Всё вернётся

8

Мартин сначала устроил Ника, потом принес два мягких шезлонга. Рената опустилась на подушки и с восхищением посмотрела на раскинувшийся перед ней пейзаж. Даже простое созерцание этой захватывающей красоты дарило ей успокоение.

— Как вам все это? — спросил Мартин, пристально наблюдая за ее реакцией.

Рената повернулась к нему и с улыбкой ответила:

— Не видела ничего более прекрасного.

— Я потратил годы, чтобы изменить строгую планировку парка, которая очень нравилась моему… отцу, — сказал Мартин с нескрываемой гордостью.

— Правда? — удивилась Рената. — Но здесь явно чувствуется рука художника, человека, который любит растения и разбирается в них.

— Когда вы становитесь хозяином такого места, на вас ложится огромная ответственность обеспечить его дальнейшее процветание. — Мартин опять внимательно посмотрел на нее, как бы подчеркивая важность того, что он говорит. — Люди, наследующие поместья подобные Гринвуду, являются лишь своего рода опекунами. Их долг — сохранить все хорошее, что там есть, и сделать их финансово жизнеспособными. Я специально изучал ландшафтную архитектуру и жизнь растений. — Мартин улыбнулся своим мыслям. — Знаете, в этом что-то есть, когда вы копаете, сажаете, выдергиваете сорняки и ухаживаете за растениями, даже в плохую погоду. Лично я испытываю при этом огромный душевный подъем.

Это признание удивило Ренату. Она поняла, что за энтузиазмом Мартина, даже больше чем за словами, скрывается глубокая страсть.

— Вы очень любите этот парк? — тихо спросила она.

— Не то слово. Это мое творение, часть меня самого. Как и весь Гринвуд.

— А Томми разделяет ваши чувства?

По лицу Мартина пробежала тень.

— Полностью. Он помогает мне. Когда его не видно, я знаю, что наверняка найду его в саду, где он делает что-нибудь полезное. Ему, как и мне, нравится находиться на открытом воздухе и заниматься физической работой.

— Удивительно, что вы находите время на все это, да еще управляете огромным домом, — задумчиво сказала Рената.

— Нелегко, конечно, но у меня есть квалифицированный штат обслуги. Эти люди работают со мной не один год. Я хорошо плачу им, и они любят Гринвуд. Свободного времени у меня, разумеется, очень мало. Но я был воспитан, — его голос странно изменился, — с мыслью о том, что унаследую это поместье. Я часто ходил с моим… отцом по его территории. То же самое делает сейчас Томми. — Мартин отвернулся, но Рената успела заметить, как напряглось его лицо. — Мой сын очень расстроится, если ему придется уехать отсюда. Это будет для него большим ударом, — с каким-то ожесточением добавил Мартин.

— Могу представить, — сказала Рената, чувствуя его раздражение и не понимая, чем оно вызвано. Вдруг ее осенило, и она воскликнула в испуге: — Вы думаете, вам придется продать поместье из-за финансовых трудностей?!

Мартин сухо засмеялся.

— Мои дела в хорошем состоянии. У нас были долги, когда я вступил в права наследства, но сейчас хозяйство дает хорошую прибыль благодаря изменениям, которые я рискнул сделать. Кроме фермы, на территории поместья есть дома, приносящие ренту. Я также пригласил мастеров, которые производят сувениры для туристов.

— Невероятно! — тихо проговорила Рената.

— Но это еще не все. У нас есть магазин, где продаются свежие фрукты, овощи и птица. У нас большая птицеферма. Мы выдаем лицензии на рыбную ловлю в озере и в реке, а также сдаем оранжерею под свадьбы и другие мероприятия. Кстати, — сказал Мартин, — сегодня там проводится конференция.

— О! Вам, наверное, надо пойти туда? — огорченно спросила Рената, не желавшая расставаться с ним.

— Мой помощник занимается этим. Но я появлюсь там, чтобы проверить, все ли на месте. Кроме того, загляну вечером, когда будет устроен фейерверк.

Рената смотрела на него с искренним восхищением.

— Вы, очевидно, спасли поместье от разорения.

— Не буду отрицать этого. Оно было в плачевном состоянии после смерти моего… отца.

