Забери мою душу

Глава 2

Захар

Мой психолог принимает в одном из бизнес-центров. Хорошее место для психоанализа. В эпицентре муравейника, где люди в погоне за карьерой выматывают себя, и в какой-то степени каждый из них сходит с ума.

Паркую машину в подземном гараже и поднимаюсь в лифте на двадцать пятый этаж. Закрываю глаза, облокачиваясь на стенку лифта. Дышу. Не приходилось быть нянькой. Приемная дочь – не в счёт. Но Милохин даёт карт-бланш по воспитанию молодой оторвы, и это, определенно, забавно. Хотя мои интересы можно назвать меркантильными. Я не сентиментален. Жалость чувствую, но по отношению к себе призираю. Цель – подняться на несколько ступеней выше. И средства пока оправдывают себя.

Выхожу из лифта, проходя в приемную, киваю девушке на ресепшене. Девушка с улыбкой взмахивает рукой, приглашая меня в кабинет Александры. Не успеваю открыть двери, как звонит мой телефон.

– Да, – отвечаю, вхожу.

– Захар Робертович, там Ерохин требует адвоката.

– У него есть такое право, – выдыхаю я и киваю Александре, сидящей в кресле с высокой спинкой. Ее кабинет в белых и бежевых тонах, почти стерилен. Мне нравится чистота, она меня успокаивает. – Он может требовать. У нас назначена встреча на завтра, – отрезаю я. Александра рассматривает меня более внимательно, профессионально, пытаясь уловить мое настроение.

– Он что-то там кричит про права и какие-то новые детали, – усмехается следак.

– Так выбей с него эти детали. Я здесь при чем? И права можешь ему зачитать.

Ерохин – мой обязательный бесплатный клиент. Некая повинность для практики. Да, я циничен и меркантилен. Но есть определенная градация. Только тех реально защищаю до последнего, являясь бесплатным адвокатом, положенным по закону, кто действительно невиновен. Все остальные получают по заслугам в пределах моих полномочий. Ерохин по белой горячке тупо убил собутыльника. Закономерный конец. Но у него трясутся поджилки, и он почти ссытся от перспективы попасть на зону, поэтому идет в отказную.

Неинтересно.

Его судьба решена, алкоголь не является смягчающим обстоятельством. Мне плевать. Для меня это рутинная работа, которая не имеет никакой ценности.

Неблагородно?

Пусть так, в моей параллели свои ценности, и они сильно отличаются от общепринятых.

Скидываю звонок, снимаю пальто и вешаю его в специальный шкаф рядом с верхней одеждой Александры. Сажусь в кресло напротив, наблюдая за женщиной.

– Чай, кофе? – тихо предлагает она деловым тоном. Пока деловым, мы разделяем личное и профессиональное.

– Чай, зеленый.

Александра встает с кресла, подходит к своему столу, и начинается – нажимает на кнопку селектора, демонстрируя ложбинку между грудей. Красиво.

– Вика, принеси нам зеленый чай, тот, который я привезла из Японии.

Александре тридцать пять лет. Выглядит хорошо. Высокая, немного худощавая, но ей идет, некая аристократическая острота в чертах лица. Волосы стянуты в тугой хвост. Белый строгий приталенный брючный костюм, под пиджаком которого черное кружевное боди. Немного скрытой эротичности, в строгой упаковке. Ее серые глаза всегда холодные, в них есть глубина, но она не обжигает, а наоборот – замораживает до костей. Я люблю замерзать в этих глазах. И сейчас мне не нравится, что на ней очки, которые не дают мне замерзнуть окончательно.

В кабинет входит Вика и ставит на столик между креслами поднос с фарфоровым чайником и чашками.

– Вика, ты свободна. Хорошего вечера, – прощается с ней Александра, а я отворачиваюсь к окну, глядя на сумеречный город.

Небо слишком тяжелое и мрачное, вот-вот польет дождь. Александра запирает дверь кабинета, гасит верхний свет, оставляя только напольный светильник возле кресел, и садится рядом со мной, а меня окутывает запах ее духов – тоже холодных, и я глубоко вдыхаю.

