Всему свое время

Ира

– Как вы смотрите на то, чтобы съездить в командировку? – спросил у меня вице-президент.

Он всегда был исключительно вежлив. Ведь мог просто заявить: «Поедете в командировку», – и плевать на мою реакцию. Но нет, он смотрел на меня сейчас так, будто скажи я, что «ни за что и никогда», и он недрогнувшей рукой перечеркнет все планы банка на месяц, а то и на квартал вперед.

– Командировка? – сказала я. – Замечательно!

– Вот и отлично, – обрадовался вице-президент.

Я действительно была рада командировке или изображала энтузиазм, потому что у меня не было другого выхода? Зависело от того, куда предстояло отправиться.

– Куда командировка? – спросила я.

– В Новосибирск. – Вице-президент смотрел на меня вопросительно: мол, как, устраивает?

Уппс!

– Новосибирск? – Я все-таки не сумела скрыть своего разочарования. – В январе?

Сорокаградусные морозы, пронизывающие до костей ветра, горы снега – нужно быть экстремалом для того, чтобы чувствовать радость при таком известии.

– К сожалению. – Вице-президент развел руками. – Срочное дело. Никто из руководства полететь не может, поэтому мы решили отправить вас…

А вот это уже было интересно.

– Э-э… – начала я, не зная, как бы задать вопрос, чтобы не опростоволоситься.

– Да, – улыбнулся вице-президент, – дерзайте и знайте, что ваше будущее в ваших руках.

С ума сойти, думала я, покидая его кабинет. Какое же кресло ждет меня в перспективе? Теперь ночи спать не буду, перебирая всевозможные варианты. Надеюсь, не руководящий пост в провинции. Это, конечно, всегда рассматривается как повышение, и только идиоты от такого отказываются, но уж очень не хочется расставаться с Москвой. Если только Питер…

– Удачный день? – спросил мой новый бой-френд, когда мы сели ужинать.

– Спрашиваешь просто так или тому есть веские причины? – усмехнулась я.

– Выглядишь так, словно у тебя был удачный день, – сказал он, накладывая мне ризотто.

Готовил он сам. Вкусно, изобретательно, с удовольствием. Но только на своей собственной кухне. Поэтому мы все чаще встречались у него. Я уже привыкла к спартанской обстановке и огромному, величиной в полстены, телевизору. Следующей фазой что? Зубная щетка в стаканчике на полочке Из зеленоватого стекла? Иногда у меня мелькала мысль: а нет ли в этом какого дальнего умысла? Но потом я отгоняла ее. Современные мужчины – организмы примитивные, куда им до изощренности легендарного Казановы! Хотя… кто знает.

– Я взял билеты, – сказал он, когда мы покончили с ризотто.

– Куда? – поинтересовалась я.

– В театр. Ленком.

– Здорово. Когда?

– Двадцать седьмого.

Уппс!

– Я не смогу, – сказала я, составляя тарелки в посудомоечную машину.

– Что так? – В голосе его сквозило разочарование.

– Командировка. Улетаю двадцать шестого, на три дня.

– Далеко? Может, сможешь вырваться вечером? – Он подмигнул.

– Ну да, – рассмеялась я, – метнусь сквозь три часовых пояса на спектакль в Ленкоме.

– Жаль. – Он включил чайник. – Так куда едешь?

– В Новосибирск.

– В Новосибирск? – Он присвистнул. – Удачно.

– Что ты имеешь в виду?

– Повидаешься с подругой. Узнаешь, как у нее дела.

– Да, – проговорила я с некоторым сомнением.

– Или что? – Он испытующе смотрел на меня. – Не хочешь?

Он был очень проницателен. «Адвокат, – смеялся он, когда я говорила ему об этом, – профессия обязывает». Мне это в нем нравилось. Не люблю людей, которым нужно все до молекул разжевывать. Но иногда его реплики ставили меня в тупик. Как, например, сейчас.

Я и вправду не была уверена, что хочу повидаться с Машкой. Увидеть ее грустное личико и мучиться от сознания, что не могу помочь ей. А могла? Не знаю. Во всяком случае, хотела. Как выяснилось после Марусиного отъезда, в своем стремлении я была не одинока.

Алла учинила мне настоящий скандал тогда, в октябре, узнав, что Маруся не выйдет к ней на работу.