Она опять обратила внимание на эту заминку. Что бы это могло означать?

— Вы проделали колоссальную работу, — с уважением сказала Рената. — Наверное, вы испытываете огромное удовлетворение от осознания того, что и ваши потомки будут наслаждаться всей этой красотой и величием. Я не удивляюсь, что Томми чувствует себя так уверенно. Его будущее полностью обеспечено.

Она улыбнулась, подумав, насколько, должно быть, приятно ощущать себя хозяином всего этого великолепия. И дело не только в материальной обеспеченности. Важно осознавать свою причастность, принадлежность к династии. Ренате было жаль, что прошлое ее семьи покрыто завесой секретности и слухами, порочащими ее отца.

— Нельзя быть ни в чем уверенным, — тихо сказал Мартин.

— Ну, с таким хозяйством, приносящим твердый доход, трудно будет потерять Гринвуд! — Рената засмеялась, сочтя пессимизм Мартина нелепым. — Да и, кроме вас, вряд ли найдется человек, который сможет так же успешно управлять им. Вы с Томми идеально подходите на роль хозяев этого места. У меня нет никаких сомнений.

Наступила продолжительная пауза. Мартин смотрел куда-то вдаль. Ренате было неудобно разговаривать с его затылком, и она тронула Мартина за рукав. Мартин вздрогнул. Рената не ожидала такой реакции.

— Мартин, пожалуйста. Мы родственники. Я хочу, чтобы мы стали… друзьями.

Она покривила душой. Ей хотелось большего. Сделав глубокий вдох, она собралась с духом. Отец всегда учил ее признавать свои ошибки и смотреть на себя без прикрас. Рената сделала вывод, что должна извиниться перед Мартином за свое вчерашнее кокетство.

— Я знаю, что вы подумали обо мне вчера вечером, — решительно сказала она.

— Не уверен в этом.

Да, ничего не скажешь, он не собирается облегчать ей задачу. Справедливо. Какому мужчине понравится, когда ему предлагает себя женщина, не вызывающая у него никакого интереса?

— Хорошо, я буду с вами откровенна. Я поощряла вас, потому что вы очень привлекательный мужчина. Если вам было неприятно это, прошу прощения. Я впервые в жизни позволила себе такое. — Рената смущенно засмеялась. — Честно говоря, у меня нет никакого опыта по этой части. Эдуарде, мой бывший муж, был моим единственным любовником, кроме него, меня никто не целовал до… до…

— До меня, — подсказал Мартин.

Он, наконец, повернулся к ней, и его взгляд на мгновение задержался на губах Ренаты. Ощутив покалывание, Рената с трудом удержалась от того, чтобы облизать их. Мартин мог счесть это очередной уловкой, и он не был бы не прав — Рената очень хотела, чтобы он снова поцеловал ее.

— Да. Я… я не знаю, что нашло на меня. Возможно, сказалась эмоциональная нагрузка. Я не могу объяснить, знаю только, что хотела, чтобы вы поцеловали меня. Это было импульсивное желание, и я могу лишь сожалеть об этом. Поскольку, я вас не интересую, этого больше не повторится.

— Не повторится? — переспросил Мартин, нахмурившись.

Он провел рукой по ее щеке, и Рената подумала, что он, наверное, испытывает ее. Но все равно его прикосновение вызвало дрожь в ее теле. Она стиснула зубы и сосредоточилась на том, что собиралась сказать ему, потому что для нее было важно решить все недоразумения между ними.

— Я могу понять намек. Вы ясно выразили свое отношение ко мне, — упрямо продолжала она. — Я привыкла открыто выражать свои чувства, поэтому, очевидно, показалась вам навязчивой и… — Рената вспомнила одно из любимых выражений своего отца, относившееся к знаменитостям, которые едва прикрывали тела, выставляя напоказ свои прелести. — Я знаю, что вела себя бесстыдно, и я извиняюсь за это. Простите меня, пожалуйста! — умоляюще воскликнула Рената. — Мы так хорошо общались с вами, пока вы не узнали, кто я… Если вы вычеркнете меня из своей жизни, у меня останется только Ник. — Она помолчала. — Мартин, вы не можете отвернуться от нас. Вы заблуждаетесь относительно моего отца, и я уверена, что со временем мы устраним это недоразумение. — Рената протянула к нему руку, проникновенно глядя Мартину в глаза. — Будьте моей семьей, моим кузеном! Ради наших детей!

