Я не играю в любовь!

4

Молли ходила по комнате кругами и по старой привычке нервно щелкала пальцами, отсчитывая ритм шагов. Это был самый естественный жест для Молли в моменты, когда нужно заставить себя что-то сделать или решиться на что-то неприятное. Нужно на репетицию. Идти не то чтобы очень не хотелось… Но Генри!..

Вот чего не хотелось, так это смотреть на его лицо.

И при этом – куда, спрашивается, она от него денется? Рано или поздно ей все равно придется столкнуться с мистером Дарвеем – покорителем высот. Черт, ну почему все-таки это должно произойти именно сегодня?

Молли почти чувствовала на себе неприязненный взгляд Генри и обоняла запах перегара.

Но это же еще не так страшно, уговаривала себя Молли. Будет гораздо хуже, если он пристанет ко мне с извинениями. Я, может, и произвожу впечатление доброго человека, но не уверена, что смогу перестать избегать человека, влезшего ночью ко мне в дом!

Молли вздохнула, остановилась перед зеркалом и машинально поправила прядки волос, как всегда норовящие нарушить гармонию прически.

– А что, если у меня заболело горло? – высказала вслух Молли посетившую ее малодушную мысль. – Скажем, вот так: мистер Айсхолд, извините, я не могу прийти сегодня… Да, толку от меня никакого. Совершенно верно, мне лучше отлежаться дома и побыстрее выздороветь, – просипела Молли.

Получилось не совсем натурально. Техника изменения голоса была самой большой ее проблемой в колледже.

Нет, хватит трусить! И вообще – врать нехорошо, особенно хорошему человеку вроде мистера Айсхолда.

Молли встала и принялась заматывать шарф вокруг шеи. Очень хорошо помня эффект, произведенный ее внешним видом в прошлый раз, сегодня Молли оделась гораздо скромнее: синий свитер, темно-синие джинсы… Мышка, всего-навсего серая мышка. Хотя бы на время.

Молли подумала о Томе и невольно улыбнулась. Приятный парнишка. Да, молодой совсем, но даже в его горячую молодую голову вряд ли пришла гениальная мысль о посещении моей спальни в час ночи путем проникновения в оную через окно. А если и пришло бы, он, конечно, не стал напиваться перед таким романтическим поступком. А если бы и выпил – так совсем немного, и то для смелости. Ну даже если и так! Молли, просто признайся себе, что ты на него не рассердилась бы. Хм… Значит, он мне нравится…

Стоя перед зеркалом, Молли пыталась разглядеть на своем лице следы бурно проведенной ночи. Ах, подумала она, если бы я действительно могла провести ее в прямом… нет, не знаю, короче, в том самом смысле – бурно.

Щеки Молли слегка порозовели: перед глазами стоял Джеральд, она вспомнила до мельчайших подробностей те ощущения, что испытывала вчера, касаясь через рубашку его мощной груди. Тряхнула головой, чтобы выбить из нее глупые мыслишки. Пустое влечение к привлекательному мужчине, ничего больше. У такого красавчика наверняка на каждой улице по девице, как минимум, в этом районе! Не забивай себе голову чепухой, Молли Роуз. Ты не должна полюбить человека, который не полюбит тебя, понятно? Подумай лучше о Томе Орине…

Вопреки ожиданиям Молли пока не ощущала никаких признаков влюбленности в партнера по спектаклю. Может, потому, что именно сейчас в ее жизни появился человек по имени Джеральд Стэнфорд?

Сегодня, благодаря всем возможным принятым мерам, Молли выбежала из дома за целых двадцать семь минут до начала репетиции, так что ей удалось явиться вовремя.

– Положительная динамика, мисс Роуз, – прокомментировал Айсхолд.

На самом деле он ожидал, что после воспитательной беседы, проведенной вчера, Молли примчится раньше как минимум на пятнадцать минут. Но мисс Роуз оказалась убийцей чужого времени и не испытывала по этому поводу угрызений совести. Несознательная юная особа!

