Вспышка молнии

— Священный? — Эбби была счастлива, что его мнение полностью совпадает с ее. Она собралась развить эту тему, но собеседник оборвал ее.

— Если вы не собираетесь принимать предложение Брэди, то вам придется задуматься над тем, чем занять свое время здесь, в этом доме,

Эбби мечтала лишь об одном способе времяпрепровождения, но она не нашла в себе достаточно дерзости, чтобы упомянуть о нем.

— Полагаю, ездить верхом я не могу,

— И ходить по магазинам тоже.

Эбби бросила на Таннера взгляд, полный ярости.

— Значит, мне придется договариваться, чтобы торговцы приносили свои товары прямо сюда, — фыркнула она, хотя хождение по магазинам было ненавистным занятием для неё.

И вдруг Эбби осенило. Магазины не занимали ее никогда. Чего ей хотелось по-настоящему сильно, так это учить детей и рассказывать им свои истории. Если она не может пойти в сиротский приют сама, почему бы не привести детишек сюда?

— Ах, Таннер, — Эбби подошла к нему и бессознательно положила руку на плечо Макнайта. — Но ведь детей-сирот можно привести сюда. В доме так много комнат! Вокруг такая территория! В одной из комнат можно устроить класс и можно каждый день кормить детей вкусным обедом!

К удивлению Эбби, Таннер сдался без сопротивления. Эбби уже давно пришла к выводу, что существуют два Таннера Макнайта. Один выслеживал людей за деньги. Он был суровым и беспощадным, мог убить без всякого сожаления. Был и другой Таннер, Он давал своим лошадям забавные клички и никогда не смеялся над ее страстью к сочинительству. Этот второй Таннер вытащил молоденькую, глупенькую девушку из грязи, спас ее от змей и бандитов. Эбби подозревала, что он с состраданием относится к детям.

— Спасибо вам, Таннер, — прошептала Эбби.

— Я сказал только, что не буду возражать. Договариваться с Хоганом вам придется самой.

— Куча детей? Здесь? — кричал Виллард Хоган из-за массивного стола в своем кабинете. Трое секретарей не сводили глаз с Эбби, наблюдая, как она себя поведет.

— Вам не следует кричать, — спокойно заметила Эбби, скрестив руки на груди.

Хоган поперхнулся, откашлялся и беспомощно оглянулся по сторонам.

— Вон отсюда! — прорычал он в сторону секретарей. Как только они выскользнули за дверь, старик посмотрел на Эбби. — Если ты хочешь, чтобы я сделал пожертвование в пользу сиротского приюта, я согласен.

— Ах, Господи! Какая великолепная мысль, дедушка! — Эбби обворожительно улыбнулась, но ее решительности не убавилось ни на йоту. — Если вы сделаете пожертвование, а я буду их учить, то можно считать, что этим детишкам просто повезло. — И, не давая старику вставить слово, девушка добавила: — Знаете, мама всегда говорила, что душа человека формируется в детстве. Если дать ребенку любовь, надежду и образование, то в жизни он сможет совершить невероятно много.

До сих пор они избегали говорить о Маргарет. Эбби полагала, что это происходит из-за того, что дедушка рассматривал разрыв с дочерью как одну из самых серьезных неудач в своей жизни. Со стороны Эбби было крайне рискованно упомянуть мамино имя в таком серьезном разговоре. По подергиванию кадыка на шее дедушки Эбби поняла, что на сей раз она попала в самую точку.

— Нет никакой гарантии, что кто-нибудь из них скажет тебе спасибо.

Эбби задумалась, уловив горечь в словах старика. Ей показалось, что пришло время поговорить о прошлом, а не о настоящем.

— Мама любила папу так сильно… — у Эбби перехватило дыхание. Только сейчас она действительно поняла, как сильно ее мама любила Роберта Блисса. Настолько сильно, что бросила обеспеченную семью и отказалась от блестящего будущего. Теперь Эбби осознала это особенно остро, потому что ради Таннера готова была сделать то же самое. Разница заключалась в том, что Роберт Блисс желал, чтобы Маргарет ушла из семьи. Он очень мало ценил деньги и блага, которые можно на них купить. Он ждал, что она все бросит и пойдет за ним. Таннер Макнайт хотел строить свою жизнь сам, и это не позволяло ему принять наследство Эбби. Но, хотя Эбби с радостью пожертвовала бы своим богатством, лишь бы Таннер любил ее, Макнайт и слышать об этом не хотел.

Дедушка повернулся на своем кожаном кабинетном стуле спиной к столу, и взору его открылись зеленые, хорошо ухоженные газоны и лужайки.

— К сожалению, твоя мать любила его так сильно, что ни одного закуточка в ее сердце не осталось для меня.

Даже брошенный мальчик-сирота не смог бы вызвать в женщине больше сострадания, чем убитый горем дед.

— Неужели вы никогда не смогли бы смириться с тем, что мой папа является мужем вашей дочери?

Виллард Хоган напрягся.

— Если бы он не был таким прямолинейным и жестким, я бы, наверное, смирился, но он… он… — старик совсем сник под пристальным взглядом Эбби.

— Вы и мой папа так похожи.

— Черта с два?

— Так похожи, что я хорошо понимаю, почему мою маму тянуло к нему.

Упрямый старик едва не заскрипел зубами.

— Моя мама всю жизнь была предметом любви. Сначала ее любил отец, потом муж. Она была хорошо образованна, она была самым добрым и жизнерадостным человеком из всех, кого я знаю. Полагаю, это единственное основание, по которому все блага, которые должны были принадлежать ей, перешли ко мне. Именно поэтому я хочу привести сюда сирот. И у вас нет причин мне отказать.

— Ну, тогда объясни мне одну вещь. Скажи, почему за долгие годы она ни разу не написала мне? Скажи, почему она даже не рассказала тебе о моем существовании?

Эбби и сама раздумывала над этими вопросами.

— Папа… он был человеком строгих взглядов.

— Ты хочешь сказать — неколебимым?

— Да, пожалуй. Он был таким, как вы. Мама никогда открыто не возражала ему. Я думаю, она всеми силами старалась сохранить мир в семье. А еще она, наверное, думала, что ничего не зная о ней, вы не сможете больше вмешаться в ее жизнь. — Эбби нервно покусала губы. — Неужели она ошибалась?

Положив массивную голову на подголовник, старик погрузился в изучение потолка. Резной, расписанный сценами из жизни богов потолок отвечал самому высокому художественному вкусу. Не многие особы королевской крови жили в такой аристократической роскоши, как Виллард Хоган. Но Эбби знала, что никакое богатство не сможет заменить любви и тепла, которые дарит человеку семья.

— Я сказал ей… — старик откашлялся, — Когда я в последний раз видел ее, я сказал… что, если она выйдет замуж за Блисса… я перестану считать ее своей дочерью.

Эбби тяжело дышала. Так вот оно что! Слова, сказанные в гневе, разлучили их на долгие годы. Навсегда. Мама должна была понять, что когда-нибудь ее отец пожалеет об этом, написать ему. Но, очевидно, Роберт Блисс запретил ей это. Господи, сокрушалась Эбби, какая польза от этой глупой ложной гордости?!

Подталкиваемая состраданием, она обошла вокруг стола и опустилась перед дедушкой на колени. Взяв его руки в свои, молодая женщина заглянула в глаза старика и увидела боль и сожаление, которые таились в них.

