Всей силой любви

8

Назойливый трезвон родительского будильника вырвал Кэрол из сумрака спутанных, тревожных снов, и она некоторое время лежала с открытыми глазами, пытаясь сообразить, какого черта поставила его на половину пятого.

Окончательно проснувшись, Кэрол вынуждена была признать, что раз уж ей пришлось вставать в такой ранний час, она не могла бы выбрать для этого более прекрасного утра.

С трудом заставив себя подняться с постели, девушка подошла к окну. Еще неяркое солнце поднималось над горизонтом на фоне чистого бледно-голубого неба, обещая чудесный летний день.

Далекие воспоминания детства, когда она рано вставала по утрам, чтобы помочь родителям на ранчо, прежде чем отправиться в школу, нахлынули на Кэрол с неожиданной остротой, вызывая болезненную ностальгию. Стоя перед открытым окном и вдыхая бодрящий и свежий деревенский воздух, она вдруг пожалела о том, что добровольно отказалась от всего этого ради жизни в городе.

Долгие годы Кэрол стоически внушала себе, что не скучает по деревне и предпочитает тихой размеренности лихорадочный темп городской жизни. Она убеждала себя, что те, кто говорит о деревне с ностальгией и завистью, на самом деле думают лишь о живописных пейзажах с глянцевых открыток, которые не имеют ничего общего с реальностью. Посмотрели бы они на все это, когда деревенские проселки утопают в грязи.

Конечно, воздух там всегда пахнет свежестью и полон живых ароматов земли и. травы, но…

Ты приехала сюда не для того, чтобы любоваться, видом из окна и размышлять о погоде, напомнила себе Кэрол, а для того, чтобы работать.

Вчера вечером у нее возникла мысль, что самое простое – это встать попозже, чтобы не столкнуться с Ленардом, но это было бы ничем иным, как трусостью, и она решительно отказала себе в этом.

Нет, она покажет ему, что, как бы сильно ни сожалела о том, что случилось, и какое бы смущение ни испытывала, все равно не боится встретиться с ним лицом к лицу. Это должно подействовать, как горькое, по полезное лекарство, и чем скорее его принять, тем будет лучше. К тому же они оба будут слишком заняты работой, чтобы вспоминать о вчерашнем поцелуе.

Кэрол быстро приняла душ, а потом надела старые хлопчатобумажные джинсы и удобную свободную майку. Эти вещи она носила еще в те годы, когда жила с родителями на ранчо, и никогда не посмела бы надеть их ни в Мемфисе, ни в безупречном крошечном коттедже, который принадлежал родителям Эдгара.

Причесавшись, она торопливо положила на лицо немного защитного крема, надела старые кроссовки и вышла из спальни.

Наверное, Ленард еще спит, решила Кэрол и, осторожно пройдя мимо его комнаты, спустилась вниз. Открыв дверь кухни, она услышала аромат свежего кофе и в нерешительности замерла на пороге. Девушка не рассчитывала застать здесь Ленарда, однако тот уже услышал звук открывшейся двери и обернулся. В первый момент он не смог скрыть удивления, затем нахмурился и пристально посмотрел на нее.

Кэрол выдержала его взгляд настолько спокойно, насколько смогла, но на большее ее не хватило.

– Ты ведь сам сказал, что сегодня надо встать пораньше! – сказала она дрожащим голосом.

– Да, но я не рассчитывал, что ты тоже пойдешь работать.

– Для этого я сюда приехала, – сурово заметила Кэрол.

В глубине души девушка уже начала понимать, что даже если бы родители не отбыли раньше назначенного срока, они все равно не успели бы за три дня научить ее всему, что необходимо делать для нормального функционирования хозяйства. Однако она не собиралась признаваться в этом кому-либо, и в особенности Ленарду.

Попугай, который насвистывал популярную ковбойскую песенку, как только Кэрол приблизилась к столу, с чувством проговорил:

– Красивые ножки.

Она раздраженно сверкнула на птицу глазами, но Ленард успокаивающе произнес:

– Не обращай внимания. У него была пестрая жизнь. Кажется, перед тем как попасть в ваш дом, он стал жертвой распада семьи.

