Яблоко Евы

Глава четвертая

Будучи холостяком, сохранявшим свои привычки годами, Рэнд Кёрси обычно спал на спине. Раскидывая тело во всю длину и ширину огромной кровати, он привык владеть всем пространством своего королевского ложа. Спал он всегда в одной позе — левая рука поперек талии, а правая — под затылком.

Поэтому он был крайне удивлен, когда проснулся в это утро на боку, в согнутом положении; правда, голова его лежала на правой руке, а левая, как всегда, на талии, но… женской. Обнаженная грудь с затвердевшим соском касалась его ладони. Женщина лежала повернувшись к нему спиной и во сне ритмично двигала бедрами.

Странно, но Рэнд поймал себя на том, что не испытывает дискомфорта, более того — ощущает сильное желание овладеть этой женщиной.

Потрясенный таким необычным пробуждением, он раскрыл пошире глаза, застланные какой-то пеленой, и обнаружил, что лежит уткнувшись лицом в копну спутанных белокурых волос. Отбросив их, он заглянул женщине через плечо. Тут уж его глаза и сами расширились от изумления. Хотя она спала в такой позе, что виден был только профиль, Рэнд тут же узнал ее.

Сесил Кингсли!

Вспомнив события предыдущего вечера, он откинул голову назад и со стоном закрыл глаза. Плохи его дела. Ударив его, Сесил недвусмысленно продемонстрировала свое отношение к мужчинам: она ненавидит всех мужчин, и особенно врачей. Вообразить, что эта женщина добровольно легла с ним в постель, можно, только повредившись рассудком. Удар по голове иногда влечет за собой всякого рода галлюцинации.

Чтобы проверить себя, Рэнд стал мысленно перечислять все кости человеческого скелета, начиная с фаланг пальцев и кончая костями черепа. Затем он повторил в уме периодическую таблицу химических элементов.

Довольный тем, что хотя бы память не пострадала, он снова осторожно открыл глаза… и убедился, что это вовсе не галлюцинация. Подле него лежала Сесил Кингсли, причем все так же соблазнительно. Потрясенный, он глубоко вздохнул, а ее бедра продолжали ритмично двигаться, прижавшись к нему.

Нет, больше он не в силах переносить эту сладкую боль. Надо ее остановить, пока не случилось нечто непоправимое… Но, черт возьми, стоит ли, ведь ей так хорошо!

При первых лучах восходящего солнца Сесил пробудилась, охваченная нестерпимым желанием.

Она еще не совсем рассталась со сном и, ощущая близость мужчины, замурлыкала словно кошка. Выпростав ноги, она обвила ими прижавшееся к ней тело.

Тем временем мужские губы, теплые и влажные, целовали ее нежную кожу возле уха, а затем перешли на шею.

Уютно согревая Сесил своим дыханием, Рэнд спустил майку с ее плеч и стал покрывать их поцелуями; при этом все ее тело затрепетало.

Сесил была женщиной, которая любит земные радости, и, проснувшись в таком необычном для нее состоянии, она не торопилась прерывать его… пока не сообразила, с кем делит свое ложе.

Тут она замерла и, открыв глаза, повернула голову, чтобы окончательно удостовериться.

Продолжая целовать ей плечо, Рэнд нежной улыбкой встретил ее взгляд и пробормотал:

— С добрым утром.

Увы, его слова нарушили для Сесил все очарование этого утра.

— Какого черта? Что вы тут делаете? — закричала она сердито. И не успел он ответить, как она сбросила его руку со своей груди, натянула майку и отодвинулась на край постели. Привстав на колени, она сумрачно воззрилась на него.

Рэнд перестал улыбаться и, прищурившись, ответил:

— Пытаюсь делать то, о чем вы просите.

— Я не просила вас меня лапать! — воскликнула она с возмущением, сложив руки под грудью.

Он приподнялся, опираясь на локоть, и, постаравшись подавить закипавшую в нем злость, сказал:

— Вы меня просили не словами, а всем своим телом.

— Ну да! О чем это, интересно, я просила? — фыркнула она в полной уверенности, что могла желать только одного — чтобы он поскорее ушел.

