Выдержать бурю вместе

Мануэль засмеялся и повернулся к Зене, наблюдающей за своей любимой. Зена тряслась от смеха. Потом понимающе посмотрела на него своими поразительно бледными глазами. – Спасибо, Мануэль.

- Всегда пожалуйста, мой друг. – Он быстро пожал руку Зены, кивнул и вышел из комнаты.

Зена рассеянно клевала свой обед, просматривая почту. Она ждала, когда придет информация от Джарода. Там была короткая заметка от Найджела, в которой по существу было то же самое, что и раньше. Он не смог достать правительственные документы, а поверхностная информация не имела ничего нужного из того, что они искали. Найджел сделал все, что смог. Зена постучала кулаком по деревянному столу в полном расстройстве.

Она продолжила кушать без всякого удовольствия. Вдруг раздался звук, оповещающий о входящем письме.

- От Джарода? – спросила Габриэль, поставив пуской поднос.

- Да.

- Могу я тоже прочитать?

- Конечно, давай. – Зена отклонилась назад под давлением рук Габриэль на плечах и нажала на кнопку «Открыть письмо». Потом открыла текстовый файл и внимательно его изучила.

Имя: Рэндольф Реджинальд Клэйбон

Прозвища: Нет.

День рождения: 19.01.42.

Место рождения: Шатануга, шт. Теннеси.

Имя матери: Кларис Марион Пуле.

Имя отца: Реджинальд Мэдисон Клэйбон.

Рост: 1.81 м.

Вес: 80 кг.

Цвет волос: седой.

Цвет глаз: синий.

Отличительные признаки: Нет.

Начальное образование: Среднее.

Среднее образование: Дипломированный специалист.

Высшее образование: Южная баптистская семинария, Нэшвилл, шт. Теннеси.

Закончил?: Исключен.

Причины: подстрекательство к беспорядкам, плагиат, безнравственность (не указано).

Работа:

16.09.62-17.12.68 Помощник менеджера магазинов Stop ’n Go, Нэшвиль, шт. Теннеси.

18.12.68-11.03.72 пребывание в тюрьме.

Обвинение: Незаконное вторжение, Сопротивление задержанию, Незаконное ношение и хранение оружия.

Особенности: На 08.11.67, ответчик насильно держал Мс. Лауру Мартин из организации, известной, как Центральный женский репродуктивный центр в Луисвилле, шт. Кентукки. Во время задержания был найден пистолет 45 калибра без разрешения на него.

12.04.72 – 22.06.80 Шиномонтаж, «Распродажа шин у Монти, Чатаннуга, шт. Теннеси.

11.07.08 – 14.05.81 Пребывание в тюрьме

Обвинение: Общественные нарушения в нетрезвом состоянии

Особенности: На 26.02.81 ответчик, не являясь членом организации, известной как «Искусственное ограничение семью», Эвастон, шт. Индиана, устроил беспорядки и перекрыл вход в частную клинику. Когда его поймали, уровень алкоголя в крови был .239.

- Этот мужчина настоящий задира, Зена, – прокомментировала Габриэль, сжимая плечи подруги, вглядываясь в монитор. – И что ему было нужно от женщины из репродуктивного центра?

- Эти места известны, как клиники, в котором делают аборты, Габриэль.

Бард качнула головой. – Аборты? Что такое аборт?

- Когда женщина узнает, что она беременна, она может решить отказаться от ребенка. Эти клиники помогают таким женщинам.

- О, Боги. Зачем они хотят этого?

Зена пожала плечами. – Предполагаю, что есть много причин.

- И это разрешено?

- Мммхммм.

- Может, он и не плохой парень тогда?

- О, он действительно плохой, Габриэль. Если ты хочешь быть противником аборта или чего-нибудь еще, это хорошо. Особенно в Америке. Но делать это с заряженным оружием – не очень хорошо. И не умно.

- Хорошо, ты убедила меня. Что еще тут сказано? – Глаза барда устали так долго смотреть в мерцающий белый фон, и она потерла их, вздыхая и моргая.

- В основном, было сказано, что когда он освободился из тюрьмы во второй раз, он полностью исчез на какое-то время, появившись в конце 80-х, рядом с Юмой. Он, видимо, заказал по почте своего рода свидетельство Пастора и назвал себя Избранным Законодателем Христа. Он начал извергать свою ненависть, и некоторые люди купились на это. Похоже, что он насобирал сотню последователей.

- Тогда это должна быть большая территория.

- Давай посмотрим. – Зена открыла другое вложение. Там было несколько фотографий огороженного поселения и окружающей территории. Поселение состояло из одноэтажных домой, типа ранчо, очень длинных и широких. Несколько больших строений стояли в ряд за большим зданием, которое, видимо, было церковью. Справа от церкви было другое жилище, впечатляющего размера. Вокруг территории простиралась пустыня, которая, казалось, уходила в бесконечность. Только кактусы и крепкие кустарники разбавляли одинокий пейзаж.

- Как у нас, – заметила Габриэль.

- О, да. – Вытянув руку, она быстро кликнула на прикрепленный к почте видеофайл. – Готова послушать эту ерунду?

- Не совсем.

Голубые глаза встретились с зелеными. – Ты не должна это слушать, Габриэль. Я могу…

- О нет, Зена. Я бы не хотела слушать, но я буду. – Она сложила руки на грудь, сощурилась, возражая подруге.

Если бы Зена была в другом настроении, она бы обсудила сомнение Габриэль. Но сейчас она решила дать подруге решить самой. Габриэль была взрослой женщиной и могла остановиться, когда почувствует, что достаточно.

Через некоторое время файл закачался, и открылся проигрыватель на весь экран. Клэйбон сидел за простым деревянным столом, положив руки на темную, гладкую поверхность. Он был одет в голубой костюм, белую рубашку и синий галстук. Очки в проволочной оправе лежали на аристократическом носу. Мужчина выглядел моложе своего возраста, а лицо без морщин было неестественно бледным от климата, в котором он жил. Голубые глаза притягивали взгляд. Справа от него стоял Американский флаг, а слева – другой флаг белого цвета с голубым квадратом в верхнем левом углу. Внутри квадрата находился золотой крест с ярко-красным терновым венком над ним. За мужчиной было изображение Христа, ласково глядящего в пространство.

- Содом и Гоморра! Во что превратилась эта земля! Куда не посмотришь везде гомосексуализм, расовые смешения, аборты, евреи. И другие нехристиане, которые навязывают нам свой безбожный образ жизни. Чья вина? Евреев! Которые управляют правительством… Правительство, захваченное сионистами – вот кто! Нас усыпили правительством и еврейскими безбожниками, которые заправляют Голливудом и телевидением. Они убеждают нас быть терпеливыми к таким вещам и принять их. Мы, как нация Белых Христиан отказываемся от законов Иеговы и объятий Сатанинского ордена. Наше наказание – это общество, в котором мы сейчас живем – Содом и Гоморра нашего времени!

Помните, Белые Христиане, Господь говорит нам в Левите, Третьей книги Моисея, 20:24: «Я – Господь Бог разделил вас от других людей». Разделил… это то, что Белые люди должны … быть отделены от отбросов на земле… черных, белых, евреев, гомосексуалистов, убийц детей.

Они встретят свою смерть на каблуке нашего ботинка!

Очнитесь, братья и сестры во Христе! Стряхните с себя сон, и вы увидите настоящих врагов, тех, кто не сохраняет расовую чистоту, гомосексуалистов, черных, мексиканцев, тех, кого называют «Коренными Американцами», еврейских ненавистников Христа и сторонников абортов! Они все нацелены направить зло на Белых людей. Они все идут за нами. Нашу расу разрушают… уничтожают! Смешение рас является причиной геноцида нашей расы Белых людей. По всему миру наш Арийский генофонд разрушается путем смешивания небелых иммигрантов. Дети Сатаны – евреи долго и упорно стремятся разрушить Америку белокожих и последователей Христа. Расовые волнения и конфликт – это просто другой путь атаковать Богом избранных людей. Белых грабят, насилуют и убивают небелые, число которых растет с огромной скоростью. Тюремная система переполнена небелыми, которые ненавидят наших людей.

Этот холокост Белых должен быть прекращен. Мы должны защищать себя и своих детей… любыми средствами. Присоединяйтесь к нам в борьбе, чтобы сохранить белую расу от разрушения. Только благодаря гордой чистоте расы, Бог спасет наши души. Во имя Иисуса. Аминь.

Экран вскоре погас.

- О, Боги, вздохнула Габриэль, краска ярости разлилась на шее и щеках. Руки побелели, сжимая мускулистые плечи Зены. – Он действительно верит в это?

Зена накрыла руки своими ладонями. Губы были сжаты в одну линию. – Я не знаю. Может быть. – Почувствовав влажную слезу, упавшую ей на руку, Зена быстро развернулась и обняла любимую. – Шшш, все в порядке. Шшш.

- Нет, это не так, Зена, – возразила Габриэль, а ее заплаканное лицо прижалось к теплой груди Принцессы Воинов. – Это все не правильно. Как люди могут ненавидеть других людей, только потому что они другие? Я не понимаю!

- Габриэль, однажды у меня было много ненависти. На всех. И было не важно, другие они или нет.

- Но это другое, Зена.

- Да? – лицо у Зены было мрачным, глаза были наполнены преследующими ее демонами, которые не ушли со временем.

- Да, другое. – Габриэль вырвалась из объятия и пристально посмотрела на подругу. – Зена, ты убивала от боли, от предательства. То, что произошло, разрушало тебя изнутри. Ты, таким образом, хотела освободиться от этого, потому что тебе было больно. И ты не делала мишенью людей, из-за того, что они другие.

Губы воина превратились в усмешку. – Нет, моей целью были просто люди.

- Зена…

- Нет, Габриэль. Это правда, и ты это знаешь. Я была дьяволом, самоотверженной дрянью, которая убивала всех, кто не разделял мой путь или не соглашался с моим видением, как должен быть устроен мир. В точности, как этот мужчина. Я не лучше, чем он. Я намного, намного хуже. И темная сторона меня, которая хотела этого до сих пор здесь и ждет своего часа. Но различие между нами в том, что я знаю об этом и не позволю темноте и ненависти победить. – Она повернулась и посмотрела на монитор пустыми, невидящими глазами. – Я знаю, как он думает. Я знаю, чего он хочет. Я была им однажды, и поэтому я смогу его одолеть.

Слова М’Лилы давно звучали в ее голове: «Зена, ты знаешь зло. Ты была злом. И теперь ты сможешь бороться со злом».

Габриэль положила руки на руки Зены. – Мы.

Моргнув, Зена посмотрела на свою подругу. – Что?

- Мы сможем победить его, Зена. Мы вместе. Помнишь? Куда ты, туда и я.

Глаза Зены стали серыми от печали. – Не в этот раз, Габриэль.

- Что? – прошипела Габриэль и была шокирована. Она попыталась вырваться, но Зена перевернула свои ладони и мягко прижала руки Габриэль.

- Габриэль, – спокойно начала она, – времена изменились, и изменилась борьба. Другое оружие. Поймать стрелы – это не то же самое, что попытаться поймать дюжину пуль, выпущенных в тебя. Я… Я больше не смогу защитить тебя от этого, Габриэль. И как бы ты не была хороша со своим шестом, это не поможет, когда на тебя направлено оружие. – Она погладила ее руки. – Ты видела, что случилось со мной в машине, Габриэль. Магази выстрелил в меня в упор. Я выжила только потому, что выпила эту проклятую амброзию.

Нефритовые глаза барда наполнились гневом, челюсть сжалась. – Ты смогла защитить Сару.

- Это другое.

- Почему? Потому что она Сара, а я Габриэль?

- Да, – прошипела Зена в замешательстве.

Две родные души глядели друг на друга молча долгое время.

- Я не позволю тебе так поступить со мной, Зена, – сказала окончательно Габриэль. – Не могу и не буду.

- Черт, Габриэль, подумай! Ты можешь умереть там! Ты можешь умереть и я… черт, я не могу!

Зена перевела дыхание, подавив рыдания, рвущиеся изнутри. Следующие слова были шепотом. – Я не могу потерять тебя снова. – Слова наполнили пространство между ними, как похоронный звон. Обе женщины вспомнили, что означают эти слова, три тысячи лет назад.

Габриэль первая нарушила тишину, дергая руки и вырываясь из мягкого захвата. – Не поступай так со мной, Зена. Это не честно.

- Жизнь не справедливая, Габриэль.

Габриэль шагнула назад, затем повернулась, ее лицо было наполнено гневом, а глаза пылали. – Это не так! Жизнь не справедливая!? Твоя жизнь не справедливая, Зена. Ты когда-нибудь задумывалась, какую вину я чувствую? Ты вернулась из-за меня. Ты сейчас здесь, застрявшая в этой жизни из-за меня!

- Габриэль…

- Помолчи, Зена! – От оглушающего взгляда Зены, гнев улетучился. Вздохнув, Габриэль запустила руку себе в волосы, затем шагнула вперед, присела между колен Зены и уперлась локтями на сильные ноги. – Зена, ты знаешь, что я говорю правду. Ты услышала мою просьбу вернуться, и ты вернулась. Ты знала о последствиях и пошла на этот риск. Потому что ты мне была нужна. – Глаза Габриэль, наполненные слезами, пронзили измученные голубые глаза Зены. – Позволь мне сделать это для тебя. Я вернулась, потому что мне нужно быть с тобой. Пожалуйста, не закрывай меня. Не отталкивай меня. И не делай меня предметом комнаты, в которой хранится твоя память обо мне. Пожалуйста.

Зена приоткрыла рот, шокированная словами Габриэль. «Это то, что я делаю? Прячу ее подобно шесту и тем свиткам? Держу ее в целости и сохранности, чтобы ничего не причинило ей боль?» Где-то глубоко, Зена осознавала правду этих вопросов и чувствовала вину. Но другая, крайне рациональная часть ее сознания напомнила воину, что нужно сделать по-другому. Особенно в этих обстоятельствах это было бы абсолютным безумием. Привести неопытную, наивную душу Габриэль, у которой нет знаний об этом мире, в место со злыми людьми. Без оружия или хотя бы знания о том, как себя защитить. Отчаяние захлестнуло Зену от осознавания той и другой правды, отдаваясь пульсирующей болью в висках. Она потерла виски, вздрагивая от боли в черепе, которая отдавалась в крепко сведенную челюсть. – Габриэль, я признаюсь в том, в чем ты меня обвиняешь, я не горжусь этим и сделаю все возможное, чтобы это остановить. Но слова, которые я сказала ранее, не уменьшают от этого правду. Когда я работала с Сарой, я делала все возможное, чтобы уберечь ее от тех, кто хотел причинить ей вред. В этом случае, я собираюсь идти прямо к ним. И как бы мне не нравилось, быть рядом с тобой, я не могу допустить этого. Не важно, кто ты и что ты значишь для меня, я не могу допустить этого. – Голубые глаза осветились внутренним светом, умоляя понять ее. – Можешь понять?

