Забвению неподвластно

Глава 19

Джейд удивилась собственному приступу ревности, наблюдая за тем, как Дункан и Габриэль обнимаются на вершине горы. Мужчины рычали как медведи, хлопали друг друга по спинам, восклицали с нежностью отца и сына, встретившихся после долгой разлуки.

— Ты не был очень долго! — заявил Габриэль, чуть отодвигая Дункана, чтобы лучше его рассмотреть. Затем с радостной улыбкой он обернулся к Джейд: — Я вижу, ты привез мне компанию, и очень красивую компанию, должен отметить. Почему ты не представляешь нас друг другу?

Дункан деланно улыбнулся:

— Разве ты не узнаешь Меган?

Габриэль вновь перевел свои черные глаза на Джейд. Секунду он выглядел сконфуженным, но затем рассмеялся.

— Мой друг, — кивнул он в сторону Дункана, — видимо, находится в игривом настроении. Может быть, вы лучше представитесь сами?

Он протянул руку.

— Меня зовут Джейд Ховард. Но как вы догадались, что я не Меган?

Он продолжал пристально смотреть на нее, улыбаясь как человек, которому что-то нравится.

— Дункан должен бы знать, что только глупец судит о книге по обложке, а о женщине — по ее внешнему виду.

К радости Джейд, Дункан довольно расхохотался в ответ на этот дружеский выговор:

— Я говорил Джейд, что ты мудрец. А должен был сказать — мудрейший из мудрых!

На смех Габриэля отозвалось горное эхо.

— Должно быть, вы утомились с дороги. Разрешите предложить гостеприимство моего дома, — произнес он, забирая у Джейд рюкзак.

Он не был похож на человека, которого она ожидала увидеть. Она нарисовала в мыслях образ профессора, ни дня в своей жизни не работавшего физически. Но морщинистая кожа Гейба, его натруженные руки свидетельствовали не о домашнем образе жизни. Неровно подстриженные волосы, перехваченные красной лентой, обрамляли широкое лицо. У Гейба были шея борца и широкие плечи, тонкая талия и стройные бедра, но несколько кривые ноги — результат того, что он долгое время проводил в седле. Если судить по внешнему виду, то Джейд вряд ли предположила бы, что он когда-нибудь ходил в школу, а не то что в Иельский университет.

Блэкджек, которому все вокруг явно было хорошо знакомо, трусил впереди Габриэля, ведущего их по молчаливому поселку. Джейд жадно оглядывалась, пытаясь получше рассмотреть Небесный город.

Гейб заметил ее интерес:

— Я устрою вам полную экскурсию, как только вы немного освежитесь.

Они шли по узкой улице, обрамленной, как сказала бы Джейд, нагромождением домов. Мягкий свет, приятно отличающийся от сияния электрических ламп, лился из окон.

— Вы знакомы с каменной историей Нью-Йорка, мисс Ховард?

— Да, но зовите меня, пожалуйста, просто Джейд.

— Хорошо. Здесь, Джейд, наше каменное наследие. Мой народ строил дома из камня, когда европейцы еще жили в соломенных хижинах.

Она не могла обижаться на гордость, прозвучавшую в его тоне. Строения из белого камня, так любовно возведенные давно ушедшими поколениями, были действительно великолепными.

— Вот мы и пришли, — сказал Гейб, останавливаясь у двери последнего на улице дома. Он поднял засов и предложил им войти.

Свет в комнату проникал через единственное окно, но вид из него открывался эффектный. Обстановка была скромной, однако от комнаты веяло покоем и миром. Джейд обратилась к Гейбу:

— У вас уютный дом. А от Акомы просто захватывает дух. Я должна извиниться, что мы вторглись к вам безо всякого предупреждения.

— Вы не могли бы подобрать лучшего времени! Сегодня мы закончили собирать урожай. Завтра праздник. Вы когда-нибудь видели танец урожая моего народа?

— Нет. Но хотела бы увидеть, если у Дункана нет других планов.

— Конечно, мы остаемся! — заявил Дункан с энтузиазмом. — К тому же нам надо с тобой поговорить, Гейб, и чем скорее, тем лучше.