– А я-то думала! – стонала она. – А я-то хотела!

– Алла, извини, – каялась я, – но сама понимаешь…

– Она меня бросила! – чуть ли не рыдала Алла.

– Ты ее даже не видела, – удивлялась я.

– Ну и что, – возражала Алла, – я уже полюбила ее.

– Извини, – вновь каялась я.

– И что там она теперь? – спрашивала Алла. – Что с ней?

Я не знала. Время шло, а от Машки новостей было кот наплакал. Я звонила ей два раза. Привет-привет, как дела – нормально. Кто-то был дома, не иначе. «Я напишу тебе», – пообещала мне Машка во второй раз, это было в середине ноября. Пишет по сей день. Больше я не звонила. Рука не поднималась взять трубку и еще раз набрать ее номер. А вдруг там все плохо? Черт, а я, оказывается, трусиха.

– Можешь не сообщать ей, что едешь, – вклинился в мои размышления голос Олега. – Остановишься в гостинице. Она ничего и не узнает.

Он сочувственно смотрел на меня. Он все понимал. Я помотала головой:

– Нет, это уж совсем по-свински.

– Правильно, – сказал он, – человек должен уметь держать удар, что бы ни случилось.

– Ты умеешь?

– Учусь.

Он вошел в мою жизнь так естественно, будто место это дожидалось именно его. Сначала приглашение на чашечку кофе, после – на ужин, затем – на модную выставку. А потом в конце ноября был его день рождения. Стрелец. Со Стрельцами у меня всегда складывались неплохие отношения. Правда, раньше они не переходили в нечто большее, а тут вот перешли. Сразу после дня рождения.

Не было «Ах!», не было нервозного бдения у телефона: «Позвонит – не позвонит?» «Н-да, – подумала я сначала. – А где сумасшествие? Где полет?» Но честно сказать, так мне даже больше нравилось. Раньше, когда и сумасшествие и полет валились на меня со всех сторон, все заканчивалось плохо. Иногда очень плохо. Слезы, хандра, мысли о том, что жизнь – редкостное барахло. Хорошо, хоть до вопроса «А зачем она мне тогда?» дело не доходило.

Сейчас все было иначе. Может, потому, что инициатором в кои-то веки выступала не я. Он меня обхаживал. Я снисходила. Приятное, черт возьми, ощущение.

А еще он понимал меня. И принимал такой, какая я есть. С неразговорчивостью по утрам, с резкими и совершенно необъяснимыми перепадами настроения, с нелюбовью к бестолковым шумным тусовкам и маниакальным стремлением к идеальному порядку в доме. Наверное, мне следовало сказать «спасибо» Пете – за то, что невольно свел нас с Олегом.

Я все-таки позвонила Марусе накануне своего приезда.

– Привет, Машка, – сказала я, когда Маруся сняла трубку.

– О, привет! – обрадовалась она. – Как дела?

– Нормально, – ответила я. – А как ты? – И затаила дыхание.

– Да все хорошо, – бодро отрапортовала Маруся.

– Да? – вырвалось у меня.

– Ты извини, что так и не написала, – сказала она. – Все некогда было. Но обещаю, прямо вот завтра сяду…

– Не напрягайся, – перебила ее я. – Расскажешь все живьем. Я еду к вам в командировку.

– Да ты что? – возбужденно вскричала Машка. – Когда? Надолго?

– Завтра прилетаю. Вечером, – ответила я. – И улечу в четверг, тоже вечером.

– Я тебя встречу, – сказала Маруся.

– Да не надо, – запротестовала я. – Тащиться в такую даль. Я приеду в город, заселюсь в гостиницу и позвоню.

– Я встречу тебя, – повторила Маруся. – Говори номер рейса.

– Как хочешь, – пробормотала я и продиктовала ей номер рейса. – Но если вдруг вылет отложат, то не мучайся…

– Не бери в голову, – сказала Машка, и мы распрощались.

«Не бери в голову»? В Марусиных устах? И этот энергичный тон… Да с Марусей ли я разговаривала? Впрочем, завтра все увижу своими глазами.

