сына, его дыхание и мягкую щечку, прижимавшуюся к его щеке.

Это было дороже, прочнее и ближе всего остального. Переполненный любовью к сыну, Мартин запрокинул голову, заржал по-лошадиному, топнул ногой и поскакал дальше.

Они неслись по коридорам, громко смеясь и перескакивая через воображаемые барьеры. К тому времени, когда они достигли гостевой комнаты, им уже не хватало дыхания. Томми вцепился в шею отца, чуть не задушив его, и вместе с ним покатывался со смеху.

Рената услышала их приближение задолго до того, как Мартин постучал в дверь ее комнаты.

Лицо у нее вспыхнуло и стало таким же красным, как ее платье. Разволновавшись, Рената пожалела, что не надела что-нибудь поскромнее. Это платье такое откровенное, словно его обладательница предлагает себя всем желающим. Рената стояла в нерешительности — то ли открывать дверь, то ли бежать за шарфом, чтобы прикрыть оголенные плечи и глубокое декольте.

За дверью радостно кричал Томми, возвещая о своем прибытии, и Рената, окончательно растерявшись, схватила Ника и бросилась к двери. Мартин будет занят своим сыном и вряд ли обратит внимание на ее платье, которое она, кстати, надевала уже много раз без всяких проблем… До той прощальной вечеринки в Италии, с испугом вспомнила Рената в тот момент, когда открыла дверь.

У нее задрожали ноги, когда она увидела Мартина. Он так заразительно смеялся, играя со своим сыном, что и Ренате передалась частица его радости. Она почувствовала, как ее губы растянулись в улыбке.

Но, как только Мартин посмотрел на нее, выражение его лица изменилось — оно стало мрачным и сердитым. Сняв сына с плеч и поставив его на пол, он выпрямился и окинул Ренату беглым взглядом с головы до ног. Глаза у него сузились, губы вытянулись в тонкую линию.

У Ренаты сердце ушло в пятки. Он думает, что я демонстрирую себя! — испуганно подумала она и прижала к себе Ника, прикрыв им полуобнаженную грудь.

— Вы готовы? — хрипло спросил Мартин.

Рената судорожно глотнула. Если она будет держать сына в таком положении весь вечер, ей не удастся съесть ни кусочка. Рената решила все же прихватить с собой шарф.

— Одну минуту, я возьму накидку, — пролепетала она.

Мартин строго кивнул.

— Хорошо, мы подождем.

Может, мне стоит взять шерстяной свитер, мрачно подумала Рената. Или куртку с капюшоном, шерстяной шарф и пуховое одеяло в придачу. Тогда у него, наверное, не будет никаких претензий.

Рената мысленно застонала, досадуя на свою глупость. Почему она, тщательно перебрав всю свою одежду, выбрала именно это платье, хотя могла остановиться на менее броском туалете?

Виновато женское тщеславие. Рената вздохнула. Она знала, что ей очень идет это красное облегающее платье. Предвидя, что вечер будет для нее нелегким, она хотела чувствовать себя уверенно. Хотела поразить Мартина и заставить уважать ее. А вместо этого выставила себя в невыгодном свете. Рената лихорадочно рылась в сумке, пытаясь отыскать шелковый шарф. В комнату ворвался Томми.

— Ой! У вас такой же беспорядок, как у меня! — с детской непосредственностью воскликнул он.

— Томми! — прикрикнул на него Мартин. Рената покраснела. Теперь Мартин знает, что она перетрясла всю одежду, выбирая платье для предстоящего ужина.

— Я еще ни разу не ужинала в таком роскошном доме, — торопливо объяснила она, скромно умолчав о главной причине.

— А будет только папа. Знаете, он оделся, как будто сегодня праздник, — доложил Томми.

Рената бросила взгляд на Мартина. Их глаза встретились — черные и голубые. Ренату будто ударило током, и она тяжело задышала, чувствуя нехватку воздуха.

— Он выглядит очень красиво, — с трудом выговорила она.

Красиво! «Съедобно» — вот более подходящее слово для данного случая. Причесанный, в темном костюме из мягкой шерсти, который подчеркивал достоинства мужской фигуры — широкие плечи, развитые грудные мышцы, узкая талия и бедра, — Мартин был неотразим. Рената порадовалась, что Томми, судя по всему, будет ужинать вместе с ними и это отвлечет ее от грешных мыслей.

