Взрываться

Глава 8 Мэдди

Пятница накануне Дня святого Валентина – идеальный вечер для ужина с родителями. Я все еще одинока, и мне предстоит встреча с матерью, которая слишком беспокоится о моей личной жизни или, точнее, о ее отсутствии. К тому же я не видела Грейсона с той неловкой, но очень горячей ссоры, которая произошла между нами у Сиенны.

Это случилось больше трех недель назад, и я старалась забыть о нем и о том злополучном поцелуе. Даже сходила на несколько свиданий, но ни одно из них не вызвало искры. Мне было до смерти скучно слушать, как парни неторопливо обсуждали свои рабочие или финансовые вопросы, я еле подавляла зевоту. Я все еще переживала из-за того, что попросила Грейсона, большого и грозного мафиози, беречь себя. Не знаю, о чем я думала в тот момент, но это было слишком личное.

Я быстро надеваю черное трикотажное платье с высоким воротом, дополняя его колготками и кожаными сапогами на каблуках. Затем наношу немного туши.

Я потратила почти час на выпрямление волос, которые такие длинные и густые, что на это всегда уходит много времени, но не могу же я позволить своей матери смотреть на меня свысока. Если я буду выглядеть идеально, у нее останется меньше поводов для придирок. Эх, и зачем я согласилась на все это?

Я допиваю последние капли просекко, и пузырьки приятно покалывают мой язык. Этого количества игристого должно хватить, чтобы выдержать сегодняшний вечер.

Телефон на стойке пищит, водитель такси уже ждет меня снаружи. Желая поскорее закончить этот вечер, я вздыхаю и, схватив сумочку и кожаную куртку с барного стула, направляюсь к выходу.

Поездка до ресторана Ля Браззери в центре города проходит быстро и без каких-либо происшествий. Прохладный воздух обволакивает тело, заставляя дрожать, когда я наконец распахиваю стеклянную дверь. Внутри меня сразу встречает жизнерадостная девушка. Ее улыбка кажется слишком яркой для моего настроения, ведь все, что я чувствую, – это страх и беспокойство.

– Добрый вечер, мисс! У вас заказан столик? – спрашивает она, постукивая пальцем по своему айпаду.

Я осматриваю зал и сразу замечаю родителей, которые сидят в самом центре. Отец радостно улыбается и приветственно машет мне рукой, а мама, оторвавшись, как я полагаю, от винной карты, поднимает голову и сразу же ее опускает.

Отличное начало.

Я улыбаюсь отцу, поднимаю руку и шевелю пальцами, а затем снова обращаю взгляд на хостес.

– Я встречаюсь здесь с родителями, – говорю я, указывая на них, и девушка с улыбкой провожает меня к столику.

Официант отодвигает для меня стул из темного дерева, и я осторожно сажусь, аккуратно положив сумочку и пальто на стул рядом. Место, где должен был сидеть мой спутник.

– Привет, дорогая, ты прекрасно выглядишь! – говорит папа, легонько подталкивая маму локтем, словно хочет, чтобы она тоже обратила на меня внимание.

– Привет, – произношу я, пытаясь скрыть раздражение в голосе.

– Как у вас дела с Грегори? Почему ты его не пригласила? – спрашивает мама высоким, пронзительным голосом, и я сжимаю переносицу, ожидая, что вот-вот в голове вспыхнет пульсирующая боль.

Зачем я вообще рассказала ей о нем? О, подождите, я ведь всегда стараюсь произвести на нее впечатление.

– Мам, мы сходили всего на несколько свиданий, и я пока не знаю, что будет дальше. Он милый и хороший парень, но я не уверена, что это серьезно.

– О, Мэдди, перестань витать в облаках. «Милый парень» – это ведь совсем неплохо, это стабильность, которая тебе подходит. В конце концов, ты же всего лишь визажист.

– Кэрол! – восклицает отец, глядя на меня с извиняющимся выражением лица.

– А что? – Она пожимает плечами, сохраняя невозмутимый вид.