Том приветливо улыбнулся Молли.

– О, милая Жасант! – Произнесено это было именно с той интонацией, с какой молодой любовник приветствует свою даму сердца.

Том кивком пригласил Молли сесть рядом с собой. Та села и…

И оказалась лицом к лицу с Генри Дарвеем.

Он выглядел немного помятым (что неудивительно), от него сильно пахло мятными леденцами, но глаза смотрели на Молли ясно и безмятежно.

– Доброе утро, Молли, – поздоровался Генри как ни в чем не бывало.

Молли напряглась, пытаясь вспомнить, страдала ли она раньше галлюцинациями или это с ней впервые.

– Привет, – изумленно пробормотала Молли.

– Как ты? Выполнила поручение нашего драгоценного режиссера – потренировалась произносить «да, мсье Ламар» с двенадцатью различными интонациями? – шутливо поинтересовался Генри, старательно разыгрывая обычный разговор двух актеров.

Молли всерьез задумалась, кто здесь страдает редкой формой душевного расстройства: она – сверхреалистическими снами или Генри – избирательностью памяти. Краем глаза она заметила, что Айсхолд оживился: его явно заинтересовал ее ответ на поставленный вопрос. Лицемерить изволите, сударь?! Нахал! Псих, в конце-то концов!

– Естественно. – Молли сладко улыбнулась и, так как вчера ей было дело до чего угодно, только не до заданий режиссера, продемонстрировала экспромт: «да, мсье Ламар», произнесенное с оттенками согласия, сдержанной вежливости, кокетства, нежности, благоговения, осуждения, иронии, обреченности, отклика на ласку, глубокой почтительности, энтузиазма и затаенной досады.

Айсхолд улыбнулся одними уголками губ. Молли до сих пор не видела у него более яркого выражения одобрения, так что ее вполне удовлетворила реакция режиссера. Генри и Том зааплодировали.

– Удачная находка, – с безмятежно-довольным видом обратился Генри к режиссеру.

Тот не ответил.

Молли смотрела на него и не верила своим глазам. Это ж надо так притворяться! Ах да, она забыла: она ведь имеет дело с актером… Возмущение Молли уступило место чему-то близкому к уважению. Ладно: проехали, значит, проехали.

Выдохнула. Тяжесть на душе, не дававшая покою все утро, медленно отступала.

Репетиция прошла без эксцессов. Снова смеялись, потому что каждый актер все еще искал что-то наиболее соответствующее своей роли в комедии, и сегодня все немного отличалось от того, что делали вчера, а значит – опять смешно.

Три часа спустя Молли почти совсем забыла о неприятностях минувшей ночи и о переживаниях сегодняшнего утра, все эти события подернулись дымкой, как воспоминание о сне, и к тому же Генри не давал ни одного повода упрекнуть его в излишней привязчивости.

По окончании репетиции Молли решила побыстрее прошмыгнуть мимо коллег, чтобы ни с кем не застрять по дороге и успеть забежать в банк.

Маневр не удался: в коридоре ее догнал Том.

– Ты сегодня была еще ярче, чем вчера. Молодец!

– Стараюсь, – проронила Молли и улыбнулась.

Какую актрису оставит равнодушной комплимент по поводу ее профессиональных качеств?

– Дорогая Жасант, а помнишь ли, ты упрекала меня в том, что мы нигде не бываем вместе? Я долго думал… – лицо Тома выражало самую серьезную решимость, естественно, весьма натуралистично разыгранную, – и решил исправиться. Пообедаем вместе?

Молли взглянула на Тома через плечо, так как в этот момент он помогал ей надеть куртку. Лицо – просительное и немного шаловливое, как у подростка, который пытается соблазнить товарища поучаствовать в какой-то шкоде.

– Ох, Том, у меня дела, правда…

Молли забавно сморщила носик, как всегда, когда приходилось признавать горькую правду. Том Орин был в самом-самом конце списка жителей Линн-Лейка, которых Молли хотелось бы обидеть.