– Это не удивительно, – язвительно заметила Кэрол, все еще косясь на попугая, который начал деловито чистить перышки. – Я могу даже предположить, что он стал его причиной.

– Налить тебе кофе? – предложил Ленард, указывая на кофеварку. – Я уже позавтракал, но если ты хочешь бутерброд…

– Если я захочу бутерброд, я прекрасно смогу сделать его себе сама, – сердито сказала она.

Ну когда он наконец уйдет и оставит меня в покое? – раздраженно думала девушка. Неужели не понимает, как неуютно я чувствую себя в его присутствии?

Ленард вел себя так, как будто ничего не случилось, но этого было недостаточно, чтобы Кэрол могла с легкостью выбросить из головы вчерашний вечер. Она с подозрением посмотрела на Ленарда, стараясь понять, что кроется за его спокойствием и невозмутимостью. То ли он намеренно расставляет ей новую ловушку, то ли под внешней учтивостью пытается скрыть свои тайные замыслы… А может быть, считает, что после вчерашнего она станет настаивать на том, чтобы он покинул этот дом, и боится, что тогда ему будет труднее навредить ее родителям?

Я имею полное право потребовать, чтобы он уехал, решила Кэрол, наливая себе кофе. Взяв чашку, она подошла к столу, стараясь держаться от Ленарда на расстоянии.

Его поведение по отношению к ней было просто отвратительным, и она понимала, что должна заставить его уехать, но не смела сказать об этом прямо. Кэрол боялась, что он сможет выкрутиться – например, заявив, что она добивается его отъезда вовсе не потому, что он поцеловал ее, а потому, что сама спровоцировала этот поцелуй.

И она не сможет отрицать это. Если бы Ленард был порядочным человеком, то уехал бы сам, не дожидаясь моей просьбы, решила Кэрол. Но, с другой стороны, тогда вообще ничего бы не произошло.

Вот Эдгар никогда не повел бы себя подобным образом.

Она сделала глоток кофе и сердито сжала губы, поняв, что думает об этом не с благодарностью, а скорее с сожалением. Ну как можно быть такой глупой!

Кэрол уже допивала кофе, когда во двор въехал старенький фургон, встреченный неистовым лаем собак и кудахтаньем разбегающихся кур.

– Это приехали Патрик и Томас, – объявил Ленард. – Я пойду, а ты спокойно заканчивай завтрак. Можешь не торопиться.

Конечно, ведь ты не хочешь, чтобы я наблюдала за тобой, мрачно подумала Кэрол, глядя ему вслед, и воображение уже рисовало ей яркую картину того, как он делает маминой любимой кобыле укол, впрыскивая вирус трудно определимой болезни, чтобы испортить репутацию ее родителей и погубить их бизнес. Это будет не так уж сложно сделать – ведь он сам сказал, что лошадям время от времени колют витамины.

Подгоняемая этими подозрениями, Кэрол, не обращая внимания на урчащий от голода желудок, сделала последний глоток кофе и поспешила следом за Ленардом.

Двор был пуст, и она, машинально бросив курам пару горстей зерна, направилась к конюшне.

Приблизившись к конюшне, девушка увидела, что двери ее уже открыты. Ленард выводил оттуда пегую кобылу, а рабочие выгружали из фургончика сено.

Увидев Кэрол, Ленард подошел к ней и остановился так близко, что она сразу же почувствовала исходящий от него аромат, смешанный со свежим запахом сена. Ей почему-то захотелось коснуться его кожи губами. Она покраснела и поспешно шагнула назад.

Предупреждающий возглас Ленарда заставил ее замереть, но было уже поздно – наступив на лежащие грабли, девушка начала терять равновесие.

Он протянул руку и схватил Кэрол за руку, чтобы не дать ей упасть. Как только его пальцы сомкнулись вокруг ее запястья, она едва не задохнулась от стремительно нахлынувшей волны чувственного желания.

– Не прикасайся ко мне! – вырвалось у нее. Она испугалась, что Ленард увидит, как она хочет обратного.

Но он среагировал мгновенно, выпустив ее руку с таким видом, словно та обжигала его – или внушала отвращение, с неожиданной обидой подумала Кэрол.

