ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Направляясь по причалу к домику Дэвида, Бритт не имела ни малейшего представления о том, что ее ожидает. Очевидно, жилище — под стать своему хозяину — должно быть очень оригинальным. Только теперь она как следует рассмотрела убежище Дэвида. Если не обращать внимания на потрепанную обшивку и ветхую палубную мебель, оно содержалось в отличном состоянии.

Бритт пришло в голову, что домик похож на самого Дэвида — некая смесь небрежности и комфорта, даже с неким налетом роскоши, что делало чрезвычайно затруднительным определение и жилища, и его владельца. А увидев на корме название «Бродяга», Бритт поняла, что Дэвид остается верен своей всегдашней привычке добродушно высмеивать все и вся, не исключая самого себя.

Был поздний вечер. Светящиеся иллюминаторы судов, пришвартованных в заливе, придавали ему какой-то уютный, домашний вид. Всего поблизости находилось около трех десятков плавучих домиков. Большинство их занимали пожилые пары, но были среди обитателей и молодые люди, например, некий студент, круглый год живший на полуразвалившейся лодке, не имея на то никаких прав, и добывавший средства к существованию, выполняя кое-какие поручения отставного адмирала, занимавшего роскошную яхту — точное подобие китайской джонки, только гораздо большего размера и оснащенную самыми современными достижениями техники.

Кот, отныне снова переименованный в Бродягу — Бритт не могла не признать, что это имя как нельзя лучше подходит животному со столь независимым характером, — важно выступал впереди, не обращая никакого внимания — впрочем, как и они на него — на многочисленных собак и кошек, попадавшихся ему на пути.

— Ну просто король да и только! Интересно, за что тебя все сородичи так уважают? — удивленно промолвила Бритт, когда огромный бродячий кот, в два раза больше и толще Бродяги, уступил им дорогу, сделав вид, что не заметил более скромного по размерам соперника.

Бродяга остановился, оглянулся на Бритт, сверкнув желтым глазом, и продолжал победоносное шествие, а его пушистый хвост словно плюмаж гордо развевался в воздухе.

Когда Бритт, эскортируемая котом, приблизилась к домику, откуда-то снизу показался Дэвид. На нем был огромный белый фартук, а в руке — деревянная ложка с длинной ручкой. Увидев гостей, он приветливо помахал Бритт и, как всегда, усмехнулся уголком рта.

Она попыталась взглянуть на Дэвида свежим взглядом. Они уже так давно и хорошо знают друг друга, что не худо бы на время забыть свои первые впечатления об этом человеке. Как это она раньше не замечала, что он очень привлекателен! У него поджарое, стройное тело, густые рыжеватые волосы, карие глаза, которые могут быть насмешливыми или, как сейчас, когда он окинул взглядом длинную юбку и шелковую блузку Бритт — свой наряд к сегодняшней встрече она выбирала очень тщательно, — очень внимательными.

Интересно, каково это будет — заниматься с ним любовью сегодня вечером? Нет ли в ее хладнокровии чего-то ненормального?

В основе близости мужчины и женщины прежде всего должны лежать чувства, а она подходит к этому уж слишком рационально. Вот пришла, заранее готовая к тому, что ее будут пытаться соблазнить! А что, если ей не удастся преодолеть барьеры, существующие в ее сознании? Будет ли Дэвид разочарован? У нее ведь нет большого опыта. А вдруг он решит, что она просто водила его за нос и он зря потратил на нее столько времени?

В первые дни брака Бритт была убеждена, что она страстная женщина. Но потом что-то случилось; тот огонь, который она чувствовала в первое время, постепенно и неуклонно угасал. Дошло до того, что она лишь молча терпела ласки Крейга, сама редко испытывая чувства, подобные тем, что были ей памятны по медовому месяцу.

А потом и сам Крейг стал все реже обращать на нее внимание, задерживаться на работе — теперь-то Бритт знает, чем он на самом деле занимался в это время! — и она поняла, что перестала удовлетворять его в постели. Так завершился ее переход в разряд фригидных женщин. В последнее время они с Крейгом просто жили под одной крышей, и хотя по-прежнему спали в одной постели, любовью занимались крайне редко. Впрочем, лучше бы не занимались вовсе, потому что каждый такой случай оставлял в душе Бритт горький осадок разочарования.

