Замкнутый круг

XXV. Череда неудач

30 июня 2023 года, 19:10

Артем Плешецкий ехал на заднем сидении своего автомобиля, за рулем которого был его водитель, когда телефон ненавязчиво завибрировал в его кармане. Поначалу он даже не обратил на это внимание. Он был очень уставший, вымотанный бесконечными обсуждениями рабочих дел с людьми, которые ни черта не смыслят в управлении отелями. Они ехали со скоростью сто десять километров в час по трассе, ведущей прямо к частному сектору, где располагался его дом. Терпеть эту бесконечную поездку оставалось всего каких-то пятнадцать-двадцать минут.

— Алло? — произнес Плешецкий уставшим голосом, перестав наконец игнорировать вибрацию телефона.

— Артем Васильевич? У меня для вас кое-что есть, — раздался голос Терентьева.

— Что?

— Сейчас отправлю видео и адрес. Вам лучше поспешить.

— Я еду домой и собираюсь поспать хотя бы часов десять, мне не до тебя, Арс.

— Но это очень важно, дело касается вашей жены.

Больше Плешецкий не задавал вопросов и не сопротивлялся. Он открыл видео, которое Терентьев только что прислал, но ничего не мог разглядеть. Слишком темная картинка. Тогда Артем прибавил яркость и начал улавливать какие-то силуэты. Кажется, это была настольная лампа. А под ее слабым светом двое людей, занимающиеся тем, за чем не пристало подглядывать, а уж тем более снимать на камеру. Артем было подумал, что это какая-то тупая шутка, иначе зачем Терентьев скинул ему чье-то домашнее видео. Хотел посмеяться!? Но потом в свет настольной лампы попало одно знакомое лицо. Артем сразу его узнал, но почему-то еще около секунды судорожно соображал, что это значит. А затем он увидел и второе лицо — его жены.

Лицо. Мать его. Анжелики!

Тело покрылось мурашками, глаза налились кровью, дыхание сбилось. Плешецкого бросило в пот, он не мог совладать со своими чувствами. Водитель заметил неладное в зеркало заднего вида.

— С вами все в порядке, Артем Васильевич? — спросил он обеспокоенно.

— Останови машину, — сказал сорвавшимся голосом Плешецкий. Водитель не расслышал и переспросил, и тогда Артем заорал, что было сил: — Останови! Гребаную! Машину!

Водитель резко ударил по тормозам, сзади раздались недовольные сигналы машин. Они свернули на обочину, водитель чуть не угробил их, потеряв управление, но вовремя вывернул руль, и все закончилось благополучно.

Артем вылетел из машины, хлопнув дверью с такой силой, что водитель подскочил от неожиданности. Он сжал в руках телефон и издал яростный крик, отразившийся гулким эхом от верхушек елей. Телефон хрустнул, переломился пополам и почти развалился на две части. Гибкий экран не позволил этому случиться несмотря на то, что был разбит на мелкие осколки.

Плешецкий подошел к водительской двери, ударил три раза окровавленным кулаком по окну, и водитель поспешил выбраться из машины. Артем сел за руль, вдарил по газам и оставил недоумевающего водителя на трассе.

Он еще никогда не чувствовал такой ярости. Ярости, которая разрывает все внутренности, течет адским пламенем по жилам, кипятит кровь, заставляя ее бурлить огромными вязкими красными пузырями. Они лопаются, надуваются снова, опять лопаются. Плешецкий все набирал скорость — восемьдесят, сто, сто двадцать, сто сорок километров в час. Он маневрировал на шестиполосной дороге между грузовиками, фурами и легковушками, которые тащились как черепахи. Несколько раз он едва не въехал кому-то в зад, но ему удавалось в последний момент увернуться. Гонки в «Форсаже» и рядом не стояли с тем, что сейчас происходило на КАДе его города.

«Надо позвонить Грише» — подумал Плешецкий, но его телефон разбит, да и остался далеко позади. Он огляделся и с облегчением увидел телефон водителя на подставке приборной панели. Отыскав нужный контакт, он набрал своего помощника, и тот незамедлительно приступил к исполнению поручения.