Габриэль закрыла глаза на какое-то время и кивнула. Когда их открыла, они пылали со знакомым упрямством. – Да, Зена, – сказала она окончательно. – Да, я вижу и понимаю это. Извини, что сорвалась на тебя.

Выражение на лице Зены смягчилось от облегчения, затем напряглось снова, когда Габриэль взяла ее за руку.

- Но… Я все еще собираюсь с тобой.

- Габриэль…

- Нет, Зена. Я выслушала тебя. Теперь послушай меня, хорошо? Я знаю, что я неопытна в этом мире, Зена. Я осознаю, что не знаю ничего, включая то, как защитить себя от людей, которые, я уверена, хоть и делают военачальников, с которыми мы сталкивались обычно лицом к лицу, но они подобны детям, учащимся ходить. Но не в этом дело. Не в этом. А потому что мое место рядом с тобой. Мы вместе. И если ты меня не возьмешь с собой, я найду способ, как это сделать. – Ее губы приподнялись в улыбке, а зеленые глаза блеснули. – Посмотри с этой стороны. Нравится или нет, ты связана со мной. – Габриэль нежно прижала голову Зены к своей груди.

Через какое-то время Зена откликнулась на тепло, обхватив руками барда и прижавшись к ней, чувствуя, как бьется сердце под ухом. Затем она расцепила объятие и отклонилась на спинку кожаного кресла. – Это должно быть не только твоим решением, – сказала она спокойно.

Габриэль приподняла голову. – Что ты имеешь в виду?

Зена взяла ее за руку. – Это тело принадлежит Саре. Ей нужно рассказать, что может случиться с телом.

Габриэль торжественно улыбнулась. – Я уже позаботилась об этом.

- Что-о?

- Мы поговорили.

- Вы… говорили.

- Ага. Она говорит, что ты ее научила быть храброй, не терять лицо перед опасностью. Она хочет отплатить тебе за все, чтобы ты для нее сделала. Таким образом…

- Габриэль…

Габриэль скрестила на груди руки, изображаю самую лучшую ухмылку «Принцессы Воинов». – Забудь, Зена. Ты в меньшинстве. Просто прими поражение, и давай продолжим.

Зена вздохнула демонстративно, поднимая руки в воздух. – Хорошо. Я сдаюсь. – Ее глаза опасно сузились. – Но запомни одну вещь. Это моя миссия. Если ты не подчинишься мне хоть раз… хоть раз, Габриэль, я сразу отошлю тебя обратно на первом автобусе, едущем на восток. Ты меня поняла?

Бард весело улыбнулась. – О, я прекрасно поняла.

Кряхтя на плохую шутку, Зена обиженно вздохнула и отвернулась к компьютеру, что-то ворча под нос.

Габриэль сжала пальцы в кулак и убрала руку за спину. «Да!», молча подтвердила она свою победу.

В комнате было темно, лишь слабый свет луны освещал бледно-голубые глаза. Зена лежала на большой кровати, положив одну руку за голову, а другую погрузила в медовые волосы тихо-посапывающей любимой. Глаза воина сновали взад-вперед, а прямые, белые зубы глодали губу. «Возможно, я сумасшедшая. Может быть, Фурии договорились с Аресом о другом деле». Немного передвинувшись, она почувствовала, как Габриэль проскользнула в ее объятие. Волосы щекотали лицо от дыхания барда. «Не могу поверить, что я позволила ей ехать со мной. И о чем я думала?»

Она должно быть непроизвольно напряглась, потому что Габриэль открыла глаза. – Зена?

- Мммм?

Бард подняла голову с плеча Зены, быстро взглянула на окно, нахмурилась, затем снова посмотрела на подругу. – Уу. Еще середина ночи. Почему ты не спишь?

- Просто думаю.

- Возможно, пытаешься придумать отговорку, чтобы не брать меня с собой.

Зена поблагодарила темноту, которая скрыла краску смущения от раскрытых мыслей.

Габриэль почувствовала, как сильнее забилось сердце под рукой. Она уперлась на локоть, пристально глядя на любимую. – Ведь так, да?

Зена дотянулась рукой до золотого пучка волос, который щекотал ее нос, и смахнула его. – Спи.

- Не буду, пока не скажешь, что я права, Зена.

- Хорошо, ты права. А теперь будешь спать?

Мускулистые плечи воина смягчили удар, когда Габриэль откинула голову на свою своего рода подушку. – Хммм, не хочется.

- Габриэль…

- Нет, Зена. Мы же уже обговорили этот вопрос, помнишь? Я иду с тобой. И нечего тут думать.

Зена долго молчала, подготавливая план битвы, думая, какая причина будет менее болезненной. – Хорошо.

- Хорошо?

- Да, Габриэль. Хорошо. А сейчас спи, хорошо?

- Хорошо. – Со вздохом бард отодвинулась от теплого тела любимой, повернулась на другой бок и поплотнее завернулась в одеяло.

Подняв глаза, Зена положила другую руку под голову, задумчиво глядя в потолок.

Следующие дни прошли в лихорадочной деятельности. Зена пыталась впихнуть все знания за одну неделю, которых хватило бы на всю жизнь. Габриэль сидела в интернете с рассвета до сумерек, изучая все о жизни в современном мире, но в основном смотрела то, что касается расистов.

Зена часто делала перерывы в обучении на еду или на прогулки среди ароматных сосен, чтобы стереть яркие, страшные картины из сознания любимой. Но то, что читала Габриэль, негативно сказывалось на ней. Устойчивую ко всему Зену беспокоило, что любимая становится бледнее, и появляются темные круги под глазами. Габриэль даже несколько раз вскакивала, и, придерживая рот рукой, спотыкаясь об ступеньки, бежала к ванной и избавлялась от остатков еды.

Нежная душа Габриэль была возмущена той грязью, которую видели ее глаза, заполняя сознание ужасными картинами ненависти и бездушия. Ночью она пронзительно кричала и покрывалась потом от ночных кошмаров, которые держали ее в напряжении и не отпускали. В такие ночи Зена крепко удерживала своими сильными руками вырывающуюся Габриэль, успокаивая ее, напевая древние колыбельные и поглаживая мокрые от пота волосы, возвращая ее в руки Морфея, проклиная себя за то, что позволила подруге видеть всю эту грязь. Она каждый раз обещала, чтобы остановит это. Но каждое утро Габриэль настойчиво глядела на Зену, сметая все аргументы, разумные или нет, прорывалась обратно в кабинет и снова погружала себя в изучении насилия.

Ситуация достигла пика утром на четвертый день, с того момента, когда Зена согласилась на эту миссию. Она зашла в кабинет, держа в руках поднос с вкусной стряпней Мануэля, решив, что бледной Габриэль нужно поесть. Воин увидела, что ее подруга пристально уставилась в монитор немигающими глазами, а слезы ручьем текли по щекам. – Габриэль?

Не получив ответа, Зена поспешно поставила поднос на край стола и положила руки на прохладные плечи барда, тщательно вглядываясь в монитор, чтобы увидеть, что украло внимание ее любимой. Страшные кадры насилия плясали по экрану, сменялись друг за другом под веселую музыку. За кадром вещал веселый голос. Это был один из американских фильмов со зверствами Германских концентрационных лагерей вперемежку с митингами ку-клукс-клана, поджогами и линчеваниями. Лицо молодого мужчины, испанца было все в крови. Она лежал на земле, а руки были привязаны к бамперу грузовика с развевающимся флагом Конфедерации. Мотор завелся, и грузовик рванул с места. Предсмертный крик раздался от умирающего мужчины через микрофон, прикрепленный к его груди. Сцены пыток, азиатские кинофильмы, пропагандирующие насилие, убийство и гомофобию заполняли экран нескончаемым потоком, один кошмар растворялся в следующим, не заканчиваясь и не утихая.

Даже Зена, хорошо разбирающаяся и привычная в такому роду вещей, почувствовала, как скрутило живот от увиденного. Ее руки непроизвольно сжали ничего не чувствующие плечи Габриэль. Сглотнув, она дотянулась до монитора и выключила его. – Достаточно, – сказала она, отпустив Габриэль. Потом развернула стул и посмотрела на нее. – Габриэль, оставь это. Давай, достаточно уже. Вернись ко мне, Габриэль.

Габриэль смотрела поверх головы невидящим взглядом.

Зена взяла ее руки и стала мягко растирать холодные ладошки и пальцы. – Давай, Габриэль, вернись.

Бард моргнула, и слезинка скатилась по щеке, упала на рубашку, уже мокрую от слез. – З..Зена?

- Да, любимая, это я.

- Почему?

- О, Габриэль. – Зена присела на корточки и крепко обняла свою подругу, покачивая ее и успокаивая, в то время как блондинку сотрясали волны рыдания.

- Как люди могут ненавидеть так сильно? Как они могут получать удовольствие, мучая других? Как?

- Хотела бы я дать тебе простой ответ, Габриэль, но не могу. Думаю, частично из-за равнодушия и страха. Может быть, они думают, что если мир видит их как равных себе, они теряют то, что делает их особенными. – Зена перевела дыхание и немного сжала объятие. – Я не знаю. – Освободившись, Зена приподняла склоненную голову Габриэль за подбородок. – Хотя я знаю одну вещь. Я больше не собираюсь впутывать тебя во все это. Я хочу позвонить Джароду, чтобы он передал ФБР, они могут поискать кого-нибудь еще на эту грязную работу.

Габриэль вырвалась, возмущенно. – Зена, ты не можешь!

- Могу.

- Нет, пожалуйста, не надо.

- Габриэль, послушай меня. Я не позволю тебе страдать от этого. Посмотри на себя! Ты не можешь есть, кричишь во сне. И это только от того, что ты видишь на экране. Нет лучшего пути в Тартар, чем привести тебя прямо к этим ублюдкам!

Габриэль встряхнула головой, поспешно вытерла слезы. – Я в порядке, Зена. Правда. – Она попыталась улыбнуться, но безуспешно. – Просто это сильно меня задевает, вот и все. Я привычна к насилию и жестокости, или, по крайней мере, была привычна, когда была жива. Так или иначе, этого столько много, что переполнило меня на какое-то время, но я в порядке.

- Габриэль, твое состояние нельзя назвать «в порядке», – пронзительные голубые глаза уставились на Габриэль, прожигая насквозь.

- Да, сейчас может и нельзя так сказать, – пробурчала бард, небрежно потирая опухшие от слез глаза и нос, – но я буду в порядке. Только мне нужно время, чтобы осмыслить то, что я увидела. И я буду в порядке. Обещаю.

- Нет, Габриэль. Извини, но… нет. Зена потянулась за телефоном и не удивилась, когда была остановлена быстрой рукой подруги, сжавшей ее кисть. Она приподняла бровь.

- Зена, мы нужны этим людям. – Габриэль старалась удержать руку, насколько могла, зная, что физически не сможет остановить ее, чтобы дотянуться до телефона, также как не смогла бы остановить Титана, но должна была попытаться.

- Габриэль, там другие люди, другие битвы.

- Зена, мы должны помочь этим людям. Нам нужно бороться.

Воин приподняла голову. – Почему это так важно для тебя, Габриэль?

Бард задумалась, положив голову на кулак. – Я думаю, что причина та же, что и всегда, Зена. Мне нужно сделать так, чтобы прервался круг насилия. Может быть, я смогу достучаться до этих людей. Показать им, что их путь ошибочный.

- Габриэль, но у этой миссии другая цель. Мне нужно добраться до них, найти доказательство, что эта группа причастна к исчезновениям, и убраться оттуда. Никаких страстный речей, никаких обращений. Эти люди не будут меняться, Габриэль. Они слишком устойчивы в своих убеждениях.

- Может быть, но я думаю, что некоторые из них потеряны и сбиты с толку. Они ищут, во что верить. Они слушают этого мужчину и возможно находят там что-то. Но если я смогу показать им, что есть другой путь, путь любви, а не ненависти, может быть, они отвернутся от такой жизни, пока не поздно.

Зена вздохнула и зажала пальцами свою переносицу. – Габриэль, эти слова приведут тебя только к смерти. Я не сомневаюсь, что Клэйбон и его бандиты причастны к исчезновениям. И я знаю, что в пустыне за этим забором разбросаны тела людей, которые не совершали преступлений, а просто родились с другим цветом кожи. И когда ты пойдешь туда и поднимешь этот вопрос, то твое тело присоединится к ним.

- Зена, я знаю, ты думаешь, что я невозможно наивная. Но я не такая. Я – это я. – Горькая улыбка появилась на губах. – Думаю, даже вечность не могла бы стереть различия между нами, любимая. – Вытянув руку, она обхватила щеку Зены ладошкой. – Но, как всегда, мы обе согласны с основной целью. Этих людей нужно остановить. И если мы будем достигать ее вместе, то, думаю, мы справимся.

Прильнув к мягкой ладони, Зена накрыла ладошку своей рукой, и нежно сжала ее. Смех вырвался из ее груди от картинки, которая неожиданно представилась перед ней.

- Что?

- Просто думаю. – Воин широко улыбнулась. – Все эти годы без тебя были наполнены одиночеством. Но выполнить работу было намного проще!

Габриэль улыбнулась в ответ и коснулась пальцем Зениного носа. – Я нужна была тебе для того, чтобы ты не раскисала.

- Ах, вот как это было.

- Ага.

Женщины соприкоснулись лбами и глядели друг другу в глаза. Если бы любовь могла сдвигать горы, то у той группки людей в пустыне просто нет шанса.

- Я не знаю об этом. Ты уверена?

- Определенно. Расслабься, Габриэль. Ты выглядишь прекрасно.

- Зена, я оставляла больше открытого тела, когда следовала за тобой из Потейдии, чем сейчас.

Зена улыбнулась в согласии и прикрепила большой бант к груди Габриэль, одетой в закрытую бежевую блузку. – Именно так должны быть одеты женщины, которых ждет Клэйбон и его коллеги. Может быть не очень удобно или не привлекательно, но это позволит раскрыть перед тобой дверь.

Габриэль вздохнула, и посмотрела вниз на строгую шоколадного цвета кофту и пиджак. Она стала теребить бант у горла, но ее руки были отброшены подругой. – Ух. – Она снова посмотрела в зеркало, морщась от своего вида. Зена собрала пряди золотых волос в пучок. – Я чувствую себя как какая-то старая незамужняя тетка, – сказала Габриэль.

- Замечательная маскировка, что скажешь? – Зена открыла длинную черную коробку, вытащила оттуда цепочку и открыла застежку, намереваясь повесить ее на шею Габриэль.