– Ну… ну тогда кофе! Всего одну маленькую чашечку, подумай, Молли: маленькая чашка кофе в приятной компании.

Она поколебалась, взглянула на часы: банк закрывается еще нескоро, значит, вполне можно успеть.

– Уговорил! Слушай, а у тебя не было родственников, про которых написано в одной очень известной книге… Сцена в саду с яблоком. А?

– О нет! – Том подмигнул ей. – Просто ты ни в коем случае не могла устоять перед моим безграничным обаянием.

– Ах так?! – Выходя из здания театра, Молли взяла своего спутника под руку. – А я думала, что это у меня безграничное обаяние!

– Безусловно. Вот я и не устоял.

Молли рассмеялась. Ей было весело и просто с этим парнем.

Никогда еще Молли не пила такого вкусного кофе в такой очаровательной кофейне. Вкус Тома оказался еще лучше, чем можно было предположить, а Линн-Лейк – совсем неплохим местом для житья, если здесь есть такие милые кафе. Стены небольшого уютного зала выкрашены терракотовой и абрикосовой краской, мебель – деревянная, на стенах – глиняные декоративные тарелки и панно, от которых веет старой, мистической то ли Мексикой, то ли Африкой и духом первобытных легенд…

– Здорово здесь, – сказала Молли, поднеся чашку к лицу и вдыхая приятный аромат кофе.

– Угу, – пробормотал Том, не отвлекаясь от своего сверхважного занятия: он хотел поразить свою спутницу кое-чем оригинальным, а именно – владением искусством оригами.

Бумажная голубоватая салфетка совершенно для этого не подходила, но главное ведь не результат, а процесс демонстрации своего творческого потенциала! В итоге перед Молли на тарелке с крошками, оставшимися от очень вкусного пирожного – прощай, талия! – возникла розочка совершенно жалкого вида: цвет ее, что естественно, соответствовал неуместному цвету исходного материала, а фактура красноречиво свидетельствовала о том, что это самый вялый цветок на земле.

– Спасибо! – растрогалась Молли. Том не понял: то ли от его усилий, то ли от вида результата.

– Не переживай. Искусство тоже иногда порождает уродливых детей. Я тебе лучше сделаю! Нет, выращу! – Глаза у Тома загорелись. – Давно пора завести себе какое-нибудь экзотическое хобби. Как считаешь, мужчина-актер, выращивающий розы зимой на подоконнике, может претендовать на роль самого завидного жениха в Линн-Лейк?

– О, безусловно! – Молли подыграла Орину, сделав самое серьезное лицо – с небольшим, в меру, оттенком благоговения.

– Вот и отлично. Я оставлю для тебя место в списке для первого дня кастинга на роль невесты самого завидного жениха Линн-Лейка, договорились.

– О, Том, ты делаешь меня счастливой! – Молли перегнулась через столик и сделала попытку то ли повиснуть на шее у Орина, то ли задушить (в буквальном смысле) его в объятиях.

Отстранилась. Молодые люди посмотрели друг на друга, поддерживая игру: он – как самодовольный ловелас, она – как влюбленная дурочка. И расхохотались.

Молли почему-то вновь посетили мысли о Джеральде. Она попыталась представить, как он, закусив губу от сосредоточенного напряжения, складывает для нее розу из салфетки или паясничает, как Том. Нет, не получается. Не такой он человек, офицер полиции Джеральд Стэнфорд. Правда, как Том Орин сопровождает в машину разбушевавшегося, но тут же присмиревшего Генри Дарвея, у Молли тоже не получалось вообразить.

Какая все-таки между ними огромная разница! Младший брат – и герой рыцарского романа. Увы, не моего. Свыкнешься ты с этим или нет?!

– Земля вызывает Молли, Молли, прием, прием…

В кафе было пусто, следовательно, тихо, следовательно, все официантки слышали поставленный голос Тома Орина, усиленный микрофоном, в роли которого выступал стакан.

