Второй медовый месяц

Глава шестая

Джина поднималась по ступенькам в офис Рейда, и в ее ушах не переставая звучал комплимент секретаря в приемной: «Миссис Тайсон, вам так идет оранжевое!» Эти слова поддерживали ее по пути наверх.

Вчера Джина заказала себе оранжевое платье, отлично подчеркивающее фигуру. Сегодня же пошла в бутик, примерила это платье, заплатила и прямо в нем вышла на улицу. Ярко и смело, решила она про себя. И очень привлекательно.

Добравшись до нужного ей этажа, она сделала глубокий вдох и вошла, высоко подняв голову, расправив плечи, подобрав живот. Был полдень. Самое время для ленча.

Розы должны были подготовить почву. Цветочница заверила ее, что корзина вручена Рейду лично в руки. Значит, никаких проблем. Значит, ему теперь известно, что она не больна и совершенно ни о чем не жалеет. Совершенно!

С тех пор как Бобби передал ей слова отца, она ни секунды не сидела в бездействии. Ее мысли были четки и ясны, как никогда. Джина точно знала, как ей действовать, и действовать безотлагательно. Был ли это инстинкт или интуиция, было ли это разумно или нет, такие подробности ее не волновали.

Пейдж Колдер сидела в приемной Рейда с видом классической секретарши. Очень светлые волосы были забраны в аккуратную французскую косу. Макияж состоял из искусно подобранных светлых тонов. Темнорозовая блузка придавала ее строгому английскому костюму более женственный вид.

На мгновение Джина смутилась. Пейдж была похожа на прекрасную бледно-розовую английскую розу. Может быть, эта скромная элегантность Рейду больше по душе, чем ее дикая страстность?

Тряхнув головой, чтобы отогнать сомнения, Джина сказала себе, что теперь отступать некуда. Она заставила себя двигаться вперед, не размышляя о возможности поражения. В конце концов. Рейд не умрет, если она зайдет к нему.

— Как поживаете, Пейдж? — приветливо спросила она. Голова помощницы Рейда резко вскинулась от деловых бумаг. Джина улыбнулась и продолжала, не давая той вставить слово: — Отлично выглядите сегодня. Впрочем, как и всегда. Но сегодня вы просто ослепительны. Как жемчужина.

Продолжая говорить, Джина подошла к двери кабинета Рейда, и Пейдж вскочила на ноги, протянув руку вперед, словно пытаясь задержать Джину.

— Миссис Тайсон…

— Пожалуйста, зовите меня Джиной. Уверена, что моего мужа вы зовете Рейдом. Я хочу, чтобы и со мной вы были проще. И пожалуйста, продолжайте заниматься вашим делом. Я загляну к нему сама.

Джина повернула ручку двери, предупреждая возможное противодействие Пейдж, распахнула дверь и, быстро войдя в кабинет, захлопнула ее за собой. Она повернулась лицом к Рейду и смело ему улыбнулась.

Сердце Джины бешено колотилось, и ей необходимо было оставаться в прежней уверенности, что она на верном пути. Все у нее внутри было напряжено. Надо было расслабиться. Только ее ум по-прежнему четко работал. Смелее, говорил он. Не теряй решимости.

Рейд сидел в своем кресле, откинувшись на спинку, положив ноги на стол, упершись подбородком в грудь. Он мрачно и хмуро смотрел на корзину великолепных цветов, стоявшую на краю его стола.

Внезапное вторжение жены его испугало.

Он резко вскочил на ноги и поднялся за столом в полный рост. Целая гамма чувств пробежала по его лицу — изумление, вина, гнев, сарказм, ирония. В конце концов на его лице застыло беспокойство, сквозь которое проглядывала напряженность.

Рейд молча смотрел на жену. Казалось, он просто не знал, как реагировать на ее улыбку, на ее цветы или на ее неожиданное появление в его офисе. По какой-то необъяснимой причине это придало Джине уверенности по крайней мере для того, чтобы продолжать. Он ждал инициативы от нее. Ей необходимо проявлять инициативу.

