Глава четвертая

Джина проснулась поздно. Свет, пробивавшийся в комнату, был уже не утренний. Он был ярче — значит, солнце поднялось довольно высоко. Вокруг не слышно ни звука.

Вспомнив все произошедшее. Джина ощутила легкое смятение. Неужели она и вправду прошлой ночью вытворяла все это с Рейдом? Удивительно, что она не только решилась, но и сумела вместе с мужем пробовать самые разные — и неожиданные — способы любви. Джина не переставала изумляться их разнообразию. Она и не представляла себе, что в теле человека скрыто столько источников наслаждения.

Воспоминания быстро мелькали в ее мозгу, вгоняя Джину в краску. Но в то время это казалось ей вполне естественным. Ей удалось тогда отключить рассудок, зная заранее, что дай она ему волю — и ее природные влечения будут подавлены привычными табу. Ей удалось плыть по течению, ни о чем не думая.

Из ее горла вырвался смешок. Все правильно. Она и в самом деле чувствовала себя тогда как щепка в водовороте. Мышцы внизу живота у нее снова сжались от воспоминаний прошлой ночи.

Чтобы успокоиться, Джина сделала глубокий вдох и твердо приказала себе не стыдиться и не сожалеть о случившемся. Все было хорошо. И это еще мягко сказано. Помимо исключительного, умопомрачительного, необычайного слияния тел, была еще и удивительная интимность, благодаря которой они должны теперь непременно стать ближе друг другу. Во всех смыслах.

Чувствуя, что ее тело кое-где слегка побаливает, Джина повернулась на бок. Рейда не было. Видимо, поехал на работу. А что ощущал он сегодня утром? Такое же удовольствие, как и она? Удовлетворение? Может быть, он с нетерпением ожидал продолжения, перехода их семейных отношений в новую стадию, которая теперь открылась перед ними? Приводила ли его в восторг эта перспектива? И, самое главное, испытывал ли он теперь к жене больше любви?

На все эти вопросы ответить было некому. Подушки Рейда валялись в изголовье, явно подобранные с пола. Одеяло было скомкано. Только тут Джина обратила внимание, что и на ее стороне постели царит беспорядок. После бурной ночи любви, когда у обоих уже не осталось никаких сил, она заснула обнаженной, что было для нее непривычно: Джина всегда ложилась спать в рубашке. И теперь она лежала голая — значит, проваливаясь ночью в сон, даже не подумала что-либо на себя натянуть. Это было странное чувство — быть голой и неприкрытой. С одной стороны, Джина чувствовала себя незащищенной, а с другой — абсолютно свободной.

Привыкай, сказала она себе. Пусть Рейд не сомневается, что жена с искренней радостью идет навстречу его желаниям, которые он подавлял на протяжении почти всего их брака и теперь наконец проявил. На ее лице расплылась невольная улыбка. Вопреки его саркастическому предсказанию она оказалась на высоте. Она в полной мере готова испытать все, на что способен ее муж в постели. Чего им не хватает, добавила Джина про себя, так это большей открытости в мыслях и чувствах.

Она бросила взгляд на электронные часы на столике Рейда. Половина одиннадцатого. Так поздно?! Джина соскочила с кровати. Наверное, Рейд велел, чтобы никто ее не беспокоил.

Быстро приняв душ, Джина обратила внимание, что разорванной сорочки уже нет, и подумала, куда Рейд мог ее деть. Одевание не заняло много времени. Она надела новые желтые джинсы и тонкую сине-желтую рубашку. Волосы ее были в полнейшем беспорядке. Не имея охоты тратить время на прическу, Джина просто собрала их в хвост. Потом, прежде чем спуститься, сняла с постели белье и сунула его в ящик. Для предстоящей ночи все должно быть свежим.

Счастливая и исполненная надежд. Джина отправилась разыскивать детей и обнаружила их в кухне с няней, Трейси Донахью, и под бдительным оком экономки Шерли Хендрикс.

Джессика сидела на высоком стульчике и жевала бисквит, запивая его молоком. Ей было год и три месяца, и у нее прорезались еще не все зубки. Несмотря на то что ее ротик был весь измазан молоком и кремом, она была восхитительна. Ее большие карие глаза смотрели на окружающий мир с живым интересом, а темные кудряшки были собраны на макушке заколкой.