Папа всегда старался меня защитить, но нужно отдать должное маме – она очень настойчива. Я не хочу, чтобы они ссорились из-за меня, однако папа всегда любил меня такой, какая я есть.

– У меня своя студия макияжа и собственная квартира, большое вам спасибо, но у меня все хорошо, – резко отвечаю я, чувствуя, как внутри закипает гнев.

Внезапно через открывающуюся дверь в ресторан врывается прохладный ветер, за которым следует фальшивый смех, привлекающий мое внимание. Не в силах сдержаться, я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на его источник, и от уведенного у меня перехватывает дыхание. В зале становится душно, как в сауне. Каждый чертов раз, когда я вижу его, мое сердце начинает бешено колотиться, как бы я ни старалась успокоиться.

Девушка, стоящая рядом с Грейсоном, выглядит как модель. На ней платье с глубоким декольте, из которого почти вываливаются искусственные сиськи, и она нежно проводит рукой по его мощному бицепсу. Я же не могу оторвать взгляд от Грейсона, который выглядит просто великолепно в своем черном, сшитом на заказ костюме. Дорогая ткань обтягивает его тело, демонстрируя рельефные мышцы, а белоснежная рубашка оттеняет загорелую кожу и короткие песочные волосы. Я пытаюсь отвести глаза, но не могу.

Как завороженная, я наблюдаю за тем, как Грейсон наклоняется и шепчет что-то на ухо своей спутнице, а потом поднимает голову и смотрит прямо на меня. Я закатываю глаза, но он лишь улыбается в ответ, и этой улыбки достаточно, чтобы мои трусики намокли.

Не желая доставлять ему удовольствия от осознания того, что я пускаю по нему слюни, я отворачиваюсь и обращаюсь к матери. К черту его самого и его глупую, притягательную улыбку! Я тянусь к меню, открываю его, пытаясь скрыть смущение, и понимаю, что в данный момент мне не под силу с ним справиться.

Я слышу позади тяжелые шаги и раздражающий смех, от которого мне кажется, что из ушей вот-вот пойдет кровь. Чем ближе Грейсон подходит к нашему столику, тем больше электрических разрядов пробегает по моему телу. Как бы случайно я вытягиваю ногу из-под стола, и Грейсон, споткнувшись о нее, чуть не падает на стол. От силы удара его ладоней о столешницу столовые приборы взлетают в воздух.

– Что происходит? – обеспокоенно восклицает мама, а я изо всех сил стараюсь сдержать смех.

Я все еще прячу лицо за меню, но мне не нужно смотреть на Грейсона, чтобы понять: он хочет меня убить.

– О, простите, сэр, я не знаю, обо что вы споткнулись. С вами все в порядке? – в недоумении спрашивает официантка.

Медленно опуская меню, я оказываюсь лицом к лицу со своим заклятым сногсшибательно красивым врагом.

Его челюсть слегка подергивается, когда он смотрит на меня, приподняв бровь.

– Ну здравствуй, солнышко, – говорит он, растягивая слова.

– Грейсон, – приветствую его я, стараясь сохранять нейтральный тон.

Я ожидаю, что он рассердится, но вместо этого замечаю его голодный взгляд, блуждающий по моему телу. Грейсон наклоняется вперед, и, когда его лицо оказывается всего в нескольких дюймах от моего, я чувствую, что не могу дышать, а сердце колотится так сильно, что, кажется, вот-вот вырвется из груди. Грейсон нежно касается губами моей щеки, и мне приходится приложить все усилия, чтобы не застонать. Наконец он выпрямляется, и я с облегчением выдыхаю, когда он покидает мое личное пространство.

– Прошу прощения за свою неловкость. Я не знаю, что случилось, и не хочу мешать вам ужинать, – говорит он с улыбкой, обращаясь к моим родителям.

Облокотившись на стол и подперев подбородок рукой, я одариваю его очаровательной невинной улыбкой, однако внутри меня бушует гнев, и я едва сдерживаю желание наброситься на него и стереть эту ухмылку с его лица.

