Я иду за тобой на мягких лапах

ГЛАВА 17 — ЗНАКОМЫЕ ВСЁ ЛИЦА

Эльвейна.

Прошло почти две айны с тех пор, как мы оказались в Хрисантии. Поначалу новые впечатления отвлекали меня от собственных безрадостных дум. Веселой компанией мы осмотрели достопримечательности столицы, побывали во всех известных храмах, несколько раз купались в море. Для того нас возили в уединенную красивую бухту далеко за городом, где могла отдыхать лишь семья базилевса. Ну что сказать — Эрсинское море было прекрасным, совсем не похожим на наше Белое. Не лучше — просто другим.

В Рендале оно было прохладным даже летом. На границе гладких каменных отмелей росли стройные сосны и разлапистые ели. В бледных песках лежали гигантские валуны, серые, покрытые мхами. Чуть дальше, над бутылочно¬зелеными водами поднимались рифы — острозубые звери с открытыми пастями, полными пены. Купаться там было опасно, точнее — невозможно даже опытным пловцам. А здесь — прозрачные теплые волны тихо набегают на покатый берег, горячая галька пляжа жжет ноги, высокие берега покрыты пышными садами, кипарисовыми рощами и зарослями роз.

Небо в Эрсунне всегда оставалось ясным, безоблачным, лазорево-синим.

Разве что в полдень оно словно выгорало под слепящими лучами солнца. А на моей родине нежно-блистающий купол чаще всего затягивали облака — то легкие перистые, то низкие, серые, плотные, словно ватные одеяла. И вода в такие дни становилась пасмурной, темной.

Купалась я с наслаждением!

Плавала до одури, пока руки и ноги не отказывались слушаться хозяйку. Замерзнуть в теплой воде, думалось — невозможно. Однако я умудрялась довести себя до того, что выбиралась на берег почти ползком, покрытая гусиной кожей, вся синяя и трясущаяся от холода.

Линии бросалась ко мне с полотенцами и мягким халатом, отпаивала горячим чаем. Потом слуги накрывали столы, мы садились обедать. Слава богам, Ветраний с неодобрением относился к подобным выездам на природу и никогда не удостаивал нас своим высочайшим присутствием. Наши пикники проходили легко, весело, без дурных тягостных церемоний. Мы с Г ралентом, Вереной и Линии бегали по пляжу взапуски, прятались за кустами и в маленьких скальных гротах, вместе с эльфийскими фрейлинами играли в мяч.

Будь моя воля, проводили бы так каждый день, тем более, никого из местной прислуги Ульвиэль с собой не брала, и я могла обойтись без противной личины. И хорошо, что не брала — если бы кто-нибудь донес базилевсу, в каких одеяниях мы осмеливаемся плавать, разразился бы скандал. Дэйни доходчиво объяснила мне это, и Г ралент подтвердил ее слова. А между тем — мы все одевались очень пристойно даже по меркам Рендалы. Насколько мне известно, у эльфов и в Реотане над нашими купальниками смеялись бы, как над старомодными, а нас обозвали бы глупыми ханжами.

Больше всего я боялась, что базилевса в итоге разгневают наши частые прогулки, и он запретит единственную радость. Для меня — почти единственную. Хотя, если честно — не для меня одной. В царских палатах царила удушающая, смертная скука, куда там нашим северным обычаям! А я-то сдуру еще злилась на матушку, навязавшую мне постылую свиту. Все познается в сравнении! Оказывается, у меня была развеселая жизнь! Боже ж мой, как я жалела кузена и тетю. Ульвиэль на днях рассказала мне про детство и юность ее младшей дочери, что прошли в Эндоссе да в Митторне — столице Реотаны. Два чудесных города, где властвуют музы, утонченное веселье и чародейские науки. Я поразилась — как только угораздило Ланбэру выйти замуж за базилевса — деспотичного, тяжелого человека. Правда, случилось это давно — больше тридцати лет назад. В то время Ветраний был молод, хорош собой, к тому же несчастен — потерял жену, родившую первенца. В общем, все как в романах — красавец, нуждавшийся в утешении! Имперские регалии, опять же, вскружили голову юной полуэльфийке. А спустя годы все изменилось и самым ужасным образом. Глядя на лицо монарха с рыхлой пористой кожей, глубокими носогубными складками и брезгливо изогнутым ртом, не верилось в то, что когда-то этот человек мог понравиться девушке из рода фэйри. Я уж не говорю про обрюзгшую фигуру, толстые, как сосиски, пальцы и тяжелую походку. Опущенные углы рта придавали его лицу угрюмое, злое выражение, но при этом колючие глаза под кустистыми бровями тут же начинали маслянисто поблескивать, едва на горизонте появлялась привлекательная женская особь. Это казалось мне особенно отвратительным. Самое гадкое, что таким взглядом он осмеливался смотреть на Ульвиэль, мать собственной жены. К моему удивлению, дэйни делала вид, что ничего не замечает, продолжая мило улыбаться, уважительно беседовать с базилевсом. Мне казалось, своим поведением Уля преследует какую-то цель. Но какую? Этого я не могла понять.