- Что это? – спросила Габриэль, указывая глазами на крест на золотой цепочке. – Наказание за боль тех дней? Не удивительно, что ты ненавидишь это. Что дальше? Серьги в виде петли висельника?

- Крест – это символ Христианства, – объяснила Зена.

- Это не для меня. – Бард дрогнула, вспоминая огромное влияние этого особенного символа, который прочно обосновался в настоящем времени, берущий начало жизни в прошлом. Она застегнула украшение. – Я бы не хотела обладать таким напоминанием на шее, если ты не возражаешь.

Вместо ответа, Зена повернула кованую часть креста, и показала на то, что за ней. – Видишь это?

Габриэль посмотрела вниз на руку подруги, разглядывая крест. В самом центре, была едва заметная выпуклость, выглядящая как дефект сварки. Она кивнула.

- Нажми три раза. Медленно.

Габриэль насмешливо посмотрела на воина и сделала то, что ее просили.

- Скажи что-нибудь.

- Что ты хочешь услышать? – Бард начала нервничать от загадочных действий подруги.

Зена усмехнулась. – Превосходно.

Габриэль нахмурилась. – Не хочешь рассказать мне, что ты делаешь?

Зена помахала крестом перед глазами Габриэль. – Это устройство связи. Когда ты его включишь и что-то скажешь, я это услышу.

- Ну, конечно, Зена, ты меня слышишь. Я же стою рядом с тобой!

Повернув глаза, Зена потянулась к уху, что-то извлекла оттуда, и протянула указательный палец Габриэль.

– Ох, Зена, сейчас не время, чтобы показывать ухо… эй, это действительно здорово! Но что это?

Зена посмотрела на маленький предмет на пальце. – Это позволит мне слышать все, что ловит микрофон через украшение. Таким образом, мы постоянно будем с тобой держать связь.

- А у меня тоже будет такая штучка?

Кивнув, Зена поместила устройство назад в ухо и открыла маленькую коробочку, извлекая оттуда чип.

- Так, наклони голову. Отлично. Как себя чувствуешь?

- Как будто что-то застряло у меня в ухе.

- Ты привыкнешь. Не чеши и не сдвигай, иначе я не смогу разговаривать с тобой, хорошо?

- Не чесать. Понятно. – Габриэль сузила зеленые глаза. – И как быть, если чешется? Зудит.

Зена посмотрела на нее. – Вообще никак не прикасайся, хорошо? Просто оставь ухо в покое. Со временем ты забудешь, что там что-то есть.

- Прекрасно, – решительно сказала Габриэль, убрав руки за спину. – А ты как будешь со мной разговаривать?

Зена просунула руку под рукав своей черной кофты и показала серебряный браслет. Она провела пальцем под украшением, надавливая на крошечную кнопку на внутренней поверхности. – Вот так. Слышишь меня?

Габриэль улыбнулась. – Здорово! Я хорошо тебя слышу. Хотя, есть какое-то жужжание. Что это значит?

- Так ты поймешь, что микрофон работает. И если по какой-то причине ты не будешь меня слышать, то хотя бы ты будешь знать, что я пытаюсь связаться с тобой.

- Хммм. Хотела бы я иметь такое устройство в Греции. Найджел приготовил это для тебя?

Зена довольно улыбнулась. – Ага.

- Я бы хотела с ним как-нибудь познакомиться. Он – гений!

- Да, он такой.

- Итак, что мы сейчас будем делать?

– Сейчас? А сейчас мы поедем кататься верхом на лошадях.

Часть 3

Четыре часа езды по суровой, почти не заселенной пустыни прошли в уюте, если не в роскоши. Женщины ехали в крытом большом тонированном седане неопределенного возраста и неизвестного производителя. Сиденья смягчали неровность дороги, а воздух в салоне хорошо проветривался. Габриэль долго смотрела в голую пустынную местность. Но ее голова была наполнена мыслями о плане, который они разработали.

План был довольно простым. Мужчины Клэймона посещают маленький городок, недалеко от Юмы, дважды в неделю, чтобы купить провизию для их лагеря. Город был таким маленьким, что не имел названия, хотя его жители, в основном эмигранты с юга, прозвали его «Маленькой Мексикой». Зена высадит Габриэль возле городской продуктовой лавки, а сама поедет дальше, чтобы спрятать машину и быть незаметной. Бард зайдет в магазин/кафе под видом путешественника, чья машина сломалась в негостеприимной пустыни, нуждаясь в телефоне, чтобы вызвать буксир. И она должна будет продолжать играть эту роль, терпеливо ожидая появления наемников Клэйбона. После этого, она придумает историю, на которую купятся мужчины, и пригласят ее посетить лагерь.

В это время, Зена, которая никоим образом не может быть признана за скромную, набожную христианку, будет не на виду, держа свою марку бандитки, играя на паранойи, за которую цеплялись верования Клэйбона. Она сделает так, чтобы этот тиран не смог обойтись без нее, и хорошо повеселится, будучи в такой роли.

От мыслей, от монотонного пейзажа перед глазами, блестевшего от солнца, от мягкого звука работающего в салоне кондиционера, Габриэль уснула, наклонив голову на кожаную сиденье. Сопение подруги отвлекло внимание воина от дороги, и суровое выражение лица сменилось улыбкой. Зена надела солнцезащитные очки, пряча свои голубые глаза от солнечных лучей, затем покачала головой, когда ее возлюбленная пробормотала что-то непонятное во сне, и вернула внимание на дорогу. – Спасибо, Аид, – прошептала она, радуясь тому, что очки скрыли слезы, настойчиво капающие из глаз.

Габриэль очнулась от нежного прикосновения к плечу. Сон быстро прошел, она протерла глаза и потянулась. – Мы уже приехали? – пробормотала она.

- Почти. Нам нужно быть готовыми. Помнишь, что тебе нужно сделать?

- Ммм, хмм. Идти туда, разыграть из себя идиота, добиться того, чтобы кучка странных людей забрала меня. Насколько трудным это будет?

- Габриэль…

Бард хлопнула подругу по животу. – Зена, пожалуйста. Это не то, чтобы быть похищенной, но это то, что я не делала раньше. – Ее глаза блестнули. – Расслабься, а? Со мной все будет в порядке.

- Мне это сих пор не нравится, – проворчала Зена.

- Ты опять возражаешь. Давай уже покончим с этим?

Зена проворчала снова, но уступила желанию любимой, сокращая расстояние между ними и крошечным городом.

Габриэль запоминала каждую деталь, когда они въехали в город. Там была только одна главная улица, по краям которой располагались обветренные деревянные и глинобитные дома с прилегающим парковочным пространством напротив каждой постройки. Песок покрывал все, даже трещины и ломкий под солнцем асфальт, по которому они ехали. Магазины располагались по одной стороне улицы, а жилые дома по другой, плотно прилегали друг к другу. Разноцветные вывески украшали магазины, и с тех пор, как они были в Испании, бард не могла сказать, какого типа был тот или иной магазин. Однако, одна вывеска определенно обозначала заправочную станцию, другая обозначала бар, а магазин посередине, как догадалась Габриэль был продуктовым, сомещенным с кафе.

Зена медленно остановила машину посередине здания, не выключая двигатель. – Ты готова?

- Да.

- Запомни. Будь осторожна и если что-нибудь понадобится, кричи.

- Сделаю. Поцелуешь на удачу?

Зена пристально посмотрела на молодую красивую женщину позади себя. – Мы -команда, – сказала она, двигая подбородок в сторону любопытных глаз, всматривающихся сквозь пленку очков. – Я только человек, спасший красивую женщину, оказавшуюся в бедственном положении в пустыне, помнишь? – Губы воина дрогнули. – За исключением, конечно, того, если ты пожелаешь заплатить мне за этот благородный жест.

Габриэль цокнула языком. – Ты плохая.

- Я знаю.

Женщины посмотрели друг на друга. – Я люблю тебя, Зена, – сказала Габриэль шепотом.

Зена слегка улыбнулась. – Я это тоже знаю. – Незаметная рука погладила колено барда, закрытое колготками. – Будь осторожна.

- Обещаю. Ты тоже.

- Обещаю. А теперь выходи.

Кивнув, Габриэль взяла большую сумку, которую Зена уговорила взять, до краев наполненных разного вида вещами, включая поддельное удостоверение личности, и открыла тяжелую дверь, немного поморщившись от обжигающего порыва воздуха, ударившего ей в лицо. «Боги, и кто здесь может жить?» Она выбралась из машины, склонившись от жесткого ветра и закрыв глаза от мелкого песка, который бросился в лицо и на тело. Габриэль захлопнула дверь и быстро махнула рукой. Зена медленно нажала на газ и поехала дальше. Отвернув голову от ветра, бард вздохнула поглубже, взвалила сумку на плечи и попыталась распрямить помятую одежду. «Все в порядке, бард. Так. Время показать себя».

Колокольчики весело зазвенели, когда Габриэль открыла дверь кафе. Она быстро вошла, погружаясь в прохладный воздух, который осушил пот. В магазине пахло вкусно приготовленной едой, пряно и вкусно. Желудок барда проурчал в согласии. Низкая, коренастая женщина выглянула из-за прилавка, привлеченная звуком, ее обветренное лицо расплылось в доброжелательной улыбке. – Буэнос диас, синьора.

(от пер. Buenos dias – Доброе утро (исп.))

- Ммм, здравствуйте… Я думаю. Я боюсь, что не понимаю испанский.

- О, нет проблем, – сказала женщина, обходя прилавок. – Я говорю и по-английски, но не очень хорошо.

- Думаю, вы говорите чудесно.

- Грасиас. Вы очень добрая, синьора. Садитесь, садитесь. Хотите что-нибудь выпить или съесть? Ваш муж вернется за вами?

(от пер. Graсias – спасибо (исп.))

- О… это был… не муж. – Габриэль почесала шею. «Хорошо, Габриэль. Полегче» – Моя ммм… машина сломалась по дороге и я… мне посчастливилось, что меня доставили сюда.

- О, я понимаю. Добрый Самаритянин помог хорошенькой леди в трудной ситуации. – Ее шоколадные глаза заискрились с теплом. – Телефон вон там. У вас есть мелочь?

Габриэль села, посмотрела открыто на женщину, пытаясь понять значение ее вопроса.

Женщина посмотрела на Габриэль, неправильно истолковывая ее волнение. – Извините, сеньора. У нас нет буксира здесь. Хотя. У них есть мучо в Юме. Вы можете позвонить туда и она помогут. Да?

«Буксир? О чем она говорит? О, правильно. Моя «машина» в пустыне. Она должно быть думает, что я хочу ее оттуда забрать. Хорошо… хорошо…»

- Ммм… да. Конечно. Хорошая идея.

- Хорошо. Вы звоните, а я принесу холодный чай.

Женщина улыбнулась, торопливо ушла за прилавок и исчезла за распахнутой стальной дверью.

Габриэль медленно пошла к черной большой коробке, висящей на стене. «Хорошо. Вот телефон. Я смогу это сделать. Я видела несколько раз, как Зена звонила. Интересно, это трудно?» Потирая ладони о жесткий материал кофты, бард сняла черную трубку и прислонила ее к уху. Там была только тишина. Должен он жужжать или что-то в этом духе? Потом она поняла, что имела в виду женщина, когда говорила о мелочи. Отверстие для опускания монет невинно моргало напротив нее. «Хм. Двадцать пять центов. Хорошо, да. Я справлюсь». Она полезла в сумку, аккуратно достала монеты, как ее научила Зена. Нашла правильную монету с первой попытки. Опустив первым червертак, а затем десять центов, она улыбнулась, когда появился длинный губок. «Так-то лучше. Что дальше? Наберу эти цифры. Давай посмотрим… сколько цифр нажимала Зена, чтобы позвонить Найджелу или Джароду? Одиннадцать? Всегда начинала с единицы». Она напряглась. «Давай попробуем».

Случайным образом Габриэль нажала одиннадцать цифр, начиная с «1». Затем длинный гудок сменился на быстрые гудки, а потом монотонный голос произнес: «Пожалуйста… внесите… четырнадцать долларов и …тридцать пять центов… на следующие… три… минуты».

- Послушайте, леди. Подождите минутку. У меня нет четырнадцати долларов. Мне только нужно…

- Пожалуйста… внесите… четырнадцать долларов и…

- Пожалуйста, мадам… подождите… Мне…

- … на следующие… три… минуты.

- Но…

- Пожалуйста… внесите…

- Пожалуйста, я…

- … и тридцать пять центов…

- И вам того же, леди. – Габриэль нахмурилась, и бросила трубку, обиженно вздыхая. – Как грубо.

Стальная дверь снова открылась, и хозяйка кафе вошла в комнату. В ее руке был большой стакан со льдом, сладким чаем и прицепленной долькой лимона. Она снова тепло улыбнулась. – Быстро, да? Ты должна уже позвонить. Как они назвались, «Три туза»?

Зена? Помоги? Пожалуйста? «Ааа… Три туза. Да, правильно». Слабо улыбаясь и снова разглаживая свою кофту, Габриэль прошла к маленькому, накрытому скатертью столу, села и с благодарностью отхлебнула прохладный чай. – Ммм, просто замечательно… о, как неуважительно с моей стороны.

Габриэль поставила чай на стол, и протянула руку. – Меня зовут Габриэль. Рада познакомиться с вами, Мадам.

Женщина взяла барда за руку, уверенно и с теплом пожала ее. – Здравствуйте, Габриэль. Я Роза. Очень рада. – Выпустив руку, Роза собрала свой пятнистый фартук. – Отдыхай и пей чай. Я вернусь к тебе через некоторое время, si? – Женщина выпрямилась и выглянула за дверь, ее улыбка стала холодной, а потом исчезла с лица совсем. – Диос мио, – выдохнула она, руки неожиданно сжались в кулаки, комкая фартук. – Они сегодня рано.

(от пер. Dios mio – боже мой (исп.))

- Роза? В чем дело? Что случилось? – Габриэль повернула голову по направлению взгляда, наполненного страхом, и заметила большую черную машину, припарковавшуюся напротив кафе. Двери открылись, оттуда вышли трое мужчин с суровым выражением лица, не сулящим ничего доброго. Мужчины были одеты одинаково. Одинаковые рубашки с белым крестом на левой груди, черные штаны, заправленные в блестящие черные ботинки и черные пистолеты в черных кожаных кобурах. Их волосы были по-военному коротки, а лица гладко выбриты. – Кто они?

- Плохие люди, Габриэль. Очень плохие. – Роза снова заспешила за прилавок, вытащила большие картонные коробки, которые стояли в ряд внизу полок. – Будьте спокойны, пейте чай. Мужчины оставят вас одну. Надеюсь.

