Я подарю тебе счастье

Глава шестая

— Дон Рамон ожидает в библиотеке, — объявил Уортинг через два дня после того, как Нена, облегченно вздохнув, закончила последнее благодарственное письмо.

— Проси его, Уортинг, — сказала Нена, чувствуя ком в горле. Она понимала, что их встреча должна состояться, и чем раньше она скажет Рамону о разводе, тем лучше.

Он стремительно вошел в комнату. Несмотря на свое решение, Нена почувствовала, как при виде своего высокого, смуглого, красивого мужа, одетого в безупречно сидевший на нем серый костюм, у нее дрогнуло сердце.

Стоя у окна, она дожидалась, пока Уортинг закроет дверь.

— Доброе утро, — сказала Нена как можно официальное, высоко подняв голову.

Рамон видел, как она напряжена. Нена — маленький храбрец, подумал он. Она исполнила свою роль в ресторане с изяществом и достоинством настоящей леди, каковой она является. Теперь, глядя на нее с расстояния в несколько метров, он почувствовал восхищение… и что-то еще. Это чувство было настолько сильным, что он замер в неуверенности. У Рамона перехватило дыхание, и какое-то время он молча смотрел на Нену, думая, в какую удивительную женщину она превращается, несмотря на свою юность.

Нена холодно оглядела его, надеясь, что он не заметит, как тщательно она пытается скрыть волнение.

— Почему ты сбежала? — нарушил молчание Рамон.

— Я думаю, это более чем очевидно, — ледяным тоном ответила Нена.

— Мне все равно непонятно, почему ты уехала.

— Неужели? — удивилась она. — Боюсь, я не согласна с тобой. Для меня и твоей любовницы нет места в Буэнос-Айресе. Очевидно, мы посещаем одни и те же заведения, — добавила Нена. — Как неудобно!

— То было просто неудачное совпадение.

— Я не знаю, по каким правилам играют в эти игры, Рамон, и не могу сказать, что жажду узнать их. Теперь, когда ты здесь, я встречусь с адвокатами, и мы сможем обсудить условия развода.

— Развода?! — Рамон был потрясен.

— Да, развода. Не можешь же ты ожидать, что я останусь твоей женой.

— Нена, нам нужно поговорить об этом.

— Нет, не нужно. Чем меньше будет сказано, тем лучше.

— Не будь смешной.

— Я не смешна. Я просто реалистична — какой мне следовало быть последние несколько недель, — с горечью сказала она, отворачиваясь и глядя в окно, за которым шел летний дождь.

— Нена, любовь моя, пожалуйста, дай мне возможность объяснить…

— Что объяснить? — воскликнула она, резко повернувшись. — Что ты содержишь любовницу, женщину, с которой ты состоишь в связи уже несколько лет?

— С этим покончено.

— Неужели? Ты не обманешь меня. Возможно, я молода, Рамон, но разум у меня все-таки есть. Я не могу поверить, что ты оставил женщину, с которой даже сфотографирован в журнале "Ола!" и с которой ты считаешь подобающим обедать в самом модном ресторане в городе, несмотря на такой малозначительный факт, как то, что ты женат, — едко сказала Нена.

— Это нелепо, Нена, — возразил Рамон, хватая ее за руки. — Это было совсем не то, что ты

вообразила. Я должен был повидать Луису, объяснить ей. Я не сказал ей о нашем браке так, как надо. Мне нужно было попрощаться с ней.

— В ресторане "Санти"! — сверкнула Нена глазами. — Как ты смеешь обращаться со мной как с простушкой? — Она отпрянула от Рамона, чувствуя, что жгучие слезы закипают у нее на глазах. Как ты смеешь, Рамон? — Не сдержавшись, она ударила его по щеке и отшатнулась, придя в ужас от своего поступка.

Рамон, не дрогнув, выдержал пощечину. Поднеся руку к щеке, он печально улыбнулся.