Гейб согласно кивнул:

— Но сначала я хочу показать Джейд наш город, а потом мы поедим. У нас будет время поговорить после ужина. Я приготовил вам заднюю комнату. Когда вы распакуете вещи, я буду ждать вас на улице.

Он открыл дверь и выскользнул настолько тихо, что Джейд даже не заметила его ухода.

— Ну и что ты о нем думаешь? — спросил Дункан, перетаскивая вещи в комнату.

Она была еще меньше первой, и обстановка в ней была спартанской. Два тонких матраца лежали на полу. На самодельной тумбочке стояли кувшин с водой и таз для умывания. Единственным ярким пятном выделялся висевший на стене ковер индейской работы. Маленькое — не больше квадратного фута — окно создавало впечатление постоянных сумерек. Джейд подождала, пока ее глаза привыкнут к полумраку.

— Я знаю, что вы с Гейбом старые друзья, но в нем есть что-то ужасное.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Дункан, расстилая поверх матрацев их спальные мешки.

— Ну, ужасное — это, наверное, не то слово. Я думала, он будет спрашивать, зачем мы приехали, но теперь у меня такое ощущение, что он и без нас все знает.

— Да, ты, возможно, права. — Дункан передал Джейд ее рюкзак и стал развязывать свой.

— И тебя не интересует, каким образом он все узнает?

— Конечно, интересует! Кроме того, мне ясно, что он заинтересовался тобой. Но у индейцев не принято допрашивать друзей. Это считается дурной манерой. Как я тебе говорил, Акома всегда считалась загадочным местом. Что касается Гейба, то он раскроет себя, если захочет.

— И ты хочешь, чтобы я до этого времени держала язык за зубами?

— Как в Ватикане, дорогая, как в Ватикане. — Он продолжал разбирать рюкзак.

— Мне неприятно спрашивать здесь о такой приземленной вещи, но есть ли в этом доме что-нибудь вроде ванны?

Посмеиваясь, он ответил:

— Удобства во дворе, если ты не возражаешь.

Она тоже улыбнулась:

— С тех пор как мы вместе, я вообще почти не возражаю.

Они вышли из дома и увидели Гейба, сидящего у входа на каменной скамье. Блэкджек растянулся у его ног.

— Скоро совсем стемнеет, — сказал Гейб, — но у нас еще есть время для небольшой прогулки. Вы не возражаете?

— Это было бы просто здорово! — ответила Джейд.

Во время поездки в мае в Сан-Ильдефонсо они проезжали мимо нескольких индейских поселков; но Джейд никогда еще не видела ничего более уединенного, чем Небесный город. Ее взору предстали несколько соприкасающихся строений, каждое длиной примерно в тысячу футов и высотой в три этажа. Здания формировали три улицы. На некотором расстоянии от домов находился вызывающий почему-то неприятное ощущение католический храм.

Следующие полчаса Гейб показывал Джейд местный источник, общинную мельницу, на которой женщины племени размалывают зерна в муку, печи, в которых они готовят, семь тотемов, которым поклоняется весь род.

— Наше общество отличается от вашего, — говорил Гейб во время прогулки. — У нас женщина пользуется с мужчиной равными правами. Фактически им даже принадлежит все имущество. — Он указал на тихие дома, мимо которых они проходили. — Мы в каком-то смысле ближе к матриархату. Наследство передается по женской линии.

Осмотр завершался около церкви.

— Это миссия Сан-Эстебан Рей. Она была построена жителями Акомы в 1629 году.

Джейд рассматривала здание, возвышающееся на фоне заходящего солнца.

— Трудно поверить, что это было так давно.

Гейб ввел их внутрь и указал на каменные столбы, подпирающие крышу:

— Их длина сорок футов. Они были вырублены целиком в горах Себолетто в тридцати милях отсюда и доставлены мужчинами Акомы сюда. Остальные строительные материалы, включая тонны песка для цемента, поднимали наверх наши женщины. Работа была тяжелой для всех. После того как церковь была построена, священники испугались, что мужчины-акомцы сбегут и уведут с собой семьи. И солдатам был отдан приказ изуродовать мужчин.

— Что? Каким образом?