Ланбэру, однако, император почти не замечал. Внешне ей оказывались все знаки почтения, как деспоине, но жизнь супруги царя протекала в тесных рамках строгого надзора и постоянных ограничений, впрочем, как и Гралента.

На свою племянницу с дикого севера базилевс не обращал особого внимания, а им, бедным, лишний шаг не удавалось сделать. Поездки за город для пленников золотой клетки стали настоящим глотком свободы. Ульвиэль постаралась — Ветраний уважил просьбу своей тещи. Но мне не верилось, что ради пикников Уля так стелилась перед противным эрсуннцем, не могла эта причина, на мой взгляд — незначительная, быть настоящей.

Удивительно, как же быстро надоела палатинская роскошная жизнь, с каждой айной мне все сильнее хотелось домой.

Впрочем, недавно появилась еще одна возможность разнообразить свое унылое существование в Хрисантии. В один из скучнейших дней гуляли мы с Вереной и Линии в садах священного Палатия и вдруг услыхали:

— Ваше высочество, умоляю, не гневайтесь! Простите за вопиющее нарушение приличий.

Повернув голову, я с удивлением увидела черноусого красавчика, что улыбался мне на пиру в Триклиниуме.

Он спешил к нам по боковой дорожке и, не дойдя нескольких шагов, опустился на одно колено, прижав руку к сердцу и лукаво улыбаясь.

— Вся надежда, что вспомните гостя, коего удостоили танцем на вашем дне рождения!

Вспомнить-то я вспомнила. В смысле — да, хорошо танцует, и веселый, и собеседник приятный. А вот имя, хоть убей, вылетело из головы.

Впрочем, парень не стал меня напрягать и представился.

— Герцог Марио ди Велэско! К вашим услугам.

И до того быстро мы разговорились, что я опомниться не успела, как дала согласие встретиться завтра на утренней прогулке. Я удивилась — откуда у него пропуск в имперские сады. Оказалось все просто — его мать, родственница Ветрания, выданная в свое время замуж за сартанского вельможу. А теперь она выпросила для сына теплое местечко в столичном посольстве.

Все это Марио рассказывал нам с очаровательной непринужденностью, шутя и над собой, и над маменькой, пытавшейся заинтересовать отпрыска карьерой дипломата.

— Я всеми силами пытался отвертеться от нудных забот, — смеялся брюнет, играя бровями, — кто же тогда вместо меня станет ездить на охоту, посещать балы и скачки? Нечего портить глаза чтением бумаг и подсчетом цифр! Жизнь слишком хороша, чтобы тратить ее на скучнейшие труды и службу!

Он с придыханием вымолвил, томно и значительно глядя мне в глаза.

— Я признаю лишь службу Фиорете (богиня удачи) и Лалли (богиня любви). Время летит быстро, и чтобы не жалеть в старости об упущенных возможностях, юность нужно проводить весело, в кругу друзей и красавиц!

Мысленно фыркнула: «угу, это для тебя оно летит, а мне торопиться некуда. Кровь сидов и Дар позволяют продлить юность во много раз». Но вслух говорить ничего не стала. Мило улыбнулась болтуну. Если честно, не очень люблю таких легкомысленных парней, но в цитадели базилевсов до того скучно, что хочется на стенку лезть. Не так я представляла себе поездку в гости. Ха, ветер странствий! В Священном Палатии дышать от благовоний нечем, в длинных коридорах воздух душный и затхлый, о каких-то вольных ветрах и мечтать не приходится. Хотя, это я образно говорю: на самом деле с моря веет легкий бриз, из садов доносятся чудесные ароматы цветов. И все равно сама атмосфера царского дворца напоминает тюрьму. А этот сартанец хоть и шалопай, но обаятельный. Шутит, рассказывает уморительные истории про столичных жителей и местных храмовников. Своей болтовней он поднял нам настроение, время бежало незаметно, и мы с Вереной даже не заметили, как наступил вечер. Как мужчину, я его, признаться, вообще не воспринимаю, в нем нет стержня, чего-то сильного, надежного! Но я же и не собираюсь завязывать с ним какие-то тесные отношения, так что — пусть будет…

