Заключим пари

1

— И пожалуйста, Глен, помните о том, что О'Брайен — один из главных спонсоров нашего университета. Когда вы... я хочу сказать, вы должны были бы... — Сьюзен Филипс замолчала, разглядывая человека, сидящего рядом с ней в ее стареньком дребезжащем «форде-мустанге». Как всегда, когда она смотрела на своего коллегу с факультета социологии, по коже у нее побежали мурашки. Глен Робертс был самым привлекательным преподавателем университета и одним из самых молодых. К тому же он был холост. Она подавила вздох. Похоже, Глен Робертс искренне интересовался лишь одной вещью, а именно: своим же предметом — социологией. Кое-что положительное в этом было — Сьюзен невольно улыбнулась, — она, по крайней мере, имела значительную фору перед своими конкурентками. Сьюзен уже два года работала в должности доцента и занималась социологией в тесном контакте с Гленом. Но далеко не в столь тесном, как она бы хотела и как часто рисовала в своих мечтах. За два года, которые она была знакома с Гленом, он поцеловал ее только один раз. В щеку, когда они вместе с друзьями праздновали Новый год. Сьюзен пригляделась повнимательнее. Его светлые волосы поблескивали в свете уличных фонарей, и она кожей чувствовала на своем лице проницательный взгляд его серых глаз. «Какое счастье, что темно», — подумала она, поняв, как покраснела. Но подавить легкую дрожь в руках ей не удалось, и она крепко вцепилась в руль. Как может красивый и на вид чувственный мужчина быть таким... таким... невинным? Пока она раздумывала, годится ли тут слово «невинный», Глен повернулся к ней.

— Что я должен, Сьюзен? — невозмутимо спросил он.

Если Глен и сознавал, в какое смущение привел свою коллегу, то виду, во всяком случае, не подал. Он просто смотрел на Сьюзен и улыбался.

Она сделала глубокий вдох и выдох. Мало того, что он так фантастически хорош собой, но, когда он еще и улыбается, нужна вся сила воли, чтобы его не поцеловать. Интересно, как бы отреагировал на это Глен. Но уж точно, от поцелуя бы не растаял. А впрочем? Она взглянула на него и снова возблагодарила темень, которая, хотелось надеяться, скрывала от него неприкрытое желание в ее глазах.

— Ну, вы должны вести себя посдержаннее, когда мы будем у декана Форбса, — выдавила она из себя наконец. — Если он коснется социологических теорий.

— Ах так? — Глен поднял брови, и взгляд серых глаз стал ледяным. — Это почему же?

Сьюзен сглотнула. Короткое ощущение интимности прошло, и Глен вновь превратился из желанного мужчины в холодного, уверенного в собственном превосходстве ученого, каким его все знали.

— Ну, потому что О'Брайен... он... — Она запнулась. Как ей объяснить это Глену?

— Вы хотите сказать, что он не только богат, но и завзятый любитель социологии, не так ли? — Низкий голос Глена слегка вибрировал, и Сьюзен почувствовала, как по спине у нее пробежал холодок. «Черт побери, ну что ты ведешь себя, как подросток», — упрекнула она себя. И все же не была уверена, что может сейчас доверять своему голосу. Слава Богу, проверить это не пришлось, так как Глен продолжил: — Не нужно предостерегать меня, Сьюзен. Я не стану сердить нашего великодушного спонсора. — Теперь он смотрел ей прямо в глаза. — Не стану, раз речь идет о куче денег. — Он сделал паузу. — Ведь институту позарез нужны деньги, правда?

Это был не вопрос, а скорее утверждение, и Сьюзен пожала плечами.

— Вы это знаете так же хорошо, как и я, Глен. Поверьте, я тоже не в восторге от того, что приходится перед таким человеком, как О'Брайен...

Ее перебил смех Глена.

— О'Брайен не пользуется безупречной репутацией, верно, Сьюзен? — Откинувшись на спинку сиденья, он смотрел на залитую светом дорогу, ведущую через Хэмптон, небольшое престижное предместье Нью-Йорка, где богатые люди проводили свой отпуск или жили, как, к примеру, декан Нью-Йоркского университета. — Странно, что такой человек, как он, заинтересовался именно социологией. — Глен вздохнул. — Ну ладно, если мы хотим получить деньги нашего спонсора, придется худо ли бедно ему подыгрывать. Даже если эта перспектива мне так же мало улыбается, как и вам.

Сьюзен вздохнула с облегчением.

— Ничего страшного. О'Брайен, разумеется, не невинная овечка, но и не чудовище. Он делал свои миллионы на бирже и действовал при этом достаточно бесцеремонно. Но он никогда не учился, а это, видимо, было его тайной мечтой. — Она усмехнулась. — Поэтому, наверное, он испытывает сентиментальное влечение к нашему университету.