Грейсон удаляется вместе с девушкой, которая не отходит от него ни на шаг, а взволнованная официантка принимает у нас заказ. Я выбираю стейк с картошкой и различными гарнирами, время от времени украдкой бросая взгляд на Грейсона.

– Если ты и дальше будешь встречаться с такими мужчинами, то никогда не найдешь того, кто с тобой останется. Сколько уже было свиданий, и все безрезультатно! Мне стыдно за тебя. – Мать усмехается, нарушая мой ступор. У меня нет сил возражать ей, я слишком занята тем, чтобы не расплакаться, а она не выносит слез.

– Прошу прощения, мне нужно в туалет.

Это означает, что придется пройти мимо флиртующего Грейсона. Вот бы этот человек не имел для меня никакого значения, а его поцелуй не был лучшим в моей жизни!

Когда я встаю, папа сжимает мою руку, и этого жеста достаточно, чтобы в уголках глаз начали скапливаться слезы. Несмотря на то что мы уже много лет живем отдельно, мама по-прежнему знает, как причинить мне боль. И я позволяю ей это делать, потому что отчаянно хочу показать, какая я особенная. Я опускаю голову и быстро прохожу мимо столика Грейсона. Не знаю, сколько еще смогу сдерживать свои чувства, но я больше не могу отрицать, что ревную. Мне завидно, что он трахается с кем угодно, только не со мной.

Оказавшись в безопасности уборной, я закрываюсь в кабинке и с облегчением выдыхаю. Мне так нужна минутка покоя перед тем, как мама начнет готовить новое испытание.

Этот вечер за ужином в кругу семьи дается мне с большим трудом. А тут еще и Грейсон со своими манящими, притягательными губами. Его усмешка, когда он флиртует с женщиной, которая является моей полной противоположностью, вызывает у меня раздражение. Неужели она ему нравится? Эта новость не должна была меня ранить, но что есть, то есть.

Шум открывающихся и закрывающихся дверей отвлекает от размышлений, и я прижимаюсь спиной к дверце кабинки.

– Солнышко, ты здесь? – спрашивает Грейсон, и от его глубокого голоса по моему телу бегут мурашки.

Я не могу позволить ему увидеть меня в таком состоянии, и лучше бы он не приходил сюда, чтобы посмеяться. Прежде чем показаться перед ним, я надеваю привычную маску стервы и медленно открываю дверь. Это единственный способ защитить свое сердце.

– Чего ты хочешь, Грейсон? – спрашиваю я, выходя из кабинки, и тут же сталкиваюсь с его широкой грудью.

Для женщины я довольно высокого роста, но Грейсон по сравнению со мной кажется настоящим великаном. Его рост составляет около шести футов четырех дюймов, и он возвышается над большинством людей, излучая силу и властность. Я отстраняюсь и поднимаю подбородок, чтобы заглянуть ему в глаза, и, к своему удивлению, замечаю в них беспокойство.

– Когда ты выходила из-за стола, мне показалось, что ты вот-вот расплачешься. Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке. – Он поднимает руки в знак капитуляции. – Пожалуйста, не кричи на меня, я и так смущен, после того как ты подставила мне подножку перед моей дамой, – ухмыляется он.

Боже, ну и придурок. Но какой красивый! Когда он улыбается, у меня внутри все переворачивается, а трусики намокают. Я сжимаю бедра, неловко переминаясь с ноги на ногу. Вот как он действует на меня, когда входит в мое личное пространство. Его пряный аромат будоражит все мои чувства, а желание разливается по венам, вступая в опасный симбиоз с гневом и ревностью.

– Это была случайность, – пожимаю я плечами, стараясь отвести взгляд, но Грейсон, не дав мне этого сделать, прижимает указательный палец к моему подбородку и наклоняется так, чтобы наши лица оказались на одном уровне.

В его глазах я замечаю вспыхнувший голод, и с каждым мгновением, пока он наклоняет свою голову к моей, мое дыхание становится все более тяжелым.