Это рискованно, подумал Мартин, но он отчаянно хотел рискнуть. Надо дать Ренате возможность доказать, что ее отец не виновен в тех грехах, которые ему приписывают. Мартин знал, что будет сожалеть всю жизнь, если выставит ее из дома, лишив этого шанса.

Мартин вспомнил, как Рената обращалась с Томми, с какой любовью смотрела на своего сына… В ней много хорошего, он чувствовал это.

И кроме всего прочего она Фарино, и Мартин не мог повернуться к ней спиной. Он отметил про себя, что его жизнь сильно изменилась после его знакомства с Ренатой. Из стабильной и упорядоченной его жизнь превратилась в путанную и непредсказуемую. Еще недавно он знал, что будет завтра, теперь же ничего не мог сказать наверняка.

И пока Рената со своим сыном живет в его доме, имеет смысл получить дополнительные сведения о Стивене. А заодно и о Ренате.

Да, я действую правильно, решил Мартин. Его сердце, будто почувствовав, что он капитулировал, чуть не выскочило из груди от восторга. Мартин понимал, что все причины, которыми он оправдывал пребывание Ренаты в его доме, не шли ни в какое сравнение с его желанием обладать ею. Он хотел дотрагиваться до нее, вдыхать ее запах, насыщаться ею, пока не исчезнет этот изнуряющий его голод и он сможет снова нормально мыслить.

Рената со страхом наблюдала за сменой выражений на его лице. Наконец, к ее радости, Мартин взял ее руку. Его глаза потеплели, и в Ренате затеплилась надежда.

— Кузина, — хрипло сказал он, — как я могу устоять перед такой просьбой?

Рената выпустила воздух из легких. Она только сейчас поняла, что все это время сидела, затаив дыхание.

— Мне кажется, мы могли бы… поцеловаться… как это принято между кузенами, — прошептал Мартин.

Рената была изумлена. По мере того, как его лицо приближалось к ней, Рената медленно опускала ресницы. Ожидание было мучительно сладким.

Но в тот момент, когда его губы коснулись ее губ, внутри у нее что-то щелкнуло. Рената обхватила ладонями лицо Мартина и приблизила его к себе, чтобы поцелуй получился более глубоким. Мартин осыпал ее лицо и шею поцелуями, и Рената, почувствовав себя свободной и желанной, купалась в этом ощущении.

Наконец она мягко толкнула его в грудь, и Мартин отпустил ее.

— Ник, — объяснила Рената, переводя дыхание.

— Да, конечно.

Губы Ренаты горели и сами собой растягивались в улыбке. Ее сияющие глаза встретились с темными блестящими глазами Мартина. Рената не понимала, почему довольствовалась только поцелуем, — ее желание было слишком сильным, а мужской магнетизм Мартина невероятно мощным.

— Я… я не могу… пока он…

— Я знаю, — прошептал Мартин, и его глаза сказали: «позже».

Рената затрепетала от радости. Позже, позже!

Ее губы растянулись в обольстительной улыбке, когда Рената поняла: Мартин действительно хочет ее!

Ренате казалось, что в ней фейерверком вспыхивают, вменяя друг друга, необузданная радость, надежда и растущая уверенность, что их отношения будут особенными. Может, к ней даже, придет любовь. У Ренаты голова шла кругом. Она чувствовала с самого начала, что между ней и Мартином существует связь, которая сильнее и притягательнее, чем узы крови. Поэтому-то она недоумевала, когда Мартин отверг ее, ведь инстинкт подсказывал ей, что его безразличие к ней напускное. Рената пообещала себе, что в будущем будет прислушиваться к своему чутью.

Ее шокировало, что ей постоянно хочется дотрагиваться до Мартина. И в то же время ее необычайно радовало, что он испытывает к ней то же самое, хотя и пытается скрыть это. Ренате нравилось знать, что она причиной той страсти, которую Мартин прятал под маской сдержанности — когда более успешно, когда менее. Ей хотелось быть той женщиной, которая сумеет так вскружить Мартину голову, что он забудет обо всем на свете и займется с ней любовью.

