Зачарованный

Глава 34

Я просыпаюсь от злобного пиканья своего разряжающегося мобильного. Я его выключаю. Здесь все равно нет связи, а Мэг звонила маме из Нью-Йорка.

Восемь утра. Интересно, она провела на дереве всю ночь? Я выглядываю из палатки и вижу мантию. Ее, наверное, уронила Мэг. Я желаю оказаться рядом с ней, хотя до сих пор не понимаю, почему она со мной осталась. Мэг опирается на ветку и смотрит на палатку.

— О!

— Я напугал тебя?

Вначале, кажется, Мэг не хочет отвечать, и я вспоминаю, что она злится. Но потом Мэг показывает вниз:

— Довольно жуткое зрелище, не правда ли?

Сверху я осматриваю погром на земле. Гиганты были здесь если не ночью, то днем. Все перерыто. Купленный мной кулер разломан — впечатление такое, будто какой-то нетерпеливый ребенок раскалывал руками арахис. Повсюду обувь и одежда. Еда исчезла, упаковки от нее разбросаны и свисают с кустов грязными водорослями.

На траве и сосновых иголках следы, по форме которых можно безошибочно распознать четыре гигантские ноги и две задницы. Великаны, наверное, думали, что мы вернемся и они смогут съесть нас.

Мэг смотрит в бинокль.

— Есть что-нибудь? — спрашиваю я.

Она качает головой и передает его мне.

Я тоже ничего не вижу, даже вдали.

— Может, нам спуститься? — говорю я.

— Ты уверен?

Я не хочу ей отвечать, поэтому притворяюсь, что не слышу вопроса. Я загадываю желание…

…и приземляюсь на след ноги раза в три крупнее моей. А в каждом из отпечатков от огромных задниц я мог бы удобно улечься (не в том смысле, что я об этом мечтаю).

— Убить такую громадину может только кто-то настолько же крупный, — говорю я.

Мэг изучает след от руки размером с лужу, но после моих слов поднимает голову.

— Ты знаешь, а ты прав.

Она усмехается, наверное довольная, что я сдаюсь.

— Не злорадствуй.

— Злорадствовать? Кто злорадствует? У меня есть идея.

Через час мы возвращаемся из «Уинн-дикси» с пятью индейками, веревками и мешком камней, которые насобирали еще по дороге туда. Обратно же нам помогла добраться мантия. Индейки тяжелые. Теперь все готово.

— От разговора до дела снашивается много пар обуви, — говорю я.

— Кто это сказал?

— Я не помню.

Пока я все готовлю, Мэг занимает позицию дозорного на дереве. Я понимаю, что те ловушки, которые я обсуждал с Вэнделлом, не сработают, но вот у этой как раз есть шанс. Я кладу индеек в палатку и открываю упаковки, чтобы гиганты почувствовали запах. Потом беру мешок с камнями и забираюсь высоко на дерево, где Мэг осматривает горизонт.

— Пока ничего? — спрашиваю я.

Она качает головой.

— Но они сюда придут. Они ищут еду и знают, что мы здесь разбили палатку, а еще помнят, что ты не такой проворный, как олень, и тебя будет легче поймать.

— Очень смешно, спасибо.

Я представляю, каково это — быть животным, на которого все время охотятся. Последние несколько дней я ощущаю себя кем-то подобным. Наверное, со временем учишься хорошо прятаться. Или погибаешь.

На таком фоне моя обычная жизнь кажется довольно легкой.

Мэг опускает бинокль.

— Ты задумывался о том, что значит быть мужем Викторианы? Ну вот, если бы ты на ней женился, чем был бы заполнен твой день?

— Надеюсь, не придется решатьникаких проблем, — говорю я. — Буду тусить с принцессой.

— И что? Весь день заниматься сексом? Прекрасная жизнь… для Райана. Но мне всегда казалось, что ты хочешь чего-то добиться.

— Сейчас я не могу ничего добиться. А брак с Викторианой не помешал бы мне моделировать обувь. И я не был бы вынужден красть материалы. Я бы стал знаменитостью с хобби. Пишут же некоторые детские книжки или песни.

