Заклятие роз (СИ)

Глава 33

Во сне Марта снова стояла на краю поля страданий, только в этот раз она была одна – без друзей и быков памяти… Зато проросли зубы дракона, и похожи они были на… зубы. Вместо ветра отовсюду слышался голос Огненной ведьмы Блейзы: «…умная и красивая…», а потом – раскатистый хохот.

Марта знала, что ей нужно перейти поле, и не просто перейти… Где-то там, на том краю Серафимович, Полина, Анна Юрьевна с Петром Ильичом и Анжелика… И они нуждаются в её помощи.

Но зубы острые, а Марта босая. Она пообещала защитить этих людей, ставших ей близкими, но зубы…

И тут Марта поняла, что зубы-то – змеиные! Дракон одного рода со змеями! А змеи…

Едва Марта это осознала, как зубы на поле собрались в огромную пасть, которая с шумом захлопнулась и вот уже перед Мартой свивает кольца Полоз – змеиный царь.

– Ты обещала мне стать верной женой, пришло время сдержать слово, – говорит Полоз Змеиный Царь.

– Но я люблю Серафимовича, – шепчет Марта.

– Это твои слова? – спрашивает Полоз Змеиный Царь, и Марта слышит свой голос:

Стану Полоза… Невестой Полоза…

Стану верной ему женой.

Силу волоса, силу голоса

Сотворю над этой землёй.

Станут борозды, станут полосы…

Станет каждая из них змеёй…

Стану Полоза, невестой Полоза…

Стану верной ему женой…

– Да, – шепчет Марта.

– Я пришёл тебе на помощь, защитил тебя. Теперь твоя очередь исполнить договор – стать мне верной женой.

– Но я должна спасти друзей! – шепчет Марта.

– Пришло время выполнить обещание, – настаивает на своём Полоз Змеиный Царь.

– Я не думала, что это на самом деле, – говорит Марта и слёзы льются из её глаз. – Я люблю Серафимовича… Я не хочу…

– Пришло время исполнить обещание… Я долго ждал.

– Я не хочу… что мне делать?..

– Я долго ждал… Очень долго…

Печёт солнце. Сухой ветер несёт горький воздух. Земля пахнет пылью. Рокочет голос Огненной ведьмы Блейзы: «…умная и красивая…», где-то там, бесконечно далеко, словно их и не существует вовсе, близкие и дорогие люди… близкий и дорогой человек…

И Марта одна – на краю бесконечного поля страданий. Она хочет заплакать, но слёз уже нет – они высыхают, едва успев зародиться. И нет средства для спасения.

– Стану Полоза, невестой Полоза… – шепчет Марта, потому что обещания нужно выполнять. – Стану верной ему женой… – говорит Марта и шагает на поле страданий, потому что теперь ей нечего бояться – если она не может помочь близким, то нет смысла беспокоиться о себе. – Распущу по плечам я волосы… Пусть судьба свершится со мной… – что есть силы кричит Марта, чтобы заглушить плачь сердца.

Марта запинается, ноги её подгибаются, и она бессильно ложится на землю, а вокруг неё – кольцами – Полоз Змеиный Царь.

Но не успевает он сжать Марту в объятиях, как превращается в венок алых роз, и вот уже тонкий розовый аромат плывёт над полем.

***

Анна Юрьевна уложила Марту в кровать и по-матерински подоткнула ей одеяло. Потом постояла посреди комнаты, раздумывая, что делать. Идти искать Петра Ильича?.. Где? Анна Юрьевна в университете магии совсем не ориентировалась. Она ещё могла пройти там, где уже была, но проблема заключалась в том, что была-то она мало где, а плана-схемы университета не наблюдалось. Вся надежда была на то, что Петра Ильича проводят потом в комнату.

По-хорошему нужно было ложиться спать, но как лечь, когда любимый человек неизвестно где. Понятно, что не должны ему причинить вред, но… оставили же его босиком – Анна Юрьевна поморщилась, вспомнив израненные ноги Петра Ильича – раны нужно помыть и хорошо бы обработать антисептиком и забинтовать. Но где его найти?!.. Да и обрабатывать нечем. Хоть промыть бы…

Теперь, когда Огненная ведьма Блейза ушла, а Серафимович ранен, власть начали делить преподавательницы ведьмы… В них-то как раз уверенности и не было.

Точнее будет сказать, Анна Юрьевна была уверена, что, если чего от них и ждать, так это какой-нибудь пакости, особенно, если вспомнить, как Агафья Тихоновна смотрела на Петра Ильича.