Рената взглянула на него из-под опущенных ресниц, и Мартин замер, вспомнив о женщинах, которые пытались прибрать его к рукам с помощью таких вот соблазнительных ужимок.

— Мартин… ты ведь позволишь нам с Ником остаться здесь еще на несколько дней? — сказала Рената с легким придыханием. — Я так хочу этого…

Рената откровенно соблазняла его! То она чуть ли не плавится в его объятиях, то внезапно отталкивает его, то снова поощряет… Мартин прекрасно знал эту тактику.

Неужели Рената, обостренно реагируя на его ласки, всего лишь притворялась, преследуя цель добиться своего? Эта мысль убивала Мартина. Притворство он имел в избытке от своей бывшей жены, которая согласилась родить ребенка, если Мартин обеспечит ее материально. Воспоминание о хладнокровной торговле, растянувшейся на нескольких месяцев, охладило Мартина. Он больше не будет дойной коровой, не позволит манипулировать собой. Рената почувствовала, что Мартин отдалился от нее, хотя он не сделал ни одного движения. Огненное желание в его глазах затянула непроницаемая мгла.

— Ты не веришь мне, да? — испуганно спросила Рената.

— Не знаю, — пробормотал Мартин, взлохматив пятерней густые волосы. — Скажу прямо, я не понимаю, зачем ты флиртуешь со мной.

— Зачем? — Рената вспыхнула. — У меня нет никаких причин! Может, ты думаешь, что мое поведение как-то связано с сексом?! — добавила она с возмущением.

Мартин пожал плечами.

— Ты могла использовать секс, чтобы заставить меня изменить мнение о тебе.

— Так ты с такими женщинами имел дело? Которые используют свою благосклонность как предмет торговли? — ужаснулась Рената.

Мартин коротко рассмеялся.

— Очевидно, да.

— Мне искренне жаль тебя! На свете есть другие женщины — такие, как я. Мы просто получаем удовольствие от секса и не ждем никакой награды за это.

— В самом деле?

— Если бы я была умнее, — со вздохом сказала Рената, — то вела себя скромно и одевалась, как монахиня. Тогда бы ты, возможно, не был непоколебимо убежден, что я выросла в доме человека, имеющего плохую репутацию.

— Тогда почему ты делаешь все наоборот? — спросил Мартин сердито.

— Потому что я всегда так одеваюсь и… — Рената решила подыграть ему. — Там, где дело касается тебя, я ничего не могу поделать с собой.

Она видела, что Мартин потрясен ее прямотой. Обними меня! — мысленно молила его Рената. Поверь мне!

Она видела, что Мартин борется с обуревающими его желаниями. Ее губы приоткрылись в ожидании поцелуя, но Ренату ждало разочарование — Мартин оторвал от нее взгляд. А она так хотела понравиться ему и вызвать у него острое желание…

— Я должен быть объективным, — сказал Мартин. — Поэтому я не могу делать то, что мне хочется. От этого зависит слишком много, — пробормотал он себе под нос.

— Не понимаю, в чем проблема, — возразила Рената. — Нас тянет друг к другу, и мы оба свободны.

— Я хочу сохранить свободу, — сердито проворчал он.

Рената покраснела.

— Я не собираюсь за тебя замуж! Все просто, Мартин. Мы хотим друг друга, так в чем проблема?

— Ты всегда так откровенна в своих чувствах? — спросил он.

Мартин пытался говорить небрежно, но голос его дрожал. По крайней мере, подумала Рената, он испытывает такие же сильные чувства, как и я, но умеет лучше контролировать их.

— Нет, просто я никогда не испытывала такого раньше. Я знаю, что женщинам не следует быть такими… прямолинейными, но что я должна делать? Изображать скромницу, недотрогу? Это не в моем характере, Мартин. Все говорят, что я слишком открытая. Я говорю то, что чувствую. Я не считаю, что должна скрывать свои чувства, если только мои слова или поступки не причиняют вреда людям, — тихо сказала Рената. — Мои друзья говорят, что я наивна, как ребенок, и что я не умею притворяться. — Она улыбнулась, увидев, что с лица Мартина исчезло выражение подозрительности. — Может, поэтому я чувствую такую близость с Томми. Он очень непосредственен, да?