Но я понимаю, что имеет в виду Мэг. Я помню, что Викториану всегда окружают телохранители, и она должна прятаться в ванной, чтобы хоть на секунду остаться одной, и надевать маску, чтобы пресса не догадалась, какая она на самом деле. Наверное, бывает и тяжело, когда все достается так легко.

А еще я бы скучал по Мэг.

— Может, ты сможешь навещать нас? — говорю я.

— Не думаю, что у меня будет время, — фыркает она.

Мы молчим какое-то время, Мэг изучает верхушки деревьев при помощи бинокля, я делаю то же самое глазами. Постепенно солнце окрашивает небо красным и оранжевым, розовым и золотым, будто его разрисовал кисточкой один из гигантов.

— Хм, — говорю я — жалко, что не взяли колоду карт.

— Давай сыграем в «Четыре правды и одну ложь».

— Что это?

Я устраиваюсь поудобнее.

— Ты рассказываешь пять случаев из своей жизни, а другой человек должен угадать, где ты соврал.

— Но это будет слишком просто. Мы ведь с тобой уже сто лет друзья.

Тень Мэг пододвигается и удивленно смотрит на меня.

— Иногда у людей есть секреты даже от самых близких. А ты при этом уверен, что тебе всегда все поведывают, — ведь ты такой хороший друг!

Тут до меня доходит. Я же не сказал ей, как плохо у нас с деньгами, и скрыл все про Викториану.

— Ну хорошо, почему бы и нет? Только чур я начинаю.

Я стараюсь вспомнить что-нибудь заковыристое, но это нелегко.

— Первый раз я поцеловался, — наконец произношу я. — с Дженнифер Гарсиа в седьмом классе.

— Дженнифер? Бе-е.

Мэг зажимает нос.

— Она довольно хорошенькая.

— Довольно страшненькая. Надеюсь, это ложь.

Мэг ошибается. Я продолжаю:

— Второе: мой отец пропал, когда мне было два года. Однажды он просто исчез. Третье: в восьмом классе я тайно послал валентинку Хэйли Файнберг.

— Так это был ты?

— Да… то есть, может быть, то есть… четвертое: я получил «А» на выпускном экзамене по тригонометрии. Пятое: вчера я украл чипсы из твоей сумки.

— И не сомневалась, что их постигла именно такая участь!

Мэг хлопает меня по плечу.

— Видишь, тебя не проведешь.

— Зато я тебя проведу.

— Хорошо, так что было неправдой?

— Хотелось бы думать, что Дженнифер, но я почти уверена, что это выпускной экзамен. Ты не мог его так хорошо сдать. Я получила только «В», хотя буду посообразительнее тебя.

— Не… ладно, поймала. Теперь твоя очередь.

Мэг размышляет минуту.

— Итак. Первое: в нашем семейном бизнесе уборка полностью лежит на мне.

Это правда, ее мама уже пожилая, а братья страшные лодыри.

— Второе: я храню коробку с пеплом от писем Эндрю.

Эндрю. Ее бывший. Полный придурок. Он бросил ее из-за другой девушки, и я просто вижу, как Мэг сжигает его послания.

— Выкинь эту коробку. Он того не стоит.

— Третье: мы покупаем для кофейни кое-какую выпечку, а потом продаем ее под видом домашней.

— Правда?

— Да.

— Четвертое: я не умею свистеть.

Я знаю, что не умеет. Слышал, когда пыталась. И только я хочу согласиться с ней, как она прерывает меня и произносит как-то слишком наигранно:

— И пятое: я тайно безумно в тебя влюблена.

— А вот это, наверное, ложь! Ты сказала это слишком легко.

— Да, — хихикает Мэг, — думаю, мы не можем обдурить друг друга.

А потом я замечаю, как вдали что-то движется. Что-то большое. Я стучу Мэг по руке и показываю на движущееся пятно.

— Видишь?

Она поворачивается и смотрит, при этом наши плечи соприкасаются. Потом передает бинокль мне.

К нам направляется гигант, его едва можно разглядеть за карибскими соснами. Он один? С этим будут проблемы.