— Каждому мужчине отрезали одну ногу. Некоторые истекли кровью и умерли. — Голос Габриэля наполнился гневом. — Но священники добились своего. Оставшиеся в живых не смогли убежать.

Джейд передернуло. Ее всегда поражало, какими безжалостными могут быть люди по отношению к ближним.

— Это ужасно. Но прошло уже три столетия, а вас до сих пор переполняет чувство гнева.

— У моего народа другое понятие о времени, чем у вас, англосаксов. Для нас три столетия — всего лишь вчерашний день.

Еще через полчаса они сидели вокруг стола у Гейба, поедая жареную курицу, приготовленную Джейд на ранчо Сиело, и тонкие лепешки из маиса, которые Гейб испек на отполированных до блеска камнях очага.

— Ты, наверное, спрашиваешь себя, зачем мы приехали? — сказал Дункан, отставляя в сторону пустую тарелку.

— Я уверен, что в свое время ты сам об этом расскажешь.

— Время. В нем-то все и дело.

Дункан облокотился на стол и переводил взгляд с Гейба на Джейд.

— Именно из-за него мы и здесь.

Габриэль давно уже не видел людей, так влюбленных друг в друга. Они напомнили ему о собственной молодости, о его обожаемой Саре. Он прикрыл глаза, вызывая в памяти дорогое лицо. Ее дух был так близко, что, казалось, только протяни руку и…

— Гейб, что с тобой? — Голос Дункана возвратил его на землю.

Габриэль тяжело вздохнул. Он будет вспоминать о Саре позднее. Сейчас в его помощи нуждаются друзья.

— Со мной все в порядке. Что вы хотели рассказать мне о времени?

Он заметил, как Дункан и Джейд вновь обменялись глубокими и исполненными смысла взглядами.

— Это вообще-то история Джейд, — сказал Дункан, уступая ей право рассказывать.

Она прямо посмотрела Гейбу в глаза:

— Вы читали когда-нибудь книги или статьи, посвященные путешествиям сквозь время?

У Гейба ее вопрос вызвал удивление.

— Да, я знаком с романами такого рода, написанными Марком Твеном, Гербертом Уэллсом и другими. Видите ли, эта тема представляет для меня значительный интерес.

Джейд тоже была удивлена его ответом:

— Вы думаете, что путешествия во времени возможны?

Он подтвердил, пытаясь угадать, к чему она ведет.

— Это упрощает дело.

Джейд чуть придвинулась к Гейбу и начала свою историю. Ее рассказ зачаровал Гейба и наполнил его душу благоговейным трепетом.

Дункан периодически вступал в разговор, но в основном за столом царила Джейд. Гейб сидел, закрыв глаза, полностью погруженный в ее историю, воспринимая рассказ и разумом, и сердцем. Она имела талант, ее словесные картины были такими же наглядными, как портреты, написанные Дунканом. Когда Джейд закончила, в маленькой комнате воцарилось молчание. Глубокая тишина Акомы вошла в дом Гейба.

Он приподнял веки и встретил устремленный на него взгляд Джейд.

— Что вы об этом думаете? Наверное, это самая дикая история, которую вам приходилось когда-либо слышать?

Дункан не дал возможности Гейбу ответить:

— Как, по-твоему, Джейд оказалась в нашем времени случайно, а платье явилось тем самым неожиданным ключом, открывшим дверь времени?

— Твой вопрос напоминает известную загадку: что было раньше — курица или яйцо?

Гейб смотрел куда-то в сторону, перебирая свои знания в поисках ответа.

— Мы, философы, тратим целую жизнь на то, чтобы дать определение реальности. Но пока открыли лишь то, что она не поддается однозначному определению. Реальность базируется на культуре. А поскольку культура моего народа отличается от вашей, отличается и мое понятие реальности. Я могу дать лишь свой, собственный ответ на ваши вопросы.

— Мне это подходит, — сказал Дункан.

— Мне тоже, — подтвердила Джейд.

