Я вернусь в твой сон

Глава 7

Минна проснулась и протерла глаза. Голова раскалывалась, а тело едва двигалось, будто его придавило мешками со щебенкой. В памяти мелькали смутные обрывки их последнего разговора с Юнхо. Безмятежная сонливость вдруг сменилась тревогой. Этой ночью что-то произошло, но что именно?

В комнате было мрачно, и Минне с трудом верилось, что утро уже наступило. Полосы света ровными треугольниками ложились на пепельно-розовые шторы и темный дощатый пол. С улицы доносились шепот ветра и шум дождя. Поздняя осень принесла сырость в дом, душу и сердце, наполняя их тоской. Минна родилась в грозу, но ноябрь она не любила и всегда ждала, когда же выпадет первый снег.

Неожиданно где-то поблизости заиграла новая песня Ли Хёна «Сказать тебе прощай». Этот трек очень нравился Минне. Он стоял на сигнале ее будильника, а значит, было ровно девять утра. Обычно Минна оставляла телефон на кружевной салфетке рядом с ночником, но этим утром он валялся на прикроватном коврике. Переложив телефон на тумбочку, Минна заметила на полу ночную рубашку и осознала, что сидит полностью обнаженной.

«Ночью между мной и Юнхо что-то было? Позвонить ему? Нет, это глупо».

Приподняв подушку, Минна обнаружила, что спрятанное под ней письмо Ан Минджуну куда-то исчезло, но поиски прервал скрип пружин и громкие шорохи.

– Проснулась? – донесся хриплый голос Ун Шина из кухни. – Надеюсь, ты довольна моей старой плитой. Потерпи, я подал в Преисподнюю заявление о смене адреса, поэтому мои счета скоро перестанут приходить через эту конфорку. Но свежие газеты – это удобно, да?

– Да уж, – сонным голосом сказала Минна, пытаясь понять, что происходит. – Доброе утро.

– Не люблю здороваться по утрам, – брякнул Ун Шин. – Особенно с теми, кто не стирает вещи месяцами.

Минна немного разозлилась на Ун Шина за это замечание и почувствовала, как ее щеки вспыхнули от стыда. У нее не было сил и желания спорить с токкэби. Подготовка к практике – веская причина забыть о стирке. Главное, чтобы Юнхо не видел этого бардака.

Громко хмыкнув, Минна открыла шкаф и достала вешалку с заранее выглаженными вещами. Свободная белая кофта и сарафан кофейного оттенка идеально сели по ее фигуре. Натягивая черный гольф на левую ногу, на правой Минна пропрыгала на кухню. Как она и предполагала, Ун Шин по-свойски развалился на зеленом диванчике. Он увлеченно читал газету, выставив ее перед собой таким образом, чтобы она закрывала его лицо.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Минна и загнула край газеты, чтобы токкэби посмотрел на нее. – И где Юнхо?

Ун Шин сверкнул неприкрытым повязкой глазом, и в следующую секунду газета в его руке сгорела.

– Юнхо попросил меня проследить, чтобы во сне ты не ушла дальше границы Южной Кореи, – пошутил он, подняв на нее хитрый взгляд, и тотчас пояснил: – У тебя было переутомление из-за учебы, и ты упала в обморок. Ночью Юнхо отлучился по делам и попросил меня заменить его.

– По каким еще делам? – заволновалась Минна, чувствуя, что у нее начинается приступ паники. – К чему такая бдительность?

– Тебе непременно нужно контролировать каждый его шаг? – спросил Ун Шин, но столкнулся с напористым взглядом Минны и вздохнул. – У него важная сделка по недвижимости. К тому же в Сеуле идут разборки между квисинами. Ты подружка дракона, мало ли что…

Минна понимала, что Ун Шин находился в квартире ради ее же безопасности, но едва сдерживалась, чтобы не выпроводить его. Она бы наговорила ему много гадостей, если бы он вовремя не указал пальцем на прикроватную тумбочку.

– Юнхо оставил тебе записку! – сказал токкэби и закинул ноги на стол. – Там, под вязаной салфеткой.

Забыв о своих обидах, Минна подбежала к тумбочке и вытащила из-под салфетки сложенный пополам листок. Нетерпеливо развернув записку, она прочитала про себя: «Желаю тебе удачно пройти распределение на практику. Увидимся вечером. Я люблю тебя. Навсегда твой, Ли Юнхо».

Это были те слова, которые Минна хотела услышать от Юнхо накануне. Она улыбнулась, чувствуя, как тепло разливается в ее груди, и поцеловала записку. Но вдруг Минну осенило: Юнхо не был склонен к сантиментам вроде любовных посланий. Она получала от него что-то подобное лишь однажды, пару лет назад, когда он пожертвовал ради нее своей жизнью. Размышления Минны прервали смешки Ун Шина.

