Выбор

Глава 32

Баку. Столица Ширванского ханства

Сначала в комнату занесли ковёр, его раскатали и положили сверху уже лежащего на полу ковра, потом на нём начали расставлять блюда.

Ирэн, одетая как шинварка, в шаровары, лёгкое платье с большими разрезами по бокам и накинутом сверху шёлковом «кардигане», так и сидела на подоконнике возле окна и спокойно наблюдала за происходящим действием, гадала, кто появится, Равшана-ханум или другое действующее лицо?

Спустя какое-то время всё-таки вошла Равшана. Один поворот головы и служанки выскочили наружу.

На лице у Равшаны всё ещё был шёлковый платок. Ирэн подумала, что есть какая-то причина, раз даже в гареме женщина не снимает его с лица.

— Поешь, — коротко сказала Равшана-ханум, и первая устроилась на ковре, усевшись на колени.

Ирэн вспомнила, что у восточных народов разделить пищу означало многое, в том числе то, что ты не замышляешь ничего дурного и не являешься врагом хозяину дома.

Поэтому долго не стала раздумывать и, усевшись напротив, сразу взяла кусок ещё тёплой лепёшки и надкусила.

Равшана-ханум облегчённо выдохнула. Она не хотела «войны» с этой женщиной, она пришла договариваться.

— Расскажи о себе, — миролюбиво попросила Равшана-ханум после того, как был утолён голод.

Ирэн не стала отмалчиваться и рассказала, что живёт с отцом и детьми, что любит придумывать всякие интересные и полезные вещи, что привыкла сама выбирать свою жизнь и для неё оказаться в гареме совершеннейшая неожиданность и в её менталитете это не является счастьем.

Равшана, прищурившись, спросила:

— А ты и вправду дружишь с императрицей?

Ирэн не поняла вначале к чему такой вопрос, вдруг он для того, чтобы выяснить её значимость для империи и ответила уклончиво:

— Я была представлена императрице, но дружбой это вряд ли можно назвать

И вдруг Ирэн стало понятно, почему Равшана-ханум так интересовалась этой темой, потому что следующий вопрос был абсолютно женским:

— Это правда, что благодаря тебе ваша императрица теперь не выбирает какой половиной лица повернуться к мужу?

Ирэн внимательно посмотрела на Равшану-ханум, будто бы пытаясь разглядеть, что та прячет под шёлковым платком, и сказала:

— Для женской красоты нет предела, а я знаю, как можно исправить некоторые маленькие несовершенства.

Вдруг Равшана-ханум отстегнула платок и спросила:

— И даже такие несовершенства?

Ирэн взглянула в открывшееся лицо. У Равшаны-ханум была белая кожа, и на ней на щеках с двух сторон лица словно бакенбарды лицо обрамляли пигментные пятна.

Ирэн спросила:

— Равшана-ханум, когда у вас появились эти пятна?

— Эти пятна стали заметны уже после смерти отца Мустафы-хана, — ответила женщина, и с горечью в голосе добавила, —но появились они тогда, когда я носила его ребёнка

Ирэн молчала, не стала спрашивать про ребёнка, судя по горечи в голосе Равшаны-ханум, либо она не доносила беременность, либо с ребёнком что-то случилось

Названная мать Мустафы-хана сама ответила на невысказанный вопрос:

— У меня родился сын, и я как мать приняла первого сына мужа в названные сыновья, моему сыну было три года, когда его отец скончался от раны, которую он получил на охоте, а через два года мой сын ушёл вслед за отцом.

Женщина закрыла глаза, как будто бы пытаясь сдержать слёзы, но когда она их открыла, то глаза её были сухие, но в них горела… ненависть?

— Мой сын просто однажды заснул и не проснулся. Все убеждали меня, что такое бывает, но я явственно ощутила запах одной очень интересной травы в его комнате. Но никто мне не поверил.

Равшана-ханум гордо подняла голову и Ирэн показалось, что она собиралась сказать что-то совсем другое, но сказала женщина только о том, что ей удалось сохранить хорошие отношения с Мустафой-ханом, и он доверил ей свой гарем.

Помолчала немного, потом спросила, явно пересиливая себя:

— Можешь сделать так, чтобы это, — и она, поморщившись обвела рукой вокруг лица, — исчезло.

Ирэн понимала, что Равшана-ханум не привыкла просить, но и Ирэн здесь не в роли рабыни, поэтому сама не стала предлагать, хотя по старой привычке всем помогать, с языка чуть не слетели слова о помощи.