Нет, Мэдди, он встречается с другой женщиной.

Я закрываю глаза и отворачиваюсь от него, но Грейсон делает глубокий вдох и касается губами моего уха, нежно лаская чувствительную кожу.

– Я не думаю, что это была случайность. Скорее всего, ты просто немного ревнуешь.

Он прав.

Мозг кричит, чтобы я убежала, послала его ко всем чертям и забыла, но в памяти до сих пор звучат слова моей мамы о «милом парне».

Я снова поворачиваюсь к нему, и наши губы оказываются всего в одном дюйме друг от друга.

– А если и так? – спрашиваю я, прикусывая нижнюю губу.

– Я всегда думал, что ты бы не стала со мной спать, даже если бы я был последним мужчиной на планете. Я отчетливо помню, как ты произнесла эти слова за обеденным столом в прошлое Рождество, перед тем как пригрозить ударить меня ножом, если я еще раз к тебе прикоснусь, – с усмешкой говорит он.

– Верно, – говорю я, но понимаю, что мой ответ звучит не слишком убедительно, потому что голос прерывается на полуслове.

– Тогда почему ты покраснела? Я настолько тебя разозлил или ты просто хочешь меня?

– И то и другое, – честно отвечаю я, и его брови удивленно приподнимаются.

Я никогда не была честна с собой, если дело касалось моих чувств. Весь прошедший год я старательно отталкивала его, надеясь, что Грейсон оставит меня в покое и мои чувства сойдут на нет. Но этого не происходило.

Внезапно Грейсон обнимает меня за талию и притягивает к себе.

– Это плохая идея, солнышко, – хрипит он.

– Я знаю. – Я обнимаю его за шею и нежно улыбаюсь, а Грейсон, глядя на меня, облизывает губы.

О, этот рот!

– Ты же знаешь, что я не хожу на свидания.

– Ну, увидев тебя сейчас на свидании, позволю себе не согласиться, – возражаю я.

– Мэдди, ты же понимаешь, о чем я, – говорит он, тяжело вздыхая.

Я медленно убираю руки с его шеи, но Грейсон успевает перехватить их прежде, чем я – коснуться его груди.

– Послушай, все в порядке. Давай забудем и вернемся к нашей взаимной неприязни. Так будет проще.

– Но, солнце, проблема в том, что в эту игру играет только один из нас. Мои чувства к тебе совершенно противоположны. Я постоянно думаю об этих идеальных губах и упругих сиськах. Каждый раз, когда ты злишься на меня, все, чего я хочу, – это заткнуть членом твой очаровательный ротик. Однажды я уже позволил тебе оттолкнуть меня, и, если мы снова начнем сближаться, не думаю, что смогу остановиться.

Его заявление заставляет меня похолодеть. Все это время Грейсон отталкивал меня по той же причине, по которой я отталкивала его: ему нравится выводить меня из себя.

– Но я хочу этого. Покажи, что ты можешь, здоровяк.

В следующее мгновение я оказываюсь прижатой спиной к кафельной стене.

– Ты должна меня бояться, Мэдди. Ты знаешь, кто я и чем занимаюсь, и все же ты не можешь меня не дразнить. Это просто глупо, – усмехается он, поднимая платье и хватая меня за бедра.

Он впивается пальцами в мою плоть, приподнимая и прижимая меня к стене. Я обвиваю его ногами и чувствую, как его возбужденный член трется о мое самое чувствительное местечко. От этого прикосновения с моих губ срывается стон.

– Солнышко, попроси меня остановиться. Скажи, что это плохая идея.

Он внимательно смотрит мне в глаза, словно ожидая, что они все скажут за меня, но не находит там нужных слов.

– Не могу, не смей останавливаться.

Кажется, что мы смотрим друг на друга целую вечность. Слышно только наше тяжелое дыхание, а его член буквально подергивается от напряжения.

– Только не говори, что я тебя не предупреждал.