— Беспредельно, — проворчал Мартин.

— Но ты не дергаешь его без конца и не превращаешь в робота, — возразила Рената.

Мартин сдвинул черные брови.

— Нет, — коротко ответил он. — В детстве меня без конца дрессировали, и я никогда не позволю себе такого со своим сыном. Моя цель — научить его быть добрым и чутким, думать о других людях.

— Тогда мы с тобой думаем одинаково. Мой отец всегда учил меня говорить правду и никогда не хитрить, особенно с мужчинами.

— Значит, ты никогда не лжешь, — задумчиво проронил Мартин.

— У меня просто не получается! Слишком сложно, все время надо помнить, что говорила раньше. Проще не лгать.

— А твой муж, как он воспринимал твою прямоту?

Рената вздохнула.

— Возникали проблемы.

— Можно узнать, почему вы развелись?

— Если это поможет.

— Возможно, — уклончиво ответил Мартин.

— Хорошо. Он и слышать не хотел о ребенке, потому что из жены я превратилась бы тогда в мать.

— Боялся, что твое тело потеряет сексуальность? — тихо произнес Мартин.

— Да! — удивленно воскликнула Рената. — Откуда ты знаешь?

— Моя бывшая жена тоже боялась за свою фигуру, — с горечью ответил он.

— Но она все-таки родила Томми, — возразила Рената.

— Только после того, как я пообещал ей солидную часть своего состояния, — глухо сказал Мартин.

У Ренаты глаза полезли на лоб.

— Не может быть! Мартин пожал плечами.

— Я сам виноват, не надо было поддаваться на откровенный шантаж. Но я хотел сохранить семью, надеялся, что, когда родится Томми, она изменится, в ней проснется материнский инстинкт и она полюбит ребенка.

— Но этого не случилось, — с сочувствием сказала Рената.

Глаза Мартина потемнели.

— Она даже не взглянула на него. Я так и не смог простить ей, что она отвергла свою плоть и кровь. Она продолжала жить здесь, потому что ей нравилось быть хозяйкой большого поместья, но вскоре ей надоело. Она знала, что в округе ее не любят за то, что она фактически отказалась от Томми. А когда она поняла, что не получит от меня ни цента сверх обещанного, то сразу уехала отсюда. Томми было тогда три годика.

— Она счастлива? — осторожно спросила Рената.

— Понятия не имею. Она даже не поздравляла Томми с днем рождения.

Рената была в шоке.

— Мне это не понятно.

Мартин небрежно пожал плечами.

— Некоторые люди думают только о себе и о своих нуждах. Вся их жизнь посвящена удовлетворению своих потребностей. Они просто не способны жертвовать своими удовольствиями ради других.

— Мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через это, — искренне сказала Рената.

— Я сам виноват. Меня предупреждали, что мое положение и деньги будут привлекать женщин определенного типа.

— Но ты любил ее.

Рената не спрашивала, она утверждала, и поэтому ответ Мартина удивил ее.

— Не уверен. Она была красивая и веселая. Ее обаяние было неотразимым, и я принял это за чистую монету, решив, что у нее любящее сердце. Вообще-то она не злая. Просто недостаточно зрелая, чтобы заботиться о ком-то, кроме себя.

— Теперь я понимаю, почему ты настороженно отнесся ко мне. Трудно доверять женщинам после такого испытания. Ты, очевидно, постоянно жил с мыслью о том, что твоя жена пытается манипулировать тобой. Но тебе надо снова научиться доверять окружающим, Мартин, или ты на всю жизнь лишишь себя дружбы с хорошими, честными людьми.

— Лучше уж так, чем снова пережить эту боль, — сказал Мартин, покачав головой.

— А я предпочитаю страдать, чем жить отшельником, никого не любя, — заявила Рената.

Он болезненно поморщился.

— Давай вернемся к твоему браку. Ты забеременела, и твоему мужу это не понравилось.

— Хуже. Он был в ярости, — призналась Рената. — Дело в том, что Ник не был запланирован.

— Ты не хотела ребенка?

