Я буду рядом (СИ)

Глава 14.

Глава 14.

Витька проснулся ближе к вечеру. Мальчонка поднялся, протер кулачками свои глазки и внимательно посмотрел на Максима, который присел перед его кроваткой на корточки.

- Здравствуй, сын. Извини, мы слишком долго не виделись.

- Папа, - сказал Витя, продолжая рассматривать его.

Он был такой серьезный, что Макс невольно улыбнулся, такой вот маленький мужичок. Витька не капризничал, а поднялся, сам взял свою одежду и с детской неловкостью стал одеваться. Макс наблюдал за ним и продолжал счастливо улыбаться.

- Ты кушать хочешь? – спросил Максим, лихорадочно соображая, чем можно кормить маленьких детей.

- Да, касу. Мама вечелом валит мне касу, с колеткой, - на полном серьезе кивнул мальчишка.

- Ну пойдем, что-нибудь придумаем, - ответил Макс, лихорадочно соображая, что значит «колеткой».

Максим взял сына за руку, и они подошли к кухонному уголку, инспектируя холодильник и полки шкафчиков. Они вместе варили кашу, нашли «колетку», которая оказалась вкусной куриной котлеткой, достали еще йогурт, потом вместе ели, мыли посуду. Потом Витька стал показывать Максу свои игрушки. Через пять минут они оба ползали по полу, гоняя свои машинки по «гоночному кругу», нарисованному на плотных листах картона, сталкиваясь машинками и смеясь. Макс умирал от счастья, ему давно не было так хорошо, он никак не мог поверить в то, что у них с Таней есть такой замечательный сын. Он обнимал его, валялся с ним в обнимку по полу «колбаской», от чего сын звонко смеялся, дышал его детским вкуснейшим запахом и вновь млел от счастья.

После десяти вечера Витька стал клевать носом. Макс напоил его молоком с печеньками, помог переодеться в ночную пижамку с жирафиками, потом вместе читали сказку. Это было такое счастье, что у Макса перехватывало горло от слез. Он вновь и вновь прижимал ребенка к своей груди и целовал его макушку. О том, что их дочери могло бы быть уже шесть лет, старался не думать.

Телефон продолжал надрываться. К Инессе подключилась мать, которая засып а ла его сообщениями с требованием немедленно перезвонить и прекратить трепать ей нервы. Утром Витька проснулся рано и пришел к Максу на диван, лег рядом. Это было такое блаженство, прижать к себе теплое тельце сына, что у Макса снова забилось сердце с неимоверной скоростью.

Они снова вместе приготовили завтрак, поели.

- Витька, предлагаю такой вариант, - как со взрослым начал говорить Максим и видел, что сыну это нравилось, который на полном серьезе сдвигал свои бровки, кивая в знак согласия. Как же он сейчас был похож на него. - Сейчас мы заедем в одно место, я возьму кое-какие вещи, потом мы поедем ко мне на работу, я попрошу одного важного дядю, чтобы меня отпустил в отпуск. А потом мы поедем к маме, узнаем, что нам расскажет врач.

- А потом?

- А потом мы поедем гулять. Ты хочешь гулять?

- Да! – на мордашке сына искрилась неподдельная радость.

Еще вчера Максу пришлось испытать настоящий «детский» допрос, где папа был так долго и не приходил к ним. Про дядю Борю мальчишка сказал, что «он мой дедуська, всегда маме помогай, игяй со мной, из садика забияй». Макс слушал детский не всегда понятный лепет и на душе стало легче – этот Борис Трубников был всего лишь другом.

Когда он вместе с Витькой, которого держал на руках, боясь отпустить хотя бы на миг, пришел к себе домой, к нему сразу же выбежала Инесса, которая замерла, когда увидела Максима с ребенком на руках.

- Максик, это что?

- Это мой сын. И ты не забыла? Я просил не называть меня Максиком.

- Откуда у тебя сын? – лицо Инессы сначала побледнело, потом покрылось красными пятнами.

- Ты не знаешь, откуда берутся дети?

- Откуда у тебя сын? Кто его мать? - она начинала впадать в истерику и кричала все громче и громче. – Я не потерплю в своей квартире каких-то детей. Унеси его туда, откуда принес!

- Закрой рот, - тихо произнес Макс. – Ты мне не жена и устраивать мне истерики не советую. И это квартира моя. Если до тебя это не дойдет, то сейчас соберешь свои вещи и свалишь отсюда, чтобы я больше тебя не видел.

- Ты? Ты что говоришь? Тебе какой-то ребенок не известно от кого важнее меня?

Она продолжала кричать, не замечая ничего вокруг.

- Ты не поняла? И не услышала меня?

Инесса продолжала бегать вокруг Макса, кричала и требовала убрать из квартиры этого ребенка. Макс сильнее обнял своими ручками шею мужчины, прижался всем телом, с испугом глядя на Инессу. Макс осторожно посадил мальчика на свою постель, открыл шкаф и стал доставать свои вещи, складывая их в большую дорожную сумку. Потом он взял сына на руки, перешел в кабинет, стал собирать свой рабочий ноут, доставал необходимые ему записи.

