Вынужденный брак

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Такси преодолело небольшой подъем, и перед глазами открылась панорама Нью-Йорка. Но сегодня Паоло не ощутил привычного возбуждения, всегда охватывавшего его на пути из аэропорта, — ни предвкушения приближающейся битвы, ни обычного желания победить.

Вместо этого всеми мыслями он был дома. Сам отъезд стал для него тяжелейшим испытанием, что уже удивительно. А уж собственная неспособность взять себя в руки, встряхнуться и продумать свои дальнейшие действия и вовсе удручала.

Хотя нельзя сказать, что Паоло думал именно о доме. Только об Элен. Конечно, он ощущал вину из-за внезапного брака Сапфир и шейха Халеда Аль-Атига, поскольку не предусмотрел возможности ее поездки в Джеббаи и того, что Халед посчитает возможным жениться на ней, руководствуясь мстительными замыслами. Но даже тогда Паоло не был так выбит из колеи.

Той ночью в Париже его спасла Элен и ее искреннее сочувствие. А сейчас перед его мысленным взором стояло лицо Элен, такое, каким он видел его в последний раз. Она казалась такой хрупкой, такой печальной. О чем ей грустить?

Элен спросила его, много ли она значит для него, и он не стал скрывать степень ее значимости. И все равно лицо ее побледнело, а глаза стали еще прозрачнее. Ждала ли она чего-то иного? Чего-то еще?

Внезапное воспоминание вспыхнуло в памяти. «А как же любовь?» — спросила она его за ланчем. И он ответил вполне честно. А позже спросила, насколько она важна для него… Не о том ли шла речь? Не хотела ли она услышать, что он любит ее?

Ерунда. Это она стремилась покончить с их отношениями. Как можно скорее вернуться в Париж к своей драгоценной работе, а еще лучше — устроить офис на дому. Не Элен ли отталкивала его при любой возможности? Сомнительно, что влюбленные так себя ведут.

Нет, решил он, их отношения — чисто физического свойства. Их связывает секс и будущий малыш. Этого кому хочешь достаточно.

Машина прочно встала в пробке, до гостиницы можно добираться часами. Паоло попросил водителя высадить его у конторы. В самолете он не смог заставить себя работать, возможно, и сейчас будет сидеть, уставившись в одну точку, но в офисе все же больше шансов сосредоточиться на деле.

К тому времени, когда Паоло добрался до гостиницы, он валился с ног, но часы были потрачены не впустую, ему удалось сильно продвинуться. Завтра можно начать собирать команду.

— Сэр, тут для вас сообщение, — консьержка протянула ему ключ вместе со сложенной пополам запиской.

Действуя на автопилоте, Паоло сунул и то и другое в карман и направился к лифтам. Но в номере, поставив свой портфель, повесив пиджак и плеснув себе глоток виски, заметил белеющую на столе бумажку, брошенную туда вместе с остальными вещами. Паоло развернул записку и застыл. Сообщение от матери было предельно кратким: «Срочно. Немедленно позвони домой».

Элен!

Это сумасшествие — разум подсказывал, что сообщение могло относиться к любому члену семьи, но сердце инстинктивно знало, что речь идет об Элен и она в опасности.

Трясущимися пальцами Паоло принялся набирать код международной связи. Он не переживет, если она пострадала или… С ней ничего не должно случиться. Она стала его частью, частью, терять которую он не намерен.

Неверно набрав номер во второй раз, Паоло испытал вторичное потрясение. У него не было и мысли об их ребенке — в первую очередь он беспокоился об Элен. Правда резанула его по сердцу.

Он любит ее.

Внутри шевельнулся страх. Сделанное открытие само по себе производило ошеломляющий эффект, но куда сильнее тревожили сопутствующие обстоятельства.

Он уверял Элен, что она имеет для него значение лишь благодаря хорошему сексу и тому, что вынашивает его ребенка. Уверял, будто ни на что иное она претендовать не может. И считал, что поступает правильно, — но стоит только вспомнить ее глаза, такие больные и растерянные… А он повернулся и ушел…

Дьявол! Он принялся отчаянно тыкать пальцами в кнопки. После невыносимо долгого ожидания его наконец соединили. Экономка подняла трубку уже после третьего звонка, хотя там было около пяти утра. И немедля разразилась потоком слез. Но сквозь скороговорку слов он понял, что сбылись его худшие предположения.

