Всеми цветами радуги

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

— Не будь смешным! Мы оба знаем, что это была не более чем шутка. Конечно, у нас с тобой не было никакой помолвки, — твердо заявила Оливия на следующее утро, когда «рэнджровер» увозил их с горнолыжного курорта. Настроение у молодой женщины было не из лучших: после почти бессонной ночи и неумеренного приема шампанского ее мучила головная боль.

Оливия повторяла последние слова как заклинание, пока наконец у Доминика не лопнуло терпение.

— Ради всего святого, помолчи, дорогая! Что тебе сейчас нужно, моя дорогая Оливия, так это принять горячую ванну, выпить бокал шампанского и хорошенько пообедать.

— О нет! — застонала молодая женщина, придя в ужас от одной лишь мысли о спиртном.

Доминик рассмеялся и показал рукой на дорогу впереди — они уже приближались к окраинам Реймса. Вскоре, уже проезжая по городу, он заметил большой, кремового цвета замок, окруженный прекрасным садом. Догадавшись по вывеске, что это гостиница, Доминик остановил машину.

— Я тебя уверяю, — обратился он к Оливии, — что ты будешь чувствовать себя гораздо лучше после бокала искрящегося шампанского. Тем более, что Франция — родина этого вина.

Гостиница, где они остановились, показалась Оливии самой большой из всех, в которой она когда-либо была. Сразу же после того, как они поднялись в свой номер, Доминик отправил ее чуть ли не насильно в ванную комнату, где она долго лежала, наслаждаясь ощущением теплой воды с ароматическими маслами.

Гостиница и в самом деле шикарная, думала Оливия: мраморные стены, огромные окна с видом на сад и, наконец, по две ванных в каждом номере!

Ее мысли были прерваны внезапным появлением Доминика, который вошел, не постучавшись, потому что в каждой руке держал по бокалу шампанского. Он только что принял душ, белое гостиничное полотенце, единственная его «одежда», обтягивало бедра.

— Это твое лекарство, — усмехнулся он, а потом не выдержал и расхохотался, увидев, что Оливия быстро нырнула в пену, оставив на поверхности только голову. — Дорогая, тебе не кажется, что слишком поздно прятать от меня твое великолепное тело? Если ты помнишь, за прошедшие двенадцать дней у меня было немало возможностей изучить его до мельчайших подробностей.

— Да, конечно... — прошептала Оливия, заливаясь краской. Она протянула руку и взяла у Доминика бокал. — Мне как-то неудобно быть голой посреди такого великолепия. — Она покрутила головой вокруг себя. — Надеюсь, у тебя есть деньги оплатить всю эту роскошь.

— Если не будет хватать, мы всегда можем предложить вымыть здесь посуду после ужина, — ответил он, делая серьезное выражение лица.

Оливия ужаснулась.

— Не пугай меня так! Скажи, ты ведь пошутил? Хотя у меня есть одна или две кредитные карточки, вполне возможно, что в этой гостинице их не примут.

Доминик усмехнулся.

— Дорогая, я просто пошутил, я вполне способен оплатить этот номер. — В течение минуты он, улыбаясь, смотрел на нее. — Знаешь, для меня это совсем новое ощущение: ты одна из немногих знакомых мне женщин, которые не знают, что я ужасно богат. Хотя, конечно, все просто досталось мне по наследству, — быстро добавил он.

Оливия пожала плечами.

— Честно говоря, для меня это не имеет большого значения. Я никогда не задумывалась над вопросом, сколько у тебя денег. Я имею в виду, нам надо...

— Поговорить кое о чем другом, — закончил он за нее. — Ты совершенно права. И вот что я тебе скажу: я способен содержать жену и любое количество детей, в разумных пределах, естественно.

— О, Доминик, ты прекрасно знаешь, что наша так называемая помолвка — одна из тех, которые случаются часто после вечеринок с большим количеством алкоголя. — Оливия пыталась говорить твердо. — Да, это была великолепная шутка. Но нам пора возвращаться в настоящий мир, тот мир, где ты очень занятой человек, а у меня свой маленький, но уже ставший любимым бизнес.

— Давай сразу ближе к делу!