Мне нравится, что у этой женщины есть чувство стиля и не только в одежде, все в ней гармонирует под стать характеру. Женщина берет записную книжку в кожаной обложке, садится напротив и молчит. Это тоже определенный ритуал, настройка на одну волну. Мы какое-то время пытаемся почувствовать друг друга. Александра наблюдает, я просто думаю, чем могу сегодня с ней поделиться. Наливаю в чашку чай и вновь выливаю его в чайник, позволяя чаю настояться. Повторяю действо еще пару раз и разливаю нам чай.

– Спасибо, – кивает Александра, ловя мой взгляд. Отворачиваюсь к окну. А вот вскрывать меня не нужно, так глубоко ковыряться я не позволял. – Как прошел твой день?

– Как всегда, хотя… нет… но это не имеет значения, – я не спешу делиться своими планами. Женщина кивает и начинает что-то записывать в книжке. Мне никогда не было интересно, что там и какие выводы она делает.

– Как давно ты виделся с бывшей женой?

На улице поднимается ветер, почти ураган, гнущий деревья, неся за собой капли дождя. Тяжёлые тучи плывут слишком быстро, словно волны в великом океане. Захватывает наблюдать за непогодой с высоты двадцать пятого этажа.

– В выходные, когда забирал дочь.

– Что ты чувствуешь сейчас по этому поводу?

– Отношение к ситуации поменялось.

– Интересно, поделишься?

Дождь усиливается, ветер неумолим, с крыльца бутика брендовой одежды срывает навес, унося его на дорогу.

– Я понял, что такой конец был закономерен. Татьяна слишком чувствительна. Она пряталась со мной от эмоций, ища во мне защиту от того, что ей приносило боль. Но даже если бы не объявился ее бывший муж, она все равно бы долго не выдержала. Поэтому сейчас я отношусь к развалу моих замков просто. Фундамента не было. Мы разные.

– Что ты сейчас чувствуешь к Насте?

– Что-то должно было поменяется? – поворачиваю голову, выгибая бровь.

– Не охладел с уходом Тани и появлением в жизни ребенка другого отца?

– Нет. Я очень к ней привязан.

– Ты же отрицаешь понятие любви?

– Неправильная формулировка. В моей параллели ее не существует, а так она имеет место быть, если люди предпочитают за ней что-то маскировать.

– Но дочь ты любишь.

– Я отрицаю любовь к женщине, но не отрицаю любовь к ребенку.

– Несмотря на то, что она не твоя? Или ты считаешь, что отец тот, кто воспитал?

– Дело не в этом. Ее биологический отец любит ее не меньше меня. Дело в моей привязанности к ребенку на ментальном уровне. Ничто человеческое мне не чуждо, – усмехаюсь я. Александра сдержанно улыбается, что-то записывая в своем блокноте.

– Но ты по-прежнему считаешь, что твоя привязанность к ребенку связана с тем, что своих детей у тебя не будет?

– Да, – киваю я. – Разве это непонятно тебе как психологу, или объяснить природу мой любви к ребенку?

– Нет, не нужно, но я не разделяю твоего мнения. Да и тебя это гнетет.

– Мне кажется, уже нет. Если тебя долго преследует одна и та же мысль, со временем ты принимаешь ее, нравится она тебе или нет.

– Ты ошибаешься. Ты ставишь себе слишком много блоков, не нужно смешивать свои параллельные понятия с реальностью.

– Я подумаю.

– У тебя складка на рубашке, – Александра кивает в сторону моей груди. Провоцируя.

– Меня по-прежнему это раздражает. Да, я испытываю желание немедленно сменить рубашку, но есть прогресс, я научился отвлекаться от раздражающих факторов, если не в силах ничего поменять.

– Хорошо, – кивает она, продолжая что-то записывать.

Допиваю чай, отставляю чашку на столе и вновь перевожу взгляд на окно. Ветер утихомирился, но дождь усилился, залил панорамное окно, размывая город, делая картинку мутной.

– На сегодня у меня все.

– Выводы?

– Пока воздержусь, – Александра захлопывает записную книжку.

– Правильно, сегодня я не хочу слышать твоих заключений.