— Дедушка, давай не будем повторять ошибок прошлого.

Виллард Хоган крепко сжал ладошки внучки.

— Давай не будем. — Он постарался улыбнуться. — Полагаю, что я должен оставить всякую надежду на то, что ты согласишься выйти замуж за Патрика?

Эбби кивнула. Старик поерзал на стуле, однако рук внучки из своих не выпустил. — Ну, хорошо. Но тебе придется смириться с моим желанием и ни на шаг не удаляться от поместья, пока мы не обнаружим, кто покушался на твою жизнь.

— А детишки из сиротского приюта? Могу я привести их сюда?

С некоторым раздражением старик ответил:

— Если ты хочешь, чтобы эти голодранцы целыми днями бегали по дому, ну что ж… будь по-твоему. — Улыбка его угасла, и каждый из шестидесяти с лишним лет отразился в лице и фигуре. — Эбби, я так рад, что ты вернулась домой.

Мисс Блисс улыбнулась ему в ответ. Впервые и она испытала истинную радость оттого, что вернулась домой.

«…Снич с удивлением оглядел место, куда он попал, отправившись за любопытной Тилли. Сверху свешивались засохшие корешки и комки грязи, и он недоумевал, пробираясь по узкому туннелю, кому это понадобилось жить под землей». — Эбби сделала передышку и посмотрела на любопытные лица ребятишек, полукругом сидящих возле нее в одной из гостиных. — Может ли кто-нибудь из вас сказать, почему суслики строят свои дома, вернее, целые города под землей?

— Я знаю! Я знаю!

— Чтобы прятаться от волков, койотов и лис!

— Потому что в прерии нет деревьев, чтобы спрятаться повыше.

Честно говоря, урок проходил не очень дисциплинированно. Но, глядя на своих юных подопечных, Эбби не могла сдержать улыбки. Время от времени в комнате устанавливалась строгая атмосфера настоящего урока. Но изучать географию с помощью мышей-путешественниц было намного эффективнее, чем традиционным, «книжным» способом. Малыши проявляли живой интерес к уроку, который раньше казался им скучным.

Жизнь в доме изменилась коренным образом. Эбби была занята весь день, начиная с того момента, когда рано поутру открывала глаза, и кончая поздним вечером, когда она без сил падала в постель. Ей надо было приготовить помещение к приходу детей, договориться о том, чтобы их привезли с удобствами, составить детское меню и подготовиться к урокам. Ежедневными занятия были только для самых маленьких школьников; у детишек постарше с утра были уроки в приютской школе, а их дневные часы были заняты выполнением необходимых хозяйственных дел.

Уроки Эбби посещало четырнадцать ребятишек. Большинство из них ни разу в жизни не видели ни книжки, ни грифельной доски. Эти несчастные существа с всклоченными волосами и обкусанными ногтями не имели представления о том, как следует себя вести, и едва могли вставить в речь «спасибо» и «пожалуйста». Рассказы о Тилли могли научить детей не только географии, но и всему необходимому в жизни, в том числе и умению себя вести.

Дважды в день к ним в комнату заглядывал Таннер, и четырнадцать пар глаз устремлялись на дверь. Дисциплина сразу нарушалась. Появления Таннера приводили Эбби в неменьшее возбуждение, чем детей. А может, малыши просто чувствовали ее смущение. Так или иначе, Эбби изо всех сил старалась взять себя в руки, но дрожащие пальцы выдавали ее смятение, когда она смотрела на Таннера. Их взгляды встречались лишь на мгновение, но этими мгновениями женщина дорожила едва ли не больше, чем всем прожитым днем.

Основательный и крепкий, Таннер возвышался над детьми. Как всегда, одет он был очень просто; темные брюки, белая рубашка без отложного воротничка, черная кожаная жилетка. Если Эбби была для детей рассказчицей, которая погружает их в мир приключений, населенный причудливыми созданиями, то Таннер был для них одним из загадочных героев, которые превращают сказку в реальность. Из него получился бы превосходный отец, не в первый раз подумала Эбби.

Дети собрались идти гулять с Таннером.

— А вы, мисс Эбигэйл, разве не пойдете с нами?

Эбби взглянула на Дороти, застывшую в дверном проеме. Это маленькое хрупкое создание обладало сильной волей. Каждый ребенок по-разному переносил свое сиротское существование. Дороги с пугающей решимостью сразу же накрепко привязалась к Эбби. Малышка, не выходя за порог, одной рукой держала за руку Таннера, а вторую протягивала Эбби.

— Пойдемте, мы ждем вас.

Эбби медленно устремилась к ним. Она не знала, как ей вести себя с Таннером. Она не понимала, почему каждый день он заходит к ним в класс. Конечно, ей очень хотелось, чтобы его посещения были вызваны желанием лишний раз увидеться с ней. Однако Эбби догадывалась, что он заходит, главным образом, чтобы побыть среди малышей. Он никогда не признался бы в этом, но Эбби-то знала, что он наслаждается их обществом. Из того немногого, что она знала о его детстве, женщина уяснила, что Таннер с младенчества был лишен семьи. Отца у него не было. Мама умерла, когда он был еще ребенком.

Пока вся компания спускалась по лестнице на лужайку и Дороти крепко держала за руку Эбби и Таннера, молодая женщина решила, что она должна просто наслаждаться присутствием Таннера и не желать большего. Кроме того, у нее появилась новая идея, для реализации которой требовалось его одобрение.

— Я буду сусликом! — крикнул крепкий мальчуган по имени Альфред. Он взглянул на Дороти. — Пошли, Дотти, ты тоже будешь сусликом.

— Я хочу быть Тилли, — отозвалась девочка.

— Нет, я хочу быть Тилли, — запротестовала Розмари.

— А я Снич! — объявил Клифф, подпрыгивая на одном месте.

— Ты можешь быть девочкой-сусликом, — уговаривала Эбби Дороти.

Довольная Дороти бросилась к Альфреду. Какие они славные, думала Эбби. Если бы и другие люди увидели этих детишек с лучшей стороны, то не было бы проблем с устройством их в семьи. В этом и заключалась ее идея. Но сначала она должна получить одобрение Таннера.

Эбби повернулась к своему телохранителю с намерением убедить его. Все, что она скажет, Эбби продумала еще прошлой ночью: это совершенно безопасное дело, кроме того он сможет принять любые меры предосторожности. Но слова замерли у нее на губах, когда она взглянула на Таннера. Он был смущен, повержен, сбит с толку.

— Что случилось? — удивленно прошептала Эбби. Выражение лица Макнайта мгновенно изменилось.

— У вас что-то… что-то в волосах. — Он слегка провел пальцами по ее голове. Легчайшее прикосновение, Эбби была потрясена. Она отвела взгляд.

— У меня… у меня появилась мысль. Это очень важно для меня. И для детей, — добавила она, сорвав с какого-то растения лист.

— Будьте осторожны, а то нарушите симметрию, — предупредил ее Таннер.

— Если я это сделаю, уверена, что дедушка просто-напросто прикажет купить другое дерево и посадить его на нужном месте, — ответила Эбби, принимая тон собеседника. Ироничным быть легче, чем искренним. И риска меньше. — Ему нравится тратить деньги…

— А вам — нет?

Эбби повернулась лицом к Таннеру.

— В жизни есть много более важных трат. Например, на этих детей.

— Ради вас он согласился бы построить новый приют. Вам надо только попросить его об этом.