— Хорошо. Хотя я не настолько горда, чтобы не согласиться с тем, что последние две недели были, без тени сомнения, лучшим временем в моей жизни, я не хочу совершать глупых поступков, — в голосе молодой женщины проскользнула грусть. — Это было особенное, драгоценное время. Я всегда буду вспоминать наши две недели отпуска во Франции, как дни постоянной радости и счастья. Но сейчас все кончено.

— Совершенно с тобой не согласен, — резко ответил он. — Мы связаны судьбой. И должны пожениться!

— О, успокойся, Доминик! — мрачно отозвалась Оливия. — Ты просто не в состоянии трезво оценить ситуацию. Например, как насчет твоей матери?

— А что насчет нее? — Он нахмурился.

Оливия негромко, но очень горько рассмеялась.

— Вряд ли она примет меня с распростертыми объятиями.

Доминик высокомерно ответил, что в своем доме он является хозяином и поэтому волен поступать, как ему заблагорассудится. Но после этой фразы он отказался дальше обсуждать их отношения, и Оливии не удалось больше ничего от него добиться...

Пожаловавшись, что он ужасно хочет есть, Доминик позволил ей одеться, переоделся сам, а затем повел вниз в ресторан. В течение ужина никто из них не промолвил ни одного слова о свадьбе. А когда они вернулись в номер, Доминик в очередной раз продемонстрировал Оливии, какую власть имеет его тело над ее разумом. Кажется, секунду назад она отталкивала его и не давала себя поцеловать, и вот уже сама просит подарить ей еще один горячий поцелуй.

Ты просто слабая женщина, никакой силы воли и чувства гордости, сказала себе Оливия, проснувшись утром. Она быстро облачилась в темно-синие джинсы, кремового цвета свитер и темно-синюю куртку, понимая, что, когда они приедут в Лондон, там будет очень холодно.

Оливия еще раз задумалась над возможностью их брака и нашла еще одно важное «но». Она просто не справится с ролью жены лорда. Конечно, как она поняла недавно, с момента их самой первой встречи, еще, когда ей было восемнадцать лет, она никогда не переставала любить Доминика Фицчарлза, но этого явно мало для счастливого брака, грустно подумала Оливия.

Она не была дурочкой. Принадлежность Доминика к аристократии, его титул и большое поместье вместе с великолепным старым замком, который летом был открыт для посещений туристов, являлись непреодолимым препятствием на пути к их счастью. К тому же Доминик был председателем нескольких благотворительных обществ. Так что его жене, кто бы она ни была, придется оказывать всяческую поддержку в решении всех его многочисленных проблем.

Оливия тщетно пыталась представить себя в роли жены Доминика. У нее не было сомнений в том, что Доминик, согласись она с его предложением, сразу же попросит ее уйти с работы, продать дом в Лондоне и обосноваться в замке Челбери, как и положено жене графа Тентердена. И там еще постоянно встречаться с его мамочкой...

Кроме того, подумала Оливия, когда они с Домиником через некоторое время закончили собирать вещи и спустились к завтраку, только их товарищи по курорту были свидетелями того безумного предложения Доминика. Даже если Марк, Сара или кто-нибудь другой из них захочет посплетничать на этот счет, им просто никто не поверит. Скорее всего, через некоторое время Доминик поймет, что она была права, и будет благодарен ей за проявленную сейчас твердость.

Подобные мысли немного успокаивали Оливию до самого Кале, но на борту корабля их с Домиником поджидал сюрприз.

Доминик громко расхохотался, а из груди Оливии от ужаса вырвался невольный крик, когда, развернув каждый свою газету, они обнаружили, что свидетелями сцены, происшедшей в ночном клубе во Франции, теперь стали не только их соседи по «Моему сердечку», но и все люди, любящие читать утреннюю прессу.

— Не могу в это поверить! — простонала Оливия, уставившись на страницу воскресного номера, целиком отданную под эту тему.

— Посмотри, ты тут очень неплохо получилась, — обратился к ней Доминик, протягивая свою газету с фотографией, где она, откинув голову, смеется, глядя на его улыбающееся лицо. — Хотя мне не очень нравится заголовок: «Граф с жестяным колечком!» — звучит как-то пошло, однако сама статья не так уж плоха, — продолжил Доминик с усмешкой. — Особенно мне польстила одна фраза, где меня называют обходительным и утонченным! — он рассмеялся. — А смотри, что пишут здесь! — он ткнул пальцем в газету.