Впервые за эти дни я легла спать с улыбкой. Жаль только, опять придется цеплять с утра личину. Я понимаю — это всего лишь тончайшая эфирная пленка, она не имеет отношения к грубой материи и не способна вызывать неприятные телесные ощущения. Но последнее время казалось — будто на мне маска из резины. Да понятно, все это субъективно, но мне-то от этого не легче!

Бабушка выспрашивала подробности о прогулках с Марио, я не видела смысла что-то скрывать, и Ульвиэль была в курсе его ухаживаний. Она насмешливо улыбалась, но, кажется, не была против, только велела сидам сопровождать нас при выходе за пределы цитадели.

Вот уже несколько дней, как по городу расклеили афиши о гонках на колесницах. Нам рассказал об этом Марио и, разумеется, пригласил милых барышень на Г ипподром. Выяснилось — он обожает скачки, и сегодня ближе к вечеру начнутся соревнования лучших квадриг. Я в лошадях тоже разбиралась, с удовольствием обсудила породы участников и самих жокеев. Марио просветил нас с Вереной насчет фракций болельщиков, а услышав, что перед началом гонок ожидается дрессаж — показательные выступления, я даже захлопала от радости.

Воодушевившись, герцог принялся рассказывать нам о том, что происходило на Гипподроме пару сотен лет назад. Тогда он назывался Эрсуннский Амфитеатр и творились там побоища между людьми или между животными, показательные охотничьи забавы и просто казни. Нам с подругой все это было известно, но Марио, похоже, мнил себя первооткрывателем исторических страшилок для двух наивных девиц. Когда он, едва не пуская слюни от возбуждения, принялся описывать в красках кровавые схватки бойцов и массовую резню в амфитеатре и на других многочисленных аренах древнего Хрисантия, мне стало тяжело и противно. Обменявшись с Вереной понимающими взглядами, я попыталась перевести неприятный разговор в другое русло.

— Но ведь сейчас такие поединки запрещены? По-моему скачки куда более эстетичны и захватывают не меньше!

Верена охотно поддержала меня.

— Красивые лошади, элегантная форма жокеев! А сколько знакомых можно встретить в ложах. На скачках собирается цвет общества.

Черт возьми, сменить тему не удалось. Нобиль обрадованно воскликнул.

— О, милые девы! Наверняка вы не в курсе, но и сейчас в клубах, — он понизил голос, — проходят жестокие поединки. Вы слышали о ратчерах?

Я вздрогнула и залилась краской: «господи, да что же это! Везде достанут!». К счастью, Марио не обратил внимания на мою реакцию. Он нашел благодатную тему и, как он считал, благодарных слушательниц. Усатый красавчик напоминал увлеченно токующего тетерева. С трудом удалось прервать его излияния, вежливо, но категорично отказаться от совместной поездки в бойцовый клуб и дать согласие на вечернее посещение Гипподрома.

Гонки и дрессаж понравились и мне, и Верене, но вот честно — Марио утомил. Он обо всем знал лучше всех, во всем разбирался, лез со своими советами и вещал без устали. Мне осточертело внимать его монологу, лупать глазками, изображая всему удивляющуюся домашнюю девочку, но как избавиться от надоедливого кавалера? Эльфы охраны, приданные нам в обязательном порядке, сидели молча, и даже почти не двигаясь, как безупречные статуи. У меня было сильное подозрение, что они просто спят с открытыми глазами. Во всяком случае, воинственные сиды не собирались мне помогать. От физического нападения защитили бы, бесспорно, но от морального изнасилования — увы! Что ж, придется спасать себя самой, впрочем, как всегда! Вдохновенно исполнила песнь нежной усталой голубки: испускала слабые стоны, прикладывала пальчики к вискам, закатывала глаза. При моем общем бледно-истощенном виде выглядели актерские потуги весьма натурально. В итоге, тетерев образумился и повез нас домой.