— Мы можем идти? — осведомился Мартин и взял Ника на руки.

Рената хотела забрать у него ребенка — Ник не слишком жаловал незнакомых людей. Тем не менее, увидев Мартина, он заулыбался. Еще одна жертва чар этого ужасного человека!

И все же, подумала Рената, завернувшись в широкий шелковый шарф, Мартин, занятый моим сыном, будет не так опасен для меня. Но очень скоро она поняла, что опять ошиблась. Нежность Мартина, его ненавязчивая доброта, вид его больших рук, заботливо баюкающих ее любимого сына, перевернули сердце Ренаты.

Господи, помоги мне! — мысленно взмолилась Рената. И помощь пришла.

— Сегодня была хорошая погода, да? — весело сказал Томми, подпрыгивая около нее.

Рената подумала, что мальчуган, очевидно, решил, потренироваться в светской беседе.

— Просто чудесная, — согласилась она, еще раз порадовавшись его присутствию.

Она взяла мальчика за руку. Он был счастлив.

— Вы приехали издалека? — спросил Томми, когда они спускались по лестнице.

— Из Италии, — серьезно ответила она. — Это действительно далеко отсюда.

Томми вскочил на перила, съехал по ним вниз и быстро взбежал по лестнице.

— Много машин на дороге? — вежливо поинтересовался он.

Рената посмотрела на Мартина, увидела в его глазах веселый блеск, и они оба громко рассмеялись.

— Что… что я такого сказал? — растерялся Томми.

— Ох, дорогой мой! — проговорила Рената, надеясь, что не обидела мальчика. Томми приблизился к ней, и она нежно обняла его за плечи. — Ты выглядел очень взрослым, совсем не похожим на себя. Но это было весьма удачное… гм…

— Копирование беседы взрослых на коктейле, — закончил за нее Мартин.

— Да, абсолютно верно, — согласилась Рената.

Томми снова засиял, абсолютно удовлетворенный объяснением.

Когда они вошли в гостиную, Рената подумала, что вечер, возможно, пройдет лучше, чем она ожидала. Она уже давно не чувствовала себя так легко и непринужденно.

— Время вечерней сказки, — мягко сказал Мартин своему сыну.

Он устроил Ника на диване среди подушек рядом с Ренатой. Томми посмотрел отцу в глаза.

— Если ты захочешь найти мне новую маму…

Мартин ловко отвлек сына от опасной темы, начав рассказывать сказку, полную драматических событий и приключений. Рената и Томми слушали, разинув рты. Конец был, разумеется, счастливым, и слушатели благодарно зааплодировали рассказчику. От избытка чувств Томми поцеловал в щеку Ренату, затем то же самое проделал с Ником. Отца он обнял за шею, и Мартин крепко прижал его к себе.

— Я люблю тебя, папа.

— Я тоже люблю тебя, — ответил растроганный Мартин.

Наблюдавшая эту трогательную сцену Рената едва не расплакалась. Этот, по существу, семейный вечер открыл для нее нового Мартина, и ей отчаянно захотелось понравиться ему, чтобы он поверил ей, а не злобным слухам, которые распространялись о ее отце. Рената по-прежнему была уверена, что Мартина просто ввели в заблуждение, а он безоговорочно поверил. Его можно понять.

Рената решила задержаться в Гринвуде, чтобы убедить Мартина в том, что имя ее отца должно снова появиться на генеалогическом дереве семьи Фарино.

— Вы готовы пойти на ужин? — мягко спросил Мартин.

Его глаза волнующе блестели. Рената решила, что это всего лишь отсвет канделябров, но на какое-то мгновение она приняла этот блеск за нечто другое, и у нее затрепетало сердце. Она перевела дыхание и приказала себе не выдумывать того, чего не существует.

— Да, конечно. Кто-нибудь еще будет за столом? — спросила Рената.

— Нет, только вы и я. Вас это смущает?

— Н-нет, — запнувшись, солгала Рената.

Мартин улыбнулся, и от этой улыбки у нее закружилась голова.

— Мы можем вести светскую беседу, как Томми. О погоде, о…

— …О движении на дороге… — засмеявшись, подхватила Рената.

Увидев лукавые огоньки в глазах Мартина, она мысленно поблагодарила Томми, растопившего лед в ее отношениях с Мартином. По крайней мере, думала Рената, прижимая к себе Ника, когда они шли в столовую, я всегда смогу заняться ребенком, если возникнут щекотливые моменты.

