Заколдованный круг

3

— Это Мирабел Пенроуз? — Приятный мужской голос — низкий и глубокий.

— Да, это я, — отозвалась Мирабел.

— Я Пол Норланд, миссис Пенроуз.

Мирабел ждала, но дальнейших объяснений не последовало.

— Мое имя вам ничего не говорит?

— Пока нет. В другой раз, может быть, и скажет.

Пол лихорадочно подбирал слова. Как же ему представиться? «Простите, я случайный папаша вашего ребенка? Товарищ по несчастью, жертва идиотской ошибки в банке спермы?»

— Понимаете, я… Нашу связь не так-то легко описать в двух словах. Два месяца назад мы оба посетили некое заведение под названием «Наше завтра», и вы…

— Вы Арчибалд де Шателле-Норланд? — резко спросила Мирабел, нарушая одну из заповедей, которую всегда внушала своим ученикам: перебивать некрасиво.

— Я Пол Норланд, — поправил ее мужчина.

Мирабел глубоко вдохнула, собираясь с силами.

— Послушайте, ребята, почему бы вам не оставить меня в покое? Ведь я уже сказала — нет, нет и нет! Неужели не ясно?

— Угу. Вот и я так думаю, — мягко отозвался Пол.

Странно, как много голос может рассказать о человеке, даже если ты его никогда не видел. Голос Пола был теплым, спокойным и очень сексуальным — совсем не так, по мнению Мирабел, должен был звучать голос плейбоя-миллионера, занимавшегося гонками.

— Миссис Пенроуз? Вы меня слышите?

Мирабел вздрогнула и вернулась к действительности.

— Что значит — вы тоже так думаете? — с подозрением спросила она.

— Я позвонил, чтобы поздравить вас с тем, как лихо вы дали отпор старому уб… моему деду. И заодно сказать, что я вам благодарен. Боюсь, вам пришлось сражаться с ним по моей вине. Я-то ведь сдался.

— А-а-а. — В голосе Мирабел прозвучали нотки любопытства. — Стало быть, вы не хотите на мне жениться?

— Нет, хотя лично против вас я ничего не имею.

Мирабел рассмеялась. Смех у нее был легкий, звонкий и очень заразительный. Пол поймал себя на том, что пытается представить себе, как она выглядит, но вовремя спохватился. Действительно, чем меньше личного будет в этом деле, тем лучше.

— Я что-то не понимаю. Мистер Сигал сказал мне, что вы дали согласие.

— Шантаж, — коротко отозвался Пол.

— Шантаж?

— Строго между нами, дедуля контролирует мои деньги. Если я хочу их получить, — а мне они нужны позарез, — то должен на вас жениться.

— Ни фига себе!

— Прошу прощения?

— Я просто сказала «ни фига себе».

— Мне тоже так послышалось, но я ушам своим не поверил. Вы сказали «ни фига себе»?

Мирабел беспомощно хихикнула, что было уже совсем по-детски.

— Знаю, это дурацкое выражение, но я преподаю детишкам в шестом классе.

— И детишки в шестом классе говорят «ни фига себе»? А я-то думал, они употребляют другие выражения.

— Да нет, они, конечно, иной раз ругаются и покрепче, но, если я начну следовать их примеру, мне это вряд ли поможет, разве не так?

— Ну, сейчас вы не в классе, а мне уже почти тридцать, так что валяйте.

— Стоит только привыкнуть, потом уже не отучишься, мистер Норланд, — наставительно заметила Мирабел.

— Тоже верно. Тогда, может, начнете называть меня Полом? Мне было бы чертовски обидно, если бы у вас выработалась привычка именовать меня мистером Норландом.

— Вряд ли нам придется общаться в будущем.

Пол изумленно заморгал. Действительно, зачем им общаться? Что это с ним?

— Точно. Вы правы. Вы меня поймали.

— Я тоже лично против вас ничего не имею, просто мне кажется, что это лишнее.

— Что ж, держитесь и дальше своей линии поведения, и нам не придется общаться.

— Можете на меня рассчитывать, — заверила Мирабел. — А теперь всего доброго.

