За все надо платить

Глава 48

Валерии Иволгиной казалось, будто она попала в сказку. Последние дни стали ожившей мечтой. Она и Иван вместе. Не расстаются ни днем, ни ночью. После первого свидания они с Иваном поехали к нему домой. Никто из них не обсуждал это, просто вышли из ресторана, взявшись за руки, сели в такси и поехали к нему. И у Леры даже не возникло сомнений, что они делают что-то не так. В глазах Ивана она видела нежность, обожание и восхищение, которые мужчина и не пытался скрыть от нее. А сегодня утром, когда они завтракали на его кухне, Иван поймал руку Леры и нежно поцеловал ладошку:

— Я люблю тебя.

Это признание оказалось неожиданным. Лера верила, что его чувства не поверхностны, она и раньше это знала, но вот то, что Иван признается в любви… Тем не менее, в данный момент ей хотелось убедиться, что Иван не шутит.

— А не поспешил ли ты? — чуть наклонив голову, спросила она. И по вспыхнувшим глазам мужчины, еще до того, как Иван стал говорить — все поняла.

— Нет, Лер. — Иван не выпускал руку любимой женщины, нежно поглаживая пальцы. — Мы оба с тобой знаем, что нас всегда тянуло друг к другу. — Пристально посмотрев в глаза Лере, Иван прямо спросил. — Ты же не станешь отрицать этого?

Валерия слегка усмехнулась и отрицательно покачала головой.

— Не стану. Было бы глупо отрицать очевидное. Между нами всегда было притяжение.

— Нет, — не согласился Иван, спеша донести до Валерии свои мысли. — Притяжение слишком блеклое слово для того, чтобы описать чувства, испытываемые мной к тебе, Лерка. Ты стала мне близким другом, той, к кому я спешил, тянулся душой… И телом. В то время выходные казались мне адом, ведь я проводил их вдали от тебя. Я понимал все, но не мог ничего с собой поделать. Трудно бороться, когда ты всегда была перед глазами. — Мужчина смутился ненадолго, а потом продолжил. — И это притом, что я был женат.

— Я помню. — Без улыбки отозвалась Лера, вспоминая все свои душевные переживания по этому поводу.

— Лер, — Иван чуть крепче сжал руку женщины. — Я не хочу больше терять ни секунды нашего времени. Хочу быть с тобой. Любить тебя, вместе жить, воспитывать детей.

Валерия потеряла дар речи. Онемела, ослепла и оглохла одновременно. Иначе как можно объяснить свою реакцию на слова Ивана? Да и мог ли он их сказать? Она не спит? Иван и правда хочет жить с ней вместе, желает, чтобы Лера родила ему детей?

Видя недоверие и шок в глазах Валерии, Иван чертыхнулся про себя. Не стоило так резко, надо было подготовить её, как-то подвести разговор к этому, а не сразу вываливать на неё всю правду о своих чувствах.

— Лера, я не шучу. Поверь мне. — Настойчиво говорил мужчина, не сводя глаз с лица Иволгиной. — У нас с тобой все получится. Не зря же нам судьба дает второй шанс. В прошлом мы потеряли друг друга, а сейчас вновь нашли. Или ты не доверяешь мне из-за того, что я уже дважды разводился?

— Нет. — Поспешила ответить женщина и тут же увидела, как дернулся от её слов Якушев, и болезненная гримаса свела его лицо. — Я верю тебе, Вань, не в этом дело.

— А в чем? — Иван ощутимо расслабился.

— Тебе не кажется, что мы немного спешим? — Лера обвела глазами кухню, чтобы как-то перевести дыхание. Пульс просто зашкаливало. Несмело улыбнувшись, она продолжила. — Мы недавно встретились, а ты уже строишь такие грандиозные планы на будущее.

Якушев недоверчиво смотрел на Леру.

— А чего тянуть? Мы знаем друг друга много лет. К тому же, если станем медлить, рискуем вновь упустить свой шанс. Я не намерен так рисковать. — Решительно расправив плечи, закончил мужчина.

— Я согласна с тобой, мы знаем друг друга давно, — вновь начала женщина, — но мы же никогда не жили вместе.