Но Рената забыла о миссис Скотт, которая, невзирая на ее возражения, унесла Ника и увела Томми.

— Его нужно покормить примерно через час, — растерянно сказала Рената Мартину, понимая, что миссис Скотт выполняла его указание.

— Покормите. А пока отдыхайте. Я хочу поблагодарить вас за то, что вы тактично отреагировали на «светскую» беседу Томми.

Рената улыбнулась.

— Как я могла обидеть его? Он потрясающий ребенок, Мартин. Сама непосредственность. Я бы хотела, чтобы мой Ник вырос таким же жизнерадостным.

Мартин наполнил свой бокал вином, а Ренате налил минеральной воды.

— Вы ему очень нравитесь, — тихо произнес он.

Блеск его глаз опять привнес сумятицу в мысли Ренаты. Она вздохнула.

— Мне очень приятно это слышать, Мартин. Томми — умный мальчик, и я думаю, что он не особенно жалует дураков.

Как и его отец, хотела добавить она, но не стала.

Наступила пауза, в течение которой Мартин задумчиво смотрел на нее.

— Вы правы.

Его признание имело для Ренаты важное значение. Она покорила Томми, не приложив и малейшего усилия. Теперь ей предстояло завоевать доверие Мартина. Она понимала, что это будет нелегко, но была полна решимости изменить его мнение о своем отце.

Мартин опустил глаза в тарелку. Рената казалась ему невероятно красивой. Впрочем, перед красотой он мог устоять, но Рената очень быстро завоевала любовь его сына, и это повлияло на отношение к ней Мартина. У него возникло острое желание установить более близкие отношения с женщиной, которая смогла легко вписаться в его семейный круг. То, как они сидели втроем перед ужином, отвечало представлениям Мартина о нормальной семье, которую он мечтал иметь. Спокойная атмосфера в доме, наполненная смехом, теплотой и любовью.

— Сегодня не очень ветрено на улице, — услышал Мартин.

Он поднял голову и засмеялся.

— Простите, я был далеко.

— Интенсивное движение на дороге? — поддразнила его Рената.

Мартин оценил ее шутку и улыбнулся.

— Только в моей голове. Вы ведь знаете, о чем мы будем говорить дальше? — Он старался не смотреть на вздымающуюся грудь Ренаты. — Расскажите о себе.

У Ренаты заблестели глаза, она будто давно ждала этой просьбы. Прекрасно, подумал Мартин, посмотрим, как ты будешь рекламировать себя.

Пока они ели горячее, он внимательно слушал Ренату, периодически поощряя ее, чтобы она могла полностью раскрыться перед ним. Увлекшись, Рената рассказала о своем небольшом доме, о скромной известности отца, о своем увлечении древним фарфором.

Мартин посмотрел на ее руки — тонкие, изящные и чувствительные. Он подошел к буфету и вынул оттуда красивую вазу с отколотым кусочком у основания. Рената осторожно повертела ее в руках и нежно провела пальцами по ее поверхности.

Воображение Мартина разыгралось, и он живо представил, как Рената ласкает его своими чувствительными пальцами. И, когда Рената начала объяснять, как она отреставрировала бы эту вазу, Мартину показалось, что ее речь замедлилась и стала менее внятной, словно она находилась в трансе.

— Любовь к красивым вещам вы унаследовали от своего отца, — хрипло констатировал Мартин.

При этом он подумал о десятках красивых женщин, которые были в жизни Стивена. Но он не только любил их, но и плохо обращался с ними.

— Надеюсь, он передал мне и свой характер. Свою доброту, терпение и безграничное гостеприимство.

Преклонение перед отцом сквозило в каждом ее слове. Но качества, которые Рената перечислила, могли быть использованы как угодно.

— Судя по тому, что вы сказали, он был большой любитель вечеринок, — заметил Мартин.

— Еще какой! — Рената оживилась. — Папа любил людей, и они отвечали ему взаимностью, — сказала она, не уловив провокационного подтекста в его словах. — К нам постоянно приходили друзья со своими семьями, и он всем был рад.

— Расскажите подробнее об этих вечеринках. Как они проходили?

Лицо Ренаты стало грустным.

— Иногда мы сидели далеко за полночь в нашем саду под звездным небом, дети спали на коленях у родителей, за столом шли жаркие споры об искусстве… — Рената отстранение улыбнулась. — Я обожала такие вечера.