— Как я уже сказал, понятие реальности — свое для каждой культуры. Наша основывается на желании сосуществовать в гармонии с природой. Все, что мы делаем, начиная со строительства Акомы из местного камня, выращивания урожая в соответствии с возможностями и потребностями нашей земли и заканчивая нашим прикладным искусством, — все подчинено этой цели. Мы воспринимаем время как неотъемлемую часть природы. Меняются времена года, подрастают дети, мы начинаем ощущать старческие болезни… Мы живем от одного солнцестояния до другого, празднуя продвижение светил по небу.

Гейб сделал паузу и облизнул губы. Ему давно уже не приходилось говорить так много и долго.

— У вашего народа другой взгляд на мир. Вы считаете природу предметом преобразований. Из этого следует попытка взять под контроль и время. Но вы с удивлением обнаруживаете, что время контролю не поддается. Ведь контролировать его так же невозможно, как заставить биться сердце по вашему собственному усмотрению.

Во время своей речи Гейб против воли подмечал любовные взгляды, которыми обменивались Дункан и Джейд. Как же он завидовал тем драгоценным минутам, которые им предстоит прожить вместе! Но он не завидовал им, когда они узнают боль расставания. Все любящие люди в конце концов расстаются — всегда и везде.

— Вы спрашивали меня, верю ли я в путешествия во времени. Я ответил — да, но не сказал почему.

Гейб остановился, чтобы сделать глоток кофе, который уже остыл.

— Пожалуйста, не томите нас неизвестностью.

На лице Джейд проявился испуг.

— Извините, дорогая гостья. Я абсолютно не хочу этого делать. Просто я уверен, что мой народ совершил когда-то подобное путешествие.

Джейд растерянно смотрела на Гейба, ошеломленная его заявлением.

— Дайте мне немного времени, чтобы объяснить, как я пришел к такому заключению, — продолжал он. — Население Акомы, а также жители поселений Таос, Когити, Санто-Доминго, Зиа, Сан-Фелипе, Джелез и Санта-Ана — все говорят на языке керес. Лингвисты, изучающие керес, пришли к выводу, что это уникальный язык. Мы окружены племенами, говорящими на наречиях ацтеков, но керес не имеет к ним никакого отношения. Понимаете, что из этого следует?

Джейд понимающе кивнула:

— Думаю, что да. Это означает, что ваш народ не принадлежит ни к одному из юго-западных племен. Я не особенно понимаю в лингвистике, но знаю, что такая ситуация крайне необычна.

— Вы на правильном пути, — сказал Гейб. — Эксперты-лингвисты считают, что говорящие на языке керес живут на Юго-Западе с незапамятных времен. В наших легендах рассказывается, что когда-то мы жили в другом мире, хотя и очень похожем на этот. Предания гласят, что мы прибыли сюда одним прыжком.

— Откуда?

— Я уверен, что определенное место существует, но, конечно, не могу показать его на географических картах. В нашем языке с понятием «прыжка» связывается другое, которое можно перевести как «дыра во времени». Я провел многие годы с тех пор, как вырос, в попытках расшифровать эту легенду. И пришел к предположению, что наш «прыжок» был совершен сквозь время, подобно вашему появлению в «Ла-Фонде». Но мой вывод был сделан задолго до вашего рассказа.

Гейб замолчал, но его слова эхом звучали в голове Джейд. Прыжок сквозь время, дверь в пространстве. Она оглядела комнату, замечая, как отблески лампы играют на каменных стенах. Здесь во всем чувствовалось прошлое. Сам воздух, казалось, был наполнен его ароматами.

Дункан обратился к Гейбу:

— Ты рассказал мне легенду о переселении вашего народа, но ни разу не упомянул о своей теории возможности перемещения во времени. Почему?

— До сегодняшнего вечера у меня не было оснований говорить о ней.

Дункан заворочался на стуле. В комнате становилось прохладнее.

— У тебя есть какая-то идея, почему кересанцы переместились?

— Только предположения.

— Значит, ты не сможешь нам объяснить, почему такое случилось с Джейд?

Гейб встал и подбросил полено в затухающее пламя очага.

— Я этого не говорил. У меня есть одно предположение, и я хотел бы его проверить, с вашего, разумеется, разрешения.

Он закончил размешивать золу и вернулся за стол.

— Вы знаете что-нибудь о датуре? Неспециалисты называют ее дурманом.