Непрошеные желания захлестывали ее, вызывая слабость и головокружение, как если бы она перегрелась на солнце.

– Ленард, откуда нам начинать?

Они даже не заметили, как к ним подошел Патрик. При звуке его голоса Кэрол инстинктивно отступила в тень, чтобы скрыть выражение своего лица.

– Э-э… Я думаю, надо начать с чистки, а потом покормить лошадей, – сказал Ленард.

– Я займусь чисткой, – поспешно предложила Кэрол.

Она была готова делать что угодно, лишь бы оказаться подальше от Ленарда, лишь бы не видеть, его.

Он коротко кивнул, принимая ее предложение.

Кэрол направилась в конюшню. Чистка лошадей, возможно, не самое увлекательное занятие, но, безусловно, действует успокаивающе, признала она минут десять спустя, приятно удивленная тем, как мало ей потребовалось времени, чтобы войти в отработанный с детства ритм и вспомнить полузабытые инструкции матери. Быстро приобретя сноровку, девушка автоматически поглаживала скребком спину вороного жеребца. Потом она расчесала ему хвост и гриву и перешла к пегой лошади.

Она работала без передышки, не глядя по сторонам и не обращая внимания на то, что делают другие. Ей почти удалось убедить себя, что все, происходящее с ней, – своего рода временное помутнение рассудка вроде предсвадебного невроза.

Правда, она никогда не была подвержена неврозам, и они с Эдгаром еще не назначили день свадьбы… Тогда в чем же дело? Почему ее одолевают эти незнакомые желания и сумасбродные мысли?

– Ну как, все в порядке?

Услышав голос Ленарда, Кэрол сжалась, и рука ее дрогнула. Его слова прозвучали неожиданно мягко, даже заботливо, но она удержалась от того, чтобы обернуться. Стоя к нему спиной, она коротко бросила:

– Да.

Однако девушка продолжала ощущать его присутствие, и от этого ее неожиданно бросило в жар.

Наверное, я просто устала, сказала она себе, хотя до того момента, как подошел Ленард, чувствовала себя прекрасно.

– Кэрол…

Она оцепенела.

Если сейчас он дотронется до нее, если положит руки ей на плечи и повернет лицом к себе, если посмотрит в глаза… если она почувствует на своих губах его теплое дыхание… От него будет пахнуть зубной пастой и кофе, а его губы будут жадными и горячими, и она опьянеет от их вкуса…

– Кэрол, с тобой все в порядке?

Возбужденная своими собственными мыслями, девушка медленно, словно под гипнозом, повернулась к Ленарду.

– Тебе не надо было вставать так рано. В этом не было никакой необходимости, – сказал Ленард. – Ты не привыкла к такому ритму жизни. Я не должен был…

Это было уже слишком. Кэрол резко вскинула голову и проговорила дрожащим голосом:

– Ты не должен был целовать меня – это ты хочешь сказать? Да, ты не должен был этого делать, и я больше всего на свете сожалею о том, что это случилось! Но если ты думаешь, что из-за этого я не способна делать ничего другого, кроме как валяться без чувств у твоих ног, то глубоко ошибаешься. А теперь, если бы ты был так любезен и оставил меня в покое, то я смогла бы продолжить заниматься своим делом.

Ленард посмотрел на нее так, как будто видел впервые в жизни.

Ничего удивительного, подумала Кэрол, ведь я веду себя как крикливая баба… как полная дура… Как влюбленная женщина.

Чувственная волна обожгла ее, захлестнула, окутала туманом. В отдалении послышался звук подъехавшей машины, лай собак, стук открываемой дверцы, но все это, казалось, происходит где-то в другом мире. Кэрол обнаружила, что она не в состоянии ничего воспринимать. Все, что она могла – это стоять, неподвижно глядя в одну точку, и пытаться привести в порядок свои спутанные мысли и чувства.

Влюбленная женщина. Ну, да, она влюблена, разве не так? Она влюблена… в Эдгара.