- Ты куда собрался, - вновь закричала Инесса, заметив его сборы.

Макс не стал ей ничего отвечать, хотя в груди уже распрямлялся гнев. Еще немного и он просто вышвырнет эту истеричку за шиворот из квартиры. Останавливало только присутствие сына, которого он мог напугать своей яростью. Не дождавшись ответа, Инесса выбежала в кухню и стала звонить Наталье Ивановне. Максу было все равно, что там говорила любовница, он не слушал. Он старался закончить здесь дела как можно быстрее, чтобы не напугать сына.

Собрав сумки, Макс повесил большую на плечо, сумку с ноутом и документами взял в руку, а вторую руку протянул Витьке.

- Пойдем, боец. У нас еще много дел впереди.

Когда Макс открыл дверь, из кухни выскочила Инесса.

- Ты куда собрался, ты когда вернешься? Максик, ответь мне!

Но мужчина молча вышел из квартиры и поспешил к лифту. Инесса стояла в проходе двери и продолжала кричать на весь подъезд. Лифт подошел быстро, Витька первым забежал в него. Они уже подходили к машине, которую пришлось оставить на стоянке между домами, к ним подбежала запыхавшаяся Наталья Ивановна, которая явно спешила.

- Максим, стой, кому говорю, стой, - крикнула она, подбегая к ним.

Максим открыл заднюю дверь своей машины, закинул на сиденье сумки и стал аккуратно усаживать сына в автокресло, стараясь прикрыть сына спиной, чтобы мать не достала его.

- Максим, кто это? – мать требовательно смотрела на сына и пыталась разглядеть ребенка. Она увидела его лицо, охнула и прикрыла рот рукой. – Это? Да?

- Да, мама. Это мой сын Виктор. Прошу прощения, мы спешим.

- Но как? – она ошарашенно переводила взгляд с сына на внука. – Это Татьянин?

- Это наш сын. И предупреждаю, если скажешь хоть одно плохое слово, я просто уйду, я забуду, что у меня есть мать и ты меня никогда не увидишь, - сказал Максим, сел за руль и завел двигатель.

Максиму пришлось какое-то время успокаивать себя, держал себя в руках, чтобы не сорваться. Он доехал до своего офиса, с сыном на руках, который крепко держался за его шею, поднялся на свой этаж, зашел к генеральному.

- Прошу месяц отпуска. По семейным обстоятельствам.

- Сын? Откуда? – удивленно поднял брови генеральный.

- Как и все дети – от любви мужа и жены. Так что на счет отпуска? Я четыре года там не был.

- Хорошо, оставь заявление секретарю. А мать где? – генеральный кивнул на Витьку.

- В больнице.

Генеральный вздохнул, Максим поспешил выйти. Он шел к своему кабинету, ловя на себе вопросительные взгляды сотрудников и слушая гул голосов, которые обсуждали эту новость. Многие женщины кривили свои губки, понимая, что теперь получить его в свои лапки будет труднее. Как минимум к Максиму прилагается сын, а у сына есть мать. В своем кабинете он быстро написал заявление, потом собрал необходимые документы и ушел, оставив заявление изумленной секретарше, которая, как и все, была уверена в том, что она у Максима Юрьевича единственная и на верном пути, даря ему минуты расслабления.

Максим гордился своим сыном, который вел себя как маленький мужичок – не плакал, не капризничал, а молча наблюдал за происходящим.

- А сейчас мы поедем к маме, - сказал Максим, когда они снова оказались в машине.

- Ула! К маме! – закричал сын. – Мозно я потелую маму, когда плиедем?

- Обязательно, - улыбнулся Максим. Он и сам бы расцеловал Татьяну, но вряд ли она позволит.

В больнице их встретил врач, который сказал, что Татьяна останется в реанимации еще несколько дней, ее ввели в медикаментозную кому. Когда Максим дернулся от такой «новости», доктор успокоил, что все будет хорошо и предложил подойти через два дня, раньше пока делать нечего, их все равно к маме не пустят.

Витька расстроился и даже собрался заплакать, когда их не пустили к маме, но Максим снова взял его на руки и успокоил.

Дальнейший день прошел для них в прогулке по парку, походе в уютное кафе, во время которого Максим все больше и больше узнавал о сыне. Говорить о Татьяне он не решился, мальчишка сразу же начинал куксится.

Два дня пролетели быстро. Максиму было в радость общаться с сыном. Он даже познакомился с соседкой Татьяны по лестничной площадке, женщиной лет пятидесяти, которая вышла из своей квартиры, когда они вернулись домой.

- Это мой папа! – гордо заявил Витька. – Он дойго меня искай и насой. Мы с ним гуять ходии.

- Добрый вечер, не волнуйтесь. Я бывший муж Татьяны, а это наш сын. Могу показать паспорт.

- Хорошо, я Вам верю. Витенька очень похож на Вас. А Вы не знаете, когда будут похороны Бориса?