Самолет прибыл в Толмачево вовремя. Он подрулил к самому зданию аэровокзала, пассажиры покидали борт и пешком шли в зону прилета. Я ступила на трап и вдохнула морозного воздуха. «Минус десять, – сказала стюардесса и совсем неформально добавила: – Вам повезло, позавчера у нас было минус тридцать». Вот уж действительно. Хотя я была экипирована на славу. Даже взяла с собой теплую шапку, тогда как в Москве обычно обходилась капюшоном.

Марусю я увидела сразу же, едва вошла в зону прилета. Она стояла за стеклянными дверями, в шубе из канадского енота, с шапочкой из чернобурки в руках.

– Я здесь, я здесь! – закричала она, как только увидела меня.

– Привет, Марьяна, – сказала я, выходя за двери и падая в ее объятия.

– О! – выдохнула Машка и звонко поцеловала меня в щеку. Отступила на шаг, оглядела меня и сообщила: – А ты совсем не изменилась.

– Ага, – усмехнулась я, – если учесть, что мы с тобой виделись всего три месяца назад…

– Да, – протянула Машка, – а как будто целая жизнь прошла.

Честно сказать, мне так не показалось, но спорить с Машкой я не стала. Кто знает, что там у нее происходило в последнее время.

– У тебя еще какой-то багаж, – спросила Маруся, – или это все?

– Конечно, все, – ответила я. – Я же всего на три дня.

– Тогда пошли, – предложила она.

– Да, где у вас тут такси? – Я взялась за ручку своей сумки.

– Такси нам не понадобится, – сказала Маруся.

– Что? – удивилась я.

Не Петя же повезет меня из аэропорта?!

– Сейчас, подожди. – Машка достала из кармана мобильный телефон и принялась тыкать пальцем в его кнопочки. Приложила к уху, подождала немного, потом ей, видимо, ответили. – Да, – сказала она, – я уже встретила ее. Куда нам идти? – И через пару секунд: – Понятно. Все, мы идем.

– Кто это? – спросила я, когда мы двинулись к выходу из здания. – С кем ты разговаривала?

– А, – махнула она рукой, – сейчас увидишь. Значит, точно не Петя. Другой мужчина? Не может быть. Я искоса взглянула на Марусю. А почему нет? В этом был бы определенный смысл. Петя завел себе девушку, а Маруся – мужика. Так тоже можно жить.

Мы вышли из аэровокзала, повернули направо и пошли вдоль здания.

– У вас тепло, – сказала я.

– Да, – кивнула Маруся. – Но наверное, ненадолго. На следующей неделе опять обещали похолодание. Тебе повезло. Или, может, это ты привезла нам такую погоду? Как там у вас, в Москве?

– Минус два – минус три.

– Значит, это действительно ты, – рассмеялась Маруся. – Ага! – воскликнула она. – Вон, вижу. – И замахала рукой.

Ярко-красный маленький «пежо» тронулся со стоянки и подкатил к нам. Дверца со стороны водителя распахнулась, и появилась молодая дама в темной кожаной куртке, отороченной черным мехом.

– Вы быстро, – произнесла она, вместо приветствия.

– У нее не было багажа, – ответила Машка.

– Добрый вечер, – сказала я, разглядывая даму.

– Ой, простите! – воскликнула она. – Здравствуйте. С приездом. Меня зовут Алена. – И протянула мне руку.

Я сняла перчатку и пожала ее ладонь:

– Ира. Очень приятно.

– Сумочку сюда. – Маруся тем временем хлопотала у багажника. – Все. Садимся. Ирка, ты – вперед.

– Почему? – запротестовала я. – Я же гостья. Сяду сзади.

– Нет. – Машка подтолкнула меня к передней дверце. – Я не люблю ездить впереди.

– Она и сюда ехала сзади, – подтвердила Алена. – Садитесь, садитесь.

Я забралась в салон. Тепло. Все же я успела немного подмерзнуть. Что значит с непривычки. Алена села на свое место и зажгла свет.

– Пардон, я тут уронила… – Она наклонилась и стала шарить рукой по полу.

– Может, сюда укатилось, – подала с заднего сиденья голос Маруся.

– Нет, все, нашла. – Алена выпрямилась и повертела у меня перед носом кулачком с зажатым в нем мобильником.

На среднем пальце ее руки тускло блеснуло кольцо с крупным желтоватым камнем.

Стоп.

Алена. Кольцо с топазом. Каштановые – как я успела рассмотреть – волосы. И эти духи… Ну конечно же «Ле па Кензо».