Правда, они с самого начала решили, что не желают пребывать в состоянии влюбленности. Они хорошие друзья, заботятся друг о друге, и когда поженятся, их брак будет удачным, потому что основан не на эмоциях, которые рано или поздно неизбежно ослабевают, но на серьезном и прочном фундаменте. А состояние влюбленности – это род безумия.

Род безумия… Так вот что со мной происходит! – осенило Кэрол. Неужели я схожу с ума?

Она посмотрела на Ленарда недоверчивым, полным боли взглядом, но он отвернулся и быстро проговорил:

– Мне надо идти. Кто-то приехал.

Тут Кэрол увидела, что к ним энергичным шагом приближается стройная блондинка, которая при виде Ленарда расплылась в улыбке.

– Рада тебя видеть! – жизнерадостно воскликнула гостья. – Ты давным-давно обещал заехать ко мне на ужин, но до сих пор не выполнил обещания. Я могу обидеться! Мне не терпится показать тебе свой новый дом. Я так рада, что смогла сегодня приехать посмотреть своего жеребенка. Как он?

Кэрол отвернулась, не желая видеть, как Ленард общается с блондинкой.

А что, если он сейчас обнимает эту женщину, целует ее… – пронеслось у нее в голове. Ну, нет, не хватало еще и ревновать! Это уж совсем ни на что не похоже, ведь он для меня никто – чужой, посторонний человек.

Незнакомка продолжала весело болтать с Ленардом, и, слушая ее кокетливый голос и звонкий смех, Кэрол стиснула зубы.

Вскоре за ее спиной послышались легкие женские шаги, и она поспешно уткнулась лицом в шею лошади.

– Так ты не забудешь? Мы ждем тебя, как только вернутся Уильям и Лоис.

– Обязательно приеду, – заверил Ленард.

Блондинка сказала «мы»… Что это значит?

Она замужем? Тогда почему так откровенно флиртует с ним?

– Удачи тебе на сегодняшнем аукционе, – сказала на прощание блондинка.

Шаги удалились. И слава Богу, облегченно вздохнула Кэрол. Она не хотела видеть их вместе, не хотела смотреть, как эта женщина по-хозяйски берет Ленарда под руку, как он улыбается ей.

Девушка резко прикусила губу, дрожа от нахлынувших чувств. Непрошеных чувств, смешных чувств, чувств, на которые она не имеет никакого права.

К одиннадцати часам Кэрол уже едва стояла на ногах. Ленард закончил кормить лошадей и теперь давал Патрику и Томасу указания, куда вывести их гулять. Все трое выглядели такими же полными сил и энергии, как и шесть часов назад, когда только начали работу.

– Тебе лучше пойти домой, – сказал ей Ленард, когда рабочие отправились выполнять его задание. – Здесь жарко, а ты не привыкла…

– К чему это я не привыкла? – возмущенно спросила Кэрол, вскинув голову.

– Не привыкла работать на такой жаре, – спокойно пояснил он и посмотрел на часы. – Послушай, в два часа мне надо быть на аукционе. Давай сегодня пообедаем пораньше, а потом ты, если хочешь, можешь поехать со мной.

Поехать с ним? Кэрол пристально посмотрела на Ленарда, пытаясь понять, что может означать подобное предложение.

– Не могу, – холодно сказала она. – Я обещала позвонить Эдгару.

Это была ложь, в которой Ленард никоим образом не мог ее уличить, однако он посмотрел на нее таким взглядом, словно догадался, что она лжет.

– Кроме того, – торопливо добавила Кэрол, – кто-то ведь должен остаться здесь, чтобы лошадей вовремя покормили.

– Я вернусь к этому времени.

Девушка отвернулась, делая вид, что поглощена раскладыванием скребков на места – работой, которую сама себе поручила.

– Иди, обедай, – сказала она. – Я еще не проголодалась.

Это тоже было ложью, потому что желудок уже давно громким урчанием напоминал ей, что она не завтракала. Но снова оказаться наедине с Ленардом было выше ее сил.

Уголком глаза Кэрол видела, как он поджал губы, видимо, собираясь возразить, но затем, к ее облегчению, резко повернулся и пошел прочь.