Рэнд поджал губы и поднял одну бровь.

— Вы хотите, чтобы я уточнил?

— Да, пожалуйста, — ответила она ядовито. — Я постараюсь, чтобы мое тело больше не совершало подобных ошибок.

Рэнд не хотел спорить с ней, единственное, чего ему хотелось, так это ее близости. Но, видимо, жизнь с мужем внушила ей страх перед естественными потребностями собственного тела.

— Сесил, — произнес он, набравшись терпения, — в сексуальности нет ничего постыдного или опасного. Физическое влечение между мужчиной и женщиной — это здоровое и радостное явление, особенно когда взрослые люди предаются любви, сознавая свою ответственность.

Сесил какое-то время молча глядела на него исподлобья, а затем расхохоталась. Но это не был женственный смех леди или игривое хихиканье, какое можно было ожидать при таком разговоре; это был грубый хохот.

— Вам смешно? — обиженно процедил он.

Продолжая смеяться, Сесил легонько похлопала его по плечу.

— Нет, не в этом дело. Вы просто меня не поняли, вы подумали, что я не люблю секс. — Спустив ноги с кровати и все еще посмеиваясь, она отбросила спутанные волосы с лица. — Дело совсем в другом. — Когда она встала и обернулась к нему, лицо ее пылало страстью, но в глазах светился юмор. — К вашему сведению, доктор Кёрси, я люблю здоровую сексуальную жизнь.

Без каких-либо дальнейших пояснений она повернулась и пошла, оставив изумленного Рэнда одного в постели.

У двери в ванную она остановилась и, посмотрев на него через плечо, добавила притворно-застенчивым тоном:

— Я очень разборчива в выборе любовников, а вы, доктор Кёрси, не тянете на эту роль.

Находясь за «домом», Рэнд превосходно видел Сесил и четверых игроков, с которыми она занималась в центре поля. Наблюдая, как она подает мяч одному из мальчишек, Рэнд нахмурился. Ее отношение к нему вызывало раздражение, хотя прошло уже четыре дня, можно, казалось бы, и остыть.

Он не привык быть отвергнутым, Сесил оказалась первым опытом такого рода. Смириться с неудачей было чертовски трудно.

Раздражение его нарастало всякий раз при виде того, как она наклоняется, чтобы поднять мяч, причем задравшиеся шорты обнажают полоску незагорелой кожи. Взмокшая от пота футболка прилипла к ее телу, и невооруженным глазом было заметно, что она не носит бюстгальтера. Сесил наверняка делала это преднамеренно, подчеркивая свою сексуальность в надежде, что он опять будет обхаживать ее и опять получит по носу.

— Ладно, ребята, передохните, — сказала она, бросив перчатку возле кучи мячей в траве, и направилась к Рэнду, а мальчишки побежали вслед за другими игроками попить холодной воды.

Не желая показывать ей, что он за ней наблюдал, Рэнд тут же занялся уборкой территории возле «дома».

— Джо еще не появился? — спросила она.

— Нет, — пробормотал он, продолжая свое занятие.

Подбоченясь, Сесил остановилась возле него. Прикусив нижнюю губу, она с беспокойством глядела на место парковки автомашин.

— Он всегда опаздывает, но тренировки не пропускает. — Она посмотрела на Рэнда, сурово сдвинув брови. — Парни ничего не говорили о нем?

— Нет, — ответил он, униженный тем, что она интересуется кем угодно, но только не им. — Никто ничего не говорил. Скорей всего, он просто забыл.

— Этого не может быть, — сказала Сесил, покачав головой. — Джо никогда не забывает о тренировке. — Она постояла еще немного, переминаясь с ноги на ногу и не сводя глаз с места парковки.

Рэнд посмотрел на часы.

— Уже почти шесть тридцать; если бы он собирался приехать, то был бы уже здесь.

— Да, я знаю, поэтому и беспокоюсь.

Глядя на ее расстроенное лицо, Рэнд забыл свои обиды и то, что собирался не замечать ее.

— Разве есть причина для тревоги? Что-нибудь, о чем я не осведомлен?