— Даже самый лучший приют не сможет заменить ребенку дом.

Таннер внимательно посмотрел на женщину, вздохнул и бросил взгляд на детей.

— Да, полагаю, вы правы.

— У меня появилась мысль, как можно было бы попытаться устроить их жизнь.

— Эбби, не тешьте себя надеждами. Большинство людей не задумывается о судьбах брошенных ребятишек. Они — отбросы общества. Когда им исполнится двенадцать лет, их могут взять в дом, где они будут работать. Но эти еще малы.

Таннер медленно покачал головой, очевидно, вспоминая свое прошлое. Эбби захотелось обнять его, поцеловать, прогнать его боль. Вместо этого она сделала шаг назад, боясь искушения, и продолжала:

— А что, если я устрою дневной прием — под любым предлогом — а детишки представят нечто вроде концерта? Они могли бы спеть. Или разыграть пьеску. Мы их чисто и красиво оденем, причешем. Мы могли бы не только пригласить сливки здешнего общества, но и позвать торговцев, врачей, служащих… всех. Особенно тех, у кого нет своих детей.

Таннер недоверчиво нахмурился, и улыбка сбежала с лица Эбби.

— Неужели в то время, когда кто-то готовит покушение на вас, вы собираетесь пригласить в дом половину Чикаго? Это невозможно!

— Но ведь нельзя быть уверенным в том, что охотятся именно за мной, — слабо запротестовала женщина. — Вы преследовали людей, и, вероятнее всего, бандиты покушались на вашу жизнь. Думаю, из мести за что-то, совершенное вами в прошлом. Меня убивать никому нет смысла.

— Может быть. Но пока мы не будем в этом уверены, нельзя пускать сюда так много людей.

— Ну, хорошо, — согласилась Эбби. — А что, если мы устроим несколько таких приемов, с меньшим количеством приглашенных? Я смогла бы попросить дедушку, — придумала Эбби, — пригласить к нам своих акционеров с женами.

Вдруг до их слуха донесся громкий плач. В дальнем конце лужайки, возле беседки, наполовину обвитой плющом, сгрудились детишки. На траве корчился ребенок.

Когда Эбби и Таннер подбежали к детям, Розмари, а это была она, уже смогла сесть. Девочка прижимала обе ручки к глазу, причитая, что Клифф ударил ее прутиком. Эбби присела рядом с Дороти, которая утешала Розмари. На глазах Дороти блестели слезы сострадания.

— Розочка чувствовала бы себя гораздо лучше, если бы рядом с ней была ее мама.

Розмари тотчас же ухватилась за соломинку жалости:

— Я хочу к маме! Я хочу к своей маме!

Эбби прижала к себе девчушку, уверенная в том, что физическая травма была ничтожной. Девочка страдала от недостатка любви, как и все дети, сгрудившиеся вокруг нее. Эбби вспомнила о той безусловной и безвозмездной любви, в которой купалась она в своем детстве. Как же несчастны были эти дети! Слезы повисли на ресницах молодой женщины, но она мужественно прогнала их. Однако, найдя глазами Таннера, она опять чуть не расплакалась. Трое маленьких сорванцов повисли на нем, и он в шутку боролся с ними.

Розмари своим плачем выразила то, что чувствовали все дети: им были нужны родители, семья, которая будет их любить. Они льнули к любому взрослому, который готов был их приласкать. Эбби наблюдала за тем, как Таннер поглаживал Клиффа по хрупким плечикам. Глаза его стали голубыми-голубыми, и, прежде чем он вымолвил слово, она уже знала, что он скажет:

— Ну, хорошо, — как бы нехотя процедил Макнайт. — Ладно. Мы устроим мини-приемы. Но только в том случае, если вы будете следовать всем моим наставлениям.

Эбби была готова расцеловать Таннера на глазах у дюжины малышей, но на коленях у женщины устроилась Розмари, а на плечах Таннера повис Клифф. И Эбби удовольствовалась тем, что поцеловала девчушку в лобик и щечку, мокрую от слез.

— Спасибо, — прошептала она, даже не пытаясь скрыть свою любовь к Таннеру. — Спасибо.

Эбби стояла на дороге, провожая глазами повозку с детишками, пока та не исчезла за деревьями. Может быть, ей удастся хотя бы некоторых из этих несчастных детей устроить в семьи. В голове ее зарождались все новые и новые планы. Учительство было для нее наградой. Писать и выдумывать смешные истории было забавно. Но если бы ей удалось сделать счастливым хотя бы одного ребенка!.. Мисс Блисс повернулась, надеясь увидеть Таннера и поделиться с ним своими мечтами. Но по ступенькам дома к ней спускался Патрик. Она спрятала разочарование под маской вежливости.

— А, Патрик, как дела?

Вместо ответа он скривил губы в улыбке. Эбби стало не по себе:

— Надеюсь, дети не слишком помешали вашим занятиям?

— Нет, Эбигэйл. Что касается меня, то я почти не замечаю, что они находятся в доме. Но вы… — он подошел поближе и взял ее за руки. — Вы слишком обременяете себя заботами об этих детях. Вы проводите с ними целый день напролет. И так изо дня в день. У меня есть предложение. Почему бы вам не позволить мне сопровождать вас сегодня в город? Очень известная театральная труппа представляет сцены из «Макбета», «Отелло» и «Гамлета».

Трагедии. Ее любимый литературный жанр.

— Вы очень добры.

— Это более чем предложение, дорогая. Клянусь, я не позволю вам ответить мне отказом. Ваш дедушка согласен со мной в том, что вы излишне увлеклись детьми, пренебрегая обществом знатных особ.

— Это ему принадлежит мысль, что мне нельзя и шагу ступить с территории замка. Ему, а не мне.

— Да, я знаю об этом. Но я так же понимаю, как тесно вам должно быть в этой клетке. Сегодня вечером вашего дедушки не будет дома, и он никогда не узнает, что вы ослушались его, А я буду охранять и защищать вас ценой собственной жизни.

Эбби действительно страдала оттого, что дедушка и Таннер ограничили ее свободу, но сейчас она испытала к ним чувство благодарности. Высвободив руки, она с улыбкой сказала:

— Ваше предложение очень заманчиво, но двусмысленно. Я не могу принять его.

С этими словами Эбби повернулась и зашагала прочь, оставив Патрика наедине со своей яростью. Послушная маленькая сучка!

Виллард Хоган мечтал теперь лишь об одном — осчастливить свою внучку; Таннер Макнайт тенью ходил за ней следом; и девчонка, видимо, решила, что все мужчины должны плясать под ее дудку. Но, если она зайдет слишком далеко, ему придется поставить ее на место.

Ночное нападение на экипаж после приема у Гамильтонов было предпринято с целью раз и навсегда избавиться от Макнайта. Не будь Макнайта, он уже давно договорился бы с Хоганом и склонил бы его внучку к браку. Наконец-то он стал бы обладателем обширной империи Хогана, а в придачу получил бы и соблазнительную внучку. Но дураки, которых он нанял, все испортили.

Это уже второй срыв. Дважды его люди облапошились. Дважды Макнайт расстроил его планы. В третий раз его планы разрушила Эбигэйл, отвергнув предложение пойти с ним вместе в театр. Он намеревался подпоить ее и соблазнить. Патрик был уверен, что хорошенькая провинциалочка не сможет устоять перед его мужскими чарами и, одурманенная алкоголем, угодит в его объятия. Одна интимная неосторожность, и он мог бы осчастливить Хогана, женившись на его падшей внучке. Теперь ему придется соблазнить ее здесь, в ее собственном доме.

