Вслед за мечтой

12

Разъяренная Эллен не прошла к своей машине, а прошагала, стуча по асфальту каблуками и размахивая руками. Добравшись до автомобиля, она нырнула внутрь, включила зажигание и рванулась с парковки. Она была так зла, что чуть не забыла, что сегодня у нее свидание с Сандрой Портман, бывшей сотрудницей, в ресторане поблизости.

Эллен не слишком хотелось теперь с ней встречаться. Но Сандра была ее старой подругой, которая уехала из Финикса, когда умерли ее родители. Не зная, что делать с мотелем, который они оставили ей по завещанию, она поехала в Массачусетс разбираться с делами, да так и не вернулась. Вообще-то Эллен было любопытно узнать, что с ней случилось. Ей как раз не помешает такая встреча, чтобы забыть о беседе с Кеннетом.

Из-за того, что Эллен ушла с работы позже, чем собиралась, когда она вошла в ресторан, Сандра была уже там. Официант проводил Эллен до столика, где сидела рыжеволосая женщина, совсем не похожая на ее бывшую сослуживицу. Сандра, которую она помнила, была довольно невзрачной особой, довольно пухленькой, всегда убиравшей волосы в короткий хвостик. А эта женщина была стройна, и роскошная копна волос ниспадала ей на плечи.

Занятая меню, женщина даже не подняла глаз, когда Эллен подошла, и ей пришлось позвать ее:

— Сандра?

Глаза подруги широко распахнулись, она едва не подпрыгнула на месте.

— Боже! Эллен!

Несмотря на свою нынешнюю хрупкость, Сандра сгребла Эллен в такие крепкие объятия, что та чуть не задохнулась.

— Как я рада тебя видеть!

— И я тоже, между прочим, — улыбнулась Эллен. — Прекрасно выглядишь.

— Выгляжу иначе, — уточнила Сандра, явно наслаждаясь произведенным эффектом. — Знаешь, наличие своего собственного дела благотворно влияет на внешность.

— Такие волосы…

— Поверишь ли — за такой шевелюрой ухаживать гораздо легче, чем за короткими волосенками, которые у меня были, — сообщила Сандра, пока официант подавал Эллен меню. — Здорово, что ты смогла прийти.

— Ну, ты меня знаешь, я никогда особенно не стремилась перерабатывать, — сказала Эллен, а затем ощутила странную неловкость от своих слов.

Наверное, потому, что это было правдой. Ей нравилась ее работа, но ее не тянуло превратиться в деловую женщину. Вероятно, поэтому Кеннет усомнился в том, что именно работа была причиной, по которой она осталась в Финиксе. Благодаря деньгам на образование, предложенным Мейером, она сумела все-таки отвести от себя подозрения. Получить степень — отличная идея, да и большая зарплата — тоже неплохо, однако все знали, что она не трудоголичка, и хотя работает старательно, но особенно напрягаться не любит. Вот почему Кеннет ее так расспрашивал! Он вовсе не желал вывести ее из себя. По правде говоря, он мог вести себя и повежливей, но уж таков он. За четыре года она могла бы привыкнуть к нехватке деликатности в характере своего босса.

— По правде говоря, наша встреча пришлась как нельзя более кстати. Мне как раз нужен спокойный вечер в компании со старой подругой.

Сандра нахмурилась.

— От чего это тебе потребовалось отдохнуть? Что-нибудь случилось?

— Долгая история, — честно сказала Эллен. — И она может подождать. Расскажи лучше про себя. Какого черта ты застряла в Массачусетсе?

Сандра ухмыльнулась.

— Я и сама не знаю. Думаю, потому что я была так ошарашена, но теперь я только рада, что взялась за это. Дела с мотелем идут хорошо, и это как-то помогает мне чувствовать свою связь с мамой и папой.

Эллен погладила ее по руке.

— Звучит отлично.

— Так и есть, — Сандра вздохнула. — Если не считать того, что теперь, когда я осела, по-настоящему осела, мне больше ничего не нужно, кроме ребенка.

— Ребенка! Сандра, это же здорово. Но я не знала, что у тебя кто-то появился.

— А никто и не появился, — сказала подруга, состроив ироническую гримаску. — Эллен, на самом деле, чтобы это обсудить, я тебя и пригласила. Я… собираюсь сделать кое-что не совсем обычное.

— Насколько необычное?

Сандра нервно повертела в руках ложку.

— Мой брат работает в банке спермы, и, так как у меня никого нет…

— Боже! Ты собираешься пройти искусственное оплодотворение?

— Я уже обо всем договорилась и…

— Так ведь это здорово!

— Ты не считаешь меня дурой?

— Боже, конечно, нет! — Эллен говорила с восторгом. — Они же проверяют всех доноров, и ничего им не говорят. Они очень внимательны и… Ты действительно так хочешь ребенка?

— Да.

— Ну, значит, все в порядке.

— Правда? — переспросила Сандра осторожно, но к ней вновь вернулась живость, и глаза опять заблестели.

— Конечно. Ты ведь делаешь то, что сама хочешь.