— Пожалуй, есть. — Сесил перевела свой взгляд на Рэнда. — Я не уверена, может быть…

Увидев страх в ее глазах, Рэнд взял ее за локоть и отвел в сторону, чтобы их никто не услышал. Усадив на скамью, присел рядом.

— Тогда расскажите мне все по порядку.

Сесил замялась.

— Я не говорила об этом, потому что у меня не было доказательств. Это мое подозрение. — Она глубоко вздохнула. — Родители Джо разведены, и он живет с матерью. У нее есть друг, к которому она относится очень серьезно. Все было бы прекрасно, но этот тип не любит детей.

Понимая, что она рассказала ему не самое главное, Рэнд спросил:

— Ну и что?

— И мне кажется, что он поколачивает Джо, — проговорила она поспешно и, вскочив на ноги, пошла вдоль изгороди, как бы сожалея о сказанном.

— А как вы узнали об этом? — спросил Рэнд.

Она повернулась к нему, ее голубые глаза повлажнели.

— Точно я не знаю, но Джо несколько раз появлялся с синяками на лице и руках. Когда я спросила, откуда эти синяки, он промямлил, что упал и ушибся.

Не желая разделять ее подозрений, Рэнд покачал головой:

— А если так оно и было?

Сесил сощурилась:

— А если нет?

Болезненные образы всплыли в памяти Рэнда; он вспомнил свое детство, но постарался тут же отбросить горькие воспоминания. Он тоже встал со скамьи.

— Пока Джо не просит о помощи, мы ничего не можем сделать. — Считая разговор оконченным, он собрался уже уходить.

— А что, если ему нужна помощь сию минуту, но он не может о ней попросить?

Рэнд остановился, взявшись рукой за ограду, и посмотрел в сторону парковки, куда уже стали подъезжать родители за детьми. Нахмурившись, он сжал губы.

При других обстоятельствах Рэнд немедленно предложил бы свою помощь, но в данном случае ему не хотелось этого делать. Однако, взглянув на озабоченное лицо Сесил, он понял, что не может так просто повернуться и уйти.

— Ну что ж, по пути домой заеду к нему и выясню, в чем дело. — С этими словами Рэнд прошел мимо нее, но она схватила его за локоть.

— Спасибо, Рэнд.

От прикосновения ее руки у него перехватило дыхание.

— Не стоит благодарности, — пробормотал он, желая как можно скорее унести ноги.

Ее лицо просветлело.

— Если он дома, пригласите его ко мне сегодня на обед. Мы будем готовить гамбургеры на гриле, а вы с ним приглашены к нам на обед.

Рэнд нерешительно смотрел на нее; перспектива объяснения с матерью Джо вовсе его не радовала, но почему-то не хотелось признаваться в этом Сесил. Возможно, она права: если заехать к мальчику домой, то происхождение синяков прояснится. И если ее подозрения оправданны, то Джо полезно побыть с ребятами своего возраста, немного развеяться.

Однако приглашение Сесил может быть чревато сюрпризами. Ну и пусть, решил он наконец, не бросать же мальчика в беде только из-за того, что я боюсь каких-нибудь выходок со стороны Сесил.

— Хорошо, — ответил он. — Если Джо дома и его мать не будет против, я его привезу.

Дорога привела Рэнда к старому поселению вблизи городка Эдмонд. Большинство домов были рублеными, но в хорошем состоянии. С миртовых кустов свисали тяжелые розовые цветы, распространяя аромат по окрестным лужайкам. То тут, то там над крышами возвышался тополь, отбрасывая островок тени, удобный для детских игр.

Сердце Рэнда заныло: он провел свое детство примерно в таком же селении. С мая по август они с дружками бегали босиком, играли в прятки или ловили светлячков. Жизнь была беззаботной, пока не появился отчим.

Решительно нахмурясь, Рэнд остановил машину напротив дома Джо. Собственное прошлое изменить нельзя, но детство мальчика еще можно немного подсластить. Хотя это была благородная задача, из тех, какие Рэнду по душе, ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы выйти из машины и пойти по тропинке, ведущей к дому.