Бобби, неукротимый маленький домашний тиран, сидел на столе, зажав между коленями миску, и руками выбирал оттуда остатки шоколадной массы, приготовленной для булочек к завтраку.

В четыре года Бобби все еще был похож на ангелочка с рождественской открытки: светловолосый — его бабушка утверждала, что со временем волосы у него потемнеют, как у отца, — с голубыми глазами, как у Рейда, и очаровательной невинной мордашкой. Мальчик был очень развитым, беспокойным и живым настолько, что, когда он не спал, за ним нужен был глаз да глаз.

Хотя пока что ничего страшного не случилось, в его руках миска тоже могла представлять опасность. Трейси была занята булочками, Шерли отвернулась и ждала, когда закипит электрический чайник. Джина невольно кинулась к сыну.

Пожелав попутно всем доброго утра, она схватила миску, пока Бобби отвлекся, чтобы с ней поздороваться.

— Ма-ам! Там еще осталось, — запротестовал он. — И что ты тут делаешь? Ты же должна быть в кровати.

— Ма-ма, ма-ма! — радостно запищала Джессика, протягивая руки к Джине.

Не безответственно ли с ее стороны оставить детей на две недели, подумала Джина, припомнив ответ Рейда на ее предложение ехать с ним в Лондон.

— Миссис Тайсон, это всего лишь пластмассовая миска, — успокаивающе заметила

Трейси.

Джина посмотрела на пластмассовую миску с толстыми стенками и рассмеялась.

— Действительно. Извини, Трейси. Привычка.

— Ну уж с ним осторожность никогда не помешает.

Трейси кивнула в сторону Бобби с видом опытной женщины, хотя ей исполнилось всего двадцать лет. Девушка начала работать няней уже с шестнадцати, и в ее собственной семье было тринадцать детей, так что в вопросах, касающихся малышей, ей не было равных. Трейси, выросшая на ферме, в большой и дружной семье, работала у Тайсонов с рождения Джессики. И Джина доверяла ей всех детей, даже Бобби. Это из-за замечания Рейда она так разнервничалась, вот и все.

Она вернула миску своему маленькому драгоценному тирану, быстро чмокнула его и взяла на руки Джеесику.

— Патрик уехал в школу? — спросила она у Трейси.

Пятилетний Патрик очень гордился своим положением старшего сына и, что было гораздо важнее, школьника, который учился каждый день и знал намного больше младших.

— Да. Его отвез отец, — ответила Трейси и добавила, не скрывая любопытства: — Мистер Тайсон велел вас не беспокоить.

— Я только что заварила чай, — вмешалась Шерли Хендрикс. — Хотела отнести его вам наверх вместе с бисквитами. Если вы вдруг проголодаетесь, — это сопровождалось понимающим взглядом на живот Джины.

Конечно, Шерли была уверена, что Джина снова забеременела. Она работала у них с той минуты, как они купили этот дом. Шерли сначала работала у прежних хозяев, потом осталась присматривать за домом, пока он пустовал, и занимала небольшую квартирку позади гаража. Она присутствовала и при появлении на свет всех троих детей Джины и Рейда. То, что мистер Тайсон велел не беспокоить его жену, для Шерли могло означать только одно: скоро появится на свет четвертый малыш.

Джина рассмеялась и покачала головой.

— Нет, Шерли, я не беременна, но от чашки чая не откажусь. Мы с Рейдом легли очень поздно. — К ее щекам прилила кровь при воспоминании о том, что было вчера. — Он, наверное, решил, что мне нужно выспаться.

— А! — понимающе кивнула Шерли.

В сорок с небольшим, мать двух взрослых дочерей, которые, как она весело говаривала, вовсе не нуждались в помощи их беспутного папеньки, Шерли вела очень активный образ жизни. Она состояла в нескольких клубах, регулярно делала гимнастику и постоянно красила волосы в золотисто-рыжий цвет у подруги-парикмахера, которая была согласна с ней в том, что всегда надо держать себя в форме.

В списке их интересов мужчины занимали далеко не последнее место, но теперь, в зрелом возрасте, Шерли стала очень разборчивой в том, кого допускать в свою устроенную и размеренную жизнь. И все же она не уставала повторять Джине, что, несмотря на свои увлечения, об обязанностях по дому она не забудет. И о времени тоже. Джина всегда только улыбалась на такие заявления, не зная, что ответить. Но теперь, глядя в блестящие глаза Шерли, она ощутила вспышку взаимопонимания. Она сама вошла в мир женщин, которые делали это и чувствовали себя совершенно раскованно.