— Я заслужил это. Но теперь, пожалуйста, успокойся и дай мне объяснить.

— Нет! — Нена разрыдалась. — Я не хочу больше слышать об этом ни единого слова. Уходи, возвращайся к ней. Я была дурой, когда подумала, что мы… что я… что… — Она снова отвернулась к окну, содрогаясь от рыданий.

— Девочка моя, — Рамон обнял жену за трясущиеся плечи, — нет никаких причин для такого волнения. Если бы ты только выслушала меня, дала бы мне объяснить, что на самом деле…

— Я не хочу ничего слушать, — упрямо возразила Нена, пытаясь вырваться из кольца его рук. — И не верю ни одному твоему слову. Ты пытаешься успокоить меня. Я не потерплю, чтобы меня обманывали.

На лице Рамона появилось жесткое, решительное выражение.

— Я не лжец, Нена. Я сожалею о том, что произошло, но не позволю, чтобы моя жена сомневалась в моей честности.

— Я не сказала…

— Нет, ты сказала. Ты заявила, что не веришь мне, не будешь слушать мои объяснения, и ты с удивительной легкостью говоришь о разводе. Такое у тебя отношение к браку? Как к чему-то такому, от чего легко избавиться, когда возникает какая-нибудь проблема?

— Я… — Нена была захвачена врасплох внезапно произошедшей в нем переменой и неподдельным гневом, который вспыхнул в его карих глазах.

— Ответь мне! — потребовал Рамон холодным, спокойным голосом. — Я хочу услышать это из твоих собственных уст.

Нена с трудом перевела дыхание.

— Н-нет. У меня не такое отношение к браку.

Простоя…

— Что? Ты видела меня с женщиной и вообразила, что я все еще сплю с ней?

Краска бросилась Нене в лицо.

— Да.

— Вот оно что. Хотелось бы тебе добавить что-нибудь еще?

— Я не доверяю тебе.

Рамон, как ужаленный, отпрянул от нее, и его лицо окаменело.

— Понимаю. В таком случае нам не о чем больше говорить. Позволь пожелать тебе всего хорошего, — слегка поклонившись, он повернулся и решительно вышел, оставив Пену в полной растерянности.

Она не имела это в виду, хотя, пожалуй, крупица правды в ее словах была. Возможно, она неудачно выразилась. Господи, что я натворила? корила себя Нена, вспоминая непреклонное выражение, которое появилось на лице у Рамона, когда он уходил. Она не хотела обидеть или оскорбить его, а сейчас уже слишком поздно. Жребий брошен, и она перешла Рубикон. Возврата нет.

От подступивших слез у Вены перехватило дыхание, и, бросившись на диван, она разразилась долгими мучительными рыданиями, не принесшими ей облегчения.

— Мне нужен полный отчет о деятельности нефтяных компаний "Карвахаль", сказал Рамон Мортону, личному секретарю покойного Родриго Карвахаля, который теперь исполнял обязанности помощника в офисе "Карвахаль Энтерпрайзиз" на Доувер-стрит. — И дайте мне также аудит на фирму, занимающуюся экспортом и импортом.

— Хорошо, сэр. Это все?

— Пока да. Спасибо, Мортон, — Рамон поднял глаза и улыбнулся. — Сэр Уилфред уже у себя?

— Он прибудет к десяти часам, сэр. Сказать ему, что вы спрашивали о нем?

— Будьте любезны. И Эндрю Трентону тоже.

Они всегда приходят так поздно?

— Обычно они появляются к десяти, — с некоторой неловкостью ответил Мортон, почувствовав неодобрение в тоне нового босса.

— Ах, так. Прекрасно. Передайте, пожалуйста, что мне необходимо поговорить с ними.

— Обязательно, сэр.