Полчаса спустя она была вынуждена признать, что Ленард был прав, советуя ей уйти. Результатом тяжелой физической работы, да еще и на голодный желудок, стала не только пульсирующая головная боль, но и пугающая слабость. Кэрол ужасно хотелось пойти полежать в прохладной полутьме спальни, но она решила не возвращаться в дом до отъезда Ленарда.

Аукцион начинается в два, значит, скорее всего, он не уедет раньше часа дня. А сейчас уже почти полдень, и солнце припекает жарче с каждой минутой.

Кэрол посмотрела туда, где двое рабочих осматривали копыта лошадей, прежде чем вывести их за ворота. Приглушенный ропот их голосов отдавался у нее в ушах раздражающим шумом. Больше всего на свете ей хотелось прилечь. И еще попить воды. Холодной, ледяной воды. Чем больше она думала об этом, тем сильнее становилась жажда.

Надо прекратить работу и пройти небольшое расстояние от конюшни до дома. Это все, что нужно сделать.

Но тогда Ленард увидит ее, а этого Кэрол не хотела. Значит, придется ждать, пока он не уедет.

Сможет ли она выдержать еще хоть какое-то время? Минуты тянулись бесконечно медленно, пока, наконец, словно в ответ на ее безмолвную мольбу, раздался звук открывающейся двери. Кэрол обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ленард садится в ярко-красную спортивную машину ее матери.

Он уехал. Можно вернуться в дом.

Несколько секунд девушка стояла на месте и, затаив дыхание, смотрела на дорогу, словно опасаясь, как бы Ленард не повернул назад.

Она подождала еще пять минут и с облегчением вздохнула. Путь свободен.

Медленно и осторожно, словно ее тело было сделано из хрупкого стекла, Кэрол направилась к дому. Войдя в кухню, она первым делом открыла холодный кран и, тяжело облокотившись на раковину, подождала, пока вода станет ледяной. От головной боли у нее темнело в глазах. Едва удерживая стакан дрожащей рукой, девушка жадно, большими глотками выпила воду и налила себе еще. Надо прилечь хотя бы на полчаса. Но сначала принять что-нибудь от мигрени.

В аптечке у матери нашлись таблетки, и Кэрол проглотила две штуки, потом на всякий случай еще две. Кое-как стянув с себя одежду, она упала на прохладное покрывало.

Какое блаженство – лежать и не двигаться. Не чувствовать этого специфического запаха конюшни…

Кэрол смутно осознавала, что надо бы съесть что-нибудь, но сама мысль о еде вызывала у нее тошноту. Самое лучшее сейчас – это немного поспать. Тогда она сразу почувствует себя лучше. В конце концов, она не привыкла вставать в половине пятого утра. В Мемфисе в этом не было никакой необходимости.

Девушка беспокойно повернулась на двуспальной кровати. В ее городской квартире стояла узкая тахта, и широкая постель родителей почему-то усиливала ноющую боль одиночества, которая постоянно мучила Кэрол в последние дни.

Погружаясь в сон, она подумала, как хорошо было бы разделить это ложе с мужчиной – сильным и нежным, с мускулистыми загорелыми руками и теплым взглядом янтарных глаз…

Нет, не с Ленардом! – поправила она себя, но было уже поздно – воображение завершило выдуманный образ, и сонно улыбнувшись, Кэрол мысленно увидела перед собой улыбку Ленарда. Ленарда, а не Эдгара.

Она пробудилась от сна внезапно. Плечи и шея затекли от неудобной позы, тупая боль сжимала виски, мышцы, не привыкшие к большим физическим нагрузкам, ныли.

Осторожно повернувшись, Кэрол посмотрела на часы. Почти пять. В доме было тихо. Видимо, Ленард еще не вернулся. Морщась от боли, девушка заставила себя встать с постели. Она понятия не имела, сколько времени продлится аукцион, и не догадалась спросить у Ленарда, когда он вернется.

Как хорошо, что я одна в доме, подумала Кэрол. Было бы еще лучше, если бы он вообще не возвращался.

Она решила принять ванну вместо душа, надеясь, что теплая вода, в которую добавлена горсть специальной ароматической соли, поможет избавиться от ломоты во всем теле.