Вообще, первое приятное впечатление о сартанском нобиле быстро сменилось разочарованием и раздражением, а едва возникшая симпатия угасла без следа. Пустая самодовольная трещотка, неумная и к тому же чересчур назойливая. Ну да, танцевать с ним можно — но и только. Чтобы отвязаться, сказала — мол, уезжаем на несколько дней в царское поместье на острове. Туда его точно не пустят, да и координаты Марио, скорее всего, не знает.

Казалось бы, поездка на Гипподром утомила, я должна была спать до полудня, ан нет — встала ни свет, ни заря. Отчего? Сама не знаю, какая-то непонятная грусть сжимала сердце. Бродила по комнатам, уныло размышляя — чего бы мне хотелось? Разрушить монотонность окружающей жизни, где все было расписано по часам и одновременно ничего не происходило? Как только в этой душной безысходности может жить мамина младшая сестра? Я вышла на балкон, огромный, не меньше моей спальни. Туманный рассвет встретил меня, обдав прохладой почти голые плечи. Я даже шаль не накинула на сорочку. Да и бог с ней, все равно никто не увидит. Потолки здесь высоченные, нам отвели третий этаж в восточном крыле — на уровне как минимум шестого в обычном доме. Ульвиэль поставила на входе свою охрану, сказав — никому здесь не доверяет. И правильно. Палатий буквально дышал интригами и коварством. Надоело мне здесь находиться, но и причин для отъезда вроде не было. Я уже намекала дэйни, мол, неплохо бы вернуться домой, но она ответила — хочет еще немного здесь погостить. Зачем? Не понимаю. Хорошо, что все спят, в это утро мне хотелось побыть одной. Облокотившись о мраморные перила, я наблюдала за пробуждением нового дня.

Небо на востоке посветлело, став бледно-сиреневым. Вот край солнца вынырнул из-за горизонта, и узкая полоска зари разлилась пожаром, отражаясь в водах моря. Зубчатые вершины гор заиграли переливами оранжевых и золотых красок.

А я, любуясь восходом, вдруг почувствовала прямо таки невыносимую тоску, от которой хотелось завыть.

На фоне красоты окружающей природы боль ощущалась особенно сильно. Что там Палатий? Везде одна ложь! Как искренне Дан изображал страдания, бог знает, что устроил возле моих покоев! Даже драку со стражей! Все его слова оказались тоже пустой болтовней. Прошел месяц, а он даже не пытается разыскать меня. Ну, хорошо, куда исчезла Злата, узнать сложно. Но он мог бы позвонить принцессе и спросить про камеристку. Да, вот так прямо взять и спросить. Мог? С его-то нахальством и вдруг стесняется? Ведь никакого официального расторжения помолвки не случилось. Я специально у родителей на днях справлялась. Долго терпела, но мама, как назло, даже не упоминала о Риексари. Звонила чуть не каждый день, беспокоилась о моем настроении, о здоровье, а про тайгеров — вообще молчок. Мне надоело это притворство, и я напрямую спросила: как там княжеская семья, и что решено насчет обручения? Матушка бодро ответила, что они уехали к себе домой, и с обручением все нормально. Переживать не о чем. Всякие казусы случаются, нашло что-то на кронпринца, семья с ним разберется. Я просто обалдела от ее неприкрытого вранья. Ничего себе — нашло! Это, оказывается, нынче так называется? Наглые походы налево почти на глазах у невесты! Драки с охраной в чужой резиденции. Да если бы Дан такое устроил в Священном Палатии, то Ветраний, не поглядев на статус, его бы так отделал, мало не показалось бы! В подвальную темницу какую-нибудь засадил бы!

А у нас, значит, можно творить, что хочешь? Вести себя до предела дерзко и вызывающе? И главное, исчез потом, как последняя сволочь! Смылся и все. У меня задрожали губы, и неожиданные слезы полились из глаз. Мерзкий кошак, чтоб ему пусто было!

Нужно после завтрака прогуляться, проветриться. Личину не стану цеплять, в садах ранним утром никого не бывает, так что возьму с собой Линии или Верену, развею беспричинную грусть. Не беспричинную? Ерунда! Я ведь уже все решила! Сейчас еще потерплю это унылое «гостевание» в Хрисантии, и уеду вместе с бабушкой в Эндоссу, займусь учебой. Уж там-то среди моих сверстников — студентов забудутся все неприятности, их затмит совсем новая жизнь. Будет много забот и веселья. А разбитое сердце? Ерунда — склею чем-нибудь и как-нибудь!