С этими словами Мортон удалился, и Рамон принялся просматривать толстые папки. Ему нужно подробно ознакомиться со всеми компаниями "Карвахаля" и их активами, управлением и тем, как оно осуществляется. К тому же это поможет ему отвлечься от мыслей о Нене.

После их злополучного разговора Рамон возвратился в Лондон. Донья Аугуста ждала его в гостиной своего дома на Итон-Сквер.

— Ну как, дорогой? Ты повидался с Неной? — спокойно спросила она, откладывая в сторону журнал.

— Повидался.

— И?..

— Ничего хорошего. Она говорит о разводе, Рамон сел напротив матери и положил ногу на ногу. — Не понимаю, что с ней такое. В конце концов, ничего ужасного не произошло.

— Неужели? Ты думаешь, что, когда невеста, недавно ставшая женой, встречается в ресторане с любовницей своего мужа, она должна считать это обычным событием, на которое не следует обращать внимание?

— Я этого не говорил, — раздраженно возразил Рамон.

— Тебе приходило в голову, что почувствовала эта молодая девушка?

— Конечно.

— Ее неожиданно вынуждают вступить в брак по расчету, она теряет единственного близкого человека — дедушку, которого обожала, попадает в общество людей, которые значительно старше и опытнее ее и к тому же принадлежат к другой культуре. И помимо всего этого она должна справиться с ситуацией, в которую ты поставил ее? Не кажется ли тебе, что ты ожидаешь слишком многого?

— На самом деле она прекрасно справилась, сказал Рамон, глядя на восточный ковер, украшавший пол. — Она проявила такое достоинство и хладнокровие, что можно подумать, будто ей привычно попадать в подобное положение.

— Ну, что же, тогда Нена молодец. Но это отнюдь не означает, что она готова терпеть твой образ жизни.

— Я не собирался сохранять отношения с Луисой.

— Ты уже говорил мне это, — резко сказала донья Аугуста. — Дело в том, что, кажется, ты не смог убедить в этом Нену.

— Но она не хочет выслушать меня!

— На твоем месте, — сказала мать, поднявшись и взяв журнал, — я бы подождала, пока стихнет волнение. Жизнь иногда сама все улаживает.

Рамон проводил глазами мать. Будь он проклят, если согласится ждать! И все же… его мать удивительным образом всегда оказывается права. Ну, ладно. Он останется в Лондоне и ознакомится с делами дона Родриго. В конце концов, у него есть моральные обязательства. Он дал ее деду слово джентльмена, которое сдержит, каким бы ни был исход его брака.

Прошло несколько дней, но Нена не решалась позвонить адвокатам. Она знала, что ей следует сделать это, и ругала себя за неуверенность. Но каждый раз, когда она намеревалась набрать номер телефона, какое-то необъяснимое чувство останавливало ее и Нена начинала думать о Рамоне, о восхитительных, незабываемых ночах, проведенных в его объятиях.

Нелепо думать о них, когда она знает — прекрасно знает, — что они не могут повториться. Она не сумеет жить, зная, что он делает то же самое в другой постели и с другой женщиной. Нена содрогнулась от боли и унижения. Почему, ну почему она позволила своему сердцу полюбить?

Нена села за стол и решительно заполнила заявления о приеме в несколько университетов. Ей надо думать не о мужчине, который оказался обманщиком, а о том, как жить дальше и получить образование. Но перспектива учебы, которая раньше казалась ей такой волнующей и о которой она страстно мечтала, потеряла свою привлекательность. К тому же последние несколько дней она чувствует ужасную усталость и апатию.

Проснувшись на следующее утро, она не почувствовала себя лучше. Даже наоборот. Как только она встала с постели, ей пришлось устремиться в ванную. Когда она склонилась над раковиной, ее вырвало.

Приступ тошноты прошел, и Пена, выпрямившись, посмотрелась в зеркало. У нее ужасный вид.

Но какое это имеет значение? Вероятно, она подхватила какую-то инфекцию в Аргентине. Пошатываясь, она возвратилась в комнату и, обессиленная, свалилась на кровать.