Волосы на затылке Дункана зашевелились. Ему не понравился оборот, который приобретал разговор.

— Только то, что она ядовита.

— Датура принадлежит к семейству пасленовых. Мой народ употребляет пасленовые — белену, беладонну, некоторые другие — с медицинскими целями сотни лет. Кстати, сигареты, которые вы сейчас курите, тоже содержат выходца из этого семейства — табак. Хотя датура может быть смертельно опасной, она обладает некоторыми интересными свойствами. Взятая в малых дозах, она является галлюциногеном. Я множество раз использовал чай с добавкой датуры в поисках истины, путешествий туда, куда мое тело отправиться не в состоянии.

— Ты предлагаешь Джейд попробовать датуру? — спросил шокированный Дункан.

— Я предлагаю, чтобы мы втроем выпили чай с датурой, приготовленный по моим рецептам. Я использовал этот настой, пытаясь перенестись по другую сторону «прыжка».

— И вам это удалось? — В глазах Джейд загорелось возбуждение.

— Нет… Но мне кажется, что вам удастся. А если это произойдет, то я и Дункан сможем последовать за вами.

— Когда ты собираешься все организовать?

— А почему бы не прямо сейчас?

Хилари закрыла магазин в 17.00, собрала выручку в банковский мешочек и положила в сумку. Первое, что она сделает утром, — это положит деньги в банк. А второе — позвонит своему брокеру и скажет, чтобы он прикупил еще акций. Господи, будь она дважды проклята! Очень скоро она станет богатой. Игра на разнице курсов акций — лучшее изобретение человечества после колеса!

Направляясь к своему автомобилю, она пританцовывала от ликования. Несколько прохожих проводили ее жадными взглядами, но Хилари не обратила на них внимания. Если на рынке будет продолжаться этот бешеный рост цен, вскоре она никогда не будет зависеть от мужчин, не говоря уже о том, чтобы служить для их удовлетворения.

Каждый доллар, полученный ею от Малкольма и Дункана, каждый цент, заработанный в магазине, уходил на скупку акций. Она устало улыбнулась, подумав, что наличных денег у нее не хватит даже на зарплату служащим и погашения счетов за этот месяц. Хотя это не имеет значения. Завтра цены на акции поднимутся еще на несколько пунктов, и она станет богаче, чем сегодня. Ее финансовое положение укреплялось невиданными темпами.

Выскочив у дома из машины, она сбросила тесные туфли и ворвалась в прихожую в одних чулках.

— Вы сегодня в прекрасном настроении, мадам! — сказал Рауль, встречая ее у дверей.

— Ты и половины не знаешь! Я даже хочу отпраздновать этот день бокалом хорошего шампанского.

Рауль пожал плечами:

— У нас нет шампанского, мадам.

— О чем это ты мне говоришь? Я же приказала тебе заказать ящик на прошлой неделе!

Ее настроение стало ухудшаться. Дерьмо. Ей действительно хотелось шампанского.

— Так точно, мадам, вы приказывали, но забыли оставить деньги. А ваш бутлегер заявил, что больше не будет приносить спиртное в долг, пока вы не покроете хотя бы часть задолженности.

— Глупая сволочь! — Она вытащила сигарету, закурила и глубоко затянулась. — Он ведь знает, что я могу расплатиться в любое время.

— Я ему это и сказал.

— Ну?..

— Он ответил, что вы задолжали уже всему городу.

— Ну и?.. — повторила она.

— Мне не подобает вмешиваться в ваши дела, мадам, но и в бакалее, и в прачечной, и… в общем, все, даже Энид, недовольны задержками с выплатами.

— А что ты скажешь о себе, Рауль? Ты хочешь таким путем намекнуть и о своих претензиях?

— Конечно, нет. Я понимаю, сколь многим вам обязан. — Его карие глаза блестели от вожделения.

— Забудь об этих придурках. Все они дистрофики, у них нет жизненной силы. Я и ты, Рауль, — мы оба принадлежим к породе игроков, мечтателей, рисковых людей. Я знаю, что сейчас у меня нет денег даже на покрытие текущих расходов, но я на подъеме. Очень скоро у меня будут средства, чтобы открыть собственную художественную галерею в Нью-Йорке. И когда это сбудется, ты поедешь вместе со мной.