Неожиданно нахлынувшие воспоминания были настолько болезненными, что она даже остановилась, вцепившись руками в поручень. Бродяга тоже остановился и, оглянувшись на хозяйку, вопросительно мяукнул. Бритт не пошевелилась, и тогда кот, легко спрыгнув на палубу, принялся тереться о ноги Дэвида.

— Что, передумали, Тани? — спросил тот с улыбкой, хотя глаза его оставались серьезными.

— Нет. Просто старые раны неожиданно напомнили о себе, — объяснила она.

Вскинув голову и крепко сжав губы, Бритт тоже начала спускаться по крутой лесенке.

Дэвид подвел ее по узенькой палубе к двери, ведущей внутрь плавучего домика. И снова Бритт остановилась, но на этот раз от удивления перед тем, что предстало ее взору — глубокие обитые кожей кресла и диваны, занимавший все пространство комнаты ковер в восточном стиле на полу — такой, должно быть, стоит целое состояние, — картины приглушенных оттенков, украшавшие стены.

— Нравится? — спросил Дэвид улыбаясь.

— Да. Вы что — подпольный миллионер?

— Что-то в этом роде, — весело откликнулся он. — Но стараюсь это не афишировать.

— Ну, если вы и в самом деле хотите сохранить это в секрете, вам следовало бы убрать картины, — посоветовала Бритт вполне серьезно. — Ведь это Моне вон там, над диваном, причем явно не копия!

— Как вы догадались?

— Я видела эту картину в музее. Мы там были вместе с…

Она запнулась. Наступила неловкая пауза.

— Один из ваших секретов? Это касается тех ошибок, о которых мы собирались побеседовать?

Бритт вспыхнула.

— Можно сказать и так.

Она поспешила перевести разговор на более безопасную тему.

— Какой чудный запах доносится из кухни! — воскликнула она с деланным восторгом.

Хотя по улыбке Дэвида было ясно, что он догадался о ее хитрости, он, тем не менее, охотно начал объяснять:

— Это лучший в мире чили. Рецепт добыт в Техасе, где, как известно, и растет лучший чили. Посидите здесь, пока я закончу, а потом вам предстоит попробовать нечто, чего вы в жизни, уверен, никогда не ели.

Бритт с готовностью опустилась на предложенный Дэвидом стул. Бродяга тут же вспрыгнул на старинный комод и оттуда взирал на общество, сверкая желтыми глазами и помахивая пушистым хвостом. Чувствовалось, что кот разочарован невниманием к его драгоценнейшей особе.

— Ах ты, негодник! — негромко пожурил его Дэвид. — Вот что получается, когда попадаешь в женские руки…

Бродяга с вызовом мяукнул, соскочил с насиженного места и грациозно двинулся на кухню вслед за Дэвидом.

Следующие несколько минут Бритт провела, изучая корешки книг, стоявших на полке. Если судить о человеке по тому, что он читает, у Дэвида, должно быть, весьма разнообразные интересы. На полке стояли поэтические сборники вперемешку с биографиями знаменитых людей и тут же — детективы и триллеры.

— А вот и чили! — радостно объявил хозяин, появляясь на пороге со сковородкой в руке.

По его улыбке чувствовалось, что он и в самом деле гордится приготовленным блюдом.

Едва попробовав чили, Бритт была вынуждена схватить стоявший перед ней бокал и залпом выпить налитое в него кроваво-красное вино, чтобы хоть немного заглушить пожар, пылавший у нее во рту.

— Немного острый, по-моему, — отдышавшись, проговорила она.

— Естественно. Таким он и должен быть. Возбуждает вкусовые рецепторы. Это пища не мальчиков, но мужчин, — торжественно объявил Дэвид.

— Понятно. А поскольку я не отношусь ни к тем, ни к другим, я оказалась в невыгодном положении, — парировала Бритт.

Когда первое потрясение прошло, она рискнула попробовать еще немного соуса. Как ни странно, он ей понравился, несмотря на обилие специй и черного перца. Доев свою порцию, Бритт даже попросила добавки. Наконец она отодвинула тарелку.