Ответ барда был прерван веселым, не соответствующим моменту звоном дверных колокольчиков. Трое мужчин вошли в лавку, отбрасывая длинные тени на Габриэль и ее стол. Первый мужчина посмотрел открыто на Габриэль, затем его внимание переключилось на другой конец комнаты, его лицо скрутилось в ехидную самодовольную ухмылку. – Эй, путана! Мы вернулись. У тебя наши вещи?

- Да, да, у меня. Вот здесь, мистер Робертсон. Как вы просили. Возьмите и уходите, хорошо?

Полшага потребовалось мускулистому массивному телу перенести себя через кафе. Достигнув прилавка, он схватил Розу за блузку, сильно дергая ее. – Послушай, мексиканская шлюха, не надо говорить, что мне делать, поняла? Мы уйдем, только тогда, когда я скажу, не раньше. Ты понимаешь английский, жалкая сучка?

Роза, напуганная, быстро кивнула. – Да. Я понимаю, мистер Робертсон.

Робертсон жестоко улыбнулся. – Хорошо. – Он усилил захват, и встряхнул женщину как тряпичную куклу, вызывая хохот у своих друзей.

- Диос мио, – дрожащим голосом сказала Роза.

- Ты что не помнишь, что я тебе говорил про испанский, сука? – Робертсон зарычал от ярости, его лицо было в нескольких сантиметрах от испуганной женщины. – Ты в Америке, чертова шлюха! Ты должна говорить по-английски. – Он поднял вторую руку и замахнулся на женщину.

Габриэль увидела более, чем достаточно. Отставив с силой стул, она подошла к мужчине и схватила его за руку. – Не трогайте ее. Пожалуйста.

Раздраженный Робертсон попытался выдернуть руку, его глаза широко раскрылись, когда он понял, что не может освободиться от захвата миниатюрной блондинки.

- Убери свои руки от меня, женщина! – закричал он, тряся рукой. – Если ты не хочешь получить то же, что и она!

Голос Габриэль был твердым, а захват остался таким же крепким. – Нет. Не хочу. И я знаю, что она этого не хочет. Что сделала эта бедная женщина, чтобы заслужить такое наказание?

Челюсть Робертсона упала, повиснув от смелости блондинки.

- Что она сделала? Что она сделала?? Она иностранка, незаконно живущая в этой стране, захватила землю, которая принадлежит нам, забрала работу, которая принадлежит Белой Расе! Возможно, она использовала свои грязные уловки, чтобы соблазнить молодых арийских мужчин и заполонить пустыню полукровками!

Его височная вена пульсировала в такт словам, а лицо потемнело от ярости до цвета старого кирпича.

Габриэль опустила глаза от его лица до белого креста, украшающего грудь, и ее сердце бешено забилось. Она быстро отпустила его руку, поняв, кто были эти люди и тот факт, что возможно она совершила большую ошибку. Подняв руку, она медленно пошла назад. – Извините, я не знаю, что на меня нашло. Наверное, это жара. Я не привыкла к такой жаре. – Она говорила что-то бессвязное, продолжая отступать назад от разъяренного мужчины до тех пор, пока не почувствовала другое тело, загородившее путь. Быстро повернувшись, она увидела цинично улыбающегося другого мужчину, который больно схватил ее за плечи.

Робертсон освободил от захвата плененную мексиканку, повернулся, глядя на отступление блондинки. – В любом случае, что ты здесь делаешь? Ты подруга этой латиноамериканской кучи мусора?

Давление на плечи ослабилось, и Габриэль повернулась обратно к Робертсону.

– Нет, нет. Не совсем. Я, хм… моя машина. Она сломалась в пустыни. Я жду, когда приедет буксир, чтобы забрать ее оттуда.

Габриэль закрыла глаза и тяжело сглотнула, надеясь, что Роза как-нибудь ее поймет и простит. – Это все. Правда.

Мрачные карие глаза посмотрели на нее заинтересовано. – И что такая молодая женщина разъезжает по пустыни одна? Где твой муж?

- Хмм, он… я… бросила его.

Мужчина прищурился, и Габриэль поняла, что только что совершила вторую ошибку. Она снова сглотнула.

- Бросила его? – огромными шагами, Робертсон пересек комнату, жестом показывая на распятие, выглядывающее из блузки Габриэль. – Я должен сорвать это с тебя. Не пристойно христианке бросать своего мужа. «Бог соединил их вместе, да будут они неразлучны». Помнишь эту цитату?

- Да, да… я помню, – соврала бард, отчаянно пытаясь что-нибудь придумать. – Но я должна была оставить его, понимаете, он… бил меня.

Реакция для Габриэль была неожиданной. Трое мужчин посмотрели друг на друга перед тем, как разразиться от смеха. – Чтооо? – спросил Робертсон с самодовольной ухмылкой после того, как они закончили смеяться.

- Истинная христианка подчиняется правилам мужа. У него есть право дисциплинировать ее, если она что-то делает не так.

Габриэль старалась держать себя, чтобы не выдать смущение. Ее мысли бегали с огромной скоростью, пытаясь найти спасительное решение. Одна возможность выделилась из всего прочего, и она уцепилась за нее.

– Это не было ради дисциплины, определенно. – Она перевела дыхание, чтобы успокоить мысли, представляя Зену рядом с собой, приложив все усилия, чтобы удержать этот образ.

- Тогда что же это было? – Издевающийся голос Робертсона был наполнен сарказмом. Его губы скривились в самодовольной усмешке, вглядываясь в напуганную женщину.

Габриэль продолжила. – Ну, понимаете, мой муж был хорошим мужчиной, когда я выходила за него замуж. Но… он потерял работу и стал пить. Потом он узнал, что я беременная и хотел, чтобы я сделала аборт. Когда я отказалась, он… ну… он бил меня так сильно, что я потеряла ребенка. Вот я и сбежала. – Она взглянула из под ресниц, чтобы увидеть как отразился на слушателях такой рассказ.

Ухмылка спала с лица Робертсона, а глаза потемнели от ярости. – Он хотел, чтобы ты сделала аборт? Это был не его ребенок?

Габриэль широко раскрыла глаза, обескураженная. – Конечно, его! Я… Я никогда…

- Он еврей или что-то в этом роде?

- Нет.

Робертсон потряс головой. – Вот почему в мире столько проблем сегодня. Люди игнорируют Слово Святого Отца. – Он пододвинул стул и сел, жестом показывая Габриэль сделать то же самое. – Куда ты теперь направляешься?

Внутри себя Габриэль вздохнула с облегчением. Часть истории она уже отрепетировала. Вещи вставали на свои места. – Сан Франциско. У меня там есть друзья, которые помогут мне, пока я не встану на ноги.

- Сан Франциско? В это логово шлюх? Это не место для такой женщины, как ты. Там нет никого, кроме сомнительных людей и коммунистов, и каждый имеет свою моральную извращенность. Если бы было в моих силах, я бы стер с лица земли эту мерзкую адскую дыру.

- У меня… Мне некуда больше ехать. У меня нет семьи, а друзья только там.

Робертсон оперся подбородком на свою руку, задумавшись. Пастор Клэйбон предупреждал его глядеть во все глаза, чтобы не пропустить правительственного шпиона, но эта женщина была не похожа на шпионку.

- Ты могла бы пойти с нами, – окончательно сказал он.

- Я… не думаю, что это было бы благоразумно, – ответила бард, изображая целомудренность, в душе радуясь происходящему. Она направилась к двери.

Мужчина улыбнулся, пытаясь понравиться. Эффект не подействовал на женщину перед ним, хотя Габриэль тщательно скрыла это от него. Он указал на крест на своей груди. – Видишь?

- Да.

- Это означает, что я ученик пастора Рэндольфа Клэйборна церкви «Христос-судья». Когда-нибудь слышала о нас?

Габриэль сделала вид, что сильно задумалась над вопросом. – Нет. Извините, я не отсюда. – Она молилась, чтобы Робертсон не спросил, откуда она, потому что у нее не было ни малейшей идеи, что сказать. Ответ, как Потейдия, Греция или Елисейские поля наверняка ударит по ее прикрытию. Она улыбнулась про себя, довольная остроумием.

- Это замечательная церковь, в пустыне, недалеко отсюда. Нас почти сотня человек. Рэндольф Клэйборн наш духовный лидер. Он учит святому божьему слову так, как это и должно быть. Он добрый человек и по-настоящему знает Истину о сегодняшнем мире и о нашем в нем месте. Тебе нужно присоединиться к нам. Ты узнаешь много о себе и планах Господа на тебя.

- Ну… Я не уверена…

- В писании сказано, что Господь выбирает непостижимые пути. Возможно, твоя машина сломалась оттого, что Господь говорит тебе присоединиться к нам.

«Это даже вернее, чем ты думаешь. Только твой «Господь» не имеет к этому отношения». – М-м-м… не в обиду к вашему Пастору или кому-нибудь, но боюсь, что мне придется отказаться в этот раз. Мне действительно нужно дождаться машины, и я думаю, что будет лучше, если я останусь здесь. Не думайте, что я не ценю ваше любезное предложение. Я ценю. Правда.

Робертсон изучал, стоящую перед ним девушку. Она молода, привлекательна, возможно, несколько своевольная, но это можно исправить. Пастор Клэйборн всегда проповедовал призывать новых людей к Учению. Она для этого подходит. И, возможно, Робертсон заслужит уважение Учителя. Уважение – это всегда хорошо. У него будет больше ответственности, больше льгот. Он улыбнулся. – Что вы скажете на это? Эвакуатор доставит машину сюда. А она присмотрит за ней, – сказал он, указывая на Розу.

- О, да, я присмотрю. Да.

- Замечательно. Пока решается ваша проблема, вы можете присоединиться к нам и посмотреть. Если вам не понравится то, что вы увидите, мы вернем вас назад. Безо всяких условий. Хорошо?

«Ну, давай же, Робертсон. Тебе нужно лучше постараться. Ты думаешь, что я наивна?» Потом она вспомнила молодую деревенскую девчонку, которая последовала за Разрушителем Наций и немного покраснела. «Хорошо, я могу быть достаточно наивной. Но на самом деле…». – Я… не уверена. Я никого из вас не знаю.

Робертсон улыбнулся. – Это довольно просто устроить. – Он протянул руку. – Меня зовут Джим Робертсон. Это Том Кормэн и Джо Смит. В то время как он сжимал руку Габриэль, те двое кивнули. На лицах не было никакого выражения.

- Эээ… приятно с вами всеми познакомиться. Я – Габриэль. Габриэль Стори. – «О, да, Зена достаточно повеселилась, выбирая это особенное имя». Она решила, что отомстит подруге сполна в самом ближайшем будущем.

- Ну, раз мы узнали имена друг друга, теперь идем, Габриэль?

«Он думает, что я идиотка? Какой человек в здравом уме пойдет с ним после того, что он сделал с этой бедной женщиной? Ладно, наивная Габриэль спешит на помощь». – Хорошо. Думаю, не повредит посмотреть. Пока у меня есть ваше слово джентльмена, я надеюсь, что смогу вернуться в любое время, когда захочу, и кто-нибудь довезет меня назад.

- Клянусь вам, – сказал Робертсон, улыбаясь и скрещивая пальцы на груди. – Джо проводит тебя до машины, пока мы с Томом заканчиваем дела. Хорошо?

- Ммм… Мне нужно… сходить в туалет, если вы не против.

Мужчина встал и кивнул. – Встретимся у машины, когда будете готовы.

Габриэль тоже поднялась и пошла туда, куда указала ей Роза. Она зашла в отделанный плиткой туалет и закрыла за собой дверь, вздохнув с облегчением. Она включила свет, радуясь, что его сопровождает громкий свист вентилятора. Потом положила сумку на умывальник, а рукой три раза сжала крест, как ее учила Зена. – Зена? Ты там?

После небольшого шума, она услышала голос своей любимой. – Я здесь, Габриэль. Ты в порядке?

- Ну, могло быть и лучше. Все получилось. Я с ними.

- Как все прошло?

- Я чуть не попалась в самом начале. Один из мужчин стал избивать Розу, владелицу. Я заступилась, потом поняла ошибку и все исправила. Это было не очень умно, я знаю, но я ничего не могла с собой поделать.

- Не беспокойся. Пока обошлось. Это самое главное.

- Я знаю. Где ты?

- Прямо через улицу. Пока мы говорим, я прицелила винтовку на бандите номер один.

- Зе-на…

- Габриэль, просто делай свою работу и не мешай мне выполнять мою, хорошо?

- Хорошо. – Вздохнула она. – Когда я тебя снова увижу?

- Возможно, через два или три дня, если все пойдет по плану. С тобой все будет в порядке?

- Полагаю, должно быть. Я продолжу говорить себе, что сама придумала такую пытку.

Фырканье донеслось до ушей барда. – Уверена, ты справишься.

- Напомни мне заставить тебя поработать больше над сочувствием, Зена.

Фырканье раздалось снова. – Сделай.

- О, не беспокойся. Я составлю план. – После короткой паузы. – Я люблю тебя, Зена.

- Я тебя тоже люблю. Будь осторожной.

- Ты тоже.

- Пока.

- Пока.

Габриэль отключила микрофон, сходила в одну из кабинок, потом помыла, высушила руки, снова вздрогнув от отражения в зеркале. «Определенно незамужняя тетка. Эх. Добавь еще один пункт в растущий список того, что ты мне задолжала, Зена». Габриэль привела непослушные волосы в порядок, поправила одежду и вышла. Она быстро осмотрела магазин и убедилась, что мужчины вышли и ждут снаружи. Глубоко вздохнув, она подошла к прилавку, доставая деньги из кошелька. Положила счет на стеклянный прилавок и с печалью посмотрела в темные глаза Розы. – Извини, Роза, – начала она мягко. – На самом деле все не так, как выглядит, но я не могу рассказать больше.

Женщина мрачно кивнула. – С тобой все будет хорошо? Хочешь я вызову полицию? У меня под прилавком есть пистолет…

- Нет, нет! Со мной все будет хорошо. – Габриэль прикрепила мрачную, но уверенную улыбку. – Послушай, через несколько дней сюда придет моя подруга. Высокая, с длинными черными волосами, с красивыми синими глазами. Ты сразу ее узнаешь, когда увидишь. Она все объяснит, хорошо?

- Ты уверена?

- Конечно. – Протягивая деньги через прилавок, Габриэль коснулась теплой руки. – Спасибо, Роза.

- Благослови тебя Бог, Габриэль.

- Тебя тоже, мой друг.

Напоследок, Габриэль улыбнулась солнечной улыбкой и вышла из магазина.