Сделав над собой усилие, Патрик расслабился и разжал кулаки. Пора идти ухаживать за женщиной.

А если она окажется достаточно хитрой и не попадется на удочку? Ну что ж… тогда Патрик не станет поручать это дело никому и сам избавится от нее.

Приближаясь к входном двери, Эбби изобразила на лице нечто слащавое. Не стоит так волноваться из-за Патрика. В конце концов, его сегодняшнее приглашение в театр можно понимать так, что он не держит на нее зла. Но то, как он держал ее руки… фи… Эбби тряхнула головой, прогоняя неприятные воспоминания.

— О чем вы говорили?

Эбби в изумлении остановилась. За дверью стоял Таннер. Неужели он ждал ее? Или он охраняет ее по долгу службы?

— Вы имеете в виду Патрика? — Она замялась. — Он был настолько любезен, что пригласил меня в театр. К сожалению, я была вынуждена напомнить ему, что я приговорена к временному заключению. — Женщина с любопытством взглянула на собеседника. — А может, вы позволите мне пойти в театр?

Таннер закрыл за ней дверь.

— Нет.

— Даже если вы будете рядом, чтобы защитить меня?

— Он не согласится на это.

— А если дедушка не будет возражать против театра, что вы сделаете тогда?

Она дразнила его. Возможно, Таннер чувствовал это. Но Эбби это ничуть не беспокоило. Она все ближе и ближе подходила к человеку, которого желала, но который в силу своих внутренних убеждений отверг ее.

— Так последуете вы за нами или нет?

— Это не имеет значения. Особенно после того, как вы отказали ему. Вы никуда не едете.

Слова Таннера были грубы, но Эбби видела, как ходили желваки на его скулах.

— А может, я еще передумаю, — прошептала женщина. Таннер покачал головой, проглотил ком в горле, и Эбби поняла, что в стене его сопротивления пробита брешь. Это добавило ей дерзости. Не думая о последствиях, мисс Блисс приложила руку к груди своего телохранителя.

Только одно прикосновение. Просто ладонь легла поверх кожаной жилетки. Но даже сквозь плотные слои одежды Эбби чувствовала тепло его тела и тяжелые удары сердца, и все это вместе отозвалось пленительно-сладостной истомой в теле женщины. Она ощущала его близость и такую сильную связь с ним, что не сомневалась: он ощущает то же самое.

— Черт побери! Эбби!

Женщина прервала его недовольное ворчание поцелуем. Даже поднявшись на цыпочки, она едва дотянулась губами до его рта. Но как только она поцеловала возлюбленного, все изменилось.

Таннер заключил ее в объятия, в них было все: и боль, и отчаяние, и злость. Поцелуи его были жестоки. Но Эбби отвечала на них с неистовой страстью.

Таннер все крепче сжимал ее в объятиях, поцелуи его становились все более долгими. Эбби целиком находилась в его власти. Таннер был рядом, и она ничего не боялась. Она была неизменно счастлива тем, что во всем и всегда могла положиться на своего телохранителя.

Эбби страстно прижалась к нему и почувствовала, что он хочет ее. Он нуждался в ней так же сильно, как она нуждалась в нем!

— Господи! Эбби! — Макнайт оторвался от нее на секунду.

— Не пытайся отрицать: ты любишь меня, Таннер Макнайт, — жарко прошептала Эбби, заглядывая в бездонную глубину его глаз. — Ты любишь меня так же сильно, как я люблю тебя.

Он прикрыл глаза и застонал. Эбби почувствовала приятную теплоту во всем теле. Каким бы опасным ни был этот человек, в глубине его души еще оставалось место, где прятались нежность, великодушие и чувствительность. Он долго хранил это в секрете, но Эбби разгадала тайну возлюбленного.

— Господи, что мне с тобой делать? — прошептал Таннер, сжимая Эбби в объятиях и целуя ее. Он находил самые чувствительные точки на ее шее.

— А я знаю, что бы мне хотелось сделать с тобой, — ответила Эбби, пораженная своей дерзкой откровенностью.

Таннер встретил ее ищущие губы и прижал к себе, так что Эбби ощутила его возбуждение. Он снова застонал.

— Как ты можешь цитировать Библию и одновременно быть такой… — он замолчал, потому что Эбби неожиданно принялась целовать его. Эбби не хотелось разговаривать. Ей хотелось любить его. Теперь. В данную минуту. Если нет другого места — прямо здесь, на полу.

— Только не здесь, — прошептал Таннер, будто прочитав ее мысли, но рука его уже попала в ложбинку между ее ног. Эбби боялась, что умрет, если он не даст излиться томному напряжению, охватившему ее.

— Нет, здесь, — бесстыдно отозвалась она, проведя рукой по его ягодицам. Если она получает удовольствие от его прикосновений, возможно, он испытает то же самое.

Так оно и было. Таннер пробормотал нечто нечленораздельное. Он поднял ее и устроился вместе с ней в глубоком кресле.

Эбби очутилась у Таннера на коленях. Резким движением он приподнял ей юбки так, что его возбужденный орган вошел прямо во влажное лоно Эбби. Эта поза обещала море разнообразных удовольствий. Они смотрели друг другу прямо в глаза. Дыхание ее участилось. Таннер взглянул на грудь возлюбленной, едва прикрытую вуалью.

— Ты самая невероятная женщина. Ты не похожа на других. — Макнайт замолчал, в разговор вступили его руки. Одна его ладонь скользила вдоль ее полного бедра, пока не добралась до влажного лона. Второй рукой он поглаживал ее грудь, сжимая и отпуская соски.

Эбби плавала в мучительно сладкой истоме, мечтая освободиться от одежды, которая сковывала движения и мешала любви.

— Я так люблю тебя, — прошептала Эбби и поцеловала Таннера в губы.

Таннер вернул ей поцелуй и продолжал ласкать ее под пышными юбками.

— Я люблю тебя, — повторяла Эбби, восходя по лестнице страсти. — Женись на мне, Таннер. Женись на мне, и мы будем наслаждаться друг другом вечно.

Рука, поглаживающая ложбинку между ног, замерла на мгновение, и женщина испугалась, что сказала лишнее. Но любовные прикосновения возобновились, и его вторая рука принялась ласкать ее груди. Большие пальцы рук и язык Таннера навязали ей ритм движений, который заставлял её все ближе и ближе льнуть к нему.

И это случилось. Молния пронзила ее изнутри, и Эбби закричала. Таннер заставлял ее содрогаться вновь и вновь, пока женщина не дошла до полного изнеможения.

— Я люблю тебя, — шептала она, — согревая дыханием его шею. — Пожалуйста, скажи, что ты тоже меня любишь.

Крепко держа Эбби за талию, Таннер прижал ее к воинственному символу мужской гордости и горько выдохнул:

— Это все, что я могу тебе дать.

Эбби подняла голову и поймала его взгляд.

— Это неправда! Мы можем пожениться!

— Черт подери, нет!

Он поднялся так резко, что она чуть не упала. Макнайт поддержал женщину и одернул пышные юбки. Как только она обрела подобающий богатой наследнице вид, он устремился прочь.

— Мы не собираемся жениться, так что оставим эти разговоры.