Была, конечно, Ольга-Варга, которая отнеслась к нему по-человечески, но она к власти не рвалась, так что, как предположила Анна Юрьевна, на неё сильно рассчитывать не стоит.

Раздумывая о том, что делать, Анна Юрьевна машинально поправила висящую на стуле одежду Марты и Полины, подошла к столу, сложила ровными стопками учебники и тетради. Подняла свои джинсы и разорванную с засохшими пятнами крови футболку. Джинсы положила на стул к одежде девушек, футболку развернула, осмотрела её. Потом пошла в ванную и попыталась отстирать кровь. Но пятна остались.

Да и особого смысла отстирывать не было – футболка оказалась безнадёжно испорчена.

Анна Юрьевна снова рассмотрела её, покрутила, а потом с трудом оторвала кусок ткани – мокрая ткань рвалась плохо – ополоснула его и пошла вытирать пыль – со стола, с подоконника, с ручек кресла, со спинок стульев…

Протёрла пыль, снова поправила одежду на стуле. Походила по комнате, потом взяла оставшуюся часть футболки и начала протирать не застеленные участки пола – таковых оказалось немного. Потом пошла мыть ванную комнату…

Остался не пропылесосенным ковёр на полу в комнате. Петра Ильича всё ещё не было. И Анна Юрьевна начала влажной тряпкой чистить ковёр… Толку было мало, но помогало отвлечься.

Наконец в комнате был наведён порядок, и Анна Юрьевна, разложив в уголке в ванной тряпки и села в кресло.

Петра Ильича всё не было.

– Да что же это такое?!.. – прошептала она, встала и подошла к окну. Глядя на цветущий луг прошептала, всплывшие в памяти имена: – Светлый Дагде и Великая Боан… – и вспомнив ночной ритуал уже уверенно сказала: – Светлый Дагде и Великая Боан, помогите! Верните мне моего мужа. Сил нет уже…

Едва Анна Юрьевна проговорила обращение, как на душе стало спокойно, появилась уверенность, что с любимым всё в порядке. А через некоторое время открылась дверь и в комнату вошёл Пётр Ильич. Ноги его были забинтованы, к ступням привязаны плотные подошвы, чтобы не пачкались бинты.

– Ну наконец-то! – воскликнула Анна Юрьевна и бросилась к нему.

Пётр Ильич ласково обнял свою женщину и спросил:

– Чего не спишь?

– Тебя жду, – просто ответила Анна Юрьевна, осознавая, что повторяет слова тысяч верных жён.

Пётр Ильич кивнул и сжал Анну Юрьевну в объятиях, зарылся в её волосах и с удовольствием вдохнул запах.

Анна Юрьевна постояла минуту, наслаждаясь объятиями, а потом высвободилась и спросила:

– Как ноги?

– Всё нормально, – ответил Пётр Ильич. – У них хорошие снадобья. В аптеки бы такие…

– Я бы лучше врачу показала б… – с сомнением покачала головой Анна Юрьевна.

– Да где ж его взять? – ответил Пётр Ильич и добавил: – Пойдём-ка спать, а то уже скоро полдень… Надо бы хоть чуть-чуть подремать, пока есть возможность.

– Ты, может, кушать хочешь?

– Спать! – ответил Пётр Ильич и пристально посмотрел на Анну Юрьевну.

– Да ну тебя, – отмахнулась она, зардевшись. – Девчонок разбудим…

– Мы потихоньку…

Под приглушённые смешки зелёное платье с вырезанными по бокам полосами легло на кресло, поверх легли тенниска и брюки. Двое, как единое целое спрятались под нежно-розовым пологом и укрылись тёмно-вишнёвым одеялом. После небольшой возни женские трусики отправились под подушку, а следом и мужские…

***

Птичий щебет, долетавший через закрытое окно не мог скрыть звуков, доносившихся с кровати Анны Юрьевны. Полина вцепилась зубами в одеяло, чтобы не выдать того, что она не спит и всё слышит.

Более того, она старалась не думать, чтобы случайно мысль не прозвучала «вслух», и Анна Юрьевна не услышала её.

Когда вошли в комнату, Полина постаралась побыстрее спрятаться от всех, сказала, что идёт спать.

На самом деле сна не было ни в одном глазу. Просто Полина хотела побыть одна, насколько это возможно, обдумать всё, случившееся накануне и этой ночью. Она помнила слова Марты о том, что Бард не тот, за кого себя выдаёт и боялась, что Марта тоже вспомнит об этом и начнёт говорить, что вот, мол, я же тебя предупреждала!..

Обсуждать сейчас свои чувства с кем бы то ни было Полина не хотела. Она хотела сама разобраться в своих чувствах и в сложившейся ситуации.