Она подалась вперед, продолжая улыбаться, и нараспев сказала:

— Я сегодня утром чувствовала себя такой счастливой, и мне захотелось, чтобы ты знал об этом, — Джина указала на розы. — И я хотела сделать тебе сюрприз.

— Тебе это удалось, — произнес Рейд, не двигаясь с места.

Это, вкупе с воспоминанием о его вчерашних словах, побудило ее продолжать. Джина, у тебя что-то стряслось с ногами, раз ты не могла прийти ко мне? Сегодня он не сможет обвинить ее в том, что она не пришла к нему. Он стоял не двигаясь и смотрел на нее, и от этого Джина остро чувствовала все предметы своей одежды — или их отсутствие — под платьем: чулки, оставлявшие половину бедер обнаженными, и подвязки. От этого к низу ее живота прилила горячая волна. Она продолжала говорить, стараясь, чтобы ее речь не звучала нервно:

— Я подумала над твоими словами о том, что не проявляю активности, а жду ее от тебя. И еще я вспомнила, какое удовольствие для меня было получать от тебя розы. — И мне захотелось, чтобы и ты почувствовал мою любовь к тебе.

На ее щеках вспыхнул румянец под цвет роз.

— Мужчинам нужно несколько иное, — пробормотал Рейд. Что это — смущение? Чувство вины за то, что он сам не догадался послать ей розы? Он не делал этого уже очень давно, с самого рождения Джессики.

Она, не желая сдаваться, обогнула стол и подошла к Рейду.

— Почему иное? Это знак любви, неважно, с чьей стороны.

— Да? — спросил он напряженно и подозрительно, скорее с вызовом, чем с благодарностью.

— А что же еще? — Джина почувствовала, как у нее перехватывает горло.

— Игра, — ровным голосом ответил Рейд, пристально глядя ей в глаза. — Хитрая игра.

— Рейд, не надо такого цинизма, пожалуйста. — Она поставила сумочку на стол и протянула руки, чтобы обнять его, всем своим видом показывая, что не одобряет такого мнения. — Я люблю тебя и хочу показать тебе это. Прямо сейчас.

Разве что-то случилось с твоим языком, если ты не могла сказать мне о своем страстном желании?

Она поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать мужа.

Он как будто оцепенел, в глазах по-прежнему стоял холод.

— Давай вместе пообедаем, а после займемся любовью, — промурлыкала она, пытаясь смягчить его жесткое выражение. — Я сняла для нас номер…

— Ради Бога, хватит! — рявкнул Рейд, яростно отрывая от себя ее руки. — За одну ночь невозможно так перемениться. Джина, я не дурак. Не заставляй меня потерять к тебе еще и уважение.

— Уважение? — переспросила она. Ее сердце так громко стучало, что Джина подумала, не ослышалась ли она.

Он поморщился и быстро отстранился от нее — так быстро, что остановить его она не могла. Рейд снова сел за стол, воздвигнув таким образом между ними преграду, и заговорил, делая нетерпеливые жесты рукой:

— Послушай! Мне жаль, что все так вышло прошедшей ночью. Понимаешь? Мне очень жаль, — он как будто выплевывал слова, произносил их через силу, против воли.

А мне совсем не жаль, подумала Джина, но выговорить этого не смогла. Как получилось, что, пытаясь соблазнить собственного мужа, она, наоборот, оттолкнула его? А ведь делала все, как он хотел… Похоже, на него вообще не угодить. Как же теперь себя вести?

— Этого не должно было произойти, — продолжал тем временем Рейд. — Я очень жалею. Ты не заслужила этого, и сегодня утром я ругал себя последними словами. Не надо… пытаться это продолжать, — с шумом вздохнув, мрачно закончил он, сжимая руки в кулаки.

Джина покачала головой:

— Так вот почему ты не разбудил меня утром. Ты просто не хотел видеться со мной, потому что сам был недоволен.

— Я не хотел, чтобы ты снова принуждала себя.

— Тогда, может быть, ты мне объяснишь, почему ты недоволен, что сказал мне, как тебе приятнее?