Дэвид усмехнулся.

— Секрет приготовления настоящего чили кроется как раз в специях, — наставительно заметил он. — И не вздумайте использовать мороженую говядину, которая годится разве что на бифштексы! Только парная. Обжариваете ее слегка в почечном жире — это придает блюду дополнительную прелесть. И помните — базилик непременно должен быть свежим, прямо с грядки. И еще…

— Ясно, ясно. Согласна — ваш чили прекрасен, — прервала поток объяснений Бритт. — Может быть, я опишу его в своей следующей книге, наряду с другими типично американскими блюдами.

— Ага, значит, вы подумываете о следующей книге?

Бритт задумалась.

— Не знаю, как это у меня вырвалось… Хотя, честно говоря, я действительно думала об этом. Если, конечно, такая тема кого-то заинтересует. Пока ведь мы не знаем, как пойдет первая книга, не так ли?

— Не знаем, но можем догадываться. Бьюсь об заклад, что ее ждет грандиозный успех, — сказал Дэвид. — Позвольте процитировать вашего издателя. Вот какой текст он поместил на обложку: «Лучшая кулинарная книга этого года. Даже если бы в ней не было изысканных и редких кулинарных рецептов, изящная, остроумная манера изложения мисс Дюмон доставит читателям истинное наслаждение»… Ну и так далее. Да, я уверен, что книгу ждет успех.

Бритт молчала, пытаясь переварить слова Дэвида.

— Почему же вы мне раньше об этом не сказали?

— Ждал подходящего случая, — ответил он, улыбаясь. — Надеялся, что это растопит лед в вашем сердце. Я ведь не совсем болван, как вы, наверное, уже успели заметить.

Бритт хотела возразить, что после чили у нее внутри и так все горит и растапливать ничего не надо, но промолчала. Вместо этого она неожиданно поднялась с места и, обойдя стол, подошла к Дэвиду.

Бритт поцеловала его, но не в щеку, как намеревалась сначала, а в губы. Они пахли терпким вином, и неожиданно то, что началось как дружеский поцелуй, переросло в нечто большее. Дэвид крепко обнял Бритт, и она сама не заметила, как очутилась у него на коленях и обняла за шею. Поцелуй все длился и длился, и это было чудесно.

Бритт почувствовала, как в ней снова разгорается прежний огонь, и ей хотелось, чтобы это восхитительное мгновение никогда не кончалось. Как будто лед у нее внутри, о котором говорил Дэвид, и в самом деле растаял. Приятная теплота разлилась по телу Бритт. Она теснее прижалась к Дэвиду, не думая о том, что делает и имеет ли на это право.

Близость женского тела и страстный поцелуй подействовали на Дэвида вполне естественным образом, поэтому Бритт была чрезвычайно удивлена, когда он вдруг отстранился.

Поднявшись со стула, он протянул руку Бритт и помог ей встать.

— Так, — задумчиво протянул он. — Может быть, мы не будем начинать того, что неизвестно чем закончится, пока не поговорим?

Голос Дэвида звучал напряженно, и Бритт поняла, что ему стоило огромных усилий оторваться от нее. Тогда зачем же он это сделал? Ведь было совершенно очевидно, что она готова, даже жаждет уступить…

— Сядь, — почти приказал Дэвид, подводя Бритт к дивану. — Нам надо кое-что выяснить, пока дело не зашло слишком далеко, а когда ты так на меня смотришь, я теряю способность соображать.

Она молча повиновалась и вопросительно уставилась на Дэвида. Даже самой себе Бритт не могла признаться, как ее обрадовала эта неожиданная передышка.

— Да, я хочу тебя, очень хочу, и ты это знаешь. Но боюсь, что тобой движет в первую очередь чувство благодарности, и мне это не нравится. С самой первой минуты, увидев тебя, я понял, что тебя что-то гложет. Во-первых, ты никогда не говоришь о своем прошлом. Ну да, ты много раз рассказывала, как переезжала с места на место с отцом. Но ведь тогда ты была маленькой девочкой! Потом ты говорила об учебе в колледже, о своей любви к кулинарии, подругах и друзьях… И все обрывается примерно за пять лет до настоящего момента. Не будешь же ты утверждать, что провела это время в монастыре, изолированная от окружающего мира!

