Яблоко Евы

Глава восьмая

Сесил решительно вошла в спальню Рэнда, сбросила сначала одну тапочку, за ней вторую, расшвыряв по сторонам.

— Я так и не поняла, как это тебе удалось.

Посмеиваясь, Рэнд подобрал тапочки и поставил возле кровати. Сесил почтила его спальню своим присутствием всего один раз, поэтому ее нынешний приход был все равно что первый.

— Я же тебе сказал, что сегодня мне сопутствует счастье, — заметил он.

— Да, конечно, счастье — само собой, но для того, чтобы пристроить троих ребят на всю ночь, одного счастья маловато.

Рэнд засмеялся, довольный самим собой и удачно провернутой сделкой.

— Мы с Джеком поспорили: если мы выигрываем, он забирает к себе на выходные твоих ребят.

— А если бы мы проиграли? — спросила она, стаскивая с себя майку.

Рэнд поморщился, вспоминая о том, что было бы, если б игра закончилась не в их пользу.

— Тогда вместо троих мы имели бы девять штук.

Спустив шорты до колен, Сесил посмотрела на него.

— Ты хочешь сказать, что обещал забрать ребят Брэннана, если б мы проиграли?

— Таковы были ставки.

Сесил не спеша сняла шорты, потом, прижав их к груди, ахнула, недоверчиво глядя на Рэнда, словно до нее только сейчас дошло.

— Значит, ты собирался повесить на себя шестерых детей Брэннана, включая двойняшек?

— Что-то в этом роде, — сказал он и застенчиво признался: — Я рассчитывал на твою помощь.

— Ах, так ты и меня включил в свое пари? — Она собралась запустить в него шортами, но он перехватил ее руку.

— Все по справедливости, ведь, если я выигрываю, выигрываешь и ты тоже. — С этими словами он обнял ее за талию.

— Как это так? — ворчливо поинтересовалась она, хотя уже все ему простила.

— Ты на всю ночь избавлена от своих детей, и мы можем побыть вдвоем.

— Кто тебе сказал, что я хочу побыть с тобой вдвоем? — спросила она, прижимаясь к нему грудью.

— Ты всегда такая несговорчивая?

— Нет, только тогда, когда со мной проделывают всякие фокусы.

— Если я пообещаю тебе, что всегда в подобных случаях буду спрашивать у тебя разрешения, ты меня простишь?

Она уже давно его простила, но не хотела в этом признаться. Ей нравилось его дразнить.

— Не знаю, особенно после того, как ты навязал мне пса.

— Но ведь ты сама хотела завести собаку, так же как Сисиль. И артачишься просто из упрямства.

Она улыбнулась, потому что он был прав.

— Ты считаешь себя очень хитроумным, правда, Кёрси?

— Я гений хитроумия.

Она приложила палец к ямочке на его подбородке и вскинула на него глаза.

Рэнд притянул ее ближе к себе.

— Пойдем в душ? Я потру спину тебе, а ты — мне.

— Заключаем сделку, Кёрси?

Горячий пар клубился, окутывая их порозовевшие тела. Сесил, стоя вместе с Рэндом под душем, яростно мылила его, терла и массировала.

Мыло пахло травой и полевыми цветами, и она чувствовала, как расслабляется душой и телом. И только одно обстоятельство не давало ей покоя: то, как Рэнд обнимался с медсестрой во время последней игры. Она вздохнула и повернула его лицом к стене, чтобы потереть спину.

Рэнд, довольный такой заботой, уперся руками в стену.

— Тебя можно нанимать в банщицы?

Сесил улыбнулась, хотя мысли ее были не совсем веселые:

— Только на основе бартера, потом ты будешь банщиком.

Она снова вспомнила медсестру; интересно, эта женщина тоже стояла с ним вдвоем под душем? В неожиданном приступе ревности она с остервенением набросилась на его спину.

— Стоп! Нельзя ли полегче?

— Извини. — Хотя она стала тереть не так рьяно, мысли ее продолжали крутиться вокруг той женщины. — Рэнд?

— Ммм?

— Кто эта женщина?

Он слегка повернулся.

— Какая женщина?

От раздражения Сесил непроизвольно впилась пальцами в его плечи.

— Прости… — спохватилась она. — Женщина, которую ты поцеловал.

— Ах, эта. — Он наклонился; подставляя ей шею. — Просто приятельница.

— Наверное, близкая приятельница? — Услышав в своем вопросе ревнивые нотки, она добавила: — Я, конечно, ничего не имею против.

Рэнд обернулся, но увидел лишь ее макушку, потому что Сесил теперь занялась нижней частью его тела. Еще немного, и он останется без кожи, подумал Рэнд и, догадавшись о причине такого усердия, перестал улыбаться.