Пол не привык к тому, чтобы женщины давали ему от ворот поворот. Черт, он не привык и к тому, чтобы женщина отказывалась выйти за него замуж! Ему почему-то очень захотелось продолжить разговор, но настаивать было бы глупо.

— До свидания, — сказал он.

— Предложите ей миллион или даже два. Деньги вперед.

— Арчибалд, уверяю вас, ее это только обидит. Почему бы нам не попробовать уговорить Пола жениться на ком-нибудь другом, раз уж он дал принципиальное согласие? Сузен Фергюсон была бы подходящей кандидатурой.

Сам нетерпеливо покачал головой.

— Два потом хорошо, да один сейчас — лучше, — объявил он.

Эйб недоуменно уставился на своего клиента.

— Так говаривал мой дедушка Поль. Это французская поговорка, означает примерно то же, что «лучше синица в руках, чем журавль в небе», — пояснил старик. — И он был прав. Надо уговорить миссис Пенроуз во что бы то ни стало.

— Она согласна, чтобы вы виделись с ребенком, и готова вписать имя Пола в свидетельство о рождении. Чего вам еще нужно?

— Она может в любой момент куда-нибудь исчезнуть. А вдруг ребенку понадобится срочная медицинская помощь, а у нее не будет денег, чтобы заплатить?

— Тогда она, несомненно, обратится к вам.

— Эйб, я хочу, чтобы ребенок рос под моим присмотром.

— Мирабел?

Мирабел сразу узнала этот глубокий приятный голос.

— Вы же сказали, что не будете больше звонить, — упрекнула она.

— Мне надо сказать вам нечто такое, о чем, как мне кажется, вам необходимо знать, — отозвался Пол.

— Что там опять? — тяжело вздохнула Мирабел.

— Он не желает отступать, Мирабел.

— Кто не желает отступать? — выкрикнула она, хотя прекрасно поняла, о ком идет речь.

— Арчибалд де Шателле-Норланд. Он теперь возглавил кампанию по обеспечению наследника династии Норландов.

— Послушайте, у меня сейчас другие проблемы и все это мне совершенно ни к чему, — взмолилась Мирабел. — Ведь беременная женщина…

— Вы нездоровы? — резко спросил Пол, вспомнив, что у нее могли возникнуть проблемы из-за его резус-фактора. Эта мысль ему совсем не понравилась.

— Физически я чувствую себя прекрасно. Просто расстроилась: моя подруга получила работу в другом штате и теперь мне придется искать кого-нибудь другого, чтобы ходить на занятия по подготовке к естественным родам.

— Не сомневаюсь, мой дед был бы счастлив составить вам компанию.

— Ваш дед может отправляться на все четыре стороны. Что он вообще за человек? Вам известно, что он нанял детектива из Огасты, чтобы разузнать обо мне? Зачем ему это понадобилось?

— Откуда вы об этом узнали?

— Думаете, что, когда у нас появляются чужаки из большого города и начинают всюду совать свой нос и задавать нелепые вопросы, мы сидим сложа руки? — парировала Мирабел.

— А-а-а, — только и сказал Пол. Однако по голосу было ясно, что его это позабавило.

— За двадцать четыре часа мне позвонили петь человек, чтобы предупредить о не в меру любознательном незнакомце. А Бен с приятелями — у них есть мотоциклы…

— Бен с приятелями?

— У меня учится младший брат Бена — Мэттью. Но, вообще-то, они вовсе не такие крутые, как может показаться. Так вот, Бен с друзьями натянули на себя черную кожу, рванули в Огасту и поинтересовались у этого детектива, кто его нанял. Тот сказал, что какой-то толстосум из Индианы. Это мог быть только ваш дед. Так зачем он наводил обо мне справки?

— Насколько я понимаю, теперь вас уже никто не беспокоит.

— Что?

— Вы сказали «наводил» в прошедшем времени.

— Ну, естественно, они его вежливо попросили больше обо мне не расспрашивать.

— Вежливо? Вы это называете вежливым?

Мирабел, нахмурившись, посмотрела на трубку, затем снова поднесла ее к уху.