— Вот и попробуем. — Подвел итог Иван. — Ты перевозишь свои вещи ко мне, идем в ЗАГС, подаем заявление, расписываемся, планируем детей. Или двух. — Лукаво улыбнулся Иван.

Леера опешила, Иван нынешним утром решил совсем свети её с ума.

— Эй, Иван Михайлович, вы ничего не забыли, нет? — Валерия помахала рукой перед лицом мужчины.

— Точно! — хлопнул себя по лбу Якушев. — Ты так и не сказала, чувствуешь что-нибудь ко мне или нет. Ну? — от нетерпения мужчина ерзал на месте в ожидании ответа.

— Я всегда тебя любила, Ваня. — Просто ответила Лера. Ни к чему подбирать слова, если это и была неприкрытая правда. Она много лет любила Якушева, потому и не вышла замуж, не смогла найти в кандидатах на эту должность того, кто смог бы заменить Ивана. Или подарить ей хоть толику прежних чувств, что она испытывала к нему.

— Лерка-а-а, — довольно протянул Якушев и пересадил женщину к себе на колени. — Выходи за меня, а?

— Выйду. — Целуя Ивана Валерия знала, что поступает правильно. Если бы она испугалась, отступила — жалела бы об этом всю жизнь. А так у них есть шанс стать счастливыми. Оба пережили немало разочарований в прошлом и, учитывая прежние ошибки, они смогут идти по жизни. Вместе.

И сейчас, вспоминая эту сцену, Валерия улыбаясь, ехала в следственный изолятор на встречу с Набутовой. Любовь любовью, а работу никто не отменял.

Когда подзащитную Иволгиной доставили в комнату для свиданий, Лера внутренне ахнула. Затравленный взгляд Анны о многом сказал Лере. Она прекрасно знала, что делают с подследственными в камерах.

— Здравствуйте, Анна Сергеевна, — Валерия поздоровалась и предложила Набутовой присесть.

— Здравствуйте, — еле слышно прошелестел голос Анны, и она опустилась на стол, пряча взгляд от адвоката.

— Ваше дело готовят к передаче в суд. — Иволгина рассказала о методах защиты, которые собирается использовать в судебном процессе, но заметив, что её не слушают, замолчала. — Вас что-то беспокоит?

Набутова по-прежнему не поднимала головы.

— Нет, все в порядке.

Но Валерия ей не верила. Во-первых, Набутова вела себя слишком тихо: не огрызалась, не смотрела на адвоката свысока, как было ранее. А во-вторых, она прятала лицо, да и укутана была с ног до головы.

Смутные подозрения, оформившиеся в уверенность, не дали Лере бездействовать. Подойдя к подзащитной, Иволгина взяла её за руку и потянула кофту вверх. Так и есть, кожа вся в синяках!

— Вас избили! — Лера констатировала факт, а не задавала вопрос. Заглядывая в лицо Набутовой, Лера возмущалась про себя. Как бы она не относилась к подзащитной, но никто не давал права избивать Набутову!

— Нет, никто меня не бил. — Анна отдернула руку и отодвинулась от адвоката, натягивая кофту обратно.

— Зачем вы их покрываете? — изумилась Иволгина, решив, что не оставит этого так.

— Никого я не покрываю. Вы закончили? — Набутовой хотелось уйти. Жалость Иволгиной ей не нужна. Хотя очень хотелось обратиться за поддержкой, расплакаться, чтобы тебя пожалели, в конце концов. Хотя бы немного. Но находясь в стенах изолятора, Анна поняла одно, ей не на кого рассчитывать, а значит, просить помощи не стоит.

Иволгина несколько минут молчала, а потом с решительным видом направилась к двери, позвав надзирателя.

— Мою подзащитную избили! Я требую, чтобы её перевели в другую камеру.

Надзирательница с усмешкой слушала Валерию, не предпринимая никаких действий, пока Иволгина не припугнула её.

— Я сейчас напишу жалобу!

На женщину подействовало, и она пригласила в комнату медсестру. После осмотра, который занял несколько минут, медсестра зафиксировала все телесные повреждения. Надзирательница перестала ухмыляться.

— Кто вас избил, Анна Сергеевна? — допытывалась Иволгина, но Набутова упорно молчала.