Место действия — набережная в Хрисантии, столице Эрсунны.

— Нет, вы только представьте, я сам не ожидал! — Марио захлебывался от желания поделиться новостями, — столько дней прошло, я был уверен, что принцесса оставила эту девицу в Рендале! А вчера рано утром, увидал ее, знаете где? Прямо в садах Палатия! Она, как ни в чем не бывало, разгуливала вместе с другой служанкой. Хм, странно, вместо того, чтобы находиться возле своей госпожи! А, впрочем, понятно, Эльвейны нет во дворце! Она сказала — всей семьей поедут на какой-то закрытый остров, где построена новая вилла императора. Ага, значит, с собой взяли мало кого из слуг. Красотку почему-то оставили в Палатии. Но в любом случае, ее зовут иначе!

— Да о ком вы говорите? — Советник прервал поток сознания молодого нобиля.

— Как о ком? Вы же сами мне аниму показывали! Эту, как ее — Марио в досаде пощелкал пальцами, — о господи, имя еще такое красивое — Злата, вспомнил!

— Так она здесь? — господин Изаго даже приподнялся на скамье, — стало быть, принцесса пригласила ее с собой. М-да, глуповата дочка у рендальского короля, в своем ближайшем окружении соперницу не замечает. И да — ты сам убедился, мое предположение оказалось верным. Если бы она служила под именем Златы, то госпожа тотчас выгнала бы ее на улицу. Но впрочем, оно и к лучшему, с недалекими людишками легче иметь дело. Кстати, а как продвигаются ваши отношения с Эльвейной? Развиваются? Надеюсь, успешно?

Марио скорчил унылую физиономию. Лицо у него было подвижное, и гримасы получались очень выразительные. «Ему бы комедиантом быть», — в раздражении подумал клирик.

— Как сказать, вначале я вроде бы очаровал их. Она без своей подружки — никуда. Гуляли, мило так разговаривали, я их возил по городу. Все шло прекрасно, мы вчера посетили скачки. О-о, представьте, выиграл Ветерок, на которого мало кто ставил.

— Вам удалось хоть раз встретиться с ней наедине? Без сопровождения фрейлины? Поцеловать ей руку?

Марио выпучил и без того большие глаза.

— Ну-у, да говорю же, с ней постоянно Верена — она, кстати, довольно хорошенькая.

— А принцесса, по-вашему, уродина? — прошипел Изаго, уверенный, что герцог оказывал знаки внимания фрейлине и тем самым рассердил принцессу.

— Да вроде нет, — Марио неуверенно пожал плечами, — я как-то привык к ней. Тощая, правда, и бледная, но когда смеется, так даже ничего. Зубы белые, ровные. Нет, в самом деле — не так уж плоха. Губы, правда, тонковаты. Но хороший маг-целитель сможет их немного увеличить. Еще откормить бы немного, чтобы здесь кое-что появилось. И вот здесь тоже! И станет вполне себе милая!

Он руками показал желаемые округлости.

— Но Верена конечно лучше, — он оживился, — а Злата — та вообще прелесть!

Советник плюнул и вздохнул.

«Понятно. Нашему недалекому красавцу нравятся все, кто носит юбки, не дико уродливы, и не достигли слишком преклонного возраста. Что ж, бывают и такие юноши. Это не самый худший вариант».

— Так почему вы не закрепили успех?

— Хм, странно — худышка охладела ко мне. Право, не могу понять причин. После Г ипподрома объявила о поездке на царскую дачу и вообще казалась раздраженной.

— Возможно, принцесса ждала большей активности с вашей стороны?

— Но о какой активности может идти речь, если за пределами Палатия ее сопровождает эльфийская охрана?

— А на что придуманы прогулки в садах! Мне ли вас учить? — советник еле сдерживался, прикрывая бешенство любезной улыбкой.

«Надо же быть таким идиотом. Ему бы к смазливой роже еще мозги! А без них дворянчик — полное ничтожество. Даже к брошенной невесте не сумел подобрать ключик и утешить! Встряхнуть бы щенка и дать ему пару оплеух. Жаль, даже голос повысить нельзя, гонору в дураке немерено!»

— Вероятно, Эльвейна ждала просьбы о прогулке вдвоем? — вкрадчиво уточнил Изаго, — ведь благовоспитанная девица не может сама предложить подобное.