Но потом, позади него, я обнаруживаю и второго. Я выдыхаю и осознаю при этом, что, оказывается, затаил дыхание. Великаны идут, как охотники, медленно и на удивление тихо. Дикие животные выходят как раз на закате. Готов поклясться, что в это время они острее всего испытывают голод и жаждут кого-нибудь убить. Вспоминается туша оленя. Надеюсь, мы не закончим так же. Я поправляю на нас мантию. Она может понадобиться для быстрого исчезновения.

Наконец гиганты уже так близко, что я слышу их поступь. Вначале из-за деревьев появляется Двуглазый. Смотрит в одну сторону, потом в другую.

Шаг к нам. Потом еще один. Тут из кустов появляется и Одноглазый, тот, который гнался за мной. Он пригибается к земле, будто прислушивается. Я замер, сжав в руке бинокль. От этого болят пальцы. Но изменить положение я не решаюсь. Они совсем рядом.

Первый останавливается и принюхивается — не знаю, к нам или к индейкам, — а потом оглядывается на своего товарища и начинает идти быстрее. Бум. Бум. Я понимаю — делиться он не хочет. Мэг заподозрила, что так и будет, когда увидела, как они дрались. Именно на это мы и рассчитывали. Запоздавший великан видит, что его более проворный собрат уже бежит, и тоже ускоряет шаг. Я затаил дыхание и не осмеливаюсь взглянуть на Мэг, но могу предположить, что она тоже не дышит, потому что воздух абсолютно неподвижен.

Двуглазый делает глубокий вдох и рычит. Только через секунду до меня доходит, что на самом деле это не рычание, а урчание его огромного желудка.

А потом он атакует. На удивление прытко поднимает палатку и рвет ее на части. Хватает одну индейку. Она большая, размером почти с его голову, слишком большая, чтобы проглотить ее целиком. Гигант испытывает некоторые затруднения с упаковкой, но в конце концов вытаскивает птицу и раздирает ей живот. Он вынимает все внутренности и глотает их. Далее следует громадная ножка. Великан отдирает мясо зубами, как Райан, когда поедает куриные крылышки «Баффало», а потом выплевывает косточки.

Тем временем подоспел и Одноглазый. Его товарищ пытается не дать ему добраться до индеек, но он отбивается и все-таки приступает к трапезе. Тогда Двуглазый возвращается к своей добыче, должно быть решив, что проще поделиться. Настал черед крыльев и грудки. Как ребенок на Дне благодарения, он достает и показывает дужку, но потом ее выбрасывает.

Все это занимает у него не более двух минут. Закончив, гигант заграбастывает следующую индейку и начинает уничтожать и ее. Одноглазый действует так же. Мы слышим только хруст костей.

В конце концов Двуглазый тянется за последней птицей, но вдруг обнаруживает что-то на своем пути. Это Одноглазый. Изо рта у него все еще свисают куски мяса, но он не собирается отказываться от последнего лакомства. Великан тянет за ножку, но она ломается. Двуглазый смеется, торжествуя, а Одноглазый рычит в ярости. Он пригибается и набрасывается на своего товарища. Тот падает, ударяясь головой о наше дерево. Оно раскачивается и наклоняется. Мы хватаемся за ветви. Я вижу рядом с собой Мэг — ее рот замер в беззвучном крике. Они не должны нас заметить и решить, что тут есть корм покрупнее. Я обнимаю Мэг.

Двуглазый хватает огромную коралловую скалу. Держа ее двумя руками, он бежит на Одноглазого. Тот вскрикивает и получает удар по голове. Потом падает на землю, истекая кровью. Собрат наносит ему еще один удар, и я понимаю, что он отправил его в вечный нокаут.

Оставшись в одиночестве, Двуглазый выхватывает индейку из ослабевших пальцев побежденного великана и исполняет победный танец. Но неожиданно спотыкается о распростертую ногу лежащего гиганта и с ужасным грохотом летит на землю, ударяясь о ту же самую скалу, которая поразила и Одноглазого.

Больше он не двигается.