Зена стояла в тени заброшенного кирпичного дома. Мощная снайперская винтовка была нацелена в голову Робертсона, прислонившегося к переднему крылу седана в ожидание, когда Габриэль выйдет из кафе. Через оптический прицел голова мужчины выглядела как большая тыква. Сквозь коротко стриженные светлые волосы она смогла рассмотреть две родинки на черепе. Ее палец предельно близко прижался к спусковому крючку, дьявольская улыбка расцвела на лице. Смертельное дуло винтовки скрупулёзно следило, как жирные капельки пота медленно стекают с волос к чисто-выбритой челюсти, и останавливаются, цепляясь к коже изо всех сил, перед тем, как упасть на рыжую дорогу, мгновенно испаряясь в суровом воздухе пустыни.

Яркий солнечный луч отразился на открывающейся стеклянной двери, и Габриэль вышла из прохладного магазина с открытым невинным выражением лица. Глаз Зены через видоискатель любовался каждым плавным изгибом лица любимой. Каждая трещинка, каждый волосок, каждая капелька пота вызывала в ней трепет. Она перевела взгляд, когда Робертсон оторвал себя от горячего металла машины и пошел навстречу девушке. Воительница следила за его движениями, палец замер на спуске, удерживая его на расстоянии волоска от того давления, которое оборвет жизнь, взорвавшись фонтаном крови и органической плотью. – Только тронь ее, и твои мозги будут отскребать с улиц, – прорычала она.

Он как будто бы услышал ее, и вместо того, чтобы идти навстречу, открыл дверь машины и приглашающим жестом руки указал внутрь. Габриэль улыбнулась и, кивнув, приняла приглашение, исчезая в машине из видимости Зены. Робертсон закрыл дверь и сел в машину. С ревом двигателя колеса машины пришли в движение, оставляя расплавленную резину на асфальте и дымок над кафе. Пока машина не скрылась за горизонтом, ее сопровождало оружие воительницы.

Когда машина исчезла за небольшим холмом, Зена расслабилась, положила оружие на плечо, и вышла под палящее солнце. Стеклянные двери кафе накрыла тень, Роза уставилась на пустынную улицу, глаза распахнулись от вида высокой женщины с огромным оружием. Зена встретила взгляд, коротко кивнула, перед тем как резко развернуться и исчезнуть из вида.

Они ехали недолго по дорогам пустыни до поселения Рэндольфа Клэйборна. Поездка проходила в полном молчании. Постоянные косые взгляды заставляли Габриэль нервничать, но она старалась удерживать внимание на дороге и пыталась ослабить комок напряжения в животе. Она успокаивала себя тем, что Зена рядом, и рассеянно теребила крест на шее, единственной ниточкой соединяющий ее с подругой. Она направила внимание на дыхание, используя каждой выдох, чтобы выпустить накопившееся напряжение.

Робертсон дотронулся до бедра Габриэль, потом положил свою руку на кожаное сиденье между ними. – Ты не разговорчивая.

Габриэль сдержалась от смеха. – М-м-м… кое-кто с вами не согласится, – сказала она после того, как внутренняя вспышка веселья была полностью под контролем.

Ответ Робертсона был прерван видом ранчо. – Нам сюда, – мягко сказал он.

Бард кивнула, глядя сквозь стекло. – Итак, мы здесь.

Первым, что бросилось в глаза, была высокая стена вокруг поселения. Она была массивной, сделанной из песочного цвета цемента, и высотой в два роста человека. С обеих сторон черных железных ворот стояли вооруженные охранники, обозначая единственный вход. Когда они медленно подъехали к воротам, высокий шпиль, увенчанный крестом, указал на местоположение церкви за стенами огороженной территории. Охранники открыли массивные ворота, беспрепятственно пропуская машину.

Внутри было так, как и показывала Зена на фотографиях в компьютере. Здания были в основном невзрачные, все, кроме главного здания. Внутренняя атмосфера казалось обесцвеченной и тоскливой, несмотря на яркое солнце. Габриэль ощутила непонятное чувство отчаяния. Кроме охраны не было ни одного признака человеческого обитания.

Седан медленно остановился возле распростершегося ранчо. Габриэль подождала, когда водитель выйдет из машины и откроет ей дверь, чтобы выйти из кожаного салона. Она поправила юбку и прищурила глаза под палящим солнцем пустыни. Мужчины окружили Габриэль, и Робертсон повел к жилищу.

В доме было темно, прохладно. В запертом воздухе витали ароматы благовоний и вареного мяса. Женщины разных возрастов, в основном молодые, суетились вокруг, приводя все в порядок. Единственными мужчинами были только те трое, которые ее окружали. К ним вышла высокая женщина, болезненно худая с мученическим выражением на лице, как у людей, страдающих хроническими запорами. Она осмотрела Габриэль с ног до головы, будто изучала отвратительное насекомое. Женщина повернулась к Робертсону.

- Кто это?

- Ее зовут Габриэль. Габриэль Стори. Она была в городе, когда мы забирали провиант. Я убедил ее поехать с нами и посмотреть, как мы живем.

Глаза женщины метались между Робертсоном и Габриэль. Выражение страданий на лице не менялось, а худое тело излучало недовольство. Она снова взглянула на Габриэль и тяжело вдохнула воздух через длинный, тонкий нос. – Очень хорошо. Пойдем со мной. – Женщина повернулась на одном каблуке и пошла по темному коридору. Габриэль отказалась сдвинуться с места. – М-м-м… простите? Я, кажется, не расслышала имя.

Женщина повернулась назад и впилась в Габриэль тяжелым взглядом. – Это потому что я его не говорила.

- Вы правы, – согласилась Габриэль, улыбаясь. – Вы мне его скажете, или хотите, чтобы я угадала? – «Плохая, Габриэль. Ты очень плохая». Она смогла представить, как у Зены приподнимается бровь от удивления. От этой мысли улыбка стала еще шире.

После длительного времени женщина отвела взгляд. – Меня зовут Аделла Самуэлс. Миссис Аделла Самуэлс. Я здесь Глава женщин. Для Вас это достаточно, мисс Стори?

- Миссис, – поправила ее Габриэль. – Я еще не развелась. Пока. И да, миссис Самуэлс, для меня это достаточная информация. Спасибо.

«Поиграй в высокомерие со мной. Давай. Я была Королевой Амазонок, леди».

- Очень хорошо. Если у вас больше нет вопросов о моих полномочиях, я покажу нашу обитель.

Не дожидаясь ответа, Аделла отвернулась от Габриэль и быстро зашагала прочь. Габриэль последовала за ней, почти переходя на бег трусцой, чтобы не отставать.

Слева было первое помещение, которое они прошли. Сквозь открытую дверь бард смогла увидеть, что это кухня. Дюжина молодых женщин готовила ужин. Казалось, каждая из женщин была ответственна за свой участок работы, и выполняла ее максимально эффективно. В задней части комнаты более шести женщин стояли возле больших стальных умывальников, мыли грязную посуду, сушили ее и ставили на огромные стойки, чтобы другие женщины уносили. Отточенные механические движения напомнили Габриэль пчел в улье. Между женщинами не было никаких взаимоотношений, ни чувства семьи. Приказания были получены, и они их выполняли без слов и возражений. От этой сцены Габриэль почувствовала холод. Гнусавый голос Аделлы достиг ушей Габриэль. Она оторвала взгляд от работающих женщин, пытаясь придать взгляду вид вежливого интереса. – Вы что-нибудь умеете делать? Готовить, убирать, присматривать за детьми?

- Я все умею, – ответила Габриэль.

- Хорошо. Если ты останешься с нами, нам нужны работники. Нам нужна посудомойка. Ты можешь занять это место.

«Ой… какая радость». Аделла продолжила путь. Габриэль шла чуть позади нее. Они прошли большую комнату прачечной с горячим влажным воздухом, который туманом обволакивал стены коридора, затем через огромную столовую и, наконец, дошли до двери, которая вела из здания. Голова женщины вращалась вперед-назад, как у любопытной птички. Она продолжила монолог. – Там жилища неженатых мужчин, там – для женатых пар и семей. А это, – продолжила она, крутя ручку стальной двери, – жилища для незамужних женщин. Тут ты будешь проводить свое свободное время от работы, либо от слушаний нашего любимого Пастора Клэйборна.

Строение было приземистым и длинным. В коридоре было четырнадцать дверей. За двенадцатью открытыми дверьми были большие спальни с четырьмя кроватями и одним большим общим комодом. Огромный крест украшал дальнюю стену, ужасая количеством деталей. Габриэль немного вздрогнула, глядя на него, затем отвела взгляд, осматривая спартанские условия жилых частей. Каждая кровать представляла собой простой стальной каркас, с тонким матрасом и крошечной подушкой. Никакие красочные покрывала или одеяла не нарушали безликое убранство комнаты. Простые белые простыни были заправлены с военной точностью по четырем сторонам кровати. По кровати нельзя было определить, чья она, не было никаких опознавательных знаков.

- Это будет твоя комната для времяпровождения, а это твоя кровать. Ты будешь просыпаться в пять утра с другими женщинами и идти на кухню, занимаясь возложенными обязательствами по приготовлению утренней пиши. Когда закончатся обязательства на кухне, ты посетишь утреннюю службу в главной часовне, а затем вернешься на кухню, чтобы помочь с приготовлением обеда.

Женская молитва и учения начинаются в два часа дня и до четырех. Затем ты будешь помогать с ужином, а после – время для вечернего служения. Когда закончится, ты вернешься сюда и проведешь время в тихой молитве до тех пор, пока не выключат свет в десять вечера. Это понятно?

- Да.

- Хорошо. Оставь свои личные вещи здесь, пойдем в столовую. Ужин почти готов.

- Война, братья и сестры во Христе. Вот что это такое. Война! Борьба, чтобы сохранить белую расовую чистоту и незапятнанность. Кто поможет нам в нашей Святой борьбе, братья и сестры? Кто? Евреи, которые контролируют СМИ и суют свои головы между президентских ног? Гомосексуалисты, которые устраивают парады на улицах среди бела дня и подбивают наших детей на аморальные поступки? Те предатели, которые заводят дружбу и даже женятся на тех, кого Всемогущий поставил под нами? Свободные члены нашей расы, которые имеют наглость называть себя последователями Христа, поддерживая черных, гомосексуалистов, евреев, иммигрантов и другие проявления моральной, этнической и физической извращенности? Нет! Тысячу раз, нет!

Шокированная Габриэль наблюдала с широко распахнутыми глазами и отвисшей челюстью, как Рэндольф Клэйборн извергает ненависть с трибуны. Кулак обрушивался на стойку с каждым словом. Его лицо приобрело цвет красного кирпича, вена на виске пульсировала, глаза фанатично блестели и были безумны. Живот неприятно сжался от слов, вылетающих в воздух, отдаваясь эхом в тихой комнате. Она посмотрела по сторонам на других слушателей, чувствуя отвращение. Они уставились на Клэйборна, следуя за его ядом, как мотыльки летят на огонь, впитывая его слова, как голодные набрасываются на пищу. Как они могут ему верить? Как они могут принимать эту ненависть в свои души, быть уверенными в правоте? Разве они не знают ничего лучшего?

Каждая часть Габриэль хотела выскочить из «церкви», нуждаясь в уединении, чтобы смыть черноту из мыслей. Она, почти насильно, заставляла себя сидеть на месте, слушая сумасшедшего и наблюдая за тем, как действуют слова на слушателей. Она содрогалась от ярости, кулаки сжимались так сильно, что короткие ногти впивались в мягкую кожу ладоней. Бард заставила себя успокоиться и снова посмотрела на других. Многие были молодыми, подростками или немного старше. Там были и семьи. Семьи с детьми и даже с младенцами. Как они могут учить детей ненависти? Почему родители хотят заменить детство на этот ужас?

Бард снова вздрогнула. Эти люди не выглядели странными или неопрятными. В самом деле, как люди, они выглядели ужасно нормальными. Ухоженные волосы, чистая одежда соответствовали общественным нормам. В своем прошлом, когда Габриэль была злой, то и выглядела злой. Да, она была глупой несколько раз. Даже Зена вела себя глупо, хотя и не часто. Но теперь, в это время, в этой жизни, об этом нет и речи.

Как они могут выглядеть такими нормальными, обычными людьми? Как можно доверять людской внешности, когда есть все шансы, что внутри они могут быть злыми? Вот отчего Зена пыталась меня защитить. Не все может изменить время, чтобы мир был хорошим. Прежняя Габриэль не продержалась бы ни минуты в таком мире.

Габриэль вздохнула, еле сдерживая слезы, и поняла, что ядовитая язвительная речь прекратилась. Она открыла глаза и увидела, что поклонники начали вставать и шеренгой выходить из церкви. Она взглянула наверх, как раз вовремя, чтобы увидеть как Клэйборн, с уже нормальным цветом лица, собрал своих ближайших советчиков и исчез через задний выход. Радуясь, что она не встретилась с ним лицом к лицу, бард взяла себя в руки, встала, быстро вышла из церкви, и начала глубоко вдыхать чистый воздух пустыни, как только вышла из дверей.

Бард подавила в себе желание позвонить Зене за поддержкой, понимая, что ее партнер, скорее всего, занята своими проблемами. Ей нужно было успокоиться перед тем, как прийти в барак и иметь дело с теми людьми.

Так или иначе, она не думала, что вечером получится поспать.

Королева Воинов стояла на вершине небольшого, поросшего низким кустарником, холма, глядя на долину, простиравшуюся внизу. Она была одета в черный мягкий комбинезон, который добавлял объема к ее худому телу, изменяя его полностью. На лице черная маска, а коричневые контактные линзы скрывали синеву радужной оболочки глаз. Кисти рук в черных перчатках сжимались и разжимались, сжимались и разжимались, когда она следила за вооруженными до зубов охранниками, делающими обход вдоль стены укрепления. Она вычислила их передвижения несколько часов назад, а сейчас просто дожидалась полной темноты, чтобы начать наступление. Адреналин волнами гулял по телу, под маской расцвела улыбка, покрывая чувственные губы. Она была воином и избрала следовать этому пути. Только в такие времена жизни, когда опасность окружала ее, как теплый мягкий плащ, она чувствовала себя по-настоящему живой. Любовь к Габриэль вызывала много подобных чувств. Несмотря на это, зверь, спящий внутри, был крепко связан, чтобы сердце было полностью открыто для любимой половинки души. Здесь, в диком мире, этот зверь вышел на свободу, рыча от радости. Она дала ему полную волю, зная, что у нее была целая вечность на то, чтобы успешно сдерживать гнев, независимо от того, насколько бесконтрольным он становится. По крайней мере, она пыталась говорить это себе в подобные моменты, как этот. В течение мирного, более созерцательного времени, женщина внутри воина не была в этом так уверена.