— Хорошо, можешь не жениться на мне, но ведь мы можем заниматься любовью просто так, не будучи мужем и женой. Что, если я предложу тебе стать твоей любовницей? Ты согласишься?

— Нет! — Таннер с негодованием посмотрел на Эбби. — Ты не можешь быть чьей бы то ни было любовницей.

— Не чьей бы то ни было, а твоей, — настаивала Эбби. — Только твоей. — Она бросила красноречивый взгляд на брюки Таннера, сильно вздувшиеся ниже талии. Он хотел ее и продолжал это отрицать.

Под вызывающе дерзким взглядом Эбби Таннер вылетел из комнаты. Как он мог дойти до того, что совершенно выпустил ситуацию из-под контроля? Эта девчонка превратилась в маленького хитрого тирана, знающего, когда и за какую ниточку дернуть. Теперь ей взбрело на ум выйти за него замуж.

Таннер пересек лужайку и направился к конюшням. Долгая изнурительная скачка на выносливом жеребце вряд ли заменит ему любовные утехи с Эбби, но помочь избавиться от искушения сможет. Если бы он задержался еще хотя бы на секунду, то превратился бы в безвольную тряпку и стал бы выполнять все требования вздорной наследницы Хогана. Он и так дошел неизвестно до чего: занимался любовью с женщиной, которую должен охранять, в комнате, куда мог войти кто угодно. Не хватало только, чтобы он согласился жениться на ней.

Прежде чем дать свое согласие на брак с безродным наемником, Виллард Хоган подвесит его за то место, которое так соблазняет Эбби, и полюбуется, красиво ли он висит.

Но дело даже не в том, думал Таннер, седлая жеребца. Дело в том, что Эбигэйл Блисс заслуживает лучшей доли, чем жизнь с таким типом, как он. Она была образованной девушкой и по воскресеньям ходила в церковь. Ее воспитали для жизни благонамеренной жены и матери, а теперь она вдобавок принадлежит к высшему обществу Чикаго. Что он может предложить ей, кроме постельных удовольствий?

Таннер вскочил на жеребца, и тот взял с места в карьер. Макнайт склонился к шее лошади. Эбби ждет высший свет, а он будет выращивать племенных лошадей в Айове. Два этих мира не могут слиться.

Таннер ударил в бока жеребца, заставляя его лететь еще быстрее.

Пора уходить от Хогана. Довольно сшиваться вокруг девчонки. Она была для него чем-то вроде болезни, от которой он никак не мог избавиться. Надо избавляться. Надо уносить ноги, иначе он попадет в полную зависимость от нее. Что бы она ни воображала себе, они не пара. С этого момента ему следует держаться от нее подальше. Он постарается излечиться от своего недуга и исчезнет из ее жизни.

Все было великолепно. Ухоженная лужайка перед домом на время приема была превращена в подобие деревенской ярмарки. Здесь можно было купить любые поделки, изготовленные старшими детьми из приюта: стрелы, шары, мячи, обручи. Здесь же продавались всевозможные угощения: сосиски, жареные цыплята, яблочные пироги, лимонад, пиво. Все закуски были приготовлены поварами Хоган-Холла.

Дедушка сердечно поддержал начинание Эбби. Эта ярмарка стала дополнением к тем причудливым пейзажам, которые он создавал в своих владениях. Малыши бегали и резвились, словом, вели себя так, как должны вести себя на празднике все дети на свете.

Взрослые с любопытством приглядывались ко всему, происходящему вокруг. В этот день почетными гостями были бездетные пары, принадлежащие к привилегированным слоям чикагского общества. Дети не знали, что задумала Эбби. Она не хотела, чтобы в случае неудачи рухнула мечта любого из этих детей — обрести дом и семью. Эбби жила надеждой: почти все из приглашенных любезно явились на праздник. Итак, все было великолепно. Все, кроме Таннера.

Эбби надела зеленое платье, к которому подобрала светлую накидку: ей казалось, что этот цвет нравится Макнайту. Выглядела она прелестно и обращала на себя внимание мужчин, хотя Патрик, к его чести, весьма галантно занимал джентльменов разговорами, дабы они не отвлекали Эбби. Весь день он угадывал любое ее желание: подавал ей напитки и подносил тарелочки с едой, но Эбби была слишком взволнованна, чтобы есть или пить. Патрик разделил обязанности хозяина дома с Виллардом Хоганом, но вел себя без фамильярности.

— Кажется, Алиса Корсан увлечена беседой с кем-то из ваших детишек, — прошептал Патрик, наклоняясь к Эбби и касаясь ее плечом. Эбби слегка отстранилась и проследила за его взглядом. Действительно, Алиса Корсан живо беседовала о чем-то с малышкой Розмари. Как раз в это время к ним подошел Даниэль Корсан, держа в руках прохладительные напитки, и, судя по его улыбке, Эбби решила, что девочка понравилась ему не меньше, чем его жене.

Мисс Блисс крепко вцепилась в ручку зонтика. Розмари и Алиса были даже чем-то похожи: над головами обеих нимбом взвивались золотисто-каштановые копны волос. Господи, пусть Корсаны решат взять ребенка в свою семью, взмолилась Эбби. Женщина огляделась в надежде разыскать глазами Таннера и поделиться с ним своей мечтой, Но рядом с нею был только Патрик.

— Какая великолепная идея пришла вам в голову, — мурлыкал Брэди, не сводя с нее глаз. — Мне совершенно ясно, что вы внесли новую струю в жизнь верхушки нашего общества. Я предвижу, что с вашим появлением изменятся нормы поведения дам нашего друга.

— Уверена, что вы преувеличиваете.

— Нет, не думаю, пройдемте, — предложил Патрик, беря ее под локоток. — Давайте подойдем к Корсанам.

Эбби повиновалась. Приглашенные без умолку болтали и шутили с детьми и друг с другом. Вышагивая рядом с Патриком, Эбби думала о том, что, даже если бы один ребенок в результате сегодняшнего вечера обрел семью, она была бы счастлива.

Потом она подумала о Патрике. Его сегодняшние ухаживания можно было бы считать проявлением дружелюбия, но интуиция подсказывала ей, что за его вниманием скрывается нечто другое. Поэтому она решила пресечь всяческие романтические поползновения с его стороны — и чем быстрее, тем лучше.

— Ах, Эбигэйл, — улыбнулась Алиса, когда к ним приблизились Патрик и Эбби. — Это прелестное дитя поведало нам, что они собираются исполнить для нас несколько песенок.

— Да. И могу добавить, что у Розмари пленительный голосок.

— А ты умеешь играть? — поинтересовалась Алиса у ребенка.

— Играть? — удивилась девочка. — Вы имеете в виду — играть в разные игры?

— Нет. Играть на пианино. Ты умеешь играть на пианино?

— У Розмари не было пианино, — вмешалась Эбби. — Но я полагаю, у нее есть способности к музыке, просто их надо развивать.

Когда молодые люди оставили Корсанов, Патрик похвалил Эбби.

— Превосходно устроено. Все устроено превосходно.

— Не думаете ли вы, что я слишком раскрыла свои намерения? — забеспокоилась Эбби, оглядываясь на своих недавних собеседников. — Не была ли я слишком навязчивой?

Патрик завел ее за ствол могучего клена.

— Вы были великолепны, — сказал он и, прежде чем Эбби успела оказать сопротивление, поцеловал ее в губы.

