Зачарованный

Глава 40

— Mon dieu! Где я?

Мужчина, а теперь это именно он и есть, сидит у меня на коленях, молотит руками и говорит с французским акцентом:

— Кто ви? И где… — он поворачивается, еще сильнее придавливая меня, — где та прекрасная девица, которую я должен благодарить за свое превращение?

— Боюсь, это я, — смеется Мэг.

— Ти?

Даже в темноте я вижу, как от удивления перекашивается красивое лицо принца. Он смотрит на Мэг, морщит нос.

— Она? — уточняет Филипп у меня.

— Да, она. Ты не мог бы подвинуться, дружище? Ты вроде как на моей ноге сидишь.

Я стараюсь оставаться спокойным, хотя за секунду до того, как Мэг поцеловала принца (в ту самую секунду, когда она решила его поцеловать), я осознал правду. Удивительную правду, которая наполнила меня радостью. Ужасную правду, которая повергла меня в отчаяние.

Я люблю Мэг. Не Викториану. Точно не Викториану. Мэг. Мэг, которая примеряла мои туфли и подбадривала меня. Мэг, которая показала мне с крыши Эмпайр-стейт-билдинг место проведения парада. Мэг, которая спасла меня от Норины. Когда я представляю себя с кем-то — может быть, на всю оставшуюся жизнь, — то это не гламурная блондинка в туфлях за тысячу долларов. Это худая темноволосая девушка в переднике. Все эти разы — в Нью-Йорке, на дереве, на площади Мэллори — я должен был поцеловать ее.

Я понимаю — мне казалось, что Мэг любит меня. Но, несмотря на это, она поцеловала лягушку, и та стала принцем. Мэг действительно сказала, что Филипп секси, когда увидела его фотографию. Это любовь? Я надеюсь только на то, что он не ответит ей взаимностью. А потом я помогу ей с этим справиться.

Но принц встает и предлагает Мэг руку.

— О, oui. Я не разобрался. Я бил так ослеплен красотой, которую увидел, что не заметил…

И Мэг, которая никогда не хихикает и не ведет себя по-девчачьи, изумленно смотрит на него.

— Bay! Ты такой… высокий.

— И у меня отличное телосложение. Я качаюсь каждое утро, за исключением последних нескольких недель, когда я бил лягушкой. Но теперь я возобновлю свои занятия, чтоби доставить удовольствие своей возлюбленной.

Мэг хихикает. Хихикает!

— О, это та-а-ак мило, — говорит она.

— Не милее, чем ви, прекрасная леди. Ви спасли мне жизнь и сняли проклятие. Теперь ви получите награду. Я заберу вас в Алорию, где ви станете принцессой. Даже королевой. Ви удачливая.

И тут до меня доходит. Он — секси. Это точно так же, как у меня с Викторианой. Мэг видела этого парня на обложках журналов, продающихся в холле отеля. Он намного крупнее меня, и у него такие формы, каких не добьешься, чиня обувь. Может, Мэг и безразлична к сексуальности таких парней, как Райан, но Райан и не наследник престола. Красивый принц — разве не этого хочет каждая девушка?

— Закрой рот, Мэг, — советую я.

— Что? — Она не может отвести от Филиппа глаз. — А, извини. Я просто думала, как нам повезло. Теперь мы оба можем поехать в Алорию, я со своим очаровательным принцем, а ты со своей принцессой.

Моей принцессой. Я вспоминаю Викториану. Смогу ли я с ней быть счастлив? А разве у меня есть выбор?

— Нам нужно уходить, — говорю я Мэг, которая все еще не может оторваться от принца Филиппа.

Мне приходится повторять свои слова, потому что с первого раза она меня не слышит. И даже со второго.

— Но как? — наконец говорит Мэг. — Не думаю, что мантия работает.

Я накидываю на себя то, что от нее осталось, и быстро желаю оказаться дома. Я действительно этого хочу. Я хочу быть где угодно, только не здесь. Но Мэг права. Мантия не действует. Она унесла нас на несколько метров от кладбища, уже будучи на последнем издыхании. И теперь мы тут застряли без средств передвижения и с этим несчастным принцем, легкой добычей для Зиглинды.

— Эй! Что здесь происходит, черт подери?

В комнате есть кто-то еще.

— Мэг, осторожно!