Оторвавшись от размышлений, Зена откинула голову назад и посмотрела на огромное небо пустыни. Оно, как украшенный гобелен из черного бархата, никогда не переставало успокаивать бури в душе или, если настроение было хорошим, поиграть среди звезд. Один последний взгляд, один последний глубокий, бодрящий вздох, и она исчезла в темноте, перелетая с маленького холма на землю сильным рывком, становясь одной тенью из миллиона приятных оттенков на картине пустыни.

Тихая, как смерть, она приближалась к стене, бросая оценивающие взгляды, наблюдая за передвижениями охранников и замедляя шаги от порывов ветра, который обдувал быстрое тело. Один шаг, второй и она снова прыгнула, лениво перелетая по ночному холодному небу, чтобы приземлиться на грудь одному из охранников, сильно припечатывая его к цементной стене, лишая сознания и сил. Потом отпрыгнула от него бесшумно. Приземлившись на корточки с широко расставленными ногами по обеим сторонам рухнувшего тела, Зена повернула голову налево, всматриваясь.

Острый локоть встретил лицо второго охранника, и он повалился на землю, так и не поняв, что его ударили. Быстрый скачок за угол, и третий мужчина упал от удара в затылок, а шумное падение винтовки было остановлено молниеносно быстрой рукой, поймав оружие и мягко положив его на песок.

Зена замерла на мгновение, нюхая и пробуя ночной воздух языком. Она сощурила глаза и мрачно улыбнулась. Медленно выпрямившись, грациозно, она перешагнула через тело третьего охранника, выслеживая жертву, как хищник.

Четвертый мужчина шел вдоль своей части стены, покачивая винтовкой, слушая ночные звуки пустыни и тихое бормотание, доносящееся из-за стены поселения. Он замер от похлопывания по спине, и когда повернулся, его тело потеряло чувствительность от жестких колющих ударов с обеих сторон шеи. Он упал на колени, а оружие соскользнуло с онемевших пальцев. Над ним стоял демон, одетый в черное, в глазах холод, как на дне могилы. Он почувствовал тепло между ног, когда мочевой пузырь опустел. – Кто… кто ты? – выдохнул он, голос был едва громче, чем шепот.

Демон просто уставился на него, наклонив голову. Глаза оценивали и были спокойными и холодными.

- Кто ты? – спросил он снова. В голове начало пугающе пульсировать, и он почувствовал, как потекла кровь из носа. – Пожалуйста… Я не хочу умирать.

- О, но ты умрешь, – наконец, произнесла фигура, глубоким урчащим голосом. – Медленно. Болезненно.

- Нет! – Он задохнулся от крови, наполняющей горло. – Пожалуйста.

- Если ты не скажешь мне все, что я хочу знать.

- Все что угодно! Все, пожалуйста!

- Где тела?

- Тела? Я не понимаю.

- Тогда ты умрешь.

- Нет! Пожалуйста… какие тела? – Его взгляд затуманился. – Пожалуйста, – произнес он, дыша с трудом.

- Тела мужчин, которые пришли сюда и не вернулись. Тела тех, кого ты ненавидишь.

- Я… не… Север! Их увезли на север!

Демон присел на корточки напротив него и хватил за шею. – Куда, – хриплый голос донесся в ухе. – Скажи, или присоединишься к ним.

- Это все, что я знаю! Клянусь. – Они вышли ночью и поехали на север. Пожалуйста…

Через некоторое время последовал острый болезненный удар, и воздух наполнил изголодавшиеся легкие. – Спасибо, – это все, что он успел сказать, перед тем, как кулак по челюсти выбил его из сознания.

Тишина снова воцарилась в пустыне.

Немного дрожа от ночного холода, Габриэль наконец-то отправилась в одиночные женские бараки. В здании было людно и шумно от женщин, которые посмотрели на нее подозрительно, когда она проходила мимо, затем продолжили свои разговоры шепотом. Барду было холоднее в здании, чем снаружи. Она почувствовала, что скучает по теплым рукам любимой. И снова желание связаться с Зеной переполняло ее, но она снова поборола его, когда вошла в свою комнату. На кровати лежал аккуратно сложенный длинный ночной халат, а на нем маленькая черная Библия с отделкой из сусального золота по краям. Комната была пустой. Она подошла к кровати, отложила книгу в сторону и подняла халат, морща нос от вида. Он была длинный и накрахмаленный, с белым крестом, вышитым над левой грудью. «Тьфу. Становится все лучше и лучше».

Габриэль тяжело вздохнула, накинула халат на плечи и вышла в коридор в сторону туалетов и душевых. Она шагнула в помещение с левой стороны, пытаясь не замечать холод и оценивающие взгляды женщин внутри комнаты. Она взяла жесткое полотенце, кусок простого мыла и прошла в отдельную кабинку. После того, как покрытая плесенью занавеска скрыла ее от глаз, она стала раздеваться. Повесив полотенце и одежду, так, чтобы не замочить, бард повернула кран и ахнула от ледяных брызг, ударивших по уже замерзшей коже, вызывая гусиные пупырышки по всему телу. Она быстро крутанула кран, чтобы выровнять температуру, но потом поняла, что горячей воды не было. «Габриэль, зачем ты впутала себя в это? В следующий раз, просто послушай Зену, хорошо? Ты будешь намного счастливее». Поняв, какой смысл в это вложен, Габриэль фыркнула про себя и приступила к самому скоростному принятию душа в истории человечества.

Бард быстро вытерлась, надела халат и вышла из кабинки. Выходя из душевой, она радостно улыбнулась уставившимся женщинам, зная, что это их озадачит и заставит чувствовать вину. От этого ей стало немного лучше. Габриэль быстро дошла до комнаты, удивившись, что оставшиеся кровати уже были заняты женщинами, видимо, новыми соседками. Двое из женщин были пожилого возраста. Одна была полной, дородного вида, а другие – худые. У пожилых женщин были короткие, седые волосы и очки. Они сидели и читали библию. Третьей была угрюмая молодая девушка шестнадцати-семнадцати лет. Ее коротко стриженные светлые волосы только начали отрастать, а длинное долговязое тело немного напомнило тело Зены, но без слоя мышц и женственных изгибов, которые были у возлюбленной.

Повесив одежду на крючок на стене, Габриэль проскользнула под простынь на узкой кровати, хмурясь от того, что тело наткнулось на комки потертого матраса. Перестав извиваться, так как это не приносило результата, она утихомирилась и стала наблюдать за молчаливыми соседками. Пожилые женщины продолжали смотреть в свои библии, даже не взглянув на незнакомку, разделяющую их комнату. Молодая девушка хмурилась в потолок, положив руки за голову. Одна нога согнута в коленке, а другая сверху раскачивалась туда-сюда.

Свет моргнул один раз, и как по сигналу, женщины закрыли библии и положили их на пол рядом с кроватями. Девушка просто повернулась, положив голову на подушку, и закрыла глаза. Свет моргнул еще раз и выключился, оставляя женщин в полной темноте.

Габриэль легла на спину, положила руки на живот, пытаясь побороть неожиданное чувство клаустрофобии из-за отсутствия света и другого сенсорного восприятия. Она вздохнула свободнее, когда услышала похрапывание одной из женщин, затем закрыла глаза, медитируя.

Вскоре мысли были прерваны приглушенным звуком слева от нее. Открыв глаза, она повернула голову в том направлении, немного нахмурившись от попыток понять, что за звук. Шум повторился снова, и бард поняла, что это было всхлипывание девушки, чья кровать стояла рядом. Габриэль быстро села, тихо сняла простынь и пошла в сторону звука. Она присела на корточки рядом с кроватью девушки и положила руку ей на плечо. – Ты в порядке? – прошептала она.

Девушка вздрогнула от прикосновения и перекатилась на спину, потирая опухшие глаза. – Оставь меня.

Габриэль быстро убрала руку, но осталась. – Хорошо, – сказала она спокойно, приятным голосом. – Я просто хотела убедиться, не нужна ли моя помощь. – Слабый свет из коридора проник в комнату и подсветил злые прищуренные глаза. – Хорошо, я уйду.

Бард встала и вернулась к кровати, продолжая смотреть на сердитую девушку. – Меня зовут Габриэль, на всякий случай. Если захочешь поговорить о чем-нибудь. – Она подняла ноги и убрала их под тонкую простынь, потом свернулась на комковатой кровати. – Спокойной ночи.

Молчание продолжалось долго, затем тишину прорезал храп.

- Эй. Джи. – донесся шепот.

Зеленые глаза открылись, – извини?

- Эй. Джи. Это мое имя.

- Рада познакомиться, Эй. Джи.

Снова воцарилась тишина. – Ты не такая, как другие.

Габриэль повернулась на бок, подложив руку под голову. – Почему?

Эй. Джи. Фыркнула. – Их не беспокоит, что я плачу. Черт, не думаю, что их обеспокоит, если я умру!

- Эй. Джи. – Сказала Габриэль с небольшим упреком в голосе. – Как ты можешь говорить такие вещи?

- Потому что это правда.

Скатившись с кровати еще раз, бард подошла и присела рядом с девушкой, стараясь не касаться ее. Слабый лучик осветил кожу Эй. Джи., красные глаза, в которых теперь вместо злости была только боль. – Почему ты так думаешь, Эй. Джи.? – спросила она мягко. – Действительно, эти женщины кажутся немного… ну… холодными, но я не думаю, что они отвернутся от боли молодой девушки.

Девочка еще раз фыркнула, выражение лица стало твердым. – Да что ты знаешь?

- Ну. Я соглашусь, что очень мало знаю об этих людях. Я только что прибыла сюда, в конце концов.

- Ага, ну то, что ты видишь – то на самом деле и есть. Они даже холоднее внутри, чем снаружи. Имей это в виду. Я знаю.

- Тогда зачем ты здесь?

- Из-за родителей.

- Родители? Кто они здесь?

Серый глаза Эй. Джи. сузились, а рот скривился. – Ты чокнутая? Нет. Их здесь нет. Они прислали меня сюда.

- Зачем они это сделали?

Девушка пожала плечами. – Они из пятидесятых. Думают, что я становлюсь слишком жестокой, поэтому они собрали вещи и послали меня в эту тюрьму. – Несмотря на попытку выглядеть жесткой и отстраненной, боль Эй. Джи. была сильнее, и серые глаза снова наполнились слезами. Она приподняла руку с длинными пальцами и со злостью вытерла их. – Я просто этого не понимаю, – прошептала она.

- Что не понимаешь?

– Что я сделала плохого, что должна торчать здесь? Мне семнадцать лет, ради Христа! Я не гуляю, не принимаю наркотики, я даже не пошла на выпускной вечер, потому что они мне сказали не ходить!

- Ты спрашивала их?

- Да.

- Что они сказали?

- Они сказали мне, что подумали, будто я шляюсь с неправильными типами. Это их слова, не мои. Думали, что я очутилась в логове Сатаны или что-то типа того. Я предполагаю, что они послали меня сюда, чтобы избежать «искушения». – Эй. Джи. взглянула в обеспокоенное лицо Габриэль. – О, черт, не надо.

Габриэль могла только кивнуть.

- Итак, я рассказала тебе мою слезную историю, а как ты? Почему ты здесь?

Часть барда хотела сломаться и рассказать девушке свою историю, но другая часть видела предупреждающий взгляд Зены. Клэйборн и его последователи были параноидальны по своей натуре, и на новичка будут смотреть с отвращением и подозрительностью очень долгое время. Они могли подослать затравленную обезумевшую девушку. – Моя машина сломалась в пустыни. Пока я ждала эвакуатор, двое мужчин подошли и спросили, не хочу ли я взглянуть на это место. – Бард пожала плечами. – Поэтому я здесь.

Глаза Эй. Джи. увеличились в размерах. – Ты сошла с ума? Те люди могли быть насильниками! Или убийцами! Как ты смогла так глупо поступить?

«Это было не просто так. Поверь мне». Габриэль снова пожала плечами. – Иногда я могу быть немного наивной ради собственной пользы.

- Ты хоть понимаешь это. Иисус! – Она потрясла головой от неверия и упала обратно на плоскую подушку. – Окажи себе услугу. Собери вещи и убирайся отсюда так быстро, как сможешь, прежде чем они тебя утянут с собой. Как это сделали со мной.

Глаза девушки уставились в потолок, а кулаки сжимались в бессильной ярости.

Габриэль долго смотрела на девушку, ее сердце сжималось от того, как несчастна Эй. Джи. – Эй. Джи., могу я тебе задать вопрос?

Девушка повернула голову в направлении Габриэль. – Да?

- На службе сегодня вечером… Я наблюдала за тобой и видела, что ты встаешь и кричишь со всеми остальными. Почему ты это делаешь, если ты так сильно ненавидишь все это?

Эй. Джи. ухмыльнулась, продолжив изучать потолок. – Все просто. Если я смогу убедить этих идиотов, что я изменилась, что я «увидела свет», может быть, они выпустят меня из этой адской дыры. Может быть, я смогу уехать домой и притвориться, что этого никогда не было.

Бард кивнула, положив руку на кровать.

- Габриэль?

- Да?

- Если Бог где-то там есть, как ты думаешь, он ненавидит меня за эти слова? Даже если я в действительности не имею его в виду?

Габриэль улыбнулась. – Если Бог где-то есть, то он не может тебя ненавидеть, Эй. Джи. Особенно потому, что он может видеть то, что в твоем сердце. И он, возможно, очень опечален тем, что от его имени ведутся проповеди, пропитанные ненавистью.

- Ага, ну, если это правда. Я только желаю, чтобы он это изменил.

Бард широко улыбнулась, спрятав улыбку в тени. – Возможно, он сделает, – прошептала она.

Рэндольф Клэйборн сидел в своем большом офисе в часовне, глядя на потрескивающий огонь в камине. Камин был высечен в большом камне в передней части комнаты. Все помещение было отделано темным деревом, от сильно полированного пола до стен, украшенных иконами. Дубовый стол стоял так, чтобы можно было смотреть на дверь. Это были его владения. Здесь он судья, здесь ему поклоняются преданные верующие. Он чувствовал себя, как король в своем княжестве, и в этот маленький промежуток времени все было правильно в его мире.

Он наслюнявил большой палец, чтобы перевернуть очередной тонкий лист пергамента огромной библии на коленках, глаза устремлялись за словами, готовясь к проповеди на следующий день. Тихий стук в дверь прервал его мечтания и вызвал недовольство. Он захлопнул книгу и направил внимание на дверь. – Войдите.

Джим Робертсон проскользнул в комнату, немного наклонив голову. – Извините, что побеспокоил вас, Преподобный, но у нас происшествие.

Клэйборн пододвинулся на край стула. – Происшествие? Какое происшествие, Робертсон?

Начальник службы безопасности выглядел слегка огорченным. Четверо охранников у стены были атакованы, Сэр.

- Атакованы? Что значит атакованы?

