Вспышка молнии

— Эбигэйл, я стерплю его присутствие сегодня, когда он будет нашим гостем. Но только один раз. После этою ты можешь считать свои христианские обязанности перед ним выполненными.

Разрушив долгосрочные планы Эбби, отец развернулся и поковылял по своим делам. Девушка стиснула зубы. Почему он такой черствый? Доброжелательное отношение к отцу рассеялось, как только она начала мысленно перечислять поступки, совершив которые, он стал чувствовать себя жалким, несчастным человеком.

Им не следовало покидать Лебанон. Если бы они, как прежде, жили в окружении старых друзей, папа не чувствовал бы себя одиноким и подавленным. Но ему понадобилось отправиться на Запад, и он по-прежнему отказывался назвать ей причину этого. И если теперь он испытывает угнетающее чувство одиночества, то только по своей вине. Если бы была жива ее мама!

Эта грустная мысль подавила зарождающееся недовольство отцом. Но какая-то часть ее сознания больше не сокрушалась по поводу того, что они переезжают в Орегон. На долю переселенцев выпали тяжелые испытания, но каждый следующий день приносил ей новый жизненный опыт и новое знание. А самым последним и самым замечательным событием их необычного путешествия был Таннер Макнайт.

Сгустились сумерки. Молодой человек не заставил себя долго ждать. Предварительно умывшись, он явился на ужин в чистой синей рубашке, наглухо застегнутой до самого подбородка. Коротко и вежливо поздоровавшись и сняв шляпу, Таннер протянул руку мистеру Моргану. Последний нехотя пожал руку и вернулся к своей трубке.

— Присаживайтесь, присаживайтесь… — указала на свободный стул Эбби. Девушка, хлопоча, порхала вокруг Макнайта. — Обед почти готов. Я приготовила мясо антилопы. Надеюсь, что будет вкусно.

— Запах превосходный, мисс Морган, — отозвался Таннер.

Услышав столь вежливое обращение, Эбби благодарно улыбнулась молодому человеку. Она бы очень не хотела, чтобы его поведение вызвало неприязнь и раздражение ее отца.

— Ну что ж… скоро мы его и отведаем…

Эбби бросила на отца красноречивый взгляд. Когда их гостем бывал Декстер Харрисон, отец сразу же начинал расхваливать кулинарное мастерство дочери, не забывая упомянуть, что она искусная рукодельница и домашняя хозяйка. В присутствии Таннера отец как воды в рот набрал.

— Надеюсь, вы не откажетесь от самодельного пшеничного хлеба, — смутившись, предложила Эбби.

— О! Это моя любимая пища.

Услышав столь вежливый ответ, Роберт Блисс откашлялся и спросил:

— Откуда вы родом, мистер Макнайт?

Таннер, поудобнее расположившись на стуле, переключил все внимание на отца Эбби.

— Из Индианы, — после секундного раздумья ответил он. — Но надеюсь, что новым домом станет для меня Орегон.

У Эбби перехватило дыхание. Она надеялась, что отец хоть чуть-чуть расслабится. Последнее время он ко всем относился с большой подозрительностью. Только к Декстеру он испытывал доверительные чувства. Но даже беглый взгляд на Таннера позволил девушке убедиться в том, что гость не особенно смущен холодной сдержанностью хозяина. Без сомнения, после двух предыдущих встреч он и не ожидал радушного приема.

— Чем же вы занимались в Индиане? — спросил мистер Морган, причем последнее слово он произнес так, что оно прозвучало как насмешка.

На что он мог намекать? Эбби поняла, что Таннер тоже почувствовал насмешку в тоне отца. Молодой человек весь подобрался, взгляд его стал напряженным.

— Я работал в одной из железнодорожных компаний. Я копил деньги, чтобы купить племенных лошадей и ранчо.

— На железной дороге, говорите… — мистер Морган запыхал трубочкой так быстро, что Эбби поняла, что он начинает сердиться.

Почему же он разгневался?

— А сами вы откуда будете? — в свою очередь, поинтересовался Таннер.

Эбби замерла. Люди редко позволяли себе расспросы в отношении мистера Моргана. Казалось, сама его внешность не располагает к проявлению любопытства. Но перед ними был Таннер Макнайт, и он смело устремился вперед. Беззаботный и беспечный.

— Откуда я родом? — мистер Морган сидел в напряженной позе, расправив плечи и переводя взгляд с Эбби на Таннера. — А разве Эбигэйл уже не удовлетворила ваше любопытство?

Честно говоря, Эбби не могла вспомнить, говорила она что-либо Таннеру или нет. А если она уже отвечала на этот вопрос, то сказала она правду или выдумала себе место рождения, как того требовал ее отец? Таннер совершенно сбил ее с толку.

Взглянув на молодого охотника, Эбби неожиданно испугалась. Таннер смотрел на нее, улыбаясь, но эта его легкая, обезоруживающая улыбка совершенно перепутала ее мысли.

— Может, она и сказала мне, но я не помню, — ответил Таннер мистеру Моргану и, повернувшись к Эбби, спросил: — Откуда, вы сказали, вы родом, Эбби?

У Эбби запершило в горле. В чем смысл его хитроумных уловок?

— Мы из Арканзаса. У нас там была ферма…

Таннер кивнул, продолжая улыбаться, но что он на самом деле думал обо всем происходящем, скрывалось за непроницаемой синевой его глаз.

— А теперь вы собираетесь основать свою ферму в Орегоне, так?

— Да, — подтвердила девушка и взглянула на отца. Нет, он решительно не собирался приходить на помощь дочери, и это очень рассердило ее. Ну что ж… если он уже злится, она ничего не потеряет, если разозлит его еще больше. Она просто перестанет обращать па него внимание, а этого, Эбби знала, отец не выносит.

— Тан… мистер Макнайт, так как вы знакомы с классической литературой, мне было бы интересно ваше мнение до поводу одного из моих начинаний.

С удивлением приподняв бровь, Таннер перенес свое внимание на девушку.

— Это интересно, — подбодрил он ее.

— Да. Но сперва давайте приступим к обеду. За столом я вам все расскажу.

Когда все трое с полными тарелками устроились вокруг стола, Эбби начала:

— Я пишу рассказы для детей и надеюсь, что когда-нибудь их напечатают.

— Рассказы для детей? — удивленно переспросил Таннер.

На ехидное фырканье отца Эбби внимания не обратила.

— Да. Об одной маленькой мышке и ее приключениях.

— Какие приключения могут быть у мыши? — спросил Таннер, отрезая увесистый кусок жареного мяса.

— Ах! Боже мой! Разные, — ответила Эбби, воодушевляясь, как всегда, когда разговор заходил о ее сочинительстве. О том, что она надеется опубликовать свои рассказики, она не говорила никому, кроме отца, да и то, когда ссорилась с ним. Но Таннер… это совсем другое дело. В нем было нечто, что вызывало на откровенность.

— Если подумать, то каждое классическое произведение это одно приключение, следующее за другим. История с Троянским конем. Ясон и аргонавты. А вспомните-ка ящик Пандоры. А Медуза Горгона. Если подумать, то мы сами сейчас совершаем приключение не менее тяжелое и интересное, чем то, что описано в «Одиссее». Мы предпринимаем рискованное путешествие в неизведанное. А Тилли — это моя маленькая мышка — у нее свое путешествие. Она оказывается перед лицом опасности, она завязывает неподходящие знакомства…

Эбби сделала вынужденную паузу, только когда кусочек мяса, сорвавшись с вилки, которой она жестикулировала, упал в костер. Ах! Ужаснувшись собственному непристойному поведению, Эбби виновато взглянула на отца. Несмотря на то, что он был недоволен ею, в глазах его явно читалось смущение и замешательство. Казалось, он только что по-новому взглянул на свою дочь; Таннер был удивлен, но к планам Эбби отнесся с явным одобрением.

— В общем, вы хотите греческие и римские мифы переписать так, чтобы героем произведений стала маленькая мышка?

Эбби кивнула, бросила взгляд на свою тарелку и отрезала кусочек мяса. Мясо. Мясо удалось на славу, отметила она про себя. Слава Богу, как хозяйка она не ударила лицом и грязь. Но вот то, что кусочек мяса соскочил с вилки…

— Так вы знакомы с греческой и римской мифологией?

Оба — Эбби и Таннер — насторожились, услышав насмешливый голос хозяина. Одно хорошо — он хотя бы принял участие в разговоре.

— С тех нор много воды утекло, — посетовал Таннер. — Последние годы у меня не было ни времени, ни доступа к книгам.

— Книги есть у нас! Правда, папа?! — спросила Эбби, вынуждая отца ответить.

— Всего несколько, — после затянувшегося молчания отозвался мистер Блисс. — Но у каждого человека должна быть, по крайней мере, Библия. В этой замечательной книге содержится множество сюжетов, которые никого не оставят равнодушными, и все они — без сомнения, более нравственны, чем древние мифы, — наставительно заметил он.

Напыщенный поучительный тон отца был хорошо знаком Эбби. Но в этот раз он разозлил ее больше, чем обычно.

И она взорвалась:

— Некоторые высокоморальные люди считают многие библейские истории глубоко безнравственными. Например, «Песнь песней» Соломона. Вы когда-нибудь читали ее? — последняя фраза была адресована Таннеру.

Он медленно покачал головой, не отводя от девушки взгляда, как будто уловив, что Эбби сознательно хотела вызвать раздражение отца.

— О чем эта «Песнь песней»?

Девушка пришла в замешательство. Она хорошо знала это место из Библии. Она перечитывала его много раз, восхищенная воспеванием грудей, бедер, живота, тех частей женского тела, упоминание о которых воспламеняет мужчину и делает брачное ложе ложем страсти. Но едва ли Эбби была готова передать содержание стихов Таннеру. Она была поражена уже тем, что посмела произнести это вслух. А папа… Он сидел с застывшим лицом. Эбби, тяжело дыша, отвела взгляд, прекрасно зная, что лицо ее заливает краска.

— Это о том… как… жених… любит и воспевает… свою невесту. Он… он…

— Это аллегория, метафора, — не выдержал отец. — Жених и невеста это олицетворение Бога-Отца и избранного народа. Эбигэйл, не следует искать в этой библейской истории того, чего там нет.

Мистер Морган бросил на дочь сердитый взгляд, и она поняла, что зашла слишком далеко. А чего еще она могла ожидать от отца?

— Не припоминаю этого отрывка, — попытался разрядить напряжение Таннер. — Но надо сознаться, что я давно не перечитывал Библию. Надеюсь, вы оба позволите сопровождать вас к следующей проповеди преподобного отца?

— Это было бы прекрасно, — кротко согласилась Эбби и, ухватившись за возможность изменить тему разговора, поинтересовалась, не добавить ли мужчинам свежеиспеченного хлеба.

Далее беседа потекла мирно. Эбби и Таннер, будто заключив молчаливое соглашение, беседовали о том, что каждый из них ждет от прибытия в Орегон, какие трудности им еще придется преодолеть. Мистер Морган пребывал в молчании. Он лишь принял от дочери кисет и трубку в обмен на пустую тарелку. Все остальное время он курил, наблюдая за дочерью из-под насупленных бровей. Таннер тоже закурил. Но он курил самокрутку, которую ловко и быстро свернул.

Обед завершился. Мистер Морган дождался, когда Таннер докурит свою самокрутку, и поднялся, давая понять, что гостю пора прощаться, по Эбби любой ценой хотелось задержать молодого человека.

— Интересно, на что похожи земли, куда мы едем? — спросила Эбби, вся подаваясь вперед.

Танкер выпустил струйку дыма в ночное небо.

— Это необжитые места, лишенные удобств, к которым вы, должно быть, привыкли. Там есть церкви, но их очень мало. Полагаю, что каждый священник мечтает изменить эту ситуацию, — с этими словами Таннер ловко бросил окурок в догорающий костер. — Там очень нужны школы. Ведь каждый год туда приезжают все новые и новые семьи.

Эбби улыбнулась. Она была счастлива уже тем, что находится рядом с ним, слышит его голос, любуется его движениями и выражением его лица. Ощущение счастья стало законченным, когда Таннер сказал, что в Орегоне нужны учителя. Может ли жизнь быть лучше, чем она была в эту минуту?

Он может поцеловать меня.

Эбби отогнала от себя эту нечестивую мысль, но окончательно избавиться он нее она так и не смогла. Если бы он поцеловал ее сегодня, она была бы самой счастливой девушкой на земле, нет, самой благодарной женщиной.

Чувство беспокойства, которое Эбби испытывала уже давно, это жгучее любопытство с появлением Таннера еще больше обострилось.

Эбби поерзала на стуле, потом подняла глаза и встретила немигающий взгляд молодого человека. О чем, бишь, они разговаривали? Ах да… об Орегоне. О школе.

— Я… я рассчитываю открыть в Орегоне школу, — произнесла Эбби, надеясь, что за время ее мечтаний предмет разговора не изменился.

Взгляд Таннера стал сосредоточеннее.

— А вы что же… учительница?

— Поздно уже… — глава семьи встал, грубо прервав разговор и не дав Эбби возможности ответить. Девушка разочарованно нахмурилась. Почему счастье должно так быстро кончиться? Но Таннер не стал испытывать терпение отца. Он встал, продолжая, однако, напряженно всматриваться в ее лицо. Эбби внутренне всем своим существом подалась ему навстречу. Как бы она хотела побыть с ним еще хоть минутку наедине!

— Благодарю вас за изысканный обед, Эбби. Не помню, чтобы я ел что-нибудь вкуснее, — сказал Таннер, не давая возможности ее отцу уличить его в невежливости.

Попрощавшись, Таннер ушел.

— Эбигэйл, держись от него подальше. Ты меня понимаешь? Держись подальше от этого человека.

Эбби со страхом смотрела, как нервно жестикулирует отец.

— Но почему? — потребовала она ответа, когда он переносил стулья в фургон. — Почему он так не нравится тебе?

— Потому что молодой женщине, как ты, он не пара.

Услышав бесповоротное утверждение отца, Эбби вся сжалась.

— Это преподобный отец мне не пара. Но Таннер… очень даже мне подходит. Только ты…

— Таннер? Ты сказала Таннер? Не мистер Макнайт? — Роберт Блисс с треском захлопнул заднюю стенку фургона. — Он вульгарный человек. Он относится к тебе без должного уважения. Он не имеет права так себя вести.

— Как ты можешь так говорить? — взмолилась Эбби, с трудом сдерживаясь, чтобы не начать разговаривать в полный голос и не сделать свои тайны предметом обсуждения соседей.