С одной стороны, Бард поступил, как последний мерзавец. С другой – Серафимович сказал, что тот был под действием заклятия. Но ведь он мог соврать, чтобы разозлить её, Полину, и тем самым заставить подняться.

И она разозлилась… и поднялась…

Но вдруг он соврал? Сказал нарочно… А на самом деле Бард по своей воле… И всё это просто мужская солидарность!..

Но если не соврал, то Бард не виновен… Он не сам чуть публично не изнасиловал, а это действие заклятия. А сам он никогда бы так не поступил…

Ведь не может заклятие заставить делать то, что человек делать не готов.

Или может?..

Или оно вытащило на поверхность тёмную, потаённую сторону Барда?

Вопросы одолевали Полину, и не было на них ответов.

Давно уже спала Марта. Стихли Анна Юрьевна и Пётр Ильич, и из-под их полога раздалось мерное дыхание. Полина повернулась на спину и открыла глаза.

Сквозь пелену небесно-голубого полога комната выглядела, как апартаменты в небесном море – стоило чуть пошевелить головой, и казалось, что колышется толща воздушной воды… Вот сейчас из-за облака-стола выплывет скат и, раскинув крылья, словно орёл, будет парить под потолком, А из-под кресла, как из норы появится мурена и зависнет, словно воздушный шарик на верёвочке. И если вдруг поднимется ветер, то мурену может унести… на семи ветрах да на семь сторон, как за семь морей да за семь веков… к семи ведьмам-матерям…

Слова пришли сами, из ниоткуда. Едва Полина вспомнила про ведьм-матерей, как увидела перед собой внутри полога семь лиц – полупрозрачных, но тем не менее, чётких, рельефных…

Они смотрели на Полину и ждали.

Полина некоторое время рассматривала их, как парящего ската и летающую мурену, но потом пришло осознание, что ведьмы-матери ждут её.

И как только Полина поняла это, ведьмы-матери переглянулись.

– Вы пришли за мной? – спросила Полина.

– Мы пришли к тебе, – ответила старшая ведьма-мать, словно захлопали ставни на ветру.

Полина мысленно повторила заклинание, вдумываясь в значения слов.

Ведьмы-матери терпеливо ждали.

– Я в заклинании говорила, что стану жертвой, чтобы был мир. Я готова.

Старшая ведьма-мать усмехнулась, вторая – покачала головой… А младшая ведьма-мать выплыла вперёд.

– Тебе что, нравится быть жертвой? – прошелестел листвой на ветру голос.

Полина открыла рот от удивления и возмущения. Потом, подумав, закрыла.

Получалось, что она всё время вела себя, как жертва. Может, потому и произошло с Бардом то, что произошло?..

Словно отвечая на её мысли старшая ведьма-мать кивнула.

– Я больше не хочу быть жертвой, – сказала Полина. – Мне не нравится…

Старшая ведьма-мать улыбнулась и снова кивнула.

– Мне нужно переписать заклинание? – спросила Полина, заглядывая в призрачные лица.

– А чего ты хочешь? – застучали под прибоем камушки на морском берегу.

Полина непроизвольно вспомнила Барда, то, как они шли по коридорам университета магии и беззаботно болтали о том и о сём.

И тут же устыдилась своих воспоминаний. Рассердилась на себя за них и расстроилась из-за того, что рассердилась. Потом вздохнула и сказала:

– Я не знаю. Другого человека ведь нельзя изменить…

– Но можно измениться самой, – заскрипели мачты, с трудом удерживающие наполненные ветром паруса.

– Я не знаю как. Перестать с ним разговаривать? Но это же не значит, что я изменюсь…

– Не значит… – зашелестел в степи камыш.

– Чего ты хочешь? – запел ветер в узком ущелье.

– Я хочу быть счастливой! И ещё хочу любить…

– Это хорошо, что ты хочешь сама любить, а не чтоб тебя любили, – захлопала крыльями ветряная мельница. – Любовь – это лучшее, что может с нами случиться. Даже если она безответная.

– Это больно… – прошептала Полина.

Старшая ведьма-мать улыбнулась.

– Рождение нового не может быть без боли, – пронёсся над лесом верховой пожар.

Вглядываясь в мудрые лица семи ведьм-матерей, Полина вдруг осознала, что ей нужно делать.

– Я поняла! – сказала она. – Единственная жертва, которую нужно принести, это открыться для любви, впустить её в своё сердце, рискнуть…

– Да… – прошелестело в листве деревьев тёплым весенним ветром.

Полина благодарно улыбнулась семи ведьмам-матерям и закрыла глаза.

Сон её был спокойным и ровным.