— Вы любите музыку, танцы?

— О да! Иногда я танцевала до полного изнеможения. Когда я слышу музыку, во мне все словно оживает. Она может заставить меня плакать или смеяться. Без музыки не обходилась ни одна вечеринка в нашем доме, мы забывали обо всем, когда она звучала.

— Да? — Мартин многозначительно вскинул брови.

— Это не то, что вы думаете! — возмущенно воскликнула Рената. — Мы — и дети, и взрослые, — просто отдавались ее ритму — быстрому, яростному, медленному или задумчивому. Не имеет значения. Вам это незнакомо. Вы, наверное, ни разу в жизни не делали ничего безрассудного или спонтанного!

— У меня есть обязанности, — резко ответил Мартин, уязвленный тем, что она попала в точку.

— Нельзя же все время работать. А жить когда вы собираетесь? — удивленно спросила Рената.

Действительно, когда? Всю свою жизнь Мартин помнил о своем предназначении хозяина Гринвуда. Не мог позволить себе обронить лишнее слово или совершить какой-нибудь бесшабашный поступок. И вот теперь Рената дразнит его своей неограниченной свободой, невольно вызывая у него сумасшедшее желание схватить ее в объятия и заняться с ней любовью.

Мартин был очарован Ренатой. Его тянуло к ней, потому что она воплощала собой все, что ему нравилось. И он хотел ее.

— Пожалуйста, — мягко сказала Рената, почувствовав перемену в его настроении, — расспросите местных старожилов о моем отце. Постарайтесь быть объективным, пока не найдете доказательств его порочности. Но я уверена, что вы их не найдете.

Ее нежная, трогательная улыбка может растопить самое холодное сердце, подумал Мартин. Он ощутил приступ желания, которое тут же сменилось злостью. Рената, конечно, знает, какое у нее соблазнительное тело, цинично подумал он, проклиная женщин, использующих свои прелести для достижения цели.

Но при всем понимании, что Рената соблазняет его, злость Мартина быстро перешла в стремление обладать этой удивительной женщиной.

Она предлагает себя, так почему не воспользоваться этим?

По выражению лица Мартина невозможно было догадаться, какие в нем бушуют страсти. А он думал только о том, как бы дотронуться до ее атласной кожи, заключить в ладони ее красивое лицо. Прижать Ренату к себе и ощутить нежные изгибы ее тела, увидеть губы, приоткрывшиеся в ожидании его поцелуя… Он готов был поддаться желанию, которое бешено пульсировало во всех его порах.

— Мартин?

Он вздрогнул, поднял голову и, взглянув на Ренату, чуть не утонул в ее глазах, похожих на чистые голубые озера.

— Вы не слушаете. Я надоела вам, — с грустью сказала Рената.

Надоела. Если бы! Мартин разозлился, что не может устоять перед очарованием Ренаты.

— Я не пропустил ни одного слова.

— Тогда вы поймете, — сказала Рената низким, хриплым голосом, от которого у Мартина внутри все задрожало, — почему я не могу согласиться с тем, что вы говорите о моем отце.

Она использует свои чары, чтобы убедить меня, сердито подумал Мартин. Флиртует со мной, играет голосом, строит глазки, пытаясь ослабить мое сопротивление. Напрасные уловки.

Но, тем не менее, они действовали на него.

— Мой источник безупречен, он не может лгать, — твердо сказал Мартин.

— Значит, здесь что-то не так, потому что я говорю правду! — крикнула Рената в отчаянии. — В отличие от вас я знала его!

Было очевидно, что она искренне верит в порядочность своего отца. Это ставило Мартина перед выбором: принять слова Ренаты на веру и поставить под вопрос утверждения его матери или следовать ранее принятому решению и молчать, пока он не узнает ее лучше.

Рената дотронулась до его руки, и Мартин моментально напрягся.

— Прошу вас, Мартин, — проговорила тона, отрывисто дыша. — Я знаю, что не нравлюсь вам, но вы хороший человек, и я уверена, что если вы отнесетесь беспристрастно, то поймете…

Послав к черту все благие намерения, Мартин резко встал. Он увидел слабое дрожание ресниц Ренаты, соблазнительные губы. Вся ее поза говорила о том, что она тоже возбуждена.

— Рената… — хрипло произнес он.

И понял, что переступил запретную черту.