— Дочка, сегодня он разыгрывал роль перед тобой. Ничего более. Похоже, что это и есть его настоящее занятие, и он потряс тебя. Но из меня ему не удастся сделать дурака. Ему ни на минуту не удалось ввести меня в заблуждение.

Эбби понимала, что больше ей нечего ждать от отца, но она была совершенно убита его недобрым отношением к Таннеру. С большим, трудом ей удалось подавить свой гнев.

— Знаешь, Сара Левис говорила мне, что сначала ее папа тоже не одобрял Виктора. Но в конце концов он изменил свое мнение. Сейчас тебе не нравится Таннер Макнайт, первый мужчина, который вызвал во мне ответный интерес, и ты прав, ему удалось поразить меня. Но я не верю, что он притворялся. — Девушка вздохнула и продолжала. — Интересно, все ли отцы порицают выбор своих дочерей? Ты тоже не нравился маминому папе?

Роберт Блисс вздрогнул и отшатнулся, как будто дочь наотмашь ударила его по лицу. Если бы Эбби не была так сильно удручена, она бы непременно задумалась над причиной такой странной реакции. Но она обратила внимание только на исказившееся от злобы лицо отца и громовые раскаты его голоса:

— Имей уважение к отцу и матери! Почитай отца своего и мать свою, Эбигэйл Блисс! Так сказано в Священном писании, это завет Господа нашего. Имей уважение к тому, что я сказал, или страшись адского пламени!

Затем, покачиваясь от ярости, он растворился в ночи, оставив ее дрожать от стыда и отчаяния.

Прошло много времени, прежде чем Эбби расслышала наконец шаги отца. Обессиленная продолжительным плачем, она лежала с широко раскрытыми глазами. Плакала она из-за того, что планы ее рухнули. Теперь глаза ее были сухи, но на сердце лег камень. Девушка слышала, как отец тихо устроился на соломенном тюфяке, который она разложила для него под фургоном. Один раз он ударился головой о днище повозки и некрасиво выругался. Затем все смолкло. До слуха девушки доносились только порывы ветра и отдаленные раскаты грома.

Пошел дождь. Очень кстати, ехидно подумала она. Хотя дождь еще больше усложнит и без того трудную жизнь на колесах: приготовление пищи, упаковывание вещей, езду по бескрайнему морю жидкой грязи. Бедные быки!

Эбби повернулась набок, стараясь устроиться поудобнее, поскольку знала, что должна хорошенько отдохнуть: без сомнения грядущий день потребует напряжения всех ее сил. Но непослушные мысли постоянно возвращались к отцу и Таннеру.

Раздался еще один раскат грома, а вслед за ним громкий крик. Тяжелая работа выпала на долю тех, кто сегодня охраняет скот: ненастная погода делает животных пугливыми и нервными. Интересно, находится ли среди сторожей Таннер?

Вздохнув, Эбби распрощалась с надеждой на сон. Бессмысленно даже пытаться уснуть, если единственное, что она на самом деле хотела делать, так это думать о Таннере. Где он коротает сегодняшнюю ночь? В своей крошечной палатке? Где он разбил ее на этот раз? И с кем он будет обедать в будущем?

Девушка откинула брезентовое окошечко и глубоко вдохнула влажный свежий ночной воздух. Но даже это не охладило ее. Тогда она сбросила легкое одеяло, обнажая ноги и ступни. Разрушительный жар, казалось, одерживает верх над ней. Источник этого жара был ей известен: «Песнь песней» Соломона часто пробуждала в ней неясное томление, а Таннер еще более усилил его. Сознавая греховность своих помыслов, Эбби никак не могла отрешиться от раздумий о том, кто и как будет делить брачное ложе с Таннером. Ну же, перестань, пристыдила она себя, но непослушная рука поползла вниз и надавила на лоно. Раскат грома, прогремевший над прерией, казалось, эхом отозвался во всем её теле. Глубоко внутри у нее вспыхнуло пламя, но Эбби порочно не желала, чтобы этот жар остыл.

Девушка закрыла глаза и вспомнила, как легко Таннер подхватил ее, вытянул из ила и грязи и усадил чуть ли не себе на колени. Он сильный мужчина. Но он может быть и нежным. Вежливым он тоже умеет быть. В нем была искра, от которой она и вспыхнула.

Мучительно страдая, Эбби перевернулась на другой бок и зарылась лицом в подушку. Господи! Что произошло с ней?! Из цветущей, радостной девушки она превратилась о жалкое, полное страхов существо. От мысли о Таннере и его прикосновениях ее бросало в жар, а при мысли о возмездии ее сковывал страх.

Эбби ворочалась на постели без сна. Если бы было чуть светлее, она взялась бы за Библию. Но не за «Песнь песней». Эбби больше не хотела длить состояние, в котором она находилась.

По брезенту ударили капельки дождя. Буквально за несколько секунд стук дождевых капель по крыше фургона вытеснил все прочие звуки. Эбби села на кровати, довольная тем, что может отвлечься от неблагочестивых мыслей. По-хозяйски она проверила брезент и убедилась в том, что он в целости и сохранности и по-прежнему не пропускает воды. Затем девушка снова легла и принялась думать о Таннере: не вымок ли он, могут ли его пальцы потушить огонь, который нещадно возбуждает ее.

На следующее утро караван в путь не тронулся. Ливневые дожди размыли дороги, некоторые животные, испугавшись грозы, разбежались.

Эбби проснулась на рассвете. За брезентовым навесом начиналась стена дождя, и было трудно отличить день от ночи. В темноте фургона Эбби скользнула в свою коротенькую домашнюю юбку, с трудом застегнула старенький бюстгальтер и тесную кофту. Потом она натянула самые прочные ботинки, надела шляпу и обмоталась длиннющим шарфом. Девушка прекрасно понимала, что дождь ее вымочит сразу же, но, может, хоть крышка столика послужит ей зонтиком?

Едва она подняла над головой крышку стола, как появился отец.

— У тебя есть дрова и щепки? — спросил мистер Блисс, направляясь в угол фургона, где висела сухая одежда.

— Вчера я наполнила корзину доверху. Ты натянешь брезент, чтобы можно было развести огонь?

Ее худшие опасения сбывались: отец не отвечал. Намерения его были ясны: молчанием он собирался наказать ее за вчерашнее вызывающее поведение. Мистер Блисс молча надел шляпу и сапоги и приступил к натягиванию навеса над местом будущего костра. Он долго разжигал огонь, и к тому времени, когда поленья разгорелись достаточно, чтобы можно было готовить пищу, у Эбби уже было замешано тесто для лепешек, а соленая свинина промыта и готова для жаренья. Девушка повесила над огнем кофейник и глубокую сковороду, прекрасно зная, что делать все надо быстро. Сейчас ей приходилось сражаться только с мелким дождиком.

Если ливень снова усилится, им придется довольствоваться непрожаренным мясом и полусырыми лепешками.

Позавтракали они молча, ожидая, когда закипит вода для кофе. Закончив еду, отец молча протянул Эбби тарелку и молча перебрался в переднюю часть фургона. Девушка обреченно вздохнула. Безнадежность придавливала ее к земле. Теперь отец весь день будет читать Библию, а она… она сойдет с ума, если будет просто сидеть и ждать, когда он смилостивится.

Снова расстроившись, она принялась скрести сковородку, тарелку и прочие кухонные принадлежности, а потом перекинула всю утварь в фургон.

— Кофе готов, — произнесла Эбби, хотя прекрасно знала что отец ждет, чтобы она принесла ему чашку. Ну уж нет решила девушка. Пусть подуется. Она отправится навестить Сару и малышку Ребекку. Да, правильно, она навестит бедняжку Ребекку и постарается развеселить ее. Без сомнения, она добьется большего успеха с Ребеккой, чем с собственным отцом.

С ней вместе к Ребекке отправилась и Сара. Это было очень кстати. Ребекка сидела в задней части фургона, печально глядя на расстилающуюся перед глазами прерию. Но стоило подругам приблизиться к ней, как бедняжка с полными страха глазами отшатнулась.

— Ребекка, дорогая, — добродушно начала Сара. Эбби не сомневалась, что беспечный тон дался подруге с трудом. — Ты помнишь Эбби Морган, не правда ли?

Ребекка в замешательстве перевела настороженный взгляд с Сары на Эбби и слегка кивнула. Эбби заставила себя улыбнуться, но что ей, действительно, хотелось сделать, так это заключить несчастного ребенка в объятия. Только подлое чудовище способно напасть на женщину.

— Привет, — выговорила Ребекка, накручивая на пальчик прядь длинных вьющихся волос.

— Привет, — отозвалась Эбби и, основываясь на своем опыте общения с учениками в школе, выложила все начистоту. — Дорогая, мы хотели бы провести это утро с тобой. Дождик поутих, и мы с Сарой решили помочь тебе привести себя в порядок. Почему бы тебе не спуститься вниз? И захвати, пожалуйста, с собой щетку для волос и ленты.

Все это Эбби произнесла на одном дыхании, не давая девочке возможности отказаться.

Пока Сара расчесывала непокорные волосы Ребекки, Эбби раздула затухающий костер, чтобы сварить кофе. Из соседнего фургона выскочила взволнованная Дорис Креншо но, увидев, что Ребекка в хороших руках, не стала вмешиваться. К тому времени, когда пробившееся из-за туч солнце приблизилось к зениту, над лагерем уже витал запах свежевыпеченного хлеба и жаркого из антилопы. Мало-помалу, благодаря болтовне Эбби и хлопотам Сары, Ребекка успокоилась, и, когда отец девочки пожаловал на обед, малышка уже вовсю выдумывала новые приключения Тилли.

— Я даже не решила окончательно, доберутся ли эти двое до Орегона, — сказала Эбби. — По пути им встретится так много живописных мест.

— Да, это так, — отозвался отец Ребекки, вернувшийся из прерии, где провел долгое время в поисках пропавших домашних животных. Он приветливо кивнул всем троим. — Но в Орегоне они смогут отхватить себе по куску земли.

— Но ведь Тилли и Снич вряд ли станут землевладельцами, — оживилась девочка.

Мистер Годвин с удивлением принялся разглядывать собственную дочку. Взгляд его скользнул с ее только что причесанной головки на новое платье, ладно облегающее детскую фигурку. Присвистнув от радостного изумления, он с благодарностью взглянул на Эбби и Сару. Затем он еще раз посмотрел на собственного ребенка.

— В чем же смысл переселения в Орегон, как не в том, чтобы получить надел земли?

Ребекка рассмеялась. Для отца смех девочки прозвучал музыкой небесных сфер.

— Ах! Папа! Тилли и Снич — мышки, рассказы о приключениях которых придумывает Эбби. Она даже книжку о них пишет.

Когда Сара и Эбби покинули фургон Годвинов, обе они находились в прекрасном расположении духа. Несмотря на то, что погода выдалась ненастной и караван не снялся с места, они совершили доброе дело. И благодарность Ребекки воодушевила подруг.

— Еще немного, и девочка совсем поправится, — сказала Сара.

— Да, — согласилась Эбби и, ища глазами отца, добавила: — Я мечтаю о том, чтобы так же быстро воспрял духом и мой отец.

— Ты никогда не рассказывала мне, что же с ним приключилось.

Эбби взглянула на Сару и быстро отвела глаза. Она твердо обещала отцу, что ни словом не обмолвится об их прошлом и никому не назовет их настоящей фамилии. Но Эбби прекрасно знала, что какую-то тайну отец хранит даже от нее.

Ах! Как бы Эбби хотелось поделиться своими тревогами и сомнениями с надежным другом, но она знала, что делать этого нельзя, поэтому ей оставалось только поглубже схоронить опасения в своем сердце.

— Он… он так скучает по маме, — наконец произнесла она. Ответ ее был неправдой, истина лежала намного глубже.

— Может, ему лучше жениться во второй раз?

Эбби с изумлением покачала головой.

— Жениться снова? Папе?

Сара пожала плечами.

— Ну, он не стал бы волноваться из-за твоих романтических переживаний, если бы у него были свои собственные.

В этом была своя правда. Тем не менее Эбби не могла представить отца женатым на ком-нибудь, кроме мамы. Более того — она не могла представить себе отца ухаживающим за другой женщиной. Когда подруги подошли к фургону Сары, Эбби осознала, что было бы весьма неплохо, если бы отец влюбился. Но вряд ли это возможно.

Попрощавшись с Сарой и Виктором, Эбби, погруженная в раздумья по поводу неожиданного предложения подруги, направилась к своей повозке. Вдруг на тропинке перед ней возник силуэт мужчины. Боясь столкнуться с незнакомцем, Эбби сошла с дорожки и едва не увязла в грязи. Она надеялась… но, к несчастью, ее ожидания не оправдались: это был не Таннер, и этот мужчина был значительно менее привлекательным, чем Макнайт.

— Добрый день, мисс, — поздоровался он, притрагиваясь к широкому полю шляпы.

— Добрый день, — тихо ответила Эбби, одаривая его легкой улыбкой.

Отец не одобрил бы ее случайной встречи с мужчиной, да она и сама не была расположена беседовать с ним. Но, удаляясь от него прочь, Эбби спиной чувствовала, что он провожает ее взглядом. Краскер О’Хара наблюдал, как Эбби исчезает вдали. Кажется, она уже взрослая девушка, но она могла бы оказаться той, кого он разыскивает. Он уже исключил из списка дочь Годвина, но среди переселенцев, следующих этим караваном, было еще три девушки, которые путешествовали только с отцами. И, несмотря на то, что прочие отцы не были похожи на школьных учителей, все было возможным.

О’Хара стащил с головы шляпу и рукой отер пот со лба. Он должен затаиться, собрать и проверить информацию, чтобы действовать наверняка. Ему требуются доказательства. Например, портрет ее матери. Письмо. Фамильная Библия с перечислением всех членов семьи и важнейших дат.

Водрузив шляпу на голову, Краскер направился к своей костлявой лошаденке. Пока он шпионит здесь, Бад выслеживает отца и дочь в другом караване. Бал Фоли узнал в Макнайте того охотника за девочкой, о котором их предупредили. Конкурент. Боясь, что Макнайт опознает его, Бад и носа не высовывал на люди. Он отправился назад и будет проверять другие караваны, пока Макнайт не уберется отсюда. Ну, это и к лучшему. Краскер любил работать в одиночку.