— О нет! — протянула в отчаянии Оливия, когда увидела заголовок статьи, на которую он ей указывал: «Как устроить свадьбу? Спросите у Оливии Джонсон!»

— Они явно недолго гадали с названием статьи. Воспользовались шуткой, лежащей на поверхности.

— Но, как эти фотографии попали в газеты? Притом так быстро? — спросила молодая женщина Доминика, шокированная количеством всевозможных статей о них.

— Папарацци, — просто ответил ее спутник. — Как ты помнишь, их много крутилось в ночном клубе. Им, наверное, очень хотелось заснять того французского актера со своей женой, но... — Доминик пожал плечами, — самое интересное произошло с нами. И они оказались, к несчастью для нас, тут как тут. Хотя, с другой стороны, — добавил он, — эти статьи избавят нас от необходимости сообщать всем нашим друзьям о том, что мы женимся.

Он усмехнулся Оливии, которая с тяжелым стоном обхватила голову руками.

Конечно, это была случайность, что папарацци засняли их в ночном клубе. Но, если честно, подумал Доминик, сдерживая себя, чтобы не засмеяться, газеты доставили ему огромное удовольствие. Теперь его любимой женщине будет куда труднее увильнуть от западни, в которую она попала.

— Я пройдусь по палубе, немного подышу свежим воздухом, — сказал он Оливии, которая никак не могла прийти в себя, но перед тем, как уйти, обнял ее и погладил по волосам, попытавшись хоть немного успокоить.

Выйдя из каюты, он пошел на другую палубу, вынул свой мобильный телефон и позвонил в справочную службу.

— Здравствуйте, мне бы хотелось узнать телефонные номера редакций газет «Таймс» и «Дэйли телеграф»... Да, да... Спасибо большое, вы мне очень помогли. — Через некоторое время он с чувством выполненного долга отправился обратно к Оливии.

— Ох, Оливия! Я так заинтригована! — на следующий день Морин просто не находила себе места от волнения. Оливия успела только войти в офис, как ее помощница, не дав молодой женщине спокойно снять пальто, сразу же пристала к ней с расспросами. — Сперва все эти фотографии во вчерашних газетах, а сегодня официальное извещение! Оливия, это... это правда, что граф Тентерден попросил тебя выйти за него замуж, надев на палец металлическое колечко от банки с тоником? Ах, как это романтично!..

— Пожалуйста, Мо, не надо! — простонала Оливия, чувствуя себя смертельно уставшей после бессонной ночи. — Это была шутка, просто шутка! — добавила она, пытаясь как-то объяснить Мо, что же все-таки произошло в ресторане.

Морин уставилась на Оливию, явно сбитая с толку.

— Но... но в сегодняшней газете есть извещение...

— Какое еще извещение? В каких газетах? — Оливия с трудом поняла, о чем идет речь. Она мелкими глотками пила только что приготовленный кофе, пытаясь прийти в себя и избавиться от сонливости.

— Вот, посмотри в «Таймсе» извещение о твоей помолвке! — Морин развернула газету на нужной странице и протянула молодой женщине. — Все как нельзя просто.

Морин была права — в газете черным по белому было написано о ней и Доминике:

Граф Тентерден, из замка Челбери, графство Кент, и Оливия Джонсон, единственная дочь лорда Бибери, из поместья Лидгейт, графство Кент, сообщают о своей помолвке.

— Но я не понимаю! Я не давала никаких объявлений в газету! — воскликнула Оливия. — Кто мог это сделать?

Но, как только ее слова отзвучали в комнате, молодую женщину как током ударило — это дело рук Доминика.

— Я убью его! — сжав зубы, проговорила Оливия и, вскочив со стула, принялась с такой скоростью носиться по помещению офиса, что Морин пришлось прижаться к стене, в противном случае Оливия попросту сбила бы ее с ног. В глазах у женщины явно читался ужас — ей казалось, что ее работодательница неожиданно сошла с ума.

— Этот гадкий, низкий, отвратительный двурушник... — кричала Оливия яростно. Внезапно, заметив на столе маленькую вазочку, она схватила ее и изо всех сил швырнула об стену. — Я знаю, что он задумал! Он надеется, что после этого я сразу же соглашусь. Как бы не так! Я еще ему покажу...

— Оливия... Оливия! — Морин попыталась успокоить ее. — Ради бога, скажи, что происходит!