— Что вы хотите сказать?

— Как я слышал, они упомянули о возможном налете на офис детектива некой банды под названием «Головорезы из Форт-Кента» темной глухой ночью.

— Что-о?! — Мирабел аж задохнулась. — Они сказали, что любезно объяснили, как люди в Форт-Кенте не любят, когда чужие суют нос в их жизнь. — Затем не выдержала и расхохоталась: — И он согласился, что это действительно некрасиво! Так, во всяком случае, парни мне рассказывали.

— Полагаю, они не хотели лишать вас розовых очков.

— В общем-то, я догадывалась, что все прошло не столь гладко… Но чтобы «Головорезы из Форт-Кента»!

— Так проведите с ними беседу насчет хороших манер, — посоветовал Пол. — Почему-то у меня создается впечатление, что вы пренебрегаете своим долгом перед цивилизацией.

Мирабел оставила без внимания дерзкое замечание.

— Ну хорошо, ваш дед хоть объяснил вам, чего добивался своим вынюхиванием?

— Он обнаружил еще раньше, что шантаж очень полезная штука, я сам тому свидетель. Может, вошел во вкус?

— Шантаж? Господи прости, да что я могла натворить здесь, в Форт-Кенте? Я вдова, и как мне жить — это мое дело.

— Пока человек жив, ему свойственно надеяться, — философски заметил Пол.

— Если он не прекратит свои штучки, никакой жизни у него не будет. Я приеду в Индианаполис и своими руками вышибу из него дух.

— Вы действительно женщина моей мечты, — с глубокой признательностью произнес Пол. — Я готов спонсировать вашу поездку, если у вас сейчас туго с деньгами.

— А потом он попытался купить у меня ребенка! Представляете, что это за тип!

— Постарайтесь взглянуть на вещи его глазами. — Пола разбирал неудержимый смех. Ему ужасно понравилось, как Мирабел назвала Арчибалда де Шателле-Норланда «типом». В Индианаполисе никто не смел величать его иначе как «сэр».

— Миллион долларов, если я отдам ему ребенка в течение двадцати четырех часов после родов! — взорвалась Мирабел. — Это же просто неприлично!

— И к тому же незаконно, насколько мне известно. Что вы ему ответили?

— Спросила, за что деньги. Если за каждый килограмм, то поднимет ли он цену, если я стану больше есть и рожу крупного младенца.

Пол просто зашелся от смеха. Этого старик ему не рассказывал.

— И как он отреагировал?

— Заявил, что больше не даст, и по мере приближения родов цена будет снижаться, так что лучше мне соглашаться сразу, пока он предлагает миллион. Так все-таки что он за человек, ваш дед? Он нормальный?

— Вполне, просто теряет чувство юмора, стоит ему на чем-нибудь зациклиться. Поэтому-то он и преуспевающий делец.

— Ну, со мной ему успеха не добиться.

— Вот из-за этого я и звоню, — сказал Пол извиняющимся тоном и откашлялся.

Сердце у Мирабел упало. — Я и забыла. Вы же сказали, что он затевает что-то новое.

— Да, собирается подать в суд на установление совместной опеки над ребенком от моего имени.

Мирабел обреченно застонала:

— А вы не можете его остановить?

— Мирабел, у меня намечается критический перелом в моих исследованиях, и деньги мне нужны немедленно. Если я все брошу, два моих лучших инженера уйдут к конкуренту.

— Что это за исследования? — резко спросила Мирабел.

— Я проектирую… автомобиль.

— Автомобиль? Какой?

Пол не ответил.

— Я слышала, вы выигрывали «Инди 500». Вы говорите о машине для гонок?

— Я… Да.

— Ведь это всего лишь гонки! — вспылила Мирабел. — А тут речь идет о будущем вашего ребенка!

Последние слова вырвались у нее невольно. Оба тут же замерли и, помолчав, дружно про себя решили, что Мирабел ничего не говорила, а Пол ничего не слышал. Первым молчание нарушил Пол:

— Я могу дать вам денег, чтобы вы скрылись в неизвестном направлении. И буду оказывать вам финансовую поддержку в течение неопределенного времени, пока вы скрываетесь.