Отныне ему придется быть еще более осмотрительным… Он едва не испортил все дело неудачей с этой девчонкой, с Ребеккой. Он бы никогда не отправился за ней в прерию, особенно если бы точно знал, что это не она. Но было так темно, и она была так молода… И она была так напугана… Даже воспоминание о ее молодом, гибком теле, в панике извивающемся под тяжестью его возбужденного тела, заставило О’Хара разволноваться. Краскер грязно выругался. Тогда он слишком много выпил и не сообразил покрепче заткнуть ей рот, чтобы девчонка не начала звать на помощь. Ему не оставалось ничего другого, как пуститься наутек, и поначалу он даже опасался, что Ребекка опознает его. Теперь стало ясно, что этого не случится. Но тот факт, что он, неузнанный, может продолжать существовать рядом с ней, еще более усиливал его физическое возбуждение.

Почесав пах, Краскер еще раз сально выругался и сплюнул. Об этом ему следует забыть. Сначала дело. Сначала деньги.

Но как только он выполнит свою работу и получит за нее деньги, он купит себе самую молоденькую девочку, которую только сможет отыскать, и даст волю чувствам, которые принято скрывать.

Отец кашлял всю ночь. В полночь Эбби проснулась от его сухого лающего хрипа, от громкой одышки. Кашель не останавливался, и девушка увидела своего отца.

— Пойдем в фургон. Ты кашляешь, оттого что спишь на холодной земле.

— Нет, мне скоро станет… — и он вновь разразился кашлем.

— Забирайся лучше в фургон, — настаивала Эбби. — Если ты заболеешь, нам придется туго. А внизу могу спать я.

— Так не положено, — запротестовал мистер Блисс. Эбби потрясла его за плечо, и он сел. Будь я проклята, если положено так, подумала Эбби, но вслух сказала:

— Уже светает. Я больше не усну. Лучше я разведу костер и приготовлю кофе. И немного попишу, — добавила Эбби. Она давно уже ничего не записывала в свой блокнотик.

Когда отец устроился на ее кровати, Эбби взяла шаль и набросила ее на себя. Застегнув поверх широкой шали ремень, чтобы концы ее не мешали работать, Эбби надела сапоги. Что за ужасное зрелище, подумала о себе Эбби: коса перекинута через плечо, а ночная юбка выставлена на всеобщее обозрение. Когда они жили в Лебаноне, она и помыслить не могла о том, чтобы в таком виде выйти на люди. Но жизнь на колесах требовала от каждого определенного компромисса со своими привычками и понятиями, и скромностью иногда приходилось пренебрегать. Слава Богу, было еще темно, и поблизости никого не было.

Эбби развела огонь, вскипятила воду и приготовила отцу настой из трав с ложечкой драгоценного меда. Отец непрестанно кашлял, но Эбби была уверена, что ему станет лучше, как только он примет настой.

Мистер Блисс выпил целебный напиток и упал на подушку. Эбби поняла, что он обессилен. Болезнь подавила и тело, и дух. А что если ему станет еще хуже?

Эбби никогда не думала о том, что может потерять отца. После смерти мамы даже мысль о возможной потере была кощунственно-недопустимой. Но теперь, когда тело папы сотрясалось от приступов кашля, а лоб горел, Эбби не могла не подумать о самом страшном. Что если ему будет все хуже и хуже? Так происходит со многими. Каждый день переселенцы минуют могилы, расположенные вдоль дороги. Дети, женщины с новорожденными, а чаще всего — мужчины. Вот что пугало Эбби. Разумом она понимала, что дело заключалось в том, что просто-напросто среди переселенцев мужчин было больше, но логика в таком деле не помогала.

Эбби заглянула вглубь фургона. Вглядываясь в его пещерную пустоту, она прислушалась к тому, как тяжело дышит и молится ее отец.

Пощади его, Господи! Не забирай у меня папу! Не оставляй меня одну, без семьи! Пожалуйста, Господи. Я сделаю все, что ты потребуешь от меня. Пусть только папа поправится.

Через некоторое время кашель утих, и папа уснул. Дыхание его стало мягким и спокойным, и Эбби, наконец, перестала волноваться. Чтобы не угас ее маленький костерок она подбросила в него несколько поленьев. На востоке блеснул первый лучик зари. Скоро начнется повседневная лагерная суета. Наверное, сегодня караван выступит в путь раньше, чем обычно, чтобы наверстать упущенное время. Но пока все было спокойно. Только ветер приносил из прерии запахи дикой природы, пенье птиц и жужжание насекомых. Здесь все было непривычным. В Миссури все были иначе. Эбби сидела на стуле, уперев ноги в перекладину под сиденьем и обхватив колени руками. Ожидая, когда закипит кофе, она размечталась. Неожиданно раздумья ее были прерваны:

— Не могу ли я напроситься на кофе?

Таннер. Молодой человек вступил в кружок света, отбрасываемого неярким костром. Эбби затаила дыхание. Она как раз думала о нем, вернее, старалась не думать, и вот он тут как тут, появился, словно по мановению волшебной палочки. Несмотря на ее постоянные усилия не поддаваться чувствам, сердце девушки колотилось, как бешеное. В тот же миг Эбби приняла более женственную позу: опустила ноги на землю, а руки положила на колени. Но вот прическа… И… ночная рубашка! Девушка перекинула за спину непереплетенную с утра косу и потуже закуталась в шаль.

— Кофе? Да, пожалуйста. Он как раз заваривается. — Интересно только, как она встанет перед ним в ночной рубашке? Эбби указала Таннеру на папин стул. Этот человек всегда появлялся в неудачный момент. Сначала он вытащил ее из грязи. Потом застал за развешиванием белья. А теперь вот… она сидит перед ним в ночной рубашке.

Таннер сел на предложенный стул. Молодой человек был высок, силен и хорошо сложен. Вытянув длинные ноги, Таннер едва слышно вздохнул. Только после этого Эбби заметила, что он очень устал.

— Почему вы встали так рано? — спросила она.

— Как известно, у домашней скотины не много мозгов, — улыбнулся Таннер. — Во время грозы животные разбежались по всей прерии, а некоторые завязли в непроходимых болотах. — Он наклонил голову и потер плечо. — Так что я встал не рано, а поздно. Но почему вы уже на ногах? Почему не спите сладко в своей постели?

— Папа заболел. Я готовила ему настой от кашля.

— И не могли после этого заснуть?

— Я и не пыталась. Уже светает. — Их взгляды встретились, и он долго смотрел на нее. Несмотря на то, что оба молчали, живое воображение девушки подсказало ей слова, которые она могла бы от него услышать. Долгожданные, страстные слова. Глаза его молча пели хвалу ее красоте, он говорил, что очи ее подобны звездам небесным, что кожа ее подобна шелку.

— А вам выдалось времечко, чтобы подумать над историями для детей.

Комментарий Таннера вернул девушку в реальность, не отдавая себе в этом отчета, Эбби вся подалась вперед.

— Ну да, конечно, я думала о моих мышатах, — девушка улыбнулась, изумленная и польщенная тем, что он не забыл о ее сочинительстве. И тотчас же мечтания о коже и глазах улетучились. Еще ни один человек, кроме ее юных учеников, не проявил интереса к ее смешным выдумкам.

Эбби снова покраснела. На этот раз причина была вовсе не в романтических мечтаниях.

— Большинство людей считают мою мечту написать книжку для детей глупостью.

— Если эти истории делают вас и детей, которым они нравятся, счастливее, то кто может сказать, что это глупость? — низким шепотом спросил Таннер.

Слабый свет костра в прохладе ночи придавал их беседе приятную интимность. В мире были только она и Таннер. Все остальные просто не существовали.

— Я тоже так думаю. Но большинство людей… ну, они читают своим детям только Библию и ничего другого, хотя сами могли бы получать удовольствие от чтения этих дешевых книжечек. Я надеюсь, что мои книги будут стоить не дороже пенни, в том случае, конечно, если мне удастся найти издателя.

— Должно быть, издавать книги в Орегоне будет нелегко

— Да, я уже думала об этом, — вздохнула Эбби. — Большинство издательств находится в больших городах, таких как Нью-Йорк.

— Я слышал, что несколько издательских домов есть в Чикаго.

— Неужели? Но я полагаю, что мне следует послать письма сразу в несколько издательств, когда книга будет закончена. Ах, Боже мой! Какая я ужасная хозяйка! Кофе уже готов.

Эбби поднялась и принесла две чашки; наклонилась к костру и, прихватив уголком шали ручку кофейника, налила себе и Таннеру по внушительной порции бодрящего напитка. Когда она подняла взгляд на своего собеседника, ее поразило странное выражение его лица. Упираясь локтями в колени, он весь подался вперед. Эбби была смущена напряженностью его взгляда.

— Не хотите ли сахару? — спросила она, протягивая ему дрожащей рукой полную чашку кофе.

— Я пью без сахара, — пробормотал Таннер. Мысли его были далеко. Водрузив шляпу на колено, он взял чашку из рук Эбби.

Девушка, смущенная, направилась к своему стулу. И вдруг она пришла в еще большее замешательство: только сейчас Эбби вспомнила о своей ночной рубашке. Не удивительно, что Таннер так странно вел себя. Он, очевидно, поражен тем, что женщина может как ни в чем не бывало расхаживать перед посторонним в нижнем белье.

Погруженная в размышления о том, что Таннер может о ней подумать, Эбби сделала слишком большой глоток горячего кофе и чуть не поперхнулась. Таннер тотчас же ринулся ей на помощь. Он легонько похлопывал Эбби по спине, пока девушка откашливалась.

Это нечаянное происшествие сделало Эбби еще несчастнее, ведь теперь Макнайт решит, что она не только глупа, но и не умеет себя вести. А она-то надеялась поразить его!

Таннер и в самом деле был потрясен. В этой женщине была дьявольская смесь наивности и возбуждающей страстности. Набожная христианка, сочиняющая детские рассказики о мышках! Облаченная в домашнее фланелевое платьице красотка, пытающаяся поразить его своими хозяйственными талантами, — Таннер был уверен, что именно в этом заключалось ее намерение. И ее уловка сработала. Он захватил наживку. Но если бы она знала, о чем думал ее гость, когда от порыва ветра слегка задралась ее рубашка… Под рубашкой не оказалось даже панталон, только гладкая, бархатная кожа. Молодой человек сделал большой глоток крепкого обжигающего кофе и сам едва не поперхнулся.

— Может, заварить еще? — смущенно спросила Эбби, старательно ища возможность выйти из затруднительного положения.

— Нет, все в порядке, — уверил ее Таннер. И в самом деле все было в порядке. Он окончательно убедился в этом в тот вечер, когда был приглашен на ужин и девушка сообщила, что хочет открыть школу в Орегоне. Раньше он серьезно опасался, что она и есть внучка Хогана. Но, если бы это было так, она бы, безусловно, знала, что дед ее живет в Чикаго, а она и глазом не моргнула, когда он упомянул этот город. Таннер не мог допустить, что девушка умеет притворяться так искусно. И он вынужден был заключить, что она вовсе не та, кого он разыскивает. Это заключение принесло ему удивительное облегчение. Он не хотел, чтобы Эбби была внучкой Хогана. Но он так же не хотел заниматься самоанализом и размышлять над тем, в какой степени это касается лично его. Облегчение, тем не менее, он испытал. Молодой человек попивал кофе, с восхищением разглядывая девушку. Она была совсем другой, не похожей на женщин, с которыми он имел дело до сих пор. И теперь, когда он был уверен, что она не наследница Хогана, он не мог воздержаться от фантазий о том, какие прелести скрываются под тонкой ночной сорочкой. Он не хотел подавлять в себе похотливые мысли о том, как он прижимал, и о том, как будет прижимать к себе ее теплое тело. Обнаженное. Желанное.

— Эбигэйл? — услышал Таннер оклик Роберта Моргана, и его словно окатили ведром ледяной воды. Эбби, напротив, подскочила, как будто обжегшись. Она бросила на Таннера умоляющий взгляд, который он безошибочно понял. Не показывайтесь на глаза моему папе, молил этот взгляд.

Макнайт медленно поднялся. Он устал, чертовски устал после дня и ночи, проведенных в седле. Нетерпеливый окрик мистера Моргана только ухудшил его состояние. В самом деле, с какой стати он вертится вокруг такой женщины, как Эбигэйл? Она принадлежала к тем женщинам, на которых надо жениться, а он вовсе не был одним из тех, брак с которыми благословляет любящий отец. Как бы Таннера ни тянуло к ней, мистер Морган никогда не позволит Эбби выйти за него замуж.

— Эбигэйл! — снова раздался требовательный голос.

— Да, папа. Я иду. Я готовлю тебе лекарство, — успокоила отца Эбби, не отрывая, однако, взгляда от лица Таннера.

Первым отвел взгляд Макнайт. Несмотря на то, что кофе был еще обжигающе горяч, он запрокинул голову и одним глотком осушил кружку. Затем встал, надел шляпу, коротко кивнул и исчез.

Сердитый и опустошенный, Макнайт направился к своей палатке. Если бы он не был так изможден, то отправился бы в горы и скакал до тех пор, пока он сам и Мак не свалились бы на землю от усталости. Но Маку требовался отдых, да и скачка вряд ли поможет, подумал Таннер.

— Сучье отродье, — процедил он сквозь зубы. Пятнадцать лет он ведет самостоятельную жизнь, и за это время ему ни разу не приходилось иметь дело с отцами его подружек. У тех женщин, с которыми он общался, вообще не было отцов. По крайней мере, они не жили с ними вместе. Но вдруг в его жизни появилась маленькая набожная христианка и ее отец с настороженными глазами-бусинками, который следил за каждым ее шагом, и он, Таннер Макнайт, начал увязать в своем чувстве, как в зыбучем песке.

Зыбучий песок. Глина. Река. Что ему нужно, так это нырнуть в холодную реку Платт. Может, купание охладит его и уничтожит желание украсть поцелуй или кое-что еще у некой мисс Эбигэйл Морган!?

Сказано — сделано. На топком болотистом берегу он разделся: снял с себя ботинки, джинсы, рубашку и куртку. Затем, немного поразмыслив, он снял и остальное. Над горизонтом только-только появились первые лучи солнца, да даже если кто и увидит его — что ж тут такого?! Кожа его тотчас же покрылась пупырышками, вода и глина холодили ноги, но Таннер заставил себя нырнуть в холодную воду.

Она была святой невинностью и больше подходила добропорядочному молодому священнику, чем тому, кто в четырнадцать лет прикончил подонка, убившего его мать, а потом напился до бесчувствия. С тех пор жизнь его покатилась вниз. Нет, она достойна получить в мужья человека высоких помыслов, занимающего видное место в обществе. Хорошо образованного. Человека, который обеспечит ей уважение и почести, которых она заслуживает.