Я оттаскиваю ее от принца, и мы бросаемся к двери.

— У меня есть ружье, и я не побоюсь им воспользоваться! — продолжает голос.

Это Каролина!

— Каролина, это мы!

Я останавливаюсь, но она включает свет, и я вынужден спрятаться за Губку Боба из папье-маше, чтобы меня нельзя было увидеть в окно.

— Могли бы постучаться в дверь, — говорит хозяйка.

— Извините. Мы сейчас же уйдем, — говорю я, хотя понятия не имею как.

— Подождите! Подождите! Я все равно вас искала. Вы должны рассказать мне о лебедях!

Я смотрю на нее. У нее в руках что-то странное, что-то наподобие больших гаваек. Она запыхалась.

— Мне нужно увидеть лебедей… Я теперь вам верю…

— Почему вы передумали?

У меня начинает вырисовываться план.

— Имена… Так папа звал их в тот день, когда я увидела его у пруда, — Гарри, Трумэн, Эрнест, Джимми, Мэллори и Маргарита. Это имена из Ки-Уэста, как и мое имя — Каролина.

— Кто эта придурочная? — спрашивает принц.

Мэг берет его ладонь в свою.

Каролина не обращает на Филиппа внимания.

— Отец был в отчаянии, когда лебеди пропали. И взял с меня слово.

Рядом со мной Мэг с Филиппом держатся за руки. Он шепчет ей что-то типа: «Мой дорогой ма-а-аленький мангуст». Жаль, нельзя его снова превратить в лягушку. Но я не хочу, чтобы Зиглинда опять засунула меня в подземелье, поэтому говорю:

— Не могли бы мы выйти в другую комнату? Я немного боюсь, что нас могут увидеть в окно.

— Да. Конечно.

Когда мы заходим в гостиную, Каролина задвигает занавески и показывает мне то, что принесла.

Рубашки из цветов.

Об этом и говорила Маргарита. Сестра должна найти их и соткать рубашки из цветов! И Каролина это сделала. Она знала.

— После того как лебеди пропали, — объясняет Каролина, — мой отец отправился в дальние странствия. Он взял меня с собой. Я знала, что папа ищет этих птиц, но он так и не обнаружил их и вернулся домой в отчаянии. Тем летом и случился этот важный разговор. Я была всего лишь маленьким ребенком, но отец сказал мне, чтобы я запомнила его слова.

— И что он сказал?

Но я знаю.

— Что однажды я снова увижу лебедей. А до этого я должна буду сплести для них шесть рубашек из цветов. Когда я им их отдам, проклятие будет снято. Вскоре отец умер. Я не начинала выполнять его поручение, пока не выросла. Но к этому времени я уже поняла, что мой отец был чокнутым и что я никогда снова не увижу лебедей на Ки-Уэсте. Но все равно у меня было такое чувство, что я должна их соткать, как бы в память о нем.

— Он не был сумасшедшим. — Я изучаю ее работу: бугенвиллеи и гибискус, которые она использовала, все еще не утратили яркости. Я вспоминаю, как мама сушит цветы и развешивает их вниз головками. — Ваших родственников можно опять превратить в людей при помощи рубашек, но они должны быть сшиты вами.

— Если верить в ведьм и волшебство, — говорит Каролина.

— О, ведьми существуют, миледи, — прерывает нас Филипп, и мы все поворачиваемся в его сторону. — Ведьми появляются там, где ти меньше всего их ждешь. Я, как и ви, не верил и последние три месяца бил лягушкой, пока благодаря моему ма-а-а-ленькому граклу, — он смотрит на Мэг, — пока благодаря моему вороненку не стал снова человеком.

Пожалуйста, разрешите мне вмазать этому парню. Только один раз. Но я, кажется, понял, как попасть домой, а еще я смогу сдержать свое обещание. Хотя бы это хорошо.

— Если подбросите нас до Майами, я покажу вам, где лебеди.

Каролина смотрит на принца, на меня, потом пожимает плечами.

— Думаю, это не помешает, но все-таки…

Она оглядывает Филиппа с головы до ног. Я тоже. Он, наверное, ехал верхом в тот момент, когда его заколдовали. Или же он просто претенциозный придурок. Потому что на нем бриджи и красный жакет для верховой езды, а в руке хлыст.

— Он что, так собирается ехать?