Робертсон подавил желание выдохнуть от нетерпения. Ему нравился Преподобный, но привычка человека повторять чужие слова почти дословно раздражает в экстремальной ситуации. – То, что я сказал, Сэр. Все четверо были без сознания. Только один что-то видел. Каррутерс, Сэр. Он сказал, это было… ну, похоже, на демона. – Загорелые щеки Робертсона покраснели.

- Демон?

- Да, Сэр. Так сказал Каррутерс. Большой и черный с низким голосом. Он его парализовал, затем стал задавать вопросы, которые не имели смысла. Затем он его вырубил.

Вместо того, чтобы казаться встревоженным, Клэйборн улыбнулся, глаза почти светились внутренним светом. – Это началось, Робертсон. Война, о которой я предсказывал, началась. – Он встал со стула и начал расхаживать по комнате. – Отправь четверых мужчин на замену тем охранникам, и оставь меня. Я должен об этом поговорить со Святым Отцом.

- Как пожелаете, Преподобный. – Еще раз наклонив голову, Робертсон развернулся и покинул комнату, покачав головой от мрачного смеха, донесшегося из-за закрытой двери.

Темнота пустынной ночи была разорвана кратковременными вспышками прикрытого фонарика, справа налево, слева направо. Ночная тишина была также побеспокоена низким, бархатным голосом, который бормотал сквозь ветер.- Север, он сказал. Почему он не сказал мне Северная Америка? По крайней мере, это бы как-то очертило круг поисков. – Когда Зена обследовала пустынный грунт в мельчайших деталях, слышался мягкий звук шагов. Хоть она и была отличным следопытом, всегда присутствующий в пустыне ветер, вместе с темнотой, делали почти невозможным отличить один след от другого. – Даже если предположить, что он действительно закопал тела, а не оставил их на растерзание хищников. – Если бы это было так, то им не повезло, пока Зена не сможет как-нибудь поймать Клэйборна с поличным, с оружием убийства в руках и бросающегося на последнюю жертву du jour.

(от пер. du jour – день, дня (франц.))

Вздохнув, она выключила фонарь, остановилась, позволяя зрению привыкнуть к темноте. Развернулась и побежала туда, где ее ждала машина, спрятанная в низкорослых кустарниках.

Завтра будет новый день.

Габриэль сидела на солнце, скрестив ноги. Она слушала, как ветер шепчет секреты, танцуя в высокой траве, склоняющей свои легкие стебли по его прихоти. Она смотрела немного искоса из-за искрящего солнца, пронзающего голубое озеро перед ней. Усыпляющий гул насекомых объединился с ласковой теплотой солнца, как будто окутывал теплым плащом расслабленное тело.

Глаза устремились вправо, к телу женщины, выпрыгнувшей с глинистого дна озера. Взгромоздившись, она развалилась на камне, одной ногой небрежно болтая в воде. Другую ногу согнула в колени, как будто приглашая солнце танцевать и играть на мягкой коже и угнездиться в черных завитках, беззастенчиво открытых для игривых лучей. Всем весом она упиралась на локти, изящная шея удерживала откинутую назад голову. Черные, как смоль, волосы оставили мокрый след на сухом камне, а слегка приоткрытые рубиновые губы блеснули белыми зубами. Эбонитовые ресницы накрывали голубые сапфиры, а капельки воды, которым посчастливилось проделать дорожки к сухой земле, блаженно скатывались по изгибам и долинам гладкой загорелой кожи.

Габриэль до боли захотелось взять карандаш, бумагу и нарисовать видение перед ней. Но тело, соблазненное теплом солнца и нежными звуками насекомых и ветра, имело другие планы. Пальцы правой руки только разок дрогнули, затем сдались битве, а нефритовые глаза медленно закрылись, унося образ любимой в мир Морфея.

Холодное прикосновение на разогретой солнцем коже выдернуло барда из дремоты, второе – разбудило ее полностью, и она попыталась приподняться на локти на мягкой траве рядом с берегом озера. Полностью открыв глаза, она увидела на видение перед собой, и снова улеглась назад на теплую землю, а сердце бешено забилось.

Зена стояла над ней, великолепная, с мокрыми волосами. Капли воды ласкали тело, как заботливый любовник.

Сапфировые глаза светились от голода, впитывая каждый изгиб и долину подарка, лежащего у ее ног в мольбе. Губы приоткрылись, и влажный язык медленно увлажнил их, затем скользнул назад за острые зубы.

- Красивая.

Глубокий и эротичный голос вызвал волну ощущений в теле Габриэль, сильно отдавшись в низу живота. Беспомощный стон вырвался из горла в ответ, а зеленые глаза увеличились и смотрели не мигая.

- Такая красивая.

Слова были произнесены в этот раз шепотом, когда загорелая богиня опустилась на колени. От этого цветочная пыльца взлетела над ними, как легкое облако. Прохладная рука дотронулась до плеча Габриэль, гладя, лаская и обладая.

Габриэль застонала от нежного прикосновения, желая ответить тем же. Но рука была нежно захвачена и помещена за голову. К ней присоединилась другая. Обе руки уютно уместились в мозолистой ладони воина.

- Моя.

Слова были произнесены урчащим глубоким сексуальным голосом.

- Чтобы сделать то, что я пожелаю. Всякий раз, когда я захочу.

Габриэль снова застонала, чувствуя, как капельки влаги затекают тонкой струйкой за спину и стекают с нее. Свободной рукой возлюбленная развязала узелок на зеленом топике, раскрывая его и оголяя ноющие груди.

- О, да.

Длинные пальцы переместились в ложбинку между грудями, перед тем как очертить каждую из них, рисуя на коже восьмерку, медленно приближаясь к соскам, напряженным от ожидания.

- Все мое.

Голова воина нагнулась, а тело медленно склонилось над завоеванным призом. Рубы властно обхватили одну из грудей, а ледяной от озерной воды язык устремился к набухшему умоляющему соску.

- Зена!

Габриэль громко вскрикнула, а голос завибрировал шепотом, когда холодные мышцы встретились с разгоряченной кожей, вызвав бурю страсти. Она приподняла голову над распростертыми руками, и посмотрела, как любимая ласкает ее груди. Воин отстранилась, а язык продолжал двигаться то по кругу, то слегка касаясь шагреневой кожи, извлекая больше стонов и вздохов. Захват усилился, и другое рычание вырвалось из горла, когда бард попыталась высвободиться.

- Отдайся.

- Зена!

- Отдайся.

Мышцы живота напряглись, когда влажный рот опустился на одну из грудей, посасывая и покусывая, а сильный язык воина снова играл оркестром на ее нуждающейся коже.

Рот отстранился снова, и Габриэль расслабилась, закрывая глаза от ощущений, блуждающих по телу.

- Я сдаюсь.

- Хорошо.

Свободной рукой Зена продолжила движения, а губы парили над кремовой кожей. Потом опустились ниже над животом Габриэль, ненадолго задержавшись над пупком, затем переместились к жесткой ткани юбки. Пальцы неторопливо взялись за ткань, и двинулись вверх, медленно приоткрывая кожу, мягко скользя по внутренней стороне мускулистых бедер барда.

Те же самые пальцы проскользнули под нижнее белье, скользя по влажной дорожке, вызывая в теле истому.

Черная голова опустилась на грудь, захватывая сосок белыми зубами, блеснувшими на солнце, покусывая, а три пальца толчком двинулись внутрь, надавив и легко проникнув сквозь сжатые, словно тиски, стенки жаждущего лона барда.

Тело Габриэль замерло в полу-секунде до оргазма, набирающего силы, готового вырваться наружу в пылающем потоке страсти.

От пронзительного звука колокола, донесшегося из коридора, Габриэль вскочила с кровати, а тело все еще находилось под чарами сна. Она находилась уже в середине комнаты, до того, как ноги столкнулись с полом, а колени воспротивились падению.

Одна из пожилых женщин бросила странный взгляд на Габриэль, когда тело пролетело рядом с ней. Габриэль остановилась, сметая эротические мысли силой воли, поправила халат и неуверенно улыбнулась соседкам по комнате. Рука на плече развернула ее, чтобы встретиться с серыми смеющимися глазами Эйджи.

- Что?

Девушка усмехнулась. – О, ничего. – Улыбаясь, она убралась руку с плеча барда. – Просто у меня была бы такая же реакция, если бы меня разбудили от такого сна.

Габриэль покраснела до корней светлых волос, смущенно опустив взгляд на пол.

Эйджи рассмеялась, а глаза расширились от удивления от того, что она смогла в таком месте издать подобные звуки. – Не волнуйся, Габриэль. Эти старые девы не поймут, что видели эротический сон, даже если проснутся в луже.

Лицо барда покраснело сильнее, ей захотелось скрыться под покрывалом в течение всего пребывания здесь.

Девушка снова ухмыльнулась, пожимая мускулистое плечо барда. – Расслабься, а? Надеюсь тот, кто был в твоем сне, понимает, какой он счастливчик.

- Ммм… да… – Габриэль сделала несколько глубоких вдохов, чтобы взять под контроль сердцебиение и перестать краснеть. – И что, они всегда нас так будят?

- И если это не помогает, то холодный душ уж наверняка разбудит. – Блондинка лукаво улыбнулась. – Давай. Похоже, ты можешь это проверить прямо сейчас.

Обхватив малиновое лицо руками, Габриэль жалобно застонала. Затем взяла одежду и последовала за своим новым другом в сторону общественных уборных.

Габриэль сидела в большой часовне, стараясь отчаянно подавить ухмылку, готовую отобразиться на лице. Клэйборн уже второй час вел проповедь об «Армии Сатаны», атаковавшей поселение прошлой ночью. Барду было нетрудно угадать, о какой «армии» шла речь, кроме как о высокой, темноволосой и невероятно смертельной женщине. Она уже не могла дождаться окончания службы, чтобы подтвердить свои подозрения с любимой.

Воспоминание об утреннем сне, так грубо прерванном, вызвало теплое покалывание в теле Габриэль. Она стала изучать слушателей, чьи лица были наполнены праведным гневом. Она усиленно старалась подавить смех, когда Клэйборн самодовольно поведал своим поклонникам, что это он предсказал такое событие, которое он назвал Священной Войной за сохранение Белой Расы.

Бард обратила внимание на Эйджи, которая сидела рядом. Подросток смотрел, широко раскрыв глаза, и видно было, что она напугана, хотя и старалась этого не показывать. Несколько девушек, сидевших слева от Эйджи, даже не пытались скрыть страх из-за битвы с большой армией в поселении, который стал их домом. Габриэль нахмурилась. Клэйборн запугивал этих девушек и его это даже не беспокоило. Ей нужно поговорить с Зеной. И как можно быстрее.

Когда Клэйборн наконец-то завершил свою напыщенную речь, бард соскочила с жесткой скамьи и умчалась из часовни. Она направилась в главное здание, где была отдельная уборная. Проскользнув внутрь, включила свет и вытяжной вентилятор. Потом приподняла крест на груди, нажала включение и ритмично проговорила. – Зена?

Донесся слабый голос Зены. – Да?

- Извини, я разбудила тебя?

- Неа, просто прикрыла глаза. Что случилось?

- Я слышала, что Армия Сатаны совершила набег на поселение вчера вечером.

До уха барда донеслось фырканье. – Меня называли и похуже.

- Я также слышала, что Армии дали хороший отпор.

- О, пожалуйста. Трое из них даже не видели меня, а четвертый оставался в сознании не достаточно долго, чтобы успеть настучать своим дружкам до того, как я спела ему колыбельную.

Габриэль рассмеялась. – Правый боковой или левый хук?

- Правый боковой. Это было красиво!

- Уверена, так и была. – Бард, немного колеблясь, сказала: Зена, у нас тут небольшие проблемы.

- Какие проблемы?

- Здесь куча детей, в основном подростки. Они смертельно напуганы тем, что война готова разразиться в их поселении, и нет надежды, чтобы ее избежать.

- Эти слуги выбрали быть последователями такого идиота, как Клэйборн, Габриэль. Если они хотят извергать ненависть, они должны жить с последствием того, что кто-то может рассердиться настолько, что даст отпор.

- Зена, я разговаривала с молодой девушкой сегодня ночью. Сюда ее послали родители. У нее нет никакого выбора. Думаю, что много детей здесь по подобной причине. И сейчас они до смерти напуганы. Я хочу помочь, и не знаю, как это сделать, не выдав себя.

- Просто сделай так, как считаешь нужным. Если ты захочешь рассказать, почему ты там, расскажи. Но будь готовой бежать, Габриэль. Если это ловушка, они придут за тобой. Я уверена, что ты что-нибудь придумаешь. – Голос Зены звучал тепло и с любовью. – Ты всегда придумывала.

Габриэль почувствовала прилив гордости, который всегда испытывала, когда Зена ее хвалила. – Итак, а как у тебя дела?

- Лучше не бывает, – донесся сухой ответ.

- Я постараюсь не воспринимать это, как оскорбление.

Зена рассмеялась в ответ.

- Хорошо, я должна идти. Скоро увидимся?

- Завтра или послезавтра.

- Жду с нетерпением. Я люблю тебя, Зена.

- Я тоже тебя люблю, Габриэль.

Зена посмотрела на снайперскую винтовку, сидя на пыльном полу лачуги, которую временно использовала для защиты от солнца. Взвесив его, она вздохнула. Сегодня вечером планировалось использовать оружие, чтобы устроить фейерверк над поселением Клэйборна, но после разговора с Габриэль такие действия были нежелательными. – Черт, – пробормотала она низким голосом. – Я, должно быть, теряю хватку. Мне следовало подумать, что там будут и невинные. – Она криво рассмеялась, потревожив пыльное помещение. – Внешность Габриэль находит их. Доброта притягивает к ней, как пчелы летят на цветок. – Подобрав ноги под себя, воин грациозно поднялась, взяв оружие с собой. – Хорошо. Время для плана Б.

Она вышла из лачуги, положила винтовку в багажник машины и снова поехала по пустыни, надеясь, что дневной свет откроет секреты, которые скрывает ночь.

После того, как она спрятала машину в довольно высоком кустарнике, Зена возобновила путь через пустыню, всматриваясь зоркими глазами в поисках признаков человеческой деятельности в этой пустынной области.

Через некоторое время, она заметила несколько параллельных колей, чья глубина и ширина, видимо, примерно соответствуют черному фургону, который она заметила на парковке поселения ночью ранее. Зена пошла по этому следу, который совпадал с северным направлением, и простирался на несколько миль. Из пустынной жары пот свободно стекал с тела. Хотя, как бессмертной, обезвоживание ей было не опасно, но она все же осушила одну флягу, и начала вторую, когда заметила несколько неприметных повторяющихся углублений, которые не характерны для пустынной почвы.

