Закрой глаза. Тебе понравится... (СИ)

Глава 25

— Ну, что ж, Агата Дмитриевна, я не вижу ни беременности, ни каких-то отклонений. Всё в полном порядке… — Доктор снимает перчатки и возвращается к столу.

Я слажу с ненавистного кресла, одеваюсь и иду к ней.

— Вы точно уверены, что беременность исключена? — Врач вскидывает на меня внимательные глаза.

— Я на таблетках. — Пожимаю плечами.

— Сбои в приёме таблеток были? Пропуски?

Чёртов Моро… Тогда в Токио был сбой. После того долбаного минета мне было не до таблеток.

— Был один раз. Но я поступила, как в инструкции написано.

— Хорошо. В любом случае, давайте сдадим анализы и сделаем УЗИ. — Она даёт мне направление. — И я очень рекомендую вам консультацию хирурга. Длительную боль может давать и воспаление кишечника, и даже хроническое воспаление аппендикса… Всё может быть. Не пренебрегайте здоровьем. Давайте искать причину.

Согласно киваю. Будем искать. Главное, что беременности нет. Можно выдохнуть спокойно.

Еду в «Капитошку». Это детское кафе. Почему туда? Не знаю… Наверное, потому что там я чувствую себя в полной безопасности. А ещё там восхитительное мороженое с особенным вкусом из детства. Папа часто меня туда водил… Когда-то очень давно. Не в этой жизни…

Стас уже ждёт меня. Он смотрится среди посетителей кафе, как чужеродный элемент. Впрочем, как и я. Мы оба выбиваемся из ряда среднестатистических посетителей кафе.

— Привет. — Сажусь напротив него.

— Привет. — Стас окидывает меня внимательным взглядом. Уголки губ чуть поднимаются. — Классно выглядишь.

Знаю. Сегодня я приложила усилия. В пастельно-розовом костюме я смотрюсь действительно сногсшибательно. У меня хороший вкус и я знаю, что надеть, чтобы произвести впечатление на мужчину.

— Спасибо. — Я делаю заказ подошедшему официанту и смотрю на Стаса. — Кстати, как ты меня на кладбище нашёл?

Он усмехается.

— Твои соседи ещё меня помнят…

Точно! Ох, уж эти разговорчивые бабульки… Ничего им рассказывать нельзя.

— Ок. Проехали. Говори, что хотел.

— Агата, разговор будет тяжёлым и долгим. Может, сменим всё же локацию? — Стасу явно неуютно под плотоядными взглядами молоденьких мамочек.

— С чего бы? — Хмыкаю. — Я только что заказ сделала. Давай, выкладывай.

Вокруг нас бегают и шумят дети. Мне нравится здесь. Только в детстве можно быть настолько беззаботным и свободным… Стас тяжело вздыхает.

— Та книга нашлась…

Сразу понимаю, о чём он. Кладу ложечку в креманку с мороженым и нервно переплетаю пальцы.

— И где же? — Сердце готово выскочить из груди… кровь горячими волнами бьётся в висках.

— Агата… Прими, пожалуйста, то, что я скажу, спокойно. — Он тоже нервничает.

— Стас, иди на хрен со своими просьбами. Где вы нашли книгу? Когда? И почему я только сейчас узнаю об этом?

Стас откидывается на спинку обычного пластикового стула и нервно барабанит пальцами по столешнице…

Наконец, он решается. Говорит резко. Видно, что ему нелегко даются слова.

— Ты знаешь, что моя мать погибла в автокатастрофе?

Качаю головой. Я, правда, не следила за жизнью семьи Гараниных. Запретила себе. Отрезала и забыла.

— Сочувствую. Как это касается книги?

— Мама не оставила завещания. Нам пришлось разыскивать её активы, чтобы вступить в наследство… Это заняло какое-то время. Недавно мы вскрыли банковскую ячейку…

Мне не хватает воздуха. Не может быть… С трудом выдыхаю:

— Мать твою… Ты сейчас серьёзно? Полина Андреевна?

— Агата…

— Нет, Стас, подожди. — громко перебиваю его. На нас начинают оглядываться. — Ты хочешь сказать, что женщина, которая называла меня «доченька», всё спланировала? И потом равнодушно смотрела, как вы ровняете меня с землёй и просто молчала?

Стас поджимает губы.

— Да. Она всё спланировала. Она заказала ту генеральную уборку. Перед самым отъездом в аэропорт она неожиданно заявила отцу, что забыла что-то и возвращалась в дом одна. Скорее всего, тогда она и выложила книги на стол. Код от сейфа никогда не был для неё тайной. Потому что отец не помнит, чтобы оставлял книги вот так небрежно.

— Почему, Стас? — у меня нет сил говорить… Я почти шепчу.

Он смотрит мне прямо в глаза.

— Она хотела уйти от отца и прекрасно понимала, что так просто он её не отпустил бы. Оставил бы без копейки. Она никогда не смогла бы с ним тягаться. Ты же понимаешь. Наверное, ей показалось, что книга — самый простой способ забрать солидную сумму с собой. А когда поняла, что вы с адвокатом поставили её на отслеживание… засунула в ячейку до лучших времён. Как-то так… Возможно, она как-нибудь вернула бы её назад… Просто подложила бы… Не знаю. Я не знаю, Агата! — Стас сжимает руку в кулак.

Тру ладонью лоб. Мне надо всё переварить. У меня в голове не укладывается, как так можно?

— Тогда, в Париже, ты уже знал?

— Нет. Говорю же, недавно всё выяснили. — в голосе Стаса раздражение.

— Почему сразу не сообщили моему адвокату?

Стас опускает глаза.

— Отец вообще не хотел, чтобы ты знала…

— О, конечно! — это я прекрасно понимаю. — Вы не люди… я вообще не знаю, как вас назвать…

— Агата…

— Тогда, в Париже, ты был так высокомерен… так надменен… Вот такие вы и есть! Подлые и надменные! — ярость клокочет внутри, выжигая душу.

— А как ты хотела, чтобы я себя вёл, когда ко мне в роли девочки по вызову пришла моя бывшая девушка?! Да меня чуть не разорвало! Агата! Как ты вообще додумалась уйти в проститутки?

Мы увлеклись и говорим на повышенных тонах. На нас начинают шикать мамочки. Особенно после этого страшного слова «проститутки».

— А ты поинтересовался, как я жила? О, да зачем?! Одна подставила, другой с дерьмом смешал, третий выбросил из жизни, как использованную подстилку… Хороша семейка!

Стас хочет ещё что-то сказать, но я останавливаю его жестом руки.

— Слушай сюда, Гаранин. Вашего мне нахрен не надо. Книгу отца пусть твой отец вернёт через моего адвоката. Официально! Это моё наследство. И я требую полную реабилитацию. Понял?! Так и передай отцу.

Я встаю и выплёвываю со всем презрением:

— Надеюсь, твоя мать будет гореть в аду…

— Агата… — Он хочет ещё что-то сказать, но я не хочу больше слушать.

— Никогда больше не появляйся на моём горизонте, Гаранин. Ваша семья, как ядовитая щелочь, разъедает всё, чего касается…

Отворачиваюсь и быстро ухожу, не оглядываясь. На улице, сразу же набираю адвоката. Хочу получить обратно книгу отца и своё чистое имя, вымаранное грязными руками Гараниных.