— Уехать из Форт-Кента? — изумилась Мирабел.

— В Канаде, должно быть, немало симпатичных маленьких городков.

— Но я окажусь там совсем одна! А здесь я прожила всю жизнь, тут все соседи — мои друзья.

— Понимаю, что выгляжу эгоистом, но, поверьте, что касается меня, то худшего времени для всей этой истории трудно было придумать. Мне и надо-то всего полгода, а то и меньше, если дело пойдет хорошо. Мы в этом абсолютно уверены. Тогда я получу свободу. И его деньги мне будут не нужны. Вернее, мои деньги, — уточнил Пол.

— Ах, вот как? — недоверчиво спросила Мирабел. — Вы рассчитываете со своей новой машиной выиграть чемпионат и получить финансовую независимость?

— На худой конец я смогу отдать свои разработки кому-нибудь другому и получить необходимое финансирование. В общей сложности мне нужен всего лишь год. К тому времени вашему ребенку будет полгода, и вы сможете вернуться в Форт-Кент.

— Спасибо, вы очень любезны.

— Мирабел, я не могу сейчас с ним сражаться. Дайте мне год, а потом я заставлю его от вас отвязаться.

— Вы не можете понять, что этот год — самый решающий. Я же беременна, Пол! А вдруг ваш дед найдет меня и в Канаде, что же, мне опять бежать? И что будет с моей медицинской страховкой и курсами по подготовке к родам? Мне же придется постоянно менять врачей.

— Верно. — Последовала долгая пауза — Пол осмысливал услышанное. — Вы правы. Я как-то об этом не подумал.

— Ну ладно, — смягчилась Мирабел. — А почему вы решили, что он сможет добиться совместной опеки? Вы ведь оказались донором по ошибке. Судьи и слушать его не захотят.

— Это будет зависеть от того, где состоится слушание.

— Почему нельзя провести его в Форт-Кенте?

— Мой дед, если вы еще этого не поняли, большой мастер нажимать на все пружины. Он может устроить так, чтобы дело слушалось в Индианаполисе. У него масса нужных знакомств.

— И, надо думать, он купил этих людей с потрохами! — бросила Мирабел. На Пола она, впрочем, не злилась. — Черт побери, какое право он имеет так поступать со мной?

Пол не ответил.

— И где мне взять деньги, чтобы хотя бы приехать на слушание, не говоря уж об адвокатах? Я все еще выплачиваю за последнюю поездку в Индианаполис.

— Вы недавно сюда приезжали?

— А как, по-вашему, я забеременела?

— Ну, если вы решите сражаться, я в любом случае оплачу ваши расходы.

Мирабел чувствовала, как колотится ее сердце. К горлу снова подступила тошнота. Она рассеянно потянулась за холодным тостом, который держала под рукой.

— А вам известно, какой это стресс — судебное разбирательство? Когда кто-то пытается отнять у тебя ребенка еще до его рождения? Беременных женщин нельзя подвергать таким испытаниям, это плохо для маленького.

— Неужели? — Пол о таком и слыхом не слыхивал. Да и с какой стати? Беременность его до сих пор мало интересовала — разве что с точки зрения необходимости избегать ее в связях с женщинами.

— Психическое состояние матери во время беременности имеет принципиальное значение для здоровья будущего ребенка. Если ваш дед станет и дальше давить на меня, малыш может родиться с астмой или с каким-нибудь врожденным пороком…

Пола это обеспокоило. Он, правда, не ощущал никакой связи с ребенком и не воспринимал его как своего. Но ведь Мирабел не виновата в том, что оказалась беременной единственным в обозримом будущем наследником дома де Шателле-Норландов, за которым охотился его дед!

— Послушайте, — внезапно предложил Пол. — Я понимаю, вы этого не хотите, но что, если мы уступим?

— Он ведь… — Мирабел оборвала фразу на полуслове. — Что?!

— Мы оба этого не хотим, но, Мирабел, может, дадим ему то, чего он так страстно добивается? Что, если мы поженимся?