Надзирательница присоединилась к адвокату.

— Назовите фамилии участников драки!

Анна продолжала хранить молчание, понимая, что после того, как она откроет рот — ей не жить.

— Ладно, разберемся. — Надзирательница увела Набутову, оставив адвоката составлять жалобу.

Анну втолкнули в камеру.

— Поле обеда каждую из вас допросят! — рявкнула надзирательница, испытывая сильную неприязнь к Набутовой. Из-за этой девки придется искать другую камеру, переводить её, оформлять документы.

— С чего бы? — моментально насторожилась Зайцева.

— По факту избиения Набутовой. — Сверкнув глазами, надзирательница покинула камеру.

Воцарилась тишина, каждый приходил в себя от ошеломляющих слов. А потом камера наполнилась криками:

— Ты сдала нас?

— Стукачка!

— Сука!

— Девочки, бейте её! — и Зайцева первая набросилась на Анну.

В камере завязалась потасовка, участниками которой стали все заключенные. Со всех сторон на Анну сыпались удары, ей голову оттягивали за волосы назад и били в шею, грудь, пинали по ногам. Анна яростно отбивалась, но силы были неравны, и вскоре она упала на пол. Сокамерницы с остервенением пинали тело Анны, не разбирая, куда наносят удары. Голова, руки, ноги, живот, спина — что попалось, то и били. Зайцева отделилась от толпы и, схватив что-то из-под подушки, вернулась. Схватив Набутову за волосы, Зайцева поднесла к её лицу «мойку».

— Что, тварь, переживаешь за свое личико? Вон как его прикрываешь. — С ненавистью прошипела Зайцева и несколько раз полоснула чем-то по лицу Анны.

Набутова громко закричала, почувствовав, как лезвие, а это было именно оно, распарывает кожу. Боль была невыносимой, резкой, острой.

— Не ори, сука! — Зайцева вновь полоснула Анну по лицу. Уже по другой щеке.

Набутова закрыла лицо руками, крича от боли. А когда убрала руки, увидела, что они все в крови. Громкий вой наполнил камеру.

На это сразу среагировали надзирательницы, камера заполнилась женщинами в форме, которые развели заключенных по углам. Набутову увели из камеры.

Медсестра оказывала помощь Набутовой, промывая порезы на лице.

— Как же вы такое проглядели? — сокрушалась женщина, так и не привыкшая к такой жестокости между заключенными.

— Да пока решали вопрос с переводом в другую камеру, все и случилось. — Ответила надзирательница, зная, что им попадет за эту драку. По ним ударят рублем — лишат премии, занесут выговор в личное дело, а это очень серьезно.

Медсестра заклеила раны и обратилась к надзирательнице.

— Ей в больницу надо, порезы слишком глубоки — необходимо их зашить, причем косметическим бы швом, чтобы потом пластику было удобней делать. — Медсестра замолчала, в её словах слышалась жалость к заключенной. Как той потом с таким лицом жить дальше? Когда-нибудь она выйдет на свободу, а тут такое…

— Отправлю её в МОБ, пусть сами решают. — Равнодушно сказала надзирательница. Тратить свои нервы на переживания о судьбе какой-то заключенной она не станет. На всех жалости не напасешься.

Анне казалось, что она попала в другую реальность. Кругом был туман, слова доносились до неё сквозь толстый слой ваты, но она не понимала их. О чем говорила медсестра с надзирательницей, Анна не ведала. Она смогла понять лишь одно — Зайцева порезала ей лицо. Лишила Анну того, что ценилось больше всего. КАК такое могло произойти с ней? Это что, расплата за то, что она натворила в жизни? Не может быть! Это слишком жестоко, она не заслуживает такого! У нее забрали все, чем она дорожила в жизни. ВСЕ. У нее ничего не осталось. Да, она совершала много ошибок, она не была идеальным человеком, но…. Разве утрата красоты, лишение свободы это не жестоко ли? Ведь можно было как-то иначе решить этот вопрос, не применяя таких страшных мер. Анне не верилось, что все это происходит с ней. Что это не кошмарный сон, не другое измерение.