— Очень хотела! — горячо ответила она. — Я чуть не плакала от радости, когда узнала, что беременна. Это сделало мою жизнь полной. — Рената улыбнулась, с нежностью посмотрев на своего спящего сына. Ее лицо снова стало печальным. — Думаю, что Эдуардо не простил мне этого. Он стал поздно приходить домой, и я прямо заявила ему, что мне это не нравится. Мои друзья считали, что я должна вернуть его внимание при помощи интимных ужинов и сексуальных туалетов. — Она передернула плечами. — А я думала, что если он любит меня, то никаких ухищрений не нужно.

— Настоящий мужчина может справиться с изменениями, происходящими в жизни с рождением ребенка, — заметил Мартин.

— Конечно. Но он был эгоистом и не любил меня. Я знала это, поэтому не собиралась устраивать шоу, чтобы соблазнять его.

— Возможно, у него была связь на стороне, — предположил Мартин, посмотрев Ренате в глаза.

Она презрительно фыркнула.

— В нашем доме, в нашей постели, у меня под носом с моей лучшей подругой!

— Надо бы хуже, да некуда, — прокомментировал Мартин.

— Есть куда, — возразила Рената. — После первого раза я простила его, а вскоре снова застала с той же так называемой подругой в нашей постели!

Мартин пробормотал себе под нос ругательство.

— Да, он еще тот тип! — со злостью продолжала Рената. — После развода Эдуардо исчез. Он даже не знает, кто у него родился — сын или дочь.

Мартин опять выругался.

— Постой, получается, что у тебя нет ни моральной, ни материальной поддержки?

— Почему? Папа помогал мне вначале…

— Минуту. — Мартин сосредоточенно сдвинул брови. — Нику два месяца. Твой отец умер недавно?

У Ренаты сдавило горло. Воспоминания были слишком тяжелы.

— Да, прошло всего три недели. Бедный папа, он был так счастлив стать дедом. Он садился и с улыбкой смотрел на Ника, словно дороже в мире ничего нет. Иногда он даже плакал от умиления. Тогда я обнимала его, говорила, что он впадает в старческую сентиментальность… А он смеялся, прижимал меня к себе и отвечал, что чувствует себя таким счастливым впервые со времени своей юности. Меня это поражало. Я не знала, что его не устраивала жизнь с моей матерью.

— Когда он точно умер? — мягко спросил Мартин.

— Чуть больше трех недель назад, — прошептала Рената дрожащим голосом.

Мартин взял ее руки в свои. На его лице появилось сострадание, и у Ренаты повлажнели глаза.

— Я виноват перед тобой. Ты прошла через ад, а я обошелся с тобой довольно круто, — сказал Мартин, целуя ее руки.

— Я очень любила папу, — сдавленным голосом проговорила Рената. — И мне его отчаянно не хватает.

Мартин поглаживал ее ладони большими пальцами, а Рената старалась удержаться от слез. Она знала, что не успокоится до тех пор, пока Мартин не откажется от своих заблуждений по поводу ее отца.

— На что ты живешь сейчас? — тихо спросил он.

— Папа продал две картины, и покупатель любезно согласился отдать деньги непосредственно мне. Он оставил мне дом и кое-какие сбережения. Все это перейдет ко мне после положенного срока и оформления соответствующих бумаг о наследстве. Кроме того, я могу сама зарабатывать деньги, занимаясь реставрацией. Я считаю, что не все так плохо. Другим повезло меньше.

— У тебя будущее расписано как по нотам, — заметил Мартин.

— Я должна думать о Нике.

— Тебе нравится место в Италии, где ты живешь? — спросил он.

Ренату удивил его интерес, но она честно призналась:

— Нравилось. Однако после смерти папы все изменилось. И я боюсь, что теперь, после развода, мои друзья мужчины смотрят на меня, как на легкую добычу, а подруги относятся ко мне настороженно.

— Не могу осуждать их за это, — сухо сказал Мартин.

— Но я никогда не покушалась на их отношения! — возмутилась Рената.

— Ты ничего не можешь поделать с этим.

— Но я не такая! — возразила она. — Я не разрушаю семьи!

— Рената, ты красивая одинокая женщина. Мужчины не могут устоять перед тобой.