— Да, пожалуй, — Марио глубокомысленно наморщил лоб, — как она вернется, обязательно воспользуюсь вашим советом.

По правде говоря, нобилю еще не приходилось ни за кем ухаживать: служаночки сами падали в его объятия, дочерей знатных фамилий он тщательно избегал. Его не радовала мысль о навязанном браке или дуэли. Напороться на шпагу разгневанного отца или кинжалы своры братьев! Увольте. Если же говорить о блудливых дамах высшего света… Какое там ухаживать! От них сам только успевай отбиваться. А с принцессой — так необычно все. Дева глазками не стреляет, никаких авансов не дает. Придется стараться самому.

Его мысли прервал советник.

— Желательно бы познакомиться с той служанкой, что зовет себя Златой, сможете?

Марио оскорбился.

— Разумеется! Девочка будет счастлива, она наверняка скучает без своего знатного покровителя. Вынуждена томиться в тоске и одиночестве. А я свожу ее в ресторан, на бега, покатаю на яхте. С такой милашкой-то можно чудесно провести время. Но как же тогда быть с Эльвейной?

Изаго покивал и неожиданно для герцога произнес.

— Если принцесса по-прежнему будет к вам холодна, предлагаю сдать ей эту Злату. Рассказать о том, кто в действительности любовница ее жениха. Ручаюсь, Эльвейна преисполнится благодарности.

— Оу, да ведь бедняжку вышибут из дворца, и она останется на улице в чужом городе! Право, это жестоко.

— А вы предложите ей свой кров и защиту от всех опасностей. Сразу убьете двух зайцев. В доме по вечерам вас станет ждать такая красотка! Греть постель, ублажать и радовать сердце. А днем вы будете проводить время с принцессой, станете ей близким другом.

Идея нобилю явно понравилась. Он приосанился и подкрутил усики.

— Хм, отлично придумано!

— Так действуйте, милорд!

Эльвейна.

Дэйни очень рассердилась, узнав, что я выхожу гулять в сад без личины. Досталось и Линии, и даже Верене: «которым плевать на свою госпожу. Они совсем не пекутся об ее безопасности». Я пыталась объяснить, насколько мне плохо от этой эфирной пленки — буквально не могу в ней дышать, словно нахожусь в резиновом мешке. Но Ульвиэль еще больше разгневалась. Заявила, что я вру и не краснею — личину делал сам Нойманский архимаг, а он кастовал необычайно искусно, чтобы та полностью соответствовала моей ауре!

— Для чего, спрашивается, носишь на себе Покров тайны? Это ценнейший артефакт, скрывающий сложные и сильные чары. Даже дракон не смог бы распознать на тебе чужой образ! Видишь, как о тебе позаботились, а ты относишься ко всему абсолютно наплевательски.

«Зачем ношу?» Я пожала плечами.

— Он изящный и нравится мне, сам миртезий с рунами в медальоне, а оправа такая красивая — тонкого плетения, на вид, как старое серебро. Да что такого?

На самом деле все было и проще, и сложнее. Дотрагиваясь до медальона, а вернее, до спрятанного в нем диска миртезия, я чувствовала, как успокаиваюсь, тревога и тоска, мучившие меня последнее время, слабели и таяли, возникало ощущение, что меня укрывает защитная дымка. Еще до отъезда я решила больше его не снимать, во всяком случае — пока не вернусь домой.

Эльфийка закатила глаза.

— А ничего, что он стОит, как пара-тройка сундуков из сокровищницы базилевса? Ладно, не в нем дело. Послушай меня, не выходи из нашего китона без иллюзии. Я прошу и требую!

Достала! Я кивнула, не желая спорить. Она все равно вечером покинет Палатий. Все последние дни уходит куда-то, причем сама болтается по Хрисантию без всякой охраны и никто не знает об ее отлучках, кроме свитских, конечно. Однако ни цель, ни место эльфийка даже им не сообщает! А между тем, если что с ней случится, мы и знать не будем, где ее искать. По поводу таинственных исчезновений я молчать не стала, тоже высказала претензии. А что? Не все же одной ей меня учить.

Ульвиэль в наигранном изумлении подняла брови.

— Ого! Оказывается, ваше высочество решила заняться моим воспитанием?

Она расхохоталась.

— Не беспокойся. Есть те, кому известно, где меня искать. И уж они-то пропажу из-под земли достанут, не сомневайся.