Стоп. Стоп. Или я совсем сошла с ума или одно из двух.

– Машка, – повернулась я к Марусе, – это кто? – и бесцеремонно ткнула в Алену пальцем.

– О! – ответила Машка и рассмеялась. – Я совсем забыла. Она же ничего не знает.

Алена с улыбкой смотрела на меня.

– Да, – кивнула она, – это я. Прикольно, правда?

Прикольно? Скорее, странно. Или если еще точнее – страннее не придумаешь.

– Но… – начала я.

– Сейчас мы тебе все расскажем, – перебила меня Машка. – Поехали, да?

Алена кивнула и вдавила педаль газа. Мы сорвались с места так резво, будто собирались участвовать в гонке «Формула-1».

– Сори, – сказала Алена, – езжу еще не очень.

– Новая машина, – пояснила мне с заднего сиденья Машка.

– Первая машина, – поправила ее Алена.

Бред какой-то. Просто две подружки.

– Ну? – повернулась я к Марусе. – Вы обещали все рассказать.

– А… – задумалась Машка, – а с чего началось-то все?

– С магазина, – подсказала Алена. – Когда я пришла к Пете…

– Да, точно, – подхватила Машка, – когда ты пришла к Пете и учинила ему скандал.

– Скандал? – переспросила я. – За что?

– За все, – ответила Алена. – За то, что врал.

– Что, – я не могла сдержать усмешки, – не хотел жениться?

Алена фыркнула:

– Если бы.

– У нее был парень, – вмешалась Маруся, – а Петя ревновал. И сказал ей, что Алекс, ну, в смысле Аленин парень, собирается жениться на одной там. Что она беременна и всякое такое. И принес, представляешь, даже какие-то документы, которые это подтверждали. Вроде как он специально нанял частного детектива, и тот ему все это раскопал…

Я слушала Машку, открыв рот. Частный детектив? Документы? Впрочем, чему я удивляюсь? Нанял же Петя адвоката на второй день после того, как Маруся убежала из дома.

– Так вот, – продолжала тем временем Маруся, – все это было вранье. Бумаги эти.

– То есть? – спросила я.

– Сфабрикованы, – пояснила Алена. – Он же принес ксерокопии, а с ксерокопиями можно сделать все, что угодно.

Я кивнула. Это точно. Ножницы, замазка, ксерокс, ловкость рук и никаких проблем.

– Алена узнала об этом и решила проучить его, – сказала Машка.

– Да не то чтобы решила, – поправила ее Алена, – просто вдруг накатило желание взглянуть ему в глаза и сказать все, что я думаю по этому поводу.

– И залепить ему пощечину, – добавила Машка.

– Это был экспромт, – возразила Алена.

– В общем, – продолжала Маруся, – она приехала к нему в магазин, вошла, отвела в угол и выдала все. И в конце…

– Потом я поворачиваюсь, – вклинилась в Машкин рассказ Алена, – и вижу знакомое лицо. Не могу сразу вспомнить, откуда знаю эту женщину, но машинально говорю: «Здравствуйте». А она мне тоже – «Здравствуйте». И спрашивает: «Вы меня не помните?» И тут я вспоминаю. Самолет. Говорю: «Ну, как же, как же, помню отлично». И интересуюсь: «А что вы тут делаете? Покупаете что-то?» Не то чтоб мне в тот момент было действительно интересно, но, знаете, я была как на автопилоте. Болтала лишь бы болтать, чтобы прийти в себя.

– А я ей отвечаю, – подхватила Машка, – нет, заехала к мужу. «К мужу?» – спрашивает она. Да, говорю, к тому, которому вы только что по физиономии съездили.

Они обе улыбаются. Я же чувствую себя как будто в некоем сюрреалистическом фильме. Алена коротко взглядывает на меня.

– На самом деле это было не так весело, как звучит сейчас, – говорит она. – На самом деле это было… – она делает паузу, видимо подбирая подходящее слово, – опустошающе, что ли… Я смогла ей тогда ответить только: «О!» – или что-то в этом духе и ушла. Это уже потом… Ой! – вдруг воскликнула она. – Тормознем? Мне надо заправиться.

– Конечно, – хором ответили мы с Марусей. Алена заехала на заправку, взяла деньги и побежала к диспетчеру. Я проводила ее взглядом.