Сказав это, Эллен почувствовала, что эти слова значат что-то и для нее. Пойти в колледж — это действительно здорово. Но ведь это не ее идея. Это придумал Эдвард Мейер.

— Ты молодец, не сидишь и не ждешь, когда жизнь устроится сама собой.

— Не жду! — Сандра расхохоталась. — Так же, как и ты. — Она улыбнулась. — Линда мне рассказала, что ты собиралась покинуть Мейер-Бредли Фудс, но ее отец предложил тебе деньги за обучение на степень, и ты осталась.

— Точно, — признала Эллен, снова чувствуя, что обучение — это неплохо.

По крайней мере, никто не поймет, что она осталась из-за Кеннета.

— Так что мы обе выбрали себе направление в жизни, — заключила Сандра. — Кажется, это можно отметить.

— Согласна.

Но, глядя на подругу, она понимала, что вовсе не испытывает ее воодушевления и радости. Сандра выглядела счастливой, и если такой женщину делает решение завести ребенка…

Эллен не могла сказать о себе, что она приняла решение, хоть в чем-то подобное этому.

Весь ужин она прослушала истории Сандры. По правде сказать, она сильно за нее порадовалась, потому что никогда не видела, чтобы кто-нибудь пребывал в подобном восторге. Сначала Сандра очень страдала и скучала по родителям. Ей не нравилось в провинциальном городишке Новой Англии. Но теперь она была владелицей своего маленького бизнеса и собиралась стать матерью. Она осела. И это ее устраивало. По правде говоря, это устраивало ее именно так, как Эллен себе и представляла: ее щеки горели веселым румянцем, а глаза счастливо блестели. Научная степень никогда не заставит так гореть щеки, и, хотя у некоторых при ее получении блестят глаза, но она не дает того счастья, которое приносят дети, собственный дом и муж…

Когда следующим утром Кеннет явился на работу, Эллен снова испытала сожаление. В своем черном костюме и белой рубашке с синим галстуком он выглядел прекрасно. Великолепно. И ей было больно думать, что они никогда не будут вместе.

Нет, видеть его каждый день и знать, что она ему не нужна — это было невыносимым мучением для нее. Знать, что он вовсе не мечтает каждый вечер ложиться с ней в одну кровать и вместе просыпаться по утрам. Знать, что ему не нужны ее дети.

Эллен была неглупой женщиной. Она не была эгоисткой. Она могла себе позволить немножко помечтать, но при этом не была безудержной фантазеркой. И она не так уж далеко зашла, чтобы не суметь остановиться и одуматься. Она любит Кеннета Фонтейна, а он ее не любит. Быть с ним по восемь часов в день пять раз в неделю было выше ее сил.

Она больше не могла это вынести.

— Ты понимаешь, что это навсегда?

Кеннет оторвался от работы и посмотрел на Эдварда Мейера, стоявшего в дверях его кабинета. Когда его глаза чуть привыкли к царившему здесь полумраку — повсюду, кроме маленького пятачка на столе, освещенного лампой, — он понял, что уже довольно поздно.

— Если ты намекаешь на то, что я слишком много работаю, то не стоит! — заявил Кеннет со смехом. — Ведь это ты поручил мне с этим разобраться.

— И ты именно поэтому здесь торчишь? — спросил Мейер, проходя к нему.

Расслышав нечто необычное в его тоне, Кеннет напрягся и, поизучав в течение нескольких секунд лицо своего дяди, ответил:

— Ну да.

— А я так не думаю, — сказал Мейер и сел на стул перед его столом. — Я думаю, ты так работаешь потому, что стремишься убежать от жизни.

Кеннет рассмеялся.

— И кто это говорит!

— Именно, — подтвердил Мейер. — Говорит тот, кто в этом отлично разбирается. Знает по своему личному опыту.

— Ладно, дядя Эдвард, я вижу, что вы пытаетесь внушить мне какую-то мысль, но не улавливаю, какую именно. И сейчас слишком поздно, чтобы играть в «холодно-горячо». Почему бы не сказать мне все прямо?

— Хорошо. Эллен не просто ушла сегодня, она ушла навсегда. Она сейчас на пути в Калифорнию.

Это сообщение придавило Кеннета, как целая тонна кирпичей, но он справился и не позволил этому отразиться на лице.

— В четыре тридцать она пришла ко мне в кабинет и поговорила со мной и Линдой. Она сказала нам, что должна уехать. Затем Линда отвезла ее домой, чтобы она смогла упаковать вещи. А когда Линда приехала, пару минут назад, то сказала мне, что Эллен уже выехала. Она даже не стала дожидаться утра.

— Она уехала? — переспросил Кеннет, все еще не в силах принять это.

Он знал, что степень бакалавра — это не ее подлинная мечта, но полагал, что степень ей не помешает. Он не мог поверить, что она отказалась от этого. Он надеялся, что она останется. Тогда, по крайней мере, он мог бы ее видеть и наблюдать, как она осуществляет свои мечты.

— Да, она уехала, и, честно говоря, какая-то часть меня хочет тебе сильно наподдать за это.