— К черту все. Джина! Я же тебя изнасиловал этой ночью! Я полностью потерял контроль над собой. И это так далеко зашло… — Он тряхнул головой, взгляд у него был виноватый.

— А что, если это было для нас обоих облегчением? — мягко спросила Джина, отчаянно желая обнять его снова, успокоить и приласкать.

— Черт его знает! — пробормотал Рейд сквозь зубы, морщась при воспоминаниях, которые он, по-видимому, боялся будить. — Я только хотел сказать, что ты не обязана меня ублажать и обслуживать. — Его лицо перекосилось. — Мне это не нужно. Я знаю, что тебе это неприятно, и не хочу, чтобы ты себя заставляла… — его губы искривились, — ублажать меня.

Как?.. Неужели он не понял, что это и есть любовь, что отдавать — значит получать?

— Но… мне приятно доставлять тебе удовольствие, — робко сказала она.

— Ах, Джина, перестань! — Рейд сердито взмахнул рукой. — Я не ребенок, чтобы меня гладили по головке и убеждали, что я хороший мальчик, несмотря ни на что!

Джина прикусила язык, боясь разозлить его еще сильнее. Его голубые глаза метали молнии, вонзавшиеся ей в самое сердце. Что бы она ни сказала, он обернет это против нее же!

— Тебе ни к чему вдруг присылать мне цветы, — гремел он. — Тебе ни к чему вдруг одеваться как уличная девка, — его глаза бешено метнулись вниз по ее фигуре. — Что ты задумала? Предложить мне быстрый секс прямо здесь, на столе? — Он расхохотался. — Нет. Ты не решилась бы на это. Ты предпочла более деликатный вариант и заказала для нас номер.

Горячая волна захлестнула ее грудь и голову.

— Ведь так? — прорычал Рейд, закрывая глаза, чтобы не видеть ее помертвевшего взгляда. Он потер веки, словно пытаясь стереть из памяти ее несчастное лицо. — Джина, я издеваюсь не над тобой, а над собой. Потому что ты решила, что должна это сделать из-за меня. Мне стыдно, что я так унизил тебя.

— Рейд, ты не унижал меня, — тихо возразила Джина, потрясенная тем, что Рейд сам терзал себя за то, что потерял над собой контроль. — Юн как будто стыдился, что повел ее по новым путям, непривычным для нее.

Рейд покачал головой, опустил руки и поднял на нее потускневший взгляд.

— Если ты хочешь продолжать притворство, Джина, то лучше уж притворимся, что вчерашний вечер был дурным сном. Не надо ничего делать. Пусть все идет как прежде.

— «Как прежде», когда тебе не было хорошо, — добавила она.

— Я могу это пережить.

— Рейд, ты думаешь, что подавлять свои желания — это правильно?

— Это не твоя забота, Джина, — последовал его традиционный ответ. — И я не стану делать из этого для тебя проблему. — Он избегал смотреть ей в глаза.

Неожиданно у Джины появилось нехорошее чувство, что Рейд отдаляется от нее, оставляет на заднем плане, просто в качестве матери его детей. Глубоко вздохнув, она осмелилась произнести вслух:

— Может быть, ты намерен найти другой выход своим желаниям?

— Не стоит об этом. — Кажется, ее вопрос его смутил. — Тебе не о чем беспокоиться. Твою жизнь это не заденет.

Так вот как! Он на самом деле признает, что у него есть кто-то еще. Джине вдруг стало трудно дышать. От мысли, что Рейд для удовлетворения своих желаний ходит к другой женщине, у нее помутилось в глазах. Все ее существо восставало против этого. И он с таким невероятным спокойствием заверяет, что это никак не повлияет на ее жизнь!

От такого предположения Джина вскипела. Хотя он знает все и обо всем лучше всех, но ему не мешает получше узнать и ее мнение! А он и не подумал об этом, потому что уверен, что его решение единственно правильное!