Поблизости не было никаких машин, и Рэнд стал надеяться, что предположения Сесил неверны. Может быть, Джо куда-нибудь отправился вместе с матерью, может, они у друзей. Поднявшись на террасу, он заметил, что окна, выходящие на дорогу, плотно закрыты.

В полной уверенности, что дома никого нет и он избежит объяснений, Рэнд постучал в дверь. Он уже собирался уходить, когда кто-то приглушенно откликнулся:

— Кто там?

Рэнд тут же узнал мальчишеский голос Джо.

— Это я, доктор Кёрси. Можно мне войти?

Дверь приоткрылась, но мальчик оставался в тени.

— Моя мама не велела впускать посторонних.

— Она права, и хорошо, что ты ее слушаешься. Но я же не посторонний, я — твой тренер, не правда ли?

Дверь распахнулась в полутемную гостиную, освещенную экраном телевизора.

— Ага, а что вам нужно?

Мальчик нервничал, казалось, он что-то скрывает. Ради Джо, да и самого себя, Рэнд надеялся, что это не так. Сколько ни напрягал он зрение, ничего, кроме фигурки Джо, различить было невозможно.

— Ты пропустил тренировку, и я заехал, чтобы узнать, не болен ли ты и вообще не случилось ли что.

— Не-а, я здоров, мне просто не с кем было приехать.

— Тебя обычно привозит мама?

— Ага, но она и Дэйв… У них там свои планы, и я остался дома.

— Вот оно что! — Рэнд постоял с минуту, чувствуя себя неловко, припомнив то время, когда он тоже оставался дома один. Ему хотелось еще что-нибудь выяснить, но он мог напугать мальчика вопросами. — Знаешь, Джо, я ведь езжу мимо твоего дома и могу забирать тебя на тренировки.

Джо взглянул на него недоверчиво.

— Вы и правда можете?

— Конечно, только позвони мне, когда тебе не с кем приехать.

— Ладно, если нужно будет, позвоню, — ответил он неуверенно.

— Ты сегодня обедал?

— Не-а, — он поморщился. — Мама оставила запеканку с курятиной, но я ее терпеть не могу.

Рэнд усмехнулся:

— Я тоже не люблю запеканку. Знаешь что? Сесил готовит гамбургеры на гриле и попросила, чтобы я захватил тебя с собой. Она нас приглашает. Как ты думаешь, твоя мама тебе разрешит?

Джо распахнул дверь пошире и встал на пороге.

— Шут ее знает! Я оставлю ей записку на холодильнике.

Рэнд задержался на дороге, провожая взглядом Дента и Джо, когда они завернули за дом Сесил. В детстве и юности горе быстро забывается. Он покачал головой, подумав о том, что немногого же он добился от мальчика. Если Джо и достается от дружка его матери, то он умеет это скрывать. Как ни старался Рэнд выяснить что-либо в этом плане, у него ничего не вышло.

Закинув голову, Рэнд втянул в себя вечерний воздух, а вместе с ним и запах жареного мяса. Он последовал было за Дентом и Джо, но остановился, услышав душераздирающий детский плач, за которым последовала оглушительная какофония мальчишеских голосов.

Если судить по силе звуков, можно подумать, что на заднем дворике не менее сотни ребят. Он хотел было уже вернуться к машине и уехать, пока Сесил его не обнаружила, но тут снова послышался плач.

Обернувшись, Рэнд увидел маленькую девочку, которая везла по боковой дорожке игрушечную детскую коляску. Она шла опустив головку, ее поношенные сандалии шаркали по бетону, посыпанному галькой. Маленькие крепкие ножки виднелись из-под ярко-желтого летнего платья, копна белокурых локонов, разделенная пробором, заканчивалась двумя косичками.

Подняв головку, она выставила на обозрение полные слез голубые глаза и личико херувима. Завидев Рэнда, она сразу заулыбалась, и на ее щечках появились ямочки. Девочка пошла ему навстречу, толкая перед собой коляску.

— Вы доктор Кёрси? Мама сказала, чтобы я вас встретила и привела на задний дворик. — Она остановила коляску у самых его ног. — Вы собираетесь с нами обедать? У нас будут гамбургеры, и чипсы, и печеная фасоль, а потом еще арбуз. Он сейчас на холоде, вон там, во внутреннем дворике. Хотите посмотреть?