Бритт вскочила, задетая до глубины души его словами, и гневно воскликнула:

— Послушай, Дэвид, это уже слишком! Моя личная жизнь принадлежит только мне. Какое ты имеешь право задавать мне подобные вопросы?

— Никакого, разумеется, если не считать правом то, что ты мне небезразлична. В те годы, о которых ты умалчиваешь, в твоей жизни произошло что-то такое, что до сих пор тебя мучает, не дает покоя. Я вижу, что ты не прочь завести со мной роман. Казалось бы, для мужчины этого должно быть достаточно. Но мне нужно нечто большее… Пойми, Тани, я люблю тебя, и мне не все равно, как ты ко мне относишься!

Бритт молчала. Не в силах поднять глаза на Дэвида, она упорно не отводила взгляда от Бродяги, который, усевшись на середину стола, лакомился остывшим чили, запуская лапу прямо в сковородку. Мысли ее где-то блуждали. Глядя, как жадно кот набросился на переперченное блюдо, Бритт вдруг подумала, что, живя с Дэвидом, он, очевидно, привык к такой неподходящей для животного пище.

Молчание становилось гнетущим. Взглянув на Дэвида, Бритт увидела, что он внимательно смотрит на нее и ждет ответа. Поскольку было очевидно, что выдержки у него гораздо больше, чем у нее, а значит, ей придется заговорить первой, Бритт передернула плечами и сердито воскликнула:

— Не понимаю, чего ты от меня хочешь! Обещаний? Но ты сам понимаешь, что слова ничего не значат. А кроме того, я не могу тебе ничего обещать, даже если бы хотела…

— Из-за ошибок, которые ты в прошлом совершила, да? — Он не сводил с нее проницательных глаз. — Скажи, Тани, ты замужем?

Она собралась было снова вспылить, накинуться на него, крикнуть, чтобы он не совал нос не в свое дело. Но вместо этого неожиданно для себя самой начала говорить совсем о другом. Словно рухнули какие-то барьеры, и теперь ничто не мешало Бритт поведать Дэвиду правду.

Рассказ ее не был коротким, потому что она решила ничего не утаивать. Бритт рассказала Дэвиду о Крейге — о том, как встретила и полюбила его, об их скромной свадьбе, о том, как постепенно отношения между ними становились все более натянутыми, о том, наконец, какую нечеловеческую боль она испытала, узнав о связи мужа со Стефани.

Слова лились неудержимым потоком. Под конец, видимо, не в силах остановиться, Бритт рассказала об авиакатастрофе, которой ей удалось чудом избежать, и о своем решении раз и навсегда покончить с прошлым и начать новую жизнь.

Закончив, она бессильно откинулась на спинку дивана, чувствуя себя так, словно пробежала марафон. Она с трепетом ждала, что скажет Дэвид. Наверняка у этого человека, который способен пожалеть Мэри-Тележку и полусумасшедшего поэта, найдутся слова утешения и для нее.

Однако слова Дэвида поразили ее.

— Ты сдалась, Тани, даже не дав себе труда хоть немного побороться за свое семейное счастье. Твой муж — неважно, по какой причине — увлекся другой женщиной. Что-то между вами разладилось, ну, он и… загулял. Но ведь тогда, пять лет назад, он выбрал тебя! А ведь до встречи с тобой он прожил под одной крышей с этой, как ее… Стефани несколько лет, правильно? Тебе никогда не приходило в голову, почему он не женился на ней, почему ему была нужна именно ты? И почему он, не дав тебе опомниться, тут же предложил выйти за него замуж? Может быть, потому, что боялся — если он вначале привезет тебя домой, ваши отношения будут испорчены? Возможно, у него уже были в жизни такие случаи…

На секунду Дэвид задумался.

— Ты говоришь, что после приезда в Огайо он очень переменился. А может быть, не только он? Может быть, ты — и даже в большей степени ты? Вспомни те годы. Легко ли тебе жилось в одном доме с его матерью и невесткой?