Она с усилием успокоила дыхание. Это необходимо. Надо все изменить немедленно, прежде чем он… А может быть, он уже… Нет, эту мысль она допустить не могла и загнала ее в дальний угол своего сознания.

— А почему ты решил, что я счастлива, ведя ту жизнь, которую ты мне уготовил, Рейд? — с жаром спросила Джина.

Он нахмурился, не понимая, к чему она клонит.

Ее подбородок поднялся выше и голос зазвенел:

— Почему ты так уверен, что до этой ночи я была счастлива?

Рейд тряхнул головой, словно она сказала глупость.

Ее глаза с вызовом сверкнули.

— Почему ты решил, что эта ночь — только твоя заслуга? Разве я попросила тебя остановиться? А?

— Нет. — Кажется, он смутился. — Я думал, ты приняла это как проверку на выносливость.

— Выполни правила игры, и дойдешь до финишной отметки, — язвительно парировала она. — Я до сегодняшней ночи и понятия не имела, что может происходить между мужчиной и женщиной. А теперь знаю. Сделанного не воротишь, Рейд. И более того, я и не хочу возвращать.

Вот! Вот в чем правда, и Джина была твердо намерена не позволить Рейду пропустить это мимо ушей. По крайней мере теперь он смотрел на нее с некоторой неуверенностью, и это уже шаг в правильном направлении. Если бы он выбрался из своего судейского кресла и дал им обоим возможность узнать друг о друге самое лучшее, то очень скоро понял бы, что другая женщина ему не нужна. Совсем!

В дверь постучали.

Дверь открылась прежде, чем они успели ответить. Пейдж Колдер просунула голову в кабинет с выражением сожаления, что ей пришлось прервать их беседу. Она виновато посмотрела на обоих, сначала, из вежливости, — на Джину, а потом сосредоточилась на Рейде, который немедленно принял властный вид.

— Простите, пожалуйста. Я только хотела узнать, Рейд, отменять ли ленч. Нам надо было выехать в четверть первого.

С этими словами они оба разом посмотрели на часы. Пейдж, наверное, просто сверхпунктуальна, хмуро подумала Джина, недовольная ее незваным вторжением. Сейчас было восемнадцать минут первого.

— Выедем в половину, — решил Рейд. — Подожди в своем кабинете…

Джина с трудом верила своим ушам. Он собирается на ленч? И бросит ее посреди разговора, может быть, самого важного в их совместной жизни?

Пейдж одарила его теплой улыбкой.

— Хорошо. — Она исчезла за дверью.

Эта улыбка больно ужалила Джину. Боль от разочарования уже терзала ее, но это касалось только их двоих, а улыбка Пейдж была такой двусмысленной и многообещающей, что Джина почувствовала себя еще хуже. Не то чтобы это была интимная улыбка, а скорее просто демонстрация своего преимущества и взаимопонимания с шефом. С ее мужем.

— Что, у тебя изменилась точка зрения? — с ехидцей спросила она Рейда, не в силах пропустить мимо это происшествие.

— Не понял. — Рейд нахмурясь поглядел на Джину.

— Прошлой ночью ты говорил, что для тебя важнее всего, чтобы твоя жена тебя хотела, — напомнила она. — Похоже, что ленч для тебя все-таки важнее. И что-то я не заметила, чтобы ты очень уж сомневался насчет ленча. Не то, что с моим предложением.

— Я думал, этот вопрос уже решен. Джина, — тихо сказал он.

— Значит, пообедать со мной ты не хочешь.

Он с болью поморщился:

— В другой раз.

— И заняться со мной любовью тоже не хочешь. — Ей самой не нравилась собственная резкость, но ничего поделать она не могла.

Он глубоко вздохнул.

— Думаю, лучше отложить этот разговор до вечера.

Рейд прогоняет ее! Попросту прогоняет! Ее усилия поправить их супружеские отношения он даже никак не отметил! Даже не попытался сделать шаг ей навстречу.

— Дела — прежде всего, конечно, — с яростью выпалила она. — Может быть, пока у нас еще есть пара минут, ты мне хотя бы потрудишься объяснить, что это за важный обед?