В ответ на его слова я шумно выдыхаю, и в тот же миг его губы накрывают мои. Поцелуй быстро становится страстным. Грейсон словно захватывает мой рот, проникая в него языком, а я запускаю пальцы в его волосы. Он стонет, и я чувствую, что не могу дышать, но в этот момент мне все равно. Особенно когда его грубая рука обхватывает мое лицо, а зубы прикусывают губу.

– Ой!

– Замолчи, детка, тебе ведь это нравится, – шепчет он, дразня меня, и снова приникает к моим губам.

Я сильнее прижимаюсь спиной к стене, и Грейсон хватает меня за ягодицу другой рукой.

– Боже, твоя попка чертовски идеальна, и я не могу дождаться, когда смогу насладиться ею, – шепчет он мне на ухо, и я не в силах сдержать стон.

Ммм, он любитель попок.

Он сжимает мои ягодицы, а затем медленно поднимается вверх, и я вздрагиваю, когда его пальцы касаются обнаженной кожи над колготками.

– И именно сегодня ты решила одеться по погоде, – хмыкает он, пробираясь под резинку и нежно обхватывая через атласные стринги мою пульсирующую киску. – Черт, солнышко, ты уже готова для меня, – шепчет он, уткнувшись лицом в мою шею и оставляя на ней жадные поцелуи.

Я запрокидываю голову, чтобы облегчить ему доступ, совершенно забыв о том, где мы находимся. Грейсон сдвигает мои трусики в сторону и, проникнув пальцами между нежными складками, начинает медленно ласкать меня. Мои глаза закатываются от этих божественных ощущений.

– М-м, да, продолжай, – шепчу я, двигая бедрами в такт его ласкам. – О, блять! – вырывается у меня, когда он погружает в меня два пальца.

Мышцы моего влагалища сжимаются вокруг них, и Грейсон накрывает ладонью мой рот, чтобы заглушить стоны.

– Хотя бы раз закрой свой милый ротик, – шепчет он, убирая руку, и я киваю в знак согласия. – Я серьезно. Иначе мне придется использовать другие методы, чтобы заставить тебя замолчать.

Эти слова и настойчивый тон вызывают волну удовольствия в самой глубине моего существа. Он ускоряет движения пальцев, и мне приходится так сильно закусить губу, чтобы не издать ни звука, что я даже боюсь, не прокусила ли ее.

Грейсон нежно ласкает мой клитор большим пальцем, а затем вновь погружается в мое тело. Комнату наполняет хлюпающий звук, когда он входит и выходит из меня, и я подхожу так близко к оргазму, что уже готова сказать ему об этом, но он внезапно касается губами моего уха.

– Я чертовски голоден, – он говорит полушепотом, почти рыча, – и хочу узнать, какова ты на вкус. Обслуживание здесь слишком медленное.

Он внимательно осматривает комнату, словно чувствует мои внутренние сомнения относительно нашего местонахождения. Его руки возвращаются к моим бедрам, и он призывает меня снова обнять его за талию. Грейсон подводит нас к входной двери, и я прижимаюсь к ней спиной. Я вопросительно смотрю на него, а он отвечает своей сексуальной ухмылкой.

– Положи ноги мне на плечи, – говорит он, ставя меня на трясущиеся ноги, и опускается передо мной на колени.

Я встречаю его страстный взгляд и подчиняюсь приказу, но внезапно чувствую неуверенность. Однако Грейсон не позволяет мне долго раздумывать и, задрав мое платье, быстро снимает колготки и трусики.

– Черт возьми, никогда больше не надевай колготки, – говорит он, снимая сапог сначала с одной моей ноги, а затем с другой вместе с колготками и нижним бельем.

Он вновь устраивается между моих ног, подхватывает сначала одну, затем другую и кладет себе на плечи. Я прислоняюсь спиной к двери, но вес моего тела приходится на его плечи, и, чтобы удержаться, мне приходится упираться руками в крашеное дерево.

– Боже, ты даже не представляешь, сколько раз я мечтал об этом, – говорит он, осыпая поцелуями внутреннюю поверхность моих бедер.