Хилари видела по выражению его глаз, что он ни слова не понял из ее тирады, но это ее не волновало. Все мужчины, с которыми ей приходилось сталкиваться, раньше или позже ее бросали. Но на Рауля она может вполне положиться.

— У нас еще есть шотландское виски?

Рауль кивнул.

— Прекрасно. Тогда принеси бутылку в спальню и присоединяйся ко мне.

— Ты уверен, что пить это безопасно? — спросил Дункан.

— Чай из датуры не принесет нам ни малейшего вреда.

Гейб расхаживал по комнате, доставая необходимые ингредиенты. Затем он поставил на огонь котелок и на мгновение застыл, повернувшись к Дункану и Джейд.

— Но вы должны знать, что, выпив напиток, обратно повернуть невозможно. Даже если то, что вы увидите, огорчит или напугает вас. Вы полностью уверены, что готовы рискнуть?

— Я готова на все, чтобы развеять сомнения Дункана.

Голос Джейд прозвучал торжественно, как у невесты, дающей клятву верности.

— Меня считают хорошим писателем, но я не могу найти слов, чтобы объяснить вам, как много он для меня значит.

— Я уверен, что вы влюблялись и раньше, я прав?

— Думаю, что да. Сказать правду, я чуть было не вышла замуж несколько лет назад. Мой избранник разорвал помолвку за несколько дней до свадьбы.

— Это до сих пор приносит вам боль?

— Дункан более чем заполнил пустоту в моем сердце. Я чувствую себя так, словно всю жизнь ждала именно его.

— А тот ваш избранник — он был похож на Дункана?

Ее глаза расширились от удивления.

— Теперь, когда вы об этом сказали, мне кажется, что да.

— А что вы думаете о том, что так похожи на Меган? Считаете это совпадением?

— А чем же еще это может быть? — спросили Джейд и Дункан в один голос.

Гейб улыбнулся. Они пока ничего не поняли. Но поймут еще до того, как закончится эта ночь.

— Все готово, — сказал он, ставя на стол котелок и три чашки.

Они уселись за стол, и Гейб водрузил на его середину лампу, чуть привернув фитиль. Наполнив чашки напитком, он раздал их присутствующим. Запах чая показался Джейд неприятным.

— Надеюсь, что на вкус он лучше.

— Гораздо лучше. Он проникает в кровь через несколько минут после употребления. Я хочу, чтобы вы выпили напиток так быстро, как только возможно. После этого мы должны взять друг друга за руки. Не важно, что будет потом происходить, что вы будете думать о происходящем: только не отпускайте рук! Вы меня поняли?

Джейд кивнула, а Дункан пробормотал севшим голосом:

— Да.

— Я считаю, — продолжал Гейб, — что Джейд проведет нас через неведомое. Но, по-моему, ей понадобится наша помощь, чтобы вернуться обратно. — Он в последний раз взглянул на Джейд и Дункана. — Готовы?

Джейд подтвердила.

— Прыжок через неведомое, — сказала она и одним духом опустошила свою чашку. Вкус действительно был приятным. Она подумала, что Гейб, должно быть, добавил в напиток немного меда для сладости. После этого Джейд быстро дотянулась до рук Гейба и Дункана.

— Если смотреть на лампу, то все произойдет быстрее, — сказал Гейб, и его голос донесся до Джейд откуда-то издалека.

Гейб говорил, что датура подействует через какое-то время, но Джейд уже поплыла, втягиваясь в длинный и темный тоннель. Она ощущала, что Дункан и Габриэль бесстрашно следуют за ней. Испытываемые ею чувства были похожи на те, которые она помнила по отелю «Ла-Фонда». Но тогда она была сосредоточена на физической реакции. Сегодня тело ее не заботило.

Вниз, вниз, еще вниз — их закручивало, тащило со страшной скоростью, и Джейд боялась, что они навсегда потеряются в этом бесконечном тоннеле.

Внезапно падение прекратилось.