Эбби в ужасе отпрянула. Ей следовало бы это предвидеть, недаром у нее было недоброе предчувствие. К счастью, он не пытался овладеть ею, но Эбби с очевидностью поняла, что Патрик и в дальнейшем будет ее преследовать.

— А теперь, — улыбнулся Патрик, — я жду ответа, моя дорогая Эбби. Я слишком поспешил выразить свои чувства. Поверьте, я с уважением отнесся к вашему отказу, однако понял, что не в состоянии не думать о вас. Немедленного ответа я не требую, — успокоил он ее, — дотронувшись пальцем до ее губок. — Скажите мне только, что вы думаете о моих словах.

Если бы Патрик не поцеловал ее и не выразил свою нежность, Эбби было бы над чем подумать. Этот человек всеми силами пытался расположить ее к себе, он был привлекательным и состоятельным претендентом на ее руку. Он оказывал ей постоянное внимание, в то время как Таннер постоянно отталкивал ее. Но… прикосновения Патрика оставили ее совершенно равнодушной. Ни трепета, ни жара. Если бы вместо Патрика к ней прикоснулся Таннер, она бы млела и мечтала оказаться в его объятиях. И Эбби решила, что было бы жестоко обнадеживать Патрика.

— Извините меня, Патрик, — начала она с состраданием. — Просто я… просто вы… — однажды ей уже пришлось объяснять то же самое Декстеру Харрисону, но искуснее в умении уговаривать она не стала. — Я не могу, — прошептала наконец Эбби, видя, как улыбка сползает с лица собеседника, а губы его вытягиваются в ниточку. — Это будет неправильно.

— Неправильно? — Патрик отступил на шаг и окинул ее неожиданно холодным взглядом. — Неправильно то, что, отвергая меня, вы бесстыдно флиртуете с тем, кого нанял ваш дедушка. С телохранителем!

Эбби задыхалась от унижения за себя и от негодования и обиды за Таннера.

— Насколько я знаю, вы так же являетесь одним из дедушкиных служащих, — взорвалась женщина. В голосе ее слышалась ярость. — Благодарю вас за то, что вы нашли время уделить мне внимание, боюсь, однако, что некоторые недостатки моего характера будут беспокоить вас всегда. Поэтому я полагаю, нам лучше остаться лишь приятелями, — ледяным тоном завершила свою речь Эбби.

Она видела, как под изящно завязанным галстуком гневно надулись жилы, будто Патрик задыхается, хочет вздохнуть и не может. Он боролся со своей яростью, а вовсе не с горем, поняла женщина. На какое-то мгновение Эбби даже испугалась, что, не сдержавшись, Патрик может ударить ее, так он был раздосадован. Но, к чести молодого человека, он сумел взять себя в руки.

— Что ж… пусть будет, как вы желаете, — он поклонился резко и коротко. Повернувшись, Патрик зашагал прочь.

Обессиленная, Эбби прислонилась к клену. Сегодня она пережила целый ураган чувств: от благородной надежды устроить счастье детей до унизительного страха, что тебя ударят. День, который обещал быть безоблачным, заканчивался так печально.

— Эбби! Эбигэйл! Где ты, девочка?

Эбби встряхнулась, услышав нетерпеливый голос деда.

— Я здесь, — она вышла из-за дерева.

— Что ты здесь делаешь? — требовательно вопрошал старик, направляясь к ней. — Я думал, что ты развлекаешь гостей. Не только я, но и Корсаны ищут тебя.

Из-за массивной фигуры Вилларда Хогана выскочил маленький Клифф.

— Они собираются разлучить меня с Розмари. Я знаю это. Но вы можете не допустить этого, мисс Эбби. Ведь можете, правда?

— Малыш, не будь глупцом, — нахмурился хозяин дома. — Как ты думаешь, для чего все это сделано? Конечно, для того, чтобы устроить каждого из вас в новую семью!

— Дедушка! — воскликнула Эбби, но бросилась не к нему, а к Клиффу, потому что именно он нуждался в ее поддержке. Малыш стоял на солнцепеке, сражаясь с подступающими к глазам слезами, ведь ему много раз говорили, что большие мальчики не плачут.

Эбби обняла его и принялась утешать, когда он расплакался. Лучше дать горю излиться, чем накапливать его.

— А что будет со мной? — всхлипнул он. — А что, если меня никто не захочет взять? — малыш уткнулся в шею Эбби. — Я хочу жить со своей собственной мамой. И папой.

— Все будет хорошо, малыш. Все будет замечательно, — шептала Эбби, стараясь прогнать его шестилетнее горе. Но дедушке она послала весьма выразительный и недовольный взгляд.

— Я же не думал, что они могут догадаться обо всем, — пробормотал старик в свою защиту и, откашлявшись, неловко предложил: — Знаешь, может, нам взять мальчика в дом?

Эбби не знала в точности, кого хочет утешить старик, ее или ребенка, но к кому бы ни относились его слова, оба они восприняли их примерно одинаково.

— Ты хочешь взять в дом ребенка?

— Вы хотите мальчика, как я?

Виллард переминался с ноги на ногу.

— Ну… ну, хорошо… черт возьми… Да, кажется, я хочу. С девочками всегда куча проблем. Я совсем их не понимаю. Но вот мальчик… — старик прервал свое не очень связное высказывание, но его смущенная улыбка зажгла ответную улыбку на лице Клиффа.

— Так… вы хотите… меня? — еще раз уточнил он.

— Да, я хочу взять тебя.

Клифф высвободился из объятий Эбби и утер рукавом нос и глаза.

— Ну, ладно, — по-деловому согласился он. — Только иногда я хочу играть с Розмари.

— Это я беру на себя. — Виллард протянул мальчугану руку. — По рукам?

Клифф вложил ладошку в морщинистую руку старика.

Глаза Эбби застилали слезы, и, когда дедушка протянул вторую руку ей, Эбби с благодарностью расцеловала его.

— Спасибо, — шепнула она ему куда-то под тугой воротник. — Спасибо, дедушка.

— Ах, Эбби, девочка! Я совершил так много ошибок с твоей мамой! И, боюсь, что с тобой тоже! Может, мне удастся исправить их с помощью…

— …Клиффа, — подсказал мальчуган. — Меня зовут Клифф.

— Теперь тебя зовут Клифф Хоган, — гордо поправил его старик.

Блуждая среди гостей, Эбби отметила, что количество нашедших друг друга увеличилось. Дороти сидела в обществе Джэкоба и Милдред Валлифордов. Джэкоб был директором школы для мальчиков, но своих детей у него не было.

Альфред играл в мяч с Филиппом Миллером. За их игрой наблюдала жена Филиппа.

Нет, жизнь все-таки хороша, подумала Эбби. Именно сегодня, после долгих недель, проведенных в доме Вилларда Хогана, она обрела родного дедушку. С сегодняшнего дня они станут настоящей семьей.

Глаза ее выхватывали счастливые лица людей, собравшихся на лужайке. Наконец она разглядела Таннера, и все остальное перестало иметь значение. Он стоял отдельно от всех и хмуро наблюдал за происходящим.

Эбби в этот момент была так переполнена любовью и надеждой, что, несмотря на неудачу, которая постигла ее во время предыдущего разговора с Таннером неделю назад, она решила побеседовать с ним еще раз. Только что Виллард Хоган совершил едва ли не главный поступок в своей жизни, и Эбби решительно настроилась сделать то же самое.