В тот же момент зазвонил телефон. Пена сначала решила не поднимать трубку, но в последний момент передумала.

— Алло.

— Здравствуй.

От звука низкого, сочного голоса Рамона у Нены забилось сердце. Как жаль, что она не может управлять своими чувствами!

— Что тебе нужно? — сухо спросила она.

— Я звоню только для того, чтобы спросить, не сможем ли мы пообедать вместе. Скажем, завтра.

Мне нужно обсудить с тобой кое-что.

Он говорит равнодушным, почти холодным тоном, подумала Нена. Наверное, в глубине души он рад избавиться от нее.

— Что обсудить? — с опаской спросила она.

— Да так, некоторые документы и несколько дел, касающиеся нефтяных компаний "Карвахаль", о которых тебе следует знать. Особенно если ты собираешься управлять ими сама, — холодно добавил Рамон.

— Я… — Ей не приходило в голову, что в случае развода Рамон передаст бразды правления в ее руки. Подобная перспектива выглядела устрашающе. — Думаю, что мы можем встретиться. Куда ты хочешь пойти?

— Бар "У Хэрри" подойдет тебе?

— Вполне. В какое время?

— Без пятнадцати час.

— Хорошо, — согласилась Нена, надеясь, что в его голосе отразится хотя бы какое-нибудь чувство.

— Тогда до встречи.

Рамон повесил трубку, и Нена откинулась на подушки, удивляясь, что ей хотелось расплакаться. В конце концов, ведь развод предложен ею, так почему она хнычет? Что посеешь, то и пожнешь.

Тяжело вздохнув и преодолев очередной приступ тошноты, Нена уткнулась лицом в подушку.

Больше всего ей хотелось провалиться сквозь землю. Она устала решать одну проблему за другой.

Но вскоре Нена овладела собой и, приняв душ, решила сохранять спокойствие и с достоинством и мужеством встретить то, что ее ожидает.

В этот час в баре царило оживление. Официантки сновали по залу, и, направляясь к столику, из-за которого Рамон поднялся ей навстречу, Нена слышала гул оживленных голосов.

Как жаль, что он так красив и неотразимо сексуален! Неудивительно, что большинство женщин в зале исподтишка посматривают на него. А некоторые — совершенно откровенно!

— Привет, Нена. — Увидев ее, Рамон сразу заметил, что она похудела и побледнела.

— Привет, Рамон.

Они не поцеловались, ограничившись официальным наклоном головы.

— Как поживаешь? — вежливо осведомился он, как будто разговаривая со знакомым.

— Хорошо, спасибо. А ты?

— Прекрасно.

— Как твои родители?

— С ними тоже все в порядке. Мама надеется, что сможет уговорить тебя прийти сегодня вечером пообедать у них на Итон-Сквер.

— Право, я не знаю… — торопливо сказала Нена, но, вспомнив, как добра была к ней донья Аугуста, смутилась.

— Это доставит им большое удовольствие, сказал Рамон, прибегая' ко всем уловкам, чтобы заставить ее согласиться. — Я могу заехать за тобой.

— Хорошо, я приду.

— Тогда мы можем встретиться где-нибудь, и я отвезу тебя на Итон-Сквер.

— Прекрасно, спасибо. Мне нужно заняться кое-какими делами. Ты можешь заехать за мной на Честер-Сквер.

— Решено. В семь часов.

Следующие несколько минут они молча изучали меню. Нена не могла решить, что ей заказать.

Тошнота прошла, но она опасалась, что почувствует себя плохо, если съест что-нибудь не то. Меньше всего ей хотелось привлечь к себе внимание. В конце концов она отказалась от закусок и остановилась на жареном цыпленке с овощами.

Рамон удивленно поднял брови.

— А салат из креветок? Насколько я помню, ты любишь его.