Она прокручивала события последних месяцев как в калейдоскопе: короткий роман с Андреем, ссоры с мужем, его уход на ночь к любовнице или не к одной, появление Ангелины с компроматом, связь с Фиксой, избиение Виктором, нападение на Ангелину…. Если бы она смогла остановиться раньше, если бы могла заглянуть в будущее и понять, к чему приведут её действия, то могла бы понять — все двигалось к такому завершению. Краху её благополучной жизни. И в этом было мало вины Ангелины, если так разобраться. Анна сама была во многом виновата. Прежде всего в том, что сделала ставку не на того мужчину. Виктор Набутов не был рыцарем, который явился, чтобы спасти Анну от чар злой колдуньи. И не стоило за него ТАК бороться, как сделала это она — явиться к беременной жене любовника. Не оценил Виктор этого, да и она взяла грех на душу. За это и поплатилась. Не зря Ангелина кричала, что за все надо платить. Видимо, её время пришло.

— Чего разлеглась здесь? — надзирательница грубо пихнула Набутову. — Вставай, пойдешь ножками в МОБ.

— Таня, окстись! — одернула женщину медсестра. — Он потеряла много крови, неизвестно есть ли переломы ребер и сотрясение, а ты её собираешься пешком заставить идти. Вези каталку.

— Еще чего! — огрызнулась надзирательница. — Вставай, говорю!

Медсестра помогла подняться Анне и довела её до двери.

— Держи направление, в нем я указала характер твоих травм и предварительный диагноз. — Медсестра сунула в руки Набутовой документ. — Таня, давай быстрее, видишь, кровь просочилась сквозь повязки.

Надзирательница подхватила Анну за локоть и повела по бесконечным коридорам. Где-то на середине пути, Анне стало плохо: заложило уши, закружилась голова, тошнота подступила к горлу и она упала, потеряв сознание. Надзирательница привезла каталку и с помощью двух охранников затащила заключенную на них.

Анна поступила в МОБ. Где ей зашили рваные раны лица и оставили на лечение.

Сашка Ветров примчался во Владивосток ранним утром. Вчера его по просьбе Чистякова отыскал коллега. И в который раз Александр понял, что лучше решать все дела до отъезда. Тогда его никто не станет дергать и вызывать из кратковременного отпуска. Ведь говорил же он своему непосредственному начальнику, что у него есть интересные сведения, но тот отмахнулся, посчитав сведения, добытые Сашкой не стоящими внимания. И что же вышло? Ветров снова оказался прав! Хоть открывай тотализатор и принимай ставки!

Сашка с детства мечтал служить в органах. Его отец погиб много лет назад во время служебной командировки в Чечню. И Сашка для себя решил, что обязательно посвятит свою жизнь борьбе со злом. А зло это не только преступный мир: бандиты, убийцы, воры, маньяки, террористы, но и политики, высокопоставленные чиновники, не имеющие желания жить честно.

Войдя в кабинет Чистякова, Ветров со всеми поздоровался и сел на указанный стул.

— Рассказывай, что тебе известно. — Приказал Чистяков, которому не терпелось уже закончить это дело.

— Пал Андреич, — начал Сашка, — в последние дни подручные Цветкова крутились около заброшенных складов на Змеинке. Я подумал, что они там хотят разместить контрафактный товар. Помните, как было раньше? Они конфискат с таможни хранили за городом.

— Да нет, Санек, — потирая руки, ответил Чистяков. — Не товар они там хранят, совсем не товар.

— Это я уже понял. — Понурился Ветров, чувствуя себя виноватым. Если бы он настоял на своем, пленниц бы уже освободили.

— Ты точно помнишь, где именно крутились Хмурый с Генкой? — Чистяков разложил на столе карту, где были указаны склады.

— Да, Пал Андреич, — Ветров протянул мобильный Чистякову. — Вот я заснял территорию.

От слов Ветрова Чистяков засиял.

— Господи, какой же ты молодец, Санек! Давно пора отправить тебя на повышение.

Ветров зарделся: похвалы Чистякова были редкими, хотя и заслуженными.

— Спасибо.

— Тебе спасибо. — Чистяков стал серьёзным. — Ребята, сегодня надо освобождать Соболевскую. Тянуть больше нельзя.

— Все верно, — согласились с шефом бойцы. — Мы готовы.