Усмехнувшись, Рэнд присел перед нею.

— Да, я доктор Кёрси, и я буду с вами обедать. И я, — добавил он, посмеиваясь, — хочу посмотреть арбуз. — Он смахнул слезу с ее щеки. — Но сначала скажи, как тебя зовут?

— Сисиль.

— А почему ты плачешь?

Она перестала улыбаться.

— Мальчишки не хотят со мной играть, они называют меня малявкой. — Склонив головку, она стала ковырять носком сандалии гальку.

Рэнд смотрел на нее, и на сердце у него теплело.

— Мне кажется, ты совсем не похожа на малявку.

Она с надеждой взглянула на него.

— Правда не похожа?

— Нисколько. Ты выглядишь как молодая леди. — Он подал ей руку. — Хочешь быть моей дамой за обедом?

Пораженно глядя на него, она тотчас ухватилась за его руку.

— В самом деле? — Не спуская с него глаз, словно опасаясь, что он исчезнет, она потащила его на задний дворик, толкая коляску перед собой.

Клубы черного едкого дыма встретили их за поворотом. Сисиль задержалась возле входа во внутренний дворик, огороженный кирпичной стеной, и, лукаво улыбаясь, спросила:

— А вы любите подгорелые гамбургеры? У мамы они очень хорошо получаются.

Из-за густого чада Рэнд даже не сразу смог определить местонахождение гриля. Найдя источник дыма, он приподнял крышку и тут же отскочил — вырвавшись, пламя едва не опалило волосы на его руках. Схватив совок, он вытащил обуглившееся мясо и переложил на поднос.

— Уже поджарились?

Подняв голову, Рэнд увидел бегущую к нему через лужайку улыбающуюся Сесил. Нахмурившись, он показал ей почерневшую лепешку.

— Это зависит от того, что вы любите. — Бросив с отвращением сгоревший кусок на блюдо, он спросил: — У вас есть еще мясо?

Сесил остановилась возле него подбоченясь и посмотрела на блюдо.

— Конечно, есть, но зачем? Вы думаете, на всех не хватит?

Рэнд покосился на нее в полной уверенности, что она шутит, но она не шутила.

— Нет, я думаю, что еще и останется. Но как бы дети не обломали об эти лепешки зубы.

Сесил усмехнулась:

— Ах, это уж слишком, доктор Кёрси. Мало того, что судьба наградила вас очаровательной наружностью, вы еще умеете готовить?

Рэнд не нашелся, что ответить на ее саркастическое замечание. Она выглядела чертовски мило, разрумянившись во время возни с ребятами, и лукаво улыбалась ему. И он против своей воли тоже улыбнулся.

— Да, но я не умею шить, а жаль, не правда ли?

Сумерки сменил ночной мрак, когда Рэнд оказался рядом с Сесил на качелях во внутреннем дворике. Сисиль, позабыв о пугавшем ее привидении, уже час как спала в своей комнате. Еще раньше позвонила мать Джо, чтобы справиться, тут ли ее сын и подвезут ли его домой. Сесил уговорила ее, чтобы она разрешила Джо переночевать у них. Теперь трое мальчиков — Дент, Горди и Джо — смотрели видео.

Июньские жуки мельтешили в странном танце на кирпичах внутреннего дворика, а светлячки и другие летающие насекомые, словно пилоты-смертники, таранили горящие ароматические свечи, которые Сесил оставила на столе.

Оттолкнувшись босой ногой от кирпича, Сесил начала раскачивать качели. Она сидела подняв лицо к усыпанному звездами небу, а Рэнд не мог оторвать от нее взгляда. Мальчишка-сорванец исчез, уступив место нежной, соблазнительной женщине.

После того как кончились соревнования в отплевывании арбузных семечек — кто дальше, — она переоделась в белое хлопчатобумажное платье с гофрированной оборкой. При свете луны она была похожа на ангела. Легкий ветерок играл прядями золотистых волос, которые теперь отливали серебром. Не в силах удержаться, Рэнд заправил несколько падавших ей на лицо прядей за ухо.

— Вам идет быть с ними.