Голос помощницы привел молодую женщину в чувство, она попыталась успокоиться.

— Да... Да... Прости меня... — пробормотала она, глубоко вздохнув, и медленно села опять на свое место за столом. — Извини меня, Мо, — начала она теперь более уверенно. — Я не выспалась, а тут еще такие новости...

Оливия откинулась на спинку стула и прикрыла на мгновение глаза.

Морин несколько секунд в замешательстве смотрела на уставшую от такого выплеска энергии женщину, а потом тихо вышла из комнаты.

Вернулась она через две минуты со стаканом холодной воды и таблеткой аспирина.

— Выпей это, — с тревогой в голосе попросила Морин. — Выпей, а потом расскажи мне, что тебя беспокоит.

Оливия кивнула в ответ.

— Спасибо за аспирин, — она с благодарностью посмотрела на свою помощницу и приняла таблетку. — Знаешь, — сказала она через несколько секунд. — Все так сложно. Я даже не знаю, с чего начать.

— Почему бы тебе не начать с самого начала? — разумно предложила ей Морин.

Оливия устало согласилась и рассказала немолодой женщине обо всем, что произошло в течение последних двух недель, а когда закончила, то была поражена реакцией своей помощницы.

— По крайней мере одна вещь мне кажется совершенно ясной, — Морин смотрела на Оливию с безмятежной улыбкой. — Твоя душа, может быть, и полна сомнений и противоречий, но его светлость точно знает, чего хочет.

— Нет, он тоже не знает, — молодая женщина отрицательно покачала головой. — Я уже, кажется, объяснила тебе, что это была всего лишь шутка, достаточно глупая, обыкновенный подростковый жест. Я имею в виду, что взрослые, разумные люди так не предлагают выйти замуж. Ты со мной согласна? В моем возрасте, я полагаю, можно ожидать чего-то более утонченного от мужчины, причем довольно состоятельного.

Морин молча посмотрела на нее.

— Ты любишь его? — спросила она наконец.

— Это не имеет значения, — пробормотала Оливия, стараясь не встречаться взглядом со своей помощницей. — Я не желаю, чтобы мной играли, как куклой.

— Если ты любишь его, тогда это действительно имеет значение, — тихо проговорила Морин. — Если же нет, тогда все становится очень просто. Единственное, что надо сделать, — и я готова об этом позаботиться, — отправить в «Таймс» и «Дейли телеграф» опровержения. Мы ведь раньше уже занимались подобными вещами, когда наши клиенты внезапно отказывались от свадьбы.

Оливия вздохнула.

— Да, мы так делали.

Видя, что на лице Оливии отражается борьба противоречивых чувств, Морин напрямую спросила ее:

— Ну что, ты хочешь, чтобы я отправила в газеты факсы с извещением об отмене свадьбы?

Оливия еще раз тяжело вздохнула.

— Да... Нет... Я не знаю, — беспомощно закончила она.

— А! Так значит, ты все-таки любишь его?

— Да, черт возьми! — чуть ли не выкрикнула в отчаянии молодая женщина. — Конечно, я люблю этого отвратительного человека! Но я не хочу, чтобы все происходило именно так. С этими глупыми фотографиями в газетах и не менее пошлыми комментариями. И я никак не могу понять, как после таких замечательных двух недель он не смог придумать ничего лучше, чем предложение с кольцом от жестяной банки!

— Я не знаю, что тебе ответить, — призналась Морин. — Если, как ты утверждаешь, вы провели вдвоем великолепный отпуск, не беспокоясь ни о чем, то, может быть, он опасался, что, вернувшись в Лондон, ты снова уйдешь с головой в наше безумно трудное дело и будешь вечно занятой. Вот он и торопится со свадьбой.

— Я давно уже не юная дурочка, — горячо ответила Оливия. — Мы, конечно, провели восхитительное время, но нужно когда-то возвращаться в реальный мир. Поэтому, естественно, я и отказываюсь от этого нелепого предложения. Как можно воспринимать его серьезно?!