Патрик следил, как Эбби пересекает лужайку, по пути перебрасываясь с гостями приветственными фразами. Ему было более чем понятно, куда она направляется. Только что Эбигэйл Блисс дала отставку ему, Патрику Брэди, вице-президенту всемирно известной корпорации, и предпочла ему безродного наемника. Бесстыжая сучка! Она должна была быть ему благодарной за то, что он собирался сделать из нее приличную женщину, но она так и осталась шлюхой, потаскушкой! Он, Патрик Брэди, не может позволить ей выйти замуж за Макнайта и передать этому джентльмену удачи все состояние, которое по праву принадлежит ему, Патрику Брэди.

Допив остатки вина, Патрик заторопился в дом. Сейчас он все устроит. Приглашенных сегодня у Хогана много, так что подозрение никогда не падет на него. Макнайта придется тоже прикончить, хотя больше всего на свете Патрику хотелось посмотреть, как и чем Таннер будет расплачиваться за то, что не уберег Эбби. Брэди даже рассмеялся от удовольствия. Когда Эбби будет мертва, Виллард своими руками растерзает Макнайта. Нет, Патрик сделает это сам. Потрясенный горем старик, несомненно, обратится к крестнику за поддержкой.

— Если вы сейчас же не последуете за мной, даю слово, что я отправлюсь прямо в конюшню, оседлаю лошадь и уеду, куда глаза глядят, — пригрозила Эбби Таннеру. — Вам придется пойти со мной, потому что платят вам именно за то, чтобы вы сопровождали меня. Поэтому… почему бы вам не пойти со мной сейчас, чтобы не создавать себе сложностей в дальнейшем?

— Мы можем поговорить здесь.

— Нет, не можем. Мне нужно поговорить без посторонних.

На скулах Таннера заходили желваки — верный признак того, что она довела его до крайности. Эбби приблизилась к возлюбленному на полшага.

— Таннер, это неотложное дело.

— Оставьте это, Эбби. Забудьте об этом.

Голос его был так слаб и беспомощен, что Эбби чуть не решила, что и вправду нужно перестать преследовать Макнайта. Надо просто смириться с тем, что они не пара. Но она не могла. И, высоко подняв голову, Эбби направилась к конюшне. С каждым шагом слезы все сильнее наворачивались на глаза. Но не успела она преодолеть и половину расстояния, как Таннер схватил ее за руку.

— Вы ведете себя глупо, — прорычал он, с силой поворачивая ее к себе. — Недостойно.

— А вы ведете себя как трус,

Таннер остолбенел. Эбби начала наступление:

— Вы боитесь меня, не так ли? Вы боитесь тех чувств, которые я пробуждаю в вас, я имею в виду не только чувственность. Я имею в виду это, — и Эбби приложила руку к его груди,

Сердце его стучало сильно и ритмично.

— Сукин сын! — выругался Таннер. — Может, вы и впрямь заслуживаете того, о чем просите: мужчину с темным прошлым, без определенных занятий, даже без дома, куда он может привести свою жену. Мужчину, который не может предложить вам ничего.

Несмотря на показной гнев Таннера, Эбби видела, что он совершенно беззащитен.

— Таннер, у вас есть все, в чем я нуждаюсь. Неужели вы этого не понимаете? Все остальное не имеет значения. Ни деньги, ни драгоценности ничего не значат для меня. Я люблю вас таким, каков вы есть. Вместе мы все преодолеем.

Она смотрела ему прямо в глаза, настойчиво требуя, чтобы он понял ее. Она умоляла его открыться ей. Что-то блеснуло в глазах Таннера, что-то изменилось, и дыхание замерло у Эбби в груди.

— Черт подери, женщина! — снова выругался он. — Вы делаете грубейшую ошибку. Самую большую ошибку в своей жизни.

— Нет, — ответила Эбби. Глаза ее светились радостью.

— Ах, Эбби, — простонал Макнайт и провел пальцем по ее щеке. — Я никогда не думал, что когда-нибудь стану относиться к женщине так, как я отношусь к тебе. Я люблю тебя.

— Таннер, — прошептала Эбби, прильнув к нему.

— Ах, как трогательно!

При этом саркастическом восклицании оба — Эбби и Таннер — обернулись.

— Встаньте сюда, — раздался голос Патрика, скрывающегося за перегородкой денника. Бросив ненавидящий взгляд на Эбби, Патрик навел на Таннера дуло револьвера. — Эбби, я предлагаю тебе помочь мне, в противном случае объект твоей низменной страсти превратится в кровавое месиво, корчащееся на земле. Что касается вас, Макнайт, освободитесь от оружия, которое находится у вас под сюртуком.

Эбби со страхом взглянула на Таннера. Это ее вина. Это она отвергла ухаживания Патрика. Она и не подозревала, что он может опуститься до вульгарной мести. Теперь он собирается убить Таннера, и все это только потому, что она была настолько глупа, что открылась возлюбленному там, где их подслушали.

— Эбби, делай то, что он прикажет, — вымолвил Таннер. В голосе его не было ни капли страха. Напротив, в его взгляде, устремленном на Патрика, была угроза, хотя все преимущества были на стороне Брэди.

— Бросай револьвер сюда, — распорядился Патрик, криво ухмыляясь. Потом, сунув в карман револьвер Таннера, он махнул рукой в сторону японской беседки, наполовину скрытой ветвями деревьев.

Таннер пропустил Эбби вперед. Это был не жест вежливости: он загораживал ее от дула пистолета.

Господи! Не допусти, чтобы Таннер доказал свою любовь ко мне, закрыв меня своим телом!

Эбби предпочла бы умереть сама, лишь бы он не пострадал.

— Патрик, пожалуйста… вы не поняли… Я… я бегаю за Таннером, это правда, но он всегда отвергал мою любовь.

— Всегда? Не думаю, чтобы он делал это всегда. Ни один мужчина не устоит перед такими прелестями. Особенно если это подонок, за которым волочится привлекательная женщина.

— Особенно если она так богата, не правда ли, Брэди?

У Патрика свело челюсти, когда он услышал язвительное замечание Таннера,

— Мне безразличны ваши слова. Кроме того, я стремился только к тому, чтобы сохранить то, что по праву принадлежит мне. А теперь ступайте внутрь.

Эбби вошла в затененную беседку, тщетно силясь понять слова Патрика:

— Но ведь я вам никогда не принадлежала!

— Он имеет в виду твое наследство, Эбби. Наследником всего состояния твоего дедушки считался Патрик, пока не появилась ты.

Эбби раскрыла от изумления рот и едва не упала. Поддержал ее Таннер.

— Прочь от нее! — заорал Патрик.

К удивлению женщины, Таннер покорился. Он отошел к стене, противоположной той, у которой стояла Эбби, так что Патрик, загораживающий собой вход, вынужден был следить за ними обоими.

— Я уже убил двух бандитов, которых вы подослали расправиться с мисс Блисс, — напомнил Таннер. — Они оказались дураками.

Патрик поджал губы.

— Они — может быть, но не я. А теперь убивать вас буду я.

— А Эбби? И ее тоже?

— Ах, нет, не я, — дьявольски улыбнулся Патрик. — Ее и ваша смерть окажутся на совести заклятого врага Хогана. Ну… того, кто напал на экипаж и из-за которого нам и приходится держать телохранителя. Ты найдешь свою смерть, якобы защищая ее. А я побраню Хогана за то, что он не внял моему совету и не нанял сыщиков. Чувство вины и горе быстро сведут его в могилу.