Таннер резко бросил свое тело вперед, в неглубокую реку, и, когда ледяная вода обожгла его, оскалил зубы и выругался. Холоднее быть не могло! Но купание сделало свое дело. Пока он полуплавал-полубарахтался, всякий раз доставая руками до илистого дна, он был сосредоточен только на мысли о том, сколько еще времени ему придется провести в воде, чтобы его тело перестало реагировать на холод. Попутно Таннер заставил себя вспомнить о том, почему он оказался здесь. Он уже исключил Эбби и еще двух девушек из числа возможных внучек Хогана, но оставалось еще четыре кандидатуры. Если он хочет получить деньги, то лучше отказавшись от романтических бредней, переключиться на работу, за которую хорошо платят.

— Достань мне Библию. Большую. Семейную.

Эбби сделала то, о чем просил отец, хотя семейная Библия, тщательно упакованная, хранилась в самом надежном месте. Мама вручила эту Библию отцу в качестве свадебного подарка, и отец заносил туда все памятные для их семьи даты. Но пользовался ею мистер Блисс только в самые тяжелые минуты своей жизни. Протягивая Библию отцу одной рукой, другую Эбби приложила ему ко лбу. Он сердито мотнул головой, но девушка успела почувствовать, что жара уже не было.

— Я себя прекрасно чувствую, — прорычал он и тут же разразился лающим кашлем.

— Тебе лучше, — согласилась Эбби, — но до прекрасного самочувствия еще далеко.

— Я чувствую себя прекрасно, — упрямо повторил Роберт Блисс. — Я немного почитаю Библию, а потом спущусь и помогу тебе ухаживать за быками.

Эбби забрала у отца пустую тарелку. По крайней мере, он хорошо поел. Это уже кое-что. Но вряд ли ему понравится то, что она собиралась сказать ему.

— Ини, то есть Матвей, захромал. Виктор пригнал его и остальных, но несчастное животное повредило себе ногу.

Отец выглянул наружу. После непогоды, бушевавшей последние дни, сегодняшнее утро было поистине райским. Но эта неземная свежесть резко контрастировала с осунувшимся, заострившимся лицом отца. Эбби казалось, она чувствует, как жизненные силы покидают его.

— Так Матвей захромал? — переспросил мистер Блисс и плечи его безнадежно опустились.

— У него изувечено коленное сухожилие. Наверное, это случилось, когда обезумевшие животные бросились бежать кто куда. Виктор поставил ему припарку и крепко обмотал ногу. Наверное, через несколько дней он уже сможет работать в упряжке, но, пока Матвей не поправится, фургон придется тащить трем другим быкам.

Эбби нервно вытерла руки о передник, не желал говорить то, что должно быть сказано:

— Нам надо немного разгрузить фургон, чтобы быки не надорвались. Кое-какие вещи придется выкинуть.

Отец молчал. Эбби видела, как дрожат его пальбы поверх кожаного переплета Библии.

— Выкинуть вещи? — он покачал головой и прижал Библию к груди. — Выбросить наши скудные пожитки? Вещи твоей матери?

Он нахмурился, будто собираясь отказаться. Ни затем, помедлив, окинул взглядом убранство фургончика: бочки и бочонки, аккуратно выстроившиеся вдоль стен, перегружали повозку. Когда мистер Блисс заговорил, голос его дрожал:

— Я хочу помолиться. Позволь мне немного побыть одному, дочка.

Эбби покинула фургон, потрясенная реакцией папы. Она чувствовала, что добром его затворничество не кончится, но легче ей от этого не становилось. Сильного, волевого отца, каким она помнила его с детства, больше не было. Только сейчас Эбби начала понимать, какой надежной опорой была для папы ее хрупкая и нежная мама. Она же, Эбби, как ни старалась, не могла поддержать его. Она для этого не подходила.

Подавленная, девушка направилась за быками, которые паслись на лугу, неподалеку от лагеря. Может, Сара права. Может, новый брак возродит его. Тогда он сможет думать о будущем, а не только о прошлом. Строить планы приятнее, чем сожалеть о прошедшем.

Девушка накинула веревку на шею Ини и отвела его к повозке, где и привязала. Теперь надо отправляться за другими животными. Команда выступать может прозвучать в любой момент, и нужно быть к этому готовой. Отец вряд ли успеет запрячь быков, придется ей сделать это самой. А после она будет решать, какие вещи необходимо взять с собой в дорогу, а какие придется оставить здесь.

— Назад, Моэ, назад! — властно приказывала девушка, с силой дергая за веревку. Ничего не помогало. Моэ был самым упрямым из всех четырех быков. И самым глупым, решила Эбби.

— Назад, черт возьми!

— Не могу ли я вам чем-нибудь помочь, мисс?

Эбби оглянулась: за ней, ухмыляясь, наблюдал мужчина.

Вчера она столкнулась с ним на тропинке, и он долго провожал ее взглядом. Как и вчера, он с восхищением смотрел на нее. Небритые щеки расползлись в самодовольной улыбке, обнажая прокуренные зубы, грузное тело было странно напряженным, выдавая его тайные надежды.

Симпатий незнакомец не вызывал, но Эбби нуждалась в помощи.

— Да, это хорошая мысль. Он такой…

Она не успела закончить фразы, как незнакомец уже приблизился к ней, грубо схватил Моэ за кольцо в носу и резко дернул сначала в одну, потом в другую сторону. Вздрагивая от ужаса, животное покорно подошло к повозке и встало на свое обычное место, опасаясь повторения приступа боли.

— Теперь он знает, кто здесь начальник, — прорычал мужчина, поворачиваясь лицом к Эбби. — Как только он хорошенько поймет это, он не будет медлить.

Может и так, подумала Эбби. слегка отступая, чтобы избежать неприятной близости. Жестокость незнакомца пришлась ей не по нраву.

— Спасибо, — пробормотала девушка, опасаясь выглядеть невоспитанной, но мечтая избавиться от нечаянного помощника. К несчастью, мечты ее не сбылись.

— Меня зовут Краскер О’Хара. — Он сдернул с головы шляпу и провел по сальным волосам мясистой пятерней. — К вашим услугам, мисс Морган.

Эбби была занята тем, что впрягала в повозку Моэ. Откуда он знает ее имя?

— Да. Спасибо вам, мистер О’Хара.

— Не хотите ли, чтобы я привел остальных быков?

— Нет-нет. В этом нет необходимости. С ними управляться гораздо легче, чем с Моэ.

Но О’Хара, казалось, был решительно настроен помочь ей. Он привел к фургону Мини и Муни, правда, не выказывая прежней свирепости. Животные покорно позволили управлять собой.

— Благодарю вас, мистер О’Хара, — как можно любезнее повторила Эбби. В конце концов, он сделал доброе дело. Она должна показать, что знакома с правилами хорошего тона.

— Располагайте мной в любое время, мисс. Скажите, разве у вас нет помощников?

— Папа неважно чувствовал себя сегодня, — ответила Эбби, запятая упряжью. — Но сейчас ему уже лучше.

Как будто услышав, что о нем говорят, из фургона высунулся мистер Блисс.

— Эбигэйл, я же сказал, что сам управлюсь с быками. Не надо было тебе браться за это.

— Все в порядке, мистер Морган, я помог ей.

Отец неприветливо кивнул Краскеру:

— Спасибо, мистер О’Хара. В дальнейшем мы сможем обойтись без вашей помощи.

Эбби взглядом извинилась за грубость отца. Было похоже, однако, что О’Хара не придал резкости особого значения. Он просто повел плечами и направился туда, где оставил свою лошадь. Но прощальный взгляд в ее сторону он все-таки бросил.

— Если вам понадобится помощь, мисс, кликните старого Краскера. И не слушайте своего папочку.

Эбби надеялась, что до этого не дойдет. Слегка улыбнувшись, она вернулась к своим занятиям. Одно дело сделано.

Теперь ей предстоит значительно более неприятное занятие: решить, от каких вещей, символов прежней жизни, нужно отказаться.

К тому моменту, когда караван остановился на отдых, у Эбби онемела вся нижняя часть тела. Весь путь, пока отец отдыхал внутри фургона, девушка провела на козлах, управляя быками. Нет, он не отдыхал. Он горевал. Сегодня они лишились туалетного столика и козетки, принадлежавших ее матери. Все это им пришлось оставить на обочине дороги возле трех свежих могил.

Для Эбби это было еще одной раной в сердце, еще одним ударом, от которого ей будет тяжело оправиться. Но держалась Эбби мужественно.

Отец скрылся под брезентовым навесом фургона и кашлял так сильно, что на глазах у него появились слезы. Эбби отнесла ему следующую порцию лекарства. После того как отец принял снадобье, девушка не ушла, как обычно, а присела рядом с ним в надежде утешить папу.

— Папа, — решилась Эбби. — Ты ведь знаешь, мы можем вернуться домой. Нам вовсе не обязательно ехать в Оре…

— Нет!

Сказал как отрезал. За этим последовало каменное молчание. Ну, все, достаточно! Это уже за пределами здравого смысла. Каковы бы ни были его первоначальные намерения, но эта его прогрессирующая депрессия… Может, обратиться за помощью к преподобному отцу Харрисону? Эбби приготовила отцу ланч, состоящий из хлеба с маслом и чашки холодного кофе.

Напоив быков, девушка устремилась вдоль цепочки фургонов в поисках святого отца. Вместо него она наткнулась на Таннера.

Он сидел в тени развесистого тополя, расправляясь с ланчем, в то время как его лошадь (на сей раз это была Чина) щипала траву. Прислонившись к дереву, положив одну руку на колено, он выглядел таким усталым, что Эбби всей душой пожалела его. Но стоило Таннеру заметить девушку, как усталость его как рукой сняло. Сделав последний глоток, он поднялся.

— Эбби, — улыбнулся Макнайт, — что-нибудь произошло?

Эбби помедлила. Ей очень хотелось довериться молодому человеку, но помочь папе и снять душевную боль, кот рая мучила Роберта Блисса, Таннер не мог. Надежда была только на преподобного отца.

— Не видели ли вы сегодня святого отца?

Улыбка Таннера увяла.

— Он едет в одном фургоне с Годвинами.

— Спасибо, — кивнула Эбби и пустилась было дальше. Времени у нее оставалось мало: святого отца надо было отыскать до того, как караван тронется в путь. Но, помедлив, она остановилась.

— Это не то… это из-за папы. Ему нужно с кем-нибудь поговорить. А священник… я думаю, это тот, кто ему нужен.

Ей показалось или в самом деле Таннер слегка расслабился?

— Возвращайтесь обратно к отцу, а я разыщу Харрисона и пришлю его к вам.

Странные чувства боролись в душе Эбби, пока она наблюдала, как он седлает кобылку. Ей хотелось плакать и смеяться одновременно. Этот мужчина был создан для нее. Она осознавала это так же ясно, как если бы истина была провозглашена самим Господом. Но отец… папа бы никогда этого не одобрил.

В унынии девушка повернула к своему фургону. Она боялась, что священника приведет Таннер. Это только ухудшит отношение отца к Макнайту. Но, если отцу вздумается приняться за старое и он начнет прочить Декстера ей в мужья… она поставит его на место.

Девушка беспокоилась напрасно. Едва она подошла к своей повозке, как уже подскакал Таннер. Впереди него на лошади неловко сидел священник.

— Мисс Морган, — начал святой отец, едва успев соскользнуть с лошади. Тон его был более официален, чем всегда. — Макнайт сообщил мне, что вы просили меня прийти.

— Ах, Декстер, большое спасибо, что пришли. И вам спасибо, — она послала признательную улыбку Таннеру. — Не смогли бы вы побыть с моим папой? — вновь обратилась девушка к Харрисону. — Он… он плохо себя чувствует и физически, и морально, — добавила она. — Может быть, беседа с вами облегчит его душу?

Эбби надеялась, что преподобный отец не откажет ей, но она так же надеялась, что он не усмотрит в ее просьбе больше того, чем эта просьба содержит.

Декстер долго и пристально смотрел на девушку, потом вздохнул. Шея его конвульсивно дернулась, когда святой отец перевел взгляд на Таннера. Он снова вздохнул, и Эбби испытала к нему прилив благодарности.

— Мистер Морган? — начал Декстер голосом проповедника. — Мистер Морган, я хотел бы обсудить с вами одну теологическую проблему. Не позволите ли составить вам компанию?

Эбби видела, как Декстер, упершись в переднее колесо, забрался в фургон. Изнутри донесся слабый голос мистера Блисса. Но Эбби знала, что к вечеру он будет чувствовать себя лучше. Сейчас отцу требовалось общество именно Декстера Харрисона.

Облегченно вздохнув оттого, что часть груза, который она несла одна, теперь можно переложить на другие плечи, Эбби повернулась к Таннеру. Несмотря на очевидную усталость, на лошади он сидел как влитой, с природной грацией. Если раньше Эбби и в голову не приходило почитать умений управлять лошадью особым талантом, то теперь, среди беа крайней прерии, где лошадь являлась бесценным средством передвижения, ее прежние взгляды на жизнь изменились. Мужчина должен уметь обеспечить своей семье безопасность и достаток, для этого он должен уметь ездить верхом и охотиться.Есть ли у Таннера семья? Эта неожиданная мысль заставила Эбби нахмуриться.

— Что конкретно случилось с вашим папой? — спросил Таннер, по-своему истолковав гримасу на лице девушки.

Эбби еще раз взглянула на фургон и отошла в сторону.

Таннер спешился и последовал за ней. Близость молодого человека вызвала в ней смущение. Что же было такого притягательного в этом человеке, который вызывал в ней интерес и лишал ее покоя?

Эбби нервно потерла руки о передник.

— Это не холера, — твердо произнесла она. — Он просто кашляет. Снадобье, которое я приготовила, сняло жар. Его мучает только кашель.

Таннер взял ее за руку и повернул так, что теперь они стояли лицом друг к другу. Сердце ее отчаянно билось.

— Это не просто кашель, Эбби. В противном случае вы бы не позвали святого отца.

Девушка смотрела в темно-синюю глубину его глаз, которым страстно хотела верить, и не могла сопротивляться,

— Он… печален. Это единственное слово, правильно описывающее его состояние. Он очень печален. Смерть мамы, — выдавила из себя девушка. — Он не может пережить случившееся. Не уверена, что он когда-нибудь полностью оправится от удара.

Они долго смотрели друг другу в глаза, потом Макнайт прошептал:

— А вы? Вам ведь тоже было трудно.

Эбби кивнула. На глаза ее навернулись слезы. Неожиданно Таннер обнял ее и прижал к себе. Эбби разрыдалась.

Рассудок подсказывал ей, что она ведет себя глупо. Она прижималась к нему, как испуганный ребенок, и даже намочила ему рубашку слезами. Но в его крепких объятиях Эбби чувствовала себя так уютно… а он еще утешал ее.