— Нет, нет, спасибо, — поспешно сказала Нена, чувствуя, как от одной мысли о креветках к горлу подступает тошнота. — Я не голодна.

— Та-ак. Тебе следует заботиться о своем здоровье. Ты выглядишь не совсем хорошо.

— Пустяки. Просто я где-то подхватила легкую инфекцию. Пройдет.

Рамон пристально посмотрел на нее, но промолчал.

— О чем ты хотел поговорить со мной? — спросила Нена, осторожно пригубив шампанского и надеясь, что оно не окажет негативного воздействия на ее организм.

Рамон нахмурился.

— Поговорить? Ах, да. Есть кое-какие вопросы, о которых ты должна знать. Если ты собираешься принять участие в управлении компаниями, я думаю, что тебе следует проводить некоторое время в офисе, знакомясь с документацией. Я собирался захватить несколько папок, но потом передумал.

Тебе будет удобнее прийти на Доувер-стрит и просмотреть их за столом.

— Понимаю, — и она действительно поняла.

Ее сердце охватил легкий трепет, и сквозь густые ресницы Нена украдкой взглянула на Рамона.

Он выглядит таким холодным, сухим и официальным: губы плотно сжаты, голова высокомерно поднята. Но Нена не могла удержаться от мысли, что он устроил их встречу как предлог, чтобы увидеть ее. Эта мысль взволновала ее, и Нена быстро сделала еще один глоток шампанского, удивившись, что ее бокал почти пуст.

Прежде чем она успела возразить, Рамон заказал еще одну бутылку. Ну и пусть. При такой скорости она может ей вскоре понадобиться.

Она прелестна, но выглядит такой бледной и потерянной! Нена гордая женщина, и Рамон понял, что уязвил не только ее гордость, но и самоуважение. Он лучше многих знает, как это неприятно. Хорошо, что Нена, очевидно, не созвонилась с адвокатами, несмотря на намерение потребовать развод. Возможно, она передумает.

Рамон изучал ее холодное, сдержанное лицо.

Она достойный противник, грустно подумал он, но, несмотря на это, у него есть надежда, что победа будет за ним.

Но эти мысли он благоразумно держал при себе.

К концу обеда Нена с удивлением поняла, что они оживленно болтают о пустяках. Она с усилием призвала себя к порядку. Этот мужчина — опасный, ловкий делец. Ей необходимо проявлять крайнюю осторожность и помнить о своем решении, сердито напомнила она себе, когда спустя некоторое время входила в магазин готового платья.

В конце концов, разве она не знает, чего хочет?

Вздохнув — потому что, вероятно, она все-таки не знает, — Нена без особого интереса начала рассматривать выставленные образцы одежды.

Ужин на Итон-Сквер поставит ее в затруднительное положение, подумала Нена, нежась в ванне. Что думают об их отношениях дон Педро и донья Аугуста? Они, несомненно, знают, что по какой-то причине они с Рамоном живут отдельно.

Его мать с пониманием относится к этому. Но что скажет дон Педро? Будет ли он упрекать ее за то, что она покинула жилище супруга?

Но теплый прием, который ей оказали, сразу рассеял страхи Нены.

— Как мы рады видеть тебя, Нена! — дон Педро встретил ее широкой улыбкой и усадил на диван рядом с собой. — Мы соскучились по тебе. Но ты, я уверен, очень занята. В Турстоне много работы.

— Гм, да, — смущенно подтвердила Нена, обрадовавшись, что дон Педро делает вид, будто их раздельное проживание вызвано особыми обстоятельствами, а не трещиной в отношениях. Она украдкой бросила взгляд на донью Аугусту. Что, интересно, она рассказала мужу?