Они находились в пещере, или, возможно, по ней блуждали их души. Снаружи шел снег, но внутри горело несколько костров. В центре сидели двое, одетые в звериные шкуры: темноволосая женщина с изумрудными глазами, которая рассказывала что-то на непонятном Джейд гортанном языке, а рядом с ней мужчина. «Это же я! — подумала с изумлением Джейд, всматриваясь в женщину. — Или мой двойник».

Когда темноволосая завершила рассказ, мужчина взял ее за руку и повел в дальний конец пещеры, к тлевшему в глубине костерку. Мужчина был копией Дункана. Он помог ей взобраться на каменное ложе, устланное шкурами, и улегся рядом. Они обняли друг друга и спокойно стали заниматься любовью, как будто находились в одиночестве. Позднее, когда все остальные уснули, двое укрылись в самом укромном уголке, и мужчина при тусклом свете факела стал что-то рисовать на стене.

Видение померкло, и Джейд почувствовала, как ураган вновь подхватил ее. Он швырял и переворачивал ее в воздухе. Слава Богу, что какая-то часть ее подсознания сохраняла твердую уверенность в поддержке со стороны Гейба и Дункана.

Когда ураган стих, она увидела другую пару, в которой узнала себя и Дункана. Они находились в каком-то подобии храма. Он рисовал на стене, а она выписывала под его фресками иероглифы.

«Египет. Мы в Египте!» — подумала она прежде, чем ураган подхватил ее опять.

Независимо от того, как быстро она летела сквозь века, Джейд была уверена, что души Дункана и Гейба находятся рядом с ней. Снова и снова она видела себя и Дункана — в разных временах, в разных, сменяющих друг друга жизнях.

И вот они едут в фургоне, запряженном несколькими парами лошадей. По одежде и способу передвижения она заключила, что дело происходит вскоре после гражданской войны. Она сидела за спиной Дункана, правившего лошадьми, и что-то записывала.

Сначала ей показалось, что они фермеры, переселенцы, передвигающиеся на запад. Но затем увидела, что фургон изнутри уставлен картинами, и поняла, что Дункан и здесь художник. Дух Джейд витал над фургоном, и ей показалось странным, что она сразу и наблюдатель, и действующее лицо: смотрит сверху на собственное тело и ощущает все, что в нем происходит.

Оглядевшись, она увидела на северо-западе знакомые очертания гор Сангре-де-Кристо. Пара приближалась к Санта-Фе. Она обрадовалась, поскольку одинокий фургон смотрелся брошенным на произвол судьбы под безжалостными лучами знойного солнца.

Внезапно на дороге, ведущей от Песоса, показалась четверка всадников и поскакала к фургону. Управляющий фургоном мужчина тоже их увидел и стал настегивать лошадей, понукая их двигаться еще быстрее. Однако расстояние между двумя группами все сокращалось. Теперь Джейд разглядела, что всадники хорошо вооружены. Дункан поднялся на козлах и хлестал лошадей, пустив их в бешеный галоп, пытаясь оторваться от преследователей, но все было бесполезно. Джейд закричала, когда передний всадник поравнялся с фургоном.

Грянул выстрел, и кровавое пятно стало расползаться на груди Дункана.

Руки Гейба тряслись, когда он готовил утренний кофе. Учитывая, что происходило вчера вечером, дрожь его не удивила. Если бы Джейд не сделалось дурно, когда она увидела смерть Дункана, и если бы она продержалась до того, чтобы стать свидетельницей собственной смерти, вряд ли кто-нибудь из них троих смог бы прорваться сквозь пространство и возвратиться сюда. Им повезло. Им очень повезло.

Гейб передвигался по комнате тихо, чтобы не разбудить друзей. Он накормил Блэкджека, потом поставил на стол приборы для завтрака. После этих приготовлений он открыл дверь, выпустил ньюфаундленда и вышел сам.

Когда он возвратился в дом, то увидел, что Дункан и Джейд сидят за столом. Они держались за руки, как чудом спасшиеся во время кораблекрушения. Он понимал, как они должны себя ощущать — напуганными, испытывающими чувство благоговения, — поскольку и сам чувствовал себя подобным образом. Он налил им кофе и терпеливо ожидал, когда крепчайший напиток приведет их в нормальное состояние.