- Нет, не знаю.

- Жалко его, такой хороший мужчина. Для Татьяны был как отец, а Витюше дедушкой. Жалко его. Ведь ни на что не жаловался. А вот те на – сердце.

Она еще хотела поговорить, но Максим извинился и вошел в квартиру. Когда он накормил сына, выкупал его и уложил спать, достал телефон, в котором было уйма пропущенных звонков и сообщений. Большинство было от Инессы, около десятка от матери. Остальные были от сотрудников, которым так не терпелось узнать, куда делся начальник и откуда у него сын – ничего особенного, поэтому он никому не стал отвечать.

На третий день Максим вместе с сыном поехали в больницу. Татьяну уже перевели в палату. Врач сообщил, что прогнозы у нее отличные, но продержат в больнице долго.

Когда они вошли в палату, Витька вырвал свою ручку из ладони Максима и подбежал к Татьяне, залез на край постели, уселся рядом с ней, упал лицом ей на грудь, стараясь дотянуться до лица, чтобы поцеловать. Она была в сознании, увидела сына, и болезненная улыбка появилась на ее лице.

- Сыночек, солнышко мое, - шептала она, не стесняясь слез и гладила его по голове. – Сыночек. Я так боялась.

Потом она заметила Макса, который остановился в дверях и долго смотрела на него.

- Здравствуй, Танюша, - прохрипел он. – Мы вот с Витькой пришли.

- Мамоська! Мой папа насёйся, мы с ним гуяи, кусаи. Он хоёсый, он юбит меня, - заступился за отца сын.

- Посмотрим, - ответила Татьяна, прижимая сына к себе.

Максим осторожно подошел к стулу, стоящему у постели, присел.

- Тань, ты скажи, что надо принести. Я все сделаю. За Витьку не волнуйся, я с ним.

- Ты его к себе забрал? - в ее глазах забилась тревога.

- Нет, мы у тебя живем. Я подумал, что не стоит забирать ребенка в чужое для него место. Ты не против?

- Хорошо, - она устало закрыла глаза. – Да, мне кое-что надо будет.

Максим достал свой телефон, приготовился записывать в заметках, а потом просто нажал на запись аудио. Татьяна говорила, вспоминая, что ей надо, а Макс молил богов, чтобы она не прогнала его, простила, позволила быть с ними.

- Максим, ты не знаешь, где мой телефон? – спросила она.

- Нет. Мне передали только твою сумку и сумку с вещами Витьки.

- М-м-м-м. Он был у меня в руках, когда…, - она снова закрыла глаза.

- Я принесу тебе сегодня новый, попробую восстановить старую СИМку. Если надо.

- Спасибо. Надо. Не знаешь, что с Борисом?

- Похороны были вчера.

Он не успел договорить, как открылась дверь и вошел Виктор.

- Танюха, ты жива, - проговорил мужчина, глаза которого подозрительно заблестели. – А вот Борьку вчера похоронили. Меня пустили к тебе всего на минутку. Я завтра зайду, поговорим. Может тебе что-то надо?

- Нет, спасибо. Мне Макс все принесет, - она улыбнулась своему старому другу. – Я буду ждать.

Максим хотел бы еще побыть с Татьяной, но вошел врач и попросил всех уйти. Витька долго не хотел отпускать маму, пришлось Максу брать его на руки и успокаивать расхныкавшегося мальчишку. Татьяна тоже не хотела отпускать его ручку, но потом под суровым взглядом врача, отпустила и помахала сыну.

- Я буду тебя очень ждать.

Когда Макс с сыном и Виктором вышли из палаты, прошли в дальний конец коридора к лестнице.

- Значит – Виктор? – спросил мужчину, показывая глазами на мальчика.

- Да, Виктор Максимович, - улыбнулся Макс, прижимая к себе ладонью сына, который снова крепко обнял его за шею и всхлипывал.

- Ты мне лучше скажи, за что ты так с Таней? Я бы сейчас так бы врезал, но боюсь напугать тезку.

- Не стоит, я сам себя наказал так, что самому тошно. Никогда сам себе не отвечу, почему так получилось. И не прощу.

- А я могу тебе сказать почему. Потому, что ты слизняк, который привык, что за тебя все решает мамочка. Ты даже не слышал, когда Танька просила тебя уйти оттуда, где ей плохо и больно. Ай, да что с тобой разговаривать, - мужчина с досадой махнул рукой. – Мне Борис все о тебе рассказал, а вот Танька никогда не жаловалась на тебя, любила гада. Твое счастье, что я сразу приехать не смог, а то бы поговорил с тобой по-мужски.

Макс молчал, боясь посмотреть Виктору в глаза. А что сказать? Он прав – Макс слизняк, раз допустил все это, обидел любимую женщину, упустил свое счастье. И, наверное, этот разговор-пинок и нужен был Максу. В мозгу появилось решение всех проблем. И он больше никого не будет слушать. У него есть цель, он будет идти к ней.