– Мы ее теряем… Нет, нашли! Ур-р-ра! – Том изобразил не знающую пределов радость, когда Молли вновь встретилась с ним глазами.

– То-ом…

– Что? – с готовностью отозвался он.

– Тебе никогда не приходило в голову, что шутовство вне сцены может вызывать у людей неприятие?

– Неприятие? У кого же? – Том встал и прошел в угол зала к кассе.

Молли не слышала, о чем он говорил с девушкой, стоящей за стойкой. Наверное, выбрал самый интимный лирический тон задушевной беседы. Молли могла наблюдать только за реакцией блондиночки в форменной красной блузке. Сперва она удивленно посмотрела на подошедшего молодого человека, потом расцвела в обворожительной улыбке, игриво покачала головой…

Да, парнишка оставит Генри с его обольстительскими талантами далеко позади… Том вернулся за столик, сияя.

– Видишь ту юную леди? Она сказала, что никакого неприятия мое поведение не вызывает. Так что расслабься. Кстати, если тебя вдруг пригласят на прием в посольство, возьми меня с собой. Будем работать в паре, почти как Бонни и Клайд! Не пугайся, я так, к слову о партнерстве. Так вот, представь: я отвлекаю всех дам, а мужчины остаются в твоем распоряжении. Выбираешь, кто больше приглянется, – и выходишь замуж. По трезвому расчету, разумеется. Потом со своих карманных денег купишь мне мотоцикл.

Молли смеялась и думала: а сколько этот парень может нести такую шутливую чушь и не надоедать? В принципе, за то время, что они потратили на «чашку кофе», можно было пообедать и еще раз проголодаться, а Молли не получила ни одной негативной эмоции от общения с Томом. Отсюда напрашивался вывод, что обаяние у Тома Орина действительно потрясающее.

Спохватившись, что еще немного – и она уж точно совсем никуда не успеет, Молли вскочила и стала одеваться и благодарить Тома за прекрасно проведенное время в такой умопомрачительной спешке, что тот испугался. Потом ему пришлось изо всех сил поспевать за Молли, которая буквально летела к автобусной остановке.

– Еще раз спасибо, Том, ты самый классный партнер по спектаклю на свете! – выпалила Молли на ходу, исполненная веры в справедливость своих слов, и умудрилась чмокнуть Тома в щеку. Потом острое зрение подсказало ей, что нужный автобус уже стоит на остановке и у нее есть все шансы опоздать с посадкой, так что Молли пришлось перехватить сумочку поудобнее и совершить забег до задней двери автобуса. Взбираясь на ступеньку, она умудрилась помахать Тому рукой. Тот послал ей в ответ воздушный поцелуй и зашагал прочь. Молли заметила, как он, наверное, от избытка чувств, с силой пнул банку из-под колы, которая с отвратительным громким звуком прокатилась по тротуару, приземлившись метрах в семи от места первоначального пребывания.

Он классный. Жаль, что у меня нет брата. Или не жаль? Вдруг он был бы совсем не похож на Тома, что бы я тогда делала?

Сделав круг по центру города и почтив своим присутствием банк, аптеку, супермаркет, Молли возвращалась домой. Хотелось забраться на диван с ногами, включить какой-нибудь добрый фильм с хорошим, трогательным финалом и ничегошеньки больше не делать…

Уже подходя к дому, свернув за последний поворот, Молли заметила стоящую напротив полицейскую машину. Сначала сердце пропустило удар: ну вот, опять что-то случилось… А потом – забилось, кажется, в два раза быстрее обычного – Молли разглядела водителя.

Догадайтесь, кто сидел за рулем.