— Сомневаюсь, что он будет оплакивать мою смерть долго, — возразила Эбби, глядя, как исчезает самодовольство с лица Патрика, — Как раз сегодня он решил усыновить мальчика. Он успеет ввести его в курс своих дел и передаст состояние ему. Боюсь, Патрик, что вы опять проиграли. Такой коварный план — коту под хвост.

Лицо Патрика покрыла смертельная бледность. Секунду, ничего не говоря, он лишь смотрел на нее широко раскрытыми глазами. Эбби собиралась напугать его, и это ей удалось. Вцепившись пальцами в револьвер так, что побелели костяшки, он прорычал:

— Ты лжешь, вонючая сучка! Паршивка! — Раздался громкий выстрел. Эбби упала на спину, уверенная в том, что ее застрелили. Вслед за ней повалился и Патрик: на него неожиданно прыгнул Таннер. Борясь, они сломали изящную деревянную скамью. Снова раздался выстрел. Эбби застонала. Ее даже не ранило. Ей удалось вскочить на ноги.

— Эбби, беги! — раздался крик Таннера. Но бросить его она не могла. Это была их общая борьба. Пока мужчины боролись, стараясь завладеть пистолетом, Эбби нашла глазами кусок дерева — ножку от скамейки. Вооружившись, она бросилась на помощь Таннеру. Когда Эбби приблизилась к мужчинам, у нее едва не подкосились ноги: поверх сюртука Таннера расползалось темное кровавое пятно. Кровь! Он ранен! Патрик ударил Таннера прямо в раненое плечо. Испустив стон, Таннер разжал пальцы, и пистолет оказался у Патрика. Быстро схватив его, Брэди приставил дуло к виску противника. Все остальное произошло как во сне. Патрик нажал на курок. Пальцы его побелели — с такой силой он сжимал оружие. Одновременно Таннер ударил его ногой. Патрик закричал от невыносимой боли. Выстрел не был точным: удар лишил Патрика равновесия, и пуля ушла в резные украшения беседки. Вслед за этим раздался зловещий вопль.

Откуда-то послышались встревоженные голоса, кто-то спешил на помощь. Конечно, звуки выстрелов не могли не вызвать тревоги. Но помощь запаздывала.

Эбби склонилась над Таннером, который, скорчившись, лежал поверх тела Патрика. Оба они были неподвижны.

— Таннер, Таннер, — повторяла она его имя. Эбби опустилась на колени возле возлюбленного. Может, надо его перевернуть? А может, это только повредит ему? Господи! Не дай ему умереть! Я все сделаю ради него!

Одну руку Эбби положила под голову любимого. Он застонал от боли, и ей захотелось умереть. Но стон Таннера свидетельствовал о том, что он жив.

Таннер медленно соскользнул с тела Патрика, и стало ясно, что Патрик мертв: нож по рукоять вошел между ребрами в сердце, и кровь почти не сочилась из раны. Эбби догадалась, что смерть его была мгновенной. Молодая женщина содрогнулась от ужаса и устремила взор на Таннера. Глаза его были закрыты, но правой рукой он водил по груди, очевидно, стараясь остановить кровь, которая струилась из раны.

— Ах, любовь моя, — шептала Эбби, подолом платья осушая кровь.

— Он мертв?

Женщина кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Как раз в это мгновение в беседку ураганом ворвался Виллард Хоган.

— Господи! Эбби! Эбби, девочка, с тобой все в порядке?

— Да, но Таннер…

— Ах, Господи! Патрик…

— Патрик пытался убить нас. Обоих, — выдавила из себя Эбби. — Вызовите для Таннера врача. Быстрее! Он потерял много крови.

Виллард склонился над внучкой. Он был озадачен.

— Но зачем Патрику?.. — Он не договорил.

— Потому что до появления Эбби именно он считался вашим наследником, — с трудом вымолвил Таннер. — Или хотел им быть. Это он организовал все покушения.

— Это невероятно! Он очень богатый человек! А кроме того, он хотел жениться на Эбби, он хотел увезти ее в свадебное путешествие в Европу, там она была бы в безопасности.

— Будучи моим мужем, он мог бы распоряжаться всем моим состоянием, — сказала Эбби. Ужас понемногу уступал место ярости. — Это все, чего он хотел… А я… я никогда не желала брака с ним.

— Пропустите меня. Я доктор. — Сквозь толпу пробирался мужчина.

— Я не так плох, как кажусь, — пошутил Таннер, когда Эбби и доктор помогали ему сесть. — Обыкновенная рваная рана.

Эбби завороженно смотрела, как доктор сделал разрез на сюртуке и рубашке Таннера. Все это время она продолжала поддерживать возлюбленного.

Таннер беззвучно переносил все манипуляции врача. Когда смыли кровь, оказалось, что рана небольшая, просто круглая дырочка на теле, вернее, две маленьких дырочки,

Эбби не отходила от Таннера, пока доктор накладывал мазь и бинты.

Кто-то накрыл тело Патрика тканью, потом его вынесли из беседки.

Когда нечаянные свидетели происшествия оставили Таннера, Эбби и Вилларда Хогана в беседке, Эбби уже знала, что ей делать.

— Я выхожу замуж за Таннера, — твердо сообщила она, не зная только, кому в большей степени адресована ее твердость — Таннеру или дедушке. — Я выхожу за него замуж и уезжаю жить к нему. Теперь у тебя есть Клифф. — Эбби взглянула на деда. — Если Бог даст, у тебя будет много правнуков. Правда, Таннер? — снова обернулась она к Макнайту.

Эбби вгляделась в его лицо и испугалась. Он сказал, что любит ее. Но он никогда не давал своего согласия жениться на ней. Леди не должна опережать события, Эбби это знала. Но ее не заботило, похожа она на леди или нет. Она хотела стать женой Таннера. Больше ничего. И теперь Эбби ждала его ответа. Она ждала, что он кивнет, улыбнется или проявит свое согласие как-то по-другому. Он взял ее за руку, и она все поняла.

— Ну и сукин сын, — выругался дедушка. Но в голосе его звучало если не одобрение, то согласие.

Таннер поднес руку женщины к губам, и Эбби всхлипнула. Она встретила чистый взгляд его синих глаз, в которых сияла любовь. Потом Таннер перевел взгляд на Хогана:

— Сэр, я понимаю, что вы удивлены, но я люблю вашу внучку, а она любит меня. Я хочу жениться на ней и заботиться о ней до последнего часа жизни. Я буду работать изо всех сил, чтобы дать ей все, чего она захочет. Я надеюсь, что вы благословите нас.

Виллард Хоган в недоумении потер лоб, глядя на счастливые лица внучки и ее возлюбленного. Снова планы его рушились.

Когда вместо лица Эбби ему вдруг почудилось родное лицо Маргарет, старик принялся часто-часто моргать. Наверное, наши дети лучше нас. Эбби была красива, образованна, воспитана. У нее было все, о чем может мечтать великосветская дама. И брак со странным человеком не может ее изменить, потому что уже сейчас она само совершенство,

Старик медленно расправил плечи.

— Благословение? — Он внимательно посмотрел на них и улыбнулся. — Я благословлю вас, но только в том случае, если вы согласитесь устроить самую пышную, самую торжественную, самую красочную свадьбу, подобную которой этот город еще не видел.

Молодые согласились. Другого старик и не ожидал.