— Как жаль, что мистеру Тайсону пришлось ехать на работу, — сказала Трейси. Ее губы сложились в улыбку при взгляде на Джину. — Он утром был какой-то усталый. Думаю, ему и самому не помешало бы выспаться.

Да, он, наверное, тоже устал, подумала Джина, не в силах сдержать довольной улыбки. Он тоже не сказал «хватит». Уже рассвело, когда они наконец погрузились в сон после очередного «урока».

Хотя сегодня Рейд и не выспался, Джина надеялась, что он не считает это время потраченным зря. Бесспорно, его отношение к ней стало теплее. Это показывало хотя бы то, что он приказал ее не беспокоить.

— Ой! — Трейси посмотрела в окно. — Это Стив! — дрожащим голосом сказала она.

Шерли лукаво взглянула на Джину. Довольно любопытно наблюдать, как Трейси печет булочки, когда сюда приезжает парень, который чистит бассейн.

Джина заулыбалась. Стив работал у них около месяца и обладал весьма выдающейся внешностью. Небрежно рассыпанные по широким плечам длинные светлые выгоревшие волосы и мускулистая стройная фигура привлекали внимание, к чему он и стремился.

Стив носил короткие шорты, которые Трейси тоже не обошла своим вниманием и постоянно твердила что-то на эту тему. Его футболка с эмблемой фирмы, в которой он работал, была как минимум на два размера ему мала, но зато очень туго облегала и подчеркивала его сильный торс. В общем, увидев Стива, ужасно хотелось изумленно присвистнуть.

И наконец, если бы он рекламировал какую-нибудь компанию, выпускающую крем для загара, она получила бы огромную прибыль.

Из общего стиля выбивались только его сандалии, которые он носил на босу ногу. Это была разношенная обувь, удобная для работы, хоть и не соответствующая его имиджу.

Одним словом, Стив был неотразим. И отлично знал это. Трейси все время пыталась с ним заигрывать, и он принимал ее ухаживания как должное, с ленивой улыбкой и добродушной снисходительностью.

— Трейси, не теряй время, — улыбнулась Джина. — Ведь Стив приезжает всего раз в неделю.

Трейси покраснела до корней волос.

— Он больше внимания уделяет Бобби, чем мне. Надо смотреть правде в глаза. Я не настолько симпатичная, чтобы завлечь такого парня, как Стив.

— Ничего подобного, — покачала головой Джина, внимательно оглядывая Трейси.

Молодая няня не была красивой в общепринятом смысле слова, но, когда живые карие глаза девушки радостно вспыхивали, ее миловидное личико становилось необыкновенно привлекательным. Темные волосы были коротко подстрижены, что очень шло к ее лукавому личику с россыпью веснушек на щеках и вздернутым носиком, а ее улыбка была необыкновенно заразительной. Джина считала, что добрый и открытый человек не может не быть привлекательным. И трое ее детей тоже обожали свою няню.

Должно быть, Стив столь тщательно занимался своей внешностью потому, что внутренне был далеко не так уверен в себе, как казалось. А у Трейси была масса положительных качеств, хотя она и была худющая дылда, и ее отец говорил, что сложением она напоминает борзую собаку.

— Если ты не попробуешь, то ничего и не узнаешь, — продолжала Джина, подумав о себе и о Рейде. — Если бы все боялись решиться, то и знакомств никогда не происходило бы. Бобби останется здесь со мной и Джессикой. Выйди к бассейну и заведи с ним разговор. Он от тебя никуда не денется, пока будет заниматься своим делом.

— Но о чем мне с ним говорить? — воскликнула растерявшаяся Трейси.

— О еде, — предложила Джина. — Возьми с собой тарелку булочек. Спроси, соблюдает ли он, какую-нибудь диету. Скажи ему, что он в такой хорошей форме, что ты хотела бы попросить у него совета. Не надо пасовать, Трейси. Если хочешь чего-то добиться в этой жизни, проявляй инициативу.

Это доказывает сегодняшняя ночь любви, довольно подумала про себя Джина.

— Ты все время переживаешь, что такая худая, — подсказала ей Шерли. — Спроси у него, как он думает, следует ли женщинам тоже развивать мускулатуру. Может быть, он предложит показать тебе упражнения.