Макс сидел в чересчур помпезной гостиной одного бизнесмена. Его звали Анатолий Колчин, и именно он посоветовал Плешецкому обратиться к Леше. Антураж викторианского стиля, выраженный в этих золотистых стенах, завитушках на кофейном столике и подлокотниках дивана и кресел слишком громко кричал: «У меня есть деньги! У меня есть деньги!» Макс ненавидел выпендрежников, поэтому, когда Колчин сел напротив него в своем зелено-коричневом костюме-тройке, закинув одну ногу на другую, к его горлу подступила рвота. Но он сдержал себя в руках.

— Итак, о чем вы хотели поговорить, молодой человек? — спросил Колчин, проводя морщинистой рукой по своим седеющим волосам.

— А где ваша жена?

— Сейчас она навещает родителей в Новой Ляле.

Макс кивнул, словно ждал именно такого ответа.

— Это к лучшему, вы же так и не сказали ей, что обращались к частному детективу?

Колчин отрицательно помотал головой, нахмурившись, пытаясь сообразить, к чему тот клонит.

— Я напарник Алексея, помогал ему в слежке за вашей женой, — продолжил Макс. Он протянул Колчину руку, но тот лишь бросил на нее пренебрежительный взгляд, почувствовав накал атмосферы.

— Вы пришли шантажировать меня?

— Ни в коем случае, — сказал Макс, и Колчин чуть расслабил напряженные плечи. — Я по другому вопросу. Вы рекомендовали вашему знакомому Артему, кажется так его зовут, Плешецкому обратиться к Лех… к Алексею, правильно?

— Допустим…

— Так, вот, вы не знаете, к кому Плешецкий обращался до этого? Может быть, он говорил вам?

— Не припомню такого. Мы обсуждали нашу общую проблему, и он пожаловался, что не знает, что делать. Я дал ему номер Алексея. На этом все.

— Но как же. Он должен был вам сказать, что уже обращался за помощью частного детектива.

— Кажется, да, что-то такое припоминаю… Это было давно, еще в марте. Но я знаю, что он не сразу позвонил Алексею… Кажется, он спрашивал о нем повторно в мае.

— А почему он не сразу обратился к нему? Не рассказывал?

— Нет, да и какая разница?

— Дело в том, что Плешецкий как-то обмолвился, будто прошлый его детектив теперь сидит за решеткой. И, думаю, не стоит уточнять, кто этому поспособствовал.

— Я об этом ничего не знаю.

— Ну как же… — Макс улыбнулся. Он заметил капельку пота, проступившую на лбу Колчина, и понял, что тот слишком нервничает. В его возрасте это вредно. — Вы не переживайте, против вас мы ничего не имеем. Только скажите, правда ли, что Плешецкий обладает такими связями, что может разбрасываться угрозами засадить кого-то за решетку, ну или, скажем, отнять ребенка…

Колчин поправил галстук и нервно сглотнул. Он не такой как Плешецкий — он не был самоуверенным и бесчувственным. Больше всего он боялся жены — узнай она, что он приставил к ней частного детектива, устроила бы такой скандал, что обычной поездкой на Сент-Бертелеми, тут не отделаться.

К его горлу приставили тупой нож для масла, а он уже намочил штаны.

— Он угрожал вам? — спросил Колчин.

— Не мне конкретно, но в целом, да.

— Я знаю только то, что связи у него действительно внушительные. Он всегда добивается своего, и не буду голословным, если скажу, что местное самоуправление только и радо пойти ему навстречу. Его отец был очень влиятельным человеком в свое время и водил дружбу со всеми мэрами. А его отели пользовались успехом среди судей и других государственных служащих. В восьмидесятые он устраивал приемы, угощал гостей балыком, финским сервелатом и шампанским. И самым его закадычным другом был председатель суда, который, если не ошибаюсь, до сих пор при делах. И насколько мне известно, все его приятели с большой теплотой относятся и к Артему. А когда пришло время хоронить его отца, они чувствовали себя чуть ли не обязанными Плешецкому-младшему. Признаться, все мое окружение не выносило Артема первое время, потому что, когда мы познакомились, он вел себя настолько высокомерно, что общаться с ним было тем еще испытанием. Не знаю, как сейчас, может быть, все просто привыкли к нему, но, кажется, он уже не настолько заносчивый, каким был десять лет назад. Про своего бывшего детектива он упоминал вскользь, сказал лишь, что тот плохо знает свое дело. Про тюрьму и угрозы я ничего не знаю, и имени его не помню, так что ничем не смогу вам помочь… Давайте расстанемся на этой мирной ноте?