Сесил лениво повернулась к нему.

— Быть с кем?

Обрадованный ее вопросом, он ответил:

— С детьми, они вас обожают.

— Ах, с ними, — протянула она, оставив без внимания комплимент, и, посмеиваясь, опять подняла взгляд к небу. — Моя мать говорит, что они любят меня за то, что я делаю все как они. — Она вздохнула, и выражение ее лица стало печальным. — В каком-то смысле это так и есть: они всегда были моими товарищами. В общении с ними я находила и радость, и любовь; они меня ни разу не предали.

В ее словах Рэнд услышал то, о чем она умолчала: ее муж, который должен был дать ей все это — и любовь, и радость, — предал ее.

— Вы его когда-нибудь простите?

Сесил нахмурилась, раздраженная тем, что он понял ее мысли, не высказанные вслух.

— Я его простила в тот день, когда похоронила. — Она повернулась и посмотрела на Рэнда безразличным взглядом. — Еще вопросы будут, доктор Кёрси?

— Извините, я не хотел вмешиваться в вашу жизнь.

— Хочу надеяться, что вы не вмешиваетесь. — Вздохнув, она снова подняла глаза к небу и решила быть помягче с Рэндом, ведь он оказал ей большую любезность, когда привез Джо к ней домой. — По-моему, у Джо все в порядке.

— Да, и дома у него тоже ничего особенного я не заметил. Хотя, думаю, его мать не очень внимательна к нему: оставляет его одного дома. В таком возрасте он предоставлен сам себе; но я незаметно осмотрел его и никаких синяков не обнаружил.

— И я тоже. — Сесил прикусила нижнюю губу. — И все-таки мне кажется, там что-то нечисто. Однажды я точно видела у Джо синяки, и мне как-то раз пришлось встретиться с приятелем его матери. У этого типа ручищи как у профессионального борца, а характер — как у льва в клетке.

Рэнд ощутил внутри какую-то тяжесть, словно дал о себе знать гамбургер, который он съел несколько часов тому назад. Рэнд знал, как могут навредить такие ручищи маленькому мальчику.

— Мы оба будем следить за Джо, — сказал он твердо.

Некоторое время они молча качались, каждый был занят собственными мыслями. Потом Рэнд вспомнил о своем обещании.

— Парнишка сказал, что не был на тренировке потому, что некому было его привезти. Я предложил ему в будущем, если так случится, звонить мне, будем ездить вместе.

Сесил посмотрела на него с удивлением.

— Рэнд! Как это мило!

Он пожал плечами.

— Мне по пути, заодно попытаюсь разобраться, что к чему.

Положив руку ему на бедро, она одобрительно улыбнулась.

— Все равно, вы очень добры. — Вздрогнув, она ошарашенно округлила глаза. — Не может быть, чтобы я это сказала.

— Что сказала? Что я добрый?

— Да. — Она поспешно переместила руку на поручень качелей и, приподняв ногу, залюбовалась своим педикюром. — Подумать только! Я, Сесил Кингсли, говорю о доброте доктора. Вот уж чудеса в решете!

Хотя она произнесла это со смехом, Рэнду показалось, что в ее словах есть немалая доля искренности.

Рэнд осторожно коснулся ее руки.

— Хотите — верьте, хотите — нет, но среди нас попадаются неплохие люди.

Сесил поморщилась и опустила ногу, чтобы оттолкнуться от кирпичей и снова дать ход качелям.

— Я, кажется, была с вами резка?

— Если вести счет тем ножам, которые вы в меня вонзили, то должен признать, что вы были жестоки.

Сесил пожала плечами.

— Простите, это относилось не к вам лично. Это форма самозащиты, которая выработалась у меня с годами.

— Значит, мы можем быть друзьями?

Склонив голову, Сесил внимательно вглядывалась в него.

— Я думаю, можем, — сказала она наконец. — Правда, ваши шансы не из лучших, доктор Кёрси. — В ее глазах появился озорной блеск. — В списке моих друзей есть вакансия. Собираясь заполнить ее, я взяла на заметку этого нашего борца. Но… — она опять пожала плечами и усмехнулась, — вы обратились первый.