— Я понимаю тебя, Эбби, я понимаю. Моя мама умерла, когда я был еще мальчиком, и это нелегко забыть и перенести. Но жизнь продолжается, — проговорил Таннер, неожиданно переходя на интимное «ты».

— Но мой папа… — всхлипнула Эбби, — он не может забыть этого. Он… он так изменился!

— В пути тяжело заниматься лечением, — прошептал Таннер ей в ухо.

Девушка прерывисто вздохнула и потерлась щекой об уже влажный хлопок рубашки на его груди.

— Мне хорошо здесь. Сначала я не хотела уезжать из дома, но теперь я рада, что мы это сделали. Но папа… Переселиться — это была его идея, а ему становится все хуже и хуже.

— Не расстраивайтесь, дорогая, преподобный отец поможет ему. — Таннер слегка отстранился, осторожно пальцем приподнял ей подбородок, так, что их взгляды снова встретились. — Харрисон избавит вашего батюшку от дурного настроения. — И хрипло добавил: — А я займусь вами.

Эбби знала, что они стоят у всех на виду, знала, что ведет себя вызывающе, но, когда Таннер склонил к ней голову, все это перестало ее беспокоить. Он собирался поцеловать ее, и он давал ей возможность избежать поцелуя, если она этого захочет, но… Он хотел поцеловать ее, а она хотела вернуть ему его поцелуй.

Их губы встретились, и девушка поняла, что ничего не понимала в поцелуях. Однажды Декстер одарил ее легким прикосновением губ; в прошлом году на ярмарке в Лебаноне ее поцеловал Калеб Даусон. Но Таннер…

Он мягко прижался к ней сильными губами. Он знал, что делал, когда отвел голову чуть в сторону: теперь Эбби чувствовала его намного лучше. Он также знал, что прикосновение языка к внутренней поверхности ее губ вызовет у Эбби восторг. Язык его проскользнул в ее рот, и Эбби едва не застонала. Новые, неизведанные доселе чувства окатили ее как сильный летний ливень, и Эбби прильнула к Таннеру, ища у него защиты. Не осознавая, что делает, Эбби все крепче и крепче прижималась к его мускулистому телу. Наконец она услышала его ответный стон.

Но поцелуй оборвался так же неожиданно быстро, как и начался.

— Все, Эбби, все… — Крепко держа ее за плечи, Таннер отстранился. Грудь его высоко вздымалась. — Все, девочка, — прошептал он снова.

Пламя, секунду назад бушевавшее у нее внутри, бросилось ей в лицо. Господи! О чем она только думала?! Как она могла так развязно вести себя? Эбби постаралась высвободиться из цепких рук Таннера. Но он держал ее крепко, не отпуская, но и не позволяя приблизиться к себе. Он смотрел на нее так пристально, как будто хотел прочитать все ее мысли, познать все тайны ее души. И, действительно, Эбби чувствовала себя так, словно ему было все о ней известно. В смущении она отвела глаза.

— Никогда не целуйте таких мужчин, как я, Эбби. Даже если очень хочется.

Рассердившись, Эбби подняла на него глаза.

— Вы что же… полагаете, что я всякого мужчину так целую? — и она попыталась вырваться. Девушка была и обижена, и разгневана тем, что он так о ней думает. Но хватка у Таннера была стальной.

— Нет, я знаю, что это не так, — спокойно ответил молодой человек. Таким тоном сама Эбби разговаривала со школьниками, которые ведут себя неправильно.

Но, когда смысл его слов дошел до ее сознания, Эбби растерялась. Он понял, что она никого так не целовала, потому… потому что она сделала это очень неумело. И Эбби снова вспыхнула.

— Я… простите меня, — пробормотала она, — В следующий раз я сделаю это лучше.

Поняв, что она сказала на этот раз, Эбби впала в смятение. А что, если он не хочет, чтобы следующий раз состоялся?

Макнайт прикрыл глаза, собираясь с духом, чтобы оторвать ее от себя. К удивлению девушки, губы его сложились и слабую улыбку.

— Если вы сделаете это еще лучше, Эбигэйл Морган, то в следующий раз вы, очевидно, прикончите меня, — С этими словами и глубоким вздохом он отпустил ее. — Никого больше не целуйте так, как вы поцеловали меня, хорошо? — Он снял шляпу и пригладил волосы рукой. — И в следующий раз хорошенько подумайте, прежде чем целовать меня, потому что у меня может не хватить силы воли удовлетвориться одним поцелуем.

Улыбка его растаяла. Казалось, его слова заставляли его страдать.

— На такую женщину, как вы, Эбби, у меня нет времени. Во всяком случае — сейчас. Может, нам лучше держаться подальше друг от друга?

— Почему? — спросила Эбби, сбитая с толку нахлынувшими на нее чувствами. Сначала он пришел ей на помощь, потом принялся целовать ее так, что у нее едва не подкосились ноги, а теперь заявил, что на такую женщину, как она, у него нет времени. — Почему? — переспросила девушка.

Он повернул голову, и теперь ветер дул ему в лицо, унося со лба черные волосы. Из уголков глаз Таннера разбегались в разные стороны морщинки. У него был профиль волевого человека.

— Вы принадлежите к тому типу женщин, на которых надо жениться. — С этими словами он резко повернулся к ней и продолжал: — Но я жениться не собираюсь.

Ошибиться было невозможно. Таннер принадлежал именно к тем опасным мужчинам, от которых хотел уберечь ее отец, и сам знал об этом. Но он давал ей возможность спастись раньше, чем она совершит то, о чем будет сожалеть всю оставшуюся жизнь.

Но в данной ситуации чувству благодарности места не было. Эбби откашлялась, стараясь избавиться от дрожи в голосе.

— Я понимаю, — пробормотала девушка и, пытаясь спасти свою гордость, добавила: — Но и я не ищу себе мужа.

Макнайт в деланном изумлении изогнул бровь:

— Не говорите это слишком громко, Эбби. Некоторые блудливые и похотливые мужчины могут неправильно вас понять.

Блудливые? Похотливые? Эбби не знала точного значения этих слов и могла только догадываться, что они обозначают. Ее бесило то, что Таннер был совершенно спокоен, в то время как она была потрясена его отказом.

— Я в состоянии достойно вести себя с любым человеком, даже с тем, кто заблуждается на мой счет. — Кроме вас, с очевидностью осознала Эбби, но не произнесла этого вслух.

Но Макнайт, казалось, прочитал ее мысли.

— Я не обманываюсь на ваш счет, именно поэтому я и прервал поцелуй. Я прекрасно понимаю, какая вы женщина. И если вы задумаетесь над тем, каков я, вы поймете, что я прав и нам надо держаться подальше друг от друга.

Может, он и прав, но душевная боль сделала Эбби безрассудной:

— А что, если мне нет дела до того, что вы за человек?

Таннер стиснул челюсти, губы его сжались в узкую, злую полоску. Водрузив шляпу на голову, он сказал:

— Тогда я скажу, что вы просто дурочка.

Она не нашлась, что ответить. У нее едва хватило духу, задрав подбородок вверх, выдержать его взгляд. Повернувшись к Макнайту спиной и зашагав прочь, она думала о том, что она и в самом деле дурочка. Полная дура, которой следует быть благодарной молодому человеку, спасшему ее от скандала, на который она нарывалась. Но, шагая сквозь высокую траву, Эбби не могла испытывать к нему чувства благодарности. Почему он не собирается жениться? Почему он не влюблен в нее так, как она влюблена в него? Ну почему бы ему хоть чуточку не влюбиться в нее?

Таннер смотрел вслед уходящей Эбби, испытывая чувства уныния и облегчения одновременно. Черт возьми! Ну и дурак же он! Он даже и не рассчитывал на то, что готова была сделать эта девушка. Под внешностью набожной прихожанки таились пылкие страсти. Поцеловав ее, он сразу почувствовал это. То, как страстно ответила мисс Морган на его поцелуй, потрясло его. Даже сейчас его не оставляло возбуждение, вызванное близостью девушки.

Но она следовала в Орегон, а он должен был выполнить работу, которая исключала отношения с женщинами, длящимися дольше, чем одна ночь. Кроме того, кочевая жизнь исключала возможность сохранить их отношения в тайне. Под бдительным оком ее папы между ними не может быть ничего греховнее нечаянного поцелуя, за которым последуют долгие одинокие ночи.

Таннер услышал сигнал выступать и с усталой покорностью направился к лошади. Впереди — тяжелая дорога, но это к лучшему. Он будет скакать, пока у него не заболит каждый мускул и усталость не смежит веки. Во время ночного привала он будет слишком утомлен, чтобы мечтать о чем-нибудь, кроме сна. Никаких беспокойств по поводу молодого горячего тела рядом. Он будет спать. И не будет мечтать о том, чтобы каждое утро встречать с одной и той же женщиной.

Сметливой лошадке было достаточно легчайшего прикосновения, чтобы занять свое место в ряду повозок, готовых тронуться в путь. Сотни колес и тысячи копыт подняли облака пыли. Среди этой суеты и грязи Таннер не заметил, что за ним наблюдают несколько пар глаз. Эбби следила за ним взглядом, который прожигал насквозь и от которого болело сердце. Марта Маккедл помахала ему носовым платком но, убедившись, что он не заметил этого призывного жеста, бросила на Эбби ревнивый взгляд.

Краскер О’Хара потер упрямый подбородок, смачно сплюнул в молодую траву и натянуто улыбнулся. Макнайт еще поплатится за то, что романтически восторгается женщинами вместо того, чтобы выследить и похитить одну из них. Приглядевшись к Таннеру, О’Хара приобрел уверенность в том, что, разыскав внучку Хогана, Макнайт будет заботиться о ней. Это-то и погубит его — мягкотелость в энергичном и сильном мужчине. Все, что должен сделать О’Хара, так это позволить Таннеру разыскать девчонку. После этого они с Бадом с удовольствием прикончат обоих.

— Тилли знала, что на Рекса, суслика из прерии, никогда нельзя будет положиться. У него были хорошие задатки, но он был диким животным, а она — домашней мышкой, то есть мышкой, живущей в доме, — пояснила Эбби самым юным свои слушателям.

— Она что… больше не любит Рекса? — спросил Карл.

— Ну конечно, она любит его, — ответила Эбби. — Но она знает, что они могут быть только друзьями.

— В любом случае мышка не может выйти замуж за суслика, — резонно заметила Эстелла. — Они слишком разные.

— Да, они слишком разные, — эхом отозвалась Эбби. Мысли ее были далеко от Тилли и Рекса.

Заметив, что Эбби погрузилась в раздумья, Сара хлопнула в ладоши.

— Все, дети. На сегодня историй достаточно. Пойдите погуляйте. Только не убегайте далеко. И поищите коровьи лепешки. Если хотите, чтобы мамы накормили вас ужином надо позаботиться о топливе. Давайте устроим соревнование, кто наберет больше всех.

Детишки рассыпались по прерии, а Сара не сводила глаз с Эбби. Сара была хорошей подругой, но уж слишком наблюдательной.

— Ты расстроена из-за отца или из-за Таннера Макнайта? — с присущей ей прямотой спросила Сара.

— Отец подавлен больше, чем всегда, — уклончиво ответила Эбби.

— Я так и подумала, когда увидела, что преподобный отец путешествует в вашем фургоне. Но я также слышала, что ты и Таннер… — она помедлила, как бы подбирая слова.

У Эбби зачастило сердце.

— Мы — что?

Сара внимательно посмотрела на Эбби.

— Так, значит, это правда?

Эбби нахмурилась и отвела взгляд. Значит, кто-то видел, как Таннер целовал ее. Как это придется кстати сплетницам на колесах!

— Не ходи вокруг да около, Сара Левис. Задавай мне свой вопрос и покончим с этим.

Некоторое время они молча шли по прерии, обходя норки сусликов и других грызунов.

— Эбби, Марта Маккедл шпионит за всеми. Она говорит всем подряд, что ты бросилась Таннеру на шею раньше, чем… и что… — Сара замялась.

Эбби заставила себя взглянуть в лицо подруге. Почему ей так не везет? Почему из всех окружающих ее людей именно Марте выпало увидеть ее унижение?

— Что — что? — мягко принудила она Сару продолжать.

Сара вздохнула:

— …что ты бросилась ему на шею, и он не знал, что с тобой делать.

Эбби улыбнулась, хотя ей вовсе не было смешно. Трудно сказать, что было хуже, правда или версия Марты о происшедшем.

— Полагаю, что со стороны это могло выглядеть именно так.

У Эбби подкатил к горлу комок. Сара сохраняла мудрое молчание. Так что в течение нескольких минут был слышен только шум неугомонного ветра и крики расшалившихся детей.

— Я попросила Таннера разыскать и привезти святого отца к моему папе, — начала рассказ Эбби. — Он выполнил мою просьбу. Потом мы немного поболтали, и я рассказала ему о смерти мамы. Его мама тоже умерла. Потом… потом я расплакалась, а он… поцеловал меня.

Даже не глядя на Сару, Эбби могла представить себе выражение ее лица.

— Ну что ж… это очень мило, — выдохнула Сара. — Очень, очень мило.

— Да, это так, — вздохнула Эбби. — Но вся беда в том, что он не ищет себе жены и не собирается жениться.

— Не собирается жениться? Не присматривает себе жены? Ну, этому не стоит придавать значения. Мужчины всегда так говорят. Он ведь не женат, не так ли?

У Эбби защемило сердце. Она и не думала об этом.

— Ах, Сара, я не знаю. Думаю, что нет. Он сказал… что у него нет времени на женщину вроде меня. — Девушка глубоко вздохнула. — И что он мне не подходит.

Снова молчание. Сара поймала руку подруги и слегка сжала ее.

— А тебе понравилось целоваться с ним? А как ты думаешь, ему понравилось?

— Да. Мне понравилось. Мне так понравилось, что я едва устояла на ногах.

Сара понимающе прищелкнула языком.

— Это прекрасное ощущение, правда?

— Когда целуешься, да, а потом…

— А ему поцелуй понравился? — На это ответить было труднее. Эбби пришла в замешательство.

— Он сказал, чтобы я не целовала так других мужчин. Я думаю, он хотел этим сказать, что я целуюсь неумело. Но потом он сказал, что, если я постараюсь целоваться лучше, то он, наверное, умрет.

Сара разразилась хохотом:

— Девочка моя дорогая! Если он так говорит, тебе не о чем волноваться. — Она отпустила руку подружки, нарвала травы и стала, шутя, кидать ею в Эбби. — Он на крючке, если он так говорит.

Эбби нахмурилась.

— Он сказал, что больше нам видеться не следует.