Кровь застыла у него в жилах.

Элен в больнице.

И у нее случился выкидыш.

Элен была полностью опустошена, потеряв жизнь, лелеемую ею последние семнадцать недель, потеряв надежды и мечты о будущем, которое представлялось ей сейчас суровой пустыней. Такой же, какую она ощущала внутри себя.

Нет больше ребенка. Малыша, которого можно держать на руках, целовать крохотные пальчики, укачивать.

Элен выписалась из больницы, сказав, что ей станет лучше в собственной постели, но причины оставаться на вилле нет. И притворяться уже не надо.

Она потеряла ребенка. В ее любви Паоло не нуждается.

Теперь ей нечего предложить Паоло.

Горе пополам с болью переполняло ее.

Как она хотела этого ребенка! Все их с Паоло соглашения относительно проживания и воспитания — как мало значения они имели! Все равно это был бы ее малыш, и все равно она любила бы его и заботилась о нем. Она отдала бы ему всю нерастраченную любовь. Что бы ни случилось, у ее малыша всегда была бы его мама.

Только ей не пришлось стать мамой.

Ни ребенка, ни будущего, ни надежды, что Паоло ее захочет.

Элен судорожно обхватила руками живот — просто не могла удержаться, даже зная, что нет смысла и уже слишком поздно.

Как трудно это принять… Конечно, сложно было привыкнуть к мысли о неожиданной беременности, но примириться с тем, что ребенка больше нет, в тысячу раз сложнее.

Доктора и Кармелла велели ей оставаться в постели и отдыхать, но она уже изнемогала от бездеятельности, от бесконечных мыслей о том, что было сделало неверно.

Элен в задумчивости бродила по комнате, собирая только то, что уместится в маленькой сумке. Надо взять такси. Остальное они смогут выслать потом, но ей необходимо уехать именно сейчас, пока нет Паоло.

Потому что она не сможет взглянуть ему в лицо.

Она потеряла его ребенка; нечего и думать, что Паоло сможет простить ее. Еще одну сцену ей не вынести, только не теперь. Кроме того, в этом нет смысла.

Нет больше повода затягивать фарс их брака, нет ничего, связывающего их вместе, и уж конечно, не стоит воображать, что предложение Паоло сохранить семью остается в силе. Элен опять подвела его, и чем скорее она уберется, тем скорее он сможет найти себе настоящую жену. Тем скорее найдет кого-то, кого действительно полюбит.

Когда Элен собирала со стола кое-какие мелочи, на глаза ей попалось хрустальное пресс-папье в виде сердца, которое Паоло подарил ей в Нью-Йорке. Она взяла пресс-папье в ладони. Сердце ее сжалось при воспоминании о дне, когда Паоло его купил. Он держался так сурово, настоял на громадной сумме, потраченной на кольцо, хотя она никак не чувствовала себя невестой, а потом удивил ее, подарив это сердце. И Элен понадеялась, что все устроится. Ничего не получилось. Слишком много путаницы в их отношениях, слишком мало любви.

Во всяком случае, он хоть сможет дать ход бумагам, подписанным ими обоими много месяцев назад. Освободится от нее. Неудобства позади, обмана больше не требуется.

Элен осторожно вернула пресс-папье на стол, провела пальцем по его округлым бокам. Не стоит брать с собой что-то, что будет напоминать, вызовет сожаления. Она поступает правильно. И выбора нет. Паоло не захотел бы, чтобы она осталась.

Она сняла кольца — простенькое обручальное и блистающее роскошными бриллиантами кольцо для помолвки. Кожа под ними была светлее, чем везде, — сказывался итальянский загар. Элен рассеянно потерла ее, словно пытаясь стереть всякий след о прошлых нескольких месяцах. Положила кольца рядом с пресс-папье. Что бы они ни сказали о ней после отъезда, но алчной дрянью, загребающей все подряд, не назовут.

