Я вернусь в твой сон

Глава 5

Юнхо распахнул дверь, и опершийся об нее Ун Шин ввалился в коридор. Луна обрисовала светом его огромный силуэт и кружащих позади него мотыльков. Мешковатая кожаная куртка и беспалые перчатки токкэби блеснули клепками во мраке ночи, а фуражка упала прямо в слякоть, оставленную его высокими шнурованными ботинками. На секунду Ун Шин наклонился за ней, и его вьющиеся, доходившие до плеч волосы свесились на белое скуластое лицо. Черная повязка на правом глазу тоже слегка съехала вниз. О нечеловеческой природе Ун Шина и том, что на самом деле ему было далеко не тридцать пять, говорили только голубая сетка вен и едва различимые трупные пятна. Поймав на себе изучающий взгляд Юнхо, он выпрямился и надел фуражку.

– Доброго вечера и полной луны, – хриплым голосом произнес Ун Шин, и его мертвенно-синие губы расплылись в улыбке. – Вижу, вы в одних трусах. Что за унылое выражение лица?

– Давно не виделись, – растерянно ответил Юнхо, не сводя глаз с мотыльков. Они были один в один, как тот, которого он сжег. Прежде Юнхо не наблюдал их рядом с токкэби. С одной стороны, было бы странно в чем-то подозревать Ун Шина, ведь при жизни он служил в армии самого императора, а после смерти стал единственным темным квисином, допущенным на Небеса в качестве наставника Юнхо по боевым искусствам. С другой стороны, совпадение вышло неприятное.

Юнхо решил позже поговорить об этом с Ун Шином и собирался попросить его уйти. Он опасался, что Минна увидит мотыльков и будет забивать себе голову разными догадками. Но было поздно: в поле зрения Ун Шина попал холодильник. Токкэби прошагал прямиком на кухню под ритмичный стук дождя, оставив на полу дорожку из мокрых следов. Стайка мотыльков потянулась за ним. Юнхо знал, что Ун Шина нельзя отвлекать от еды, иначе он проявит свою темную сущность и до смерти напугает Минну.

Пытаясь сохранять спокойствие, Юнхо закрыл входную дверь и прошел вслед за Ун Шином. Токкэби уже трижды врезал по дверце старого холодильника – иначе она не открывалась – и по-хозяйски достал из него яичный сэндвич и красную бутылку.

– Это не соджу, – отхлебнув из горла, заключил он. – Просроченный томатный сок. Мне нравится.

Юнхо мельком посмотрел на Минну и понял, что ее не удержать от расспросов. Она быстро обмоталась клетчатым одеялом, спрыгнула с кровати и уставилась на мотыльков. Поймав ее тревожный взгляд, Ун Шин наконец обратил внимание на мокрую кровать и разбросанную повсюду одежду.

– Почему все молчат? – напрягся Ун Шин. – Я помешал?

– Нет! – воскликнула Минна и просеменила на кухню.

– Я тоже рад тебя видеть, – подмигнул ей Ун Шин, – даже голой.

Заметив, что одеяло сползло почти до груди, Минна смущенно натянула его до самого носа и спряталась за спиной Юнхо. Выглядывая из-за его плеча, она спросила Ун Шина:

– Это твои мотыльки?

– Да, они часто появляются в полнолуние. Надоедливые…

– Ты не думал, что кто-то из мира мертвых пытается связаться с тобой таким способом? – не унималась Минна.

Юнхо издал хриплый вздох отчаяния и состроил Ун Шину гримасу, намекающую на смену темы. Токкэби понял его и быстро затолкал в рот яичный сэндвич. Ответить ему все равно было нечего: как и многие темные квисины, токкэби не знали причину своей смерти и не помнили своего прошлого. Задумавшись об этом, он прошел в комнату, встал напротив полукруглого окна и сощурился от слепящей вспышки молнии.

– Ун Шин, – подловил момент Юнхо, – у тебя ко мне какое-то важное дело? Что привело тебя сюда посреди ночи?

– Все мы зачем-то куда-то идем, господин Ли, – загадочно произнес токкэби. – Сегодня очень неспокойная ноябрьская ночь. Улицы Сеула патрулируют отряды булгэ[17] и мрачных жнецов[18]. Как-никак, вы сын Водного Дракона, и всем есть до вас дело. Поэтому я пришел убедиться, что с Со Минной все в порядке. Случись с ней беда, вы бы меня потом проклинали.

– Спасибо, – поблагодарил Юнхо и поклонился. – Мы с Минной обсуждали наше общее будущее, а теперь ей нужно выспаться. Завтра у нее ответственный день в университете. Давай выйдем на улицу и поговорим там.

– Нет! Я тоже имею право знать обо всем, что происходит! – возмутилась Минна.

– Господин Ли Юнхо прав, – возразил Ун Шин. – Тебе нужен отдых. Если смертная подружка дракона умрет от недосыпа, это станет позором столетия.

На выходе из комнаты токкэби споткнулся о валявшиеся у стены фоторамки. Минна уронила их, когда ходила во сне, но не заметила, проснувшись: они с Юнхо слишком бурно выясняли отношения. Под поблескивающими кривыми осколками стекол с фотографий ей улыбались ее семья и друзья.

– Если мой сон был вещим, то… – прошептала она, глядя на фоторамки, и ее губы задрожали, – …моей семье грозит опасность?

Временное оцепенение Минны перерастало в немую истерику. Юнхо понял это по ее стеклянным глазам и учащенному дыханию. Пока Ун Шин вникал в происходящее, Юнхо взял Минну за плечи и развернул ее к себе лицом. Когда он заглянул ей в глаза, его радужки блеснули зелеными огоньками. Гипноз сработал с первой попытки, и Минна, пошатнувшись, упала в руки Юнхо, после чего он отнес ее на кровать и бережно укрыл одеялом.