— Ну конечно же, ты ничего не имеешь против, — сказал он мягко. — Должен признаться, обычно я не так бурно приветствую своих друзей. Но Марсия — это особый случай, она скорее моя сестра, чем подруга.

Сесил настороженно молчала. Подобные объяснения ей уже доводилось слышать от своего мужа, Дентона. Когда она заставала его воркующим с какой-нибудь красоткой, он тоже утверждал, что это платоническая дружба.

Нахмурившись, она подняла голову и встретила взгляд Рэнда. Его карие глаза смотрели открыто и честно, не так, как глаза Дентона. У ее мужа во взгляде была пустота, за которой под маской равнодушия он скрывал свою вину.

Рэнд — совсем другое дело. Его глаза выражали понимание, сочувствие, страсть. Какое же может быть сравнение? Рэнд — это не Дентон, если он сказал, что та женщина просто приятельница, значит, так оно и есть.

Да и, в конце концов, какое это имеет значение, продолжала она размышлять, массируя ему нижнюю часть тела и радуясь тому, что Рэнд пыхтит от удовольствия. Их ничего не связывает: они друзья, любовники, но не более того.

Рэнд неожиданно повернулся к ней лицом и заглянул в глаза. Поймав ее руку, он отобрал у нее мыло.

— Теперь моя очередь, — произнес он многозначительно.

Не отрывая от нее взгляда, он бросил мыло на пол и, положив руки ей на плечи, стал нежно их массировать.

Догадываясь о причине ее напряженности, он сказал:

— Марсия на самом деле всего лишь моя приятельница. Я никогда тебе не лгу.

Не в силах больше выдержать его взгляд, Сесил закрыла глаза и откинула голову назад. Рэнд насквозь видит ее и читает все ее мысли. В ответ на его искренность под закрытыми веками стали собираться слезы облегчения.

Рэнд и это почувствовал и обрадованно вздохнул. Он хотел, чтобы ничто не омрачало их сегодняшнюю ночь.

При мысли о том, что им предстоит, он разулыбался и, не в силах устоять перед соблазном, поцеловал ей шею и стал ловить губами капли с ее кожи. Его руки двигались вдоль ее плеч и касались груди.

Дыхание у Сесил участилось от наслаждения, которое она испытывала. Пар продолжал клубиться вокруг них, горячие капли кололи кожу, но Сесил ощущала только близость Рэнда.

Сжав его голову руками, она закрыла глаза и, припав к нему, нашла его губы. Она утоляла свой голод, наслаждаясь его страстью.

А еще она хотела стереть с его губ поцелуй другой женщины.

Но до полного насыщения было далеко, она только раздразнила аппетит. Обняв его за шею, Сесил прижалась к нему всем своим мокрым телом, а Рэнд обнял ее крепче и приподнял.

— Теперь, Сесил, — прошептал он, спрятав лицо у нее на груди. — Сейчас!

Она уронила голову ему на плечо, а вода продолжала орошать их тела.

Проснувшись, он увидел перед собой ее лицо. Неожиданно для самого себя он испытал радость оттого, что она мирно спит в его постели. Обычный распорядок воскресного дня был нарушен, но Рэнд так его и запланировал. Никогда прежде он не заключал пари, и уж во всяком случае со своим другом Джеком, по поводу игры в бейсбол. Но это пари оправдало себя с лихвой.

Двадцать четыре часа, проведенные с Сесил, да еще без всяких забот! Одно это обстоятельство многое значит, ведь Сесил всегда крутится как белка в колесе. Трое детей, которым надо уделять время, тренерская работа и еще магазин детской одежды, где она трудится вместе с Мелиндой…

А он всегда считал себя необычайно занятым человеком. Рэнд тихо усмехнулся. График его дежурства в больнице — ничто по сравнению с ее графиком.

Приподняв голову, он засмотрелся на нее. Губы Сесил были слегка приоткрыты, спутанные белокурые волосы, посеребренные лунным светом, рассыпались по плечам, но не закрывали грудь. Одна рука лежала под щекой, а другая — где-то в складках одеяла.

Рэнд испытал соблазн прикоснуться к ее груди, и ему пришлось схватить себя за руку — незачем будить ее.

Спящая Сесил выглядела такой же нежной, как и ее дочь Сисиль, наверное потому, что молчала. Что правда, то правда, Сесил уж очень разговорчива, а если не в духе, то обязательно ругается. Совсем, надо сказать, не похожа на женщину его мечты.

Но он ее полюбил, случилось это, наверное, уже несколько недель тому назад, просто он как-то не задумывался над этим. Во всяком случае, пытался не замечать своего чувства. Но дальше так продолжаться не может. Эта любовь захватила его, стала настолько глубокой и сильной, что скрывать ее от Сесил уже невозможно.

И вот тут возникали трудности.