После ванны усталость не прошла, зато появился голод. Лошадей тоже надо накормить, а заодно и прочую живность, напомнила себе Кэрол, надевая чистую майку и джинсы. Поскольку Ленард не соизволил сообщить, когда вернется, видимо, придется взять эту задачу на себя.

Закончив кормить собак, она выпустила их во двор, и, пройдя к конюшне, увидела, что в ворота на полном скаку влетели пегая лошадь и вороной конь. За ними трусил жеребенок. Нахмурившись, Кэрол задумалась.

Пожалуй, их надо напоить. Ленард говорил, что сделает это, когда вернется, но ведь она не слабое беспомощное существо, которое ничего не может сделать самостоятельно. Она докажет ему, что вполне способна справиться с той работой, которую делает он.

И девушка решительным шагом направилась к конюшне. Закрепив шланг, она протянула его к тем кормушкам, которые хотела наполнить, и открыла кран.

Кэрол с удовлетворением увидела, как лошади опустили морды к воде. Постояв несколько минут, чтобы убедиться, что все нормально, она вернулась в дом.

Ленарда все еще не было, а она слишком проголодалась, чтобы дожидаться его.

Может быть, он поест где-нибудь по дороге? – подумала Кэрол. И вообще, с какой стати я должна его ждать? Он для меня никто, как и я для него. Конечно, он приглашал меня поехать с ним на аукцион, но кто знает, каковы были его мотивы? Возможно, ему просто было скучно ехать туда одному. Наверное, он привык к женскому обществу – не случайно блондинка буквально ловила каждое его слово. Она по каким-то причинам не смогла составить ему компанию, и он решил пригласить меня.

Кэрол уже мутило от голода, и она вдруг сообразила, что ничего не ела со вчерашнего вечера. Девушка взяла в буфете хлеб и кусок колбасы.

Бутерброд, чашка кофе, немного зелени и овощей. Это будет чудесно.

Нарезая хлеб, она вдруг подумала, что Эдгара вряд ли устроил бы такой обед. Если у этого человека и была слабость, то она заключалась в том, что он любил, чтобы его видели в нужных местах. Под «нужными местами» Эдгар подразумевал те рестораны, в которых мог завязать престижные деловые контакты. Он хвастал тем, что обедал за соседним столиком с тем-то и тем-то, и его мать всегда одобрительно улыбалась, явно гордясь сыном.

Кэрол же была равнодушна к дорогим блюдам, старым винам и экзотическим закускам. Она предпочитала простую пищу, и иногда ей даже приходилось изобретать какие-нибудь предлоги, чтобы не сопровождать Эдгара на некоторые из его многочисленных деловых обедов.

Девушка положила бутерброды на тарелку и подошла к столу. Голова у нее все еще болела.

Видимо, хотя на небе пока ни облачка, гроза все-таки будет, как и обещали синоптики, подумала Кэрол. Хорошо бы она разразилась ночью. Тогда можно будет укрыться с головой одеялом, чтобы ничего не слышать и не видеть.

Ее не так пугал гром, как молния. Эдгар подсмеивался над ее детскими страхами и не хотел ничего слушать, когда она пыталась объяснить, что ничего не может с собой поделать.

Родители относились к этому с большим пониманием. Кэрол знала, что отец долгое время винил себя за то, что оставил дочку одну во время той давней грозы, когда молния попала в дуб и расколола его на две части. Сам он тогда спешил спасти коня, запутавшегося в мотке колючей проволоки.

Закончив трапезу, Кэрол вымыла посуду и налила себе вторую чашку кофе. Она все еще чувствовала физическую слабость, а смутное беспокойство заставляло ее ходить взад-вперед по кухне, постоянно останавливаясь у окна.

Неужели я жду Ленарда? – спросила себя девушка. Это просто смешно. Ведь как только я приехала сюда и обнаружила, что вынуждена буду жить под одной крышей с ним, хочу только одного – чтобы он уехал.

И вот теперь, когда он действительно уехал, причем не навсегда, а только на время, я беспокоюсь и нервничаю, словно скучаю без него.

Допив вторую чашку кофе, Кэрол решила, что Ленард вернется только к ночи, но в этот момент за окном послышался шум, и она увидела, что красный автомобиль показался на дороге.