Глен фыркнул:

— Сентиментальность? Да такой человек, как О'Брайен, никогда не станет руководствоваться чувствами, когда речь идет о миллионе долларов. — Он покачал головой. — Если я не ошибаюсь, его дочь Фэллон посещает мои лекции.

— Уж не намекаете ли вы, что он пытается?..

— Я не намекаю, Сьюзен, а констатирую. — Голос прозвучал раздраженно, но Глен быстро взял себя в руки. — Я думаю, что мы должны перестать строить иллюзии насчет денег, пока и в самом деле не получим в руки чек. А кроме того, признаюсь, что О'Брайен вызывает у меня любопытство. Нечасто встретишь биржевого маклера, увлекающегося социологией. — Он засмеялся.

Сьюзен заметила, что смех получился не слишком веселым, и хотела что-то сказать, но не решилась. Она уже однажды встречалась с О'Брайеном. Человек он был интересный, но она сомневалась, что Глен найдет с ним общий язык. Она достаточно хорошо знала Глена, чтобы понимать, что люди такого пошиба, как О'Брайен, заносчивые выскочки, должны действовать на него, как красная тряпка на быка, и спрашивала себя, стоило ли ей уговаривать декана Форбса приглашать на встречу Глена. «Все-таки речь идет о миллионе долларов, подумала она. — А Глен руководит отделением социологии. Без него денег нам ни в коем случае не получить. «Она украдкой взглянула на Глена. Он задумчиво смотрел в окно, выдвинув вперед подбородок и плотно сжав губы. Сьюзен подавила вздох. «Но с ним миллиона нам не получить тем более», — пессимистично сказала она себе.

— Но Джулия, детка, я тебя не понимаю! Почему ты должна растрачивать свой талант на такую... такую, ну, я хочу сказать... — Глория Митчел оглянулась в поисках поддержки на мужа, который строго смотрел на свою единственную дочь.

— Твоя мать, дорогая, хочет сказать, что мы не можем понять, почему ты предпочитаешь гробить свой талант в так называемой «Свободной театральной труппе», вместо того чтобы прислушаться к нашим советам. Ты бы давно была в Голливуде, если бы согласилась на мое предложение позвонить Клоду Палмеру. Он...

— ...один из самых известных антрепренеров Восточного побережья, я знаю, папа. Ты говорил. — Джулия перевела взгляд с отца на мать и обратно и подавила вздох. Этими спорами она уже была сыта по горло. Через две недели на третью повторялось одно и то же. С тех пор как Джулия уехала из дома, она регулярно приезжала из Нью-Йорка в поместье Митчелов под Бостоном, чтобы повидаться с родителями. А когда она сдала экзамен по актерскому мастерству, все разговоры неизбежно сводились к ее карьере.

Под карьерой же Берт и Глория Митчелы понимали Голливуд и «Оскара». Как минимум! «Скажи спасибо, что они вообще смирились с мыслью, что я стала актрисой», — напомнила она себе.

— И кроме того, Джулия, я, как и прежде, считаю это занятие совершенно неподходящим для девушки из семьи Митчелов, — продолжил отец. — Ты знаешь, что я...

— Папа, я...

— Но детка, — перебила ее Глория. — Твой отец желает тебе только добра. Ты знаешь, как бы он был рад, если бы ты стала работать в нашей фирме.

— ...уже два года держу для тебя должность вице-президента, — закончил свою фразу Берт Митчел. — Я уверен, что ты...

— Вице-президентки, — вставила Джулия.

— ... с ней справишься, — невозмутимо продолжал Берт. — Несмотря на то, что бросила заниматься экономикой. В конце концов, я...

— Она не бросила, Берт. Она всего лишь не явилась на экзамен. В случае необходимости мы могли бы купить ей оценку, это же пустяковое дело, правда, дорогой?

— Мама!

— Глория!

Джад Джейсон откинулся на стуле и доверительно улыбнулся матери Джулии.

— Миссис Митчел, гм-м, мне не хотелось бы вмешиваться, но...

— Так и не вмешивайся! — Джулия обернулась и окинула Джада Джейсона ледяным взглядом. Его присутствие на ежемесячных семейных встречах Митчелов вносило разнообразие, но ее это не слишком радовало. Джад был сыном соседей и приятелем ее юности. Детьми они играли в одной песочнице, затем ходили в одну школу и в один университет. Джад явно считал, что в результате приобрел на Джулию в некотором роде историческое право. Во всяком случае, он еще в университете замучил ее предложениями руки и сердца, и, хотя Джулия недвусмысленно заявляла, что его не любит, это Джаду, похоже, абсолютно не мешало. Он по-прежнему не вылезал от Митчелов, и для Джулии было совершенно очевидно, что ее родители видят в Джаде подходящего кандидата в зятья.