Продолжая всматриваться в нее, он нахмурился. Ведь у них был уговор: только физическая связь и никаких других отношений. У нее хватило характера сказать ему, что, если он хоть раз произнесет слово «любовь», все будет кончено. И он имел глупость на это согласиться.

У него были свои причины так охотно пойти на ее условие: он считал, что ему не нужна семья. А теперь не может себе представить, как будет жить без них. Особенно без Сисиль. Наверное, потому, что она совсем крошка, а может быть, оттого, что братьев все-таки двое и они постарше. Так или иначе, малышка покорила его сердце, как и ее мать. Это случилось, когда он первый раз увидел Сисиль. Она шла, шаркая ножками, по тропинке, толкая перед собой игрушечную коляску, и слезы катились у нее из глаз. А потом она попросила его прогнать чудовище из ее спальни, и это окончательно его пленило.

Он не помнил случая, чтобы кто-то так в нем нуждался и чтобы он чувствовал себя настолько кому-то необходимым. Сисиль приняла его безоговорочно, мальчишки тоже, правда не с такой готовностью, как младшая сестра. Неужели их мать когда-нибудь тоже его примет?

Ему так захотелось к ней прикоснуться, что он осторожно отбросил прядь волос с ее лица. Боже, как она прекрасна! Какие нежные черты! Его охватила робость при мысли о том, что она ему ответит, если он соберется с духом и признается в своих чувствах.

Тяжело вздохнув, он в ожидании рассвета продолжал смотреть на спящую женщину, которую полюбил.

Не открывая глаз, Сесил повернулась и протянула руку, чтобы обнять Рэнда. Но рядом никого не было. Она открыла глаза и, разочарованно вздохнув, обняла подушку, на которой он спал. Под рукой зашуршал клочок бумаги — к подушке была приколота записка:

«Люблю, Рэнд»? Пальцы ее дрожали, когда она, облокотившись на спинку кровати, всматривалась в записку, поднеся ее почти к глазам. Она прочла еще раз, вслух: «Люблю, Рэнд». Ей было трудно произнести это слово, даже простое упоминание о любви нервировало Сесил.

Может быть, он ничего не имел в виду, подумала она и стала обмахиваться запиской — так ей вдруг сделалось жарко. Слово «люблю» — это все равно что «привет», не надо искать в нем какого-то особого смысла. Но эти размышления нисколько не успокоили ее.

Любовь. Она зажала кончик бумаги меж зубов. Зачем копаться в своих чувствах? Пусть они существуют сами по себе. И все же она не могла оставаться равнодушной: Рэнд Кёрси сумел проложить дорогу к ее сердцу.

Не то чтобы ей было незнакомо это чувство. Она и прежде влюблялась, правда лишь однажды. И эта любовь оставила свои рубцы. Она любила Дентона, хотя он и был негодяем. Выходя за него замуж, она, конечно, не знала, какой он мерзавец. Его истинная сущность всплыла на поверхность позднее — после того, как был подписан брачный контракт и ее отец, уйдя на пенсию, передал Дентону свою медицинскую практику… После того, как она отдала мужу свое сердце.

Воспоминания причиняли ей боль. Но Сесил уже давно привыкла жить с этой болью. Зато перестала верить мужчинам и решила больше ни с кем не сближаться, чтобы уберечься от страданий.

К сожалению, их с Рэндом сближение прошло незаметно, а теперь он был настолько близок, что ей казалось, она слышит биение его сердца, как если бы это было ее собственное. Подобная мысль напугала ее, но не так сильно, как следовало бы ожидать.

Сесил отбросила одеяло и села в постели, потягиваясь. Может быть, пришло время пересмотреть свою позицию? Может быть, рискнуть и признаться Рэнду в своих чувствах к нему?

От неожиданной мысли у нее внутри похолодело. Она застыла, все еще со вскинутыми вверх руками, потом они безвольно упали на колени, и плечи ее тоже поникли. Но ведь Рэнд не хочет обзаводиться семьей, он сам ей об этом говорил. «Вздор!» — проговорила она вслух и встала с постели. Если кому-нибудь и нужна семья, так это именно Рэнду Кёрси. Он прирожденный отец семейства: терпеливый, добрый и справедливый.

Она же не слепая и не дурочка, собственными глазами видела, как он обращался с Сисиль. И даже ее мальчишки хорошо к нему относятся. Дело за малым — убедить в этом самого Рэнда. Пожалуй, направить его на путь истинный для нее большого труда не составит. Ведь она такая же настырная, как ее дочь, и умеет пользоваться своими чарами.

Остановившись на этом решении, Сесил вновь взяла записку в руки. «Чувствуй себя как дома», — прочла она вслух и перебросила записку через плечо. Спасибо, доктор Кёрси, я так и сделаю, сказала она и стала одеваться.