Дункан смог заговорить первым:

— Что это, к дьяволу, вчера с нами произошло, Гейб?

— А ты не понимаешь?

— У меня есть предположения, но сначала я хотел бы услышать твои.

— Мы ведь совершили прыжок через пространство, да? — вмешалась Джейд.

Гейб подтвердил.

— Вчера, — продолжала Джейд, — когда вы говорили о том, что я покажу вам путь сквозь время, я наполовину была убеждена, что мы найдем место, откуда пришел ваш народ. Вместо этого мы увидели наши прошлые жизни.

— Прошлые жизни? — спросил Дункан с откровенным скептицизмом.

— Треть населения Земли верит в реинкарнацию — переселение душ и возрождение после смерти, — сказал Гейб. — Ты должен пошире раскрыть глаза, Дункан, посмотреть дальше горизонта.

Глядя на восторженную Джейд, Гейб мог бы поклясться, что она не разделяет сомнений Дункана.

— Я предпочитаю придерживаться идеи, что я и Дункан знали друг друга в прошлых жизнях, — сказала она. — Но это до сих пор не объясняет, почему я оказалась вместо своего времени в 1929 году.

Гейб надеялся, что они сами, без его помощи смогут найти истину. Но Дункан и Джейд явно были слишком потрясены прыжком через время, чтобы прийти к тем же выводам, что и он. Что ж, он должен им помочь.

— Расскажи мне свои впечатления о прошлой ночи, Дункан.

— Я постоянно видел мужчину, похожего на меня, и женщину, двойника Джейд. В подавляющем большинстве случаев мужчина был художником, а женщина — писателем или рассказчиком. Думаю, что все это чистой воды галлюцинация. Особенно последняя картина — когда мужчина погибает.

Дункан посмотрел на себя и инстинктивно приложил руку к груди, как бы ожидая, что она окрасится кровью.

— Честно говоря, все было настолько реально, что я испытал ощущение, что меня по-настоящему пристрелили.

Пока Дункан рассказывал, Джейд становилась все бледнее.

— Я видела то же самое, но не помню, что произошло потом.

Гейб повернулся в ее сторону:

— Вы упали в обморок. Дункану и мне посчастливилось донести вас сквозь время до этой комнаты. Потом Дункан уложил вас в постель.

На фоне бледного лица ее глаза блестели как два изумруда. Гейб с удовлетворением отметил пробуждающееся в ней понимание.

— Так значит, я оказалась в Санта-Фе потому, что это последнее место, где мы с Дунканом были вместе?

Гейб кивнул:

— Я уверен, что вас связывают с ним многие века и многие жизни. Дункан может этого пока не понимать, но он приехал в Санта-Фе многие годы назад в поисках вас. Я думаю, что он женился на Меган — как и вы чуть было не вышли замуж за своего Пола — из-за неточного воспоминания.

На щеках Джейд вспыхнул румянец.

— Дункан и я любим друг друга целую вечность, правильно?

— Я так думаю. Затем, из-за какой-то космической ошибки, вы оказались в разных поколениях. Возможно, из-за шока, который вы, Джейд, пережили, присутствуя при убийстве Дункана. Но все равно, несмотря ни на какие препятствия, вы нашли путь к друг другу.

Гейб откашлялся.

— Я провел всю свою жизнь, пытаясь понять наше место во вселенной. И пришел к убеждению, что любовь — самая могущественная сила в природе. Любовь может возрождаться и возобновляться. Земля меняется, культуры рождаются и умирают. Только любовь в состоянии все выдержать. Она одна — постоянна. Англосакская религия учит, что Бог — это Любовь. Я предпочитаю верить, что Любовь — это Бог.

— Предположим, ты прав, — сказал Дункан. — Но где гарантия, что Джейд не исчезнет в один прекрасный день?

— Любовь заставила ее совершить прыжок через пространство и время. И пока ваша любовь жива, я не думаю, что тебе следует испытывать беспокойство по поводу ее исчезновения.

— Так значит, любовь — и есть ответ? — спросила Джейд, ощущая, как великое спокойствие заполняет ее душу.

— Моя дорогая Джейд, — ответил Гейб, — так было, и так будет. Во все времена.