Этого Бритт никак не ожидала. Первым ее побуждением было крикнуть, чтобы он убирался к черту и не лез в ее жизнь. Но ведь, рассказав ему о себе, она, бесспорно, дала Дэвиду право задавать неудобные вопросы и иметь свое мнение о том, что с ней произошло.

— Да, ты прав, я чувствовала себя там совершенно чужой, — наконец призналась она. — Я все ждала, когда Крейг скажет, что наш брак был ошибкой. А ведь это так и есть! Я не вписывалась в этот дом, где все напоминало о разнице в нашем происхождении и положении. Когда я спускалась по лестнице и смотрела на портреты многочисленных предков Крейга, мне казалось, что они осуждают меня, даже ненавидят…

— А когда вы занимались любовью — что ты чувствовала тогда?

— Я чувствовала себя виноватой, словно совершаю какой-то грязный поступок! — выпалила Бритт и тут же осеклась, пораженная собственными словами.

Не потому ли постепенно угасла ее страсть? Неужели сознание того, что Юнис находится совсем рядом, в конце концов убило ее интимную жизнь с Крейгом?

— А как ты полагаешь, что подумал твой муж, когда заметил, что ты постепенно отдаляешься от него?

— Наверное, что я его разлюбила. Или, во всяком случае, люблю не так, как вначале, — подумав, ответила Бритт.

— Тебе не надо было таить это в себе, — резонно заметил Дэвид. — Может быть, откровенного разговора с Крейгом было бы достаточно, чтобы ваши отношения наладились?

— Да. Теперь я понимаю, что нам надо было объясниться, но дело в том, что мы оба больше любим слушать, чем говорить.

— Да и детство твое мало способствовало стремлению к открытости и откровенности, я не ошибаюсь?

— При чем тут это? У меня было нормальное детство…

— Да, разумеется, — кивнул Дэвид, — но, согласись, прошло оно в чужих домах. Часто ли ты могла позволить себе пошуметь, попрыгать или побегать, — словом, как говорится, сорваться с катушек?

— Да мне этого вовсе и не хотелось! Отец мог отдать меня в интернат или попросить кого-нибудь заняться моим воспитанием, но он предпочел, чтобы я была только с ним. Я вовсе не страдала от того, что мне приходилось вести себя тихо. Это была прекрасная возможность научиться ладить с людьми.

— И при этом скрывать свои эмоции, никогда не обнаруживая того, что ты на самом деле чувствуешь. Интересно, сколько тебе было лет, когда ты сказала себе: «Надо постараться быть хорошей, послушной девочкой, и тогда папа не отправит меня в интернат»?

Бритт нетерпеливо возразила:

— Но я не думала о таких вещах! Чего ты добиваешься от меня, Дэвид? Видно, считаешь себя умником? Ну как же, Дэвид Джордан, психолог-любитель! По какому такому праву ты судишь других? Потому что думаешь, что сам лишен недостатков? Чист и невинен, как голубь?..

Он усмехнулся.

— Спасибо за комплимент! Однако ты навела меня на мысль… Что за человек твой муж? Нет, не отвечай, я хочу сам догадаться. Эдакий застегнутый на все пуговицы субъект, чопорный и недоступный. Красивый — да, но немного… как бы это сказать? Высокомерный. Небось играет со своим начальником в гольф по воскресеньям? Наверняка является членом престижного клуба и требует, чтобы ты встречалась с нужными ему людьми. А каков он в постели? Держу пари, что не слишком чувственный, даже немного скучноватый. Я угадал?

— Ты ничего о нем не знаешь, Дэвид Джордан! — взорвалась Бритт. — Крейг… он совсем не такой, как ты описываешь. Он порядочный, честный человек! Немного честолюбив, это верно, и чрезвычайно серьезно относится к своей работе, что не мешает ему, однако, добровольно браться за дела тех, кто не в состоянии платить бешеные гонорары…

И она начала рассказывать Дэвиду, что Крейг сам вызвался сотрудничать с адвокатской конторой, куда обращаются люди бедные. Оплачивается эта работа чисто символически, если вообще оплачивается, и к тому же мешает его постоянной практике, однако он ее не бросает. Бритт никогда не обсуждала с мужем эту сторону его деятельности, поскольку Крейг вообще был не склонен говорить дома о делах, но втайне она гордилась им, и ее очень обижало, когда свекровь упрекала сына за то, что эти «попрошайки», как она высокомерно именовала бедняков, мешают его карьере.