— Давай, Трейси, — настаивала Джина. — Попытка — не пытка.

— О'кей! — Трейси глубоко вздохнула и быстро положила несколько булочек на тарелку. — Еда и упражнения, — на ходу повторила она.

Шерли поставила перед Джиной на стол чайник и чашку и посмотрела в окно на Стива.

— Честно признаться, мне он и самой по душе. Такого бы — да каждой женщине.

Джина рассмеялась:

— Ты хочешь сказать — такую игрушку?

— А почему нет? — Шерли высоко подняла брови. — Парень, который хорош в постели и ни в чем не перечит мне, имел бы у меня много шансов на успех.

Джина с сомнением покачала головой.

Такая идея ей не понравилась. Больше всего на свете ей хотелось таких отношений, где роли не были бы заранее расписаны.

— Ну, каждому свое, конечно. — Шерли пожала плечами и отошла от окна к столу. — Раз вы уж спустились, я уберу в спальне.

— Э-э-э, я собрала белье с кровати. Хотела заменить его на свежее.

— Я сама поменяю белье, — бросила

Шерли через плечо с порога кухни, ничуть не смутившись. — Смотрите, Бобби полез к булочкам.

— Ой! — Джина повернула вспыхнувшее лицо к своему маленькому озорнику. — Бобби, сначала надо попросить разрешения.

Он упрямо посмотрел на мать.

— Стив ничего не просил. А я здесь живу. А он нет. — Мальчик откусил шоколадную верхушку булочки, чтобы никто не отнял.

— Стив — гость.

— Вот и нет. Он работает, бассейн чистит. И если ему можно булочки есть, то мне тоже можно.

Выдав это превосходное логическое умозаключение, Бобби откусил кусок булочки. Это не ускользнуло и от внимания Джессики.

— Мне, мне! — закричала она, копируя упрямый возглас брата. Джессика вообще всегда очень остро чувствовала, если ущемлялись ее интересы.

— Передай ей поднос, Бобби, — приказала Джина, не намереваясь вступать с ним в спор. Ее младший сын мог переговорить кого угодно.

— Она только испортит булочку зря, — проворчал он, неохотно выполняя приказание.

— Я ей помогу съесть, — ответила Джина, выбирая булочку с корочкой потоньше.

— Ты опять заболеешь, — предупредил Бобби.

— Я не болела.

— Нет, болела. Так папа сказал.

— Когда папа такое говорил?

— Утром. Я слышал, как он сказал Патрику.

— Значит, Бобби, ты ослышался.

— Нет. Он сказал, чтобы мы вели себя тихо и не поднимались наверх, пока ты не проснешься.

— Это не значит, что я заболела.

— Патрик спросил. Это было, когда

Трейси переодевала Джессику, а они с папой уезжали в школу. Я пошел за ними до двери и слышал, как Патрик спросил папу:

«А что, мама больна?»

Этот чертенок в точности повторил серьезную интонацию Патрика. У Джины не осталось сомнения, что такой разговор был на самом деле.

— А папа сказал, — тут Бобби попытался изобразить и отца, чье лицо, судя по всему, выражало раздражение, — «да, больна и, скорее всего, не в духе. Но ты не беспокойся, Патрик. Твоя мама скоро станет такой же, как и всегда».

Бобби воспроизвел циничные слова отца с детской невинной точностью, так что Джина ясно представила, как именно это было сказано.

Прекрасный новый мир, только зародившийся, перевернулся вверх дном.

На глаза у нее навернулись слезы. Джина постаралась их сдержать, чтобы не плакать при детях, но сердце ее плакало кровавыми слезами. Как он мог? Как он мог?

Судя по тому, что он говорил о ней Патрику — и это услышал Бобби, — Рейд так и не оценил того, что было между ними прошлой ночью, и принял ее поведение за простой каприз, который скоро пройдет. Но это же неправда, ужасная несправедливость!

Она покачала головой, удрученная тем, что он так мало ценит происшедшее, которое ей казалось новой ступенью в их близости. Ничего не изменилось. Ничего не решилось. Ничего.

Но она заставит его взглянуть на все подругому. Надо действовать. Это она сама советовала Трейси.

Рейд винил ее в отсутствии инициативы. Значит, если она хочет доказать, что он не прав, надо проявлять инициативу. Бурно, быстро! Рейд должен понять, что ошибся. Очень, очень ошибся!

Загрузка...