Нена ощутила внезапно нахлынувшее на нее чувство горячей привязанности. После безвременной кончины бабушки четыре года назад у нее не было старшего друга — женщины, с которой она могла бы поговорить или посоветоваться. Поняв, что донья Аугуста сдержала свое слово, Нена ощутила облегчение. Возможно, она скажет ей, как плохо себя чувствует. Можно, конечно, пойти к доктору Грейнджеру, семейному врачу на Харли-стрит, но ей почему-то не хочется. Возможно, подумала Нена, болтая с доном Педро и смеясь его шуткам, болезнь пройдет сама по себе.

Рамон пустил в ход все свое обаяние. Нена постоянно чувствовала на себе его жгучий взгляд, от которого ее бросало в краску. Он пробуждал в ней тоску и пленительные воспоминания о восхитительных чувствах и ощущениях.

Когда великолепный ужин, прошедший в приятнейшей обстановке, подошел к концу и Нене пора было уходить, ей стало грустно. Она полюбила родителей Рамона и была признательна им за доброту и радушие, с которым они приняли ее в свою семью. Ей хотелось — как сильно ей хотелось! чтобы ее отношения с Районом сложились иначе.

Но пока все остается по-прежнему, напомнила себе Нена, когда Рамон приготовился проводить ее на Честер-Сквер. Выйдя, они увидели, что ночь уже опускается на город, хотя еще не было десяти часов. Они пошли, и Рамон взял Нену под руку.

Она мгновенно напряглась, но поняла, что поступит грубо, если оттолкнет его, потому что, вероятно, это просто проявление вежливости. И рука об руку они продолжили свой путь. Вскоре позади осталась церковь Святого Михаила, и они подошли к дому. Рамон остановился.

— Нена, ты не будешь возражать, если я войду?

Нам нужно поговорить, — мягко сказал он. — Я Знаю, что ты очень сердита на меня, и по заслугам, но, думаю, ты можешь оказать мне любезность и выслушаешь меня.

— Может быть, не сейчас? — спросила она, глядя в сторону и думая о том, как избежать неминуемого разговора. Ей и без того тяжело, что он так близко и до нее доносится пряный аромат одеколона и волнующий запах мужского тела, который она не забудет до конца своих дней.

— Почему? — Рамон поднял темные брови и пронзительно взглянул на нее. В его глазах Нена увидела непреклонную решимость.

От него не избавишься, с досадой поняла Йена.

— Хорошо, — сказала она, пожав плечами. — Ты можешь войти, но очень ненадолго.

— Какое радушное приглашение! — пробормотал Рамон, и Нена, не выдержав, улыбнулась.

— Извини. Я не хотела показаться негостеприимной. Просто сегодня я сильно устала.

— У тебя действительно измученный вид, — подтвердил Рамон, когда они поднимались по лестнице. Нена открыла дверь своим ключом, не желая беспокоить слуг. — Ты уверена, что не больна?

— Со мной все в порядке. Просто, наверное, легкая инфекция. Беспокоиться не о чем, — ответила она, проходя в дверь, которую он распахнул перед ней.

— Надеюсь. Я не хочу, чтобы ты заболела.

— Тебя это больше не должно волновать, — возразила Нена, повернувшись к Рамону и решительно вздернув подбородок.

Рамон сверкнул глазами.

— Ты все еще моя жена, — язвительно сказал он, — и, будучи таковой, находишься под моей защитой.

— Ради бога! Не будь таким старомодным, — усмехнулась Нена, удивленная его реакцией.

— Старомодным? — Рамон сделал шаг вперед. Очень может быть. Но я должен напомнить тебе, что являюсь твоим мужем и, следовательно, имею право знать о твоем самочувствии.

Он смотрел Нене в лицо, и по блеску его глаз и решительной складке губ она поняла, что он не потерпит возражений. И она не нашла в себе сил отвести от него взгляд, спастись от завораживающих карих глаз, буквально пригвоздивших ее к месту.