— И в постели он вовсе не «скучноват», как ты выражаешься. Если хочешь знать, Крейг — великолепный любовник! И не его вина, что…

Бритт осеклась. Она и так сказала слишком много. Увидев, что Дэвид, по своему обыкновению, посмеивается над ней, Бритт почувствовала, что ее охватывает ярость. Схватив диванную подушку, она с силой швырнула в него. Издав театральный стон, Дэвид прижал руки к животу и свалился на пол, притворно корчась от боли.

Казалось бы, эти ужимки должны были насмешить Бритт, однако ее гнев лишь усилился от его шутовства. Ведь она была искренна и открыла перед ним свою душу…

Оглянувшись в поисках дополнительных «снарядов» и не найдя ничего лучше подушек, она буквально забросала ими Дэвида. Вначале он шутливо отбивался, но увидев, что Бритт потянулась за пепельницей, схватил ее за руку и прижал к полу.

Он был настроен решительно и сделал это с такой силой, что Бритт почувствовала себя обезоруженной.

— Ну что, тигрица, успокоилась? — прошептал он ей на ухо.

— Да, — отдышавшись, бросила она в ответ. — Жаль только, что я не могу дотянуться до твоего лица. Так и вцепилась бы в эту наглую ухмылку!

— И часто тебе приходят в голову подобные желания?

— До сих пор ни разу не приходили. Правда, до сих пор я не встречала такого противного субъекта, как ты, Дэвид Джордан!

— Понятно. Значит, мое общество приятно разнообразит твою жизнь, — с иронией произнес он.

Она хотела ответить ему в том же насмешливом тоне, но Дэвид закрыл ей рот поцелуем. Бритт попыталась сопротивляться, но вдруг почувствовала, как весь ее гнев куда-то улетучился, и в следующее мгновение она уже отвечала на его поцелуй со всей силой долго сдерживаемой страсти.

Он раздевал ее нарочито медленно, умело разжигая страсть ласками и поцелуями. Казалось, его губы находили самые сокровенные точки ее тела, и от этих нежных прикосновений у Бритт закружилась голова. Она сразу поняла, что Дэвид весьма искушен в любовной игре.

Впрочем, сейчас это не имело ровно никакого значения. Долгое воздержание сделало ее ненасытной. Все сомнения и колебания куда-то исчезли, а тело купалось в наслаждении, которое дарил ей любовник. С готовностью отвечая на его ласки и поцелуи, она чувствовала, что время перестало существовать, а неистовый жар, охватывающий ее тело, обещал бездну наслаждения.

Страсть все нарастала. Волны неистового желания сотрясали тело Бритт. Она была не в силах больше сдерживаться, и с губ ее сорвался ликующий крик.


Потом они лежали рядом, утомленные тем, что только что испытали. Руки Дэвида, теперь ставшие такими родными, обнимали Бритт, а его губы покрывали ее шею нежными поцелуями. Но почему же она не чувствовала полного удовлетворения, как это бывало после близости с Крейгом?

Она помнила тело мужа до мельчайших подробностей — его гладкую кожу, слабый пряный запах, присущий только ему, такой волнующий, что он сводил ее с ума, вкус его поцелуев, ощущение его тела рядом со своим, когда они вот так же лежали рядом…

Помнила Бритт и другое — каким нежным бывал поцелуй Крейга после того, как они заканчивали любовную игру. Почему же она не чувствовала того же по отношению к Дэвиду — ведь он, без сомнения, разбудил ее чувственность до такой степени, что она познала вершины блаженства, на которые никогда доселе не поднималась ни с кем, даже с Крейгом? Это казалось непонятным — и несправедливым.

«А может быть, это вообще неважно», — внезапно подумала Бритт, раздосадованная тем, какие неподходящие мысли лезут ей в голову. В конце концов она не девочка, ищущая романтической любви…

Дэвид приподнялся на локте и заглянул ей в глаза.