– Я так и поняла, – улыбается одними губами, снимая очки, откладывая их вместе с записной книжкой на стол.

– А теперь вниз, Александра. Твоя сессия закончена.

Молча кивает, отводя от меня взгляд. Не спешу, продолжая смотреть на дождь. Мы можем просидеть так час, и Александра будет терпеливо ждать. Нет, она не моя нижняя. Александре, как и любой сильной женщине, нужна вот такая эмоциональная выгрузка, когда она ничего не решает, ей руководят и пользуются. Она кайфует, а я… просто снимаю напряжение. За окном стемнело, свет фонарей размыт из-за дождя, стекающего по стеклу. Красивая иллюзия природы.

– Раздевайся, боди и туфли оставь, – распоряжаюсь, продолжая смотреть на дождь. Слышу стук каблуков и шуршание одежды.

– Захар, я сегодня… – Шумно вдыхаю, не позволяя ей продолжать. Ненавижу, когда нарушают правила.

– Я разрешал тебе разговаривать? – перевожу на нее взгляд. Голос спокоен, но Александра понимает, что значит мой тон. Она закрывает рот, опуская глаза, продолжая раздеваться. Так-то лучше. Хочу тишины. Полной.

Встаю с кресла, снимаю пиджак и стягиваю душащий галстук.

Осматриваю Александру. Подрагивает. Дыхание сбитое, неровное. Ее удовольствие построено на страхе. В такие моменты она всегда меня боится, не зная, чего ожидать. Вот такой вот ее фетиш.

– Дыши глубже, Александра, – усмехаюсь я, оттого как она вздрагивает от моего голоса. Подхожу к ней ближе, рассматривая длинные ноги в чулках, талию, грудь под кружевным боди, шею на которой так нервно бьется жилка. Обхожу ее, снимаю с документов зажимы для бумаг. Проверяю, зажимая свой мизинец. Хорошие, новые, крепкие.

– Где у тебя антисептик?

– В столе, – тихо отвечает она. Открываю первый ящик, достаю маленький флакончик, кручу его в руках, но кидаю назад и беру ее флакон Шанель. Обрабатываю зажимы духами, вдыхаю. Вкусно и очень холодно. Пробирает. Возбуждает, заводит. Я тоже своего рода фетишист, как бы смешно это ни звучало с моими нетрадиционными практиками. Я кайфую от запахов. Но не каждый мне по вкусу. Мое обоняние избирательно.

– Ноги раздвинь! – подхожу к ней сзади, смотря, как выполняет мой приказ. Вижу, как по ее коже бегут мурашки, как она то задерживает дыхание, то глубоко дышит, глотая кислород. Запускаю руку между ее ног и отстегиваю петельки. Обхожу женщину, хватаю края боди и задираю их вверх, вплоть до ключиц, оголяя грудь. Рассматриваю. Красиво. Грудь у нее тяжёлая, каплеобразная. Провожу кончиками пальцев по соскам, ощущая, как они напрягаются, твердея. Сжимаю, совсем немного, перекатывая, оттягивая, беру со стола зажимы и пристегиваю к ее темным большим соскам.

– Ау! – закусывает губы, начиная дышать чаще. Это больно. Да. Сам вдыхаю, осматривая, как подрагивает ее губа.

– Встань лицом к окну, – распоряжаюсь я. Закатываю рукава рубашки, глядя, как Александра подходит к окну. – Выключи светильник со своей стороны. – Она щелкает кнопкой, напрягаясь. Постанывая от боли в сосках, одновременно возбуждаясь все больше и больше. – Ближе к окну, прижмись к нему грудью, от холода утихнет боль.

– Желтый, – нервно выдает она.

– Почему? – подхожу к ней, останавливаясь за спиной.

– Я не хочу, чтобы меня увидели в окно.

Выдыхаю ей в ухо.

– Это не «жёлтый». Темно, свет горит с другой стороны, разводы дождя и высота оставляют только лишь силуэт. Невозможно ничего разглядеть, даже если всматриваться, – наматываю ее хвост на кулак, дёргая и заставляя красиво прогнуться. – А теперь закрой рот.