— Эбби, он просто старая жирная рыба, которая уже проглотила крючок, но еще тянет за леску. Сама подумай. Он хочет поцеловать тебя, потом говорит, что ты его убиваешь. Потом он отталкивает тебя и говорит, что ты ему не пара. Только порядочный человек способен отказаться от женщины, чтобы спасти ее репутацию, особенно когда она уже млеет в его объятиях.

То, как Сара ей все растолковала, заставило Эбби думать, что это может быть правдой. Почти заставило.

— Он может быть порядочным человеком и при этом считать, что я ему не подхожу.

Улыбнувшись, Сара покачала головой:

— Верь мне, Эбби. Я знаю все о том, какими уклончивыми и сложными могут быть мужчины.

— Откуда ты можешь это знать? Ты сказала, что полюбила Виктора с первого…

— Да, это так. Но он оказался крепким орешком. Кроме того у меня четыре старшие сестры, все они вышли замуж раньше меня, а две из них стали женами двух самых вздорных мужчин во всем нашем округе. Посмотрела бы ты на них теперь! Примерные мужья. Отменные родители. — Сара стрельнула глазами. — Помяни мои слова. Продолжай быть милой с ним — готовь еду, строй ему глазки… но в то же время не забывай кружить голову любому привлекательному парню, который окажется рядом. И, разрываясь от страсти к тебе и ревности, он сойдет сума, как старый буйвол при виде приближающегося локомотива.

Больше всего на свете Эбби хотелось верить словам подружки, потому что всякий раз, когда она представляла себе, что больше никогда не увидит Таннера, на нее наваливалась пустота. Голос рассудка говорил ей, что это чувство пройдет, а ее душа наполнялась страхом, что она никогда не станет такой цельной, какой была раньше. Таннер забрал с собой частичку ее сердца, и она никогда не получит ее обратно.

Неужели именно это до сих пор чувствовал ее папа — пустоту? Впервые Эбби подумала о том, что способна понять его бесконечную печаль. Ему было тяжелее, потому что он прожил с мамой бок о бок двадцать лет, в то время как она была знакома с Таннером очень короткое время. И Эбби решила более терпимо и снисходительно относиться к отцу. С большим состраданием и пониманием.

Эбби обернулась, ища взглядом их фургон, который выделялся среди бесконечной вереницы других тем, что к нему был привязан Ини. Девушка увидела папу и преподобного отца, которые сидели рядышком, вовлеченные в живую беседу.

— Помяни дьявола… — Сара махнула головой в противоположную сторону. — Не твой ли это герой?

Легким галопом к каравану приближалась кобылка Таннера Макнайта. Он возвращался с охоты: к седлу была приторочена добыча. Даже если он и узнал подруг, то вида не подал. Да и двигался он с такой скоростью, что должен был пересечь тропинку раньше, чем они.

— Торопись, Эбби! Прибавь шагу, и он увидит тебя.

— Нет. Если он захочет поговорить со мной, то вспомнит, где меня найти.

Но за Таннером Эбби следила очень внимательно. Молодой охотник направлялся к голове каравана. Шляпа была низко надвинута ему на лоб и закрывала глаза, но Эбби с легкостью могла представить каждую черточку его лица. Загорелая кожа. Пробивающаяся щетина. Глаза темно-синего цвета, казавшиеся совсем-черными. И морщины усталости у рта.

— Он направляется к повозке Марты Маккедл!

Эбби присмотрелась. Да, это фургон Марты. Ее муж погиб на переправе где-то в штате Айова, и Марта ехала вместе с братом и его семьей, но это не мешало ей без устали критиковать близких. Мысль о том, что, хотя Марта и приглядывает себе мужа, Таннер жениться не собирается, не принесла Эбби никакого облегчения. Об этой женщине ходило много сплетен, да Эбби и сама не раз наблюдала, как резко менялось настроение Марты, если поблизости оказывался мужчина. Нет сомнения, что она сделает все, чтобы обольстить молодого охотника. Но не будет ли он с Мартой так же любезен, как он был любезен с ней? Сомнения Эбби удесятерились, когда она заметила, что пухлая вдова помахала Таннеру, и он изменил направление.

— Она положила глаз на твоего парня, — пробормотала Сара. — А ты ничего не хочешь предпринять.

— А что именно, ты полагаешь, я должна сделать? — воскликнула Эбби. — В любом случае он не мой парень. — Эбби злилась на Марту, а больше всего — на Таннера. Почему с ним все так сложно?

Эбби и Сара молча шли вперед, пока едва не поравнялись с Таннером и Мартой, Таннер спокойно сидел на Чине, Марта же, напротив, восхищенно глядя на молодого человека, вся подалась вперед, как показалось Эбби, для того чтобы дать ему возможность получше рассмотреть свой пышный бюст.

Подруги были так возмущены поведением этой парочки, что поначалу даже не услышали испуганного крика:

— Карл! Не двигайся!

— Помогите!

Когда до сознания подруг дошло значение криков, к ним подбежали четверо ребятишек.

— Там змеи! Целое гнездо змей!

— Они укусили Карла!

Ни секунды не раздумывая, Эбби, высоко поднимая юбку, бросилась на помощь Карлу. Она едва видела его в высокой траве, он был мал даже для своих шести годков. С ним была его сестра Эстелла.

— Это гремучие змеи, — натужно произнесла девятилетняя девочка.

— Карл! С тобой все в порядке?

Карл повернул к Эбби залитое слезами лицо, не сделав ни одного лишнего движения.

— Змея укусила его за палец на ноге, но у него очень толстые ботинки.

Эбби с удивлением посмотрела на Эстеллу. Откуда в ней столько сдержанности и спокойствия, когда сама Эбби едва не остолбенела от ужаса? Между собой и Карлом девушка увидела одну змейку — маленькую, извивающуюся спираль с ядом. Но характерный грохот издавала не она, он доносился откуда-то из-за спины Карла. Интересно, сколько их тут?

Эбби сняла с себя передник и, держа его на вытянутой руке, стала медленно приближаться к мальчику. На расстоянии примерно пяти футов от него она остановилась. Там оказалась не одна, а сразу три змеи. Это были молодые змейки, которые еще не умели издавать звуков, свойственных этой разновидности пресмыкающихся, но это не делало их менее опасными. На мгновение дребезжание стихло, и в глазах мальчика появилась надежда. Эбби тоже начала надеяться, что змея просто-напросто уползет. В этом случае она набросит передник на трех молодых змеек, схватит Карла и…

— Будь осторожна, Эбби, — предупредила ее Сара, задыхаясь от бега.

— Отойди в сторону и забери Эстеллу.

Эбби слышала, как Сара и Эстелла медленно отступали, но взгляд ее был неотрывно прикован к мальчику, дрожащему от страха.

— Ну, Карл, давай сделаем следующее: оглянись через плечо и посмотри, много ли там змей.

— Здесь… здесь одна большая змея. Я слышу ее.

— Оглянись еще раз. Она все еще там?

Ребенок боязливо оглянулся и покачал головой.

— Она уползла.

— Не двигайся, — приказала Эбби, когда ей показалось, что мальчик готов сорваться с места. — Она уползла, но мы не знаем, куда.

Эбби сделала шаг к мальчику и вытянула вперед руку.

— Приготовься. Как только я накину передник на этих маленьких змей, хватай меня за руку, и я вытащу тебя отсюда.

Малыш кивнул, веря и надеясь, что Эбби спасет его. Эбби не была в этом уверена так же твердо, как он. Но она знала, что должна сделать все возможное, чтобы спасти мальчугана. Смутно она слышала звуки повседневной жизни: перестук копыт, свист ветра, но внимание Эбби было приковано к гнезду змей. Она должна набросить передник точно на этих молодых змеек.

— Я боюсь, — прошептал Карл.

— Я тоже, мой милый. Будь готов! Все!

Эбби накинула передник на трех змеек, схватила мальчика за руку и сильно рванула его. Она слышала слабое стрекотание и свист змей, но раздумывать и менять что-нибудь было уже поздно. Отбежав на некоторое расстояние от змеиного гнезда, Эбби остановилась. Малыш зарылся ей в юбку. Неожиданно над ними нависла тень всадника.

— Черт возьми! Эбби! Что за глупость ты сделала? — свесился с лошади Таннер.

Глаза его сверкали, в руке он держал ружье. Змеиный шум усилился. Казалось, он раздавался отовсюду. Таннер, свесившись с лошади, собирался подхватить Эбби, чтобы вывезти ее и мальчика в безопасное место. Но Чина неожиданно подвернула ногу и заржала… Таннер пытался удержать равновесие, но кобылка, перебирая в воздухе ногами, повалилась на землю. Таннер не успел выдернуть ногу из стремени, и густая трава на мгновение скрыла обоих — кобылку и ее хозяина.

— Таннер! — Эбби подтолкнула Карла к Саре, а сама стала подбираться к Чине. Она очень боялась змей. Но еще больше она боялась того, что Таннер ушибся. Чина снова заржала. Это было даже не ржанье, а гортанные, захлебывающиеся звуки. Откуда-то из-под тела лошади доносилась ругань Таннера. Эбби схватила поводья Чины. Она прекрасно знала, что как только животное поднимется на ноги, оно пустится бежать, и, если Таннеру не удалось высвободить ногу из стремени. Чина просто поволочет его тело за собой и тогда… Через несколько секунд кобылка, действительно поднялась, дико кося глазами. Эбби потуже намотала поводья на руку. Нельзя позволить Чине пуститься во весь опор, пока она не убедится, что с Таннером все в порядке.

Чина поднялась на дыбы, едва не оторвав Эбби от земли.

— Отойди! — донесся крик Таннера. — Черт возьми! Эбби! Назад!

Но Эбби не могла ничего поделать. Кобылка истошно ржала и вставала на дыбы. Змея угрожающе гремела. Где же самая большая из них?

Внезапно среди хаоса звуков раздался выстрел. Эбби показалось, что у ее ног разорвался снаряд. Грохот сразу же прекратился. Чина еще раз взбрыкнула, и Эбби испугалась, что измученное страхом животное растопчет своего хозяина.

Но Таннер поднялся. Дуло ружья еще дымилось. Молодой человек, прихрамывая, заковылял к Эбби. Уверенно похлопывая кобылку по холке, он успокоил несчастное животное. Но глаза его были прикованы к изрытой копытами земле, ружья из рук он не выпускал. Наконец Эбби разглядела изуродованное тело огромной гремучей змеи. Выстрелом Таннер размозжил ей тупую короткую голову. Глаза Эбби были прикованы к мертвой змее. Только что все они были на волосок от гибели.

— Здесь есть еще змеи. Они там, под передником. — Неужели это ее голос, такой тонкий и слабенький?

— Давай выбираться отсюда! К черту этих змей!

Эбби оторвала взгляд от пристреленной змеи.

— Ты ушибся! — закричала она, увидев, как он ковыляет к ней. Таннер едва не падал, когда переносил вес тела на правую ногу. Эбби бросилась ему навстречу и, ни секунды не раздумывая, обвила руку вокруг его торса, чтобы помочь Таннеру двигаться.

— Сукин сын! — сквозь стиснутые зубы, ругаясь, бормотал Таннер. — Сукин сын!

Эбби поморщилась от его грубости, но вряд ли можно было серьезно обвинять Таннера в сквернословии. Лицо его было искажено болью. Он изо всех сил старался не упасть и не слишком сильно наваливаться на девушку.

— Сара, помоги мне, ему не дотянуть до фургонов. Скажи папе, пусть подгонит нашу повозку поближе сюда.

— Подождите. Сначала пусть кто-нибудь позаботится о моей лошади, — настаивал Таннер. — Может быть, ее укусила змея.

Кобылка Таннера стояла, тяжело дыша и низко нагнув голову. Одну ногу она осторожно держала на весу, и Эбби заметила первые признаки того, что нога опухает.

Таннер тоже заметил опухоль и выругался. Он произнес несколько слов, которых Эбби никогда не слышала, и все-таки девушка не сомневалась, что это было грубо и неприлично.

— Пошли. — Он заковылял к лошади, вынуждая Эбби следовать за собой. — Подержи ее за голову. Ей это не понравится, так что приналяг изо всех сил.

— Таннер, я не думаю, что это правильно…

— Сделай, Эбби. Делай то, что я говорю. — Таннер сунул поводья в руки девушки. Подобравшись поближе к кобылке, он вынул острое лезвие из чехла, закрепленного у щиколотки. — Нельзя терять времени на пустые споры.

Он знал, что говорил. Пока Эбби изо всех сил наклоняла голову лошади, Таннер вскрыл опухоль на колене кобылки.

— Ей надо приложить припарку или, на худой конец, глину. Не сможешь ли принести немного глины? — Таннер посмотрел на Эбби сверху вниз.

Девушка кивнула:

— Хорошо. Я поищу. Но сначала я хотела бы осмотреть вашу (от очень личного «ты» она снова перешла к вежливому «вы») ногу. Она сломана?

— Моя нога подождет, — прорычал Макнайт. — Подождет моя нога, — повторил он, на этот раз мягче. — Если не приложить к ноге припарку или глину, лошадь может умереть. Снадобье должно вытянуть яд.

— Хорошо, хорошо, — согласилась Эбби и искоса посмотрела на караван фургонов.

Она видела, как, жестикулируя, что-то говорит Сара, обращаясь то ли к Декстеру, то ли к отцу, — этого Эбби не разглядела. От вереницы фургонов отделился один. Возница правил прямо в сторону Эбби. Этот фургон принадлежал семье Карла и Эстеллы. За ним последовал еще один, на сей раз — фургончик Эбби.

— Сядьте, — приказала девушка Макнайту. — Я схожу за чистой водой и куском ткани, чтобы перевязать ногу Чине, но, как только я это сделаю, я хотела бы осмотреть вашу ногу, хорошо?

Таннер осторожно опустился на землю и взглянул на девушку. Теперь, когда смертельная опасность миновала, он лукаво ухмыльнулся:

— Как только вы позаботитесь о лошади, вы сможете осмотреть любую часть моего тела, идет?

— Он останется с нами, — шипела Эбби, надеясь, что Таннер ее не слышит, но боясь, что она ошибается. — Если бы не он, меня, возможно, уже не было бы в живых. Он ранен, потому что спас мне жизнь.

— Эбигэйл, ты преувеличиваешь.

— Тебя там не было! — бросила Эбби отцу. — Ты не знаешь, как это было ужасно. Иди — взгляни на эту змею! Не хочешь? — Эбби уперла руки в бока и воинственно задрала подбородок. — Он останется с нами, папа, до тех пор, пока не поправится. Он пришел на помощь мне и маленькому Карлу. Я обязана сделать все возможное, чтобы вылечить его. Это мой христианский долг.