— А ведь тебя все еще влечет туда, в Огайо, — неожиданно сказал он. — Ты сама-то это понимаешь?

— Что ты имеешь в виду?

— То, что ты все еще любишь своего мужа. Только что ты выкрикнула его имя, Тани.

— О Господи… Извини, Дэвид. Просто он… ведь он был моим единственным возлюбленным целых четыре года. Ты же не обиделся, правда?

— Обиделся? Да нет… Просто вдруг почувствовал, что ревную тебя к нему, — признался Дэвид.

— Не надо. Там все кончено, Дэвид. Я хочу забыть прошлое и быть только с тобой.

— Вряд ли тебе это удастся, Тани — а вернее, Бритт. Ведь так тебя зовут? И именно Бритт все еще любит своего мужа. Такое разом не покончишь. Даже если ваш брак дал трещину, ты все равно продолжаешь любить мужа. Ведь он не виноват…

— Я никогда его и не обвиняла.

— Ты так думаешь? Я бы этого не сказал… Почему же тогда ты поступила с ним так жестоко?

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Ты позволила ему думать, что погибла. И теперь он вынужден мучиться сознанием того, что в тот момент, когда он занимался любовью с другой женщиной, ты умирала в этом самолете. Ты действительно считаешь, что он заслужил такое суровое наказание?

— Но в твоих словах нет ни слова правды! Я поступила так потому, что решила — это единственный и самый легкий выход для всех нас — меня, Крейга, Стефани, Юнис… Может быть, я приняла неверное решение, но вовсе не собиралась причинять Крейгу боль. Я только хотела, чтобы все это осталось в прошлом. Хотела начать новую жизнь…

Говоря эти слова, Бритт внезапно почувствовала, как неубедительно они звучат даже для нее. Она запнулась и уставилась на Дэвида.

— Но если я такая плохая, почему же ты сейчас здесь, рядом со мной? Почему бы тебе не уйти, не оставить меня в покое?

— Вообще-то я у себя дома, — спокойно напомнил он, — и ты вовсе не плохая, Бритт. Твоя боль по-человечески понятна. Я хотел бы укрыть тебя в своих объятиях и защитить от этой боли. Но не могу. Не могу воспользоваться твоим одиночеством, твоей беззащитностью… Ты все еще грустишь о своем муже, Бритт, и пока ты не поедешь в Огайо и не выяснишь все до конца, тебе не избавиться от прошлого. А без этого невозможно начать новую жизнь…

Бритт хотела возразить, что весь этот год прекрасно обходилась без его советов, не нуждается в них и теперь. Но это было бы неправдой.

Она молча встала, оделась, вежливо поблагодарила Дэвида за прекрасный ужин и взяла на руки Бродягу, который мирно почивал на столе, переваривая обильный, острый ужин. Она ни словом не обмолвилась о том, когда они снова увидятся, и Дэвид не стал спрашивать. Он не старался удержать Бритт, лишь нежно поцеловал ее в щеку и печально улыбнулся, глядя ей вслед.

Вернувшись домой, Бритт долго не могла уснуть. События прошедшего вечера прокручивались у нее в голове, как немое кино, а в ушах все еще стояли прощальные слова Дэвида. Почему она не может влюбиться в этого прекрасного человека? Почему испытывает к нему лишь простую симпатию да еще благодарность за все, что он для нее сделал? И то, как он объяснил причину ее нежелания объявить Крейгу, что она жива… Неужели он прав? Не хотела ли она, пусть подсознательно, заставить мужа страдать так же, как он заставил страдать ее?..

Неужели и впрямь эта мука не кончится до тех пор, пока она не съездит в Огайо и не объяснится с Крейгом начистоту? Наверное, она должна это сделать — ради себя и ради него. Может быть, тогда она сможет, наконец, порвать с прошлым и начать новую жизнь с Дэвидом…

Бритт все еще не могла уснуть, когда зазвонил будильник.

Она встала, оделась, выпила кофе, накормила Бродягу… А потом решительным шагом направилась к телефону, позвонила в аэропорт и заказала билет на утренний рейс до Колумбуса.

Загрузка...