Морин, не говоря ни слова, посмотрела на нее. Тщательно обдумав свой ответ, она наконец заговорила:

— Не знаю, думала ли ты об этом, но мне кажется, графу Тентердену пришел в голову тот же самый вывод. Этот человек тоже ведь не глупец, верно? Понимая, что в Лондоне у вас будет меньше возможностей быть вдвоем, он, — тут Морин сделала небольшую паузу, — решил ковать железо, пока оно горячо. И к тому же его предложение — это такой романтический жест! Как бы я хотела, чтобы мне сделали предложение подобным образом! — закончила она с легким завистливым вздохом.

— Да... да... Возможно, ты и права... — Оливия собиралась продолжить, но внезапно раздался телефонный звонок. — Возьми, пожалуйста, трубку, — попросила она свою помощницу. — Я не в состоянии больше ни с кем разговаривать.

К несчастью, это оказался один из ее старых друзей, поздравлявший с предстоящей свадьбой. Поговорив с ним, Оливия повесила трубку, но телефон зазвонил снова. Но это было только начало: все утро звонки следовали один за другим. Друзья, бывшие клиенты Оливии высказывали в трубку свои поздравления и радовались за нее. Многие, шутя, удивлялись, как это ей удалось заполучить одного из самых видных холостяков Англии, а некоторые женщины даже просили поделиться секретом обольщения.

Хьюго же стал немилосердно поддразнивать ее, когда, оказавшись не в состоянии дозвониться до Оливии, забежал к ней в офис с бутылкой шампанского.

— Что за умница! — первым делом сказал он, а потом принес три бокала, чтобы они втроем с Морин смогли выпить за счастливый брак его сестры. — Впрочем, знаешь, Оливия, — усмехнулся он. — Я не могу представить тебя в роли жены графа. Наверное, когда-нибудь ты превратишься в подобие матери Доминика. Будешь старой и злобной...

— Хьюго, прошу тебя не продолжай! — застонала Оливия. — Я все утро пыталась объяснить Мо, что это просто шутка, вышедшая из-под контроля. Поверь мне, пожалуйста, — добавила она, вскинув голову. — Я все время жду, что Доминик позвонит мне и, испуганный, признается в своей ошибке, после чего будет униженно просить у меня прощения. И ему следует извиниться поскорее, а то я уже почти готова свернуть шею этому нахалу!

— Не будь идиоткой, Оливия, — ее брат протянул ей бокал с шампанским. — Даже мне ясно, что он без ума от тебя. Так что, если ты продолжаешь считать все это игрой, ты...

— Подожди минутку! — воскликнула Оливия. Она гневно уставилась на Хьюго. — Когда это ты смог понять, что Доминик без ума от меня? Ты разве с ним когда-либо виделся? Не будешь ли ты так любезен рассказать мне об этом, — какие-то зловещие нотки появились в голосе Оливии.

Ее брат пожал плечами.

— Оливия, это не имеет никакого значения. Я даже не могу вспомнить, о чем мы с ним разговаривали...

— Хьюго! Я знаю тебя всю жизнь, так что не увиливай и ответь мне прямо! — Оливия продолжала в упор смотреть на своего брата. — Когда вы встречались с Домиником?

— Ну, хорошо, если тебе так хочется это знать — он навестил меня где-то месяц назад.

— И? — продолжала допытываться молодая женщина.

— Оливия, сперва успокойся, пожалуйста, — попросил ее Хьюго. В это время Морин, видимо решив, что она лишняя в этой комнате, тихо ушла к себе. — Я тебе клянусь, что причина, по которой он со мной связался, не имеет к тебе никакого отношения. Он даже не упоминал твоего имени, только один раз — уже под конец разговора.

Оливия задумалась на секунду.

— Хорошо. А почему ты мне ничего не сказал о вашей встрече? — спросила она затем. — И мне все-таки очень интересно узнать, зачем он тебя нашел.

Ее брат тяжело вздохнул.

— Возможно, мне стоило сказать тебе о моей встрече с ним, но он попросил меня ничего об этом не говорить — по причине того, что тебе это могло показаться несколько странным.

— Ох! — с шумом выдохнула молодая женщина воздух. — Хьюго, сядь, пожалуйста, и расскажи мне все, что ты от меня скрывал раньше!

Десять минут спустя Оливия устало откинулась на спинку своего стула, выслушав объяснения брата.

— Доминику, похоже, пришлось изрядно потрудиться, вовлекая нас в свои грязные игры, — горько сказала она Хьюго, когда узнала, каким образом тому досталась последняя работа. Как оказалось, к нему обратилась некая фирма, которая занималась строительством новой, современной деревни по заказу одного клиента. Им был нужен план разбивки садов этой деревни. Хьюго предложил свой вариант, и тут появился сам клиент, — им оказался Доминик, — и одобрил его.