Сухо ответила:

— Помочь могу, но мне нужна будет лаборатория и компоненты для средства.

После чего строго взглянула на «руководительницу гарема» и добавила:

— А от вас, Равшана-ханум, нужно будет выполнять нехитрые правила

Равшана-ханум молчала, было заметно, что в ней борются какие-то разные чувства, возможно, что у неё не было полномочий на то, что просила Ирэн, или наоборот полномочия были, но не было веры.

Желание избавится от пигментных пятен победило и Равшана-ханум, легко понявшись с колен, чего не получилось у Ирэн, потому что с непривычки ноги затекли и пришлось сначала некрасиво вставать на коленки, сказала:

— Пойдём, покажу тебе лабораторию

Ирэн устала и после еды её клонило в сон, но больше всего ей не хотелось оставаться одной в этой комнате с занавеской вместо двери, и она, перекатившись с пятку на мысок и обратно, пытаясь восстановить кровообращение в ногах, утвердительно кивнула.

Они снова шли по длинным светлым коридорам вместе с Равшан-ханум, но теперь уже Ирэн понимала, что за колышущимися шёлковыми занавесками скрываются комнаты, в которых живут обитательницы гарема, и то, что коридоры кажутся пустыми, лишь временное ощущение. На самом деле все уже знают, что в гареме появилась новенькая и следят. Ирэн физически ощущала, как ей в спину упираются заинтересованные взгляды.

Но, позволив себе один раз оглянуться, никого не увидела, лишь колыхание занавесок. Подумала: — может уже паранойя развивается?

Снова задала вопрос Равшане:

— А где все?

На этот раз та уже не удивилась, что Ирэн задаёт вопросы и ответила:

— Скорее всего в купальнях, готовятся к вечеру.

— А что за вечер? — удивилась Ирэн тому, что возможно она не всё знает про гаремы и здесь проводятся какие-то вечера, но ответ Равшаны-ханум был однозначен:

— Вечером может прийти хан, вот все и готовятся.

— Вот же наивная, — усмехнулась про себя Ирэн, —вечер у них «по заявкам трудящихся»

Вдруг Равшана-ханум остановилась и сняла платок с плеч, протянула Ирэн со словами:

— На, накрой голову

Увидев, что Ирэн колеблется, сказала:

— Мы выходим из женской половины, нельзя с открытым лицом

К облегчению Ирэн платок был из какой-то ткани, через которую было видно куда идти и можно дышать.

Вскоре они дошли до лестницы, ведущей наверх, поднимались не меньше трёх этажей, но зато когда дошли и Равшана разрешила снять платок, Ирэн увидела, что стоят они на большом балконе с видом на море.

Сзади прозвучал старческий голос:

— О Равшана, какими судьбами?

Ирэн обернулась и увидела маленького сухого старца, Равшана-ханум низко поклонилась, Ирэн последовала её примеру

— Приветствую тебя Абу Сина, — проговорила Равшана, — я привела к тебе женщину из Стоглавой империи

— Стар я уже для женщин, Равшана, —усмехнулся старик, разглядывая Ирэн

— Ну что вы Абу Сина, перед вашим умом преклоняются прекраснейшие женщины, особенно когда я им читаю ваши стихи, — улыбаясь ответила Равшана-ханум, — но эта женщина, —продолжила она, — не просто женщина из гарема, она гостья хана из Стоглавой империи.

Старик внимательно посмотрел на Ирэн:

— До меня доходили слухи только об одной женщине из Стоглавой империи, которую наш хан хотел видеть в гостях, той, чья фамилия украшает мыло, остановившее войну между Ханиданом и русами

Ирэн улыбнулась:

— Я рада, что слава о моём имени дошла и сюда

После того как выяснилось, что Ирэн и есть та самая Ирэн-ханум, разговор со Абу Синой пошёл на совсем другом уровне и он согласился предоставить Ирэн свою лабораторию для создания кримов, мыла и других средств, в обмен на позволение быть её «учеником».

Они могла говорить ещё долго, но вдруг в лабораторию вбежала запыхавшаяся служанка Равшаны-ханум:

— Надо возвращаться, сегодня будет общий ужин и придёт хан, всем велено быть.

Потом низко поклонилась Равшане-ханум и сказала:

— Вас просили зайти к Мустафе-хану прямо сейчас.