«И очень глупо, поскольку я в нем подходящего супруга не вижу!» — Джулия отвела взгляд от Джада, который ошарашенно замер, когда она его отбрила.

— Но дорогая! — По тону матери было ясно, что ей не понравилась манера, в которой Джулия разговаривала с Джадом. — Джад тоже хочет тебе только добра, дорогая. У него есть для тебя фантастическое предложение, не так ли, Джад? — Она подбодрила его взглядом, и он кивнул ей с такой самоуверенной улыбкой, что Джулии захотелось швырнуть в него тяжеленный серебряный поднос.

— Разумеется, Глория.

«Глория!» Только этого не хватало!» — подумала Джулия и вздохнула.

— Могу себе представить, что за потрясающее предложение ты для меня припас, Джад. Наверное, то же самое, которое я выслушиваю в течение последних двух лет. И мой ответ тебе известен: нет! Сказать по буквам? 3-а-б-у-д-ь п-р-о э-т-о! Я никогда не выйду за тебя замуж! Скорее я выйду замуж...

— Выйдешь замуж? — хором переспросили мать, отец и Джад.

— Какая прелестная идея, Джад. — Глория просияла всем лицом, а Берт Митчел кивнул.

— Наше благословение у вас уже есть, Джад, — сказал он. — И я уверен, что...

— Папа! Прекрати, пожалуйста! — Джулия вскочила и с упреком посмотрела на отца, потом на мать, а под конец на Джада. Она чувствовала, что покраснела, и это ее еще сильнее разозлило. — Здорово ты это придумал, Джад! — вырвалось у нее. — Сначала втираешься в доверие к моим родителям, а потом рассчитываешь, что я за обедом...

— Но Джулия, я только хотел тебе предложить...

— ...проглочу и твое предложение! Но тут ты...

— Дорогая, да успокойся же ты! — Мать Джулии прижала надушенный платочек к носу.

— ...согласиться на роль в фильме, который моя компания снимает в Голливуде.

— ...ошибся! Роль... какую? — Джулия растерялась, когда до нее дошел смысл слов Джада. — У тебя кинокомпания?

— Это-то я и пытаюсь все время тебе объяснить, — сказал Джад. — Мы с твоими родителями считаем, что твое будущее как актрисы в фильмах, а не в каких-то никому не известных театральных пьесах, которые почти никто не смотрит.

— В очень сомнительных пьесах, — поддакнул ему отец. — Я слышал, что в этой пьесе актеры выходят на сцену в будничной одежде, у них нет даже настоящих театральных костюмов. Вполне вероятно, что они и сами не настоящие актеры, а...

— Но папа! Это современная пьеса, и поэтому естественно, что актеры выступают в обычной одежде!

— А ты играешь бродяжку, которая становится преступницей? Дорогая, как ты можешь поступать таким образом по отношению к нам? — Глория Митчел выглядела озабоченной. Она наклонилась вперед, чтобы дотронуться до руки дочери. — Ведь ты — Митчел, не забывай! Тебе совершенно не нужно тратить время на подобные вещи. У тебя достаточно денег, чтобы спокойно работать над своей карьерой. Фонд, который учредил для тебя твой отец, приносит достаточную прибыль, чтобы ты могла себе позволить любую немыслимую роскошь. И кроме того, что мы скажем своим друзьям, если они увидят тебя в такой...

Джулия вздохнула:

— Мама, но это же только пьеса, и не более того! Никто не подумает, что я действительно занимаюсь бродяжничеством.

— Конечно, нет, потому что никто эту пьесу смотреть не станет! — Берт Митчел откинулся на своем стуле. — Почему ты не прислушиваешься к голосу рассудка, Джулия? Тебе следовало бы подумать над предложением Джада. Если тебе непременно потребовалось выбрать именно эту профессию, — последнее слово он произнес с явным отвращением, — так почему бы не заняться ею по-настоящему? Девушке из семьи Митчелов место в Голливуде, это однозначно, и, если Джад дает тебе этот шанс, ты должна его использовать.

Джулия снова села и угрюмо уставилась в свою тарелку. «А чего ты ждала? — спросила она себя. — Было бы просто чудом, если бы они вдруг начали меня понимать». И все же она не сердилась на родителей. Она знала, что они хотели ей только добра. К сожалению, они его понимали совсем не так, как она. Но нельзя же было ставить им это в упрек. Другое дело Джад. Джулия подняла голову и свирепо посмотрела на него. Джад Джейсон должен был бы знать, насколько важен для нее театр. Она достаточно ему про это рассказывала. И про свою мечту однажды выступить на Бродвее. Поэтому его предложение сыграть какую-то второстепенную роль в низкопробном, наверняка, голливудском фильме она восприняла как подлое предательство.