Рената сердито вздохнула. Мартин преувеличивает, но в его словах была и доля правды.

— Мне придется остричься наголо и носить старую одежду, — сказала она удрученно.

— Это не поможет, — огорчил ее Мартин.

— Может, ситуация, в которой я оказалась, будит в мужчинах рыцарские инстинкты, — задумчиво проговорила она. — Им хочется утешить меня.

— Возможно, — отрывисто сказал Мартин. — Тебе определенно досталось за последние несколько месяцев.

— И переживание за репутацию моего отца не облегчает мою жизнь, — мягко заметила Рената.

Наступило молчание. Рената чувствовала, что Мартин решает, как ему поступить с ней. Ей оставалось лишь надеяться, что он поверит в ее искренность, в то, что ее отец не был распутным.

— Я думаю, — сказал он, наконец, — что ты, возможно, искренне ведешь себя…

— Нет, — Рената так обрадовалась, что даже позволила себе шутку, — я проститутка, или наркоманка, или…

— Рената, — строго сказал Мартин, — я знаю, что кажусь тебе слишком щепетильным и осторожным, но мне с детства прививали любовь и уважение к Гринвуду и к нашему роду, внушали, что я должен защищать и заботиться о них. — Его лицо помрачнело. — Любой, кто наследует эту землю, должен ставить интересы поместья выше собственных. Именно благодаря этому семья Фарино владеет Гринвудом до сих пор. Мы блюдем традиции. Например, все члены семьи должны хорошо знать итальянский язык, потому что наши предки вышли с Апеннинского полуострова.

— Понимаю, ты привык обдумывать все свои решения. Но ты перегибаешь палку. Чем я могу угрожать Гринвуду?

Мартин вздохнул.

— Ладно, ты считаешь меня перестраховщиком. Но дело в том, что тебе не все известно.

— Поделись секретом, — с улыбкой предложила Рената.

— Пока не могу. Пока нам надо разобраться с обвинениями, выдвинутыми против твоего отца. Если ты задержишься здесь ненадолго…

— Да? — с надеждой произнесла Рената. Мартин внимательно посмотрел на нее.

— Я, конечно, рискую. Но взамен ты должна кое-что обещать мне. Речь идет о том, чтобы не быть слишком откровенной.

Просьба была неожиданной, и Рената растерялась.

— Ты хочешь, чтобы я лгала?

— Не совсем. Сейчас объясню. Нас, похоже, свела судьба. И она же распорядилась, чтобы мы прожили в одном доме какое-то время. Во всяком случае, пока Ник не окрепнет.

— Когда ты узнаешь меня лучше, то поймешь, что я открытая книга! — радостно заключила Рената.

— Часть которой, — продолжил Мартин, — должна оставаться закрытой.

— Что ты имеешь в виду? — опешила она.

— Рената, я не могу позволить тебе находиться даже вблизи этого дома, если ты не согласишься молчать о том, что мы с тобой кузены. Иначе мне придется перевезти тебя и Ника в гостиницу за пределами этой округи, откуда, когда он окрепнет, вы уедете домой.

Рената была против того, чтобы немедленно покинуть Гринвуд. Она хотела быть рядом с Мартином, чтобы лучше узнать его, нежиться в его объятиях…

Он вопросительно вскинул брови, ожидая ее решения.

— Не знаю, — медленно проговорила Рената. — Такое впечатление, что ты стыдишься меня…

— Дело не в этом, — с досадой сказал Мартин.

— А в чем?

— Мне сейчас сложно объяснить это. Ты знаешь, что моя мать больна.

Выражение ее лица сразу изменилось.

— Да, Томми сказал мне. Представляю, как ты переживаешь. Я прошла через это.

— Ничего не поделаешь. И, главное, что я ничем не могу помочь ей. Если говорить начистоту, — голос его звучал сдавленно, — она умирает.

— О Боже!.. — прошептала Рената. Теперь настала ее очередь утешать. — Ты близок с ней?

— Она многим пожертвовала ради меня, — тихо ответил Мартин.

— Ты всю жизнь будешь чувствовать себя в долгу перед ней, — сказала Рената с оттенком неодобрения. — Жертва должна быть добровольной, о ней нельзя говорить.