– Это ты написал? – крикнула Минна и, скомкав записку в шарик, запустила им в токкэби. – Я подумала, что Юнхо грозит опасность! Ты просто… Ты…

Токкэби отмахнулся от бумажного шарика, убрал ноги со стола и иронично ответил:

– Послушай, охранять тебя – не такое уж веселое занятие для создания тьмы. Кстати, пока ты спала, абонент «Ли Хён» оставил тебе сообщение.

Минна сбегала в комнату за телефоном и, вернувшись с ним на кухню, вслух прочитала сообщение:

– «Привет, красавица! Скучала?»

Три раза пробежав глазами по этому тексту, Минна исподлобья посмотрела на довольное лицо Ун Шина. Но токкэби только развел руками, и его синеватые губы растянулись в улыбке.

– Это не я написал, клянусь полной луной! Это господин Ли Хён сгорает от страсти, – произнес Ун Шин с видом эксперта.

– Да ну тебя! – Минна смущенно отмахнулась и поморщилась. – Где ты вычитал это старомодное выражение?

– В утренней газете из мира квисинов. В их редакции сидят одни старики. Там так и говорилось: «Господин Ли Хён сгорает от страсти к незнакомке». Но, может быть, в интернете ты найдешь что-нибудь посвежее.

– Даже они печатают про Хёна всякую чепуху! – возмущенно воскликнула Минна и еще раз взглянула на сообщение. – Оно какое-то странное…

Удивление Минны можно было понять. Прошел целый год с тех пор, как Хён подписал контракт с американским музыкальным лейблом и уехал в США. Теперь он был не просто популярным айдолом[20], а настоящей мегазвездой. В Южной Корее его песни звучали из каждого динамика. Школьницы и студентки носили футболки с его фотографиями, а пресса регулярно выпускала статьи о его романах и расставаниях. Несмотря на то, что у Минны были все контакты Хёна, она понятия не имела, как на самом деле протекала его жизнь в США: однажды он просто перестал ей отвечать. Что-то Минна узнавала от На Джиён, своей лучшей подруги и менеджера Хёна, а что-то – из ленты новостей. Вечерами они с Джиён созванивалась по видеосвязи, но Хён всегда был «слишком занят» для этого. Он также не общался с Юнхо, хоть они и были братьями по отцу.

Иногда Минна скучала по беззаботному характеру Хёна, а иногда сильно нуждалась в его поддержке. Поначалу ее мысли были заняты Юнхо и она не слишком-то переживала о том, что Хён резко оборвал общение с ней. Однако со временем она стала беспокоиться, что теряет хорошего друга. Джиён утешала ее, уверяя, что тренировки, выступления и интервью невероятно изматывают. Но не написать ни одного ответа за целый год – слишком жестоко даже для того, кто погряз в делах. Такое поведение казалось Минне подозрительным, ведь, в отличие от Юнхо, он легко считывал эмоции людей и наверняка понимал, что причинят ей боль своим молчанием. Единственным оправданием было то, что он, возможно, пытался начать все с чистого листа и забыть о своем прошлом дракона-полукровки.

И вот, спустя год, Хён написал Минне как ни в чем не бывало. Озадаченная и немного обиженная этим, она решила удалить сообщение, но неожиданно оно само исчезло из чата. То ли Хён ошибся контактом, то ли передумал. Минна зашевелила губами, но не смогла подобрать подходящее ругательство, чтобы описать поведение Хёна. Пристально наблюдая за ней, Ун Шин вскочил с диванчика, и клоунская улыбка тотчас сошла с его лица.

– Ты вспомнила что-то плохое? – поинтересовался токкэби. – Может, ночной кошмар?

– Нет, – мотнула головой Минна и солгала ему: – Я слишком нервничаю из-за распределения на практику.

– А, практика, суды. Было время, когда я… – Ун Шин резко схватился за голову и прислонился плечом к стене. – Проклятие! Снова началось!

– Что с тобой? – спросила Минна и, подбежав к токкэби, придержала его за руку.

– Боль, – прохрипел Ун Шин и протер лоб рукавом. – В моей голове мелькали картинки. Я бы назвал это снами, но токкэби не видят снов. Так было всю ночь, прямо как сорок лет назад. У меня плохое предчувствие…

Минна хотела спросить, что тогда произошло, но из подъезда донесся женский крик. Она узнала голос своей однокурсницы и помощницы Ван Руми.