Отец долго смотрел на Эбби, затем повернулся к святому отцу, как бы ища у него поддержки. В ответ молодой человек только беспомощно поднял светлые брови и пожал плечами. Эбби сразу ухватилась за его неуверенность.

— Даже его преподобие понимает, что я права. Мистер Макнайт помог мне то время как …

— Его работа и заключается в том, чтобы помочь всем, оказавшимся в беде, из числа переселенцев нашего каравана, — сопротивлялся отец.

— А наша работа в том, чтобы делать то же самое, — парировала Эбби. — У тебя нет причин, чтобы испытывать к нему недоверие или подозрение. Он помог мне, а я помогу ему. Если вы будете великодушны и извините меня, то я займусь делами.

Эбби направилась в конец фургона, негодуя да непонятливость отца. Потом она остановилась и оглянулась на двух сбитых с толку мужчин.

— Да, кстати, не могли бы вы разыскать мой передник. Он во-он там, — она указала туда, где земля была изрыта копытами лошади. — Под ним могут быть змееныши, так что будьте осторожны…

Эбби вскарабкалась в фургон, и ее высокомерие как рукой сняло. Устремив глаза к брезентовому потолку, на ее кровати лежал Таннер.

— С вами все в порядке? — едва ли не шепотом спросила девушка.

Молодой человек лежал, не шевелясь. Очевидно, увечье его было серьезнее, чем она предполагала.

— А с вами? — он перевел глаза с потолка на девушку и слегка улыбнулся.

Эбби ответила:

— Если вы имеете в виду папу, не волнуйтесь. Когда он сердится, кажется, что он суровый человек. На самом деле он добрый и мягкий. — Жаль только, что он стал очень подозрительным, подумала Эбби.

Как бы подтверждая ее правоту, совсем рядом раздался голос мистера Моргана:

— Не понимаю, что за бес вселился в девчонку! — прогремел он.

Мистер Морган и святой отец вскарабкались на козлы; Фургон при этом едва не стал на дыбы.

Эбби вздохнула. Да, она сильно изменилась за время путешествия и теперь отличалась от того добродушного ребенка, которым была еще недавно. Что поделаешь? Папа тоже изменился.

Должно быть, Таннер почувствовал перемену в ее настроении. Улыбка его пропала.

— Эбби, я очень ценю то, что вы для меня делаете, но я уверен, что меня могут приютить другие переселенцы.

— Нет. — Эбби представила, как была бы счастлива Марта ухаживать за таким больным, и сразу же отвергла подобную возможность. — Нет, вы спасли мне жизнь. Ухаживать за вами это самое меньшее, что я могу сделать,

— Вы имеете в виду ваш христианский долг? — Взгляды их встретились, и молодые люди долго-долго смотрели друг другу в глаза. Они оба знали ответ, но мистер Морган находился поблизости, да и что она могла сказать Таннеру? Что он пробудил в ней новые неизведанные чувства? Что всякий раз, когда она видит его, сердце ее начинает бешено стучать и рассудок изменяет ей? Нет, уж лучше помолчать.

Фургон тряхнуло, и Эбби ухватилась за одну из внутренних опор. Опустив глаза на пациента, она принялась размышлять. С чего начать исцеление?

— Виктор Левис привязал Чину к своему фургону и теперь будет присматривать за ней.

Макнайт потемнел лицом.

— Если она не сможет передвигаться с нами, я не хочу, чтобы ее просто отпустили на все четыре стороны. Лучше уж я помогу ей.

— Вы хотите сказать — пристрелите ее? Но нога у нее не сломана.

— Если она не сможет идти, она станет легкой добычей для хищников. Даже для насекомых. Для нее самой лучше умереть быстро и легко, чем долго и мучительно страдать.

Удрученная чувством собственной вины, Эбби с трудом избавилась от комка в горле.

— Мне следовало более внимательно следить за детьми. Этого никогда бы не случилось, если бы я… — Если бы я так сильно не приревновала тебя к Марте, когда вы разговаривали, подумала Эбби, но ничего не сказала.

— Это не твои дети, Эбби. И не ты за них в ответе.

— Все мы в ответе за детей, которые находятся рядом с нами. Будучи взрослыми, мы обязаны подавать им пример. Присматривать за ними. Даже за теми детишками, кого мы не знаем.

— Эбби, это обязанность их родителей, а не твоя.

— Если это, действительно, ваша жизненная философия, то почему вы бросились на помощь Карлу? Согласно тому, что вы сейчас сказали, вы вовсе не обязаны были это делать.

— Я пришел на помощь тебе.

Вмиг в фургоне возникло такое напряжение, какое бывает в воздухе перед самой грозой. Эбби показалось, что в голову ей вонзились шипы, а по телу пробежала дрожь.

— Вы… вы не обязаны отвечать за меня, — наконец прошептала Эбби.

Таннер слегка нахмурился.

— Не обязан, — согласился он, но взгляд его, устремленный на девушку, говорил обратное. Если бы как раз в этот момент повозку не тряхнуло так сильно, что Эбби едва удержалась на ногах, а Таннер застонал от боли, неизвестно, чем бы закончилась их немая беседа.

— Вы не ушиблись? — Эбби нагнулась над своим спасителем, не зная, как продолжить разговор. — Где у вас болит?

К великому облегчению Эбби, Таннер не открыл глаз. — Правое колено, — проворчал он. — И ребра.

— Ну что ж, давайте сперва я усажу вас поудобнее, — сказала Эбби, довольная тем, что может оказать ему конкретную помощь. — Не могли бы вы снять сапоги и ремень? — И брюки с рубашкой, — мысленно добавила Эбби.

Должно быть, в голову Таннера пришла такая же мысль, потому что, несмотря на сильную боль, он цинично прищелкнул языком.

— Отвернись, я разденусь. — Но едва Таннер попытался сесть, как громко застонал и лоб его покрылся испариной. Со стоном он вновь опустился на подушку.

Преодолев смущение, Эбби пришла ему на помощь. Она сняла с молодого человека пыльные изношенные ботинки и носки. Оба носка были в дырках. Ну что ж… ведь она может заштопать их. По телу девушки пробежала дрожь. Господи, что с ней происходит? Говорится ли в песне царя Соломона что-нибудь об обольстительном воздействии обнаженных мужских ног?!

Эбби отвела глаза.

— Надо ощупать ребра. Не можете ли вы помочь мне и снять рубашку?

Таннер выпростал рубашку из штанов и расстегнул пуговицы. Девушка заметила, что одной пуговицы не хватает. Это она тоже починит.

Взору Эбби открылась загорелая грудь, покрытая темными вьющимися волосами. Это все, что за секунду разглядела девушка, но и этого было достаточно, чтобы испытать смущение. В этом «врачебном» осмотре было нечто очень интимное, что заставило ее щеки пламенеть, а сердце биться гулко и часто. Чтобы слегка успокоиться, Эбби все внимание сосредоточила на рубашке. Воротничок и плечо были аккуратно залатаны искусно-изящными стежками. Интересно, кто это зашивал, сам Таннер или какая-нибудь женщина?

Эбби осторожно высвободила одну руку больного из рукава. Рубашка хранила его тепло. Грязь и пот — тоже. Надо будет ее постирать, подумала Эбби. Но как девушка ни пыталась отвлечь себя, она не могла забыть свое первое ощущение после того, как увидела его мощную грудь. Эбби с трудом проглотила комок, подступивший к горлу.

— Повернитесь на другую сторону, — прошептала она. Таннер повиновался, но болезненного стона сдержать не смог. Эбби постаралась как можно скорее освободить его от рубашки. Когда Таннер вновь лег на спину, она увидела, что он страдает, и почувствовала раскаяние. Он мучается, а она предается лукавым мыслям о его обнаженной груди, о приятной теплоте его тела, которую хранит рубашка. Она ведет себя как дурочка. Он нуждается в хорошем лекаре, а рядом с ним оказалась жизнерадостная идиотка.

— Разрешите, я осмотрю бока, — произнесла Эбби, заставляя себя сосредоточиться.

— А как насчет штанов? Как вы сможете осмотреть колено, если штаны останутся на мне?

Эбби зарделась, а Таннер рассмеялся. Но смех его сразу же перешел в болезненный стон.

— Черт! Больно!

— Здесь не принято ругаться, — проворчала девушка, пряча свою неуверенность под маской оскорбленного достоинства.

— Постараюсь не забыть об этом, — вздохнул Макнайт;

Пока Эбби тщательно проверяла цельность его ребер, пробегая пальчиками вдоль каждого ребра, молодые люди молчали. Она старалась не причинять ему боли, но иногда ей требовалось совершить усилие, чтобы убедиться, что ребро, скрытое панцирем мускулов, не сломано. Эбби знала, что в эти мгновения причиняет ему боль, но Таннер лежал смирно, прикрыв глаза и ровно дыша.

Закончив процедуру осмотра, Эбби облегченно вздохнула. Таннер провел в их повозке не более десяти минут, а она уже успела пожалеть о том, что настояла, чтобы он ехал с ними. Похоже, ей предстоит ужасное, мучительное путешествие. И замечательное. В этом она не сомневалась. И ни за что на свете она бы не согласилась упустить свой шанс быть рядом с ним.

— Кажется, ребра у вас целы, но бок вот-вот отечет. Я уже могу нащупать опухоль. — Эбби порылась в полотняной сумке, подвешенной к одной из перекладин каркаса. — Я перевяжу вам грудь. Надо будет подержать повязку несколько дней. Но сперва… очевидно, вам надо помыться… — Эбби прикусила губку и неуверенно посмотрела на больного. — Вы можете это сделать сами?

Таннер с трудом сдержал смешок. Во-первых, смеяться ему было очень больно, во-вторых, он опасался смутить своего врачевателя. Чтобы Эбби не робела, во время осмотра он не открывал глаз. Усилием воли он сдерживал дыхание, стараясь, чтобы оно было ровным и ритмичным. Ему это удалось лишь отчасти. При таком положении дел боль в боку была желанным отвлечением внимания. Но если девушка будет мыть его, вряд ли он выдержит.

— С этим я справлюсь сам, — пробурчал Макнайт, все еще избегая смотреть Эбби в глаза.

— Ну что ж… хорошо… Тогда я принесу воду, мыло и полотенце.

— Отлично, — бросил он, зная, что ответ его граничит с неблагодарностью. Но иначе он не мог. В ее искренней заботе и сострадании было нечто, что задевало его до глубины души. Она была привлекательной женщиной — гибкая, изящная брюнетка. Но когда она прикасалась к нему… когда склонялась над ним, от нее исходил такой тонкий запах цветов…

Несколько минут назад он поддразнил ее просьбой помочь снять штаны, но только сейчас понял, что дело это вовсе не шуточное. Кроме того, с такими женщинами, как Эбби, лучше не шутить, по крайней мере, по поводу секса…

Таннер слышал, как девушка хлопочет вокруг него, но продолжал лежать, повернув голову к стене. Потом он услышал, как она отправилась за водой.

Эбби принесла воды и выплеснула ее в корыто. Движения ее были грациозны. Во многом — легковерии и наивности — она была еще девочкой, хотя обладала внешностью полностью сформировавшейся женщины. Неудивительно, что мистер Морган не желает, чтобы вокруг его дочери терлись такие мужчины, как он, Таннер. Те женщины, с которыми прежде общался Таннер, прошли огонь, воду и медные трубы задолго до своего двадцатилетия. Они боролись за жизнь, прибегая к единственной ценности, которой обладали: своему молодому телу. На их месте он поступил бы так же.

Но Эбби прожила другую жизнь. И, несмотря на то, что их тянуло друг к другу, они были, как день и ночь. На короткое время — на рассвете и в сумерках — они могли встретиться, но все остальное время они проводили по разные стороны земли.

— Так вы справитесь?

Возле его кровати уже стояло корыто с водой, чистая тряпочка для мытья и мыло. Эбби смотрела на Таннера, разрываемая двумя противоположными желаниями: уйти и остаться. Он заметил, как она скользнула глазами по его груди и отвела взор, и едва сдержался, чтобы не схватить ее за руку. Заставить ее снять с него брюки и вымыть его возбужденное тело. Заставить ее…

— Справлюсь, — отрезал он. Таннер отвел ноги слегка в сторону и сел. Жгучая боль в боку и пульсирующая в колене уравновешивала страсть, зарождавшуюся внизу живота.

— Выйдите. Идите отсюда.

Эбби не нужно было повторять дважды. Должно быть, Таннер был в дурном расположении духа, и, по мнению девушки, у него было на это полное право. Более того, ей казалось, что она ведет себя глупо и ей следует привести свои чувства в порядок.

Эбби стояла да обочине дороги, глядя, как мимо проплывают повозки. Ну, ладно. Несколько дней он проведет в их фургоне. Она сможет спать под фургоном, вместе с отцом. Приготовить лишнюю порцию еды — не проблема. Она может стирать ему белье и осматривать ушибы.

Но сможет ли она провести столько времени рядом с ним? Сможет ли она находиться вблизи от него и при этом сохранять самообладание?

Эбби припомнила их единственный поцелуй и вздрогнула от смущения. Она страстно, всем своим существом желала близости с Таннером, огонь страсти обжигал ее. Но и сердце ее не оставалось равнодушным.

Ветер разметал волосы Эбби, и она приподняла руку, чтобы откинуть их назад. Шляпка осталась в фургоне. Передника и вовсе не было. Простоволосая, она стояла в скромном платьице на обочине дороги. Неожиданно девушка подумала, что, если бы добропорядочные обыватели Лебанона нечаянно увидели ее, они бы ее не узнали. Кожа на руках огрубела, ногти были неухоженными. Долгий и тяжкий путь сделал ее гибкой и сильной, округлые формы сгладились. Волосы ее были в беспорядке, а одежда — пыльной и грязной.

Но внешние изменения не шли ни в какое сравнение с переменами внутренними. Она была влюблена и вожделела. И этим все сказано. Эбигэйл Блисс испытывала похоть. Ей неожиданно пришло на ум именно это слово, произнесенное Таннером. В голове у нее крутились обрывки «Песни песней» Соломона, а тело воспламенялось самыми неприличными чувствами. Но нелепая ирония заключалась в том, что ее возлюбленный был убежден, что они друг другу не подходят, отец почитал ее избранника подлецом, хотя именно «подлый» Таннер прервал их поцелуй, а не она.

Эбби откинула волосы назад и зашагала вдоль дороги,

— Мама, как бы я хотела, чтобы ты была со мной! — произнесла она вслух. — Я так нуждаюсь в твоем совете.