Почти весь день я валялась на кровати у себя в спальне, иногда перемещаясь на балкон, читала, ела, спала. Но вечером, измучившись от скуки и безделья, решила все же прогуляться по императорскому парку. Тем более, жара, наконец, спала. Палящее южное солнце скрылось за горами, уступая место вечерней прохладе. Из сада долетали запахи магнолий и роз, напитанных росой, свежий ветер шевелил ветки, шуршал листьями, везде было так спокойно и тихо.

Поскольку у выхода с этажа стояли остроухие церберы, я послушно одела личину, однако решила — как только окажемся в глубине сада, среди можжевеловых зарослей — тихонько стяну. Никто и не заметит! А возвращаясь, снова надену. Причем заранее, не выходя на аллеи, где можно встретить придворных. Дэйни считает меня какой-то непуганой дурочкой. А это вовсе не так — я умная и осторожная. К сожалению, за нами увязались двое воинов сидов, но я все равно освободилась от маски, как и планировала. Если дэйни станет возмущаться, пусть засвидетельствуют — никого, кроме них, рядом не было.

Мы зашли в самую глушь и, разгуливая по дорожкам, болтали и смеялись. Верена рассказывала Линии о недавней поездке на Г ипподром и очень смешно передразнивала вечно хихикающего и самовлюбленного павлина Марио. Потом я взялась просвещать свою верную горничную. Оказалось, служанка моя совсем не знает исторических реалий Эрсунны. Она, конечно, закончила шесть классов средней школы, как и большинство горожанок, но знания там давались по большей части прикладного характера. А я, будучи любительницей истории, так увлеклась, описывая давно прошедшие века, что не заметила, как стемнело. Один из наших ушастых охранников вежливо намекнул, мол, пора барышням возвращаться в отведенные апартаменты. Мы переглянулись да и пошли, не споря. Нагулялись так, что теперь уж бессонница точно не страшна. Надеюсь — дэйни не разгневается? Тем более, возвращаясь, я вновь превратилась в прежнюю сухопарую цаплю.

Место действия — набережная в Хрисантии, столице Эрсунны.

— Почему мы опять встретились здесь? — С любопытством спросил Марио, казавшийся сегодня особенно возбужденным.

— Мне передали — король заинтересовался вашими частыми посещениями Палатия и приказал проследить за вами. Его величеству не нравятся тесные контакты с имперцами. Опасаюсь его агентов в посольстве. Потому и не разговариваю с вами о делах в самом здании.

— Но почему он против? — изумился нобиль? Разве дядюшка не будет рад, если я женюсь на рендальской принцессе?

— Думаю, он предпочел бы женить на ней своего среднего сына. Зачем упускать такой куш? Все же вы всего лишь племянник.

— Ну уж нет, теперь я ни за что не отдам эту девушку! Что я вам сейчас расскажу! Вы будете поражены! Сядьте на скамью, не то — упадете!

Советник скептически поднял брови.

— Вот как?

— Да, да! О, боги, меня ждал сюрприз! Что со мной произошло! О, если б только вы могли себе это представить!

— У вас было видение? Сама Лалли спустилась с небес в императорский сад? — с иронией осведомился Изаго, заранее чувствующий утомление от болтовни усатого красавца, — я уже сел, рассказывайте же.

— Она ни капли не хуже Лалли! — с восторженным привизгом воскликнул Марио.

— Смотрите, будьте осторожны в своих высказываниях, боги мстительны, — клирик достал серебряную фляжку и лениво отхлебнул глоток отличного сухого вина, но от последующих слов едва не поперхнулся. Точнее — все равно закашлялся, выплюнув часть напитка прямо на мраморные плиты.

— Злата и есть принцесса!

— Вы сошли с ума? — сухо произнес Изаго, утерев рот платком.

— Теперь я точно женюсь на ней! Смету все препятствия на пути к своей любви.

Молодой нобиль принял картинную позу, отставив ногу в красивом башмаке и вытянув руку вперед и вверх. Он мельком взглянул на собеседника и продолжил.

— Только она достойна владеть моим сердцем и быть госпожой моего…

Тут он запнулся, и советник ловко и не слишком вежливо вклинился в монолог.

— Вы можете толком объяснить эти более чем странные слова?

Марио остановился и возбужденно выпалил.

— Я прохаживался по саду, надеясь встретить там принцессу.