В кухне она нашла банан и с бананом в руках пошла осматривать дом. Рэнд был исключительно аккуратным, все вещи находились на своих местах. Комнаты были обставлены со вкусом, но ей показалось, что все они не имеют своего лица, ни один предмет не говорил об интересах хозяина, и можно было подумать, что здесь вообще никто не живет. Его дом совсем не походил на ее жилище.

Жуя банан, она прошла через холл. Одна из комнат оказалась закрытой. Взявшись за ручку двери, Сесил постояла в нерешительности. Незачем совать нос куда не следует.

Но ведь он написал: «Чувствуй себя как дома», пробормотала она про себя и, вскинув голову, открыла дверь и заглянула в комнату. Вероятно, это был его кабинет, единственная комната, в которой он проводил много времени.

— Ну и пусть я сую нос куда не следует! — Распахнув дверь, она остановилась на пороге.

Стены кабинета были облицованы панелями красного дерева и обвешаны полками с книгами, альбомами и коллекцией видеокассет. На одной из полок стоял телевизор, а на некотором расстоянии от него — глубокое кресло и оттоманка. Сесил вошла в кабинет и села в кресло. Удобно устроившись, она положила босые ноги на оттоманку.

Доев банан и держа кожуру в руке, она продолжала осматривать кабинет, расположившись в кресле, которое, вероятно, было у Рэнда любимым местом отдыха.

Стол с компьютером, монитором и телефоном находился перед книжными полками и был освещен утренним светом. Здесь также царили чистота и порядок, что нисколько не удивило Сесил — хозяин дома был настоящий чистюля.

На столе рядом с креслом стояли две фотографии, обрамленные двойной рамкой. На одной была молодая пара; судя по одежде и качеству фото, снимок был сделан давно. С другой стороны в рамку была вставлена фотография мальчика лет пяти или шести, который стоял между мужчиной и женщиной. Внимательно разглядев снимок, Сесил поняла, что мальчик — это Рэнд. Она улыбнулась, глядя на острые коленки и тонкие ножки. Ребенок обнимал обоих взрослых.

Сесил почувствовала, что на глаза у нее наворачиваются слезы. Его родители. Он похож на них: у отца тоже ямочка на подбородке, но улыбается Рэнд, как его мать, открыто и дружелюбно. Она поставила фотографию на место и задумалась.

А Рэнд говорил, что не хочет иметь семью. Сесил утерла слезу и всхлипнула. Он жаждет семейного счастья, но слишком упрям и напуган, чтобы пойти на риск. То, что он хранит это фото столько лет, да еще в комнате, где проводит большую часть времени, говорит о том, как он дорожит памятью о семье.

Внезапно зазвонил телефон, и Сесил вскочила, уронив кожуру банана на пол. Ответить или нет? С минуту она раздумывала, но потом решила снять трубку, ведь мог звонить сам Рэнд. Не успела она подойти к телефону, как заработал автоответчик.

Остановившись возле стола, она стала ждать. Может быть, и правда Рэнд. Интересно, что он хочет сообщить.

— Рэнд? Это я, Эмбер.

Сердце у Сесил заныло: что еще за Эмбер? Она стала пятиться к двери, не сводя глаз с автоответчика. Она не хотела слушать, но голос женщины преследовал ее, становясь все громче.

— Мне нужна твоя помощь.

Наступила пауза, и Сесил могла бы поклясться, что она услышала всхлипывание. Она схватилась за дверь, не желая больше ничего знать.

— Я беременна.

Сесил замерла, все внутри у нее похолодело. Она продолжала сжимать ручку двери. Беременна?

— Ты единственный, к кому я могу обратиться. Рэнд, пожалуйста, помоги мне.

Дернув за ручку, Сесил распахнула дверь и выскочила из комнаты.

А голос за закрытой дверью глухо говорил ей вслед:

— Я помню, я обещала тебе быть осторожной, но… ведь ты меня знаешь. Я люблю тебя, Рэнд. Пожалуйста, позвони мне.

Заткнув уши, Сесил ринулась прочь, обливаясь слезами. Она быстро собрала свои вещи и еще быстрее добежала до машины. Сев за руль, она ощутила слабость и тошноту. Ей казалось, что она очутилась над пропастью. Благодарение Богу, она вовремя остановилась и не упала в нее. Счастье еще, что услышала этот звонок…

Нет, ей определенно повезло: она все слышала и в результате спасла себя от унижения и страданий. Ведь еще немного — и призналась бы Рэнду в любви!

«Рэнд, я беременна».

Вот гад! Сесил включила зажигание, и мотор заработал. Рэнд ничем не отличается от всех остальных, только лжет более убедительно. Интересно, скольких детей он произвел на свет, не признавая себя отцом?