Отец признался, что вовсе не был потрясен мамой с первого взгляда, но со временем полностью изменил свое мнение о ней. Может быть, и ей удастся изменить мнение Таннера о себе? А ведь она даже не пыталась этого сделать. Должно быть, это трудно.

Эбби слышала, что ее окликнули, но не отозвалась. Ей надо подумать. Ее окликнули снова. Ее звала Марта Маккедл.

— Эбби, постой!

Поди прочь, хотелось ответить Эбби, но она сдержалась. Шага, однако, девушка не убавила. Когда Марта наконец догнала Эбби, она едва не задыхалась.

— Что… что стряслось? И как себя чувствует бедняжка. Таннер?

Она интересуется Таннером? Глаза Эбби превратились в узкие щелочки.

— Боюсь, что его сильно помяло, — буркнула она.

— О Боже! Тогда мне надо принести ему эликсир, который я готовлю по специальному рецепту. Он хорошо снимает боль.

Ее эликсир. Эбби смотрела прямо перед собой, а воображение подсказывало ей, как вдова Маккедл обольщает Таннера, принимая соблазнительные позы.

— Я все сделаю сама! — отрубила Эбби.

Марта издала смешок, который заставил девушку повернуть голову в сторону соперницы.

— Лучше не перебегай мне дорогу. Лучше держись за, своего преподобного отца, Эбигэйл Морган. Таннер не для такой, как ты.

Слова Марты, чудесным образом повторяющие то, что сказал Таннер, вывели Эбби из равновесия.

— О какой женщине ты говоришь. Марта? О той, кто готовит еду, которая нравится Таннеру? О той, которая перевязывает ему раны? О той, которую он целует? — она оборвала свою речь, пораженная своей откровенностью и грубостью своего тона.

Губы Марты сжались, а ноздри расширились, вся она походила на быка, приготовившегося к смертельной схватке. Если бы у Марты был хвост, подумала Эбби, она бы возбужденно водила им из стороны и сторону, вся источая ярость.

— Ты… маленькая шлюшка… — изрыгала ругань Марта. — Корчишь из себя добропорядочную, набожную христианку, а сама мокра от похоти.

Эбби не была готова к такому нескрываемому выражению злобы, но, к своему собственному огорчению, она понимала, что имела в виду Марта. «Мокра от похоти». Она и сама замечала в себе странные проявления чувства к Таннеру, но слова, которые выбрала Марта, опорочивали ее искренние чувства, делали их грязными.

— Можешь болтать что тебе угодно. Марта Маккедл. Мне все равно. Все знают, кто ты такая.

— Неужели? Ничего, скоро все узнают, кто ты. Что за скверное создание эта женщина! Сплетница. Врунья. И… неряха!

Эбби глубоко вздохнула, потом еще и ещё раз, пока гнев ее не улегся и она не смогла снова контролировать свои чувства.

Она вовсе не шлюшка. Это Марта шлюха. Но Эбби понимала, что в словах Марты была доля правды. Она, действительно, хотела Таннера; Нечего было притворяться, что это не так. И она, действительно, становилась… мокрой. Это слово было самым приличным из тех, которые правильно передавали смысл происходящего с ней. Она вся становилась мокрой, и внизу у нее горело, как только Таннер оказывался поблизости. И даже когда его не было рядом. Одна мысль о нем заставляла Эбби лезть из кожи вон.

Похоть. Блуд. Именно это слово употребил Макнайт. Правда, он относил его к мужчинам. Но если так можно сказать о женщине, то именно это и испытывала Эбби. А теперь Марта разнесет это по всему каравану.

Эбби устало шла вдоль дороги, на которой, поднимая пыль, катились повозки. Девушка пыталась держаться подальше от пыльной завесы, но выбирала места, где трава росла не очень густо и можно было бы разглядеть змей, если бы они там были. Она уходила все дальше и дальше от своего фургона и проблем, которые ждали ее в повозке.

Таннеру лучше не становилось. Ему удалось ополоснуть себе лицо, руки и верхнюю часть туловища. Не то чтобы мытье способствовало исцелению, но ему не хотелось вызывать у Эбби отвращение. Дурак ты, ругал он себя, прополаскивая тряпочку в прохладной воде, дурак, который ищет беду на свою голову.

С козел доносился голос отца Эбби:

— …еще апостол Павел снова и снова подчеркивал, что женщина более мужчины подвержена соблазну и греху. За ней должен неотступно следить сперва отец, затем муж.

Декстер Харрисон отвечал Роберту Моргану значительно более спокойно:

— Мы обязаны вдумчиво и осторожно относиться к современной трактовке Библии. Как вы понимаете, многие отрывки из Библии Эбигэйл могла бы цитировать в свою пользу, притчу о добром самаритянине, например.

Отец Эбби пришел в раздраженное возбуждение:

— Добрый самаритянин мужчина, а не женщина. Я уверен, что он обдумывает свои поступки значительно серьезнее, чем это делает моя дочь.

Продолжения разговора Таннер не расслышал. Но он и сам знал, что мог бы сказать отец Эбби. Роберт Морган хочет, чтобы он, Таннер Макнайт, держался как можно дальше от его дочери.

С одной стороны, он с пониманием относился к пожеланию мистера Моргана. Он бы и сам вел себя не более вежливо, если бы какой-нибудь наемник стал вертеться вокруг его дочери.

Потом Таннер покачал головой, пораженный тем, что подобная мысль могла прийти ему в голову. Его дочь. Сын. Он никогда не думал о детях. Он никогда не думал о себе как о родителе, кроме тех редких случаев, когда представлял себе, что купит ранчо и будет разводить лошадей. Вот где бы ему понадобились дети! Большая подмога в уходе за животными.

Таннер с трудом стянул старые, заношенные хлопчатобумажные штаны и обмыл нижнюю часть тела. Колено уже вспухло, и он затянул его мокрой тряпкой.

Его дорожная сумка валялась в углу фургона. Таннеру удалось разыскать там относительно свежее белье и облачиться в него. Одеваясь, он не переставал думать об Эбби. Что бы она сделала, если бы ее дочь влюбилась в совершенно неподходящего мужчину? Их дочь… Его глупые фантазии были прерваны резким женским визгом.

— Эй! Мистер Морган! Остановитесь! Помогите мне вскарабкаться к вам!

С козел донеслось недовольное сопение. Потом через задний борт на пол фургона плюхнулось жирное тело вдовы Маккедл. Таннер едва успел накинуть на себя простыню.

— Ах, мистер Макнайт… Таннер… — закудахтала Марта. — Я слышала, вы рисковали жизнью ради спасения маленького мальчика. С вами все в порядке?

Таннер кивнул:

— Да, мадам. Со мной все в порядке. Просто несколько дней мне нельзя будет ходить.

Жадно глядя на Таннера, вдова надвигалась на молодого человека. Марта была невысокой толстушкой, веселой и умеющей за себя постоять. Такие обычно нравились Таннеру. Если бы у них была возможность хотя бы минутного уединения, он не сомневался, что Марта оказалась бы не менее проворной и искусной, чем та малышка из Сент-Джо.

Но эта мысль не доставила ему никакого удовольствия. Он не смог показать даже знака внимания вдове Маккедл. Если бы он не догадывался об истинной причине своего равнодушия, то подумал бы, что при падении повредил себе не только колено, но и кое-что еще. Но всему виной была Эбигэйл Морган.

Когда Марта достала темную бутылочку и таинственно потрясла ею, он заставил себя благодарно улыбнуться.

— Это волшебный эликсир, — усмехнулась она. — Я собираюсь угощать им вас по три раза на дню и, помяните мое слово, вы мгновенно поправитесь.

Еще один сокрушенный вздох донесся с козел. Но Таннер знал, что, несмотря на видимое недовольство, Роберт Морган будет терпеть навязчивые ухаживания Марты, лишь бы удалить от Таннера свою дочь.

— Видите ли, Эбби уже дала мне какое-то снадобье, которое действует как снотворное. Я как раз собирался соснуть.

Таннер поерзал на постели, слегка морщась от боли, по потом натянул простынь до подбородка, повернулся лицом к брезентовой стене и закрыл глаза. Наступило молчание, прерываемое лишь звуками повседневной жизни: скрипом фургонов, тяжелой поступью быков, свистом ветра да жужжанием насекомых. Но внутри фургона все было тихо. Таннер знал, что Морган и Харрисон замерли и прислушиваются. Небось, надеются, что он поддастся мужскому инстинкту и примет то, чем молодая вдова жаждет одарить его. Но Таннер зевнул, приоткрыл глаза и оглянулся:

— Извините, миссис Маккедл. Глаза сами так и закрываются. Уверен, что вы поймете и простите меня.

Вдова помрачнела лицом. Брови ее поползли вниз, а глаза сузились. Осознав свое поражение, Марта сунула бутылочку в карман передника.

— Да, я понимаю. Я все понимаю.

Прошелестев многочисленными юбками, она оставила молодого человека, и Таннер с облегчением вздохнул. Вдова была оскорблена; Морган был разочарован; пожалуй, только добрый Декстер не знал, какие чувства следует испытывать в подобной ситуации.

Что касается самого Таннера, то ему и в самом деле смертельно захотелось спать. Скоро вернется Эбби, и тогда он решит, что ему делать со своей неуместной привязанностью к ней. Задание Хогана он еще не выполнил, но ему ясно, что пока он сосредоточен на Эбби, он не может отдаться работе и отыскать наследницу.

Его последней мыслью была та, что, как только он отыщет внучку Хогана, он сможет полностью посвятить себя производству собственных наследников. У него никогда не было семьи, но сама мысль ему понравилась. Семья. Дети Жена.

Краскер О’Хара не знал, радоваться ему, что Макнайт спас женщину, или печалиться, ведь могло оказаться, она вовсе не та женщина, которую они разыскивали.

О’Хара украдкой бросал взгляды на одинокую фигуру Эбигэйл, которая шла в отдалении от прочих переселенцев Может, предложить ей прогуляться верхом? Может, стоит воспользоваться тем, что на некоторое время Макнайт выбыл из игры? Но не успел Краскер и шаг сделать в сторону Эбигэйл, как увидел, что прямо к ней направляется какая-то женщина. Он грубо выругался.

Эбби Морган оглянулась на зов женщины и пошла ей навстречу. Ну что ж… придется ждать другого случая. Кто знает, чем дело кончится?! Но черт! Этот Макнайт едет в фургоне Морганов, и у него есть возможность, порывшись в вещах, отыскать вещественные доказательства. Черт! Наверное, проклятый ублюдок и не болен вовсе. Наверное, он использует этот случай как повод отыскать улики, а заодно и пошарить у девки под юбками. О’Хара скабрезно ухмыльнулся. Помоги ему дьявол сломить невинность этой ревностной прихожанки. Что касается его самого, то сегодня вечером он откроет бутылочку виски и немного пошарит в другом месте.

— Лично я думаю, что ситуация складывается идеальным образом.

Эбби взглянула на Сару.

— С первого взгляда — да. Но я так смущаюсь в его присутствии. Я чувствую себя дурочкой. Я не знаю, что сказать. Я краснею, как будто мне двенадцать, а не двадцать лет. — Эбби вздохнула. — А тут еще Марта.

— А ей-то что надо?

— Ты же знаешь ее. Она все видит в темном свете, вернее, она все и всех обливает грязью. Как бы то ни было, она привела меня в такую ярость, что я…

Эбби оборвала свою речь, так и не решив, следует ли посвящать подругу в подробности своей перебранки с Мартой. Но языкастая вдова наверняка растрезвонит обо всем по всему каравану.

Изогнув ладошку козырьком надо лбом, Эбби посмотрела вперед, туда, где, скрытые облаками пыли, едва виднелись очертания головных фургонов. Девушка глубоко вздохнула.

— Я более или менее сумела убедить себя, что мы с Таннером подходим друг другу. — Сара пробормотала что-то утвердительное. — А она все время пытается соблазнить его…

— Это правда. Марта ревнива и завистлива. По-моему, она полоумная.

Некоторое время подруги шли молча, срезая расстояние до фургонов. Наконец Сара ухватила Эбби за руку и ободряюще пожала ее.

— Не беспокойся из-за Марты. Все знают, что она за штучка. Конечно, ее можно послушать, немного сплетен никому не помешает, но когда все услышат, как Таннер отбреет ее, все только посмеются над Мартой.

Эбби признательно улыбнулась Саре за поддержку. Когда Сара рядом, она всегда чувствует себя увереннее.

— Ну, а как самочувствие Таннера?

— У него синяки и кровоподтеки. Но он быстро поправится. Кто может не поправиться вовсе, так это я.

— Я полагаю, он сражен любовью, как и ты, — улыбнулась Сара. — Держу пари, вы поженитесь раньше, чем мы доберемся до Орегона.

Эбби рассмеялась. Потом, расспросив подругу о кобылке, девушка помахала ей на прощанье и направилась к своему фургону. Выйти замуж за Таннера… Хочет ли она этого?

Солнце медленно скрывалось за холмами на западе, и девушка торопилась снова увидеть Таннера. Может быть, в этот раз ей удастся более сдержанно проявить свою заботу о нем?

Приблизившись к своему фургону, она увидела, что папа и Декстер идут рядом с быками. Весь день дорога плавно поднималась вверх, и животные устали. Капитан Петерс постоянно уговаривал своих подопечных не загружать излишне повозки. Это означало, что люди — кто сколько мог должны идти пешком.

Помня об этом, Эбби ухватилась за задний борт фургона, но внутрь не полезла.

— Таннер?

— Что?

— Ну как вы?

Он нехотя усмехнулся.

— Как хромой бычок во время гона. Как там Чина?

Эбби заглянула в фургон и увидела, что Макнайт сидит, свесив ноги с кровати. Он умылся, причесался, и рубашка на его груди была застегнута на все пуговицы. Слава Богу!

— Сара говорит, что Чина сильно хворает, но Виктор продолжает ухаживать за ней. Я уверена, он сделает все возможное.

— Все, что он может сделать.

Эбби заметила, что Таннер потирает колено.

— Очень больно?

Молодой человек неискренне улыбнулся.

— Со мной все в порядке, Эбби. По крайней мере это можно вылечить.

— Я… я ни разу как следует не поблагодарила вас за то, что вы спасли меня и Карла от змей.

— Действительно, вы ни разу не поблагодарили меня. — Довольно неожиданный ответ. Эбби попыталась угадать, что у собеседника на уме. Может, он насмехается над ней? Но лицо у Таннера было серьезным, а глаза… глаза очаровывали ее. Эбби чувствовала себя в плену неизведанного.

— Спасибо вам, — удалось ей выдавить из себя. Язык у Эбби оказался таким же сухим, как бескрайние земли, простирающиеся вокруг, а все мысли, казалось, улетучились.