Его лицо окаменело.

— Я должен сдержать данное слово.

— Конечно, честность всегда в цене. А кому же ты дал это свое слово? Кому-то очень важному для твоего бизнеса и успеха?

На его щеке дернулся мускул.

— Оставим пока что это. Джина. Поговорим вечером.

Оставить? Ее сердце рвалось на куски от его бесчувственности.

— Назови мне имя, — потребовала она. — Думаю, это вполне допустимо. Тогда я смогу признать, что да. Рейд не может отменить с ним ленч. Или это она?

— Я еду на ленч с Пейдж, Джина.

Ее сердце сжалось.

— Сегодня у нее день рождения.

— День рождения, — уныло повторила она.

И наплевать на жену, которая дала жизнь троим твоим детям. На то, что сегодня ночью мог возродиться их брак.

— Пару недель назад я пообещал ей этот ленч, — небрежно продолжал он. — Перенести его на другое время нельзя. День рождения есть день рождения.

— И это — прежде всего, — ее голос звучал резко. Джина чувствовала, что не в силах больше сдерживаться.

Он улыбнулся ее замечанию.

— Не вижу причины разочаровывать Пейдж.

Джина расхохоталась, вздрагивая всем телом.

— Что ж. Рейд, сразу видно, что ты ценишь женщин.

— Не перегибай палку. Джина.

Она взяла сумочку со стола, окинула мужа острым взглядом и направилась к двери.

— Ее день рождения, — передразнила она. — Можешь ей пожелать, чтобы за предстоящий год она стала к тебе еще ближе и по опыту, и по знаниям. Уверена, что учить ее тебе ни к чему. Вы и так очень друг другу подходите, ведь я права?

Он дернулся, чтобы ее остановить.

— Послушай…

Она резко обернулась и дрожащим от гнева голосом бросила:

— Нет, Рейд, это ты послушай! Хорошенько послушай. Иди, обедай со своей помощницей. Но постарайся, чтобы, когда вернешься домой, от тебя не пахло ее духами, потому что в день нашей свадьбы ты давал мне обет верности, и не дай Бог тебе забыть об этом!

Ее гневная тирада заставила его замереть на месте. Никогда прежде она не набрасывалась на него с таким жаром, да еще по такому поводу!.. Джина тоже была потрясена. Она и не подозревала, что способна на такое. Но жалеть об этом не собиралась.

Гордо вскинув голову, она распахнула дверь — и увидела Пейдж Колдер, стоявшую у своего стола и дожидавшуюся выхода Рейда.

Ни за что на свете Джина не показала бы ей, что расстроена.

Улыбка, довольный вид…

Господи, помоги!

Ее мысленному взору представился отель «Дьюрли-Хаус» в Лондоне.

Все понятно.

— Простите, что снова вас отвлекаю, Пейдж, — приятным голосом сказала Джина и улыбнулась. — Наверняка агент Рейда по путешествиям дал вам свою карточку. Не могли бы вы отдать ее мне?

— Конечно. — Пейдж открыла лежавшую на столе книжечку с визитками и вынула оттуда нужную.

Джина быстро взяла ее.

— Спасибо. — И добавила, едва не подавившись собственными словами: — Приятно вам пообедать, и с днем рождения вас.

— Зачем тебе понадобилась карточка. Джина? — прежде чем Пейдж успела открыть рот для ответа, раздался голос Рейда, тяжелый и напряженный.

Значит, он уже справился с шоком настолько, чтобы выйти из кабинета. Во взвинченном мозгу Джины появилась мысль, что ему придется теперь получить еще один сюрприз, чтобы понять, что на самом деле происходит. Она изобразила самую сияющую улыбку и повернулась к Рейду лицом.

— Разве ты забыл? Вчера вечером ты сказал, что если я хочу поехать в Европу, то должна все хорошенько распланировать. А кто мне поможет лучше, чем твой турагент?

С этими словами она вышла, надеясь, что теперь у Рейда на ленче с Пейдж Колдер пропадет не только аппетит.