Ее охватило непонятное волнение, и она поспешно поднялась наверх, в спальню.

Не хватало еще, чтобы Ленард подумал, что она ждет его. Потому что, разумеется, она его не ждала, просто привыкла, что он все время где-то рядом, и его долгое отсутствие начало беспокоить ее.

Кэрол слышала, как остановилась машина, потом хлопнула входная дверь. Тут Ленард громко выкрикнул ее имя.

Она испуганно посмотрела на дверь спальни, не веря своим ушам.

Раздался грохочущий звук его шагов на лестнице, и девушка успела открыть дверь спальни как раз в тот момент, когда Ленард нетерпеливо ударил по ней кулаком.

– Ах, вот ты где! – сказал он.

Взглянув на него, Кэрол мгновенно поняла, что он взбешен.

– О Боже! Аукцион был неудачным? – спросила она, заподозрив, что именно в этом кроется причина его ярости. Но, к ее удивлению, он проскрежетал в ответ:

– Нет. С ним все в порядке. Что ты тут устроила, Кэрол? Это ведь ты напоила лошадей?

Она ошеломленно смотрела на Ленарда, смущенная не столько вопросом, сколько тоном, которым он был задан.

– Конечно я, – сказала Кэрол. – Я вышла во двор, увидела, что они возвращаются, и решила их напоить. Ты сказал, что вернешься вовремя, но…

– Я вернулся вовремя, – проговорил Ленард сквозь зубы, а потом гневно выпалил: – Господи, да неужели ты ничего не понимаешь? А еще дочь фермеров! Нельзя, повторяю, ни в коем случае нельзя поить лошадей, когда они в мыле!

Слова возмущения уже готовы были сорваться с языка Кэрол, как вдруг, но, к сожалению, слишком поздно, в ее сознании зазвучал доносящийся откуда-то из прошлого негромкий голос матери, мягко объясняющий, почему нужно выждать, пока дыхание лошади придет в норму, прежде чем давать ей воду.

Это была непростительная ошибка. Мысль о возможном ущербе, который она причинила, заставила Кэрол густо покраснеть.

– Я… больше не буду, – пробормотала она, слишком смущенная, чтобы оправдываться.

Но Ленард преградил ей путь, протянув руку поперек дверного проема.

– Не ходи туда, – язвительно сказал он. – Иначе еще что-нибудь натворишь. Сейчас я их осмотрю. Лучшее, что мы теперь можем сделать – это оставить все, как есть, а потом молиться. Правда, боюсь, уже ничего не поправить.

Он говорил с гневом, презрением, злой иронией, и был безусловно прав. Кэрол понимала, что не имеет права обижаться на него, но все же…

Если бы на моем месте была та блондинка, подумала она, он вряд ли вел себя столь высокомерно.

Конечно, я виновата, потому что должна была помнить советы матери. Страшно подумать, во что обойдется эта ошибка родителям, если с лошадьми что-то случится. Как сказал Ленард, остается только молиться о том, чтобы ущерб был минимальным.

– Пойду, осмотрю их, – холодно сообщил он.

– Я с тобой, – неуверенно предложила Кэрол.

Ей хотелось загладить свою оплошность, доказать, что от нее может быть какая-то польза.

Однако Ленард язвительно произнес:

– Спасибо, не надо.

Когда он ушел, Кэрол едва не расплакалась. Пульсирующая боль вновь подступила к ее вискам, и тут она услышала вдали первые раскаты грома.

Еще только этого еще не хватало, с горечью подумала девушка, напрягая слух в надежде, что ей это только почудилось. День выдался ужасным, и теперь самое лучшее, что она может сделать – это взять какую-нибудь книжку и лечь в постель.

Кэрол вошла в гостиную и принялась осматривать книжные полки в поисках какого-нибудь подходящего в качестве снотворного романа. Неожиданно зазвонил телефон. Она взяла трубку и с удивлением услышала на другом конце провода голос Эдгара.

– Боюсь, мне нечем тебя обрадовать, – сказал он нервно. – Похоже, дела складываются так, что я вообще не смогу приехать на эти выходные.