Макс понял, что ловить больше нечего. Но Колчин оказался не прав только в том, что не сможет ничем помочь. Он уже очень серьезно помог.

Потому что слухи о связях Плешецкого все же правдивы.

Марина возвращалась домой после вечерней прогулки. Мишка, изрядно набегавшийся, насколько он умел это делать в свой год с небольшим, и набив пузо до отвала материным молоком, сонно моргал, сидя в коляске. В планах на вечер была теплая ванна с детской пеной и уточками и долгий крепкий сон. Встав около подъездной двери, Марина сунула руку в сумку в поисках ключей. Она никак не могла их нащупать среди гигиенической помады, забытых чеков, мелочи и солнцезащитных очков — всего, чему только не лень было упасть на дно сумки. Наконец она ощутила холодный металл, и ключи издали характерный звук.

Только она их вынула, как что-то тяжелое опустилось на ее плечо. Нервы укололи кончики ее пальцев, она обернулась и увидела перед собой незнакомца.

— Открывай дверь и бери сына на руки, — приказал грубый голос.

— Вы кто такой? — возмутилась было Марина, но тяжелая рука сжала ее плечо. Боль разлилась кипятком по всей руке, и больше она не перечила.

Мишка возмутился, что его разбудили, и принялся хныкать.

— Успокой его, — сказал незнакомец, когда они вошли в подъезд.

Марина прижала сына к груди и начала раскачивать, но он словно чувствовал ее страх и залился в противном детском плаче — таком, который бывает, если ребенок капризничает без причины.

Когда они втроем зашли в лифт, незнакомец нажал на нужный этаж, и тогда у Марины подкосились от страха коленки. Она смотрела на мужчину глазами полными слез, но не решалась произнести ни слова. Ей почему-то казалось, что он не станет обижать ребенка, и эта мысль немного успокаивала. Пусть он забирает все, что хочет — деньги, технику, но лишь бы Мишка остался в безопасности.

Трясущимися руками она открыла дверь в квартиру, незнакомец прошел за ней и заперся на внутренний замок.

— Пожалуйста, не трогайте ребенка, — пискнула она. Слезы текли по ее щекам двумя бурными ручьями. — Деньги в стенке в зале справа от телевизора. Берите все, что нужно, только не трогайте ребенка, умоляю…

Незнакомец изучил квартиру и отметил, где находится детская. Он толкнул Марину в ее сторону, и, пытаясь унять дрожь в ногах, она пошла в Мишкину комнату.

— Оставь его здесь, — приказал мужчина.

— Не надо, пожалуйста, — взмолилась Марина. Она не знала чего «не надо», но не хотела думать о том, что могло последовать дальше.

— Оставь! — гаркнул незнакомец.

Она подскочила на месте, и посадила Мишку в кроватку. Он все еще надрывно плакал, и не хотел покидать рук матери. Марина чуть слышно шепнула сыну на ухо, что все будет в порядке, но не была в этом уверена.

Как только она выпустила ребенка из рук, незнакомец схватил ее за волосы на затылке. Марина вскрикнула от боли и зажмурила глаза. Он выволок ее в коридор, закрыл дверь в детскую, а Марина тем временем обессиленно сползла по стенке на пол. Она была словно в бреду — говорила что-то несвязное и не понимала, что происходит вокруг.

— Пожалуйста, прошу, пожалуйста, — молила она.

Незнакомец ударил ее огромной грубой ладонью по щеке, но не настолько сильно, как мог. Он хотел привести ее в чувства, чтобы она начала соображать. Мужчина сунул свою огромную руку в карман ее джинс, и Марина поняла, что все ее конечности словно онемели. Отчего-то она подумала, что он решил ее изнасиловать, и Марина была готова стерпеть это, лишь бы с Мишкой все было в порядке.

Но незнакомец достал из кармана телефон и начал ее снимать.

— Проси своего мужа, чтобы он приехал сейчас же! — крикнул мужчина.

Марина не поняла о каком муже идет речь, ведь она никогда не была замужем. А потом получила второй удар по щеке за молчание, и сама не зная почему выпалила имя Макса.

— Макс, умоляю, приезжай быстрее! Прошу тебя! Приезжай! — всхлипывала она, вжавшись в стену затылком.