При мысли, что придется оставить Кармеллу без предупреждения, у Элен вырвалось рыдание. Не следовало бы, но она знала, что, если попытается попрощаться, та заставит ее дождаться Паоло и убедить добрую женщину будет невозможно. Кармелла не поймет, потому что не знает правды, а время говорить ей не самое подходящее.

Покончив со сборами, Элен подперла пресс-папье письмо для Паоло. Бросила последний взгляд на комнату, где была счастлива с Паоло, по крайней мере в постели. У нее остаются хорошие воспоминания, замечательные воспоминания.

Но пора заказывать такси. Элен подняла трубку как раз тогда, когда телефон начал звонить. Неужели Паоло? Что сказать?

С бьющимся сердцем она поднесла трубку к уху, но там был женский голос. В потоке итальянских фраз Элен уловила имя Паоло.

— Прошу прощения, — произнесла она по-английски, даже не пытаясь прибегнуть к своему сомнительному итальянскому. — К сожалению, Паоло в настоящий момент нет. Что-нибудь передать?

На том конце помолчали.

— Это… Элен?

Элен онемела. Откуда незнакомка знает домашний номер Паоло, не указанный в справочниках, а тем более знает ее имя? Есть только одна женщина…

— Назовитесь, пожалуйста, — сказала она наконец, пытаясь говорить спокойно, хотя пальцы ее побелели, сжимая трубку, а в ушах стоял гул.

— Это Сапфир Клем.., то есть… — женщина нервно рассмеялась, — то есть просто Сапфи. Я старая знакомая Паоло и хотела бы с ним поговорить.

О боже! Элен закрыла глаза, ухватившись свободной рукой за стол. И что ей стоило уйти пораньше…

Сапфир Клеменджер, та женщина, на которой он бы давно женился, если бы не маленькое осложнение в виде уже имеющейся жены. Женщина, которую Паоло любил.

Но откуда Сапфир знает об Элен?

И почему звонит на виллу Паоло?

Разве что Сапфир нужна помощь, чтобы спастись от Халеда? К кому еще ей обратиться?

Вот он — шанс исправить совершенное двенадцать лет назад. Наладить отношения между Паоло и Сапфир. Они заслуживают счастья.

— Мне очень жаль, — произнесла Элен в трубку. — Паоло не будет дома допоздна, вы не можете позвонить попозже?

— Не смогу, — ответила Сапфир. — Я вот-вот сяду в самолет на Милан. Очень приятно слышать, что он там будет. Передайте ему, пожалуйста, что я в пути.

Элен положила трубку на место, оперлась обеими руками о стол. Хорошо, что Сапфир приезжает. По щеке скатилась слеза. Ее собственное разбитое сердце — не причина оставлять Паоло несчастным. После всего, сделанного им для нее, он заслуживает своего шанса на любовь.

Она снова сняла трубку, на своем хромающем итальянском заказала такси и выскользнула из дома.

Она ушла. Второй раз она покидает его, оставив лишь несколько строк объяснений. Чувство вины за то, что он оставил ее, когда должен был быть рядом, что, может, стал причиной несчастья из-за своих сексуальных притязаний, — все это чувство испарилось, когда Паоло пробежал глазами записку.

"Паоло, я не могу остаться после того, что произошло. Мне так жаль малыша. Знаю, что значил для тебя этот ребенок, но, возможно, оно и к лучшему. Теперь нет нужды притворяться. Спасибо тебе огромное за то, что спас меня много лет назад и терпел все эти годы. Прости, но я ничем не могу отблагодарить тебя, хотя ты заслуживаешь благодарности.

Прощай,

Элен".

Отчаяние, ярость и мука смешались в диком реве, вырвавшемся у Паоло из глотки. Как она смеет говорить, что это к лучшему?

Его ребенок мертв! Как трагедия может быть к лучшему?

Может быть, для нее. Ей хотелось отделаться от него как можно скорее, вернуться к своей уютной жизни и идеальной карьере. Выкидыш случился как нельзя кстати…

И он воображал, что она его любит! Убедил себя, что сам ее любит. Он был, должно быть, не в себе.

А она не могла дождаться возможности уехать.

Ничего себе любовь.