— Хорошо! Значит, сделаем так….

Ангелина чувствовала сильную усталость. Половину ночи она провела в работе. Сумела оторвать несколько досок, что дало ей возможность залезть в образовавшуюся дыру. Взяв с собой фонарь, Геля трясясь от холода и страха, стала исследовать открывшееся место. Фундамент склада состоял из кирпичей, кладка была старой, выглядела ненадежной. И если поднапрячься, вполне возможно выдавить пару кирпичей, чтобы выбраться наружу. Вот только сил на это не было. Геля несколько раз пыталась сделать это, но поняла, что от усталости не может поднять руку. Она не унывала, ведь с досками тоже не сразу все получилось. Просто нужно отдохнуть, дать организму прийти в себя.

Выбравшись из ямы, и заставив её ящиками, Геля привела себя в порядок и легла спать. Утром она вновь займется поиском выхода из этой ситуации. Расплакавшись от усталости, Ангелина чувствовала, как гудят непослушные руки и ноги, и кружится голова. Девушка постаралась заснуть. Измученный организм вскоре отключился.

Утром Геля проснулась и поняла, что совсем не отдохнула за ночь. Постанывая, девушка слезла с ящиков. С каждым днем надежда на освобождение становилась все призрачней. Она верила в то, что Димка с отчимом помогут ей, но время шло, а она по-прежнему находилась в заточении. Геля понимала, что стоит гнать от себя негативные мысли, но у нее ничего не получалось. Хотелось оказаться дома, среди родных и близких людей. Обнять их, сказать, как сильно она их любит, не желает больше расставаться ни на миг. Что научилась ценить и дорожить каждым мигом, проведенным с ними. Что теперь в её жизни не место обидам, ненависти и мести! Ах, только бы поскорее оказаться дома!

— Пал Андреич, — в кабинет Чистякова зашел непосредственный начальник Ветрова, который уже получил нагоняй за свое самоуправство.

— Что ты хотел? — Чистяков просчитывал все варианты разработанного ранее плана. Если они ошибутся, то может пострадать заложница. А этого нельзя допустить!

— Вяткин с нотариусом поехали к Цветкову. — Отчитался подчиненный.

— С нотариусом, говоришь? — задумался ненадолго Чистяков. — Собирай всех ребят, пора начинать операцию по освобождению Соболевской.

— Есть! — подчиненный исчез из кабинета.

Павел набрал номер Матвея.

— Соболь, срочно ко мне, пора действовать.

— Скоро буду. — Соболевский отключился.

Лиана кормила завтраком Захара и Марусю. Дети сначала настороженно присматривались друг к другу, а спустя какое-то время беззаботно играли в комнате. Маруся и не вспоминала, где провела последние дни, Захар отвлекал её. Лишь иногда девочка замирала на несколько секунд, лицо её искажалось печалью, но друг по играм вовлекал её в процесс, не давая грустить.

Виктора никто не отпустил домой, не слушая его возражений. Набутов не желал находиться в данной квартире, но так как ему никто не доверял, Виктору пришлось остаться.

— Димка, собирайся. — Матвей переодевался, вытаскивая из шкафа вещи.

Дмитрий был готов через пять минут и ожидал отца в коридоре, переминаясь с ноги на ногу. Набутов вышел в коридор следом.

— Я с вами.

— Останься здесь. — Приказал Матвей, обуваясь.

— Нет, там находится моя дочь. — На удивление решительно ответил Набутов. — Я не могу сидеть на месте. — Эта ночь была переломной для Виктора, он многое успел передумать. В свете последних событий, его поведение казалось ему малодушным. Виктор был противен сам себе, но чего тут рвать волосы, надо что-то менять. Доказывать делом, что он не такой трусливый и убогий человек, каким его считают остальные.

Соболевские переглянулись.

— Хорошо, едем. — Мужчины покинули квартиру, оставив Лиану и детей.

Соболевская находилась на грани нервного срыва. Узнав, с какой целью уехали мужчины — она поняла одно, что в ее силах только молиться, чтобы с дочерью ничего не случилось. Чтобы освободили её как можно быстрее. Сейчас же ей приходилось держать лицо, ради детей, чтобы они не испугались. Хотя, если честно, Лиане хотелось забиться куда-нибудь в угол и выплакаться. А допустить, что её слабость могут увидеть дети, она не могла ни в коем случае!