— Ты не права, Оливия, — немного обиженно протянул ее брат. — Я выиграл конкурс честным путем. Ты можешь мне не верить, но я видел некоторые другие проекты, предложенные вместе с моим. Так вот, мне не слишком трудно поверить, что мой оказался лучшим. На самом деле, — добавил он. — Чтобы никто не подумал, что он выбрал меня только потому, что мы с ним давно знакомы, он и попросил меня не говорить о нашем разговоре. Мы не виделись бог знает сколько лет, я был рад выполнить его просьбу.

— Гм! — Оливия понимала, что рассказ звучит вполне убедительно, но интуиция подсказывала ей, что все было не так просто.

— Подожди минутку, — быстро сказала она. — А как Доминик тебя нашел? Ты же только переехал в свою новую квартиру...

Хьюго покачал головой.

— Не имею понятия. Как бы то ни было, твое имя прозвучало только один раз. Мы говорили о том, когда мне следует начать работать. Я вскользь заметил, что время, к несчастью для меня, не самое удачное, ибо мы собирались с тобой устроить отпуск на лыжах.

— Ну и? — Оливия начала понемногу догадываться о том, что произошло.

— Доминик отнесся к этому сочувственно. Он сожалел, что ему придется оторвать меня от отдыха. Пожелал Джону Грэхему найти кого-нибудь на мое место...

Оливия громко вскричала от возмущения.

— О да! И тогда Грэхем вспомнил о существовании своего друга Доминика, — ее голос был полон иронии. — Какой же этот Тентерден лживый мерзавец!

— Успокойся! Сейчас ты похожа на шизофреничку, — сказал Хьюго тихо и мрачно. — Ради бога, Оливия, неужели тебе надо объяснять, что Доминик по-настоящему умный мужчина. А к тому же он деловой человек и не стал бы рисковать своими деньгами, наняв брата знакомой ему женщины на работу лишь для того, чтобы иметь возможность провести каникулы с этой женщиной. Ты можешь это понять?

Оливия тяжело вздохнула.

— Наверное, ты прав. — Она поняла, что во многом Хьюго был недалек от истины: Доминик в первую очередь бизнесмен. Молодая женщина снова обратилась к брату: — Все кажется мне таким странным. В моей жизни никогда не случалось столько «совпадений» — не знаю, как это назвать, — сколько их было за последний месяц. Может, я старею, как наш отец?

— Не будь идиоткой! — рассмеялся Хьюго. — Между прочим, ты сообщила ему твои последние новости?

— Господи! Нет еще! — Оливия внезапно почувствовала себя виноватой из-за того, что из-за Доминика совсем забыла о своем отце. — Я не разговаривала с ним со дня своего отъезда во Францию. — Молодая женщина быстро придвинула к себе телефон и набрала номер.

Через несколько минут, закончив разговор, она повесила трубку.

— Не понимаю, почему со вчерашнего вечера я ничего не слышала от моего так называемого жениха, — сказала Оливия брату. — Между тем, думаю, тебе будет интересно узнать, что Доминик, оказывается, звонил нашему папе, и, по словам нашей домоправительницы миссис Дуглас, он сейчас весь светится от радости. И требует бокал шампанского, чтобы выпить — я цитирую — «за счастливую пару»!

— Господи боже! — воскликнул Хьюго. — Похоже, папа совсем вышел из ума.

— Не самое удачное выражение, — нахмурилась Оливия. — Он, конечно, мыслит не так ясно, как раньше, но он не сумасшедший. Однако, как ты думаешь, зачем Доминик звонил папе, когда лет десять, он небось и не вспоминал о его существовании.

— Откуда я знаю? — пожал плечами Хьюго. — Может быть, он спрашивал позволения жениться на тебе? Хотя звучит не слишком убедительно.

Вскоре ее брат ушел, и молодая женщина провела оставшуюся часть рабочего дня, размышляя над странной ситуацией, в которую она попала. Затем она отвезла Морин домой, а вернувшись, решила что-нибудь выпить. В холодильнике стояла бутылка шампанского, принесенная Хьюго, и молодая женщина, взяв ее, уселась с ногами в кресло. Пора разобраться с Домиником! Что за странное поведение, в самом деле? Решив, что она при первой же возможности серьезно с ним поговорит, Оливия тут же услышала настойчивый звонок в дверь.