– Не могу поверить… – сказала я.

– Он ей был не нужен, – вздохнула Машка.

– Кто? – повернулась я к ней. – Ее парень?

– Петя.

– С чего ты взяла?

– Она так сказала.

– И ты ей поверила?

– Да, – кивнула Маруся. – Поверила.

– Но как же ее дифирамбы Пете в самолете? – вспомнила я. – Великая любовь. Два года безоблачных отношений. Квартира. Гогеновские мотивы на стенах.

Машка улыбнулась:

– Придумала. Она все придумала. Они знакомы с прошлой зимы. Квартиру она купила сама. Стены расписывала подружка, дизайнер.

– Зачем? – удивилась я. – Зачем ей это было нужно?

– Хотела показать, что у нее все хорошо. Чтобы я не жалела ее.

Я посмотрела на Алену, болтавшую с парнем, заправлявшим соседнюю машину. Сколько ей там? Тридцать три? Тридцать пять? Не помню, но помню, что где-то около этого. Наверняка все уже достали своими вопросами: почему не замужем да когда собираешься? Знакомое дело. С годами вырабатывается защитная реакция. У кого какая. Я лично посылаю всех куда подальше. Мол, не ваше дело. У Алены, видно, нервы потоньше моих – она предпочла врать.

Алена подошла к машине, открыла дверцу и сказала:

– Знакомого встретила. Еще десять минут и поедем. Мы с Машкой дружно кивнули. Алена бегом вернулась к парню.

– У нее куча знакомых, – проговорила Маруся.

– Похоже на то, – сказала я. – Но, Машк, как все-таки вышло, что вы?..

– Я ей позвонила, – ответила она.

– Телефон-то где взяла? – удивилась я.

– У Пети. В мобильном.

Как все просто.

– Зачем? – спросила я. – Зачем ты ей позвонила?

– Хотела знать, что там на самом деле происходит, – подумав, ответила Машка. – Такое это противное состояние, когда ты тыкаешься, как в потемках. А потом… – она замялась, – она мне понравилась…

– Понравилась? – Удивлению моему не было предела.

– Она милая, – сказала Машка.

– Согласна, но ведь она и Петя…

– Он был ей не нужен, – сказала Машка.

– Но ведь что-то у них было, – возразила я. – Зачем она тогда?..

– Мне кажется, у нее было такое время, когда все, вот все. – Машка задумчиво смотрела в окошко. – Когда кажется, что больше нечего ждать. А тут Петя. Со своим обожанием.

– Петя? – изумилась я. – С обожанием?

– Ты бы видела его лицо, когда она заявилась в магазин. Он был просто никакой. Коврик под ногами. Я уже начала подозревать, что он втрескался в нее по уши, но когда увидела его, просто остолбенела. – Машка, немного помолчав, добавила: – И продолжает ведь… Видно, его здорово зацепило. Жалко его иногда становится.

– Жалко? – усмехнулась я. – И что?

– Ничего, – пожала плечами Маруся. – Просто жалко.

Я зевнула.

– Устала? – озаботилась Маруся.

– Да нет. Перелет. Может, поэтому зеваю.

– Она похожа на тебя, – вдруг сказала Машка.

– Кто? – Я уставилась на нее.

– Алена. Я все время думала об этом. И когда в Москве была, и потом. Знаешь, у меня ведь совсем никаких подруг тут не завелось за все эти годы…

– Знаю, – кивнула я.

– А тут Алена. Я и подумала… – Маруся смущенно улыбнулась, – когда поняла, что там все не так, как казалось вначале. Я подумала, может, мы сможем с ней подружиться. Как с тобой. Ты ведь не против?

Я вздохнула:

– Марьяна, ну ты даешь!

– Что? – испугалась Машка.

– Да делай ты что хочешь. Это же твоя жизнь. И нечего на других оборачиваться.

– Все! – Дверца распахнулась, и Алена, слегка припорошенная снежком, нырнула в салон. – Извините, но нужно было кое о чем договориться.

– Это не просто, – задумчиво проговорила Маруся.

– Конечно, – кивнула я. – Но лиха беда начало.

– Вы о чем это? – поинтересовалась Алена, поворачивая ключ в зажигании.

– Да так, – сказала я, – о жизни. Алена весело рассмеялась:

– Смешная штука, правда? Да, забавная.