— Мне? — задохнулся Кеннет. — Почему мне? Если кто-то и оставил вас в тяжелом положении, так это Эллен, а не я.

Мейер устало отмахнулся.

— Нет, это не так. Мы несколько недель подыскивали ей замену. Ты — единственный, кто совсем не занимался нашей программой.

— Я еще займусь, — пообещал Кеннет, позабыв на время о своей боли.

— Нет, не займешься. Потому что ты вообще не будешь участвовать в наших делах, если сейчас же не сядешь в машину и не попытаешься ее остановить!

Не уверенный, что дядя имеет в виду именно то, что он сказал, Кеннет сидел не шевелясь. Не дрогнул даже не единый мускул его лица.

— Дядя Эдвард, она ушла. Вы сказали мне, что подыскиваете ей замену. Почему я должен мчаться, ловить ее на скоростном шоссе где-то за городом?

— Потому что ты любишь ее и потому что, если ты не сделаешь чего-нибудь немедленно, ты перестанешь для нее существовать.

— Я не люблю ее, — заявил Кеннет упрямо.

— Конечно, любишь. Я знаю, ты думаешь, что все еще любишь Сэнди, но прошло уже пять лет, и, хотя ты и сжился с этими чувствами, настоящая любовь впереди. За эти пять лет ты впустил Эллен в свою жизнь незаметно для самого себя. И я все время удерживал ее, подыскивая разные оправдания, чтобы не дать ей уехать к матери. Я даже выписал немалый чек, на несколько тысяч долларов, чтобы она смогла получить степень бакалавра, потому что я хотел, чтобы она была рядом, когда ты кончишь горевать и сможешь увидеть очевидное. Но ты упорно не делаешь этого шага.

— Я не могу, — честно признался Кеннет, рассудив, что Мейер и так знает все, что возможно. — Я и не думал, что вы знаете о Сэнди.

Мейер улыбнулся.

— Я все знаю, — сказал он. — Когда твоя мать сообщила мне, что ты вдруг стал несчастлив в Бостоне, хотя раньше считал его самым замечательным городом на земле, я сразу сделал несколько звонков, чтобы выяснить, почему так случилось. Я никому не рассказывал того, что открыл. Я просто устроил так, чтобы ты вернулся домой.

Кеннет взял со стола карандаш.

— Но, раз вы знаете все, то должны понимать, что я чувствую сейчас. Ведь ваша жена тоже…

— Жизнь любого человека — это пример. Хороший или плохой. Моя оказалась плохим примером, — произнес Мейер очень серьезно. — Ты можешь смотреть на меня и учиться. Чтобы не растратить свою жизнь напрасно так же, как я.

— Вы не растратили свою жизнь!

— Правда? Я подкупал людей, чтобы они поужинали со мной. Я вступил в клуб садоводов, чтобы наполнять свой дом друзьями, когда мне захочется устроить вечеринку. Я едва не задушил своей добротой собственную дочь, давая ей все, что она хочет, так, чтобы ей и мысли не пришло в голову, что в ее жизни может быть кто-то еще. Я — альбатрос, Кен. — Он сделал паузу. — И ты, если останешься таким, какой ты сейчас, через несколько лет превратишься в такого, как я.

— Вы думаете, что я должен гоняться за Эллен, чтобы не умереть со скуки? — спросил Кеннет, не веря своим собственным ушам. — Или чтобы переложить свою ношу на другого человека?

— Вот уж нет, — отвечал Мейер. — Я думаю, что ты должен поехать за Эллен, потому что она зажгла искру в твоих глазах, которой я не видел уже много лет. Я думаю, что ты должен это сделать, потому что она обожает тебя и потому, что если ты не поедешь за ней, то будешь сожалеть об этом всю жизнь. Когда-то она станет чьей-нибудь женой, Кеннет. Если не твоей, то чьей-то еще. У нее будут чудесные дети, она осчастливит какого-то мужчину. Если не тебя, то кого-то другого. Ты можешь это перенести?

Он встал, подошел к двери кабинета и, повернувшись, посмотрел Кеннету в лицо.

— Я понимаю, как тяжело терять того, кого ты любил. Как тяжело довериться кому-то другому. Но я призываю тебя не довериться Эллен. Я говорю о том, чтобы довериться самой жизни. Когда умирает любимый человек, почти невозможно снова довериться жизни. Но если ты этого не сделаешь, то однажды ты проснешься очень, очень одиноким. И ты поймешь тогда, что упустил свой шанс. Что у тебя не будет детей. Даже собаки, может быть, не будет… Но хуже всего, что ты не узнаешь любви, долгой и нежной, любви на всю жизнь, потому что у тебя просто не останется времени.

Такая возможность, как сейчас, не будет поджидать тебя вечно. И такая женщина, как Эллен, которая не только обладает гигантским терпением и умом, но к тому же очень красива. Как только она выйдет на пляж в Калифорнии, за ней устремятся сразу несколько мужчин, и одному из них, очень возможно, она подарит прекрасную зеленоглазую дочку с пшеничными волосами. И тогда ты все потеряешь.