Прежде чем Нена успела опомниться, Рамон протянул руку и дотронулся до нежной щеки. Кончиками пальцев он прикоснулся к ее губам. Затем она внезапно оказалась в его объятиях, и, требуя, чтоб Нена подчинилась его воле, Рамон сломил сопротивление ее губ, впившись в них жадным поцелуем.

Какое-то мгновение Нена сопротивлялась, упершись кулаками ему в грудь и пытаясь вырваться. Но внезапно его язык коснулся такого чувствительного, нежного и уязвимого места, что ей ничего не оставалось делать, как подчиниться Рамону, покорившись сильным рукам, ласкавшим ее спину, шею и упругие холмики ягодиц.

— Я хочу тебя, — хрипло прошептал Рамон, когда оторвался от ее губ. — Боже, как я хочу тебя, моя Нена! Как я скучал по тебе! Пойдем наверх и закончим то, что мы начали.

— Я… я думала, что ты хочешь поговорить, — задыхаясь, проговорила она, пытаясь успокоиться и сохранить самообладание.

— Мы поговорим потом… когда-нибудь, — ответил он, решительно подталкивая ее вверх по ступенькам.

— Нет. Нет. Рамон, обожди! — Нена оттолкнула его и отступила назад. — Для тебя все это так просто? Поцеловались, помирились и будем друзьями, которых ждет впереди счастливая семейная жизнь? Нет, это не так просто. Для меня, во всяком случае, — внезапно охрипшим голосом сказала она, чувствуя, что слышит глухие удары своего сердца. — Я не могу стать чем-то вроде ковра, по которому ты можешь ходить. Если бы ты действительно хотел, чтобы мы были единым целым, ты должен был бы разобраться со своей любовницей до свадьбы, а не после нее.

— Ты ведешь себя мелочно и по-детски, — возразил Рамон, не желая отпускать ее.

— Может быть. Но это то, что я чувствую.

— А как насчет развода? Твои адвокаты еще не звонили мне, — насмешливо сказал он, презрительно блеснув глазами.

— Очень хорошо, они позвонят тебе, если ты этого хочешь.

Рамон шагнул к ней и одним быстрым движением крепко прижал к себе.

— Я женился на тебе, чтобы быть с тобой в радости и в горе, а не для того, чтобы ты ушла, как, только у нас появятся какие-то проблемы, — гневно заявил он и, прежде чем Нена успела отпрянуть, снова завладел ее губами.

Устоять было трудно, так трудно! И сопротивление Нены начало таять, несмотря на инстинкт, который твердил ей "нет". Рука Рамона легла ей на грудь и принялась ласкать ее. Это была не нежная, а умелая ласка, и Нена изнемогала от желания. У нее подогнулись ноги, когда рука Рамона, быстро скользнув вниз, коснулась самого чувствительного участка ее тела. Когда у Нены вырвался судорожный вздох, Рамон быстро отстранился от нее.

— Желаю тебе спокойной ночи, супруга моя!

Надеюсь, что ты получишь наслаждение от своей одинокой постели.

С этими словами он резко повернулся, открыл дверь и, сбежав по лестнице, решительно зашагал в направлении Итон-Сквер.

Нена бессильно опустилась на третью ступеньку длинного лестничного пролета. У нее вырвался тихий стон. Как все запуталось! Она то ненавидит мужа, то жаждет его любви. От его прикосновений в ней трепещет каждая жилочка, каждый нерв! Нена смотрела на закрывшуюся за Рамоном дверь, гадая, что произойдет дальше. Он почти заставляет ее позвонить адвокату… но ласкает и целует ее так, что…

Ухватившись за перила, Нена поднялась и медленно пошла наверх. Войдя в свою комнату, она медленно разделась и, глядя на себя в зеркало, дотронулась до груди, на которой его пальцы оставили след. Она увидела напряженные, возбужденные от желания соски. Закрыв глаза, Нена пожалела о том, что не уступила, не позволила ему остаться, подняться наверх и заняться с ней любовью, не дала ему облегчить восхитительную боль, молившую о завершении.