— Что же это за фильм, Джад? — вежливо улыбнувшись, спросила она его. — Насколько я тебя знаю, конечно же, порнография...

— Джулия! — Голос отца заставил ее вздрогнуть. Берт Митчел не терпел в своем доме никаких непристойностей, и уж тем более за столом. Джулия помнила, как когда-то давно он однажды отправил домой ее школьную подругу за то, что на той не было гольфов. Тогда им было по четырнадцать лет, но с тех пор Берт Митчел совсем не изменился. На какой-то момент она даже развеселилась, представив себе его реакцию, если бы он узнал, что в одной из сцен спектакля она появляется только в лифчике и трусиках.

— Действительно, дорогая, я считаю, что ты должна лучше относиться к Джаду. — Глория улыбнулась ему, как бы извиняясь за дочь. — Особенно если ты ждешь, что он предложит тебе руку и сердце. Ты все-таки уже в том возрасте, когда большинство девушек выходят замуж и заводят детей. И я считаю, что тебе тоже пора, дорогая. — Глория явно села на своего конька. Джулия наизусть знала все, что неизбежно должно было последовать.

— Мама, мне двадцать шесть, и я вполне в состоянии сама решить, хочу ли выходить замуж и, главное, за кого. — Она бросила уничтожающий взгляд на Джада, недоумевая, почему она продолжает приезжать на эти ежемесячные обеды. Она же заранее знает их меню. Сначала говорят о ее карьере, а затем о том, что больше всего волнует ее родителей, то есть о ее скором замужестве, детях и семейном счастье. Не то чтобы Джулия была принципиально против брака. Просто до сих пор она не встретила подходящего человека. Она коротко взглянула на Джада, который не переставал ей улыбаться. «Пока ясно одно, — подумала она, — это кто угодно, только не Джад Джейсон». Она поддалась внезапному порыву и показала ему язык.

Джад, как раз начавший говорить о фильме, сбился и растерянно замолчал. Однако быстро взял себя в руки. Пока он рассуждал. Джулия сосредоточенно занялась десертом, стараясь по возможности не слушать. Она точно знала, что хочет сыграть в этом спектакле, но ей нужно обсудить с родителями одну действительно важную для нее проблему. Но, увидев, как зачарованно внимают они россказням Джада о его компании в Голливуде, она осознала, что ни мать, ни отец не проявят понимания к трудностям, с которыми столкнулась их дочь, готовя роль полупреступной бродяжки. Напротив! Они лишь утвердятся в своем отрицании такого рода театра. А Джад? Джулия посмотрела на своего приятеля. Он был полностью захвачен описанием проекта. Джулия, хоть и не прислушивалась, все же слышала достаточно, чтобы понять, что она ни за что не станет играть в его фильме. Судя по пересказываемому им сценарию, этот фильм вряд ли будет иметь даже минимальный успех. Джулия вздохнула, страстно желая, чтобы вечер закончился как можно скорее. Потом она еще съездит к своей подруге Паоле. Паола Рамирес тоже была актрисой. Они вместе окончили театральную школу, и Паола тоже играла в этой пьесе. Вот кто, по крайней мере, поймет проблемы Джулии, а это было ей сейчас очень нужно. Ни мать, ни отец, ни тем более Джад для этого не годились. Может, хоть Паола ей поможет. Она отставила тарелку, извинилась и вышла под предлогом, что ей срочно нужно позвонить. Ее слегка укололо, что родители не обратили на это никакого внимания, продолжая увлеченно слушать разглагольствования Джада, который уже приближался к драматичному финалу сценария.

Джулия покачала головой и пошла в свою девичью комнату, которая сохранялась в прежнем виде. Она сняла трубку и набрала номер Паолы. К счастью, ее подруга и коллега оказалась дома.

— Паола? Это Джулия.

— Джулия? Как дела?

Джулия помедлила.

— Можно к тебе сегодня заехать?

— Сегодня? — Паола Рамирес помолчала. — Конечно, — сказала она. — Завтра у меня все равно вечерняя смена в ресторане. А что, так плохо?

Джулия усмехнулась:

— Даже хуже. Я тебе потом расскажу, ладно? — Положив трубку, она некоторое время сидела неподвижно, затем глубоко вдохнула и выпрямила плечи. «Хорошо, что я на машине, — подумала она, спускаясь вниз по лестнице и входя в столовую. — По крайней мере, у меня есть объяснение, почему Джад не должен отвозить меня домой».