— Ха-ха! — воскликнула она мрачно, открыв ее: на пороге стоял Доминик.

— Здравствуй, дорогая! Пустишь в дом? — улыбнулся он.

— Привет, разлюбезный женишок! — проговорила она саркастически, отойдя в сторону и позволив ему войти. — Ты, наверное, был чертовски занят сегодня!

Доминик проворчал что-то непонятное и последовал за ней в гостиную.

— Дорогой, — не меняя тона, сказала ему Оливия, — ты должен дать мне кое-какие объяснения. У меня накопилась к тебе масса вопросов. Начиная с...

— Подожди, — Доминик поднял руку. — Я не хочу причинять тебе хлопот, но...

— Это меняет дело, — молодая женщина взглянула ему в глаза. — Итак, что ты хочешь мне сказать?

— Я только хочу сказать, что ничего не ел с самого утра. Итак, я обещаю ответить на каждый твой вопрос искренне и как можно полнее, но сначала ты должна переодеться и поехать со мной в ресторан. Поверь мне, я умираю с голоду.

Оливия с тяжелым вздохом еще раз взглянула на него.

— Ты невозможен, Доминик. Но я согласна, если ты выполнишь свое обещание.

— Клянусь, — заверил он ее, а потом быстро наклонился и поцеловал. — Теперь же, пожалуйста, поторопись, я в самом деле ужасно голоден.

— Насколько я тебя знаю, — говорила Оливия Доминику через некоторое время, когда они сидели за столиком одного маленького, но очень романтического ресторанчика Лондона, — еда у тебя всегда стоит на первом месте, впрочем, как у каждого настоящего мужчины.

Доминик рассмеялся.

— Наверное, ты думаешь, что единственная причина, почему я хочу жениться на тебе, — это твое умение прекрасно готовить?

— Единственная причина? — переспросила она. — Если это действительно так, то, по-моему, проще нанять на работу к себе в дом первоклассного повара.

Доминик лениво улыбнулся молодой женщине.

— Ты права, может быть, именно так и стоит поступить, — согласился он, а затем взял ее руку и поднес к своим губам. — Мне почему-то кажется, что сердцем ты всегда знала, как я к тебе отношусь. И хотя порой давала выход своему гневу, понимала, что я искренен в своих чувствах. Или я ошибаюсь?

— Ну, может быть... — поколебавшись, ответила Оливия. — Однако я не из тех людей, которые пытаются перейти реку, не убедившись на сто процентов, что там есть брод. Ты должен признать к тому же: иногда ты причинял мне немалое беспокойство.

Она попыталась выдернуть руку из его цепких пальцев, но у нее ничего не получилось.

— Прошу тебя, не надо, — прошептал Доминик и снова поднес ее руку к губам. Заметив невдалеке официанта, он сделал ему знак свободной рукой.

— Сначала самое важное, — твердо сказал он ей, когда официант вскоре подошел к их столику с серебряным подносом, на котором лежала маленькая коробочка, обтянутая черной кожей. — Я обсужу с тобой все, что ты хочешь и отвечу на любые вопросы, но сперва позволь мне подарить тебе настоящее кольцо, взамен того из алюминия. — Доминик взял коробочку с подноса и поставил перед ней. — Должен сказать, — продолжил он, доставая свой подарок, что я могу поменять его на одно из четырех других колец, лежащих в сейфе ресторана. Но это мое любимое, поскольку оно лучше всего подходит к твоим огромным зеленым глазам, — с этими словами Доминик надел ей на палец великолепное кольцо с бриллиантом и изумрудом.

— О, Доминик! — выдохнула от восторга молодая женщина, любуясь фантастически красивыми камнями, переливающимися всеми цветами радуги в дрожащем пламени свечей.

— Тебе нравится? — прошептал он.

— Да... — Она с трудом оторвала свой взгляд от кольца. — Я люблю тебя, Доминик, но... но ты совершенно уверен, что хочешь жениться на мне?

— Всем сердцем, — сказал он ей мягко, а потом заключил ее в свои объятия, награждая за долгое ожидание поцелуем.