Вяткин по дороге к Цветкову забрал нотариуса, с которым они работали много лет. Альберт Петрович Куценко решил поговорить с Вяткиным.

— Я подготовил нужные документы, как меня и просили. Но что конкретно понадобилось Вадиму Игнатьевичу?

Куценко знал, что их дела чаще всего можно было назвать незаконными, но старался поменьше думать об этом. В конце концов, он выполнял свою работу, которую, между прочим, любил. И совсем неважно, что не все клиенты готовы были добровольно оформить документы. Из-за небольшого давления Цветкова клиенты соглашались, а куда им было деваться. У Цветкова все поставлено на поток, не отвертишься.

Каждый в этом мире выполняет то, что лучше всего умеет делать. Куценко работает в связке с нечистым на руку Цветковым, автоматически становясь с ним на одну ступеньку, о чем предпочитал не задумываться.

— Узнаете на месте. — Не желая давать каких-либо объяснений, ответил Вяткин, перестраивая автомобиль на нужную полосу.

— Как скажете, — усмехнулся Куценко и отвернулся к окну.

Цветков ожидал помощника и Куценко около склада.

— Что так долго? — проявил недовольство Цветков.

— Пробки, Вадим Игнатьевич. — Спокойно ответил Вяткин, открывая замок склада. — Прошу вас. — Указал мужчина рукой на вход.

Мужчины вошли в помещение и направились к месту обитания пленницы.

Ангелина услышала, что к ней направляются похитители и села на ящик. Как вчера и обещали, привезли с собой нотариуса.

— Здравствуйте, Ангелина Викторовна. — Приветствовал девушку Цветков. — Как спалось?

«Издевается, что ли?», — возмутилась про себя Соболевская, но вслух лишь заметила.

— Мы не на светском приеме, отставим псевдо любезности.

Хмыкнув, Цветков повернулся к Куценко.

— Альберт Петрович, приступайте к делу.

Нотариус вытащил документы, тщательно изучив их ещё раз, и разложил на ящике. С задумчивым видом мужчина повернулся к Цветкову.

— Вадим Игнатьевич, мне необходим паспорт данной гражданки.

— Паспорт? — Цветков чертыхнулся про себя, как это он о таком не подумал раньше. — Костя, — обратился мужчина к помощнику, — где её вещи?

Вяткин обратился к своим подручным.

— Где сумочка Соболевской?

Хмурый переглянулся с Генкой.

— Там ничего не было.

— Вы лжете, — подала голос Ангелина. — Там был кошелек с приличной суммой денег, дорогой айфон, мои драгоценности. — Девушка с каким-то отчаянным вызовом смотрела на Цветкова. В её глазах читался не только страх, но и презрение к методам, которыми действовали эти люди.

— Где ваш паспорт, Ангелина Викторовна? — не прислушиваясь к сказанному ранее, спросил Цветков.

— Я не помню. — Ангелина не лгала. Паспорт мог быть как дома, так и в офисе.

— Вспоминайте…. — С угрозой произнес Цветков и обратился к Куценко. — Альберт Петрович, а без паспорта никак нельзя?

— Нет. — Качнул головой нотариус. — Мне же потом документы регистрировать надо, а без паспортных данных они не действительны.

— Ясно. — Цветков ненадолго задумался, подыскивая, как можно выйти из этого положения. Если отправить кого-нибудь за паспортом, то нет никакой гарантии, что там их не будет поджидать полиция. Если ехать вместе с Соболевской, её могут отбить родственники. Черт, и как им теперь быть? — Ладно, — подобрался Цветков, — давайте подпишем документы. Паспортные данные внесем чуть позже.

— Нет, Вадим Игнатьевич, я не согласен. — Заартачился Куценко, не желая идти против должностных инструкций. Кое-какие принципы у него ещё остались.

— Выйдем на улицу, обговорим этот вопрос. — Цветков потянул за собой нотариуса.