Выпив из фляжки, Зена перекинула ее за плечо. Она обошла углубление, внимательно всматриваясь. Глаза медленно сканировали песочные насыпи. В общей сложности, там было семь углублений, выложенных в ряд, каждое углубление было примерно прямоугольной формы.

Постоянный ветер скрыл недавнее перекапывание земли и хотя, эти углубления были очень похожи на захоронения, Зена не могла определить возраст раскопок, не потревожив могилы. Этого она хотела избежать, чтобы не уничтожить улики.

Кружась около захоронений, воительница увидела следы животного рядом с двумя могилами. Подойдя ближе, она заметила характерные отметины капающего койота. Ветер выбрал этот момент, чтобы изменить направление, сдувая песок с неровных выпуклостей рядом с отметинами когтей. Дикая улыбка расцвела на покрытом песком лице Зены. – Попался, урод.

Кружащий ветер вскрыл ужасное зрелище. Большая, искривленная часть человеческой бедренной кости торчала из песка, как надгробный камень. Кость была еще желтой, с жировой тканью и тонкой полоской мышц, потемневшей от слепящего солнца, как безмолвное свидетельство совершенной безнравственности. Кость была хорошо обгрызена, а сколы совсем свежие. Зена поняла, что нашла скотобойню Клэйборна. Проблема была в том, что она нашла это место, благодаря вынужденному признанию, а это никогда не будет рассматриваться в суде. Тем не менее, она испытала облегчение, зная, где были тела. Все, что она хотела теперь, чтобы Клэйборн и его друзья выдали секрет в судебном порядке. Она улыбнулась. Будет весело.

Хотя ей очень не хотелось покидать захоронение, зная, что животные вернутся закончить начатое, пока не похолодало. Зена знала, что должна быть готовой ко второй части плана, хоть и измененной. Быстро обойдя территорию по кругу, она запомнила местоположение, бросила долгий взгляд на могилы, и пошла обратно, обещая духам погребенных мужчин отомстить за них.

Габриэль сидела на жесткой скамье в Женской библиотеке, едва скрывая неприязнь. Темой дня оказалась «Роль подчиненной жены в Священном божественном плане». Габриэль не могла не чувствовать, как закипает у нее кровь.

Аделла Самуэльс читала по приготовленному тексту, постоянно поправляя сползающие очки на переносице узкого носа. – … и слова Праотца нашего, Создателя этой великой и независимой нации, очевидны. В 1873 Преподобный Верховного Суда Джозеф Брэдли однозначно заявил: Истинная природа застенчивости и хрупкости, которая принадлежит женскому полу, является основанием божественного закона, а также естественная задача, указывающая на бытовую сферу деятельности, – все эти свойства принадлежат деятельности женщин. Первостепенная задача и роль женщины – выполнение благородной миссии служить женой и матерью.

Все. Габриэль вскочила со скамьи так быстро, что она подумала, будто у нее выросли крылья.

Аделла уставилась на покрасневшего барда поверх очков. – Да, миссис Стори? Вы чем-то хотите поделиться с группой?

- Кроме, как: «Вы с ума сошли?» – требовательно сказала бард, с кулаками, сжатыми у бедер.

- Сейчас, миссис Стори, это вряд ли то место для такого типа…

- Не нужно «миссис Стори», миссис Самуэльс. Не могу поверить, что у вас хватает смелости заявлять такую полную… – Она посмотрела на молодые лица шокированных слушательниц и покраснела. – м-м-м… такие вещи… для такого возраста!

- Теперь, миссис Стори…

- Во-первых, если то, что вы читаете, правда, а не побочный результат бредового ума, это было написано более ста лет назад. Во-вторых, с трудом верится, что «Преподобный Джозеф Брэдли» можно считать праотцом этой страны, учитывая что он родился на сто лет раньше! – Габриэль была чрезмерно рада, что уделяла много времени смотреть «Исторический канал» по телевизору у Зены. – В любом случае, миссис Самуэльс, вы могли заметить, что сейчас девяностые. Девушкам нужно это знать. Если они пожелают, они могут там найти больше для жизни, чем сидеть дома, рожать детей и обслуживать мужей. Их возможности безграничны! Им нужно это показать, а не засовывать в патриархальные темные века, ограничивая их и делая собственностью первого мужика, понюхавшего под их юбками! – Габриэль повернула голову к уже разгневанной Аделле и на лица учениц, нефритовые глаза пылали. – Я оставила родительский дом, когда мне было семнадцать. Мои родители читали такие же наставления, как вам эта женщина. Они насильно заставляли меня выйти замуж за юношу, которого я не любила, и поселить где-нибудь на ферме, рожая детей, которых я тогда не хотела. Я хотела видеть мир. У меня не было таких возможностей, которые есть сейчас, но я делала то, что велело мне сердце. Было тяжело. Очень тяжело. И я прошла через такие вещи, через которые никому не следует проходить. Но я могу сказать вам одну вещь. Глядя назад, на все плохое и на все хорошее, я скажу безо всякого сомнения, что ничего бы не изменила ни за какие деньги. Потому что тот опыт помог мне стать такой, какая я есть, и я горжусь собой. – Тирада Гариэль была остановлена рукой, сжавшей плечо. Бард повернулась и пронзительно посмотрела на красное лицо инструктора. – Назад, Аделла, – прорычала она, сбрасывая руку с плеча.

Самуэльс побледнела и шагнула назад, как будто ее ударили, а руку прижала к сердцу. От такой реакции Габриэль моргнула, а переполняющий гнев сменился внезапным смятением. – О-о. – «Думаю, пора заканчивать, Габриэль». Глубоко вздохнув, она повернулась к женщине, стоявшей с открытым ртом и широко распахнутыми глазами. – Извините меня, – сказала она твердо. – Я была не в себе. Если вы не возражаете, я удалюсь в свою комнату.

- Думаю, это хорошая идея, миссис Стори, – фыркнула Самуэльс.

Габриэль кивнула и вышла из комнаты, оставив после себя оглушающую тишину.

Габриэль сидела в своей комнате на комковатом матрасе и перелистывала позолоченные страницы библии, водя взглядом по тексту, в действительности, не читая. В сознании снова и снова проматывалась сегодняшняя речь, рука теребила золотой крест, висящий на шее. Она каждый раз вздрагивала от звука открывающейся двери, боясь, что придут здоровые мужчины с оружием с приглашением прогуляться по пустыне. Большой палец легонько касался маленькой кнопочки на обратной стороне креста. «Нет, бард. Не в этот раз. Ты сказала Зене, что уладишь все сама, поэтому… сделай. Когда станет плохо, тогда можно связаться с ней».

Довольная своим решением, она снова прислонилась к деревянной спинке кровати, положив книгу на согнутые колени. Она услышала, как входная дверь в здание снова открылась, и взяла себя под контроль, решительно глядя на в книгу. Сердце билось в одном ритме с мыслями.

От тихого стука в дверь Габриэль приподняла голову и не смогла сдержать вздох облегчения от вида светловолосой Эйджи, заглядывающей в комнату. – Ничего, если я зайду? – спросила девушка.

Габриэль улыбнулась. – Конечно, ты же знаешь, что это и твоя комната.

Эйджи улыбнулась в ответ, шагнула в комнату с еще четырьмя подростками, которые присутствовали на яростном выступлении Габриэль. – Я привела друзей.

Девушки глядели на барда с восхищением, глаза светились первой стадией преклонения перед героем. Щеки Габриэль стали наливаться краской от смущения от восторженных взглядов. – М-м-м… здравствуйте. Я – Габриэль. Конечно, вы, скорее всего, уже знаете меня. – Щеки стал краснее. – Входите и садитесь.

Эйджи уже шлепнулась на свою кровать, пока девушки стояли группкой, уставившись на остолбеневшего барда. – Это Карен, Мисси, Лиза и Линда. У них такая же история, как и у меня. Обеспокоенные родители отослали их сюда, чтобы научиться быть правильными женщинами. – В голосе девушки сквозил сарказм.

- Очень приятно познакомиться со всеми вами, – ответила Габриэль, прочистив горло и очень желая стереть с лица краску.

Мисси, робкая девочка с толстыми очками, шагнула вперед. – Правда ли то, что вы сказали леди Самуэльс? Что нужно следовать своему сердцу, независимо от того, что говорят другие?

- Ну… да, это правда. В разумных пределах, конечно. Вам не нужно хотеть что-то такое, что вызовет проблемы с законом и чем-то еще, но я не думаю, что из-за того, что вы женщины, все пути должны быть для вас закрыты.

Лиза, постарше, с огненными волосами и веснушками, улыбнулась. – Это так здорово. Мои родители просто сойдут с ума, узнав, что вы учите нас таким вещам.

- Ну, – возразила Габриэль. – Я ничему вас не учу. Я просто знаю, что намного лучше делать выбор в жизни, когда вы знаете историю со всех сторон. Особенно, когда вас учат подчиняться невежеству, предрассудкам и ненависти. На горьком опыте я узнала, к чему приводят такие уроки, и не хочу, чтобы вы совершили те же ошибки, вот и все.

Четвертый член группы, Линда, прилежная девушка с нахмуренным лицом, села на кровать рядом с Габриэль. – Не уверена, что поняла то, что вы сказали. Пастор Клэйборн сказал, что это не из-за ненависти, а из-за любви. Бог любит нас и хочет, чтобы мы жили так, как он учит нас в библии.

Другие девочки закатили глаза, но Габриэль ответила ей со всей серьезностью. – Ну да, Бог любит нас, Линда, но почему он любит других людей меньше?

- Не понимаю, о чем вы.

- Ты считаешь, что Бог создал все вокруг?

- Конечно! Все знают об этом.

- Тогда он создал людей, отличных от тебя, правильно? Негров, евреев и других?

- Ну, да.

- Ты думаешь, что он ненавидит тех людей, которых сам же создал?

- Нет.

- Ты думаешь, что он любит их меньше, чем любит тебя?

- Нет. Да. – Линда вздохнула, опустив плечи. – Я не знаю. – Она взяла библию с кровати и полистала. – В библии сказано, что те люди, негры и евреи, гомосексуалисты идут против Бога, и он накажет их. Вот почему мы превосходящая нация. Потому что мы хорошие, и он выбрал нас.

- А ты когда-нибудь делала что-то плохое?

Линда посмотрела осторожно. – Да, – сказала она тихо.

- Ты считаешь, что Бог простил тебя за это?

- Конечно!

- Итак, если, я действительно имею в виду «если», кто-то из тех людей, по библии, сделает плохое, ты разве не думаешь, что Бог их не простит? В конце концов, он простил тебя, ведь так?

Девушка издала вздох разочарования. – Все так очень запутанно.

Габриэль мягко положила руку на плечо девушки. – Намного тяжелее, когда знаешь все стороны жизни, Линда. Вот об этом выборе и идет речь.

- Но почему пастор Клэйборн и наши родители учат таким вещам, которые не верны?

Бард улыбнулась. – Я не говорю, что это правда во всех смыслах, но иногда люди так плохо думают о себе, что начинают верить в то, что их жизнь будет стоить чего-то, если они заставят других подчиняться себе. Это то же самое, что быть хулиганом, который принижает других, если они слабее. Он не лучше тех, кто слабее, но контроль над слабыми заставляет его чувствовать себя лучше. Какой в этом смысл?

- Вы говорите, что Клэйборн такой? – спросила Лиза, усмехаясь.- Я поняла.

- Нет, я этого не говорила. Я говорю, что вам нужно видеть то, что прямо перед вами, и самим решать, что делать со своей жизнью. Если после всего, что вы видели, вы решите, что путь этого мужчины правилен для вас, думаю, вы должны следовать ему. Но, чувствовать себя превосходными от того, что ненавидите не таких как вы, по-моему, это не очень хорошо.

Габриэль почувствовала облегчение, когда колокол пробил час ужина. Эйджи понимающе усмехнулась ей, встала с кровати и выпроводила девочек из комнаты. На выходе она обернулась к барду, которая все еще сидела на кровати. – Знаешь, Габриэль. Я думаю, ты права. Думаю, Бог сделает что-нибудь, чтобы помочь. – Подмигнув, она вышла из комнаты.

Бард снова откинулась на спинку кровати с застывшим выражением на лице. «Да неужели?».

Габриэль вздохнула свободнее, когда вечер сменился ночью, и никто не подошел к ней с оружием, приставляя к телу. Ей удалось остаться невредимой в течение ужина, вечерней службы, и если ей получится выбраться из главного здания в женский барак, она будет свободна ото всех.

Чувствуя запах свободы, бард быстро свернула за угол к выходу из дома, остановившись от увиденного. В дверях стояла Аделла Самуэльс и увлеченно разговаривала с Рэндольфом Клэйборном. «О, Кентавр тебя побери. Очень не хорошо». С приклеенной улыбкой она спокойно подошла к паре, надеясь пройти незамеченной.

В сантиметре от цели, она была остановлена чванливым голосом за левым плечом. – Добрый вечер, миссис Стори.

«Черт возьми!» Габриэль медленно повернулась и широко улыбнулась. – И вам также доброго вечера, миссис Самуэльс. У вас новое платье сегодня вечером? Цвет вам идет.

Высокая женщина фыркнула на барда сверху, а на лице проявилась маска отвращения. – Миссис Стори, могу я вам представить Самого Святого, Преподобного Рэндольфа Клэйборна? Преподобный Клэйборн, это миссис Габриэль Стори.

Клэйборн излучил зубастую улыбку, которая заканчивалась где-то в уголках глаз.

- Ааа, наша новая обращенная. Добро пожаловать, миссис Стори. Рука, сжавшая руку Габриэль, была мягкой, рыхлой и липкой. Барду пришлось подавить дрожь отвращения при прикосновении. – Миссис Самуэльс только что мне рассказала о ваших… так сказать… интересных вращениях вокруг исторических фактов этим вечером. – Рука Клэйборна стала жестче на мгновение, прежде чем он отпустил Габриэль и отшагнул назад.

- Эээ… да. Я приношу извинения вам обоим за свою ошибку. Как уже говорила, я была вне себя.

- Не волнуйтесь, дорогая. М-р Робертсон рассказал мне о ваших… к сожалению… обстоятельствах. Бог не винит вас за гнев, живущий в вашем сердце, – улыбка Клэйборна стала шире, только глаза оставались смертельно холодными. – Я очень надеюсь, что вы согласитесь остаться с нами подольше, миссис Стори. Я действительно верю, что время и правильные наставления откроют план нашего Господа на вашу жизнь через библейские учения.

Хоть Габриэль и хотела ответить Клэйборну, что он может сделать со своим временем и наставлениями, она поняла, что иногда осторожность – лучшая часть храбрости, поэтому придержала мысли, и, улыбаясь, кивнула, приняв наиболее скромный вид.