Затем здравый смысл возобладал. Она отвернулась от зеркала и схватила старую пижаму. Уж это ночное одеяние отнюдь не сексуально и не напоминает ей о медовом месяце, о том, как Рамон приказал ей снять ночную рубашку и какую чувственную силу она внезапно обрела, когда стояла перед ним нагая.

Прекрати! — приказала себе Нена, войдя в ванную и с ожесточением выдавливая на зубную щетку пасту из тюбика. Она ведет себя как безмозглая дура, как те девчонки, которые в школе вызывали у нее презрение, потому что вечно, глядя на мужчин, глотали слюнки. Неужели у нее нет силы воли?

Но даже когда Нена леща в кровать, ее преследовал запах Рамона, запечатлевшийся у нее в памяти, и она вновь пережила ощущения, пробужденные его прикосновениями. Интересно, осталась ли у нее хотя бы капля здравого смысла?

Наилучшее, что можно сделать при данных обстоятельствах, — попытаться хорошенько выспаться, решила она и, выключив свет, устремила взгляд на окно. Возможно, он тоже не спит, совсем близко от нее, в пяти минутах ходьбы, подумала Нена, ворочаясь в постели и глядя на усеянное звездами ночное небо.

Все это приводит в отчаяние, раздраженно вздохнув, решила она. И как плохо, что это вызвано ее нежеланием выслушать версию Рамона о его злополучном свидании с Луисой!

Нена резко привстала в постели, тряхнув волосами, в беспорядке разметавшимися по плечам.

Что, если он говорит правду и то действительно была последняя встреча с Луисой?

— О черт! — воскликнула она, сердито ткнув кулаком подушку. Ей опротивела эта игра, и чем скорее она закончится, тем лучше будет им всем.

— Ну, как?

Войдя в холл и увидев мать, которая медленно спускалась по лестнице, Рамон в нерешительности остановился.

— Да никак. Отвез Нену домой, вот и все, — коротко ответил он.

— Это я поняла, — терпеливо сказала донья Аугуста. — Как обстоят дела между вами?

— Ты хочешь знать правду? Черт меня подери, если я знаю! — взорвался Рамон. — И, пожалуйста, мама, довольно расспросов! Я сыт по горло всей этой ерундой. Ты заметила, как плохо Нена выглядит? Она явно больна. А как она ведет себя? Это же просто нелепо!

— Мне и правда показалось, что она несколько бледна, — согласилась с сыном донья Аугуста, спустившись с лестницы и направляясь в гостиную. Наверное, мне нужно позвонить ей завтра и узнать, все ли с ней в порядке.

— Ну, надеюсь, что к тебе она отнесется лучше, чем ко мне, — сердито пробормотал Рамон, направляясь к серебряному подносу с напитками. Налив себе бренди, он продолжил:

— Больше я не собираюсь терпеть эти несуразные выходки. Хватит с меня ее прихотей! — добавил Рамон, скрипнув зубами.

— Возможно, ей надоело твое сумасбродство, негромко возразила донья Аугуста, пряча улыбку, которую вызвала у нее вспышка сына.

— Как бы там ни было, надо положить конец этому нелепому положению. Будь я проклят, если моя жена не будет спать под крышей моего дома!

То, что происходит, просто позорно?

— Скажи мне, дорогой, мне просто интересно: что сейчас страдает больше всего — твое сердце или твоя гордость? — невозмутимо осведомилась мать Рамона. — Именно этот вопрос тебе следует задать себе.

— Ах, мама, оставь меня в покое, пожалуйста! У меня нет настроения вести философские беседы.

Я иду спать.

Спокойной ночи, сынок. Сладких тебе снов.

— Спокойной ночи, — сердито буркнул Рамон и вышел из комнаты. Донья Аугуста смотрела на потухший камин, и легкая улыбка играла на ее губах.