Внезапно его язык касается моего клитора, и он начинает ласкать его, чередуя облизывания и посасывания. Его пальцы снова проникают внутрь и застают меня врасплох, но их скольжение дарит удовольствие, и, вспомнив первое правило, я прикусываю предплечье, чтобы заглушить стоны. Давление внизу живота нарастает, кровь стучит в ушах, а тело охватывает жар. Закрыв глаза, я позволяю этим ощущениям волнами прокатиться по телу.

– Глаза на меня. Смотри, как я поглощаю тебя, пока ты кончаешь мне на лицо, – говорит Грейсон, и его дыхание касается моей киски.

Я встречаюсь взглядом с его пронзительно голубыми глазами, в которых отражается чистый голод. Затем он втягивает мой клитор в свой рот, и меня накрывает волна восторга. Мышцы влагалища сжимаются вокруг его пальцев, пока он с упоением наслаждается моим оргазмом.

– О боже, Грейсон! – восклицаю я. К черту правила, я тоже наслаждаюсь каждой секундой.

Он замедляет темп, а я, тяжело дыша, прижимаюсь к двери.

Черт возьми.

Меня захлестывает ощущение пустоты, когда я чувствую, как он медленно вынимает пальцы, осторожно опуская меня на дрожащие ноги. Я полностью дезориентирована. Грейсон аккуратно одергивает мое платье, затем поднимается на ноги, но остается в дюйме от меня. Заправив мои волосы за ухо, он нежно касается моих слегка припухших губ своими, еще хранящими сладковатый привкус моих соков.

– Я-я…

Мне трудно выразить свои чувства словами, поэтому я просто обхватываю его внушительный член через штаны и спрашиваю:

– А что насчет тебя?

– Ты считаешь, что все это было лишь ради твоего наслаждения?

Его смех эхом разносится по пустой комнате, а у меня в животе порхают бабочки.

– Мы можем повторить это, солнышко. Тогда ты сможешь делать со мной все, что пожелаешь, – говорит он, проводя рукой по лицу и прерывисто дыша.

Что же, черт возьми, происходит?

Я обнимаю его за шею и притягиваю к себе для нежного поцелуя. Однако он быстро отворачивает голову, и мои губы касаются только его щетинистой щеки.

– Что за хрень, Грейсон? Ты только что вытрахал из меня все слова, а теперь отказываешься от гребаного поцелуя. Ты серьезно?

На его лице появляется обида, когда я упираюсь рукой ему в грудь, чтобы оттолкнуть его, но он не двигается с места.

– Отойди, Грейсон. Все в порядке, мы больше не будем этим заниматься. Я поняла, у тебя, вероятно, действует правило одноразового использования и я свой билет уже потратила. Плакать не буду. Возвращайся к своей свиданке, можешь присунуть ей, чтобы кончить.

Я наклоняюсь, чтобы поднять с пола свою одежду и сапоги, а затем стремительно прохожу мимо него к кабинкам.

– Блять, – бормочет Грейсон, но я лишь закатываю глаза и продолжаю идти вперед.

Я распахиваю дверь кабинки и вхожу внутрь, намереваясь закрыть ее за собой, однако Грейсон, опережая меня, кладет на нее свою сильную руку и удерживает открытой. Его глаза светятся безумным огнем.

– Убирайся.

– Нет, – отвечает он.

– Между нами все кончено.

– Мэдди, я хочу тебя, – говорит Грейсон, прижимаясь ко мне всем телом. – Не сомневайся в этом.

– Тогда почему мне нельзя тебя поцеловать? – спрашиваю я, и он отступает на шаг назад.

– Это сложно, солнышко.

– Я не люблю сложности.

– А я думаю, что любишь, но сейчас позволь мне все упростить, – шепчет он, приблизив свое лицо к моему.

Грейсон берет в ладони мои пылающие щеки, и по моей шее пробегает дрожь. Закрыв глаза, я растворяюсь в его мягких поцелуях. Наши губы переплетаются в чувственном танце. Вот бы это было навсегда.