Молли сделала над собой неимоверное усилие, чтобы не застыть столбом от прилива бурной радости, оттого, что он приехал к ней, в этом нет сомнения, и больше ничего на свете ей не надо! Волна неподдельной радости, маленького счастья захлестнула ее. Молли улыбнулась светло-светло. Джеральд вышел из машины и вкрадчиво хлопнул дверцей. Приблизился. Он старался быть серьезным, но по его лицу, очевидно, против его воли, расползалась улыбка, и Джеральд изо всех сил старался придать ей оттенок ироничности:

– Привет. А я вот сижу и гадаю: что же произойдет в этом доме сегодня? Решил подождать здесь, чтоб не нужно было далеко ехать, если что.

– Спасибо, офицер. Поужинаем?

– О, спасительница!

Джеральд перехватил у Молли пакет с продуктами и направился к дому широкими шагами. Молли спешила следом и кляла себя на чем свет стоит за широту души. Вот сейчас-то и обнаружатся все твои кулинарные таланты, Молли, Роуз. Это же надо: он пришел, а я его так накормлю, что ему на всю жизнь хватит. Он мой дом за два квартала обходить будет…

С видом гостеприимной хозяйки и с ощущением обреченности Молли открыла дверь. В прихожей темно, лишь несколько пятен света на полу от уличного фонаря. Джеральд, как человек, знающий дом не хуже своего, деловито прошел в кухню и поставил на стол пакет, из которого тут же что-то выпало, покатилось по столу, стукнулось об пол…

– Мои груши! Лови их, лови! – Молли вбежала в кухню и включила свет, так как в темноте заниматься сбором урожая фруктов совсем уж неудобно.

– Есть ловить груши, мэм! – И голова Джеральда скрылась под столом.

Молли прислонилась к дверному косяку. Внутри нее все ликовало. Никогда в жизни ей еще не было так хорошо от простого присутствия рядом мужчины. Влюблена? Да, она влюблена. А он?

Наблюдая за Джеральдом, Молли старалась уловить каждый жест, взгляд, движение, чтобы понять: а что же его привело сегодня?

Наконец все груши были собраны и водворены в холодильник. Джеральд повернулся к Молли.

– Что мы будем есть?

Она робко взглянула на него.

– Может, омлет?..

– Отлично. Омлет так омлет. Если позволишь, я сам его приготовлю. Но для этого нужна совершенно особая обстановка. Так что ваше нетерпение, мисс Роуз, может испортить мне весь кулинарный процесс.

– Выгоняешь меня? – со счастливой улыбкой спросила Молли. Ура! По крайней мере, сегодня он не узнает, что она почти ничего не умеет готовить!

Джерри рассмеялся.

– Нет, собираюсь тебя удивить.

Молли отправилась в гостиную, где занялась сервировкой стола для романтического ужина.

Через полчаса Джерри вышел из кухни, с гордостью держа в руках две тарелки с чем-то божественно благоухающим. Говоря «омлет», Молли скромно имела в виду поджаренную смесь из молока и яиц и совсем уж не предполагала, что помимо этого там будет еще минимум полдюжины компонентов: грибы, перец, помидоры, куриное мясо, лук и зелень.

– Мм… удивил, – сообщила она Джерри, отправляя в рот второй кусочек омлета.

– Это меня сестренка научила. Она обожает готовить.

– Младшая или старшая?

– Младшая. Ее зовут Марианна. Она живет с матерью и ее вторым мужем. Скоро приедет. – Джеральд хотел было добавить еще про то, что его сестра и Молли обязательно понравятся друг другу и подружатся, но решил не торопить события.

Джеральд не очень любил действовать в порыве. И поэтому сейчас, несмотря на то, что ему было легко и весело с девушкой, сидящей напротив, где-то в глубине его души, на заднем плане, ютилось беспокойство: а правильно ли я поступаю? может, не стоило?

Но рядом была Молли, и, глядя в ее темные глаза с озорными искорками, любуясь изяществом тонких рук, поворотом головы, манерой наклонять ее немного набок, когда слушает, Джеральд чувствовал – не понимал, именно чувствовал – что все так, как и должно быть в его жизни. К сожалению, Джеральд не привык своим чувствам доверять.