Геля осталась вместе с тремя мужчинами. Она чувствовала исходящую от них опасность, неприязнь, читала в глазах безжалостность и жестокость. Они в любой момент могли сорвать с себя маску, с которой стояли здесь и наброситься на пленницу. Такие люди ни перед чем не остановятся. И если сейчас их главному удастся договориться с нотариусом, от нее просто-напросто избавятся!

Чистяков собрал всех в своем кабинете.

— Так, ребята, последние инструкции. Как только подъезжаем к складу, распределяетесь по периметру, осматриваетесь вокруг, вдруг там есть какой-то замаскированный выход. Потом занимаете позиции и только по моему сигналу начинаете действовать. Все ясно?

— Пал Андреич, — спросил один из подчиненных. — А если Цветков будет в складе, что делать?

— Брать. — Пожав плечами Чистяков. — Живым, само собой.

— А нам ничего за это не будет? — справедливо опасались подчиненные. — Все-таки депутат, как-никак.

— Вот именно, как-никак. И это ненадолго. — Павел криво усмехнулся. — У нас есть серьезные доказательства против Цветкова.

— Отлично. — С облегчением выдохнули бойцы.

В кабинет с трудом протиснулись Соболевские и Набутов.

— Павел, ну что там? — с беспокойством спросил Матвей.

— Мы выдвигаемся сейчас. — Чистяков подошел к приятелю. — Ждите нас здесь.

— Нет, я еду с вами. — Шагнул вперед Дмитрий. Сидеть здесь и изнывать от беспокойства? Он так не сможет!

— Нельзя, ты не профессионал. — Убеждал Дмитрия Павел. — Мои ребята сами со всем справятся.

— Да не могу я тут сидеть и ждать! — вскипел Дмитрий. Ну как они не могут понять, что он волнуется за жену?!

— Ладно, — нехотя согласился Чистяков. — Только не высовываться и слушаться меня, ясно? — Дождавшись кивка от троих мужчин, Чистяков скомандовал. — По машинам.

В стоявшие около управления автобусы живо расселись бойцы из подразделения Чистякова. В последний из автобусов сел сам Чистяков, Соболевские и Набутов.

— Альберт Петрович, мне нужны эти документы. — Убеждал нотариуса Цветков. — Оформите их без паспортных данных Соболевской.

— Я не могу, — противился Куценко. — Это против правил. Сами подумайте, а вдруг у Соболевской получится потом оспорить их в суде?

— Альберт Петрович, а разве те дела, которые мы вели с вами ранее, все были законными?

— Не все. — Признал правоту Цветкова Куценко.

— Тогда пойдемте в склад и все оформим так, настолько это сейчас возможно. — Предложил Цветков, устав уговаривать нотариуса. С чего он ерепенится? Непонятно.

— Идемте. — Всем своим видом Куценко выражал неодобрение. Он не хотел действовать против правил, но у него не было выхода.

Войдя в склад. Цветков остановился около Соболевской.

— Подписывайте документы, Ангелина Викторовна.

Чуть помедлив, Геля взяла ручку и поставила подпись. Теперь шестьюдесятью процентами акций компании «Дальстрой» владел Цветков Вадим Игнатьевич. Он получил то, чего так желал, а её теперь ждет… Смерть?

Цветков собрал документы и вместе с нотариусом направился к выходу. Вяткин шагал позади, дав знак Хмурому и Генке следовать за ним.

Цветков выпустил Куценко, чтобы он не услышал разговора

— Избавьтесь от нее. — Внимательно посмотрев на исполнителей, мужчина покинул склад. Дело сделано: акции теперь его, он может контролировать компанию и все решения по проектам, а Соболевская… Так… Расходный материал, она уже ему не нужна.

Вяткин пригрозил похитителям.

— Смотрите, чтобы все было сделано как надо! А то знаю я вас. — И ушел вслед за своим шефом.

Хмурый с Генкой переглянулись, довольные улыбки появились на их лицах и направились к Соболевской. Они немного поиграют с пленницей, прежде чем избавятся от нее. Как же они любили такие игры, когда жертва зависит от них полностью, не может оказать сопротивления — а они наслаждаются! Наступил их час, час наслаждений! * Мойка — разобранный одноразовый станок, который используют вместо заточки. ** МОБ — Меж областная больница, находящаяся на территории следственного изолятора.