— Молодец, — сказал незнакомец и выключил камеру.

Он направился в детскую, и осознав это Марина бросилась к его ногам, вцепилась, что было сил, и укусила прямо за икру, не придумав ничего лучше. Мужчина взревел от боли, тряхнул ногой, но хватка Марины была цепкой. Она приложилась для второго укуса, но незнакомец наотмашь ударил ее по голове рукой, и картинка в ее глазах поплыла. Несколько секунд ей понадобилось, чтобы прийти в себя. Незнакомец уже был в детской, Марина с ужасом поняла, что упустила его. Мишка испугался громких звуков и стал плакать с удвоенной силой. Марина соскочила с пола, влетела в детскую и набросилась с кулаками на незнакомца. Никогда в ней не было столько силы! Она колотила куда придется — по голове, плечам, груди, спине — плевать, главное, чтобы он не трогал ребенка!

— Отвяжись, женщина! — вопил незнакомец.

— Только попробуй к нему подойти, слышишь, ты!? Ублюдок! Полиция! Полиция! — кричала Марина. Ей было не важно, что кричать, лишь бы погромче, чтобы соседи услышали!

Незнакомец схватил ее за руку в момент нового замаха, заломил за спину. Марина согнулась, но продолжала бить его свободной рукой уже по ногам. Тогда он схватил и ее вторую руку, прижал к себе, дабы унять ее попытки вырваться, и сказал:

— Не рыпайся, а то хуже будет! Ты мне на хрен не сдалась, и ребенок твой тоже. Сядь и успокойся, больная! Я его не трону.

Он подождал, когда она перестанет дергаться, и медленно отпустил, не прерывая зрительного контакта. Он поднял руки, мол, все нормально, и Марина встала между ним и сыном точно Китайская стена.

— Что тебе надо!? Кто ты такой!?

— Успокойся, не мешай мне. Быстрее начнем — быстрее закончим.

— Что начнем!?

Незнакомец глубоко вздохнул. Тяжело было работать с женщинами, им все время нужны какие-то причины и объяснения.

— Забирай все деньги и уходи! У меня больше ничего нет!

— Да не нужны мне твои деньги! Если бы ты хоть на секунду включила свой мозг, уже поняла бы, что у меня другие цели, придурошная! Отойди, или мне придется тебя связать!

Гриша не любил причинять женщинам боль, но сейчас был вынужден. Ему за это прилетят неплохие бабки, но все же он старался все сделать как можно мягче.

— Я не пущу тебя к сыну, ты что, сумасшедший!?

Гриша снова глубоко вздохнул, закатив глаза. Все же ему пришлось ее связать. Он приметил халат, висевший на крючке в углу, как только вошел в детскую. Гриша схватил полоумную за плечо одной рукой, второй вынул пояс из халата и в три быстрых уверенных движения связал ей руки за спиной и усадил на кресло, нависнув над ней огромной скалой.

— Заткнись и сиди смирно! — приказал он.

Макс вышел из дома Колчина в смешанных чувствах. С одной стороны, Плешецкий и правда мог реализовать свои угрозы, но с другой — уже три недели все тихо-мирно и, может быть, все будет так продолжаться и дальше? Конечно, он понимал, что это затишье перед бурей, ведь когда-то Леша придет к нему на ковер ни с чем, и тогда посыпется череда несчастий.

Он даже не подозревал, что эта череда уже началась. Он не подозревал это, когда выходил от Колчина, не подозревал, когда садился в машину. Даже, когда ему пришло несколько сообщений на телефон — продолжал не подозревать, потому что еще не прочитал их. Вначале он поделился новостями с Лешей. Он хотел позвонить, но друг не взял трубку. Макс подумал, наверняка он сидит и пускает слюни на свою Плешецкую, ведь он не верил, что у Леши получится во всем признаться. Друг был слишком счастлив последнее время, чтобы разрушить все собственноручно.

Макс улыбался своим мыслям и тогда, когда открыл диалог с Мариной. И продолжал улыбаться, когда включил видео, хотя брови уже сомкнулись на его лбу. А когда он увидел Марину со слезами на глазах, беззащитно сидящую на полу коридора, и услышал на заднем фоне грубый мужской голос и плач собственного сына — вот тогда он уже не улыбался. Он мчался на всех порах, не имея никакого плана.

А Леша все не отвечал на его звонки.