— Ты права. Так оно и было до недавнего времени. Обстоятельства заставили маму сказать об этом. Она очень любит меня, Рената. И я люблю ее.

— Я знаю, как тебе сейчас тяжело. Потеря родителей — страшный удар для любого человека, — с чувством сказала она.

— Да. И ты поймешь, почему я против твоего пребывания в доме, почему твой приезд поверг меня в шоковое состояние. Мама крайне слаба, и я не хочу, чтобы ее последние дни были омрачены…

— Конечно, но каким образом я могу?..

— Ты дочь Стивена. Она сойдет с ума, если узнает, что ты здесь.

— Так это она рассказала тебе все те выдумки о моем отце? — с болью в сердце спросила Рената.

— Она говорила об этом очень уверенно. У нее чуть истерика не случилась, когда она рассказывала о нем. Я вообще ничего не знал о твоем отце до того момента. В доме никто никогда не упоминал о нем. У нас нет ни его фотографий, ни портретов. Ты не думаешь, что для этого была действительно серьезная причина? Мы, Фарино, всегда держимся друг за друга, а твой отец был стерт с генеалогического дерева — в буквальном смысле.

Мартин любил мать, и он, конечно, поверит ей, учитывая, что она находится одной ногой в могиле, подумала Рената и, тем не менее, твердо сказала:

— Не хочу расстраивать тебя, Мартин, но она ошибается! Жестоко ошибается!

Он протяжно вздохнул.

— Мы ходим по кругу. Я больше ничего не буду говорить, пока не докопаюсь до истины. Поэтому давай пока не будем спорить, кто из вас прав. Главное, чтобы мама считала тебя одной из моих знакомых. Правда о тебе не только ускорит ее смерть, она умрёт с неспокойной душой. Этого я не могу допустить. Ты понимаешь меня? — строго спросил он.

Ренату восхищало, как Мартин защищает свою мать, хотя и допускает, что она, возможно, не права. Это говорило о его преданности.

— Разумеется! Ты хочешь оградить мать от переживаний в тяжелое для нее время. Я тоже не хочу причинять ей беспокойство! — горячо воскликнула она.

— Значит, ты согласна?

— Естественно. Я буду счастлива считаться твоим другом. Никто не узнает о том, что мы родственники.

Рената готова была согласиться на что угодно ради будущего, которое она уже не мыслила без Мартина. Ее охватило радостное волнение. Она была уверена, что сумеет развеять нелепые слухи о своем отце. После этого они с Мартином могут уже не скрывать своих чувств друг к другу. С лица Ренаты не сходила улыбка.

— Не волнуйся, — сказала она, глядя в его темные глаза, — о нашем родстве не узнает ни одна живая душа.

Мартин поочередно поцеловал каждый пальчик на ее руках.

— Спасибо! — с явным облегчением пробормотал он. — Черт, надеюсь, я делаю все правильно, — добавил он, криво улыбнувшись.

— Даже не сомневайся в этом! — взволнованно заверила его Рената. — Мы решим эту проблему и станем настоящими родственниками. Томми и Ник тоже подружатся. Может, вы приедете к нам в Италию погостить. Мартин, я никогда не думала о том, что у меня могут быть корни, семья… Иметь все это — огромное счастье.

У Ренаты было ощущение, что она сняла тяжелый камень с его души. Мартин наклонился и поцеловал ее в губы.

— А пока, дорогая кузина, пользуйся отсутствием необходимых доказательств.

— Ты не пожалеешь об этом, — сказала Рената.

— Надеюсь. А сейчас мне надо заняться делами, — заявил Мартин. — В частности, побриться и принять душ! Чувствуй себя как дома. Миссис Скотт придет к одиннадцати часам, но здесь будет Кэтти, обращайся к ней, если что понадобится. Где кухня, ты знаешь. Приготовь список, что тебе нужно купить, и тебе все привезут. Встретимся за обедом в час дня. Если Нику будет нездоровиться, попроси вызвать Лестера. Договорились?

Рената кивнула. Мартин постоял в нерешительности, затем наклонился и горячо поцеловал ее.

— До встречи, — тихо прошелестел он у ее губ и быстро зашагал к дому.