— Тише, тише, рассказывайте спокойно!

— Наступил вечер, а ее все не было. Я уж хотел было покинуть Палатий, но вдруг увидел, как она промелькнула вдали, за деревьями.

Он смолк, задохнувшись.

— И что дальше?

— Ее сопровождали двое эльфов и служанка с фрейлиной. Я следовал в отдалении, не решаясь приблизиться и… даже иногда прячась в зарослях. Надеялся, что воины отстанут. А я как-нибудь привлеку ее внимание. Но они шли все дальше и дальше, пока не оказались в самой глухой части парка. Ручаюсь, никого, кроме их компании, поблизости не было.

А потом принцесса сделала жест, очень характерный, какой делают маги, снимая чары. Я знаю, видел такое! И вдруг на ее месте невероятно — оказалась Злата! Барышни давай хохотать! А сиды недовольно переглянулись, но ничего им не сказали. Хотя, было далеко, мог и не расслышать. Однако, воины вовсе не казались удивленными. Будто произошедшее было для них в порядке вещей. Да что же это? — растерянно, словно сам себе не веря, произнес герцог, — неужели все именно так? Принцесса носит личину? А на деле выглядит по-другому?

Глаза его вновь зажглись радостью.

— Я бы и не худышке женился, но раз Эльвейна и есть красотка Злата, это же счастье! Лучше и не бывает! Такую удачу мне боги послали!

— Надо все обдумать, — забормотал советник, потрясенный не менее своего подопечного, — вот это новости, так новости! Ох, как мы сглупили с этим письмом! Сейчас торопиться точно не стоит!

— Как это не стоит? — возмутился Марио, — а если этот зверюга ее уведет?

Ну, уж нет! Столь прекрасная девушка достойна быть императрицей, а не женой какого-то ничтожного тигрового князька. На худой конец, я украду ее!

Герцог выпятил грудь и гордо сверкнул глазами.

— Да уймитесь, вы! — рявкнул Изаго, — не гоните лошадей!

— Не смейте повышать на меня голос! — возмутился нобиль.

Его тенорок зазвенел праведным гневом — «что за наглость, на герцога кричит какой-то святоша, даже не из высшей знати!»

— Прошу извинить! — хмуро ответил жрец, — но торопливостью вы можете все испортить! Я сообщу синклиту Храма, и мы все обдумаем. К вашей выгоде! — веско добавил он, сдерживаясь из последних сил.

«Еще вопрос, а нужен ли нам такой император? Мало того, что глуп, как пробка, еще и гонору сверх меры. И, похоже, с ним будет управиться сложнее, чем думалось. Ладно, пусть пока важничает, считая себя главной фигурой партии, время терпит. Однако, донесение нужно отправить немедленно!»

— Запомните самое главное, никаких «украду»! Если встретите принцессу в виде Златы, то будьте вежливы, ведите себя учтиво и любезно!

— Я пообещаю сохранить ее тайну, поклянусь, что никому не открою, — с готовностью откликнулся герцог, — она может рассчитывать на меня!

Жрец задумался. Несколько минут он молчал, сосредоточенно морща лоб, затем лицо его просветлело.

— Вот что, ничего не говорите! Однако, ухаживайте за девушкой так, словно потеряли голову от простой служанки! Скажите, что готовы на все ради нее! И потом предложите ей руку и сердце! Не сразу, конечно! Сначала подружитесь, ни в коем случае не отзывайтесь плохо о принцессе и ее внешности, оказывайте ей — как Злате — всевозможные знаки внимания. Судя по известным мне обрывкам информации, она так и не открылась кронпринцу тайгеров. Возможно, ссора между ними как-то связана с этим обстоятельством. В общем, если ваше восхищение будет адресовано принцессе в облике плебейки, она это оценит! И еще как!

— Думаете? — с некоторым сомнением протянул Марио.

— Уверен! Все девушки мечтают, чтобы их любили не за богатства отцов, но за их собственные достоинства!

— А вообще — да! — Нобиль энергично закивал и заулыбался, — вы правы, ей должно понравиться. Есть повод гордиться. Даже сказавшись служанкой, она внушила знатному мужчине такие сильные чувства!

— Ей должно это польстить! — поддакнул клирик, — а благодарность — уже хорошее начало для отношений.

— И в ответ Эльвейна ко мне воспылает! Несомненно! — Марио самодовольно расправил плечи.