Молли же гадала, видна ли по ее лицу захлестывающая ее детская радость с оттенком смущения. Боже, никогда еще она не стеснялась мужчин, с которыми ужинала!

Когда омлет был съеден без остатка, Молли стала убирать со стола. Джеральд сделал попытку поучаствовать в процессе, на что ответ был:

– Нет уж, у нас разделение труда! Ты готовишь, я убираю.

– Ах, разделение труда? Это теперь войдет в привычку?

Молли опустила голову пониже, чтобы он не увидел румянца, выступившего на ее щеках.

Молли мыла посуду, Джеральд стоял у входа в кухню и наблюдал за девушкой: прямая спина, длинная шея, короткая стрижка подчеркивает затылок, что создает ощущение хрупкости и беззащитности. Красивая… Почти не отдавая себе отчета в том, что делает, Джеральд подошел ближе и замер. Только посмотреть на нежные светлые волоски на шее, если получится, вдохнуть запах ее духов, кожи, волос…

Молли, не оборачиваясь, поинтересовалась:

– Что, так интересует процесс?

И не получила ответа. Посмотрела на Джеральда через плечо. Он сделал отчаянную попытку улыбнуться, инстинктивно скрестил руки на груди, чтобы она не заметила охватившей его дрожи. Это была дрожь острого желания. Псих.

Она прекрасна, но ты же ее едва знаешь! Может, у нее парень в Ванкувере! Черт, не важно это…

Молли выключила воду, вытерла руки полотенцем. Ей вдруг стало страшно: а что теперь? уйдет? останется? под каким предлогом?

Повернулась.

– Ну что? Все в порядке?

Она оказалась слишком близко, непереносимо близко, Джеральду стоило лишь наклонить голову, чтобы поцеловать… Еще борясь с собой, он сдержался – и подарил Молли самую нежную ласку, легкий поцелуй в лоб.

Сопротивляться больше не было сил, потому что теплая ладонь легла ему на шею.

Мир поплыл перед глазами. Поцелуй следовал за поцелуем. Молли уже ничего не чувствовала, кроме того, что находится в объятиях любимого мужчины, и не осознавала ничего, кроме пьянящего, сладостного тепла, поднимающегося из самых глубин ее натуры и затопляющего все тело. Не было другого желания, кроме одного: быть с ним, принадлежать ему.

– Пойдем наверх, – тихо сказала Молли, когда Джеральд стал покрывать поцелуями ее шею: от уха до ключицы.

Хрипловатый от страсти голос убил последние остатки самообладания в Джеральде. Со словами, повторяемыми десятикратно:

– Я люблю тебя, Молли, люблю, – он подхватил ее на руки, легко, как котенка, и взбежал на второй этаж.

Молли даже не посетила мысль о том, что под тяжестью двух тел старая лестница может… Какая разница, все равно этой мысли не было.

Были только сильные объятия мужчины, который уже овладел ее душой и готов был подтвердить это, овладев телом.

Не важно было, что кровать узкая, что простыни разного цвета. Только любовь имеет значение и смысл. И Молли отдавалась любимому мужчине со страстью, которой никогда в себе не предполагала, будто со стороны слышала его частое дыхание, удивляясь, что прозвучавший в комнате долгий стон – ее. Только бы выпить до дна наслаждение от каждого прикосновения. Ничего не расплескать, не пропустить, не забыть ни единого ощущения, рожденного его ласками.

Казалось, блаженство, растекающееся по телу, кругами ширящееся в ритме его движений, бесконечно, но – миг тишины и предвкушения в каждой клеточке тела – и взрыв наслаждения, какого Молли никогда прежде не испытывала.

Ошеломленная, счастливая, Молли лежала в объятиях Джеральда и молчала. Говорить совсем не хотелось. Ему, очевидно, тоже. Он мягкими движениями перебирал волосы Молли и, убрав их со лба, нежно целовал его.

В теле таяли остатки чувственного наслаждения. Молли погрузилась в сон, наполненный обволакивающим розоватым теплом.